Расколотый рассвет | Broken Dawn (гет)

— Знаешь, что мне кажется странным? — спрашивает Эмметт, пока Розали уверенно ведёт машину.

— Ты имеешь в виду, помимо магической ловушки и волшебника?

— Это тоже странно, но не намного чуднее, чем вампиры или способности Джаза и Эдварда. Нет, дело в Элис. Почему она ничего не предвидела? Я просто не верю, что она бы не вмешалась, если бы хоть что-то заметила!

— …ты прав… — неохотно признаёт Розали.

— Думаю, она просто не видит этого, — говорю я. — Во-первых, потому что она и раньше говорила, что не видит оборотней, так как сама никогда не была одним из них. Логично предположить, что и магов она не способна распознать — и других существ тоже.

— А во-вторых?

— Она слишком зациклилась на Эдварде и Белле. Когда Элис сосредотачивается на чём-то одном, она упускает остальные видения. То же самое со мной и Эдвардом — мы ведь тоже блокируем чужие мысли и чувства, когда погружаемся в кого-то конкретного.

Розали хмыкает, выказывая то ли согласие, то ли раздражение.

Когда мы добрались до Сиэтла, решили разделиться, чтобы охватить больше территории. Вдруг магические барьеры не действуют на вампиров — ведь мы не были магическими существами при жизни.

Только в субботу вечером Эмметт сообщает, что нашёл какой-то затрапезный бар, битком набитый нелюдями. Даже в меню там, оказывается, есть упаковки с кровью. Когда я прихожу на место, Эмметт уже экспериментирует за стойкой, смешивая кровь группы A-отрицательная с пивом, под одобрительными взглядами барменши и двух вампиров, потягивающих бурбон с кровяными кубиками.

— Так ты правда перевариваешь эти пирожные, которые готовит твой друг? — интересуется один из вампиров.

— Да. Ну, поначалу было странно снова ходить в туалет после превращения, но быстро привыкаешь. Даже не помню, пробовал ли я шоколад, когда был человеком, а теперь жить без него не могу! Шоколад — это круто!

— Слушай, как думаешь, можно ли уговорить твоего друга поделиться рецептами или хотя бы поработать у нас? — подаёт голос барменша. — Упакованная кровь, конечно, хорошо, но многие вампиры либо сами охотятся, либо имеют свои каналы. А вот если бы у меня на прилавке появилась выпечка… Я бы разорила всех конкурентов!

— Я спрошу его насчёт рецептов, или, может, он согласится просто продавать готовую продукцию. Все должны как-то зарабатывать, сам понимаешь.

— Ещё бы. Купила бы и то, и другое. Клиенты у меня самые разные. Вот, держи мои контакты — я ещё занимаюсь электроникой и доставкой через сов, так что любая схема подойдёт.

В разговоре всплывает, что британских магов на международной арене считают чем-то вроде посмешища. Мало кто здесь всерьёз воспринимает их Министерство или какого-то там старого гуру, даже если он раньше носил титул Верховного Чародея в Международной конфедерации.

Волшебные регионы мира специализируются на разных направлениях. В Китае славятся мастерством в целительстве, в Африке — выдающимися анимагами и другими превращениями. В Южной Америке обитают маги, которые могут разговаривать с животными, а на Гималаях волшебники почти сливаются с природой и способны её изменять. В Австралии, кажется, вообще всё идёт наперекосяк — постоянно появляются новые виды, магические или нет.

Британская же специализация — это сырая сила. Маг, который считается на Туманном Альбионе посредственным, был бы настоящей грозой в любой другой стране. Их элитные бойцы известны жестокостью, а хуже всего то, что у них регулярно рождаются волшебники, чья мощь превосходит все разумные границы. Дамблдор и Волдеморт — лишь примеры такого феномена. Возможно, к ним скоро добавится и Гарри Поттер.

Теперь его зовут Эван Харрис — шестнадцатилетний бездомный, раньше имя которого вызывает либо восхищение, либо опаску. Ведь Дамблдор и Волдеморт — пройденный этап, от них хотя бы знаешь, чего ожидать. Но этот парень — загадка. Никто не знает, какие у него принципы, каков его характер и как он поведёт себя в разных ситуациях. Он не первый британский волшебник, который мог бы поджечь такое заведение, полное «тёмных существ», просто из ненависти. Но что именно задумал он? — вот в чём вопрос.

Похоже, что, будучи «сверхдержавой» в мире магии, вся британская волшебная община полностью утратила здравый смысл. Несмотря на свою силу и способности, их давно уже считают объектом насмешек. Они кажутся не только отсталыми, но и немного безумными. Британские волшебники закрылись от остального мира своими устаревшими законами, отказываются признавать многие виды магических существ и отвергают любые достижения, если они не принадлежат им. Это высокомерие вызывает лишь презрение у магов из других стран, и никто не хочет иметь с ними дела.

В каком-то смысле это даже успокаивает меня относительно безопасности моего друга. Если мы сообщим о его ситуации в МАКУСА, ничего ужасного не случится. После нескольких вопросов и просьб меня направляют к пожилому элегантному мужчине, который пьёт в углу вместе с гораздо менее элегантным спутником. Спутник оживлённо размахивает руками и эмоционально что-то рассказывает.

— Мистер Грейвс? Мне сказали, что вы раньше возглавляли Отдел магической безопасности МАКУСА. Думаю, у меня есть информация, которая вас заинтересует…

— Да, я действительно был главой, но давно вышел на пенсию. И что вампир может мне предложить? — поднимает бровь мужчина.

* * *

В воскресенье утром мистер Персиваль Грейвс и его энергичный муж Ньют, владелец заповедника магических существ на канадской границе, телепортируются со мной в убежище Эвана. Мои братья и сёстры тем временем отправились на шопинг в Сиэтл. Я не ожидал, что мой друг с лёгким восхищением уставится на этого странного рыжего мужчину, который оказался знаменитым британцем, хотя и по совсем другим причинам.

Пока мистер Грейвс допрашивает Эвана, за чем я внимательно слежу, чтобы тот не расстроился, Ньют вынимает свою волшебную палочку и начинает быстро колдовать. Он чинит гостиную, создает работающую ванную, а затем обходит дом, накладывая заклинания на стены, покрывая их свежей краской и ремонтируя крышу. Вернувшись внутрь, он с энтузиазмом рассказывает своему развеселённому мужу о чудесном саде, где, по его мнению, семейство фей прекрасно бы прижилось.

Разговор плавно переходит к тому, как Эвану удалось победить последнего Тёмного Лорда Британии, ведь подробности этого сражения так и не просочились в общественность.

— Ну… — Эван нервно ёрзает, неуверенно начиная. — Мы почти разрушили Атриум Министерства, кидаясь друг в друга заклинаниями, но это ни к чему не привело. Тогда… ну, я подскочил к нему между двумя проклятиями и ударил кирпичом по голове. Уверен, на этот раз он точно мёртв…

Персиваль фыркает, но потом внезапно взрывается громким смехом, в то время как его муж смущённо краснеет, надув губы, а Эван, широко раскрыв глаза, подскакивает на месте.

— Это не так уж и смешно!

— О, Ньют, дорогой… — старший мужчина с трудом переводит дыхание от смеха. — Что с вами, британцами? Никто другой не увидит Тёмного Лорда и не решит, что лучшая идея — кинуть в него камень!

— В тот момент это казалось абсолютно логичным! Слава Мерлину, что все запомнили меня за мои книги, а не за то, что я бросался камнями в Гриндевальда, когда потерял палочку…

— Ты точно уверен, что вы не родственники?

— Я из рода Блэков, я связан со всеми чистокровными Британии, — усмехается Эван, уже чувствуя себя гораздо более расслабленно с новыми знакомыми.

Этот комментарий приводит к обсуждению того, как наладить контакт с кем-то из Британии. Ньют тут же предлагает решение — он связан практически с каждым магозоологом и заповедниками магических существ по всему миру, особенно через сотрудничество с французским зельеваром.

— Я положу твоё письмо в шкаф, а Этьен отправит его обычной совой. Нормандия ведь совсем рядом с Англией, международные курьеры не нужны. Они всё равно проходят через Министерство, а так ответ придёт через несколько дней. Перси принесёт его тебе!

К концу дня мы выяснили, что ритуал, удерживающий Эвана, — это ещё одна из хитростей рода Блэков. Защитное заклинание было разработано, чтобы изолировать их самых безумных членов от общества. Это позволяло сохранить честь рода, не подвергая опасности окружающих. Таких людей продолжали навещать родственники, о них заботились домовики, и они жили в роскоши, но вне поля зрения общества. Однако ритуал был немного повреждён — то ли случайно, то ли потому, что Эван «диссапарировал» посреди процесса. Тем не менее, его можно было снять, и Ньют предложил свою помощь, но не раньше, чем через год.

Эван не может пользоваться волшебной палочкой для магии, поскольку по законам его страны он всё ещё считается несовершеннолетним, и это сделает его легко отслеживаемым.

— Однако, — замечает Персиваль, — любая безпалочковая магия не будет зарегистрирована.

— Но я не могу делать много без палочки, — признаётся Эван. — Разве что «Акцио», «Вингардиум Левиоса» и ещё немного помогать расти моему саду…

— Ну, это уже впечатляет, особенно если учесть, что Хогвартс давно запретил преподавание безпалочковой магии, задолго до того, как ты поступил туда. Но есть направления, где палочки не требуются: зельеварение и руническая магия. Ты мог бы сосредоточиться на этом. На самом деле, любое заклинание, которое можно выполнить с помощью палочки, также можно воплотить при помощи рунического массива, хотя для этого требуется иной подход.

— Перси мог бы тебя научить, — с улыбкой вмешивается Ньют. — Он всё равно бездельничает на пенсии, я уверен, что ты сможешь подкупить его пирожными.

— Дорогой, ты что, пытаешься меня раскормить?

— Я не против более мягкой талии, за которую можно было бы ухватиться, когда мы станем старичками. Понимаешь, о чём я?

— Чёрт побери, это что, такие же разговоры, как ты слышишь у родителей, когда ты ребёнок? — морщится Эван.

— И подумать только, сколько времени я трачу, чтобы поддерживать форму ради тебя, а ты предпочёл бы, чтобы я был толстым… — притворно обижается Персиваль.

— О, Перси, дорогой, — успокаивает его Ньют, — ты знаешь, как мне нравится, какой ты подтянутый. Все мечтают выглядеть так в сто тридцать лет, но это не значит, что я не буду любить тебя, если ты будешь чаще баловать себя сладким. Подумай об этом так: мы сможем сжигать калории в спальне.

— Родительский секс! Мои девственные уши! — возмущённо вскрикивает Эван.

К вечеру мои братья и сёстры, которым я весь день рассказывала о происходящем, возвращаются, привозя багажник, полный мягких одеял, постельного белья, полотенец, посуды и уютной одежды. Все вещи подобраны так, чтобы подходить Эвану, даже если он вдруг решит стать девушкой. Эмметт ведёт арендованный грузовик, заполненный мебелью, включая большую удобную кровать, которую Ньют тут же волшебным образом собирает в углу обновлённой гостиной.

Когда Эван видит уютный коричневый кожаный диван и кресла, у него на глазах появляются слёзы. Отсутствие мебели для гостей давно его беспокоило. На деревенский деревянный кофейный столик вскоре ставят изысканный керамический чайный сервиз и ассорти свежей выпечки.

Эван светится от счастья, летающий по комнате от радости. Щёки его румяны от множества комплиментов, и это заряжает меня энергией. Я люблю видеть его таким — всего два дня назад он был подавлен под тяжестью своих бед.

Он не создан для одиночества и забвения. Эван всегда был предназначен, чтобы сиять в красивом доме, окружённый друзьями, полной жизни и счастья. Вот что я хочу ему подарить.

В понедельник, после смены Эвана в закусочной, мы возвращаемся домой и находим на кофейном столике посылку: знаменитую книгу заклинаний и ритуалов семьи Блэк и записку о том, что Персиваль придёт завтра утром, чтобы снять гламур. Мы оба решаем пропустить занятия, чтобы дать Эвану время привыкнуть к возможным изменениям в его теле.

Не сказать, что кто-то заметил его отсутствие, и уж точно никто не переживал, если Каллен пропускал школу, ведь у нас и так всегда были лучшие оценки. Встревоженная, Розали предупредила, что зайдет на обед, а после уроков вновь отправится за покупками одежды. В завершение она пригрозила физической расправой, если её усилия не будут должным образом оценены.

Я остался на ночь, углубившись в чтение книги заклинаний, пока Эван спокойно спал свои последние часы как Гарри Поттер, уютно свернувшись в своей новой постели. А эти Блэки, честно говоря, просто ужасны — ничего общего с квилетовскими. Месть, похоже, их главная тема, хотя некоторые заклятия могли бы быть весьма полезны в бытовых ситуациях, например, проклятие, превращающее органику в контейнере в удобрение.

Переработка бытового мусора стала бы намного проще.

Будь я не вампиром, я бы затаил дыхание, наблюдая, как Персиваль кружит вокруг Эвана, вертя в руках свою темную палочку и бормоча что-то себе под нос. Постепенно внешность моего друга начала меняться: тусклые каштановые волосы, спутанные и сухие, превращались в роскошные черные кудри, хотя они всё ещё оставались немного сухими и нуждались в подравнивании. Брови и ресницы стали гуще, приподнявшись над закрытыми веками. Квадратная челюсть смягчилась, лицо обрело тонкие черты с острыми скулами, а вздернутый нос выпрямился. Губы стали пухлыми, кожа светлела.

Что изменилось под огромным худи и спортивными штанами, я не видел, но передо мной стоял либо красивый андрогин, либо настоящая девушка.

Зелёные, как изумруды, глаза распахнулись — таких я раньше не замечал за его старыми очками.

— Ты прекрасен! — воскликнул он.

Мы с Персивалем усмехнулись.

— Уверен, что это я должен был сказать, дорогуша. Я не изменился ни на грамм за последний час, как и за прошедший век, если уж на то пошло.

— Просто… я не видел этого так чётко с очками, а без них я почти слеп, как летучая мышь… Но эй! Я вижу без очков! Это невероятно! — ликовал Эван, кружась по комнате. — Ого, я чувствую себя замечательно! Намного меньше боли, чем обычно… Кажется, моё тело наконец стало таким, каким оно всегда должно было быть. Больше нет чувства неловкости… может, я теперь смогу танцевать, не устраивая катастрофу! Как я выгляжу?

— Как красивая вейла, только без светлых волос. А теперь подойди сюда. Конечно, я не целитель, но достаточно времени провёл с Ньютом, чтобы кое-чему научиться. Твои родители тоже были крохами?

— Нет, отец был выше шести футов, а мама — выше среднего, если судить по фотографиям, что у меня были. Видимо, детство обрекло меня остаться коротышкой, — вздохнул Эван. — Надеюсь, нехватка еды не вызвала кучу других проблем.

— Хм… Ну, ты действительно недостаточно весишь даже для своего роста. Тебе стоит принимать питательное зелье с едой какое-то время. И глоток скелегро тоже не повредит, чтобы укрепить кости. Не делай такое лицо, ты не представляешь, как часто мракоборцам приходится пить полные дозы этого дерьма, или людям, которые оказываются рядом с Ньютом и его тварями. В остальном, думаю, мощное лечебное зелье должно помочь, но всё же тебе стоит обратиться к настоящему целителю. Я могу привести одного этим днем и захватить зелья у Ньюта.

— Спасибо! Испеку печенье, когда ты вернешься. Имбирное. Вы с Ньютом можете сколько угодно быть старыми развратниками! Фу, не могу поверить, что я это сказал…

Наш новый друг тихо хихикнул, выходя из комнаты с громким хлопком.

Эван отправился в долгий тёплый душ, не сдерживая радостные возгласы, а затем аккуратно нанёс масло, которое купила моя сестра, делая волосы блестящими и мягкими с тёплым ароматом макадамии. Вернулся он в гостиную в новом кашемировом свитере глубокого зелёного цвета, демонстрируя два маленьких выступа на груди.

— Итак, дорогая, я так понимаю, ты загадала своё желание стать прекрасной принцессой? — нежно спросил я, когда мы оба разделили радостные взгляды.

— Д… да. Ты правда считаешь, что я красива? Думаешь, из меня выйдет хорошая девочка?

— Конечно, дорогая. Может, я и не знаю, что такое вейла, но могу сказать, что даже Роза не сможет презрительно фыркнуть, идя рядом с тобой. Если бы не твоё сердцебиение и эти чудесные зелёные глаза, ты могла бы обмануть вампира, заставив его подумать, что ты одна из нас. И притом исключительно красивая. Ты станешь объектом зависти многих, и мне придётся отбивать от тебя мужчин битой, когда они это заметят.

Эти слова вызвали у меня негодующий рык. Мысль о том, что кто-то может желать мою маленькую красавицу, внезапно наполнила меня ревностью. Эван бросил на меня понимающий взгляд.

— Красивее Элис? Мы ведь похожи.

— Вы совсем не похожи, дорогая. Элис может только молиться, чтобы достичь твоего уровня, но ни один бог её не услышит, обещаю.

— Значит… ты смог бы полюбить меня? Так же, как любил её? Я ведь больше не мальчик…

Надежда расцвела вокруг неё, смешавшись с тревогой и страхом.

— Дорогая, мне всё равно, кто ты — мужчина или женщина, человек или нет, главное, что ты — это ты. Ты уже делаешь меня счастливее и спокойнее, чем Элис за последние пятьдесят лет. Возможно, я пока не думал о тебе в похотливом плане, но я достаточно хорошо понимаю свои чувства, чтобы осознать, что люблю тебя уже давно, хотя и не могу указать, когда это началось. Что бы ты не решила, я буду счастлив, оставаясь в твоей жизни.

— Похоть… Возможно, что-то не так со мной, потому что я никогда не испытывала этого к кому-либо… Но я хочу быть твоей.

— У нас есть время для этого, милая, просто не забудь упомянуть это целителю. А теперь, как насчёт того, чтобы я помог тебе выбрать новое имя?

Розали подъезжает на своём красном кабриолете с рулеткой и острыми ножницами в сумке. Она обнимает нашу новоименованную Доун, а затем садится стричь её волосы, обсуждая стили одежды и обуви. Когда она уходит, превратив кудри Доун в неплохую прическу, она бросает через плечо:

— Спасибо за брауни, дорогая. А теперь уговори Джаспера избавиться от этой нелепой гривы, которую он называет волосами. Стрижки ножом, может, и были популярны в армии Конфедерации, но никто сейчас не смотрит на это и не думает «майор», это ужасно, независимо от того, что говорит Элис!

Доун смеётся, а я смущённо тереблю свои длинные пряди.

— Ты думаешь, это ужасно, дорогая? Я слегка беспокоюсь, что короткие волосы мне не подойдут, ведь вампирские волосы не отрастают, но я слышал, как ты и Роза обсуждали это зелье для роста волос…

— Это намного лучше, чем то, что было у меня утром, но короткие волосы выглядели бы… я не знаю, чище? Более серьёзно, аккуратно? Хотя, конечно, у волшебников не самый лучший вкус, уж точно не у меня, так что это тебе решать.

— Стиль — это тоже не моё. Я просто научился соглашаться с дамами вокруг.

Целитель остаётся чуть больше часа, составляет план питания и заключает, что гламур, должно быть, затормозил рост Доун, блокируя гормоны и препятствуя половому созреванию, так как он удерживал её в неправильном теле. Это объясняет недостаток роста, позднее наступление первой менструации и отсутствие сексуальной осознанности. Доун, по сути, начала своё подростковое развитие только несколько месяцев назад, намного позже, чем должна была, и, возможно, никогда не станет взрослой женщиной в полной мере.

— Ну, я давно смирилась с тем, что я коротышка. Надеюсь, хоть немного форм и груди у меня появится…

— Да, с такими узкими бёдрами у тебя могут быть проблемы с рождением детей, хотя гормональная добавка, которую я тебе дал, должна помочь вернуть часть упущенного времени. Тебе повезло, что гламур развеялся до того, как ты достигла полного зрелого возраста, иначе было бы намного сложнее всё исправить, и как мужчина ты была бы бесплодной или могла бы забеременеть от мужчины-партнёра, что поставило бы под угрозу твою жизнь и жизнь ребёнка, даже если бы он был наполовину вампиром.

— Вампиры не бесплодны? — удивлённо выпаливаю я.

— О нет, не такие как ты, самцы. Технически, самки тоже не бесплодны, просто никто не нашёл способ… «разморозить» область, чтобы доносить ребёнка до срока, если можно так выразиться. Хотя не так уж много исследователей интересуются этим вопросом.

Я смотрю на Доун с широко раскрытыми глазами.

— Розали впадёт в ярость, если услышит об этом…

Я даже не могу подумать о том, что однажды могу стать отцом, я не готов к этой мысли. Этот день — подарок странностей, который всё продолжает удивлять.

Но свет надежды в зелёных глазах Доун — это зрелище, на которое стоит посмотреть.

Я нежно переплетаю наши пальцы, мягко улыбаясь.

Однажды я дам ей всё.

— Теперь, когда ты официально больше не Гарри Поттер, тебе нужно новое имя, — говорит Персиваль после ухода целителя, выравнивая стопку бумаг.

— Да, Джаспер помог мне. Я возьму фамилию своего настоящего отца — Блэк, а в качестве имени возьму традицию выбора небесных тел с отцовской стороны и имена цветов с материнской, чтобы почтить обе линии. С сегодняшнего дня я — Доун Лила Блэк. Если можно изменить дату рождения, я хотела бы, чтобы это был сегодняшний день — день моего возрождения в новую жизнь, даже если фактически мне не исполнится семнадцать до июля.

— Хорошо, Доун Лила Блэк, родившаяся 29 октября 1990 года. С днём рождения. Если ты поставишь отпечаток пальца здесь, здесь и здесь, я смогу зарегистрировать тебя как в МАКУСА, так и в Гринготтсе. Это уведомит гоблинов о твоей ситуации, и они откроют новый счёт на твоё имя в сиэттлском филиале. Мне также понадобится письмо для них, и они, вероятно, захотят сами удостовериться в правде, так как ты пока не можешь к ним пойти. Они с радостью сделают это, если это позволит разморозить знаменитые счета Блэков — замороженные хранилища не приносят никакой прибыли.

— Жадные твари ради золота сделают что угодно, — соглашается она с кивком.

— Теперь, я понимаю, что это не настоящий подарок на день рождения, но Ньют получил ещё одну посылку для тебя сегодня. Я проверил, там нет отслеживающего заклинания и ничего опасного. Хорошего дня, вы двое, мне нужно отнести эти имбирные печенья мужу, чтобы проверить, правда ли они действуют как афродизиаки, хотя ему это и не требуется.

— Фу! Уши девственницы!

— Ты сама сделала печенье, дорогая, вини себя, — насмехается он, обнимая её на прощание.

— Ладно, только не потяни мышцу, старик! Чёрт, из чего сделаны твои плечи, из дуба?

— Ты никогда не бываешь слишком старым, чтобы поддерживать форму.

Посылка содержит простую картонную коробку, её расширенное пространство заполнено доверху книгами в кожаных переплётах и небольшой рукописной запиской.

— О, боги… близнецы прислали мне всю библиотеку Блэков! Они украли всё, остальные будут в бешенстве, когда узнают, — она хихикает с восторгом. — Неважно, сколько они говорили о том, что Блэки — тёмные волшебники, я знаю, что им нравилось иметь доступ ко всему этому знанию, некоторые из этих книг — уникальные оригинальные экземпляры!

— Что написано в записке?

— Что они собирались отправиться в путешествие по миру, искать новое вдохновение и изучать международный рынок, и случайно наткнулись на некоторые мои утерянные вещи и ворчливую сову в комнатах младших братьев и сестёр, пока собирались, так что они делают крюк туда, где я… чёрт возьми, неужели Рон и Джинни просто присвоили мои вещи после того, как я исчезла? Что за чертовщина…

День на работе в кафе, а затем прибытие Роуз и Эмметта быстро отвлекают Доун от мрачных мыслей о бывших друзьях. Мои братья и сёстры, предупреждённые мной, приехали провести ночь с машиной, загруженной не только покупками Розали, но и подарками для нового дома и тортом на день рождения.

— Эмметт, это очень мило, но у меня всё ещё нет электричества, так что я не уверена, что мне делать с телевизором или огромным холодильником…

— Мы обсуждали покупку для тебя дома, почему бы не взять этот? Мы можем сделать всё, чтобы подключить его к сети быстрее любой человеческой строительной бригады, это не первый раз, когда мы строим дом с нуля!

— О нет, вы абсолютно не будете покупать мне дом! У меня есть деньги, скоро я смогу получить к ним доступ, и вы уже тратите на меня слишком много!

— Кроме того, ты не достаточно взрослая, чтобы купить недвижимость, даже если ты только что сама себя состарила на несколько месяцев. Позволь мне купить тебе дом, дорогая, ты можешь вернуть мне деньги, если захочешь, и позволь нам немного тебя побаловать. Материальные излишества — это ничто по сравнению с тем подарком, которым ты кормила нас последние недели, ты заслуживаешь быть избалованной, и нам будет приятно это сделать.

— Хорошо, но не заходите слишком далеко! Мне не нужны бриллиантовые ожерелья или спортивные машины, которыми я даже не смогу управлять!

Мы с Эммом посмеиваемся над этим, вспоминая, как Эдвард настаивал на том, чтобы Белла носила вычурные старомодные украшения.

Вечер выдался волшебным. Мы сидели, чертя наброски будущего дома для Доун, вдохновившись книгами по магическому строительству, найденными в её коллекции. Доун с лёгкой улыбкой рассказывала, как мечтает превратить своё жилище в просторное, залитое естественным светом пространство, полное зелени. Её слова звучали так искренне, когда она смотрела на буйный, пышущий жизнью сад за окном. Она хотела, чтобы дом отражал её связь с природой, стал уютной, но живой оранжереей.

Когда Доун заснула, наполненная теплом и счастьем, мы с Розой уселись за стол, продолжив творить будущее этого дома, ещё недавно являвшего собой жалкое, ветхое строение. Персиваль листал книги, время от времени добавляя пару своих идей, пока мы с сестрой увлечённо обсуждали каждую деталь.

К пятнице Персиваль вернулся не один: с ним пришли двое рыжеволосых мужчин в элегантных полосатых костюмах — один в тёмно-синем, другой в фиолетовом. Эти близнецы, Фред и Джордж (или Дред и Фордж, как они сами себя представляют), завершали предложения друг за другом, их мысли переплетались, создавая чувство полной гармонии. Я невольно задумалась, как нас с Розой можно было принять за близнецов, наблюдая за их слаженностью.

С ними прилетела ослепительная снежная сова, которая грациозно села на плечо Доун, тут же начав приводить в порядок её кудрявые волосы. Она прищурила золотые глаза, бросив на меня подозрительный взгляд, но быстро вернулась к своей новой хозяйке.

Близнецы с улыбкой приветствовали Доун, отметив её новый облик с полной невозмутимостью.

— Наш младший брат стал младшей сестрой? Ну что ж, никаких сюрпризов. Мы гении шуток, в конце концов, а твоя перемена — сущая мелочь по сравнению с нашими затеями, — говорили они с энтузиазмом.

Они быстро окунулись в обсуждение модных показов, магической косметики, удивляясь и восхищаясь новыми начинаниями Доун — особенно её планами по продаже выпечки для вампиров. Лишь на миг их развесёлые лица стали серьёзными, когда один из них заметил странную метку на её предплечье.

— Доуникинс, что это у тебя на предплечье? Ты что… — начал один из близнецов с хитрой улыбкой.

— …пошла и сделала себе татуировку, не дождавшись… — продолжил второй, переглянувшись с братом.

— …своих бесстрашных старших братьев, чтобы разделить этот опыт? — закончили они хором, глядя на Доун с притворным укором.

— А? О, нет, — смущённо ответила она. — Это появилось, когда сломалось гламурное заклинание. Я смотрела в книгах о магических наследиях — папа говорил, что именно они чаще всего его нарушают — но понятия не имею, что это значит…

— Так-так, погоди… — нахмурился один из братьев.

— …где же я это видел? Это выглядит… — задумался другой.

— …знакомо, правда? — закончил первый, всматриваясь в отметки.

Персиваль, бросив быстрый взгляд на предплечья Доун, внезапно поперхнулся десертом.

— Это же символ Гриндевальда! — воскликнул Персиваль, глядя на отметки.

— Что? Почему у меня должен быть символ Гриндевальда на теле? Ты уверен? — спросила Доун, слегка нахмурив носик.

— Я был его пленником несколько месяцев, а Ньют настолько ему насолил, что тот решил разобраться с моим сумасшедшим мужем лично. Конечно, я уверен! — с нажимом ответил Персиваль.

— Может быть, но это не…

— …то место, где мы его видели. Разве старина Ксено его не носил? — перебил один из близнецов, наклонив голову.

— Точно! И Крам тогда разозлился на него… — подхватил другой, улыбаясь.

— …на свадьбе Билла! Потому что Гриндевальд использовал этот символ, но он его не…

— …создал. Этот знак намного древнее! — закончил первый, пожимая плечами.

— Постойте, Билл женился? Ладно, это неважно. Так что же это за знак? — быстро спросила Доун, снова переводя взгляд на свои предплечья.

— Это символ Даров Смерти! — в унисон воскликнули близнецы, сверкая улыбками.

Так начался пересказ старой легенды о трёх братьях, которые бросили вызов самой Смерти. Персиваль рассказывал об их роковых просьбах и о том, как один из братьев, старший, вскоре погиб, второй лишился рассудка, а третий мудро попросил плащ, скрывающий его от Смерти. В конце концов, он стал единственным, кто попрощался с ней как с другом.

— Говорят, что смертный, овладевший тремя Дарами Смерти, станет Властелином Смерти. Но я сомневаюсь, что это значит то, что большинство думает, или что это вообще возможно. Как можно управлять тем, чего не знаешь? Люди, жаждущие бессмертия или власти над смертью, обычно самые большие её боязливцы.

— Да, и что это вообще подразумевает? Смерть приходит ко всем, иначе какой тогда смысл в жизни, если она не имеет конца? Властелин Смерти должен все документы за неё заполнять или как?

— Ну, можно точно сказать, что Гриндевальд…

—… и Дамблдор в это верили. Как только ты исчез, наш уважаемый…

—… директор начал свирепеть, что лишился…

—… палочки, которую отобрал у Гриндевальда в их…

—… последней дуэли, и она, кстати…

—… из бузины сделана!

— Хм, может, эти артефакты из легенды действительно существуют. А что насчёт плаща? Чем он так выделяется на фоне остальных плащей-невидимок? Разве он не стал легендой просто потому, что был первым в своём роде?

— Этот плащ особенный, потому что третий брат владел им многие годы и передавал его из поколения в поколение, — поясняет Персиваль. — За десятилетия я повидал множество плащей-невидимок. Некоторые зачарованы заклинаниями, на других в ткань вплетены руны, лучшие из них изготовлены из шерсти демигайза, что чуть не привело этот вид к полному исчезновению, пока Ньют не положил этому конец. Но ни один из них не может скрыть тебя полностью: ты всё равно будешь осязаем, будешь искажать свет, издавать звуки, иметь запах. И ни один такой плащ не прослужит дольше нескольких лет, максимум — десяток лет. Они точно не могут стать семейной реликвией.

На этих словах Доун и близнецы переглядываются.

— Я не знаю, что может значить этот символ на твоём теле, малыш, но советую держать его в секрете. Люди, пострадавшие от тирании Гриндевальда, воспримут это крайне негативно и приравняют тебя к сумасшедшему. А если где-то ещё остались фанатики, охотящиеся за Дарами Смерти, они могут обратить своё внимание на тебя.

— К счастью, погода в этих краях…

—… не располагает к ношению коротких рукавов, да и к тому же мы…

—… как раз разрабатываем новую линию косметики…

—… в которую входит особый тональный гель! А теперь покажи своим неотразимым старшим братьям…

—… что ты собираешься сделать с этим домом!

После рассказа близнецы сосредоточились на своей работе. Дом, когда-то ветхий и разрушенный, начал преображаться у нас на глазах. Мешки с песком превратились в прозрачные стеклянные панели, стальные прутья, свёрнутые в углу, преобразились в изящную конструкцию, напоминающую виноградные лозы. С каждым взмахом палочки они творили настоящие чудеса. Вскоре великолепная оранжерея в стиле модерн окружила сад, словно обнимая его, перетекая в дом, который теперь выглядел живым, полным света и гармонии.

К середине недели дом был готов. Я завершил оформление права собственности на него через мистера Дж. Мы с семьёй помогли восстановить подключение к городской системе, хотя магический способ подачи воды оказался более привлекательным, чем возня с устаревшей сантехникой.

С чашкой чая и булочками в руках мы наблюдали, как близнецы доводят дело до конца, создавая дом, который стал олицетворением мечты Доун — оазисом гармонии с природой.

Внутренние стены дома, кроме тех, что вели наружу или скрывали ванную на первом этаже, исчезли, освобождая пространство для открытого плана с медовыми паркетными полами, сверкающими деревянными балками и белоснежными стенами. Атмосфера стала лёгкой, наполненной воздухом и светом.

Старый чердак, некогда наполовину разрушенный, был превращён в просторную спальню на антресолях. Балкон, вырезанный прямо в потолке, открывал вид на великолепный стеклянный сад. К нему вела изящная лестница, спускающаяся вниз. Напротив лестницы — открытая ванная с золотистыми плитками и обширной гардеробной. Крупное круглое окно с мягкими подушками на подоконнике добавляет уюта, из него открывается вид на фасад дома. Стены украшены яркими изображениями огненных цветов, а полки заполняют орхидеи, словно живые картины природы. Новая кровать с роскошным алым ковром, пушистым и тёплым, завершает интерьер, придавая комнате изысканный и уютный вид. Это действительно мастерская спальня, настоящая обитель спокойствия и комфорта.

Кухня, открытая для остального пространства дома, полностью преобразилась. Теперь здесь сияет новая золотистая плитка и сверкающая техника. Расширенные окна заливают светом новенькие плиты и духовку, а огромный золотистый холодильник, как произведение искусства, прячется в волшебно созданной нише. Островок с новыми стиральной и сушильной машинами гармонично дополняет пространство.

Большой камин из красного кирпича теперь господствует в гостиной рядом с кухней. Над ним изящно подвешен телевизор на подвижном кронштейне, а под ногами — золотисто-кремовый ковёр из искусственного меха, дарящий тепло и уют. Вдоль стен простирается библиотека, её полки словно выросли из коряг, причудливо обвиваясь ветвями жасмина, излучающего нежный аромат.

По всему дому расставлены горшечные растения. Они украшают стены, полки, свисают с балок — превращены в настоящие произведения искусства. Переход из жилого пространства в сад почти незаметен: дом и сад сливаются в единое целое. В каждом уголке, в каждой щели чувствуется жизнь — будь то цветы, ягодные кустарники или лекарственные травы, они растут на глазах, словно живые создания, ухоженные маленькими бледными пальцами.

Земля вокруг нас будто оживает, дышит с облегчением, насыщенная новой жизнью и силой. Это невероятно — наблюдать за этим чудом. Даже после того, как близнецы завершили свою магическую работу, и дом перестал искриться и двигаться сам по себе, ощущение волшебства не исчезло. Оно осталось в каждом уголке, в каждой детали.

Я влюблен в дом, который создала Доун. Жить здесь — это как жить в домике на дереве, но не в обычном, а посреди фэнтези мира, где природа и магия переплелись воедино. Ни одно из творений Эсме никогда не было столь живым и красивым.

Я надеюсь, что смогу наблюдать за тем, как Доун будет продолжать творить такую красоту всю оставшуюся жизнь, потому что её искусство — это чудо. А Доун Блэк — настоящее чудо для меня.