Букет чертополохов (гет)

Время до выходных пролетело незаметно, и провела я его, в основном, в одиночестве. Причин тому было несколько. Во-первых, я была очень занята подготовкой эссе по зельеварению, которое едва успела закончить в пятницу к послеобеденному уроку. Я знала, что, в лучшем случае, мне стоит надеяться на «удовлетворительно», потому что последние четыре абзаца я в спешке переписала из старого учебника. Будет счастьем, если за такую работу профессор Шарп не заставит чистить котлы после уроков.

Во-вторых, мне не давали покоя мысли о Древней магии и Исидоре. По тем воспоминаниям, что я увидела за последние три месяца, она казалась мне очень смелой и самоотверженной особой. Похоже, Себастьян мог оказаться прав — у меня была способность вылечить его сестру от боли, как сделала это Исидора со своим отцом. Нужно только понять, как я должна была это сделать.

Об увиденном в Омутах памяти я никому подробно не рассказывала — мне казалось разумным держать это в секрете, пока я сама не обладаю полнотой знаний. К тому же, эта информация наверняка раззадорит настроение Себа, и он начнет давить на меня с утроенной силой. Мне явно нужно было время, потому что Древняя магия была слишком опасной и совсем не покорялась мне осознанно. Не скрою, я испытывала страх каждый раз, когда случайно ее применяла.

И, в-третьих, меня отдаляло от друзей неприятное, тягучее чувство вины перед Оминисом, обещание которому я нарушила уже на следующее же утро. Он всегда был добр ко мне, а я… А я чувствовала, что он слишком хорош для нас с Себастьяном. Мы его не заслуживали.

Я проснулась рано утром в субботу, съедаемая этими мыслями, и поняла, что спать больше все равно не смогу. Тогда мне пришло в голову использовать время с пользой: захватив из сумки перо, чернила и новый пергамент, я спустилась в гостиную, чтобы написать письмо своей семье. Они прислали мне сообщение еще несколько дней назад, но я в рабочие дни я так и не нашла времени ответить.

Дописав последнюю фразу, я скрутила пергамент и аккуратно перевязала голубой лентой, которую всегда можно было найти на подоконнике гостиной Рейвенкло. Отрезав необходимое количество, я положила моток на место, на секунду залюбовавшись сквозь стекло восходящим ярко-оранжевым солнцем, и покинула пустую гостиную, направляясь в сторону совятни. Я поднялась на башню, окончательно разбуженная утренней морозной свежестью, и принялась присматривать себе одну из школьных пепельно-бурых сов — своей у меня пока что не было. Я даже не осмотрелась по сторонам, будучи уверенной, что в такую рань нахожусь здесь совершенно одна. Когда я подозвала к себе большую желтоглазую птицу, за спиной послышалось мягкое:

— Доброе утро.

Я вздрогнула, напугав сову, и та недовольно ущипнула меня за палец. Стиснув зубы от боли, я повернулась и заметила Оминиса, сжимающего в руке, как и я, небольшой свиток исписанного пергамента.

— Привет, Оминис, — я подула себе на палец, стараясь уменьшить боль. — Что ты здесь делаешь в такую рань?

— Полагаю, что в совятне можно делать только одно, — он хмыкнул и показал мне пергамент, — отправлять почту.

Пока он говорил, я привязала к совиной лапе свиток и уже наблюдала, как она удаляется в сторону поднимающегося солнечного диска. Палец саднило.

— Дай сюда руку. Я слышу, как у тебя капает кровь, — Оминис протянул ко мне ладонь, и я покорилась, не задавая лишних вопросов. Он прошептал на латыни неизвестное мне заклинание, и в одно мгновение рана полностью затянулась.

— Как ты это сделал? — я была поражена. — Целительную магию в школе не преподают.

— Я начал изучать ее из-за Энн. В конце-концов, Себастьян не единственный, кому дорога ее жизнь, — вздохнул он устало. — Кстати, она недавно спрашивала о тебе.

Оминис вновь показал мне свернутое письмо, где было видно выведенный каллиграфическим почерком адрес.

— Нужно будет навестить ее еще раз, — сказала я смущенно, — мне просто было неловко вмешиваться.

— Если тебя это успокоит, то мы все рады, что у нас появилась ты, — Оминис открыто улыбнулся мне. — Сегодня мистер Сэллоу уезжает на целый день, и мы с Себастьяном едем в Фельдкрофт. Если можешь, присоединяйся.

— Ты уверен, что он будет не против?

— Абсолютно, ведь он сам хотел сегодня тебя пригласить, — Оминис замялся на мгновение, но продолжил говорить. — Ты не могла бы помочь привязать письмо, пожалуйста? Мне для этого нужно откладывать палочку, и тогда я гораздо хуже чувствую окружающий мир…

— Без проблем, — я забрала у него свиток, подзывая следующую сову. — Всегда хотела спросить…

— Как я читаю и пишу? — проницательно заметил он.

— В целом, да, — я покраснела от своей бестактности.

— Думаю, ты заметила, что я использую магию, — он поднял палочку выше, показывая крошечный мерцающий огонек сверху. — Изобрел ее не я, только освоил. А с письмами еще проще: диктую текст самопишущему перу. Оно иногда ошибается, но не так часто, как это делал бы я сам.

Оминис поблагодарил меня за помощь, заслышав хлопанье крыльев еще одной улетающей в сторону леса птицы.

— Что именно ты видишь с помощью палочки? — я никак не смогла сдержать свой чрезмерный интерес.

— Хммм… — задумался он. — Забавно, что никто меня об этом обычно не спрашивает. Я чувствую силуэты людей и поверхностей в пространстве. Вместе со слухом и осязанием, это дает мне достаточную для жизни картину мира.

— Это объясняет, почему ты так быстро меня всегда узнаешь.

— Для этого мне даже не нужна палочка, — рассмеялся он.

Я хотела уточнить, что же выдает меня больше всего, но Оминис решил резко сменить тему.

— Пожалуйста, присматривай за Себастьяном, когда вы вместе. Его нужно останавливать, пока он не вычитал в книге Слизерина нечто по-настоящему опасное.

Я заметила, как на плечо Оминису приземлилось совиное перышко. К моему удивлению, он почувствовал и смахнул его рукой.

— Мне начинает казаться, что Себастьяна ничто не сможет остановить, — с сомнением проговорила я.

— Ты важна для него, — просто сказал Оминис. — Как и твое мнение. И пусть я не одобряю, что вы двое вечно ищете неприятности на свою голову, но зато мне спокойнее, что он в эти моменты не один.

Я поняла, что Себ ничего ему не рассказал. Оминис все еще доверял мне, хотя я и не была уверена, что достойна этого доверия.

«А что, если именно я толкаю его во тьму?» — зазвучал в голове тоненький противный голосок, пока здравый смысл и совесть предательски молчали.

— Идем на завтрак? — спросила я, дабы отвлечься, но он категорично замотал головой.

— Я собираюсь лететь в Фельдкрофт Летучим порохом, — объяснил Оминис хмуро, приложив ладонь к груди. — И перед такими путешествиями предпочитаю ничего не есть.

— Вижу, ты не в восторге от каминов, — сразу заметила я. — Не хотелось бы попробовать другой вид транспорта?

— Я не могу полноценно летать на метле, — он пожал плечами, — увы.

— А на гиппогрифе?

Я не знаю, зачем это сказала. Идея была, мягко говоря, спорной.

— Большого опыта не имею, — неуверенно сказал он, — но, если в таком случае ты точно поедешь с нами, то можем рискнуть.

— Тогда встречаемся во дворе через час, — я закрепила договор рукопожатием. — Не знаю, как ты, а я все же позавтракаю и предупрежу Себастьяна, что присоединюсь к вам.

— И еще одна вещь, — Оминис остановил мои выскальзывающие из его рук пальцы, что было очень неожиданным для меня. — Я сейчас смотрю тебе в глаза? Хочу установить зрительный контакт.

— Да, Оминис. — я вглядывалась в его невидящие зрачки, которые, тем не менее, пронизывали меня сейчас насквозь.

— Хочу сказать тебе спасибо, — его голос был настолько вкрадчивым, что у меня невольно задрожали коленки. — Себастьян впервые за долгие месяцы перестал постоянно говорить о Темной магии. Не знаю, что ты сделала с ним, но он начал замечать существование и других путей исцеления его сестры. Благодаря тебе.

— Рада, если это так, Оминис, — я вперилась взглядом в его скулу, автоматически пересчитывая родинки на щеке. — Но я боюсь, что еще разочарую тебя в скором времени.

— Главное, будь при этом честной, — он отпустил мою руку со вздохом. — Большего я и не прошу. Встретимся внизу.

— Не забудь перчатки, лететь в ноябре довольно прохладно, — благодушно сказала я и направилась в Большой зал.

Мало кто спустился на завтрак так рано утром — за профессорским столом восседали только школьный смотритель мистер Мун и печально знакомая нам с Себом библиотекарь. Они тихо переговаривались, подливая друг другу чай. Столы студентов были практически пусты. За моим сидела пара напуганных второкурсников и очень серьезного вида семикурсник с толстенной книгой. За столом Слизерина вообще никого не было, кроме необыкновенно бодрого Себастьяна. Он увидел, как я вошла, радостно замахал мне рукой и переехал вместе со своей тарелкой на скамью факультета Рейвенкло. Семикурсник стрельнул в нас взглядом, но ничего не сказал и продолжил пялиться в учебник. А вот школьный смотритель внезапно оживился:

— Мистер Сэллоу, вам не хватило места за столом Слизерина?

Себ немного опешил от такого вопроса — он не понимал, что нашло на Муна, с которым у них всегда были очень теплые приятельские отношения.

— Правилами Хогвартса не запрещено, мистер Мун, — внезапно осадила его библиотекарь, одарив нас скупым дружеским кивком.

— Спасибо, мадам Скрибнер, — слегка поклонился ей Себастьян и развернулся ко мне, едва сдерживая смех.

— Любовная история все еще идет нам на пользу, — улыбаясь, я спрятала лицо в ладонях от преподавательского стола.

— Это точно, — согласно закивал он, поправляя капюшон мантии. — У вас так неудобно здесь сидеть, кошмар.

— Да уж... Не то, что за слизеринским столом, — заметила я, все еще посмеиваясь. — Что-то ты сегодня в особенно хорошем настроении.

— Энн написала нам с Оминисом, — Себ почти что светился от счастья, — она чувствует себя неплохо сегодня, и мой дорогой дядя наконец-то уезжает на целый день…

— Я знаю, — прервала я его нетерпеливо, — встретила Оминиса в совятне. Он пригласил поехать с вами.

— И как он всегда первый везде успевает? — Себастьян зачерпнул ложкой немного овсянки и лениво отправил ее в рот. — Я сам хотел тебя позвать. Уже придумал, как разбужу в общежитии.

— Предполагаю, моим соседкам повезло, что я сама проснулась пораньше.

— О да, — Себ чуть не подавился кашей, — очень повезло. Так что, ты в деле?

— Я не просто в деле, — собираясь сказать следующую фразу, я вдруг окончательно осознала сомнительность своей идеи. — Мы с Оминисом летим в Фельдкрофт на гиппогрифе.

Себастьян сощурился в хитрой ухмылке.

— Уже пожаловался тебе на то, как ненавидит Летучий порох?

— Возможно, после нашего полета он пересмотрит свои предпочтения, — я нервно засмеялась.

— Оминис не так беспомощен, как ты можешь подумать, — успокоил меня Себ. — Я точно знаю, что он умеет держаться в седле. Но я все равно обязан это увидеть, так что встречу вас на въезде в Фельдкрофт.

— А ты не хочешь?..

— Не очень люблю лошадей с птичьими клювами, — Себастьян деланно скривил лицо. — И это взаимно, кстати.

— Такой груз гордости и самолюбия ни один гиппогриф не выдержит, — согласилась я со смешком.

— Но я запомнил, — Себ изобразил показную обиду, — что не оказался первым партнёром в твоем списке.

— Ты у меня уже в другом записан, если забыл, — автоматически вырвалось у меня.

— Хмм… — Себастьяну, кажется, нравилось, как я бессовестно хожу по грани приличия, — увидимся в Фельдкрофте, любовь моя.

— До встречи, дорогой, — я ерничала и храбрилась, как только могла, чтобы скрыть волнение. — Мы будем там довольно скоро.

— Не скорее, чем я, — Себ кивнул в сторону ближайшего камина, — Кстати, ты же помнишь о дне рождения Уизли? Я говорил с ним вчера, и он намекнул, что достал для праздника нечто запрещенное. Обещает веселый вечер.

— Звучит соблазнительно, — кивнула я скептически, — заглянем, если будет время.

* * *

Когда я вышла на залитый солнцем двор, Оминис уже ждал меня внизу, экипированный в застегнутый наглухо изумрудный жилет с наброшенной сверху теплой слизеринской мантией. Он всегда казался выше, элегантнее и гораздо грациознее других студентов. Возможно, все дело в осанке, но сказать наверняка было сложно. Я невольно засмотрелась на блики солнечных лучей в его идеально уложенной прическе, и никак не могла понять, как, учитывая его физическую особенность, он следил за собой лучше всех мальчиков на курсе, вместе взятых.

— Вижу, ты готов, — я попыталась пригладить выбившиеся из косы волосы, но ветром их тут же растрепало обратно. — Когда-нибудь сидел в седле?

— Было дело, — Оминис опустил голову, словно это вызывало неприятные воспоминания, — отец считал, что верховая езда должна быть обязательной частью моей внешкольной программы.

— Мы должны пройти к краю Запретного леса, чтобы позвать гиппогрифа, — пояснила я коротко и двинулась вперед. — А что еще было в твоей программе?

— Из того, что мне не стыдно рассказать, — он сжал губы и задышал чуть чаще, — художественная литература, музыкальная грамота и танцы. Но в последнем я довольно скромно преуспел.

— Ты танцуешь, Оминис? — мне было нетрудно поверить в это, глядя на его изящную манеру держать себя.

— Впрочем, только с палочкой в руке. Кантри, котильон, кадриль… — начал перечислять он в ответ, — и вальс, конечно. Хотя, моя дражайшая мачеха считает его крайне неприличным танцем.

— Это еще почему? — я пребывала в недоумении, пока мы приближались к опушке.

— Слишком близкое расстояние между партнерами, — хихикнул Оминис, — но это по ее мнению. А ты танцуешь?

— Немного, — смущенно сказала я. — Но нормально у меня получается только вальс. Твоя матушка была бы от меня в восторге.

— Я бы пригласил тебя на семейный вечер только ради того, чтобы почувствовать ее реакцию, — засмеялся Оминис, потирая покрасневшую шею.

Мне нравилось, как он говорил слово «чувствовать» вместо привычного «смотреть» — это будто бы добавляло глубины и объема всему, что было сказано.

Мы остановились у края леса, и я дважды позвала Хайвинг по имени. Она облюбовала себе место совсем недалеко, и мы с Поппи часто приходили угостить ее чем-нибудь вкусненьким и полетать вместе. Я была рада, что ее новый дом теперь находился так близко к школе — меньше шансов, что браконьеры вновь до нее доберутся. А вот нам всегда было легко ее найти. И сейчас ждать почти совсем не пришлось — услышав зов, Хайвинг быстро примчалась в нашу сторону. Я знала, что Поппи летала с ней вчера поздно вечером, потому так и не сняла седло. Что ж, даже к лучшему — быстрее отправимся в путь.

Завидев Оминиса, Хайвинг поначалу подозрительно фыркнула, но он, совсем без моей подсказки, поклонился ей так благородно, что сердце гиппогрифа растаяло в тот же миг. Я не успела ничего сказать, а он уже заботливо гладил Хайвинг по клюву.

— Ты гораздо увереннее справляешься, чем я ожидала, — я подошла ближе и погладила перья на боку гиппогрифа. — К полету готов?

— Будем считать, что так.

Оминис резво запрыгнул в седло первым, но когда я приземлилась впереди и взяла в руки поводья, его уверенность быстро улетучилась.

— Что такое? — спросила я, почувствовав его замешательство.

— Думаю, за что я могу держаться в полете и не нанести тебе при этом глубокое личное оскорбление.

Я засмеялась, положив его руки себе на талию.

— Вот так, Оминис, это совсем не страшно.

— Очень страшно, на самом деле, — выдохнул он признание мне на ухо. — Только не говори Себастьяну.

— Ни слова, — пообещала я. — Держись крепко.

Я потянула поводья на себя, и гиппогриф разбежался, взмыл в воздух и начал быстро набирать высоту.

— Ты меня сейчас задушишь, — прохрипела я Оминису, который сжал меня так крепко, что было невозможно вдохнуть.

— Извини, я сейчас совсем не ориентируюсь в пространстве, — объяснил он и ослабил хватку, — Будто плыву в вечности.

— А ты попробуй насладиться ею, — я старалась тоном голоса передать ему свое спокойствие, — нам лететь совсем недалеко.

Кажется, мои слова подействовали, и Оминис почувствовал себя гораздо увереннее. Я пригнулась ниже, улыбаясь про себя — Хайвинг уже парила над туманными землями хогвартской долины. Мне было жаль, что мой спутник не мог видеть прекрасного осеннего вида внизу. Но он все равно воспринимал мир по-своему трогательно. Никто больше так не умел.

К концу полета Оминис окончательно расслабился, и, когда Хайвинг приземлилась на поляне перед въездом в деревушку, он соскользнул с ее спины сам и даже подал мне руку, помогая спуститься. Похоже, он был вполне доволен собой.

— Скорее возвращайся поближе к школе, — сказала я гиппогрифу, погладив еще раз на прощание. — Здесь может быть опасно.

Повторять дважды не требовалось, и, взмахнув крыльями, Хайвинг взлетела навстречу ветру.

— И ради этого я бежал почти милю от ближайшего камина?

Из-за деревьев показался взлохмаченный Себастьян — похоже, он очень спешил, чтобы застать наше приземление.

— Зато мне в первый раз реально пригодилось то, чему научил отец, — засмеялся Оминис, — И, о чудо, это не связано с издевательством над маглами.

— Думаю, Энн уже нас заждалась, — вставила я, расправив смятую мантию, — она давно должна была получить вашу записку.

Все вместе мы зашагали по дороге в молчании, но я украдкой заметила, что Оминис пару раз довольно улыбнулся себе под нос. Похоже, это явно был не последний наш полет.

Энн встретила нас на пороге дома, и выглядела сегодня она гораздо лучше, чем запомнилось мне с предыдущей нашей встречи: на щеках проступил легкий румянец, а глубокие темные тени под глазами будто бы стали немного светлее.

— Наконец-то вы здесь! — она не могла перестать улыбаться, протягивая руки к брату. Себастьян подхватил ее и закружил на месте, пока мы с Оминисом стояли позади.

Через мгновение она обняла уже и нас. Мне было очень приятно, что Энн приняла мое присутствие без колебаний — настолько крепка была их связь с Себом, что она автоматически относилась к его выбору, как к своему.

Энн усадила всех за стол и вдохновенно порхала вокруг нас, подготавливая все к чаю.

— Ты уверена, что тебе самой стоит тащить чайник? — обеспокоился Оминис. — Давай я помогу…

— Мне только в радость эти хлопоты, — Энн погладила его по щеке, выставляя на стол малиновый джем, — Не помню, когда последний раз ставила чай сама.

— Но что изменилось, Энн? — Оминиса не отпускала внезапно появившаяся тревога. — За весь предыдущий год тебе ни разу не становилось лучше, что бы мы не делали.

— Себастьян прислал мне два пузырька нового зелья от мадам Блэйни вчера утром, — она перевела глаза на брата, который суетливо заерзал на стуле. — И на какое-то время мне и правда полегчало.

— Ты выпила только один? Когда? — Себ с интересом смотрел на сестру, пока я буравила его взглядом.

— Честно говоря, уже два, — проверяя температуру воды, призналась она, — действие предыдущего закончилось вместе с рассветом. А я очень хотела встретить вас в хорошем расположении тела и духа.

— Получается, оно действует один день… — Себастьян задумался, почесывая затылок. — Его непросто приготовить, но я сделаю все, чтобы достать еще, сестренка.

Мы с Оминисом явно почувствовали неладное — если бы это зелье применяли в области традиционной медицины, Себ не стал бы скрывать его от нас. Да и в больнице Святого Мунго о нем наверняка бы знали. Но, вместе с тем, я смотрела на Энн — такую радостную и счастливую — и не могла позволить себе испортить ей этот день.

— Себастьян, что…

— Энн, давно хотела тебя спросить, — грубо перебила я, — это правда, что ты играла в квиддич за сборную Слизерина?

Я чувствовала, что обязана остановить Оминиса. Мы не могли позволить ситуации выйти из-под контроля в ее присутствии.

Поскольку пояснить свои намерения взглядом было невозможно, мне пришлось ущипнуть его под столом за колено. По тяжелому вздоху я догадалась, что намек был понят. Кажется, сегодняшняя идиллия семьи Сэллоу не будет нарушена.

* * *

Мы провели в Фельдкрофте почти весь день. Я поняла, что не смеялась так целую жизнь — особенно, в момент, когда Себастьян вспоминал, как им троим удалось подставить самого Пивза настолько серьезно, что директор Блэк чуть не изгнал его из замка.

— Ваша вражда гораздо глубже, чем я думала, — хохотала я, пока Себастьян перечислял все неприличные слова, которыми обозвал его в тот день полтергейст.

— И все благодаря патологической любви Блэка к своему отражению в зеркале, — ехидно заметил Оминис, потягивая восьмую чашку чая за сегодня.

— Я думала, что директор — друг твоего отца, — удивленно развернулась к нему я. — В день нашего знакомства ты мне им угрожал, если помнишь.

— Я умею производить приятное первое впечатление, — саркастично кивнул он, — на самом деле, он просто троюродный брат моей мачехи и жуткий подхалим. Я сомневаюсь, что у отца за жизнь был хотя бы один настоящий друг.

— Вы видели, который час?! — почти что испуганно отвлек нас Себастьян. — Соломон совсем скоро вернется.

— Пожалуй, пора идти, — согласилась я, припоминая единственную встречу с хмурым и неприветливым мистером Сэллоу. — Была рада снова тебя увидеть, Энн.

— Вы идите, — коротко бросил Оминис, — а я еще немного побуду здесь. Вернусь чуть позже Летучим порохом.

— Как скажешь, — кивнул ему Себ, — но дяде привет от меня не передавай.

Мы попрощались с Энн и вышли на улицу, направляясь к центральному камину Фельдкрофта, подключенному к сети.

— Ну что, остались силы на Хогсмид? — спросил меня Себастьян с ухмылкой.

— Еще пару-другую вечеринок сегодня выдержу, — ответила я, обматывая вокруг шеи рейвенкловский шарф.

На улице было уже совсем темно, и только редкие пешеходы давали понять, что сейчас всего лишь вечер, а не глубокая ночь.

— Тебе никогда не казалось, — нарушила я краткий период тишины, — что Оминис и Энн испытывают друг к другу чувства?

— Это еще что за новости? — Себастьян шокированно посмотрел на меня. — Это он тебе такое сказал?

— Разумеется, нет, — я раздраженно осадила его, — но он с самого начала отказался идти на день рождения к Гаррету, а сейчас они остались вдвоем…

В ответ Себ только громко расхохотался.

— Он не пошел к Уизли только потому, что тот его ужасно раздражает. Собственно, как и большинство гриффиндорцев. Подозреваю, это семейная черта потомков Слизерина.

— Тогда понятно.

— Слушай, мы с первого дня были одной семьей, — Себ почему-то яростно хотел доказать мне, что я ошибаюсь, — Энн для него такая же сестра, как и для меня. И мы оба готовы на многое, чтобы ее спасти.

— Конечно, Себастьян, — я поспешила показать свое полное согласие, — просто хотела понимать, что происходит.

— На случай, если вздумаешь сама в него влюбиться, — вновь засмеялся Себ, — должен предупредить тебя, что Оминис во сне устрашающе шипит на парселтанге.

— Запомню на будущее, — я похлопала его по плечу с наигранной благодарностью. — Но лучше скажи мне, что за зелье ты прислал Энн?

— Ах, это… — Себастьян был явно смущен новой темой разговора. — Я нашел упоминание рецепта в книге Слизерина еще на прошлой неделе.

— Почему-то я так и думала, — мне пришлось израсходовать весь мыслимый самоконтроль, чтобы приглушить в голосе оттенок разочарования.

— На самом деле, там нет ничего запретного. По сути, это слегка модифицированный рябиновый отвар.

— Модифицированный чем?

— Ядом акромантула.

В моем сердце слегка закололо от волнения. Яд акромантула было почти невозможно достать даже при наличии больших денег. Я не могла представить, что сделал Себастьян для того, чтобы добыть хотя бы немного. Впрочем, выяснить этот вопрос я не успела. Себ застыл на месте, как статуя, глядя куда-то вверх, а потом, взметнув на изготовку палочку, ринулся в обратную от нашего направления сторону. Я подняла глаза к небу и заметила клубы серого дыма и огненные искры, поднимающиеся с плато, на котором когда-то прокляли Энн. Похоже, приспешники Ранрока и Руквуда снова вернулись к дому Исидоры. И что только не давало им там покоя?

Я бросилась догонять Себастьяна, но удалось мне это только у самых руин. Вокруг раздавался скрежет бура, который неистово вгрызался в землю в поисках, как я догадывалась, хранилища Древней магии. Я была удивлена, что в самом Фельдкрофте этих оглушающих звуков не было слышно вовсе. Вокруг бродили двое вооруженных гоблинов, но, в остальном, местность выглядела пустой.

— Если мы хотим что-то узнать, — обратился Себастьян, казалось, к самому себе, — лучшего момента не найти.

Мне хотелось воззвать к здравому смыслу, но, прежде чем я открыла рот, Себ уже прокричал:

— Бомбарда!

То ли заклинание вышло таким мощным, то ли он просто удачно попал в в магический шов металлической обшивки, но задняя часть бура с грохотом затрещала и откололась. Кажется, она ударила и оставила без сознания, как минимум, одного из двух охранников. После этого наступила странная давящая тишина.

Себастьян выбежал на открытое пространство, готовясь к сражению, но второй гоблин как будто бы испарился. Себ покружил минуту на месте и озадаченно посмотрел на меня. Как раз в этот момент, используя появившуюся возможность, на него и попытался наброситься притаившийся в тени второй охранник. Впрочем, мои рефлексы сработали быстрее.

— Круцио! — пребывая в замешательстве от своей хладнокровной жестокости, произнесла я. Поток опустошающей разрушительной силы прокатился от сердца до моей волшебной палочки, и проклятие во второй раз жизни вырвалось из нее и поразило цель.

Я не знала, почему из всех возможных вариантов выбрала именно Непростительное заклятие. Я будто бы хотела ощутить… Власть? Контроль? Мне было сложно определить в моменте. Очнувшись, я опустила палочку, но враг остался лежать на земле, не в силах подняться. Себастьян смотрел на меня со смесью ужаса и восторга.

— Зачем вы вернулись сюда? — я спросила спокойно, все еще держа гоблина на прицеле, но он только неопределенно заскулил в ответ.

Я сделала несколько шагов вперед и четко почувствовала поблизости мощный источник Древней магии. Серебристые потоки света стелились по земле в направлении острия бура. Видимо, раньше, когда это хранилище было спрятано под толстым слоем породы, я едва ощущала его присутствие, но теперь все воспринималось иначе. Я завороженно смотрела на закручивающиеся спирали одной мне видимых лучей, направив палочку на неудачливого врага, пока Себастьян не развернул меня, схватив за предплечье. Из-за камней к нам приближалось целое подразделение гоблинов — не менее тридцати. Мы могли бы побороть восемь, даже десять таких, но уж точно не столько. С горечью я заметила, что между нами оставалось всего пару десятков футов, поэтому бежать было уже некуда.

— Депульсо! — Себастьян заклятием отправил нашего ближайшего оппонента вниз с холма, после чего стал плечом к плечу рядом со мной.

— Если ты умрешь здесь, то я непременно тебя воскрешу, чтобы снова убить собственными руками, — прошипела я в его сторону, отражая магией первый брошенный в нас гоблинский топор.

— Ты очень положительно настроена, если рассчитываешь сегодня здесь выжить, — ответил он мне почти игриво и, вместе с тем, отчаянно.

Нас окружили со всех сторон, и тогда мне стало по-настоящему страшно. Я неосознанно отделилась от происходящего, начиная терять контроль над собственным телом. С усилием сделав пару шагов, я высоко подняла палочку, но, в этот момент, картина перед глазами загорелась ослепительно-серебристым светом, и сознание окончательно меня покинуло.