Букет чертополохов (гет)

Примечания:

События вплетаются в сюжет с момента изучения заклятия Круциатус и обнаружения книги Слизерина.

Прошло уже четыре дня после возвращения из Скрипториума, но я так ни разу и не встретила Оминиса. Это было не похоже на него — дисциплинированный и ответственный, он раньше всех обычно караулил под дверью класса, ожидая разрешения преподавателя войти в кабинет. Но ни вчера, ни сегодня он не появился на общих занятиях и в Большом зале, а Себастьян сбегал отовсюду раньше, чем я могла бы пробиться через толпу и поговорить. Лихорадочный блеск в его глазах выдавал отсутствие сна и маниакальную сосредоточенность. Что-то явно было не так. И я чувствовала своим долгом выяснить, что именно.

Все было бы гораздо проще, будь я вместе с ними в Слизерине. Но распределяющая шляпа, увы, отправила меня в Рейвенкло. Поэтому все, что оставалось, — надеяться на свою прирожденную факультетскую сообразительность. Сегодня вечером на ужине не появился даже Себ, и я, не выдержав больше мук ожидания, направилась прямиком в Андеркрофт. Там я увидела Себастьяна, сидящего на одной из старых бочек в неудобной позе, целиком поглощенного найденной нами книгой заклинаний Слизерина. Он бы и не заметил, что я вошла, если бы я не трансфигурировала бочку в более подходящий предмет мебели. Оказавшись в кресле со спинкой, Себ замотал головой, потер шею и наконец-то посмотрел на меня.

— Эмм, спасибо. Я как раз собирался отправить сову. Хотел попрактиковаться с тобой кое-в-чем.

— Обязательно, — мягко ответила я. — Но для начала скажи мне, где Оминис?

— А что с ним?

— Я ни разу не видела его с того самого дня. Мне показалось, он избегает меня.

— Удивительно, что это не я тебя избегаю, — с ироничной улыбкой ответил Себ, откладывая книгу. — Ты так ловко поразила меня Круциатусом, словно делаешь это каждое утро перед тем, как почистить зубы.

— Если тебе настолько понравилась, я всегда готова сделать это еще раз, — с мрачным самодовольством отметила я.

Кажется, Себастьяна мой комментарий только рассмешил.

— Я лишь говорю о том, что ты поразительно быстро научилась, — он отсалютовал мне свободной рукой, а второй все еще придерживал старый фолиант. — Мне понадобилось больше времени.

— И на ком ты тренировался? — я с подозрением сощурилась, сверля его взглядом.

— Обсудим в другой раз, — сказал он кратко. — Так что там с Оминисом?

— Ты и правда не заметил, что он не был в Большом зале и на уроках с прошлой пятницы? — я не могла скрыть осуждения за удивленным тоном.

— Ну-у, я был очень занят, — Себастьян устало зевнул. — Но мои поиски не прошли зря. Я узнал из этой книги больше, чем за все годы обучения защите от Темных искусств.

— Может быть, потому что это и есть Темные искусства в чистом виде?

— Только не надо строить из себя праведницу, — Себ закатил глаза. — Мы оба знаем, что тебя они интересуют не меньше моего.

И, черт возьми, он был прав. В глубине души я действительно чувствовала ни с чем не сравнимую мощь, применяя запрещенные заклятия. Я сопротивлялась что есть сил, но собственное любопытство только дальше меня заманивало.

— Вижу, ты не будешь со мной спорить, — довольно заметил Себастьян, пока я безуспешно пыталась подобрать слова. — Когда будешь готова узнать о других интересных возможностях, я буду ждать тебя здесь.

Он поднялся с кресла и подошел ближе, глядя на меня испытывающе и, вместе с тем, вызывающе.

— Лучше скажи, где я могу найти Оминиса, — только и смогла прошептать я.

Себ пожал плечами, но все же ответил:

— Сегодня вторник, верно? В этот вечер на Астрономической башне нет занятий. Поскольку Оминис у нас романтик, — он снисходительно поджал губы, — то частенько пропадает там в одиночестве, когда есть возможность. Скорее всего, сейчас тоже.

— Спасибо.

Лицо Себастьяна внезапно озарилось одному ему известной мыслью, и он последовал к выходу вместе со мной.

— Хочешь поискать Оминиса вместе? — озадаченно спросила я.

— Нет, я поговорю с ним позже в нашей гостиной, — замотал головой Себ. В своих раздумьях он был далеко — новая идея уже не давала покоя его усталой голове.

— Тебе нужно поспать, — с участливым беспокойством я положила руку ему на плечо, от чего он вздрогнул и согласно кивнул.

— Я только загляну в библиотеку на пять минут, — произнес он, накладывая на себя Дезиллюминационные чары.

— А невидимость зачем? — бросила ему вслед я, но вопрос утонул эхом в коридоре, так и не получив ответа.

Близилось время отбоя, и я спешила как можно скорее попасть на Астрономическую башню в надежде обнаружить там Оминиса. Я перепрыгивала через ступеньку, пока хватало сил, и с трудом дышала, когда достигла открытой площадки на вершине. Как для шотландской осенней ночи, там было непривычно душно. Возможно, виной тому стало внезапное потепление и густой туман, окутавший замок плотной пеленой. Было сложно догадаться, какая огромная высота отделяет сейчас меня от земли.

Оглядевшись, поначалу я подумала, что преодолела весь путь напрасно, и никого наверху нет. Но Оминис обнаружил мое присутствие раньше, чем я привыкла к темноте и могла наконец разглядеть его.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он удивленно, после чего послышался звук захлопнувшейся книги.

Наверное, на этой почве они и сошлись с Себастьяном — столько читать обычный человек просто не мог. Тем более, будучи слепым.

— Как ты догадался, что это я? — мне стало немного не по себе.

Я подошла чуть ближе, и он тут же поднялся, вежливо склонив передо мной голову. Это было очень по-джентльменски — не садиться в присутствии стоящей девушки. И так резко контрастировало с поведением Себа, которому на приличия было наплевать, что я невольно расплылась в улыбке.

— Я запомнил твою походку. И… — он запнулся на мгновение, — и парфюм. Так почему ты здесь?

— Просто беспокоилась о тебе.

Я присела рядом, все еще сохраняя между нами порядочное расстояние. Мне казалось, что Оминис не любил, когда к нему прикасаются без острой необходимости. Он тоже вновь опустился на лавку.

— Скажи честно, ты прячешься из-за того, что я сделала с Себастьяном? Считаешь меня жестокой?

— Нет, совсем нет! — поспешил уверить меня Оминис. — Это он уговорил нас обоих пойти туда. Было бы гораздо хуже, если бы Себастьян использовал проклятие на тебе. Я бы никогда себе этого не простил.

— Тогда, наверное, ты расстроен из-за гибели своей тети... — я заметила, как дрогнул уголок его рта, и поспешила добавить: — Впрочем, ты не обязан мне ничего объяснять.

— Спасибо, что спросила, — тихо сказал Оминис. — И прости, что заставил переживать. На самом деле, у меня много причин.

Он повернул лицо в мою сторону, и я заметила, как его невидящий взгляд беспокойно блуждает в пространстве.

— Мне не нравится, что происходит у вас с Себастьяном, — произнес он хмуро, и тут же уточнил: — Баловство Темными искусствами рано или поздно заведет вас в ловушку.

— Мы используем их всего лишь качестве инструмента, — запротестовала я. — Только для того, чтобы расширить свое понимание возможностей магии. И помочь Энн.

— Наверное, мои предки тоже имели благородные причины, — отрешенно сказал Оминис. — И ты уже в курсе, что сейчас представляет собой моя семья.

Мне стало некомфортно. В глубине души я знала, что он прав. Но ощущение контроля и силы, равно как и мрачное обаяние Себастьяна, неотвратимо тянули меня в темноту. Где, в отличие от Оминиса, я была бы совершенно беспомощна.

— Что привлекает тебя в Астрономической башне? — уточнила я с острым желанием сменить тему.

— Как и всех, — хмыкнул тот скептически, — звезды.

— Сейчас неба вообще не видно, — я поежилась, вглядываясь в густую дымку вокруг нас.

— Какая удача, что сегодня мы с тобой в равных условиях.

Я не была уверена, стоит ли мне смеяться в ответ на его сарказм. Пауза закончилась лишь тогда, когда он снова заговорил.

— Знаю, это глупо… Себастьян смеется надо мной каждую неделю, и я не буду злиться, если ты к нему присоединишься. Но я правда люблю проводить здесь время. Мне не нужно видеть небо для того, чтобы его почувствовать.

— Что именно ты чувствуешь? — я заинтересованно обратила к нему взгляд, и на секунду увидела свое отражение в светлых радужках.

— Если ты не возражаешь, — Оминис смущенно дернул подбородком и пригласительно раскрыл ладонь, — то дай мне свою руку, пожалуйста.

Заинтригованная, я подвинулась ближе и накрыла его ладонь своей. Он прикоснулся к запястью, и, не обнаружив рукава теплой уличной мантии, замотал головой.

— Ты совсем не одета для таких экспериментов. Нам нужно идти.

— Пустяки, — не согласилась я. — Ты же чувствуешь, что моя рука теплая. Гораздо теплее твоей.

— Как скажешь, — он не стал спорить. — Тогда разожми пальцы вот так.

С непривычной для меня нежностью он поставил мою ладонь в необходимое положение.

— Теперь осталось повернуться лицом к ветру, — удовлетворенно отметил он. — И, наверное, будет лучше, если ты закроешь глаза. Чтобы ничего не отвлекало.

Я чувствовала себя странно. Если бы мы сидели здесь вдвоем с Себастьяном, то не сомневалась бы, что это розыгрыш. Но присутствие Оминиса успокаивало, и я без лишних слов выполнила то, о чем он попросил.

— А теперь просто глубоко дыши, — сказал он тихо над моим ухом. — Я буду здесь, когда ты захочешь поделиться тем, что чувствуешь.

Ветер был ласковым и почти теплым, так что я могла ощутить даже самое легкое дуновение кончиками пальцев. Поначалу это были просто потоки воздуха, но через несколько минут восприятие начало меняться.

— Слышишь меня, Оминис? — восторженно позвала я. — Ты прав. Это необычно, но… Мне кажется, будто я сейчас прикасаюсь к звездам.

— За это я и люблю Астрономическую башню, — его голос раздался дальше, чем я ожидала. — С земли такого ощущения почему-то нет.

Медленно открыв глаза, я обнаружила его стоящим у лестницы. Оминис снова предпочел держаться на расстоянии.

— Теперь я буду знать твой секрет, — улыбнулась я, после чего он закашлялся и едва не улетел по ступенькам вниз.

— О чем ты? — спросил Оминис словно невзначай, краснея от внезапного смущения.

— О том, что ты можешь видеть гораздо больше, чем другие, — сказала я, поднимаясь и следуя за ним к выходу. — Ты в порядке?

— Более чем, — заверил он меня.

Мы начали спускаться, но через несколько пролетов Оминис остановился в задумчивости, словно не решаясь что-то сказать. Затем, все-таки справившись с собой, он заговорил:

— Подожди минутку. Я бы хотел уточнить… Вопрос крайне бестактный, но все же. Если между вами с Себастьяном что-то есть, мне было бы лучше об этом знать.

Здесь наступила очередь поперхнуться мне. Я широко раскрыла глаза и с удивлением спросила:

— Что заставило тебя предположить такое, Оминис?

— Полагаю, его поведение, — услышала я осторожный ответ. — В скрипториуме он вел себя так, словно вы уже принадлежите друг другу.

«Принадлежите друг другу» — только Оминис мог так поэтично выражаться. Мы продолжили спускаться вниз по лестнице.

— Я уверена, что Себ просто ревновал, когда понял, что у всех, кроме него, есть необычные способности, — я с облегчением вздохнула. — Он не привык, когда центр внимания сосредоточен не на нем.

— Я не желал быть лишним в вашей компании, — мрачно признался наконец Оминис. — Хотел дать вам время разобраться.

Он галантно открыл передо мной дверь, из-за чего я вновь почувствовала себя неловко. Я отнюдь не была леди в магловском мире.

— Оминис, тебе показалось, — я вошла в открытую дверь и остановилась, развернувшись к нему. Похоже, его палочка не зафиксировала моей остановки, и потому он чуть не снес меня с ног, подхватив нас обоих в самый последний момент.

— Извини, пожалуйста, — пробормотал он смущенно, стараясь убедиться, что я стою ровно. — Я понял, что ошибся.

В его животе предательски заурчало.

— Только не говори мне, что ты с пятницы ничего не ел, — ужаснулась я.

— Ел, конечно.

Он недовольно сжал зубы, словно предполагал, что я вежливо ничего не замечу. Но я была, увы, не из вежливых.

— Пойдем, я покажу тебе одно место. Там ты всегда сможешь получить провизию на случай, если захочешь прятаться от меня еще неделю-другую, — я улыбнулась, стараясь разрядить обстановку. Кажется, это немного помогло.

Не успели мы набросить на себя Дезилюминационные чары, как за спиной прозвучал ехидный голос Имельды:

— Вам повезло, что это я вас застукала, — проговорила она голосом, полным властного удовлетворения. — Чтобы через 10 минут были в своих гостиных, если не хотите чистить клетки ниффлерам все выходные! Профессор Уизли патрулирует этот коридор сегодня ночью.

— Ох уж этот вечный приказной тон, — подразнила ее я. — Спасибо за предупреждение.

Имельда никогда не была мне особенно приятна, но сейчас мы были ей благодарны. Не теряя времени, мы воспользовались маскирующими чарами и скрылись в темноте.

— Ты ведешь меня в неизвестном направлении, — отметил Оминис с опаской, сканируя палочкой окружающее пространство.

— Я же обещала показать тебе кое-что. Это по пути.

Я слукавила, потому что кухня, хоть и находилась в подземельях, была не так уж близко к слизеринской гостиной. Но он, почувствовав подвох, все равно покорился моему энтузиазму.

Когда мы прокрались в кухонный подвал, я открыла вход через картину, и, к моей огромной радости, домашние эльфы были приветливы к нам даже в такой поздний час. Что, вообще-то, не так уж удивительно, поскольку большую часть своей работы по замку они выполняли именно ночью.

Запах еды немного оживил холодную манеру Оминиса держать себя в руках, и уже через несколько минут мы сидели в углу кухни, посмеиваясь и уплетая свежайшее безе, только приготовленное к завтраку.

— Представляю, что будет с Имельдой, когда утром на нее не хватит любимого десерта, — злорадно хихикнула я. К удивлению, Оминис искренне засмеялся в ответ.

— Пожалуй, я тогда съем еще парочку, — ответил он сквозь смех, подхватывая новое пирожное.

— А я и не догадывалась, что ты такой сладкоежка, — я не удержалась и легко смахнула белоснежные крошки с его подбородка.

Оминис вздрогнул, но после одарил меня смущенной улыбкой.

— А я и не знал, что ты можешь быть таким внимательным другом, — бросил он в смятении. Но мне все равно было чертовски приятно.

— Пожалуйста, больше не избегай меня вот так, хорошо? — я попыталась сделать голос максимально серьезным.

— А я могу рассчитывать на маленькую услугу в ответ?

Я вопросительно махнула головой, забыв на мгновение, что он не видит моего лица. Но, опомнившись, озвучила:

— Какую?

— Ты не будешь больше связываться с Темной магией, — сказал он почти умоляюще. — Пожалуйста.

— Эмм… — не зная, что ответить, я запнулась в нерешительности. — Постараюсь, Оминис. Но боюсь давать тебе обещания.

— Спасибо, — похоже, на данный момент он был удовлетворен и таким ответом. — Наверное, пора спать?

— Пожалуй, — я вытерла руки об услужливо поданное влажное полотенце. — Должно быть, Себастьяну интересно, куда мы с тобой пропали на несколько часов. Если он вообще это заметил.

Мы поблагодарили эльфов и поспешили покинуть кухню. Шагая бесшумно и быстро, за время совместного пути не встретили никого, кроме горестно заламывающей руки Серой Дамы. Мы не были уверены, заметила ли она нас. Но, если и так, то до нашей ночной прогулки ей не было никакого дела.

Часы на башне как раз отбивали половину первого ночи, когда мы попрощались у лестницы и разошлись в стороны своих гостиных.

— Спокойной ночи, Оминис. — шепнула я ему вслед, проводив взглядом почти незаметную тень до входа в слизеринские подземелья.

Следующим утром я проснулась с тяжелой головой, будто бы не спала вовсе. Наверное, дело в том, что вчера ночью мне пришлось целый час прятаться от Пивза под лестницей, из-за чего я добралась до спальни очень поздно. Пока соседки в комнате галдели, собираясь на завтрак, я задернула полог и отключилась опять. Когда у меня нашлись силы подняться с кровати, оставалось всего 15 минут до первого занятия — двойного урока Истории магии с профессором Бинсом.

“Там и посплю”, — с облегчением подумала я и, быстро умывшись, помчалась в сторону класса, петляя по узким коридорам башни Рейвенкло.

Спустя 20 минут я влетела в кабинет с виноватым видом, готовясь извиняться за опоздание. Но, к моей радости, преподавателя в классе еще не было. Из дальнего угла аудитории я поймала взгляд Себастьяна, пригласительно поманившего рукой, и поспешила занять место рядом с ним и Оминисом.

— Утренняя зарядка? — Себ ткнул меня пальцем в бок, пока я пыталась отдышаться после незапланированной пробежки. Кажется, он неплохо выспался этой ночью, в отличие от меня.

Я не успела съязвить в ответ, потому что в нашу сторону развернулся Гаррет Уизли и обратился прямо ко мне:

— Новенькая, привет. Какие у тебя планы на субботу?

— Смотря, что у тебя за дело, — не удержавшись, вставил Себастьян и сразу же притих, потому что Оминис больно наступил ему на ногу под партой.

Гаррет, не дождавшись моей реакции, невозмутимо продолжил:

— Я буду отмечать день рождения, и уже забронировал зал на верхнем этаже в Трех Метлах. Приходите все трое, в семь часов. Буду рад.

Я переглянулась с Себастьяном, на что он, полный энтузиазма, кивнул. Оминис же, вежливо улыбнувшись, извинился и сообщил о неотложных делах на эти выходные.

— Я обязательно постараюсь заглянуть хотя бы ненадолго, — уклончиво сказала я. — Спасибо за приглашение.

В это мгновение в классе появился профессор, и потому Гаррету пришлось разочарованно развернуться в сторону доски. Он жалел, что не успел стребовать с нас обещание.

Все затихли, записывая за монотонным голосом преподавателя конспект лекции. Но, один за другим, не выдерживали и откладывали перья. В итоге, не прошло и десяти минут, как никто в классе уже ничего не писал. Разве что самые ответственные вроде Амита мутным взглядом смотрели сквозь Бинса, делая вид, будто бы все еще слушают.

«Так было сто лет до нас, и будет сто лет после», — пришла мне в голову случайная мысль. Я даже и не пыталась уловить суть лекции, собираясь как следует выспаться за последней партой. Но, к моему удивлению, Себастьян не отложил перо, и его скрип прямо над ухом мне жутко мешал.

— Мерлинова борода, почему именно сегодня ты решил писать конспект?

Я недовольно повернула взгляд в его сторону и увидела, что он держит на коленях старинный фолиант в кожаной обложке, делая пометки на пергаменте. Книга была мне смутно знакомой. Я приподняла край, чтобы лучше рассмотреть корешок, и обомлела от шока. Мы видели это издание в запретной секции, когда пробирались туда вместе в последний раз.

— Это то, о чем я думаю? “Тайны наитемнейшего искусства”? — я не удержалась и покрутила пальцем у виска. — Ты украл ее прошлой ночью из библиотеки?!

— Что у вас происходит? — взволнованным шепотом уточнил Оминис.

— Мне нужна была эта книга, — спокойно ответил Себ, не отрывая взгляда от текста. — Ты сделала бы то же самое на моем месте.

— Себастьян, за это могут выгнать из школы, — гневно зашептала я ему на ухо. — Что ты делаешь? Они будут подозревать в первую очередь именно тебя!

— Я нашел здесь упоминания Древней магии, о которой ты постоянно говоришь, — Себ говорил так тихо, что я едва могла его расслышать. — Встретимся в Андеркрофте после уроков, я тебе покажу.

Я обреченно кивнула, ожидая неприятностей. И они не заставили себя ждать.

В дверь кабинета постучали, и в класс грозной поступью вошла мадам Скрибнер — наш строгий и очень ответственный библиотекарь. Мне было нетрудно догадаться, почему она здесь.

— Извините, профессор, — она окинула аудиторию гневным взглядом, — директор хочет видеть мистера Сэллоу прямо сейчас.

Преподаватель, сбитый с толку изменением застывшей во времени рутины, коротко хмыкнул в знак согласия и продолжил бубнить дальше. Себастьян передал под партой книгу мне в руки, проговорив одними губами слово “спрячь”, и вышел вместе с мадам Скрибнер, изображая искреннее недоумение.

— Может быть, хотя бы ты объяснишь мне, что вы оба снова задумали? — голос Оминиса был обеспокоенным и одновременно раздраженным.

— Не сейчас, извини, — шепотом сказала я ему, заранее чувствуя себя виноватой за все, что собиралась сделать.

Времени разрабатывать план не было, и потому пришлось действовать по наитию. Достав волшебную палочку и направив на книгу, я тихо прошептала заклятие удваивания, которое выучила совсем недавно. Создав копию фолианта, я взяла ее в руки, припрятав оригинал в своей сумке, и резко вскинула руку в воздух. К моему удивлению, преподаватель это заметил.

— У вас есть ко мне вопросы, мисс Селвин?

Я понятия не имела, кто такая мисс Селвин, но сейчас это не имело никакого значения.

— Мне тоже нужно к директору, профессор. Это важно.

— Ну хорошо, — безразлично ответил преподаватель, — только не забудьте переписать в свой конспект пропущенный материал.

С книгой под мышкой я тут же помчалась догонять Себастьяна. И, к счастью, обнаружила совсем недалеко — библиотекарь отчитывала его в коридоре на пути к кабинету Блэка.

— Это вопиющее нарушение! Будьте благодарны, если вас только исключат, а не отправят за это в Азкабан!

Она была очень разгневана, но угроза тюрьмой ощущалась явным преувеличением. Себ упорно молчал: видимо, продумывал стратегию защиты. Он явно не ожидал, что пропажу обнаружат так быстро.

— Мадам Скрибнер, подождите! — я резко ворвалась в их разговор, размахивая книгой.

Увидев знакомую обложку, она растерянно выпучила глаза, став похожа на растрепанную сову. У Себастьяна в лице мелькнула паника — он не был готов расставаться с ценным источником информации.

— Это все я, мадам, — виновато опустив взгляд, я показывала полное смирение, — и мои глупые шутки.

Я замотала головой, силясь изобразить отчаяние и испуг. И, воспользовавшись ее замешательством, смогла продолжить объяснения:

— Дело в том, что Себастьян пытается добиться моей благосклонности уже несколько месяцев, — выпалила я с грустным вздохом, наблюдая за его растерянным изумлением. — И я имела глупость поставить ему условие: он должен был доказать свои чувства и похитить книгу из запретной секции, чтобы пойти со мной на свидание.

Кажется, мне удалось даже выдавить слезу, и я жалобно всхлипнула для правдоподобности.

— Я была так глупа, мадам Скрибнер! Простите меня.

У меня получилось настолько проникнуться своей маленькой сценкой, что слезы уже сами градом катились из глаз. И, похоже, женщину это смягчило.

— Ваша одноклассница говорит правду, мистер Сэллоу? — она грозно прищурилась, забирая книгу у меня из рук.

— Да, мадам Скрибнер, — Себ стыдливо склонился перед ней в вежливом поклоне. — Искренне хочу попросить у вас прощения, но я не мог выдать мотивы своего поступка. Это не прибавило бы мне чести.

— Ваше счастье, что я не успела ничего сказать директору, — строго отчитывала она нас обоих. — Но безумная страсть первой любви может затмить рассудок кому угодно…

Женщина задумалась, поджав губы, но все же отпустила нас, бросив на прощание:

— Это последний раз, когда я отпускаю вас с миром, мистер Сэллоу. А вам, мисс, стоило бы пересмотреть свои взгляды на то, что вы считаете романтичным.

Когда она отошла достаточно далеко, чтобы нас не услышать, мы не выдержали и рассмеялись.

— Безумная страсть первой любви, — хихикал Себастьян, — и откуда она этого набралась?

— Читает под библиотечной стойкой любовные романы, — самодовольно сказала я. — Заметила еще в тот день, когда пыталась утащить ключ от запретной секции.

— Спасибо тебе за все, — Себастьян вдруг стал непривычно серьезен. — Но зачем ты сделала это для меня?

— Знаешь ли, — я пыталась придать голосу насмешливо-философский тон, — мне тоже нравится иметь друзей, которые у меня в долгу.

— Технически говоря, мы теперь квиты, — Себ пригладил волосы рукой, чего за месяцы нашего знакомства еще ни разу не делал. — Жаль только, что я остался без книги…

— Вот этой? — оглянувшись по сторонам, я достала из своей сумки древний фолиант. — Я отдала ей исчезающую копию. Но мы должны как можно скорее подбросить оригинал, пока не начались настоящие проблемы.

Себастьян переводил взгляд с книги на меня, испытывая состояние, близкое к эйфории.

— Новенькая, а ты не перестаешь меня удивлять, — восхищенно прошептал он. — Похоже, я действительно обязан пригласить тебя на свидание.

— Пополню свой лист ожидания твоей кандидатурой, — отшутилась я, пряча книгу обратно в сумку.

В конце коридора послышалось движение, и, не желая попасться на глаза директору Блэку, мы быстро ретировались в другое крыло замка.

— И что ты нашел в этой книге о Древней магии? — спросила я по пути.

— Еще целый час истории остался… — посмотрев на время, недовольно протянул Себ. — А книга у нас с собой. Ты сильно хочешь возвращаться в класс?

Он махнул головой в сторону гобелена, за которым скрывалась одна из секретных лестниц, ведущих на нижние этажи.

— Идем в Андеркрофт, — согласилась я, — но только ты сам потом объяснишь все Оминису.

— Мне кажется, вариант с безумной любовью прекрасно сработает и на нем, — усмехнулся Себастьян, наслаждаясь тем, как я раздраженно втягиваю носом воздух.

— Ладно, сама с ним поговорю, — процедила я, подтолкнув Себа вперед.

Мы быстро прокрались к Андеркрофту по редко используемым коридорам, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. В прохладном полутемном помещении я достала книгу и положила на стол, ожидая, пока Себастьян зажжет факелы на стенах. Когда вокруг стало светлее, он подошел ближе и раскрыл фолиант примерно на середине.

— В книге заклинаний Слизерина я нашел описание ритуалов, которые доступны только немногим магам, — начал он издалека. — И я вспомнил, что уже читал о подобной магии здесь.

Он постучал пальцем по украденному изданию.

— И что это значит?

— Я предполагаю, что твоя необычная способность уходит корнями во многие века и когда-то называлась магией лунного света. — Он тщательно подбирал слова, стараясь вызвать у меня нужную реакцию. — Опережая вопросы, это никак не связано с луной. Название пришло от свечения, которое испускает эта магия. Но его могут видеть только те, кто ею сам же и обладает.

— То есть, у меня особый талант? — я с недоверием посмотрела в книгу, но Себастьян прикрыл текст рукой.

— Да, это редкий дар. Как и, к примеру, змееязычность Оминиса.

— Почему же тогда он описывается в книге о темнейшей магии из возможных? — я была сбита с толку.

— Потому что его научились использовать, в основном, темные маги. — Себ явно не хотел продолжать разговор в этом направлении. — Но я верю, что ты могла бы использовать свою силу для добра.

— Каким образом? Я даже не совсем понимаю, что у меня за способности.

Чем дольше мы говорили об этом, тем больше подозрений и недобрых предчувствий у меня возникало.

— Если я прав, то твоя сила представляет собой контроль над потоками энергии, которые могут значительно улучшать твои магические навыки. Ими можно управлять осмысленно, и именно сила воли лежит в основе всех ритуалов, которые я нашел.

— Темных ритуалов, я полагаю? — я чувствовала одновременно опасение и интерес.

— Ты сосредоточилась не на том, — Себ с легкой досадой махнул рукой. — Мы могли бы вылечить Энн. К примеру, ты бы многократно умножила целебные чары своей Древней магией, и мы сняли бы с нее проклятие.

— Себастьян, я не уверена, что у меня есть какой-либо дар, — осторожно остановила его я. — Мне изредка удается увидеть серебристое свечение, но на этом пока что все заканчивается.

— Мы можем проверить, — с жаром воскликнул он. — Здесь есть уточнение, что у хранителей такой энергии должна быть повышенная сопротивляемость заклятиям, вторгающимся в сознание. То есть, на тебе почти не работает легилименция и модификации памяти. А еще… Империус тоже, по идее.

— Только не говори, что ты просишь разрешения использовать на мне непростительное заклятие, — я была поражена его одержимости.

— Думаю, это и есть причина, почему ты так быстро смогла освоить Круцио, — он лихорадочно тараторил, пребывая в собственных мыслях. — Ты успешно выполнила его с первого раза, и этому должно быть какое-то объяснение.

— Нет, Себастьян! — я повысила голос, чтобы он обратил на меня внимание. — Мне пришлось сделать трудный выбор и причинить тебе боль, чтобы не погибнуть ужасной смертью в подземельях скрипториума, но я не хочу больше слышать о Темной магии. Достаточно.

— Ты когда-нибудь занималась окклюменцией? — спросил он, будто бы не расслышав моих предыдущих слов.

— Нет, никогда раньше.

— Тогда давай проверим. Одно маленькое, совсем не запрещенное заклинание легилименции. Пожалуйста. Ради Энн.

Он умоляюще посмотрел на меня из-под густых черных ресниц, и мне ничего не оставалось, кроме как, проклиная себя в мыслях, согласиться на эту авантюру. Я села в кресло, которое со вчера так и стояло в углу комнаты.

— У тебя одна минута. Я готова.

Себастьян не стал ждать, пока я передумаю, и в ту же секунду произнес заклинание:

— Легилименс!

Увы, оно не отскочило в сторону, чего мне глубоко внутри очень бы хотелось. Но и сознание все еще оставалось при мне. Я видела Себа, стоящего передо мной, а на фоне проплывало пугающее воспоминание моего первого прибытия в Хогвартс.

— Сосредоточься! — до меня доходили его слова слегка искаженными. — Ты можешь выгнать меня из своей головы, я это чувствую.

Картинка сменилась на сцены из вчерашнего вечера в Астрономической башне. Мне стало ужасно неловко, и на моменте, когда Оминис прикоснулся к моей руке, дискомфорт достиг предела. Древняя магия вырвалась из меня, словно неуправляемая лавина, и отбросила Себастьяна к дальней стене. Видения прекратились. Я смогла отразить атаку в мое сознание.

— Ты в порядке? — взволнованно уточнила я, подбегая к нему.

— Лучше всех, — довольно ответил Себ, отряхивая мантию. — Думаю, я был прав.

— Боюсь, что могла навредить тебе этой силой, я ее вовсе не контролировала.

— Все придет со временем, — успокоил меня он. — Зато теперь у меня есть надежда на лучшее. Нужно просто найти больше информации.

Где-то вдалеке зазвонил звонок. Второе занятие по Истории магии подошло к концу.

— Мы должны забрать наши конспекты из кабинета, — спохватилась я.

— Конечно, — согласился Себ и с готовностью поспешил со мной к выходу.

Ничего о том, что видел в моих мыслях, он так и не сказал.

Мы забежали в класс, когда все уже вышли, и увидели только Оминиса, собирающего наши брошенные на столе перья и пергаменты одной рукой.

— Рад, что с вами все хорошо, — произнес он сдержанно. — Мне пора на травологию. Увидимся там.

Себастьян остался складывать вещи, а я догнала Оминиса на выходе из аудитории. Как это часто бывало, он развернулся ко мне раньше, чем я его окликнула.

— Оминис, мне кажется, мы должны с тобой объясниться, — начала я смущенно, в глубине души радуясь, что он не может видеть моего пунцового лица.

— Ты будешь вынуждена врать мне сейчас, не так ли? — он сказал это спокойно, но в голосе чувствовались стальные резкие нотки.

— Наверное, — вздохнув, нехотя призналась я.

— Тогда давайте поговорим об этом тогда, когда вы будете готовы рассказать мне правду?

Не сказав больше ни слова, он ушел вниз по винтовой лестнице, ведущей к теплицам.

— Не волнуйся, он быстро отойдет, — Себастьян собрал сумку и, забросив ее за плечо, подошел ко мне. — Но об истории с книгой ему рассказывать не советую, если хочешь подержаться с ним за руки еще хотя бы раз.

По взгляду было видно, что увиденная в моей голове сцена его знатно повеселила. Мне осталось только в который раз за утро закатить глаза.

— Ты невыносим, — я буквально прошипела эти слова. — Он просто переживает за нас. И его беспокойство, к сожалению, обосновано.

Время до выходных пролетело незаметно, и провела я его, в основном, в одиночестве. Причин тому было несколько. Во-первых, я была очень занята подготовкой эссе по зельеварению, которое едва успела закончить в пятницу к послеобеденному уроку. Я знала, что, в лучшем случае, мне стоит надеяться на «удовлетворительно», потому что последние четыре абзаца я в спешке переписала из старого учебника. Будет счастьем, если за такую работу профессор Шарп не заставит чистить котлы после уроков.

Во-вторых, мне не давали покоя мысли о Древней магии и Исидоре. По тем воспоминаниям, что я увидела за последние три месяца, она казалась мне очень смелой и самоотверженной особой. Похоже, Себастьян мог оказаться прав — у меня была способность вылечить его сестру от боли, как сделала это Исидора со своим отцом. Нужно только понять, как я должна была это сделать.

Об увиденном в Омутах памяти я никому подробно не рассказывала — мне казалось разумным держать это в секрете, пока я сама не обладаю полнотой знаний. К тому же, эта информация наверняка раззадорит настроение Себа, и он начнет давить на меня с утроенной силой. Мне явно нужно было время, потому что Древняя магия была слишком опасной и совсем не покорялась мне осознанно. Не скрою, я испытывала страх каждый раз, когда случайно ее применяла.

И, в-третьих, меня отдаляло от друзей неприятное, тягучее чувство вины перед Оминисом, обещание которому я нарушила уже на следующее же утро. Он всегда был добр ко мне, а я… А я чувствовала, что он слишком хорош для нас с Себастьяном. Мы его не заслуживали.

Я проснулась рано утром в субботу, съедаемая этими мыслями, и поняла, что спать больше все равно не смогу. Тогда мне пришло в голову использовать время с пользой: захватив из сумки перо, чернила и новый пергамент, я спустилась в гостиную, чтобы написать письмо своей семье. Они прислали мне сообщение еще несколько дней назад, но я в рабочие дни я так и не нашла времени ответить.

Дописав последнюю фразу, я скрутила пергамент и аккуратно перевязала голубой лентой, которую всегда можно было найти на подоконнике гостиной Рейвенкло. Отрезав необходимое количество, я положила моток на место, на секунду залюбовавшись сквозь стекло восходящим ярко-оранжевым солнцем, и покинула пустую гостиную, направляясь в сторону совятни. Я поднялась на башню, окончательно разбуженная утренней морозной свежестью, и принялась присматривать себе одну из школьных пепельно-бурых сов — своей у меня пока что не было. Я даже не осмотрелась по сторонам, будучи уверенной, что в такую рань нахожусь здесь совершенно одна. Когда я подозвала к себе большую желтоглазую птицу, за спиной послышалось мягкое:

— Доброе утро.

Я вздрогнула, напугав сову, и та недовольно ущипнула меня за палец. Стиснув зубы от боли, я повернулась и заметила Оминиса, сжимающего в руке, как и я, небольшой свиток исписанного пергамента.

— Привет, Оминис, — я подула себе на палец, стараясь уменьшить боль. — Что ты здесь делаешь в такую рань?

— Полагаю, что в совятне можно делать только одно, — он хмыкнул и показал мне пергамент, — отправлять почту.

Пока он говорил, я привязала к совиной лапе свиток и уже наблюдала, как она удаляется в сторону поднимающегося солнечного диска. Палец саднило.

— Дай сюда руку. Я слышу, как у тебя капает кровь, — Оминис протянул ко мне ладонь, и я покорилась, не задавая лишних вопросов. Он прошептал на латыни неизвестное мне заклинание, и в одно мгновение рана полностью затянулась.

— Как ты это сделал? — я была поражена. — Целительную магию в школе не преподают.

— Я начал изучать ее из-за Энн. В конце-концов, Себастьян не единственный, кому дорога ее жизнь, — вздохнул он устало. — Кстати, она недавно спрашивала о тебе.

Оминис вновь показал мне свернутое письмо, где было видно выведенный каллиграфическим почерком адрес.

— Нужно будет навестить ее еще раз, — сказала я смущенно, — мне просто было неловко вмешиваться.

— Если тебя это успокоит, то мы все рады, что у нас появилась ты, — Оминис открыто улыбнулся мне. — Сегодня мистер Сэллоу уезжает на целый день, и мы с Себастьяном едем в Фельдкрофт. Если можешь, присоединяйся.

— Ты уверен, что он будет не против?

— Абсолютно, ведь он сам хотел сегодня тебя пригласить, — Оминис замялся на мгновение, но продолжил говорить. — Ты не могла бы помочь привязать письмо, пожалуйста? Мне для этого нужно откладывать палочку, и тогда я гораздо хуже чувствую окружающий мир…

— Без проблем, — я забрала у него свиток, подзывая следующую сову. — Всегда хотела спросить…

— Как я читаю и пишу? — проницательно заметил он.

— В целом, да, — я покраснела от своей бестактности.

— Думаю, ты заметила, что я использую магию, — он поднял палочку выше, показывая крошечный мерцающий огонек сверху. — Изобрел ее не я, только освоил. А с письмами еще проще: диктую текст самопишущему перу. Оно иногда ошибается, но не так часто, как это делал бы я сам.

Оминис поблагодарил меня за помощь, заслышав хлопанье крыльев еще одной улетающей в сторону леса птицы.

— Что именно ты видишь с помощью палочки? — я никак не смогла сдержать свой чрезмерный интерес.

— Хммм… — задумался он. — Забавно, что никто меня об этом обычно не спрашивает. Я чувствую силуэты людей и поверхностей в пространстве. Вместе со слухом и осязанием, это дает мне достаточную для жизни картину мира.

— Это объясняет, почему ты так быстро меня всегда узнаешь.

— Для этого мне даже не нужна палочка, — рассмеялся он.

Я хотела уточнить, что же выдает меня больше всего, но Оминис решил резко сменить тему.

— Пожалуйста, присматривай за Себастьяном, когда вы вместе. Его нужно останавливать, пока он не вычитал в книге Слизерина нечто по-настоящему опасное.

Я заметила, как на плечо Оминису приземлилось совиное перышко. К моему удивлению, он почувствовал и смахнул его рукой.

— Мне начинает казаться, что Себастьяна ничто не сможет остановить, — с сомнением проговорила я.

— Ты важна для него, — просто сказал Оминис. — Как и твое мнение. И пусть я не одобряю, что вы двое вечно ищете неприятности на свою голову, но зато мне спокойнее, что он в эти моменты не один.

Я поняла, что Себ ничего ему не рассказал. Оминис все еще доверял мне, хотя я и не была уверена, что достойна этого доверия.

«А что, если именно я толкаю его во тьму?» — зазвучал в голове тоненький противный голосок, пока здравый смысл и совесть предательски молчали.

— Идем на завтрак? — спросила я, дабы отвлечься, но он категорично замотал головой.

— Я собираюсь лететь в Фельдкрофт Летучим порохом, — объяснил Оминис хмуро, приложив ладонь к груди. — И перед такими путешествиями предпочитаю ничего не есть.

— Вижу, ты не в восторге от каминов, — сразу заметила я. — Не хотелось бы попробовать другой вид транспорта?

— Я не могу полноценно летать на метле, — он пожал плечами, — увы.

— А на гиппогрифе?

Я не знаю, зачем это сказала. Идея была, мягко говоря, спорной.

— Большого опыта не имею, — неуверенно сказал он, — но, если в таком случае ты точно поедешь с нами, то можем рискнуть.

— Тогда встречаемся во дворе через час, — я закрепила договор рукопожатием. — Не знаю, как ты, а я все же позавтракаю и предупрежу Себастьяна, что присоединюсь к вам.

— И еще одна вещь, — Оминис остановил мои выскальзывающие из его рук пальцы, что было очень неожиданным для меня. — Я сейчас смотрю тебе в глаза? Хочу установить зрительный контакт.

— Да, Оминис. — я вглядывалась в его невидящие зрачки, которые, тем не менее, пронизывали меня сейчас насквозь.

— Хочу сказать тебе спасибо, — его голос был настолько вкрадчивым, что у меня невольно задрожали коленки. — Себастьян впервые за долгие месяцы перестал постоянно говорить о Темной магии. Не знаю, что ты сделала с ним, но он начал замечать существование и других путей исцеления его сестры. Благодаря тебе.

— Рада, если это так, Оминис, — я вперилась взглядом в его скулу, автоматически пересчитывая родинки на щеке. — Но я боюсь, что еще разочарую тебя в скором времени.

— Главное, будь при этом честной, — он отпустил мою руку со вздохом. — Большего я и не прошу. Встретимся внизу.

— Не забудь перчатки, лететь в ноябре довольно прохладно, — благодушно сказала я и направилась в Большой зал.

Мало кто спустился на завтрак так рано утром — за профессорским столом восседали только школьный смотритель мистер Мун и печально знакомая нам с Себом библиотекарь. Они тихо переговаривались, подливая друг другу чай. Столы студентов были практически пусты. За моим сидела пара напуганных второкурсников и очень серьезного вида семикурсник с толстенной книгой. За столом Слизерина вообще никого не было, кроме необыкновенно бодрого Себастьяна. Он увидел, как я вошла, радостно замахал мне рукой и переехал вместе со своей тарелкой на скамью факультета Рейвенкло. Семикурсник стрельнул в нас взглядом, но ничего не сказал и продолжил пялиться в учебник. А вот школьный смотритель внезапно оживился:

— Мистер Сэллоу, вам не хватило места за столом Слизерина?

Себ немного опешил от такого вопроса — он не понимал, что нашло на Муна, с которым у них всегда были очень теплые приятельские отношения.

— Правилами Хогвартса не запрещено, мистер Мун, — внезапно осадила его библиотекарь, одарив нас скупым дружеским кивком.

— Спасибо, мадам Скрибнер, — слегка поклонился ей Себастьян и развернулся ко мне, едва сдерживая смех.

— Любовная история все еще идет нам на пользу, — улыбаясь, я спрятала лицо в ладонях от преподавательского стола.

— Это точно, — согласно закивал он, поправляя капюшон мантии. — У вас так неудобно здесь сидеть, кошмар.

— Да уж... Не то, что за слизеринским столом, — заметила я, все еще посмеиваясь. — Что-то ты сегодня в особенно хорошем настроении.

— Энн написала нам с Оминисом, — Себ почти что светился от счастья, — она чувствует себя неплохо сегодня, и мой дорогой дядя наконец-то уезжает на целый день…

— Я знаю, — прервала я его нетерпеливо, — встретила Оминиса в совятне. Он пригласил поехать с вами.

— И как он всегда первый везде успевает? — Себастьян зачерпнул ложкой немного овсянки и лениво отправил ее в рот. — Я сам хотел тебя позвать. Уже придумал, как разбужу в общежитии.

— Предполагаю, моим соседкам повезло, что я сама проснулась пораньше.

— О да, — Себ чуть не подавился кашей, — очень повезло. Так что, ты в деле?

— Я не просто в деле, — собираясь сказать следующую фразу, я вдруг окончательно осознала сомнительность своей идеи. — Мы с Оминисом летим в Фельдкрофт на гиппогрифе.

Себастьян сощурился в хитрой ухмылке.

— Уже пожаловался тебе на то, как ненавидит Летучий порох?

— Возможно, после нашего полета он пересмотрит свои предпочтения, — я нервно засмеялась.

— Оминис не так беспомощен, как ты можешь подумать, — успокоил меня Себ. — Я точно знаю, что он умеет держаться в седле. Но я все равно обязан это увидеть, так что встречу вас на въезде в Фельдкрофт.

— А ты не хочешь?..

— Не очень люблю лошадей с птичьими клювами, — Себастьян деланно скривил лицо. — И это взаимно, кстати.

— Такой груз гордости и самолюбия ни один гиппогриф не выдержит, — согласилась я со смешком.

— Но я запомнил, — Себ изобразил показную обиду, — что не оказался первым партнёром в твоем списке.

— Ты у меня уже в другом записан, если забыл, — автоматически вырвалось у меня.

— Хмм… — Себастьяну, кажется, нравилось, как я бессовестно хожу по грани приличия, — увидимся в Фельдкрофте, любовь моя.

— До встречи, дорогой, — я ерничала и храбрилась, как только могла, чтобы скрыть волнение. — Мы будем там довольно скоро.

— Не скорее, чем я, — Себ кивнул в сторону ближайшего камина, — Кстати, ты же помнишь о дне рождения Уизли? Я говорил с ним вчера, и он намекнул, что достал для праздника нечто запрещенное. Обещает веселый вечер.

— Звучит соблазнительно, — кивнула я скептически, — заглянем, если будет время.

* * *

Когда я вышла на залитый солнцем двор, Оминис уже ждал меня внизу, экипированный в застегнутый наглухо изумрудный жилет с наброшенной сверху теплой слизеринской мантией. Он всегда казался выше, элегантнее и гораздо грациознее других студентов. Возможно, все дело в осанке, но сказать наверняка было сложно. Я невольно засмотрелась на блики солнечных лучей в его идеально уложенной прическе, и никак не могла понять, как, учитывая его физическую особенность, он следил за собой лучше всех мальчиков на курсе, вместе взятых.

— Вижу, ты готов, — я попыталась пригладить выбившиеся из косы волосы, но ветром их тут же растрепало обратно. — Когда-нибудь сидел в седле?

— Было дело, — Оминис опустил голову, словно это вызывало неприятные воспоминания, — отец считал, что верховая езда должна быть обязательной частью моей внешкольной программы.

— Мы должны пройти к краю Запретного леса, чтобы позвать гиппогрифа, — пояснила я коротко и двинулась вперед. — А что еще было в твоей программе?

— Из того, что мне не стыдно рассказать, — он сжал губы и задышал чуть чаще, — художественная литература, музыкальная грамота и танцы. Но в последнем я довольно скромно преуспел.

— Ты танцуешь, Оминис? — мне было нетрудно поверить в это, глядя на его изящную манеру держать себя.

— Впрочем, только с палочкой в руке. Кантри, котильон, кадриль… — начал перечислять он в ответ, — и вальс, конечно. Хотя, моя дражайшая мачеха считает его крайне неприличным танцем.

— Это еще почему? — я пребывала в недоумении, пока мы приближались к опушке.

— Слишком близкое расстояние между партнерами, — хихикнул Оминис, — но это по ее мнению. А ты танцуешь?

— Немного, — смущенно сказала я. — Но нормально у меня получается только вальс. Твоя матушка была бы от меня в восторге.

— Я бы пригласил тебя на семейный вечер только ради того, чтобы почувствовать ее реакцию, — засмеялся Оминис, потирая покрасневшую шею.

Мне нравилось, как он говорил слово «чувствовать» вместо привычного «смотреть» — это будто бы добавляло глубины и объема всему, что было сказано.

Мы остановились у края леса, и я дважды позвала Хайвинг по имени. Она облюбовала себе место совсем недалеко, и мы с Поппи часто приходили угостить ее чем-нибудь вкусненьким и полетать вместе. Я была рада, что ее новый дом теперь находился так близко к школе — меньше шансов, что браконьеры вновь до нее доберутся. А вот нам всегда было легко ее найти. И сейчас ждать почти совсем не пришлось — услышав зов, Хайвинг быстро примчалась в нашу сторону. Я знала, что Поппи летала с ней вчера поздно вечером, потому так и не сняла седло. Что ж, даже к лучшему — быстрее отправимся в путь.

Завидев Оминиса, Хайвинг поначалу подозрительно фыркнула, но он, совсем без моей подсказки, поклонился ей так благородно, что сердце гиппогрифа растаяло в тот же миг. Я не успела ничего сказать, а он уже заботливо гладил Хайвинг по клюву.

— Ты гораздо увереннее справляешься, чем я ожидала, — я подошла ближе и погладила перья на боку гиппогрифа. — К полету готов?

— Будем считать, что так.

Оминис резво запрыгнул в седло первым, но когда я приземлилась впереди и взяла в руки поводья, его уверенность быстро улетучилась.

— Что такое? — спросила я, почувствовав его замешательство.

— Думаю, за что я могу держаться в полете и не нанести тебе при этом глубокое личное оскорбление.

Я засмеялась, положив его руки себе на талию.

— Вот так, Оминис, это совсем не страшно.

— Очень страшно, на самом деле, — выдохнул он признание мне на ухо. — Только не говори Себастьяну.

— Ни слова, — пообещала я. — Держись крепко.

Я потянула поводья на себя, и гиппогриф разбежался, взмыл в воздух и начал быстро набирать высоту.

— Ты меня сейчас задушишь, — прохрипела я Оминису, который сжал меня так крепко, что было невозможно вдохнуть.

— Извини, я сейчас совсем не ориентируюсь в пространстве, — объяснил он и ослабил хватку, — Будто плыву в вечности.

— А ты попробуй насладиться ею, — я старалась тоном голоса передать ему свое спокойствие, — нам лететь совсем недалеко.

Кажется, мои слова подействовали, и Оминис почувствовал себя гораздо увереннее. Я пригнулась ниже, улыбаясь про себя — Хайвинг уже парила над туманными землями хогвартской долины. Мне было жаль, что мой спутник не мог видеть прекрасного осеннего вида внизу. Но он все равно воспринимал мир по-своему трогательно. Никто больше так не умел.

К концу полета Оминис окончательно расслабился, и, когда Хайвинг приземлилась на поляне перед въездом в деревушку, он соскользнул с ее спины сам и даже подал мне руку, помогая спуститься. Похоже, он был вполне доволен собой.

— Скорее возвращайся поближе к школе, — сказала я гиппогрифу, погладив еще раз на прощание. — Здесь может быть опасно.

Повторять дважды не требовалось, и, взмахнув крыльями, Хайвинг взлетела навстречу ветру.

— И ради этого я бежал почти милю от ближайшего камина?

Из-за деревьев показался взлохмаченный Себастьян — похоже, он очень спешил, чтобы застать наше приземление.

— Зато мне в первый раз реально пригодилось то, чему научил отец, — засмеялся Оминис, — И, о чудо, это не связано с издевательством над маглами.

— Думаю, Энн уже нас заждалась, — вставила я, расправив смятую мантию, — она давно должна была получить вашу записку.

Все вместе мы зашагали по дороге в молчании, но я украдкой заметила, что Оминис пару раз довольно улыбнулся себе под нос. Похоже, это явно был не последний наш полет.

Энн встретила нас на пороге дома, и выглядела сегодня она гораздо лучше, чем запомнилось мне с предыдущей нашей встречи: на щеках проступил легкий румянец, а глубокие темные тени под глазами будто бы стали немного светлее.

— Наконец-то вы здесь! — она не могла перестать улыбаться, протягивая руки к брату. Себастьян подхватил ее и закружил на месте, пока мы с Оминисом стояли позади.

Через мгновение она обняла уже и нас. Мне было очень приятно, что Энн приняла мое присутствие без колебаний — настолько крепка была их связь с Себом, что она автоматически относилась к его выбору, как к своему.

Энн усадила всех за стол и вдохновенно порхала вокруг нас, подготавливая все к чаю.

— Ты уверена, что тебе самой стоит тащить чайник? — обеспокоился Оминис. — Давай я помогу…

— Мне только в радость эти хлопоты, — Энн погладила его по щеке, выставляя на стол малиновый джем, — Не помню, когда последний раз ставила чай сама.

— Но что изменилось, Энн? — Оминиса не отпускала внезапно появившаяся тревога. — За весь предыдущий год тебе ни разу не становилось лучше, что бы мы не делали.

— Себастьян прислал мне два пузырька нового зелья от мадам Блэйни вчера утром, — она перевела глаза на брата, который суетливо заерзал на стуле. — И на какое-то время мне и правда полегчало.

— Ты выпила только один? Когда? — Себ с интересом смотрел на сестру, пока я буравила его взглядом.

— Честно говоря, уже два, — проверяя температуру воды, призналась она, — действие предыдущего закончилось вместе с рассветом. А я очень хотела встретить вас в хорошем расположении тела и духа.

— Получается, оно действует один день… — Себастьян задумался, почесывая затылок. — Его непросто приготовить, но я сделаю все, чтобы достать еще, сестренка.

Мы с Оминисом явно почувствовали неладное — если бы это зелье применяли в области традиционной медицины, Себ не стал бы скрывать его от нас. Да и в больнице Святого Мунго о нем наверняка бы знали. Но, вместе с тем, я смотрела на Энн — такую радостную и счастливую — и не могла позволить себе испортить ей этот день.

— Себастьян, что…

— Энн, давно хотела тебя спросить, — грубо перебила я, — это правда, что ты играла в квиддич за сборную Слизерина?

Я чувствовала, что обязана остановить Оминиса. Мы не могли позволить ситуации выйти из-под контроля в ее присутствии.

Поскольку пояснить свои намерения взглядом было невозможно, мне пришлось ущипнуть его под столом за колено. По тяжелому вздоху я догадалась, что намек был понят. Кажется, сегодняшняя идиллия семьи Сэллоу не будет нарушена.

* * *

Мы провели в Фельдкрофте почти весь день. Я поняла, что не смеялась так целую жизнь — особенно, в момент, когда Себастьян вспоминал, как им троим удалось подставить самого Пивза настолько серьезно, что директор Блэк чуть не изгнал его из замка.

— Ваша вражда гораздо глубже, чем я думала, — хохотала я, пока Себастьян перечислял все неприличные слова, которыми обозвал его в тот день полтергейст.

— И все благодаря патологической любви Блэка к своему отражению в зеркале, — ехидно заметил Оминис, потягивая восьмую чашку чая за сегодня.

— Я думала, что директор — друг твоего отца, — удивленно развернулась к нему я. — В день нашего знакомства ты мне им угрожал, если помнишь.

— Я умею производить приятное первое впечатление, — саркастично кивнул он, — на самом деле, он просто троюродный брат моей мачехи и жуткий подхалим. Я сомневаюсь, что у отца за жизнь был хотя бы один настоящий друг.

— Вы видели, который час?! — почти что испуганно отвлек нас Себастьян. — Соломон совсем скоро вернется.

— Пожалуй, пора идти, — согласилась я, припоминая единственную встречу с хмурым и неприветливым мистером Сэллоу. — Была рада снова тебя увидеть, Энн.

— Вы идите, — коротко бросил Оминис, — а я еще немного побуду здесь. Вернусь чуть позже Летучим порохом.

— Как скажешь, — кивнул ему Себ, — но дяде привет от меня не передавай.

Мы попрощались с Энн и вышли на улицу, направляясь к центральному камину Фельдкрофта, подключенному к сети.

— Ну что, остались силы на Хогсмид? — спросил меня Себастьян с ухмылкой.

— Еще пару-другую вечеринок сегодня выдержу, — ответила я, обматывая вокруг шеи рейвенкловский шарф.

На улице было уже совсем темно, и только редкие пешеходы давали понять, что сейчас всего лишь вечер, а не глубокая ночь.

— Тебе никогда не казалось, — нарушила я краткий период тишины, — что Оминис и Энн испытывают друг к другу чувства?

— Это еще что за новости? — Себастьян шокированно посмотрел на меня. — Это он тебе такое сказал?

— Разумеется, нет, — я раздраженно осадила его, — но он с самого начала отказался идти на день рождения к Гаррету, а сейчас они остались вдвоем…

В ответ Себ только громко расхохотался.

— Он не пошел к Уизли только потому, что тот его ужасно раздражает. Собственно, как и большинство гриффиндорцев. Подозреваю, это семейная черта потомков Слизерина.

— Тогда понятно.

— Слушай, мы с первого дня были одной семьей, — Себ почему-то яростно хотел доказать мне, что я ошибаюсь, — Энн для него такая же сестра, как и для меня. И мы оба готовы на многое, чтобы ее спасти.

— Конечно, Себастьян, — я поспешила показать свое полное согласие, — просто хотела понимать, что происходит.

— На случай, если вздумаешь сама в него влюбиться, — вновь засмеялся Себ, — должен предупредить тебя, что Оминис во сне устрашающе шипит на парселтанге.

— Запомню на будущее, — я похлопала его по плечу с наигранной благодарностью. — Но лучше скажи мне, что за зелье ты прислал Энн?

— Ах, это… — Себастьян был явно смущен новой темой разговора. — Я нашел упоминание рецепта в книге Слизерина еще на прошлой неделе.

— Почему-то я так и думала, — мне пришлось израсходовать весь мыслимый самоконтроль, чтобы приглушить в голосе оттенок разочарования.

— На самом деле, там нет ничего запретного. По сути, это слегка модифицированный рябиновый отвар.

— Модифицированный чем?

— Ядом акромантула.

В моем сердце слегка закололо от волнения. Яд акромантула было почти невозможно достать даже при наличии больших денег. Я не могла представить, что сделал Себастьян для того, чтобы добыть хотя бы немного. Впрочем, выяснить этот вопрос я не успела. Себ застыл на месте, как статуя, глядя куда-то вверх, а потом, взметнув на изготовку палочку, ринулся в обратную от нашего направления сторону. Я подняла глаза к небу и заметила клубы серого дыма и огненные искры, поднимающиеся с плато, на котором когда-то прокляли Энн. Похоже, приспешники Ранрока и Руквуда снова вернулись к дому Исидоры. И что только не давало им там покоя?

Я бросилась догонять Себастьяна, но удалось мне это только у самых руин. Вокруг раздавался скрежет бура, который неистово вгрызался в землю в поисках, как я догадывалась, хранилища Древней магии. Я была удивлена, что в самом Фельдкрофте этих оглушающих звуков не было слышно вовсе. Вокруг бродили двое вооруженных гоблинов, но, в остальном, местность выглядела пустой.

— Если мы хотим что-то узнать, — обратился Себастьян, казалось, к самому себе, — лучшего момента не найти.

Мне хотелось воззвать к здравому смыслу, но, прежде чем я открыла рот, Себ уже прокричал:

— Бомбарда!

То ли заклинание вышло таким мощным, то ли он просто удачно попал в в магический шов металлической обшивки, но задняя часть бура с грохотом затрещала и откололась. Кажется, она ударила и оставила без сознания, как минимум, одного из двух охранников. После этого наступила странная давящая тишина.

Себастьян выбежал на открытое пространство, готовясь к сражению, но второй гоблин как будто бы испарился. Себ покружил минуту на месте и озадаченно посмотрел на меня. Как раз в этот момент, используя появившуюся возможность, на него и попытался наброситься притаившийся в тени второй охранник. Впрочем, мои рефлексы сработали быстрее.

— Круцио! — пребывая в замешательстве от своей хладнокровной жестокости, произнесла я. Поток опустошающей разрушительной силы прокатился от сердца до моей волшебной палочки, и проклятие во второй раз жизни вырвалось из нее и поразило цель.

Я не знала, почему из всех возможных вариантов выбрала именно Непростительное заклятие. Я будто бы хотела ощутить… Власть? Контроль? Мне было сложно определить в моменте. Очнувшись, я опустила палочку, но враг остался лежать на земле, не в силах подняться. Себастьян смотрел на меня со смесью ужаса и восторга.

— Зачем вы вернулись сюда? — я спросила спокойно, все еще держа гоблина на прицеле, но он только неопределенно заскулил в ответ.

Я сделала несколько шагов вперед и четко почувствовала поблизости мощный источник Древней магии. Серебристые потоки света стелились по земле в направлении острия бура. Видимо, раньше, когда это хранилище было спрятано под толстым слоем породы, я едва ощущала его присутствие, но теперь все воспринималось иначе. Я завороженно смотрела на закручивающиеся спирали одной мне видимых лучей, направив палочку на неудачливого врага, пока Себастьян не развернул меня, схватив за предплечье. Из-за камней к нам приближалось целое подразделение гоблинов — не менее тридцати. Мы могли бы побороть восемь, даже десять таких, но уж точно не столько. С горечью я заметила, что между нами оставалось всего пару десятков футов, поэтому бежать было уже некуда.

— Депульсо! — Себастьян заклятием отправил нашего ближайшего оппонента вниз с холма, после чего стал плечом к плечу рядом со мной.

— Если ты умрешь здесь, то я непременно тебя воскрешу, чтобы снова убить собственными руками, — прошипела я в его сторону, отражая магией первый брошенный в нас гоблинский топор.

— Ты очень положительно настроена, если рассчитываешь сегодня здесь выжить, — ответил он мне почти игриво и, вместе с тем, отчаянно.

Нас окружили со всех сторон, и тогда мне стало по-настоящему страшно. Я неосознанно отделилась от происходящего, начиная терять контроль над собственным телом. С усилием сделав пару шагов, я высоко подняла палочку, но, в этот момент, картина перед глазами загорелась ослепительно-серебристым светом, и сознание окончательно меня покинуло.

— Ты слышишь меня? — Себастьян тряс мои плечи, пока я с трудом пыталась сфокусировать взгляд.

Когда туманное марево разошлось в стороны, я обнаружила себя полусидящей у стены в одном из переулков около центральной площади Хогсмида. Себ все еще внимательно изучал мое состояние, и, заметив это, я растерянно кивнула. Он с облегчением вздохнул и прислонился к стене рядом, отпивая остаток рябинового отвара из пузырька в руке.

— Я смог трансгрессировать нас обоих, — сказал он мне слегка дрожащим голосом, — все еще не имея разрешения.

— Спасибо, — выдавила я, сверля взглядом стену напротив, — но было бы лучше, если бы мы вообще туда не ходили.

— Лучше проверь, все ли части тела при тебе, — Себ пропустил мою колкость мимо ушей, — я никогда особенно не преуспевал в пространственных перемещениях. Особенно, парных.

— Что со мной случилось? — спросила я, развернувшись к нему.

— Наверное, ты споткнулась, ударилась головой и отключилась. Не скрою, это меня удивило.

Он сдавленно засмеялся, но это было на него не похоже. Настоящий Себастьян использовал бы весь потенциал насмешек над моим позором, а сейчас почему-то предпочитал делать вид, будто ничего особенного не произошло.

— Голова не болит? Я израсходовал на нас последний отвар из своего запаса, — он бросил в карман мантии пустой пузырек, который до этого крутил в руках.

— Чувствую себя отлично, — я задумалась, ведь что-то явно было не так. — Но…

— Тогда мы заслужили немного отдыха. Если помнишь, день рождения Уизли все еще в планах. Мы уже сильно опоздали, но он, думаю, не обидится.

— Ты серьезно? — я взметнула брови в недоумении. — Сразу после того, как мы чуть не погибли?

— Не могу представить себе лучшего времени.

— А поговорить насчет произошедшего не хочешь?

— Давай завтра, хорошо? — он заискивающе посмотрел на меня. — Я знаю, что виноват, но зачем нам портить себе вечер субботы?

— Но на один вопрос ты мне все равно ответишь, — сказала я строго.

Он закатил глаза и закрыл лицо рукой в ожидании.

— Откуда ты взял яд акромантула для зелья?

— Ах, ты об этом… — он обрадованно улыбнулся. — Пришлось вступить в переписку с лагерем браконьеров на Клагмар Кост.

— И как ты узнал, что он у них есть?

— Я сам оставил объявление о поиске в Кабаньей голове, — самодовольно ответил Себ. — Ни на что, в общем-то, не надеясь. Да и добыть в итоге удалось всего одну унцию. Браконьер вез ее из Ирландии, желая заработать побольше.

— С каких пор ты с ними заключаешь сделки?

— Никаких сделок, уверяю тебя, — Себ оценивающе смотрел на меня, словно взвешивая, сказать правду или нет. — Он сам мне все отдал. А потом еще и выпустил на свободу всех животных в своем лагере.

— Дай угадаю, — прервала его я, — там не обошлось без доли запрещенной магии?

— Кто бы говорил, моя дорогая, — Себ приподнял уголок рта, хитро прищурив взгляд, — ты сама сегодня ее вполне успешно применяла. Кстати, благодаря этому я говорю с тобой сейчас без гоблинского топора в спине.

— Ладно, ты прав, — я сдалась окончательно, — мы обсудим это завтра. А сейчас я, пожалуй, не отказалась бы от пинты сливочного пива.

— Думаю, сегодня ты заслужила что-то более существенное. — Себастьян довольно улыбнулся и потянул меня в сторону Трех Метел.

На первом этаже у входа нас встретила Сирона, и взгляд у нее был слегка встревоженным.

— Новые гости к Гаррету? Я даже не предполагала, что у него столько друзей.

Она указала нам на лестницу, и Себастьян тут же полетел вверх по ступеням. Я же замешкалась на секунду, посчитав нужным переброситься еще парой слов.

— Не волнуйтесь, Сирона, все будет хорошо.

— Конечно, — ответила она сдержанно, — в конце-концов, это сын моей хорошей знакомой. Знаю, с кого спрашивать убытки.

Она усмехнулась, натирая и так уже сверкающие чистотой бокалы за барной стойкой. Похоже, физическая работа ее отвлекала.

— Теперь понятно, как ему удалось забронировать целый этаж в лучшем заведении Хогсмида, — немного польстила ей я, на что Сирона довольно мне улыбнулась.

— Я закрываю главный вход через час, — отметила она серьезно, — но у Гаррета будет запасная пара ключей. Не знаю, о чем я думала, когда оставляла их ему. Но в десять вечера вы все должны быть на полпути к Хогвартсу, договорились?

— Конечно, — я благодарно кивнула и поспешила догонять своего спутника.

Кажется, мне удалось немного унять беспокойство владелицы бара. Мы всегда неплохо с ней ладили.

Моя уверенность в том, что все под контролем, укрепилась, когда на лестнице у входа в зал нас встретила абсолютная тишина.

— Они там что, в плюй-камни играют? — шепнула я Себу, когда мы постучались в двери на третьем этаже. Это крыло бы магическим продолжением зала — двери то появлялись, то исчезали по необходимости.

— Разве ты никогда не слышала о заглушающем заклинании? — он открыл передо мной одну из створок, и оглушительный рев музыки в смеси со смехом тут же выкатился в коридор. Мы быстро вошли внутрь и плотно прикрыли дверь за собой.

— Надеюсь, Сирона этого не услышала, — с надеждой произнесла я, удивленно наблюдая за приближающимся к нам непривычно веселым и жизнерадостным Амитом.

— Ну наконец-то, — он громко икнул, обращаясь к Себастьяну. — Я уже думал, ты не появишься на дне рождения брата.

— Что? — Себ рассмеялся, размахивая ладонью перед его лицом, — ты сколько уже выпил сегодня, дружище?

— Вы что, правда не родственники? — казалось, Амит даже расстроился. — Разве я один замечаю, насколько вы с ним похожи?

— А он в чем-то прав, кстати, — засмеялась я, разглядев среди остальных лицо счастливого именинника.

— Вот еще, — надулся Себ то ли в шутку, то ли всерьез.

— Добро пожаловать, — из толпы к нам вынырнул Гаррет, — рад, что вы пришли.

— С днем рождения!

Я достала из кармана мантии большое розовое перо, которое носила с собой сегодня с самого утра. Именно такое упрашивал меня достать для него Уизли в день нашего знакомства на уроке зелий.

— Спасибо, я уже и не надеялся, — он подхватил подарок и закрепил у себя в волосах.

— Выглядишь обворожительно, — засмеялась я, пока Себ все еще хмурился рядом. — Ты что, пригласил весь Хогвартс сегодня?

Я оглянулась вокруг, и увидела очень много знакомых ребят. Здесь определенно присутствовали почти все студенты нашего курса, только улыбались они с необычно расслабленными и раскрасневшимися лицами.

— Пришли чуть больше половины тех, кого я позвал, — пояснил Уизли, подхватив со стола два граненых стакана и наливая в них янтарного цвета жидкость из небольшой деревянной бочки с металлическим вентилем, — Поскольку вы опоздали, то придется догонять.

Он протянул нам стаканы, светясь от гордости и предвкушения.

— Только не говори, что ты сам это сварил, — осторожно сказала я, поболтав напиток в руке.

— Если бы я только умел… — мечтательно произнес Гаррет. — Это бренди 70-летней выдержки из личной коллекции моего отца. У него все равно много таких бочек — потому он до сих пор и не заметил, как я уменьшил одну и припрятал в чемодан еще перед отъездом в Хогвартс.

— Что ж, это объясняет, почему Имельда с Леандером так мило беседуют и до сих пор не подрались, — вставил Себастьян, отпивая из своего стакана. — Уф, а это здорово согревает.

— Отдыхайте, — зарделся Гаррет от похвалы, — совсем скоро у меня будет для всех еще один сюрприз.

Я слегла попробовала на язык содержимое бокала, не будучи уверенной, стоит ли мне это пить. В рту сразу же разгорелся пожар — напиток явно был очень крепким.

— Так никто здесь не делает, — прозвучал у меня за спиной голос Себа. Он внимательно следил за мной всю предыдущую минуту. — Нужно сразу все. Залпом. Или, как минимум, половину.

— И откуда у тебя такое знание дела? — спросила я насмешливо, пока он допивал свой бренди.

— Обычное наблюдение. На то, чтобы научиться смаковать, нужно много времени.

Мы сели недалеко от входа, и я все еще держала полный стакан в руке.

— Тебя никто не заставляет, — тихо шепнул мне Себ, чтобы никто не услышал, — но могу отметить, что узел напряжения вот здесь, — он провел пальцем через ткань мантии по моей ключице, — после пары глотков станет почти незаметным.

Я прикоснулась рукой к этому месту, где действительно ощущала накопившиеся страхи и тревоги последних месяцев, и, шумно вдохнув, осушила свой бокал до дна. В груди сразу же потеплело, хотя разум оставался абсолютно ясным. Я улыбнулась.

— Не благодари, — удовлетворенно произнес Себастьян, отправляясь за второй порцией.

Спустя несколько минут к нам подошли Ленора и Саманта, и мы пустились в путаные рассуждения о личной жизни профессоров Хогвартса. С каждым новым глотком спиртного наши предположения становились все более неприемлемыми и далекими от реальности. Будь я трезвой — пожалуй, мне было бы за это стыдно. Но в тот момент, угрызения совести меня не беспокоили. Я наконец-то не думала ни о Древней, ни о Темной магии, ни о своих проблемах, ни даже о том, что часом ранее чуть не лишилась жизни из-за импульсивной натуры Себастьяна. Я расслабилась, что в обычной жизни было практически невозможным.

Музыка в проигрывателе затихла на время, и на лавку по центру зала залез светящийся от счастья именинник. Все зааплодировали, ожидая речь.

— У нас осталось не так много времени для веселья, — Гаррет шутливо откланялся своим гостям. — Но сегодня мне 16, а потому я стал счастливым обладателем вот этого сокровища из Сладкого королевства.

Он поднял над головой деревянную коробку с прозрачной крышкой, где было видно много разноцветных маленьких конфеток в пестрых обертках, а посередине — стеклянные песочные часы. Аудитория одобрительно засвистела, и, казалось, одна я не понимала, что вызвало такой ажиотаж.

— В чем дело? — едва шевеля губами, прошипела я в сторону Себастьяна.

— Удивлен, что ты не знаешь, — он повернулся ко мне с нетерпением, — Это легендарная игра, но ее тебе никогда не продадут до 16.

— Это еще почему?

— В конфетках скрыты маленькие дозы сыворотки правды, — быстро объяснил он, — когда подходит твоя очередь, ты должен ее съесть и отвечать на вопросы до тех пор, пока не истечет время в песочных часах. Если ты отказываешься отвечать, другие придумывают тебе штрафное задание. Часто довольно забавное, если у игроков хорошая фантазия.

— Похоже на “Правду или действие” у маглов, — сказала я задумчиво. — Но гораздо опаснее, учитывая состав конфеток. Разве такие игры вообще законны? Как министерство это разрешило?

Я была ошеломлена, несмотря на зашкаливающую дозу алкоголя в крови.

— Да перестань ты, — отмахнулся Себ. — Там минимальное количество сыворотки, и действует она, от силы, минуту или две. К тому же, ты полностью сохраняешь рассудок, и можешь просто не отвечать ничего. Только соврать не получится.

— Хмм… Даже не знаю, что может пойти не так в подобной игре с кучей пьяных студентов.

— Если это тебя успокоит, то развернутые вопросы задавать нельзя, — похлопал меня по плечу Себастьян. — Только с ответами “да” и “нет”.

— Это меня утешает, — засмеялась я, — но, пожалуй, все же понаблюдаю со стороны.

— Не будь занудой, — подначивал меня он, — это весело.

Стоит ли говорить, что я опять поддалась на его манипуляцию? Даже меня это уже не удивляло.

Игра оказалась довольно забавной. Себастьян выступил первым, чтобы вдохновить меня на участие.

— Я сразу выбираю штраф, — произнес он прежде, чем Уизли успел хоть что-то ему сказать. — Хороший раунд не должен начинаться с вопросов.

— Ну хорошо, любитель риска, — засмеялся Гаррет, откладывая коробку с конфетами, — поручаем тебе поцеловать руку самой очаровательной дамы в этом зале.

— Легко, — без всякого стеснения сказал он, шагая к противоположной части стола, — Имельда, окажи мне честь.

Он протянул к ней руку в ожидании, на что она смущенно кивнула и подала ладонь в ответ. Прильнув к тыльной стороне губами с громким чмокающим звуком, Себ под всеобщее изумленное хихиканье приземлился на свое место.

В итоге, за первый раунд мы узнали, что Поппи нарушала законы магического мира — но, правда, никому так и не удалось угадать, что же такого она сделала. Все были вне себя от восторга, когда выяснилось, что Амит ненавидит индийскую кухню, а парень из парочки плохо знакомых мне шестикурсников Гриффиндора даже не помнил, когда у его девушки день рождения. Леандер наотрез отказался отвечать на вопрос, нравится ли ему кто-то в этой комнате, из-за чего Гаррет трансфигурировал его мантию в розовую блестящую накидку, и обязал сидеть в таком виде до конца вечера. С каждым новым игроком задания и вопросы, ожидаемо, становились все горячее, хотя и не пересекали шаткую грань приличия. Когда очередь дошла до меня — а я осталась среди игроков последней — толпа заметно оживилась.

— Вот сейчас мы и узнаем что-то интересное о нашей таинственной новенькой, — потер ладони Уизли, подавая мне зеленую круглую конфетку.

Это было нечестно, но я изначально не собиралась играть по правилам. Мне было известно слишком много вещей, которые нельзя подвергать риску обнаружения. Все пристально смотрели на меня, но были слишком пьяны, чтобы заметить, как я прислонила ко рту пустую руку, быстро припрятав конфету в карман мантии. Гаррет перевернул песочные часы.

— По школе ходят слухи, что ты часто проводишь ночи вне замка, — начал он свой допрос, — это правда?

— Да, — я утвердительно кивнула. Все равно этот факт уже был всем известен.

— В Запретном лесу? — заинтересовался Амит, все еще пунцовый после своих собственных признаний.

— Давайте уже ваше задание, — обреченно бросила я. Несмотря на то, что я могла легко соврать, мне крайне не хотелось говорить на эту тему перед половиной школы.

Игроки разочарованно загудели, но в итоге сошлись на том, что в наказание я должна спеть полную версию гимна Хогвартса. Впрочем, они же сами и сдались на третьем куплете, умоляя меня прекратить этот кошмар.

— У нее волшебный голос, не правда ли? — надрывался от смеха Себ, пока я возвращалась на свое место рядом с ним.

— Вновь подошла твоя очередь, Сэллоу, — Гаррет протянул ему коробку с конфетами, — так что не спеши радоваться.

Себастьян без тени сомнения развернул конфету, разводя руками в ожидании вопросов. К его удивлению, за это дело неожиданно взялась Поппи:

— Ты обманывал кого-нибудь сегодня, Себастьян?

Я не удивилась этому вопросу. По мере того как мы с ней сближались, я знала, что Поппи не нравилось, что я дружу с Себом. Она говорила, что у него нет ни сострадания, ни морали, и что магические существа его всегда недолюбливали — а это, по её представлениям, было весьма ярким отрицательным качеством.

— Да, — ответил он без колебаний, повернувшись к ней с любопытным огоньком в глазах.

— Тот, кому ты солгал, сейчас здесь? — настаивала Поппи, глядя на него пристально. Она действительно переживала за меня, и мне это показалось очень трогательным. Я повернулась к Себастьяну и в шутку прищурилась.

— Да, — повторил он, выглядя неожиданно озадаченным, хотя было трудно понять, что он на самом деле чувствует.

— Это наша новенькая, не так ли? — Гаррет победно вскинул кулак, наслаждаясь тем, что Себ уже не выглядел настолько уверенным.

— Ладно, готов ко второму наказанию, — сдался он, — кого мне осчастливить поцелуем в этот раз?

— Сейчас я придумал кое-что другое, — Уизли переводил взгляд с Себастьяна на меня и задумчиво почесывал подбородок. — Похоже, этим двоим надо поговорить. Мы закроем их в каминной комнате на весь второй раунд. Без палочек.

— Это еще зачем? — я поднялась с места, притопнув ногой.

— Обсудите свои странные отношения, — вставил Леандер.

— Какие еще отношения? — я по-прежнему недоумевала.

— Ваши, — Гаррет сложил пальцы в форме сердечка и посмотрел на нас с эмоцией, более всего походившей на снисхождение.

— И кто-то еще считает, что мы встречаемся? — я громко обратилась к толпе.

Кроме Поппи, все закивали — включая Себастьяна, который от беззвучного истерического смеха едва не падал под стол.

— Я тебя уничтожу, — шепнула я ему, почти не шевеля губами, пока нас двоих тащили в каминный зал.

Это была маленькая комната под самой крышей, заставленная креслами и парой журнальных столиков. У дальней стены находился старый резной камин, который не был подключен к сети Летучего пороха и служил только по своему прямому назначению. По центру стоял древний скрипучий диван. Комната, было очевидно, оставалась безлюдной большую часть времени, хотя, иногда посетители могли почитать там газету в уединении и тишине. Леандер забрал у нас палочки, и они с Гарретом втолкнули нас внутрь, не забыв запечатать дверь заклинанием.

— Ты! — я ткнула его пальцем в грудь так сильно, что костяшки угрожающе захрустели.

— Не я это начал, — поднял ладони Себ в призыве к миру, — ты сама убедила во всем мадам Скрибнер, а дальше, знаешь ли, информацию было уже не остановить.

— В совокупности с ночными похождениями, мне теперь светит слава не самой праведной ученицы.

— Только в том случае, если предашь нашу любовь, — не удержался Себастьян, посмеиваясь и прикрываясь от меня диванной подушкой.

— Я не знаю, почему до сих пор с тобой разговариваю после всего, — вздохнула я устало и приземлилась в кресло напротив. — Еще и обманываешь меня постоянно, судя по всему.

— А вот это уже дискуссионный вопрос, — категорично заявил Себ, вытащив из рукава конфету, которую так и не съел.

Я рассмеялась, достала из кармана свою и показала ему.

— Какая плохая девочка, — Себастьян забросил одну ногу на другую. — Мы поразительно одинаково мыслим, не считаешь?

— Я все еще злюсь, — я недовольно скрестила руки на груди.

— Да ты просто обижаешься, что на первом задании я поцеловал не тебя, — продолжал изводить меня Себ.

— Как будто бы все не знают, что ты выслуживаешься перед Имельдой, чтобы в следующем году она взяла тебя в команду, — я показала ему язык. — Мастер грязных игр.

— Ну признай, ты хотела бы, чтобы я подошел к тебе, — он дразнил меня с коварной полуулыбкой, но глаза его больше не щурились от смеха. Они выражали эмоции, которые до этого я в нем никогда не замечала. — Чтобы все увидели, как я теряю от тебя голову.

— А ты все-таки теряешь? — я скривилась в ухмылке, глядя на его секундное замешательство. — Если бы это было мне хоть немного нужно, я могла бы подойти и сама.

От опьянения реальность казалась нечеткой, словно я смотрела на мир через очень мутное стекло. Одни чувства притупились, а другие, наоборот, обострились до предела. Я поднялась на ноги и приблизилась к нему.

— И что же бы ты сделала? — спросил он меня слегка осипшим голосом.

Я склонилась ниже, проведя ладонью по его лицу. Себастьян закрыл глаза на мгновение, откровенно наслаждаясь этими прикосновениями. Мои пальцы застыли на уголке его рта, и наши взгляды встретились. Сама не зная, намеренно или нет, но я закусила нижнюю губу, что заставило его громко и хрипло выдохнуть мне в шею. Было щекотно.

— Если захочу, то могу заставить тебя умолять о поцелуе, Себастьян, — прошептала я ему на ухо, когда наши скулы соприкоснулись. Он жадно вдыхал запах моей кожи, парализованный неожиданной дерзостью. — И я знаю, кого ты будешь представлять сегодня вечером перед сном. Совсем не Имельду.

Я начала отклоняться назад, чтобы вернуться на свое место, но Себ в отчаянном рывке схватил меня за талию, притягивая к себе вновь.

— Тебе нравится быть плохой, — сбивчиво говорил он, обвивая меня руками так плотно, что я чувствовала его колотящееся сердце, как свое. — Но ты все время забываешь, что в эту игру можно играть и вдвоем.

Он еще крепче прижал меня к себе, и наши губы встретились в агрессивном, почти болезненном поцелуе. Я зарылась пальцами в вечно растрепанные каштановые волосы, пока его ладони беспорядочно бродили под мантией по моей спине. Мы чертовски нуждались друг в друге сейчас. Эта зависимость никогда не была такой очевидной.

За дверью послышался шорох, и мы сразу же отпрянули друг от друга, разбежавшись по разным сторонам дивана. Я обхватила себя руками и украдкой исследовала языком следы от нашего агрессивного поцелуя на своих губах. Мы ждали, когда Гаррет откроет комнату и наконец-то вернет нам палочки, но этого так и не произошло. Шум за стеной быстро стих, и Себастьян, вопросительно взглянув на меня, подошел ко входу и несколько раз постучал в дверь.

— Тишина, — он пожал плечами, приближаясь к пляшущему в камине огню. — Будет забавно, если они о нас забыли. А без палочки я запечатывающее заклинание не сниму.

— Отлично, — сказала я мрачно, держась за голову. От этой мысли сознание стремительно начинало трезветь. — Не могу дождаться, когда Сирона утром обнаружит нас здесь вдвоем.

— Прошло совсем немного времени, — Себ, на удивление, пытался меня успокоить, — давай просто подождем.

— Я больше никогда не буду пить, — сказала я, закрывая лицо руками от стыда. Всё, что произошло, внезапно обрушилось одним разом на мою стремительно трезвеющую голову.

Себастьян ничего не ответил. Он сел рядом, и мы молча уставились на огонь. Языки пламени играли тенями на стенах, словно гипнотизируя нас своим неистовым танцем. Тепло от камина почему-то совсем не расслабляло. Часы уже пробили полночь, но никто за нами так и не пришёл.

Я сделала несколько шагов назад, но они стремительно приближались. Три дюжины гоблинов неслись прямо на нас, размахивая оружием. Себастьян крепко сжал мое плечо, выступив немного вперед и наполовину прикрыв меня собой. Он обернулся, чтобы встретиться со мной взглядом, как нам обоим казалось, в последний раз. Затем реальность утонула в потоке ослепительного серебристого свечения. Мне не удавалось почувствовать ничего, даже соприкосновения наших тел. Я не просто была окружена светом, я превратилась в него. Слилась с ним в едином порыве уничтожить угрозу.

— Просыпайтесь, ну скорее же! — Гаррет Уизли изо всех сил тряс кресло, в котором я уснула, одновременно подбивая ногой диван, где в полнейшем беспамятстве развалился Себастьян. — Сирона будет здесь через с минуты на минуту! Она меня убьет, если мы не успеем уйти вовремя!

Я с огромным трудом разлепила веки, но перед глазами все еще стоял навязчивый яркий свет. Сквозь него я увидела, как Себастьян резко поднялся и посмотрел на Гаррета совершенно безумным взглядом.

— Что ты здесь делаешь, Уизли? — он огляделся вокруг, заметил меня и округлил глаза еще больше. — А вот это уже очень интересно.

— Кажется, кто-то вчера сильно перебрал, — Гаррет понимающе кивнул, потирая собственный затылок. — Нам нужно поскорее убраться отсюда, поговорим снаружи.

— Вот и все, последний шанс выспаться на этой неделе улетел в трубу, — пробубнила я, натягивая обратно мантию, которую ночью использовала вместо одеяла.

— Держите свое имущество, — Уизли протянул нам наши палочки, которые одиноко валялись всю ночь за дверью.

— Уже и забыла, что у меня такая была, — я постаралась вложить в свой комментарий все раздражение, которое он у меня сейчас вызывал.

Мы вышли через черный ход, оглядываясь по сторонам, и крались по закоулкам несколько кварталов, прежде чем Гаррет остановился и вновь обратился к нам.

— Простите меня, пожалуйста, — он поджал губы и виновато опустил взгляд, — Сирона вчера не выдержала и поднялась наверх. Заставила всех возвращаться в Хогвартс, и в суматохе о вас никто не вспомнил.

— Это многое объясняет, — мрачно сказала я, — ну что ж, спасибо, что хотя бы не она нас разбудила.

— Это вам в качестве извинения, — Уизли протянул нам два маленьких флакона с ежевично-фиолетовой жидкостью. — Антипохмельное зелье.

— Кто-то еще это пил? — мы с Себом спросили в унисон.

— Вечно у вас одни и те же вопросы, — насупился Гаррет, — я сам же его и пил утром, иначе до вас бы просто не дошел.

— Не волнуйся, у меня всегда есть с собой безоар, — ехидно сказал мне Себ, с усмешкой косясь на Уизли, — на случай встречи с ядовитыми тварями и самоуверенными зельеварами.

Моя голова раскалывалась настолько сильно, что дальше расспрашивать не было сил. Я вытащила пробку зубами и выпила все содержимое. Себастьян рядом последовал моему примеру. Не прошло и минуты, как мысли значительно прояснились.

— Неплохо, Гаррет, — я подняла вверх большой палец, когда поле зрения наконец-то перестало колыхаться, словно потревоженная ветром водная гладь, — спасибо.

— Надеюсь, это дурацкое задание пошло вам на пользу, — произнес Уизли неуместно игривым тоном, заметив на моей нижней губе уже почти сошедшую припухлость.

— Нет между нами ничего, — злобно сказала я, прикрывая лицо от его взгляда. — Хватит уже!

— Как скажешь, — он иронично усмехнулся, но продолжать тему не стал. — Я забегу в магазин зелий, если уж пришлось притащиться в Хогсмид. Увидимся в школе.

Мы попрощались с Уизли и направились в сторону Хогвартса пешком. После вчерашнего вечера нам обоим точно не помешала бы небольшая прогулка на свежем воздухе.

— Сегодня будет дождь, лучше поторопиться, — сказала я, глядя на наступающие с юга грозовые тучи.

Себ не стал поднимать глаза к небу, вместо этого пристально разглядывая меня.

— Ты отвратительно выглядишь, — отметил он, указав на мою растрепанную во все стороны косу. — Настолько плохо, что мне даже нравится.

— Знаешь, — я остановила его, — хотела тебе сказать, что… Вчера наши шутки зашли слишком далеко.

— Ты о чем? — он сверлил меня взглядом и, кажется, искренне не понимал, что я имею ввиду.

Мне всегда было сложно оценить, врет он или говорит правду, но сейчас я была почти уверена, что Себ действительно не помнит значительную часть вчерашних событий. У меня в груди забрезжила надежда.

— Ты хотя бы что-то припоминаешь с момента, как мы пришли в Три Метлы?

— Такое невозможно забыть, — его губы все же дрогнули и расплылись в коварной улыбке. — Ты была слишком запоминающейся.

Я крепко сжала зубы, пока рука непроизвольно потянулась в карман за палочкой. Себастьян сразу же уловил мое движение.

— Раздумываешь над тем, не подправить ли мне память? — он все еще хихикал, внимательно следя за каждым моим шагом. — Мысль хорошая, но ты еще никогда не применяла эту магию.

— А поначалу идея казалась такой прекрасной, — моя рука безвольно повисла в воздухе, признавая свое поражение.

— Расслабься, ничего такого не случилось. Немножко увлеклись, — Себ шагнул ближе и примирительно похлопал меня по спине. — Видела бы ты, что происходило в гостиной Слизерина в прошлом году после нашей победы в кубке по квиддичу…

— Тогда мы по-прежнему друзья?

— Конечно! Дразнить тебя мне нравится гораздо больше. Не то чтобы ты была плоха, но…

— Заткнись, Себастьян!

— Ладно, — он развернул меня к себе и серьезно посмотрел в глаза. — Я ничего никому не скажу. И не притронусь к тебе вновь. Если только ты сама не будешь умолять меня об этом, конечно.

— Другое дело, — ответила я, не обращая внимания на очередную колючку. — Иначе мне все же придется выучить заклятие Забвения.

— Уже начинаю тебя бояться, — Себ все еще выглядел по-странному довольным.

— Но теперь, — я начала нервно поправлять воротник своей мантии, — я не хотела бы, чтобы все вокруг думали, будто мы вместе.

— Не понимаю, почему тебе есть дело до их мнения, — Себастьян закатил глаза. — Большинство из них — безмозглые идиоты.

— Я бы поспорила, кто самый безмозглый из всех, — у меня перед глазами вновь загорелся непроглядный серебристый туман, — это вообще чудо, что мы сейчас живы.

Совсем низко над нами пролетела черная сова, направляясь к Хогвартсу, и настроение моего спутника тотчас изменилось. Он значительно ускорил шаг в сторону школы.

— У нас есть дела и поважнее, чем вся эта ерунда, — лицо Себа в один миг помрачнело и сосредоточилось. — Энн все еще проклята и нуждается в нашей помощи.

Я кивнула. Мы какое-то время шли в молчании, пока я отчаянно пыталась упорядочить свои мысли. Дело было уже отнюдь не в похмелье — я просто не могла поверить, что прошлой ночью произошел мой самый первый и пока что единственный в жизни поцелуй. Почему из миллиона возможных вариантов развития событий все случилось именно сейчас и именно с ним?

Мы с Себом прекрасно ладили, но уж точно не были влюблены. А вчера границы дозволенного между нами неожиданно стерлись, и я не знала, как далеко могла бы зайти, если бы шум в коридоре нас не остановил. Неопределенность пугала, но я так и не нашла в себе смелости подробно обдумать щекотливую тему. Впрочем, храбрость никогда не была моей отличительной чертой. Не зря Распределяющая шляпа даже не рассматривала для меня Гриффиндор.

— У тебя есть новые идеи, что мы могли бы сделать для Энн? — спросила я, чтобы отогнать гнетущие размышления.

— Все идеи старые, на самом деле, — Себа, казалось, уже полностью не интересовали события в Трех Метлах. — Я хочу достать больше яда акромантула, а еще — заняться исследованием твоей загадочной Древней магии и книги Слизерина.

— Ты же помнишь, — я осторожно предостерегла его, — накладывать на меня Империус мы не будем.

— Пока что не будем, — он стрельнул в меня скептическим взглядом. — Я сейчас говорил о другом.

— О чем же?

— Думаю, мне удалось найти место, изображенное на последнем фрагменте триптиха Исидоры. Совсем скоро мы сможем отправиться на поиски ответов.

— Это хорошая новость. А что с ядом? Ты нашел, у кого можно достать еще?

— У кого, все и так знают, — Себастьян понизил голос. — А вот где — уже другой вопрос. Я нашел свидетельства, что акромантулы в множестве обитают в пещерах под болотами к северу от Запретного леса.

— Не так уж далеко отсюда, — воскликнула я удивленно.

— Именно, — подтвердил он. — Но туда даже самые рискованные браконьеры никогда не полезут. Слишком опасно. Эти чудовища почти никогда не выходят наружу, нужно ловить их в собственном логове.

— Мы должны хорошо изучить эту тему для начала, — с легким сомнением произнесла я.

— Обсудим все подробнее в Андеркрофте, — перебил меня Себ, — чтобы никто чужой нас точно не подслушал.

За разговором мы быстро достигли ворот замка, и, проходя по коридору, я случайно увидела свое отражение в одном из зеркал.

— Похоже, Антипохмельное зелье совсем не влияет на внешность, — засмеялась я, глядя на гнездо у себя в волосах и серые мешки под глазами, — Я скоро присоединюсь к тебе, не могу ходить по школе в таком виде.

— Конечно, моя леди, — Себастьян старался добавить в свой тон как можно больше издевки. Впрочем, он все равно улыбался.

Я показала ему язык, оглянулась по сторонам и почти бегом устремилась в сторону башни Рейвенкло, пока коридоры были все еще почти пусты. Мне никогда так не был нужен теплый душ.

Я заглянула в свою комнату за полотенцем, и с радостью обнаружила, что все девочки спали беспробудным сном. Это не могло не радовать — значит, они не знают, когда я вернулась домой. Чем меньше будет вопросов, тем лучше. Я слегка смяла покрывало на постели, чтобы все выглядело убедительно, задернула на окне шторы поплотнее и выскользнула из комнаты так же тихо, как и вошла.

После того, как я немного привела себя в порядок и распахнула решетку входа в Андеркрофт, меня неожиданно встретил поток самых грязных форменных ругательств, которые я когда-либо слышала в своей жизни. Благо, он предназначался не мне.

— Если бы я не разбудил Уизли, вас уже с позором притащили бы к директору, — голос Оминиса отражался от стен ледяной волной гнева, но Себа это не особенно волновало. — Почему я все время должен разгребать последствия твоих авантюр?

— Прости, мам, — Себ огрызнулся, а Оминис, тем временем, почувствовал, что они уже не одни.

— Давно ты здесь? — он обернулся, чтобы лучше слышать мои шаги.

— Только зашла, — сказала я осторожно, стараясь держаться на расстоянии. Таким злым я Оминиса еще не видела.

— Вчера около Фельдкрофта произошел мощный взрыв, — он старался держать себя в руках и говорить спокойно. — Соломон был там. Он как раз возвращался домой, когда это случилось.

Я молчала. Только безуспешно попыталась встретиться взглядом с Себастьяном, которого именно сейчас жутко заинтересовали узоры на гобелене позади. Картинка вчерашнего начинала проясняться, и я уже не была уверена, что хочу знать все до конца. Но мое желание не имело значения. Я должна была знать.

— И что же там произошло? — спросила я срывающимся голосом, всеми силами стараясь не показывать волнения.

— Местность разнесло настолько, что понять сложно, — Оминис сжал кулаки. — Соломон сказал, что земля на плато просто раскололась надвое. Никто из гоблинов не пережил взрыва, так что спросить не у кого.

Я схватилась за ближайшую столешницу, пораженная услышанным, а Оминис, тяжело дыша, добавил:

— Я почти уверен, что вы оба к этому причастны. Когда Себастьян не вернулся на ночь в замок…

— Лучше бы ты так волновался об Энн! — вклинился Себ раздраженно и злобно.

— Какое лицемерие, — презрительно ответил ему Оминис. — Если бы ты ночевал там, где положено, то ваша сова доставила бы сегодня ее записку тебе лично в руки, а не мне.

«Так вот, что изменило его настроение, когда мы шли обратно», — сразу догадалась я. Оминис достал из кармана кусочек пергамента, размахивая бумагой перед носом Себастьяна. Тот мгновенно вырвал ее из рук друга и принялся жадно вчитываться в каждую строчку. Чем ниже по тексту спускался взгляд, тем сильнее хмурились его брови.

— И почему меня вообще волнует, что вы оба творите? — в лице Оминиса все еще пылала злоба. — Вы создаете только больше проблем к тем, что уже имеете. Разбирайтесь с ними сами.

Ничего больше не говоря, он развернулся, взметнув полы мантии, и покинул Андеркрофт. Когда металлическая решетка с лязгом захлопнулась, Себастьян озадаченно произнес:

— И это я ему еще даже про яд акромантула не рассказал.

Затем он протянул мне письмо, заглядывая в глаза едва ли не умоляюще.

— Ей снова плохо.

Сдавшись под этим взглядом, я забрала у него из рук пергамент, но ничего страшного в содержании не заметила. Энн благодарила всех нас за вчерашний день, просила беречь себя и держаться подальше от опасностей.

— Посмотри на почерк, — Себ нетерпеливо покачал головой на мой недоумевающий вид. — Ее руки дрожат так только тогда, когда ей больно.

— Мне жаль, — сказала я кратко, все еще пытаясь осознать услышанную от Оминиса информацию.

— Нам нужно спешить, — Себастьян достал из кучи хлама старую карту окрестностей Хогвартса, бросил ее прямо на пол и обвел кусочком угля точку ближе к верхнему краю. — Вход в пещеры находится где-то здесь.

— Подожди, — я остановила его, приземлившись на колени прямо на краю карты. — Ты все-таки обманул меня вчера.

— Скорее, не договорил, — не согласился Себ. — Я и сам хотел нормально обсудить это сегодня, но Оминис умудрился все испортить.

— Взрыв устроила я, не так ли?

— Предполагаю, что ты использовала против них свой талант, — кивнул Себастьян осторожно. — Но это не отменяет того, что ты отключилась, а я все-таки перенес нас оттуда в Хогсмид.

— Я чувствовала под руинами дома мощный источник Древней магии перед тем, как потерять сознание, — воспоминания у меня в голове становились все яснее. — Получается, я высвободила ее и уничтожила их всех, даже не понимая, что делаю?

— Разве это не потрясающе? — не удержался Себ. — Только представь, на что еще ты можешь быть способна.

— Ты серьезно? — я не могла понять, шутит ли он со мной сейчас. — Я в полном забытье совершаю массовое убийство, а тебя это восхищает?

— С каких пор, — Себ нахмурился, — уничтожение гоблинов стало чем-то важным? Они четвертовали бы нас без раздумий, если бы могли.

— Себастьян, это не игрушки, — я сжала губы, теребя пальцами край ветхой карты перед собой, — Я могла случайно убить и тебя. Эта сила не поддается моему контролю.

— Для всего нужна практика, — возразил он мне. — Если бы ты могла еще раз…

— Нет, — сказала я твердо. — Во всяком случае, не в ближайшее время. Я не готова к такому риску.

— Вот, значит, как, — Себ все еще крутил в руках письмо Энн. — Тебя мучает совесть из-за гибели кучки мерзких гоблинов, и потому ты готова наблюдать, как медленно умирает моя сестра? Такие у тебя приоритеты?

Я внимательно смотрела ему в глаза, но не смогла уловить в свою сторону ничего, кроме презрения и ненависти. Столь быстрая перемена сбивала с толку.

— Ты не в себе, Себастьян, — я говорила спокойно, но в душе уже разгорался огонь обиды. — Мы обсудим все после того, как ты успокоишься и извинишься.

— Если у нас разные цели, — едко добавил он, — то ты мне не нужна. Зачем в моей жизни еще один человек, который в меня не верит?

На этой фразе я решила, что услышала достаточно. Я вылетела из комнаты, стараясь не расплакаться в его присутствии. Но стоило мне оказаться в коридоре, как горячие слезы тут же хлынули из глаз. В голове кружились мрачные мысли, но они лишь косвенно касались моей обиды на Себа. Я была напугана и не знала, на что еще могу быть способна, и как далеко могу зайти за границы традиционной магии. Больше всего меня страшила легкость, с которой неизвестная сила вырывалась из меня в моменты страха или напряжения. Словно она обладала своей волей и пользовалась мной, как проводником, когда я теряла контроль. Может быть, в этом и был весь секрет? Если бы только кто-то мог ответить мне на этот вопрос.

Я утерла опухшее лицо рукавом мантии и уныло поплелась в сторону своей башни. Мне казалось, что Себ осознает свою ошибку, обязательно догонит и остановит меня, но с каждым шагом эта иллюзия разбивалась моими же каблуками о холодный каменный пол. Мне нужно было просто принять — когда дело касалось проклятия Энн, Себастьян становился другим человеком, которого я совсем не знала.

Проходя мимо Большого зала, я все еще продолжала изредка всхлипывать. Наверное, именно этот звук и привлек выходящего из дверей Оминиса, который тут же остановился и окликнул меня по имени.

— С тобой все в порядке? — спросил он взволнованно, поднимая палочку выше перед собой.

— Прости меня, Оминис, — я глубоко дышала, стараясь умерить градус эмоций. — Ты все время был прав.

Я уже почти не плакала, но дрожащий голос выдавал меня с головой. Оминис приложил палец к губам, а затем развернулся в сторону приоткрытых дубовых дверей и громко произнес:

— Хобхаус, я прекрасно слышу, как ты сопишь у меня за спиной. У тебя есть 10 секунд, чтобы продолжить сопеть в другом месте, пока я не превратил твои уши в бубонтюберы.

Дверь скрипнула, и за ней показался перепуганный Дункан. Увидев меня, он выпучил глаза еще шире и бросился наутек.

— Жестко ты с ним, — отметила я удивленно.

— Меньше будет подслушивать чужие разговоры, — мстительно сказал Оминис. — За это он мне особенно не нравится.

— Ты торопишься куда-то? — спросила я, оценивая взглядом наглухо застегнутую уличную мантию.

— Совсем нет, — сказал он уклончиво. — Просто хотел прогуляться после завтрака. Утро выдалось слишком нервным.

Я улыбнулась сквозь слезы и подошла к нему чуть ближе.

— Если ты не против, я пройдусь с тобой.

— Хорошо, — он кивнул, и начал спускаться к выходу. — Только по пути у меня есть одно небольшое личное дело.

Мы вновь вышли на улицу, как и вчера утром, только настроение в этот раз было совершенно другим. На небе еще гуще клубились серые тучи, а землю уже окутал запах осеннего дождя — ливень мог начаться в любой момент. Я хотела сказать об этом, но решила, что сейчас у нас есть гораздо более важные вещи для обсуждения.

— Прости, что я так грубо выражался при тебе сегодня. Этого больше не повторится, — Оминис говорил обходительно и любезно, что, однако, только подчеркивало его вежливую отстраненность.

— Спасибо, что не прогнал меня, — ответила я максимально честно. — Мне сейчас совсем некуда было идти.

— С Себастьяном бывает очень непросто. Он может быть жестоким, и долго отходит после обиды.

Оминис вздохнул, отвернув лицо в другую сторону.

— Любопытно, что он говорил мне о тебе прямо противоположное.

— Наверное, это и позволяет нам оставаться друзьями так долго.

Мы прошли школьный двор и начали спускаться по тропинке в сторону озера. Над деревьями не было видно ни единой птицы — погода вынудила спрятаться даже их.

— Оминис, по поводу этого дурацкого вечера. Мы очень много выпили вчера, и…

— Гаррет уже объяснил мне суть, да и Себастьян тоже, — выпалил он, не давая мне договорить. — Я не уверен, что хотел бы слышать это в третий раз.

Ответ получился довольно резким, и я не могла найти слов, чтобы продолжить беседу. Только почувствовала, как слезы подступают с новой силой.

— Пожалуйста, только не плачь, — взмолился Оминис. — Я всего лишь хотел сказать, что…

Я резко остановилась, и он снова нечаянно врезался в меня на полном ходу, как недавно на Астрономической башне, из-за чего нам пришлось подхватить друг друга в ненамеренные объятия.

— Если это случится еще раз, я буду думать, что ты подстраиваешь все специально, — с примирительной улыбкой добавил он, мягко отстраняя меня. — Я не держу на тебя зла, ты ни в чем ни перед кем не виновата. Мне прекрасно известно, кто зачинщик всех бед в этой истории.

— А что, если ты ошибаешься? — спросила я, все еще давясь нахлынувшими слезами. — Если все это только лишь моя вина?

— Тогда я хотел бы знать, почему ты так считаешь.

Я на мгновение спрятала лицо в ладонях, чтобы успокоиться, и ответила:

— Помнишь, ты рассказывал в Скрипториуме о своей змееязычности? Ты назвал это признаком Темной магии.

— Конечно, помню.

— А что, если моя способность гораздо опаснее и страшнее твоей?

— Обладать знанием — еще не значит использовать его во зло, — ответил Оминис спокойно. — Только мы сами определяем, кем хотим быть на самом деле.

— Но разве обстоятельства не влияют на наш выбор?

— Влияют, но решение всегда остается за тобой.

— Легко сказать, — погрустнела я еще больше. — До нашей встречи я и не знала, что настолько хорошие люди реально существуют.

— Наверное, ты первый человек в этом столетии, который говорит такое Гонту, — рассмеялся Оминис. — Это приятно, что ты так думаешь обо мне. Но я делал ужасные вещи в своей жизни и знаком с магией, которой никогда не хотел бы знать.

— Я тоже, Оминис, — мой голос понизился настолько, что я почти прохрипела эти слова. — Потому что взрыв вчера в Фельдкрофте устроила я. И даже не помню, как.

Плюнув на все обещания, данные профессору Фигу, я рассказала ему все, что знала о Древней магии. В том числе, о воспоминаниях хранителей, чего не слышал даже Себастьян. Упомянула и о нашем эксперименте с окклюменцией, на что Оминис только разочарованно закачал головой.

— Это я обучил его легилименции, — словно извиняясь, произнес он. — Лучше бы ты тренировалась со мной. Я мог бы сделать это намного более… бережно.

— Ты считаешь, мне нужно продолжать тренировки? — я удивилась.

— Думаю, что рано или поздно тебе придется освоить эту силу. Когда будешь готова, — сказал он задумчиво. — Потому что опасна как раз не она, а отсутствие ее контроля. И это все еще не похоже на по-настоящему Темную магию для меня. В отличие от той, которой кишит новая любимая книга Себастьяна. Не могла бы ты подождать меня здесь несколько минут?

С этими словами, Оминис оставил меня у причала, а сам двинулся по нему вперед. Дойдя до края, он непринужденно сел на деревянные доски над гладью воды и уставился в глубину своими невидящими зрачками. Я старалась не смотреть на него, но боковым зрением все равно видела, как шевелились его губы — он явно что-то шептал, но расслышать слова было невозможно. Затем он едва коснулся поверхности воды кончиками пальцев, поднялся и вернулся ко мне. Выражение его лица было непроницаемым.

Я почувствовала, что он не хотел бы, чтобы я спрашивала его о произошедшем, поэтому просто продолжила старую тему.

— Мне страшно… — честно призналась я, беспокойно глядя в небо. На лицо приземлялись первые капли дождя. — Боюсь, что могу навредить кому-то из вас. Ведь вы оба — самое лучшее, что случалось за мной за последний год.

— Мы оба? Лучшее? — Оминис открыл рот в потрясении. — Знаешь, сейчас я по-настоящему начинаю тебе сочувствовать.

Я рассмеялась, но звук моего смеха мгновенно утонул за стеной проливного дождя, который резко ударил в землю мощным водяным потоком. Казалось, будто бы небо вымещало на нас злость за все грехи человечества, заливая землю вокруг сплошным ледяным водопадом. Мы почти сразу же промокли до нитки, и я тут же задрожала от липнущей к телу обжигающе холодной одежды. Оминис поднял голову к небу и закрыл глаза — похоже, холод совершенно его не заботил. Казалось, что на мгновение он совсем забыл о том, что был не один.

— Нам нужно где-то спрятаться! — окликнула его я, трясясь от холода.

— Давай переждем в хижине смотрителя! — крикнул мне Оминис, словно очнувшись. Он схватил меня за запястье и уверенно направил левее от нашего изначального направления. — Он был в Большом зале, когда я выходил, так что мы никого не потревожим.

Других вариантов у меня все равно не было, и мы вдвоем спешно побежали вдоль опушки леса. Я увидела, как на горизонте за озером небо раскололось вспышками молний, но раскаты грома пока что гремели где-то вдалеке. У нас еще было время, пока не началась настоящая буря.

Через несколько минут я стояла на пороге маленького деревянного домика, где Оминис одним движением палочки сбил навесной замок и открыл для меня дверь, приглашая войти. Я проходила мимо этой хижины сотню раз, направляясь на очередное приключение в сторону Запретного леса, но совсем не обращала на нее внимания.

— Как хорошо, что ты вспомнил об этом месте, — обрадовалась я, сбрасывая с себя тяжелую мокрую мантию. Она упала на пол с таким громким звуком, словно успела впитать в себя половину Черного озера.

— Забавно, что из нас двоих я оказался более наблюдательным, — ухмыльнулся Оминис, щелкнув серебряной застежкой своей мантии и переступая через нее поближе к камину.

— Я знаю водоотталкивающее заклинание, но, кажется, применять его уже поздно, — обреченно сказала я, выжимая рукав свитера прямо на себе.

— Есть еще осушающее, — Оминис задумался, вертя палочку в руках, — Но только я им так давно пользовался, что уже и не вспомню.

— Зато теперь мы знаем, какие чары не мешало бы повторить к СОВ. — улыбнулась я, разжигая огонь в камине.

Мы сели у пламени, протянув окоченевшие конечности перед собой. Оминис раздраженно пытался пригладить волосы, которые беспорядочно рассыпались по его лицу и щекотали скулы, а я наблюдала за ним с ухмылкой, уверенная, что он никогда об этом не узнает.

— Ты сейчас смотришь на меня, не так ли? — он сощурился, поворачивая лицо в моем направлении.

— Никогда не видела тебя без укладки, — захихикала я, словно между нами до этого не было тяжелого разговора.

— Надеюсь, это улучшило тебе настроение, — Оминис сдался в своих тщетных попытках упорядочить прическу. — Спасибо, что была честной со мной сегодня. Я постараюсь подумать, как мы могли бы изучить твою способность безопасно для всех.

— Спасибо, что не оставил меня одну там, в замке, — тихо прошептала я.

— Для этого и нужны друзья, — ответил он просто.

— Но я все равно должна тебе извинение, и не одно.

— Если ты так настаиваешь, — он хитро сузил взгляд, почти как Себастьян, — я подумаю, что ты можешь для меня сделать.

— Договорились.

Время шло, дождь не заканчивался, и между нами повисло долгое молчание. Мне показалось, что Оминис снова отключился от мира и пребывал где-то очень глубоко в своих мыслях. Я не хотела мешать ему, и поэтому смирно сидела у камина, украдкой рассматривая огонь, отражающийся в его необычных радужках. Я чувствовала, что он был по-настоящему добрым человеком. Почему-то в его присутствии было легко верить, что все непременно будет хорошо.

— Ты удивила меня, — Оминис неожиданно нарушил тишину. — Я был уверен, что ты немедленно спросишь о том, что произошло там, у озера.

— Я не хочу бесцеремонно вторгаться в твои дела, — сказала я спокойно.

— И это сильно отличает тебя от Себастьяна, — он усмехнулся, а потом добавил: — Я бы хотел, чтобы ты знала. Сегодня годовщина самого страшного дня в моей жизни. Дня гибели моей матери.

— Мне очень жаль, Оминис, — только и смогла произнести я, потрясенная. Раньше я толком ничего не знала о его семье.

— Это случилось около нашего поместья, на озере, — он словно бы не слышал меня больше и продолжал, — Но сегодня его уже не существует. У нее нет могилы, нет больше даже имени, и нет никого, кроме меня, кто вспоминал бы о ней.

— Почему?

— Отец сказал, что она сама сделала выбор расстаться с жизнью, и потому не заслуживает более упоминаний. Он проклял ее имя и сжег все ее вещи. Кроме одной маленькой безделушки, которую мне удалось спасти.

— Зачем же так жестоко? — растерялась я.

— Ты не спрашивала бы, если знала его, — Оминис горько поджал губы. — Вся моя семейная история просто отвратительна. Начнем с того, что он буквально похитил мать и насильно женил на себе, несмотря на ее юный возраст и дальнее родство с Гонтами…

— Оминис… — сочувственно протянула я.

— Он одержим чистотой крови, и всегда хотел больше детей, — продолжил он с горечью, — и когда его первая жена не смогла родить ему больше наследников, он просто нашел другую. Этой несчастной стала она. Можешь представить, как он относился к моей матери после появления такого выродка, как я. Не знаю, почему он сразу с ней не развелся после этого.

Оминис уставился в пол, и, хотя он старался быть спокойным, боль в его лице читалась очень легко. Он вздохнул, чтобы успокоиться, и продолжил:

— Несмотря на все страдания и лишения, она очень любила меня. Тем, что я не совсем беспомощен, я обязан только ей.

Он взмахнул палочкой, и из нее полетели искры. Похоже, она чувствовала эмоции хозяина.

— Это ужасно, — прошептала я, и заметила стеклянный отблеск слез в его глазах.

— Я боюсь потерять Себастьана так же, как я потерял ее. Как мы уже почти потеряли Энн… — протянул Оминис задумчиво, справляясь с нахлынувшими чувствами. — Я многое отдал бы сейчас, чтобы снова вернуться в то лето, где мы втроем играли в плюй-камни, ели отвратительную стряпню Соломона и были счастливы.

— Может быть, еще не поздно все исправить — я почувствовала себя достаточно смело, чтобы прикоснуться к его предплечью. — Если я смогу помочь Энн, то сделаю все для этого, обещаю.

— Ты и так много всего сделала для нас, — заверил Оминис, накрывая мою ладонь другой рукой и переплетая свои пальцы с моими. — Я уже говорил, но с твоим появлением жизнь начала напоминать мне ту, прежнюю. Даже Себастьян стал больше похож на себя из почти забытого прошлого.

— Тогда мы будем бороться, чтобы вернуть то, что мы еще можем.

— Он слишком одержим идеей вылечить сестру любой ценой, — Оминис нахмурился, осторожно сжав мою ладонь. — Себастьян сам для себя опасен сейчас.

«Особенно, когда я сама не так уж далеко от него ушла», — тотчас пришло ко мне в голову, но я предпочла оставить это в мыслях.

Оминис по-своему расценил мое замешательство и поспешил разомкнуть наши руки.

— Все хорошо, — мне хотелось успокоить его, и я погладила его по плечу. — Просто раньше я думала, что ты не любишь прикосновения.

— Обычно предпочитаю соблюдать дистанцию с людьми, — согласился он задумчиво. — За исключением тех, кому доверяю.

— Я очень надеюсь оправдать твое доверие, — сказала я хмуро, укладывая свою ладонь рядом с его. На фоне его длинных бледных аристократичных пальцев мои казались совсем миниатюрными.

— Спасибо, что выслушала, — поблагодарил Оминис кратко. — Пожалуйста, сохрани этот разговор между нами.

— Можешь не сомневаться, — заверила я.

Дождь за дверью тарабанил все слабее, и мы спешно засобирались обратно в замок, пока смотритель не застал нас в своих владениях.

— Гроза обошла Хогвартс стороной, — прислушиваясь, отметил Оминис. — Это хороший знак.

— А можно задать тебе глупый вопрос из чистого любопытства? — я неловко опустила взгляд, заливая водой из палочки огонь в камине перед уходом.

— Сколько угодно, — со смешком ответил он, открывая мне дверь наружу.

— Как ты смог разбудить пьяного Гаррета Уизли так рано утром?

— Я ожидал чего-то более провокационного, — возвращая навесной замок на дверь, посетовал Оминис. — Просто отправил ему в спальню срочный Громовещатель.

Я представила рассветный переполох в спальне пьяных гриффиндорцев, и неловко поежилась.

— Не зря некоторые в школе тебя побаиваются.

— Спасибо за комплимент, — съязвил он на мою иронию с очаровательной улыбкой. — Но я буду рад, если больше такой необходимости не возникнет.

После дождя значительно похолодало, и из-за разницы температур наше дыхание на улице мгновенно превращалось в пар. Несмотря на холод, я замялась на месте, и, почувствовав это, Оминис остановился и вопросительно поднял брови.

— Я должна сказать тебе еще кое-что, — начала я издалека. — Вчера, на вечеринке, мы не только чересчур много выпили…

— Мне уже известно об этом, — мягко прервал меня он. — Это было первым, что Себастьян мне рассказал.

— Мы же договорились с ним о молчании! — воскликнула я смущенно.

— Вы двое очевидно нравитесь друг другу, — Оминис спокойно выдал свой вердикт. — Не понимаю, зачем вообще нужно это отрицать.

— Боюсь, что мы просто двое придурков, которые любят дразнить друг друга, — вздохнула я обреченно.

— Не без этого, — Оминис снисходительно улыбнулся и жестом пригласил меня поскорее двигаться в замок. Я шагала за ним и думала о тепле и отдыхе, которых мне так не хватало всю эту трудную неделю.

Никто из нас тогда не знал, что по-настоящему тяжелые дни были еще впереди.

После затяжного воскресного дождя резко похолодало. Вода, что не успела уйти в землю, застыла на поверхности тонкой коркой льда — и все было плохо настолько, что выйти из замка и удержаться на ногах не мог почти никто. Конечно же, директор Блэк мог бы что-то предпринять по этому поводу, но он был слишком занят в своем кабинете, чтобы заметить такую несущественную для него ерунду. В итоге, утренняя дорога в класс закончилась тем, что прямо передо мной, по пути на урок по уходу за магическими существами, на земле растянулась Аделаида Оукс. По жуткому хрустящему звуку от ее падения я поняла, что кому-то сегодня точно понадобится костерост. Рябиновым отваром здесь явно не обойтись.

— Адель, ты можешь подняться? — я подбежала ближе, поскользнувшись и чуть не приземлившись на нее сверху. Мне пришлось схватиться за Ленору, которая стояла рядом, выпучив глаза от испуга.

— Могу, — с полным боли вздохом ответила она. — Но, кажется, я сломала руку.

Я осторожно подняла рукав ее мантии и увидела, как неестественно выступала кость под кожей сразу в нескольких местах. Ленора, завидев неприятную картину, тут же полностью спрятала лицо в ладонях.

— Я отведу ее в больничное крыло, — произнесла я, подхватывая пострадавшую под здоровую руку. — Предупреди профессора Ховин, что я немного опоздаю.

— Держись, Адель, — ее подруга кивнула мне, и шепотом добавила, — я бы и сама отвела ее, но боюсь потерять сознание от этого зрелища.

Я ничего ей не ответила. Ленора меня порядком раздражала — такой эгоистичной неприятной особы я в своем окружении не припоминала. Не знаю, как мы могли с ней мило болтать на дне рождения Уизли, но, подозреваю, виной тому были два бокала бренди в моей крови в тот вечер.

Поскальзываясь, я медленно повела Аделаиду обратно к замку. Около главного входа мы столкнулись с Оминисом — он тоже спешил на первый урок травологии, но, услышав тяжелое дыхание Адель и почувствовав мое присутствие, остановился, придерживая для нас тяжелые двери.

— Что случилось? — он обратился ко мне с беспокойством, возвращаясь внутрь здания. — Вы ранены?

— На улице настоящий каток, — путано пояснила я, продолжая идти вперед, — лучше оставайся в замке, если не хочешь тоже сломать себе что-нибудь.

Я удобнее перехватила Аделаиду за талию, на что она немедленно отозвалась полным боли вздохом.

— Подожди, — спокойно остановил нас Оминис, сканируя обеих своей палочкой, — у нее сломано ребро.

— Я думала, у меня проблемы с рукой, — слабо возразила Адель.

— Одно другого не отменяет. Я могу обезболить тебя заклятием, если хочешь, — предложил он с доброжелательной улыбкой, на что та лишь удивленно кивнула.

— Этого хватит, чтобы спокойно дойти до мадам Блэйни, — удовлетворенно сказал он после того, как дважды прошептал заклятие над ее повреждениями. — Но идите медленно, переломы все еще никуда не делись.

— Спасибо, — ноющая боль у Аделаиды сменилась неуклюжим смущением.

— В следующий раз, надеюсь, вы обе вспомните, что лед вообще-то несложно растопить магией, — он не отказал себе в удовольствии подколоть нас и, легко потрепав меня по плечу, добавил, — увидимся на зельях.

Мы разошлись в разные стороны — я все же решила не оставлять свою спутницу до тех пор, пока не передам ее в руки медсестры. Адель шагала сама довольно уверенно, но периодически бросала на меня странные задумчивые взгляды. Не выдержав, я спросила:

— Что-то не так, Аделаида?

Она порозовела, но все же выдала терзавший ее вопрос.

— Мои глаза мне врут, или к тебе только что прикоснулся Оминис Гонт?

— А что в этом такого?

— За все годы в Хогвартсе такой чести ни одна студентка ни разу не удостоилась. Кроме Энн, конечно, но она ему практически сестра… А многие мечтают! У нас на факультете даже ходит шутка по этому поводу… — она сжала губы, обнажив ямочки на щеках. — Впрочем, неважно.

— Интересно, — я широко улыбнулась, стараясь выведать у нее подробности. — И какие у вас версии на этот счет?

— Сейчас у меня есть только одно предположение, — уходя от ответа, выпалила Аделаида, — пока все думают, что ты завела интрижку с Сэллоу, ситуация в реальности оказывается гораздо более интересной.

— Скорее, более скучной, — мы остановились у входа в больничное крыло и постучались в дверь. — Мы просто хорошие друзья. С каждым из них.

— Конечно, — закивала Адель, отворачиваясь в другую сторону. Она мне не поверила.

“Интересно, хоть кто-нибудь в этом замке еще не считает, что я коварно соблазнила половину старшекурсников из Слизерина?”, — раздраженно подумала я, но переубеждать свою собеседницу не спешила.

Мадам Блэйни и встретила нас встревоженным взглядом и ворчливым бормотанием о том, что мы уже третьи, кто сломал себе что-то за это утро.

— Но ни у кого из них не было настолько серьезных травм, — добавила она, внимательно осматривая руку и бок Аделаиды на кушетке. — Вы очень хорошо держитесь, мисс Оукс. Учитывая, сколько боли вы должны сейчас испытывать.

— Она под Обезболивающим заклятием, — вставила я прежде, чем пациентка успела сказать это сама.

— Неожиданно, — медсестра в изумлении обратилась ко мне. — Это продвинутая целительная магия, даже я ей не владею. Кто наложил заклятие? Вы?

— Нет… — я была озадачена ее суровым видом, и не знала, стоит ли выдавать Оминиса. — Один весьма талантливый студент.

Мадам Блэйни улыбнулась и закачала головой, доставая палочку и прикасаясь ею к замочной скважине шкафчика с медицинскими зельями напротив кушетки. Она прошептала пароль, и металлическая дверца с лязгом открылась. Достав большую бутылку костероста, медсестра щедро плеснула в стакан и подала Аделаиде. После, убирая зелье обратно под замок, она сказала:

— Если не хотите, можете не говорить. Просто передайте этому весьма талантливому студенту: если вдруг он захочет развиваться в сфере магической медицины, то пусть подойдет ко мне. Я свяжу его с нужными людьми.

— Благодарю вас, мадам Блэйни, — я сделала некое подобие книксена в качестве благодарности и показала взглядом Адель, чтобы та пока что молчала о том, кто ей помог. — Я могу идти на урок?

— Разумеется, — согласилась медсестра, — но мисс Оукс придется ближайшие несколько часов провести здесь.

— Спасибо, — благодарно пожала мне ладонь Аделаида здоровой рукой, с подозрением косясь на почти полный стакан костероста. — Надеюсь, я быстро приду в норму.

— Маглы лечат такие переломы месяцами, — постаралась успокоить ее я, — а ты к вечеру уже забудешь об этом. Так что все будет хорошо.

* * *

В остальном, утренние занятия прошли тихо. Я не столкнулась больше ни с Оминисом, ни с Себастьяном — наши расписания в этот день совпадали только на послеобеденном уроке зельеварения.

Я даже сумела полностью погрузиться в учебные дела, позабыв на какое-то время и о вчерашней ссоре, и о моем убийственном приключении парой дней ранее. Впрочем, я все равно знала, что проблемы никуда не уходят — даже, если делать вид, будто их не замечаешь.

Но по пути на урок зелий я искренне раздумывала о том, чтобы сделать вид, будто ничего такого не произошло. Однако, завидев демонстративно отвернувшегося от меня Себастьяна, я не смогла пересилить себя. Не желая сегодня работать за одним столом вместе с ним, я прошла через весь класс и обосновалась в дальнем углу, рядом с Имельдой.

«Пусть и дальше воротит нос, — подумала я раздраженно, — лишнее напоминание для меня не говорить с ним, пока не попросит прощения».

Не прошло и минуты, как в дверях показался Оминис, и, даже не остановившись около Себастьяна, присоединился ко мне. Имельда заинтригованно стреляла глазами в каждого из нас по очереди, едва сдерживаясь от соблазна начать задавать вопросы. Но долго она не страдала — всех отвлек профессор Шарп, эффектно появившись в классе с левитирующим плотно закрытым котлом перед собой. Он водрузил его на свой стол и открыл крышку. Помещение тут же затянула легкая дымка с запахом шоколада, кожи и чего-то очень знакомого, что я никак не могла определить. Если бы меня попросили описать это, я бы назвала его ароматом лета.

Студенты застыли — они догадывались, что за зелье стояло перед ними. Все внимание было приковано к котлу, пока преподаватель не закрыл его вновь.

— Кто может назвать мне тему сегодняшнего урока? — спросил Шарп, посмеиваясь с большей части учеников, что мечтательно уставились в потолок.

— Мы не можем варить Амортенцию без лицензии, — сказала Натсай, в сомнениях потирая затылок. — Значит, антидот к ней?

— Пять баллов Гриффиндору, мисс Онай, — довольно объявил профессор. — Действительно, для того, чтобы сварить само любовное зелье, нужно разрешение от Министерства магии. К счастью, нужно — потому что лично я не вижу никакой разницы между ним и заклятием Империус, если хотите знать.

— А зачем же вы тогда его сварили, профессор? — с любопытством вставил Гаррет.

— Министерство заказало партию для одного из секретных отделов, мистер Уизли, — ответил учитель с легким негодованием. — Их штатные зельевары не справляются с объемами производства.

— Но это же просто любовь, что в ней такого опасного? — спросил Леандер под демонстративное фырканье Имельды.

— Вы просто не видели, на что толкает такая любовь, мистер Пруэтт, — проницательно заметил преподаватель. — Что ж, полный рецепт антидота находится в учебнике на странице восемьдесят шесть. У вас всех есть два часа, чтобы осчастливить меня образцом вашего зелья. Если будут вопросы — я у себя в кабинете, заканчиваю проверять ваши работы с прошлой недели.

Так же стремительно, как и вошел, профессор Шарп удалился, не забыв левитировать за собой котел с Амортенцией под недовольный стон Гаррета. Уизли явно планировал утащить с собой хотя бы немного.

— Ну что, начнем? — неловко сказала я, открывая учебник. В мыслях скребли кошки, — после всех событий я уже успела забыть о списанной работе, которую учитель прямо сейчас будет проверять.

— Ненавижу зелья, — обреченно вздохнул Оминис по правую руку от меня. — Как я могу сварить хоть что-то нормальное, если не способен отличить глаза тритона от жабьей икры?

— Будешь отказываться от зельеварения на шестом курсе? — взвешивая первые ингредиенты из списка, спросила я.

— Нет уж, — он категорично замотал головой, — мне не пробиться в медицину без зелий.

— Ты такое творишь одной лишь палочкой, что о зельях никто и не спросит, — я захихикала, уловив боковым зрением вопросительный взгляд нашей соседки по столу. Понизив голос до шепота, я добавила: — Кстати, мадам Блэйни сегодня была поражена твоим талантом. Но, на всякий случай, я не называла ей твое имя прямо.

— Спасибо, — Оминис благодарно улыбнулся и тоже очень тихо ответил: — иначе пришлось бы объяснять, как я выучил заклятия, описанные только в закрытой коллекции библиотеки Святого Мунго.

— Я так смотрю, — мне пришлось продолжить шептать ему на ухо, — разорение библиотек — ваша общая с Себастьяном черта?

— Меня там не было, — почти не шевеля губами, пояснил Оминис. — Но был мой старший брат Марволо. Нужная книга досталась мне благодаря его страстной любовной истории с одной медсестрой…

— Вот это новость! — произнесла я так громко, что Натсай испуганно на меня обернулась.

— Ему крепко тогда попало, — добавил Оминис едва слышно. — Не за книгу, а за медсестру. Отец узнал и быстро прекратил эти отношения. Кричал, что в семье Гонтов никогда не примут “безродную полукровку”.

— Ваша семья полна загадок, — вздохнула я, стараясь наполнить голос максимальной дозой сочувствия.

— Да уж, только с тех пор у Марволо совсем слетела крыша, — грустно сказал Оминис, отбирая с полки баночки с ингредиентами. — При том, что он и до этого был не особенно в себе. Да и я, в итоге, зря потратил столько сил. На Энн не подействовало ни одно из заклятий, которые я освоил.

— Мы обязательно придумаем, как ей помочь, — заверила я его и бросила быстрый взгляд на Себа, который не проявлял интереса ни к чему вокруг. Сосредоточенно, почти что механически он выполнял все действия по инструкции — очевидно, хотел завершить работу как можно скорее.

Я подняла рукава мантии повыше, разожгла огонь под своим котлом и приступила к работе, изредка переговариваясь то с Оминисом, то с Имельдой. На Сэллоу я больше ни разу не посмотрела.

Ожидаемо, Себастьян был первым, кто справился с заданием. Он закупорил флакон с образцом своего зелья и скрылся за стеной отдельного кабинета Шарпа. Как только дверь захлопнулась, за столом гриффиндорцев послышался активный шепот.

— Леандер, успокойся… — услышала я отчаянный хрип Гаррета, когда Пруэтт окликнул меня из-за спины, произнося мое имя таким тоном, словно это было ругательством.

— Что? — я обернулась, отметив, что в глазах его плясали недобрые огоньки.

— Может быть, тебе нужна помощь? Мы могли бы помирить вас с Сэллоу. Или он был настолько безнадежен той ночью?

— Леандер, закрой рот! — неожиданно рявкнула на него Имельда. — Что ты себе позволяешь?

— Похоже, тебя не тот факультет определили, — злобно бросил он мне, глядя на моих слизеринских соседей по столу.

— Тебе же сказали заткнуться, Пруэтт, — совершенно хладнокровным, но угрожающим голосом произнес Оминис. — Жаль, что тебе не дошло с первого раза.

Оминис с необычной ловкостью взмахнул палочкой, и я ощутила, как из-за моего плеча легким порывом воздуха пронеслось заклятие. Оно поразило Леандера точно в лоб, из-за чего тот беспомощно осел на стуле и начал пускать слюни себе на воротник мантии.

По неудачному совпадению, в этот же момент в класс вошел профессор Шарп, а следом за ним и Себастьян. Они что-то увлеченно обсуждали.

— Мы почти не работали вместе, — развел руками профессор. — Но я читал его публикации, и там определенно было что-то на эту тему. Вы можете попросить подшивку в библиотеке…

С этими словами, Шарп осекся, заметив беспорядок в классе. Лицо Себа на мгновение утратило безразличное сосредоточенное выражение, и он с беспокойством встретился со мной взглядом. Затем, оценив, что мы с Оминисом в порядке, он отвернулся и едва заметно выскользнул из подземелья по своим делам, оставив всех остальных озадаченно наблюдать за Леандером, глупо хихикающим и с остервенением ковыряющимся в носу.

— Не желаете прояснить ситуацию, мистер Гонт? — по-видимому, Шарп мгновенно оценил происходящее и знал заклинание, которым Оминис атаковал одноклассника, а потому не счел нужным мчаться в больничное крыло немедленно.

— Мистер Пруэтт демонстрировал всем свои выдающиеся интеллектуальные способности, сэр, — начал Оминис под сдавленный смешок Имельды, — и оскорбил студентку.

— И вы считаете, что Желейноголовый сглаз — это достойное наказание?

— Да вы сами взгляните на него, профессор, — Оминис все еще сжимал кулаки от гнева. — Ничего же не поменялось. Как было желе вместо мозга, так и осталось.

Все молчали, словно громом пораженные, — Оминис Гонт никогда не позволял себе таких грубостей на публике.

— Не думал, что когда-либо скажу это, — вздохнул преподаватель, — но после пятничного урока вам придется отбывать наказание, мистер Гонт.

— Я понял вас, профессор. — он сдержанно кивнул, тяжело дыша.

— Время истекло, — обратился Шарп ко всему классу, — Мистер Уизли, вы не могли бы подготовить для моей оценки образец зелья мистера Пруэтта? А вы, мисс Онай, отведите его к медсестре. У нее точно есть в запасе необходимое зелье для такого случая… Только смотрите, чтобы он не свалился с лестницы по пути.

Натсай кивнула и потащила Леандера прочь из подземелий, пока все остальные готовили флаконы со своими зельями для оценки. Я была последней, кто подошел к профессорскому столу. Подняв на меня глаза, Шарп жестом попросил задержаться. Он заглянул мне за спину, и, убедившись, что все покинули класс, сказал:

— Я прочел вашу письменную работу.

Я съежилась, как беззащитный слизняк, и тихо пробормотала:

— Предполагаю, меня тоже ждет наказание в пятницу, профессор?

Он улыбнулся, и через глубокие шрамы на его лице я почему-то разглядела заговорщический взгляд хитрого подростка.

— Изначально я думал ограничиться предупреждением, но, если так… Наверное, вам пойдет на пользу разделить некоторое количество воспитательного труда с мистером Гонтом, — преподаватель закачал головой с ироничной полуулыбкой. — И интеллектуального тоже. Вы оба должны к пятнице написать мне по двадцать дюймов об успокоительных зельях. В свете сегодняшних событий, вашему другу это особенно не помешает.

— Конечно, профессор, — я жалела, что не заставила себя вовремя промолчать.

— Но я принимаю только самостоятельно написанные работы, — отметил Шарп напоследок. — Это напоминание уже адресовано лично вам. Можете идти.

Я смиренно попятилась к двери, но внезапно мой взгляд упал на котел Себастьяна, и я остановилась, не решаясь заговорить. Мне очень хотелось выяснить, о чем он спрашивал Шарпа — но я понимала, что профессор мне, конечно же, не скажет.

— У вас остались какие-то вопросы? — учитель поднял голову и выжидающе смотрел на меня.

Нет, благодарю вас, сэр, — смущенно замотала я головой, стремясь поскорее убраться как можно дальше.

“Сама выпросила себе наказание — ну что за умница?”, — закатила я глаза от досады. Но начать полноценный сеанс самобичевания я не успела, потому что сразу за дверью класса меня встретили двое, которых кто угодно меньше всего ожидал бы увидеть вместе.

— Прости его, новенькая, — взмолился Уизли, пока Оминис стоял рядом, скрестив руки на груди, — Леандер еще с субботы сам не свой. По пути домой он попытался поцеловать Имельду, но получил по лицу. Вот уже два дня ходит злой, как разъяренный гиппогриф. Ему показалось, что вы с ней обсуждали его на уроке.

— Вот именно, что показалось, Гаррет, — отмахнулась я. — Впрочем, мне все равно. Он получил по заслугам.

— Справедливо, — согласился гриффиндорец покорно. — А твой сглаз, Гонт, это было нечто! Думаю, в Дуэльном клубе ты даже от Сэллоу бы мокрого места не оставил!

Оминис усмехнулся — его явно позабавило это сравнение.

— Мне нужно кое-что обсудить с Оминисом лично, — сказала я Гаррету, намекая на необходимость попрощаться.

— О, да, конечно… — растерялся он. — Еще увидимся!

Проводив его взглядом до ближайшего поворота, я обратилась к своему спутнику.

— Оминис, спасибо. Но я и сама могу постоять за себя.

— Конечно. Извини, что вмешался. Кажется, у меня появился новый нелюбимый студент Гриффиндора.

Я не сдержала смешок — Оминису как-то удавалось оставаться трогательно забавным в своей злости.

— Шарп передал небольшое уточнение, — я виновато пробубнила, чтобы не оттягивать момент дальше. — Нам предстоит двойное наказание.

— Тебя из-за этой ситуации тоже наказали?! — его брови непонимающе взлетели вверх.

— Нет, из-за списанной работы. Поэтому он требует с нас еще двадцать дюймов об успокоительных зельях к пятничному уроку.

— Это на двоих? — с надеждой уточнил он.

— С каждого, — хмуро ответила я, сжав губы.

— Ну что ж, — произнес Оминис тихо, пропуская меня вперед по узкому коридору, — тогда встретимся в четверг вечером в библиотеке?

— Только не там! — взмолилась я, вспоминая последние столкновения с мадам Скрибнер. Не хватало еще, чтобы она подумала, будто я бросила Себастьяна и нашла себе новый романтический интерес. — Я принесу нужные книги в Андеркрофт, договорились?

— Ты уверена? — он удобнее перехватил сумку с учебниками, добавив: — Скорее всего, это пространство будет занято Себастьяном.

— Хмм… — я задумалась на секунду, пока не пришло озарение. — Мерлин, как же я раньше не додумалась! Я буду ждать тебя в коридоре 8 этажа, у гобелена с троллями.

— Это по пути в Астрономическую башню? — уточнил он спокойно.

— Именно, — только и ответила я, энергично кивая. — Отличное место, где нам никто не помешает.

— Как скажешь, — он улыбнулся мне своей редкой искренней улыбкой. — Буду ждать тебя там в четверг сразу после ужина.

* * *

Следующие три дня прошли тихо. Я наконец-то полноценно выспалась, доделала почти все домашние задания, и не влипла ни в одну новую неблагополучную историю. Давно не поступало новостей от Хранителей, а Себастьян все еще игнорировал меня, (как и я его, впрочем) — и, наверное, эта пауза шла мне на пользу. В четверг я готовилась встретиться с Оминисом, чтобы поработать вместе над заданием профессора зельеварения. Даже тот факт, что это было наказанием, не омрачал моего настроения.

Когда вечером я выходила из Большого Зала, Оминис все еще был там.

“Вот и прекрасно — приду первой и встречу его у лестницы,” — подумалось мне, пока я медленно поднималась наверх и размышляла о своем. Себастьян так и не появился на ужине сегодня, так что у меня не оставалось сомнений, что он просиживает весь день в Андеркрофте, замышляя очередную вылазку.

Когда я достигла площадки восьмого этажа, то, к своему удивлению, заметила Оминиса, уже ожидающего по центру коридора. Он стоял ко мне спиной, а лицо его было развернуто к нелепому гобелену с троллями, танцующими балет. Видеть изображение он, очевидно, не мог, но мне все равно удалось прочесть в его профиле замешательство, как будто он с трудом пытался объяснить себе необходимость подобного сюжета в искусстве.

— Прекрасно, ты уже здесь, — он мгновенно обернулся, стоило мне сделать еще два шага в его направлении.

— Как ты так быстро здесь оказался? — я округлила глаза, недоумевая.

— Очевидно, я знаю больше тайных ходов в замке, чем многие, — Оминиса забавляла моя растерянность. — Ну что ж, каковы дальнейшие планы?

— А вот и наша личная учебная комната, — ответила на это я, увидев широкую резную дверь, образовавшуюся в стене тотчас после того, как я об этом подумала.

Не говоря больше ни слова, я взяла Оминиса под руку и повлекла за собой. Он послушно и доверчиво шел, как в тот недавний вечер вдвоем на башне, когда мы крались к кухням по ночным коридорам.

Мы нырнули сквозь дверной проем, и я сразу почувствовала, что Выручай-комната меня не подвела. Она выглядела удачной смесью библиотеки и общей гостиной — просторное, неожиданно светлое и уютное помещение действительно вызывало желание неспешно заняться учебными делами в комфорте и тишине. Мягкие кресла и круглые столы перемежались высокими книжными полками, а у дальней стены задорно трещал камин. Это зрелище на секунду напомнило мне частную комнату из Трех Метел, и мои щеки тут же покрылись пунцовыми пятнами. Я подумала о том, что Оминис никогда бы не напился до беспамятства, и не стал бы низко и дешево флиртовать со мной. И он уж точно не стал бы подвергать мою жизнь опасности в угоду своим безумным порывам.

Пока я размышляла об отличиях моих лучших друзей, Оминис сделал небольшой круг по комнате и уверенно выбрал стол у самого камина, бросив сумку на пол и ожидая, когда я присоединюсь. Я достала несколько книг с полки справа от меня — конечно же, все они были об успокоительных зельях. По-другому здесь и быть не могло. Подхватив целую стопку разномастной литературы, я поспешила присоединиться к моему спутнику. Как только я приземлилась в кресло и начала раскладывать на столе книги, он мягко опустился рядом.

— Я слышал об этом месте от тети однажды, — Оминис завороженно сканировал палочкой потолок, разглядывая там что-то, недоступное моему взору. — И даже пытался найти раньше… Но оно никогда не появлялось для меня прежде.

— Выручай-комната обычно не покажется, если кто-то уже есть внутри, — я отметила осторожно, наслаждаясь его детским восторгом. — Признаться честно, я обычно провожу здесь слишком много времени.

— Теперь понятно, кто во всем виноват, — Оминис усмехнулся и начал бесцельно листать одну из книг. — Хотя, Себастьяну эту комнату показывать, пожалуй, не стоит.

Мне тут же представилось, что наш дорогой друг сделал бы из этого пространства, если бы мог, и в душе согласилась с Оминисом.

Я перебросила волосы за спину, чтобы они не мешали при чтении, и достала из сумки свой учебник по зельеварению. Оминис встретил мое движение полуулыбкой и задумчиво произнес:

— Магнолии…

Я застыла, вопросительно глядя на него и ожидая объяснений.

— Твои духи, — забавно наклонив голову, пояснил Оминис, — в этом году почти все девушки в школе пахнут фиалками. Ты — единственная, за кем я всегда улавливаю аромат магнолии. Так я узнаю тебя даже в толпе.

— Наконец-то тайна раскрыта, — я отложила книгу, заинтересовавшись темой. — Не думала, что меня когда-нибудь выдаст обыкновенный магловский парфюм.

— Дай угадаю, — почти самодовольно сказал он, — это что-то из коллекции ароматов Болдвин и Ко?

У меня запершило в горле от неожиданности.

— Откуда ты можешь это знать?

— Мои духи тоже оттуда. “Скошенная трава”, кажется, — Оминис забросил ногу на ногу, наслаждаясь моим удивлением, — мне подарила их супруга парфюмера, профессор Болдвин. Она преподает у нас магловедение. Да и, в целом, их продукция довольно известна у волшебников.

— Ты изучаешь магловедение? — изумлению в моих глазах не было предела.

— Ну должен же я посещать какой-то предмет вместо астрономии, — объяснил Оминис, взмахнув ладонью перед своими глазами и напоминая о своей особенности, — впрочем, моя дорогие родственники не в курсе. Для всеобщего спокойствия.

— Это здорово, — восхитилась я, — нам всем неплохо бы помнить, насколько сильно отличается немагический мир от волшебного.

— На самом деле, разницы не так уж много, — произнес он задумчиво. — Разве что, маглы размахивают ружьями вместо палочек, чтобы решать свои проблемы. Ну и еще они — жуткие моралисты.

— С этим не поспоришь…

— Счастье, что мы не учимся в магловском колледже, — продолжил Оминис с легкой иронией, — в таком случае, после ночи с Себастьяном вас обоих бы выгнали, а тебя бы еще и заклеймили на всю жизнь.

В его голосе послышалась… горечь? Кажется, мой последний поход в Хогсмид все же был неприятен Оминису.

— Нам действительно повезло, что мы учимся в Хогвартсе, — я согласилась спокойно. — Надеюсь, тебя не слишком огорчила болтовня Пруэтта.

— Нет, конечно, — он ответил чуть быстрее, чем следовало бы, — но вся эта липовая романтическая история мне уже немного надоела.

— Как я тебя понимаю, — бросила я, непроизвольно сжав кулаки. — Если что, в Хаффлпаффе уже придумали новую, на этот раз про нас с тобой.

— Ну наконец-то, — рассмеялся Оминис с облегчением. — Хотя бы что-то новенькое в этой однообразной школьной жизни.

Мы принялись доставать перья и чернила, и, пока я разворачивала свой пергамент, Оминис осторожно отметил:

— Я встретился с Себастьяном в нашей гостиной перед ужином, и он даже не спросил, почему нас наказали. Наш дорогой друг чем-то снова сильно увлечен.

— Я попробую поговорить с ним на днях, — ответила я серьезно. — Вынуждена согласиться, что нам обоим лучше быть в курсе того, что творится у Себастьяна в голове.

— Спасибо, — он вновь сложил губы в улыбке, напомнив мне милую детскую игрушку. — Он нуждается в нас, и мы должны быть рядом, пока не стало слишком поздно.

— Полностью согласна, — кивнула я, выбирая тяжёлый фолиант из груды книг. — Ладно, теперь пора действительно заняться учёбой.

Мы приступили к занятиям, и я впервые обратила внимание, как Оминис читает с помощью палочки. Он шептал над одной из книг, едва разжимая губы, пока я украдкой наблюдала за происходящим. Не выдержав, я поинтересовалась:

— Ты совсем ничего не пишешь… Как ты запомнишь столько информации?

— Я отмечаю нужные абзацы, — Оминис с радостью отвлекся на мой вопрос, — это “вижу” только я, так что книги от меня не страдают. А позже, опираясь на заметки, диктую перу свои мысли по поводу прочитанного.

— Ладно, — я смущенно подняла свою книгу перед собой, — тогда не буду тебе мешать.

— Все хорошо, — он сладко зевнул, прикрыв лицо ладонью, и зарылся дальше в свой учебник.

В комнате было слишком тепло от камина, и Оминис расстегнул несколько пуговиц на своем жилете, сосредоточенно вычитывая абзацы. Он наклонился над книгой, и я увидела, как что-то блеснуло на изнанке. Я не собиралась спрашивать об этом, сонно уставившись на блестящий металл, но Оминис удивительно быстро почувствовал, что я отвлечена от учебы.

— Все в порядке? — спросил он осторожно, выпрямляя спину и разворачиваясь ко мне.

— Эти успокоительные зелья меня порядком усыпляют, — произнесла я, и внезапно призналась: — я заметила на тебе какое-то украшение, и оно заинтересовало меня.

— Ты об этом? — он отвернул край жилета, и я увидела маленькую бронзовую брошь, приколотую к внутренней стороне. Она была очень простой, но сверкала на свету так ярко, что трудно было отвести взгляд.

— Это принадлежало твоей матери, не так ли? — просто спросила я.

— Ты очень проницательна, — Оминис слегка помрачнел, застегивая жилет обратно. — Это та самая единственная вещь, которую мне удалось сохранить. В суматохе событий я совсем забыл снять ее вчера вечером.

— Боишься потерять? — заметила я осторожно.

— Очень, — он кивнул, сжавшись в кресле от этой мысли. — Это единственное доказательство того, что она существовала.

Он говорил совершенно спокойно, но я чувствовала, как волнительно ему было обсуждать эту тему.

— Какой она была? — я тихо прошептала, стараясь быть максимально тактичной. — Твоя мама.

— Когда-то давно, когда мы вместе гуляли в Косом переулке, — Оминис нахмурился, вспоминая детство, — люди говорили нам, будто бы я был ее копией… Мне очень хотелось бы, чтобы так было не только во внешности.

— Разумеется, не только! — я подтвердила, а затем глупо добавила: — Хотя, по поводу одной только твоей внешности многие в школе уже сходят с ума.

— Что ж, спасибо моей устрашающей фамилии, которая держит их всех от меня подальше, — Оминис сдержанно усмехнулся. — И все же… Она проехала всю Европу с Запада на Восток, чтобы найти мне волшебную палочку. Отцу было абсолютно наплевать.

— Не каждому человеку удается испытать безусловную любовь, — сказала я, убавляя огонь в камине. — И мне радостно, что она была в твоей жизни, пусть и недолго. Уверена, что когда-нибудь появится вновь, пусть и в другом воплощении.

— Безусловная любовь… — задумчиво повторил он. — Мне нравится, как это звучит.

После паузы мы продолжили активно работать. Оминис очень тихо диктовал своему перу, но мне это совсем не мешало. Выписывая ключевые моменты из последней книги, я обратила внимание, что звуки на фоне сменились на утробное мерное сопение. Отложив справочник, я увидела, как Оминис мирно уснул на раскрытом учебнике по зельеварению. Его рот был слегка приоткрыт, а глаза под закрытыми веками быстро двигались из стороны в сторону.

“Интересно, какие он видит сны?” — подумала я, умиляясь тому, как забавно он сложил кулак под щекой.

Я тихо собрала книги в стопку, и, пересчитав все, обнаружила, что Оминис уснул на моем личном учебнике. Видимо, взял со стола по ошибке вместо другой книги.

Я поднялась и подошла ближе к нему, заглянув за плечо. Учебник был раскрыт на странице 154, которая служила ему подушкой.

— Оминис, — я легко потрясла его за руку, — может быть, нам пора уже закругляться?

Он так резко поднял голову, поднимаясь со стола, что чуть не ударился о мой подбородок.

— Я так и знал, что отключусь, — с досадой произнес он, — прости.

— Ты уснул на моем учебнике. Если он тебе нужен…

— Серьезно? — он направил палочку на книгу перед собой и неловко поежился. — Извини, я взял его случайно. Даже не помню, когда.

Он захлопнул учебник и протянул мне. Я сразу же спрятала его в сумку.

— Пошли отдыхать, — повторила я, — думаю, мы достаточно уже написали.

— Как скажешь, — протянул Оминис и вновь зевнул так заразительно, что я просто не смогла не повторить за ним.

Перед сном, у себя в комнате, меня никак не покидали мысли о прошедшем вечере. В потоке раздумий, я неожиданно вспомнила момент, когда профессор Шарп открыл котел с Амортенцией на уроке несколько дней назад. Я знала, что зелье должно пахнуть тем, что я больше всего люблю, но мне никак не удавалось полностью осознать свои ощущения.

Однако, спустя несколько минут мучительных размышлений, меня осенило. Я отодвинула полог кровати и голыми ногами зашлепала по ледяному каменному полу. У окна я достала из сумки свой учебник по зельеварению и вернулась в постель. Дрожащими пальцами открыла его на странице 154, приблизила к лицу и вдохнула полной грудью. Я сразу же почувствовала аромат духов, плотно впечатавшийся в бумагу. Он был таким же ненанавязчивым и элегантным, как и его обладатель.

“Так вот, что это было, — я закусила губу в смятении, — скошенная трава.”

Я не успела оценить свое замешательство, потому что в окно спальни настойчиво постучали. Это была черная сова Себастьяна — ее было легко узнать. Открепив свиток от совиной лапы и разворачивая его, я самонадеянно рассчитывала на письмо с сердечными извинениями, однако все, что я увидела там — всего несколько слов:

“Я нашел новую зацепку и отправляюсь в путь сегодня ночью. Если захочешь присоединиться — ты знаешь, где меня искать.

С.”

Я оглянулась — все мои соседки уже были в постелях, спрятавшись за длинными пологами. Конечно, я все еще была в обиде, но не могла оставить Себастьяна одного. Тяжело вздохнув, я переоделась, привычным движением набросила Дезилюминационные чары и пошагала прямиком в Андеркрофт.

Несмотря на поздний час, Хогвартс кишел жизнью. Пока я шагала вниз по винтовой лестнице из Башни Рейвенкло, то почти лицом к лицу столкнулась с двумя старостами, патрулировавших замок в поисках нарушителей. Я прошла совсем близко от них и осталась незамеченной — но только лишь потому, что парочка была слишком занята друг другом.

“Какое-то сумасшествие, — подумала я про себя, оглядываясь на их страстный поцелуй. — С другой стороны, какое я имею право кого-то осуждать, если…”

Я осеклась. Действительно, я делала то же самое с Себастьяном Сэллоу меньше недели назад. А уже в понедельник любовное зелье пахло в точности, как Оминис Гонт. Что я вообще могла знать о любви? В этих бесплодных размышлениях я достигла дверей Андеркрофта и, сняв с себя маскирующие чары, поспешила войти.

Я увидела Себастьяна не сразу. В самом углу, в куче разбитого хлама, я наконец заметила его, сидящим прямо на каменном полу и внимательно за чем-то наблюдающим. Заинтересованная, я подошла ближе. И причина разрухи в комнате стала чуть более понятной.

— У нас завелись докси, — бросил Себастьян из-за плеча, заметив меня за своей спиной.

— Мне казалось, я заслужила хотя бы приветствия, — холодно ответила я, но затем зрелище перед моими глазами удивило меня настолько, что я совсем забыла держаться отстраненно.

Маленькие проказливые существа, созданные с одной целью — сеять хаос и мелкий беспорядок, дружно собирали мусор и складывали в мешок, а часть из них — по меньшей мере, с десяток, тащили тяжелую метлу, очевидно собираясь подметать последствия их собственной недавней эскапады. Сказать, что такое поведение было нетипичным для этих существ — это не сказать ничего.

— Что здесь происходит? — я сощурилась, уже прекрасно зная ответ.

— Да, я практикуюсь в заклятии Империус, — спокойно кивнул Себ, продолжая свои наблюдения. — И, прошу заметить, в невербальной версии. Это намного сложнее, чем просто проорать заклятие, как дикарь. Если хочешь, могу и тебя научить.

— Ты с ума сошел? — я качала головой, не в силах поверить своим глазам, — Прямо в Хогвартсе?

— Стоило провести пару дней с Оминисом, и вот ты уже тоже порядочная зануда, — Себастьян развернулся ко мне и картинно закатил глаза. — Это нужно для моего плана.

— Спасибо, что решил меня в него посвятить, — бросила я ядовито, — игнорировать меня у тебя получалось очень талантливо.

Себастьян посмотрел на меня слегка расфокусированным взглядом, словно не понимая, о чем я.

— Не игнорировать, а искать зацепки, — сказал он спокойно. — Я всю неделю пытался добыть еще яда, проверил всех браконьеров в округе. И еще, пытался найти паучье логово…

— Тебе повезло, что ты все еще жив, — со вздохом бросила я, глядя на карту с черным крестом, над которой мы недавно так сильно разругались. Себ отследил мой взгляд и закачал головой.

— Там нет акромантулов, — он нетерпеливо махнул рукой. — Я проверил все пещеры, все ущелья… Только обычные бесполезные пауки, хоть и огромные.

В душе, я радовалась, что он не нашел то, что искал. Беспечность однозначно привела бы Себастьяна к гибели. А я этого уж точно не хотела.

— В поисках, меня внезапно озарило, — Себ продолжил с лучезарной улыбкой, — ведь мой отец был профессором в Ассоциации зельеварения, и много работал с разными ядами. А мать, кстати, вела исследования в отделе контроля магических популяций в Министерстве…

— Впечатляет, — сказала я искренне, — у тебя очень интеллигентная семья.

— Меня больше впечатляет моя тупость, — усмехнулся он в ответ, — что я ни разу не подумал обратиться к их публикациям раньше. Я нашел несколько в библиотеке, и узнал чуть больше о виде как таковом.

— И что же ты узнал?

— Ну, во-первых, что яд из живого акромантула в несколько раз активнее яда из мертвого, — он загнул палец, бросив взгляд на докси, которые все еще убирали беспорядок в углу, — и, второе, что в их сообществах очень строгая патриархальная структура — лидер решает все, и остальные беспрекословно ему повинуются.

— Хорошо, допустим, — кивнула я осторожно, — и твоя идея состоит в том, чтобы каким-то чудом добраться до этого лидера?

— И подчинить себе его волю, — добавил Себастьян. — Для этого я и тренируюсь.

— Это крайне сомнительная идея, — я уставилась на докси, которые уже почти завершили уборку. — Ты что, собрался делать это сейчас?

Себ усмехнулся и оглушил волшебных вредителей один за одним. Беспомощные, они попадали на пол.

— Нет, конечно. Я все равно так и не нашел их.

— Тогда что? — уточнила я обеспокоенно.

— Я хочу достать лабораторные журналы своего отца, — сказал он просто. — Я уверен, что найду там кучу всего полезного. Может быть, даже расположение одного из гнезд в Шотландии.

— И где эти журналы сейчас?

— Дома, — Себастьян уставился в стену, не зная, как объяснить суть своего деликатного дела.

— Дома? — я догадалась, о чем он. — Там, где…

— Где они погибли.

Либо Себа ничего не выражало — однако по напряжению его тела можно было легко сказать, что эта тема очень его волнует.

— Я не был там 7 лет, — в его голосе проявилась звенящая дрожь, которой я никогда не слышала прежде, — и не хотел бы идти один.

— Конечно, я пойду с тобой, — я сказала твердо, — только где находится этот дом?

— Около Эдинбурга.

— Это так далеко… Ты хочешь трансгрессировать? Или полететь на метле?

Внезапно, его лицо озарилось привычной хитрой улыбкой.

— Я обо всем позаботился, — сказал он, доставая из кармана потрепанную деревянную расческу.

Я окинула взглядом его лохматую шевелюру и подняла брови, молча ожидая объяснений.

— Это портал, и он перенесет нас в нужное место в 2 часа ночи, — Себастьян бросил расческу на стол и посмотрел на часы. — А это означает, что у нас есть еще 80 минут до отправления.

— Я даже не буду спрашивать, насколько он легальный, — я закатила глаза, — но почему в два часа ночи?!

— Во-первых, маглы, которые теперь там живут, не должны заметить нас, пробирающихся в подвал, — Себ улыбался, вполне довольный собой. — А, во-вторых, ночные незаконные порталы намного дешевле.

Он показал мне язык, словно ребенок. Я смотрела на него со смесью разнообразных чувств, но побеждала нежность — от осознания того, что ему хотелось разделить такой волнительный момент вместе со мной.

Пока я умилялась, пара докси в углу, кажется, начали просыпаться. Себастьян взглянул на них, затем снова на меня, и заговорщически проговорил:

— Уверена, что не хочешь выучить проклятие? Ты никогда не знаешь, когда оно может спасти тебе жизнь.

Лицо Оминиса, как обычно, ярко проступило в моей памяти, но так же быстро сменилось манящим увлечением. Я старалась быть честной с тобой — и если так, то мне действительно хотелось освоить проклятие.

“Но я же обещала присматривать за Себастьяном, а не присоединяться к его авантюрам!” — попытался пробиться ко мне в сознание знакомый писклявый голос совести, который я тут же отогнала. Все время, что я стояла в нерешительности, Себ наблюдал за мной и насмешливо улыбался.

— Черт с тобой, — я махнула рукой, разочарованная в самой себе, — давай учиться.

Себастьян объяснил мне движение палочки и правильное произношение. В следующий час я попробовала множество раз, но, очевидно, это было неубедительно. На последней попытке, одна из докси швырнула мне в волосы прутик от метлы.

— Похоже, мучить ты любишь больше, чем контролировать, — засмеялся Себ, доставая прутик из моей прически, — Твое намерение должно быть четким и безэмоциональным. Непростительные занятия не терпят сомнений.

— Заткнись, Себастьян, — разозленная, я запустила заклятием в докси еще раз, но только нечаянно оглушила ее.

— Смотри, — он подошел сбоку и взял мою руку, в которой я держала палочку. Его пальцы были намного теплее моих. Я почувствовала легкое смущение — он стоял намного ближе, чем позволяли всякие приличия. Себастьян направил мою руку, и мы прошептали заклятие в унисон. На этот раз, у меня наконец-то получилось — моя воля стала настолько осязаемой, что я чувствовала ее движение через свою палочку. Вторая докси, что все еще была в сознании, послушно замерла на месте.

— Это было почти романтично, — Себастьян снова дразнил меня, и это принесло странное удовлетворение. Между нами совсем ничего не поменялось.

— Мне кажется, нам пора, — я мягко указала на часы, которые вот-вот должны были указать на два.

— Уже идем! — Себастьян ловко левитировал кучку бессознательных докси в старый деревянный ящик, и запечатал его заклинанием прежде, чем броситься к столу.

Мы схватились за расческу одновременно. Несколько секунд мы глупо пялились друг на друга, прежде чем портал быстро утянул нас сквозь пространство в совершенно другую часть Шотландии.

Спустя мгновение, Себастьян и я неслышно приземлились на вершине холма. Было ветрено, но воздух ощущался теплее, чем в Хогвартсе. Где-то совсем близко было море — я ощущала солоноватый запах водорослей, приносимый воздушными потоками. И действительно — с одной стороны от нас была черная, почти невидимая в темноте гладь воды, а с другой, внизу холма, раскинулась небольшая деревушка. Она ничем не отличалась от многих других, в которых я успела побывать. Но для Себастьяна это место, конечно же, ощущалось по-другому. Не говоря ни слова, он зашагал вниз, и мне оставалось только успевать за ним.

— Нам не нужно как-то замаскироваться? — осторожно спросила я.

— Вход в помещение, которое мне нужно, находится с улицы, — сказал он сосредоточенно.

— Ты считаешь, что оно все еще нетронуто, спустя столько лет?

— Отцовская лаборатория всегда была защищена антимагловскими чарами, — пояснил он, — они даже и не догадываются о ее существовании.

Последняя фраза прозвучала с нотой горечи. Я решила больше не расспрашивать.

Как только мы достигли края деревни, первый же дом у самой границы леса был тем, где мой спутник остановился. Он долго стоял молча и рассматривал небольшое серое двухэтажное здание, обвитое слегка увядшим из-за холода плющом. Себастьян с грустью окинул взглядом фасад, а затем обогнул дом и достал волшебную палочку. Он взмахнул ею, и плющ на стене расступился, обнажая старую деревянную дверь. Себ схватился за ручку и застыл в нерешительности.

— Я не был в этой лаборатории с того самого дня, как их нашли здесь, — он прошептал нервно. — Точнее, это была Энн, она обнаружила их… Но было слишком поздно.

Себастьян замотал головой в нерешительности, но все же толкнул дверь и начал спускаться вниз. Я последовала за ним.

Подвал был неглубоким, но длинным. Себастьян зажег свет, и я смогла рассмотреть некоторые детали. Было похоже, что когда-то это было рабочей комнатой зельевара. Впрочем, об этом я могла только догадываться, потому что ни котла, ни типичных ингредиентов, ни лабораторных журналов вокруг не было. Полки на стенах были пусты, как и длинный стол посередине, а также тяжелый книжный шкаф у стены. В углу затесались два потертых кожаных кресла, припорошенных пылью.

— Они забрали все, — объяснил Себ, оглядывая пространство. — Министерство пыталось проводить расследование, но так ничего и не установили.

— Что же ты тогда хотел найти здесь? — неуверенно спросила я.

— То, что скрыто от глаз, — он подошел к книжном шкафу и прошептал: — Ревелио!

Судя по его лицу, он был убежден в успехе, однако ничего не произошло. Тогда он попробовал заклятие для открывания замков, но снова не преуспел.

— Почему ты так уверен, что там что-то есть? — я поинтересовалась, подходя вплотную к открытому шкафу и вглядываясь в его пустоту.

— Потому что однажды очень давно я видел, как отец прятал туда свои записи.

Я прикоснулась рукой к задней стенке шкафа, слегка подтолкнула ее, и невидимая ниша тотчас открылась.

— Это очень разумно, — улыбнулась я, отодвигая секретную дверь, — закрыть подвал от маглов, а потом защитить свой тайный сейф самым простым магловским способом, о котором ни один волшебник не подумает.

— Отец был намного умнее меня, — губы Себастьяна тронула легкая улыбка. — А теперь, благодаря тебе, мы все же не уйдем с пустыми руками.

С этим словами, он достал несколько увесистых блокнотов и стопку бумаг, и беспорядочно свалил все на столе.

— О нет, это усложняет дело… — он глубоко вздохнул, перебирая бумаги. — Отец делал все лабораторные записи на шотландском.

— И ты его не понимаешь? — я удивленно двинула бровью.

— Конечно, понимаю… — Себ раздраженно отмахнулся, — но со специальными терминами придется немного разобраться.

— Думаю, слово “акромантул” достаточно интернациональное, — отметила я, выуживая из стопки небольшой блокнот с таким названием на корешке. Первая буква “А” в слове было написана необычным образом — поперечная черта в ней делала две дуги, словно маленькая змейка.

— Точно, — Себастьян одобрительно улыбнулся мне. — Я очень надеюсь, что это нам поможет.

— Я вижу здесь что-то на английском, — я подняла кусок смятого пергамента и вчиталась в текст.

Заглавие гласило, что это был вызов на закрытое судебное разбирательство. Предмет слушания — превышения должностных полномочий профессором Альбертом Сэллоу. Свидетель обвинения, тоже профессор Сэллоу, и, очевидно, его супруга, была обязана явиться в суд к назначенной дате. Мне стало неловко, и я положила лист обратно. Себастьян заметил и взял бумагу в руки. Его лицо нахмурилось.

— Я ничего об этом не знаю, — сказал он задумчиво. — Мне только лишь известно, что отец интересовался ядами, в том числе акромантулов, и написал об этом несколько статей в профильных журналах.

— Это могло быть что угодно, — успокоила его я, — несчастный случай на работе, например. Это же эксперименты, в конце-концов.

— Ты права, — он задумался и сгреб все бумаги к себе в сумку, — пойдем отсюда, я не хочу больше здесь оставаться.

Мы прикрыли тайник в шкафу и проследовали к выходу. У ступеней, Себ крепко сжал мое плечо и обернулся, окидывая комнату взглядом, полным терзающей боли. Я думала, что ему хочется еще что-то сказать, но он молча подтолкнул меня к выходу, и мы быстро поднялись на улицу. Когда дверь за нами закрылась, плющ мгновенно вернулся на место. Маглы в доме все еще мирно спали. До рассвета было далеко, но небо совсем немного уже начинало светлеть.

— Я не могу потерять их всех, — прошептал Себастьян, завороженно глядя на дом. — Теперь у меня осталась только Энн.

Я подошла и крепко обняла его, уткнувшись носом в плечо. Он бережно обхватил меня одной рукой и прижал к себе, как прижимают самого близкого человека.

— Знаешь, — прошептал Себастьян, все еще не спуская взгляда с дома, — последний разговор родителей, который я помню, был ужасной ссорой. Они кричали друг на друга так, как я в жизни еще не слышал.

— Мне очень жаль, — сочувственно сказала я, сжимая его крепче.

— Отец ушел вниз, а мама осталась наверху, с нами. — Себастьян вздрогнул от живости своего воспоминания. — Она выглядела такой огорченной… Я никогда не забуду ее глаза.

Его голос дрогнул на мгновение, но он собрался с силами и продолжил:

— Спустя какое-то время, мать попросила нас немного поиграть в гостиной, пока она сходит за папой. Она поцеловала меня в макушку и вышла из комнаты. Больше их никто не видел живыми.

С этими словами, не дожидаясь моего ответа, Себастьян развернулся и направился обратно в сторону холма. Мы взбирались на него в тишине, нарушаемой только хрустом веток под ногами и редким уханьем сов. Я пропустила его вперед — было очевидно, что Себу было нужно немного поразмышлять в одиночестве. Когда я достигла вершины, на горизонте за морем забрезжил рассвет. Себастьян стоял и сосредоточенно провожал взглядом первые лучи солнца, падающие на восточную сторону холма. Услышав, что я подошла, он вновь заговорил.

— Я скучал по тебе все это время. Надеюсь, ты на меня больше не в обиде.

— Я не могу долго на тебя злиться, каким идиотом ты бы ни был, — я горько усмехнулась, пожимая плечами.

— Спасибо, что ты всегда на моей стороне. Я это очень ценю.

— Помни об этом в следующий раз, когда возьмешься оценивать мои приоритеты, — немного уколола его я. Он сощурился в своей привычной хитрой ухмылке. Похоже, Себастьян Сэллоу снова возвращался к своему привычному “я”.

— Пора домой, — он указал на лежащую на земле старую расческу. — Хватайся за нее на счет “три”.

Мы присели около портала, вытянув руки вперед. Оранжевые лучи осеннего солнца заскользили по лицу Себастьяна, и я четко увидела почти высохшие дорожки слез на его щеках. Он увидел, что я разглядываю его, и смущенно пробормотал:

— Я никогда не хотел возвращаться сюда… И едва рискнул бы сделать это без тебя.

— Ты всегда знаешь, где меня найти, — просто сказала я и начала отсчет.

Портал вновь закружил нас в причудливой смеси цветов и звуков, и когда мы наконец рухнули на мягкую землю, я могла с точностью сказать, что мы оказались не в замке. По ощущениям, было похоже, что мы приземлились в Запретном лесу.

— Чертов дешевый портал, — Себастьян ругался, швыряя расческу в кусты и отряхивая мантию от налипших осенних листьев, — никогда не работает точно…

— То есть, это у тебя не впервые? — осторожно поинтересовалась я, оглядываясь вокруг. Деревья стояли плотными рядами, где-то внизу бежал ручей, а выше на холме виднелись руины давно заброшенного дома.

— Не волнуйся, мы должны быть близко к школе, — проигнорировав мой вопрос, обнадежил меня Себ. — Нам нужно подняться выше, и мы точно увидим замок.

— Ладно, — безразлично бросила я. Внутренне я уже смирилась, что придется принять непредвиденные осложнения как данность.

Мы вновь полезли вверх по холму, уже который раз за ночь, но на середине пути к вершине я почувствовала странно знакомое волнительное чувство. Под своими ногами я стала замечать едва уловимые нити серебристого света, манящие меня в сторону ничем непримечальных с первого взгляда руин. Я остановилась в нерешительности, и Себастьян обернулся, вопросительно глядя на меня.

— Здесь что-то не так, — протянула я задумчиво, — я хочу проверить это место.

Без дальнейших пояснений, я устремилась вперед, и чем ближе я приближалась к полуразрушенным стенам, тем ярче и интенсивнее проявлялись следы Древней Магии. Сейчас я точно знала, что это была она. Магия звала меня, и звала настойчиво — даже если бы хотела, я не смогла бы ей сопротивляться сейчас. Себастьян шел рядом молча — кажется, он догадался по моему взгляду, что сейчас нужно просто тихо быть рядом.

В руинах обитали несколько крупных пауков, но мы разделались с ними довольно быстро. Когда то, что от них осталось, покатилось вниз по склону холма, я медленно обогнула руины и обнаружила то, что так манило меня — источник слепящего серебристого света, бьющий прямо из земли. Он был намного меньше того, что гоблины высверлили около дома Исидоры, но это не отменяло его очарования — нетронутый и не утративший свою магию за долгое время, он пленил мой разум почти мгновенно. Я остановилась на месте, завороженно глядя на танцующие языки серебристого пламени.

— Что там? — смущенно уточнил Себ, отряхивая свою мантию от паутины, которой руины были плотно окутаны изнутри.

— Мне тяжело поверить, что ты этого не видишь, — я на секунду оглянулась на Себа и заметила, что его взгляд блуждал, старясь найти источник моего восторга. Он действительно не понимал, что так очаровало меня.

— Следы Древней Магии, значит, — он понимающе кивнул, оценив мое выражение лица. — И что мы будем делать теперь?

Я медленно зашагала к самому сердцу загадочного свечения. Когда я подошла ближе, то смогла разглядеть, как свет пульсировал всеми оттенками радуги, вращаясь в источнике. Это немного напомнило мне, как выглядели Омуты памяти, если погрузить в них воспоминание. Я склонилась над светом и легко ткнула его своей палочкой. Переливающиеся нити послушно последовали за ней. Я подняла палочку на уровень глаз и, неожиданно для меня, свет последовал за моим дыханием. Я буквально вдыхала магию, как воздух, и уже не могла остановиться, пока она полностью не иссякла. На одно лишь мгновение, чистая и очень мощная сила разлилась по моим венам, но затем это чувство ушло так же быстро, как и появилось. Источник Древней Магии пропал.

— Это было невероятно! — прошептал Себастьян, глядя на меня с нескрываемым восторгом.

Я посмотрела не него в недоумении. Не секунду, Древняя Магия опьянила меня, но почти сразу же все стало по-прежнему. Я смотрела на пустое место, которое минуту назад источало столько энергии, и толком не понимала, что произошло.

— Я видел отражение магии в твоих глазах, — завороженно проговорил Себ, — а когда ты опустошила источник, они блеснули чем-то алым. Никогда не видел подобного прежде.

Очнувшись от своего транса, я внезапно ощутила беспокойство. Пусть и пока что без последствий, но я снова потеряла контроль. Куда делась эта магия теперь? Как она меняет меня? Смогу ли я использовать ее хоть для чего-то хорошего?

Эти вопросы наводнили мою голову, мешая мыслить здраво.

— Попробуй направить эту силу в какое-то заклятие, — Себастьян подошел и тронул меня за плечо, что заставило меня вздрогнуть, — я читал, что она может многократно умножать твою силу.

Он огляделся вокруг, и его взгляд упал на огромный заросший мхом валун, который могли бы сдвинуть с места разве что пятеро волшебников, либо один разъяренный горный тролль.

— Депульсо! — Себ крикнул в тишине, но валун даже и не подумал сдвинуться с места. — Вот видишь, этот явно мне не под силу… А теперь — твоя очередь.

Это упражнение казалось довольно безобидным, так что я не нашла причины отказывать. Я использовала то же заклятие, но валун так и остался на месте. Моя полная Древней Магии голова не хотела выдавать ничего необычного. Я попробовала еще несколько раз, стараясь сосредоточиться изо всех сил, но все тщетно. Это огромный кусок камня словно насмехался надо мной.

— Наверное, ты просто устала, — осторожно вклинился Себ после моей седьмой попытки. — Нам пора идти домой.

Я молча кивнула, и мы продолжили путь дальше. Через несколько минут деревья расступились, и мы увидели сверкающую в лучах солнца гладь Черного озера, а за ним — высокий замок со во всей его потрясающей красоте. Я утомленно уставилась на верхушку башни Рейвенкло — мои соседки как раз должны были собираться на завтрак после крепкого сна.

— Мы совсем близко, нужно только пройти через Нижний Хогсфилд и подняться к школе, — радостно отметил Себастьян. — Портал почти не подвел нас.

— Да уж, почти… — я поджала губы, думая о своем.

— Мы еще потренируемся, — твердо сказал Себ. — Я поговорю с Оминисом сегодня. Но сейчас тебе нужно отдохнуть.

— Отдохнешь тут, — я пожала плечами, — История Магии начнется меньше, чем через час.

— Ты удивляешь меня, — Себастьян искренне засмеялся. — Я еще вчера не собирался туда идти. А теперь тем более — у меня есть дела намного важнее.

Он потряс сумкой, полной бумаг своего отца, и ускорил шаг. Очевидно, Себу не терпелось поскорее углубиться в записи, и все остальное на этом фоне казалось совершенно не стоящим внимания.

Мы шли быстро, и уже через 10 минут подходили к краю озера, оставляя позади последние дома на пути к замку. Я думала о том, сколько занятий еще можно прогулять, пока профессор Бинс наконец-то заметит. В итоге, я пришла к выводу, что Себастьян прав. Профессору было абсолютно наплевать, ходил ли кто-то на его лекции. Он бы все так же бубнил даже для полностью пустого класса.

От бессмысленных размышлений меня оторвал крик и звуки борьбы, раздававшиеся со стороны озера. Переглянувшись, мы с Себом подняли палочки и побежали на звук.

У воды мы увидели, как Поппи и Хайвинг мечутся на берегу между двумя плотоядными жабами. Одна схватила гиппогрифа за заднюю ногу и пыталась затащить в воду. В одиночку, ей вряд ли это было бы по силам, но та явно надеялась на помощь от второго чудовища, которое пыталось наброситься на Поппи, но было задержано ловким броском китайской кусачей капусты, которую та — я знала — всегда имела при себе.

Ситуация была пугающей, но вполне решаемой. Я знала, что должна делать — мне довелось расправиться ни с одной такой жабой прежде. Я левитировала ее за ядовитый язык, когда она попыталась достать ним Поппи, и завершила прием одним точным заклятием Диффиндо, которое в одно мгновение обезвредило агрессивное животное. Тем временем, у меня из-за спины выскользнул зеленый луч и ударил во вторую жабу, которая свалилась замертво в то же мгновение. Я не слышала заклятия, которое использовал Себастьян. Но было несложно догадаться, что это было. Я не была уверена, видела ли Поппи, — когда я взглянула на нее, она беспомощно шарила пальцами в сухой траве, пытаясь отыскать свою палочку. Хайвинг, почувствовав, что ее отпустили, спешно разогналась и взмыла в воздух, фыркая и шипя.

— Что случилось? — я осторожно спросила, многозначительно глядя на Себастьяна. Его лицо было непроницаемым.

— Все произошло так внезапно, — Поппи нервно закачала головой, усаживаясь прямо на землю и переводя дух. — Мне нужно было набрать немного свежего клевера для Джеральда, и вдруг они… От испуга, Хайвинг случайно выбила мою палочку из рук.

С этими словами, она наконец нашла ее на земле позади себя и, отряхнув песчинки, спрятала в карман мантии.

— Спасибо вам, — Поппи добавила тихо. — Мне страшно подумать, чем бы это все могло закончиться.

— Всегда к твоим услугам, — Себастьян выдавил самую дружелюбную улыбку, на какую был сейчас способен, — а сейчас, если все уже в безопасности, я вынужден вас оставить. Есть кое-какие дела.

Я бросила на него обеспокоенный взгляд, но ничего больше не сказала. Он старался не встречаться глазами — очевидно, желая избежать вопросов об убивающем проклятии. Но, на этот раз, тишина была даже громче слов.

Крепко сжимая свою драгоценную сумку с бумагами, Себастьян быстро зашагал, почти что побежал к школе. Я тяжело вздохнула и обернулась к Поппи.

— Пожалуйста, будь осторожна, — я обеспокоенно похлопала ее по плечу. — За пределами школы становится все опаснее.

— Да… — она кивнула задумчиво. — Что-то странное творится с магическими существами в последнее время. Они становятся более и более агрессивными.

— Может быть, пойдем обратно в замок? — мягко спросила я, не желая оставлять ее одну.

— Пожалуй… — она неопределенно кивнула. — Только подожди минутку, я соберу клевер.

— Уже почти зима, — я озадаченно оглянулась вокруг и увидела одни засохшие стебли. — Где ты его возьмешь?

Поппи улыбнулась и прошептала заклятие, неизвестное мне до этого. Несколько растений под нашими ногами ожили и зацвели. Поппи деловито собрала их в маленькую сумку, произнесла заклятие вновь, и добавила в свой запас несколько новых цветов. Она повторила свое действие четыре раза прежде, чем удовлетвориться количеством свежего цветущего клевера, которым она планировала угостить своего питомца.

“Это так в духе Поппи — рисковать своей жизнью ради пушистого зверька,” — подумала я, но вслух сказала только:

— А что это за заклинание?

— Цветущие чары, — ответила она гордо. — Изобретены моей бабушкой. Но ты скажи, почему вы с Себастьяном…

— Научишь меня? — мне не очень-то было это нужно сейчас, но я хотела ее отвлечь.

— Конечно! — Поппи быстро объяснила мне суть, и всего через несколько минут я оживила еще несколько растений на берегу.

— У тебя талант, — восхитилась она мной, собирая дополнительное угощение для Джеральда. Затем мы двинулись в сторону школы, болтая об уроках и домашних заданиях.

“Если бы только с Древней магией все было так же просто,” — подумала я, уставившись сонными глазами на мелкую рябь озерной воды.

Мы проходили мимо хижины смотрителя, где совсем недавно я пряталась от дождя вместе с Оминисом. Я помнила, что нам предстояла встреча после обеда. Как много я была готова ему рассказать? У меня было совсем мало времени, чтобы определиться.

Единственное решение, которое я приняла твердо — никакой Истории магии на сегодня. Мне нужно отдохнуть.

Я стояла в незнакомом лесу, окутанном серой мерцающей дымкой. По земле стелился туман, на плечи падали редкие снежинки и сверкали в блеклом звездном свете. Я подняла взгляд и увидела его — Оминис стоял впереди, его невидящие глаза обращены к небу. Я хотела позвать его, но не смогла совладать с голосом.

Прежде, чем я успела запаниковать, он сделал несколько шагов ко мне. Его вид выражал холодную сосредоточенность.

— Нам туда, — он указал мне за спину, и только сейчас я заметила, что стою на краю неестественно черной, непроглядной бездны.

— Я боюсь темноты, — прошептала я, но почему-то снова не могла себя услышать.

— Я тоже, — он вздохнул спокойно, — но живу в ней всю свою жизнь.

Я крепко сжала его руку и не могла отвести взгляда от ужасающей черноты впереди.

— Ты мне доверяешь? — он склонился надо мной и взял за плечи.

Я кивнула — по-другому и быть не могло. Его прикосновение, обычно приятно прохладное, сейчас жгло меня электричеством. Он держал меня не так, как раньше — смелее, откровеннее, чувственнее. Я потянулась к нему на носочках, словно делала это уже тысячу раз. Наши губы встретились.

Я резко поднялась на кровати. Мое сердце колотилось в груди так, словно я только что отыграла целый матч по квиддичу. В окно слепил яркий свет, а на часах было всего 10 утра — я едва успела проспать один час.

Я свесила ноги с постели, мой взгляд блуждал по стенам, пытаясь сфокусироваться на реальности вместо слишком яркой картины в моем воображении. Когда я закрывала глаза, чтобы моргнуть, я все еще видела его лицо, и ощущала вкус нашего поцелуя. Это сбивало с толку и путало мысли еще сильнее.

Понимая, что больше не засну, я быстро оделась и отправилась в Андеркрофт. Первый урок еще не закончился — так что я была абсолютно уверена, что смогу проскользнуть по замку незамеченной и спокойно поговорить с Себастьяном.

Каким же было мое удивление, когда я увидела Саманту Дейл в общей гостиной. Мы кратко поздоровались, и она сообщила, что решает кое-какие семейные срочные дела. Я не стала уточнять, но вид у нее был печальный.

Затем, в секретном проходе между этажами, я столкнулась с Гарретом, который раздраженно бубнил себе под нос и вовремя не заметил меня в тусклом свете факелов.

— Осторожнее, ты здесь не один! — я возмутилась, потирая ушибленное плечо.

— Прости, — Гаррет развел руками. — Я просто не могу постичь всю подлость заговора, который спланировала против меня собственная тетя.

— Что на этот раз? — я спросила раздраженно, не будучи сильно заинтересованной.

— Мне теперь запрещен вход в магазин зелий в Хогсмиде, — Уизли хмыкнул. — Мистер Пиппин лично выдворил меня оттуда и убедительно просил больше не появляться.

— Ты уверен, что это не связано с тем инцидентом, когда ты случайно разбил флакон своего Поджигательного зелья у него в магазине? — я сощурилась, сверля его взглядом.

Гаррет только закатил глаза и поспешил попрощаться.

Когда я достигла наконец ворот Андеркрофта и неслышно вошла внутрь, там меня ждал еще один сюрприз — не только Себастьян, но и Оминис рядом с ним, глубоко погруженные в чтение. Я справилась с мимолетным порывом неловкости и пожелала обоим доброго утра, добавив:

— Интересно, хоть кто-то сегодня пошел на Историю магии?

— Не волнуйся, Амит и Натти точно там, готов поспорить, — Себастьян ухмыльнулся, разбирая на столе отцовские записи.

Оминис, тем временем, сидел в кресле и читал, к моему удивлению, книгу Слизерина. Его лицо постоянно морщилось, как от ударов.

— Это самая мерзкая книга в моей жизни! — сказал он, с отвращением перелистывая страницы.

— Ты еще "Тайны наитемнейшего искусства" на открывал, — Себ снисходительно усмехнулся, — одна глава о крестражах чего стоит.

— Ну что ж, хотя бы какие-то из темных ритуалов были придуманы не моими родственниками. Уже какое-то облегчение.

— Зачем ты вообще ее читаешь? — мягко спросила я, приземляясь на старый ящик рядом.

— Мы говорили с Себастьяном о Древней магии, — сказал Оминис уклончиво. — И поскольку он считает, что легилименция может помочь, я хочу узнать об этой магии все, что нам сейчас доступно.

— Ты хочешь, чтобы Оминис проникал в мое сознание? Вы уверены, что это хорошая идея? — я одарила Себа многозначительным взглядом.

Не хотел же он, чтобы его друг увидел все детали наших недавних приключений. А, тем более, я не хотела, чтобы он увидел детали моего утреннего сна.

— Не волнуйся, он у нас джентльмен, — Себастьян засмеялся под шумный недовольный вздох Оминиса, — он владеет неинвазивной легилименцией. Ты будешь в восторге.

— Обсудим это позже, — я посмотрела на часы. — У нас еще два совместных урока, и наказание после.

— Не волнуйся, вечером я все объясню подробнее, — тихо вставил Оминис, захлопывая книгу.

— Вот и прекрасно, держите меня в курсе, — бросил Себастьян рассеянно. Все его внимание было сосредоточено на большом коричневом журнале, который он вчера, как я помнила, достал из тайника самым первым. Он осторожно водил пальцем по строчкам, его брови хмурились.

— Почему ты не начал с блокнота? — я увидела черную обложку с надписью “Акромантулы”, частично прикрытую стопкой других бумаг.

— Нужно кое-в-чем разобраться для начала, — протянул он неопределенно. — Я расскажу вам все позже, когда пойму сам.

Я уже собиралась выходить, но Себ догнал меня у самых дверей.

— Завтра вечером ничего не планируй, — прошептал он мне тихо, чтобы Оминис не услышал. — Почти уверен, что мы отправимся за последним фрагментом триптиха, мне только нужно еще раз сверить карты сегодня.

— Мы с тобой еще пообщаемся, — угрожающе бросила я, кивая. Себастьян только тихо фыркнул. Он совершенно не боялся моего гнева.

* * *

После обеда, на зельях, мы снова сели втроем. Оминис вместе со мной сдал письменную работу, над которой мы так тщательно трудились вчера, а затем всем классом принялись варить Умиротворяющий бальзам, словно закрепляя эффект от нашего дополнительного домашнего задания. Ничего удивительного, что мы с Оминисом справились очень достойно, а вот у Себастьяна зелье вышло чуть темнее, чем следовало бы. Впрочем, он совсем не расстроился — его мысли были всецело поглощены отцовскими записями.

В самом конце урока Шарп по традиции вышел из своего кабинета, чтобы собрать образцы зелий. Его взгляд задержался там, где мы сидели в прошлый раз, но потом с удивлением заметил нас с Оминисом за совсем другим столом.

— Убедительно прошу каждого выбрать себе постоянное рабочее место и не мигрировать по классу, — сказал он, обращаясь будто бы и ко всем, но глядя прямо мне в глаза.

Затем он напомнил, что ждёт мистера Гонта и меня для отбывания наказания сегодня после уроков. Мы покорно закивали.

Почувствовал спиной взгляд, я обернулась. Леандер Пруэтт победоносно улыбался.

— Что это с ним? — Себастьян проследил за моим выражением лица и недобро посмотрел на гриффиндорский стол.

— Это очень запутанная история, — я утомленно вздохнула, — но Леандер почему-то винит нас в его любовных неудачах.

Я покосилась на Имельду, которая сегодня работала одна и была вполне довольна собой.

— Он из-за этого от Оминиса получил?

— Именно, — подтвердил тот шепотом. — И, если понадобится, получит еще.

— Позвольте мне взять это дело в свои руки, — Себ потер ладони, отвлекаясь от своих философских мыслей. — Я сегодня в настроении.

Последним уроком была назначена Защита от темных искусств. Себастьян с Оминисом отправились на всю перемену в Андеркрофт — все равно это было очень близко к классу, а я задумчиво поплелась вверх, желая немного побыть в одиночестве. Я остановилась около резного окна в коридоре и заметила первые снежинки, кружащиеся на ветру. Совсем скоро весь школьный двор будет сверкать белизной — наконец-то пришла зима. Эта картина тут же напомнила мне мой утренний сон, и я смущенно отвернулась от окна, вновь случайно столкнувшись с непривычно печальным и задумчивым Гарретом Уизли.

— Как ты? — я спросила первой, обеспокоенная его безжизненным видом.

— Моя тетя объявила войну, — сказал Гаррет грустно. — Оказывается, она теперь еще и уничтожает мои запасы зелий.

— Мне очень жаль.

— Поэтому я раздаю то, что осталось, и бросаю это бессмысленное дело, — он бессильно опустил руки. — Тебе не нужно мое Поджигательное зелье, кстати? Все разобрали Антипохмельную настойку, осталось только оно.

Он достал из сумки два пузырька с оранжевой опалесцирующей жидкостью и протянул мне. Мне было жаль Уизли, и я нашла ничего лучше, чем взять их, поблагодарить и положить в карман мантии. Я знала, что изначально он изобретал это зелье совсем для другого, и его взрывной эффект был обнаружен совершенно случайно.

Гаррет просиял, глядя, как я осторожно прячу флаконы.

Я же мысленно пообещала себе выбросить его, как только смогу.

Мы вместе поднялись в класс. К моему удивлению, Оминис и Себастьян быстро догнали нас — оба выглядели слегка насупленными, будто только что повздорили.

“И когда они только успевают?” — подумала я, заметив, что прошло не больше 15 минут с тех пор, как закончилось прошлое занятие.

Все студенты столпились у дверей — почему-то класс все еще был закрыт. Видимо, снег за окном напомнил всем о приближающемся Рождестве, и фокус разговоров вокруг сразу сместился в сторону праздников.

— Я уже выбрала себе платье, — пожимала плечами Аделаида, хлопая Ленору по плечу своей зажившей рукой. — Но впереди еще куча времени, так что ты обязательно найдешь свое.

— Какой еще бал? — я удивилась тихо, оглядываясь на Оминиса и Себастьяна.

— Как я мог забыть, ты же новенькая, — Себ хлопнул себя по лбу и принялся объяснять, — наш дорогой директор каждый год перед каникулами организовывает мероприятие для старших курсов. Большой зал украшает в цвета факультета, набравшего больше всего очков в семестре.

— И приглашает музыкантов, — добавил Оминис, устало кивая. — Это единственный способ, которым Блэк придумал поощрять учеников.

— И этот способ прекрасно работает, — хихикнула Имельда, стоящая за нашими спинами и слушающая разговор.

— Я думала, это должен быть Святочный бал, разве нет? — неуверенно вспоминала я “Историю Хогвартса”, которую пыталась читать на досуге.

— Святочный бал проводят только во время Турнира Трех Волшебников, — объяснил Оминис, — но, в целом, большой разницы между ними нет.

Я услышала шаги и увидела Леандера, поднимающегося по лестнице. Он уже опаздывал на урок и удивился, увидев нас всех в ожидании под тяжелой дверью класса. И это был ровно тот момент, когда Себастьян решил действовать. Он слегка толкнул меня в бок, призывая к вниманию.

— Имельда, дорогая, — он галантно развернулся к ней и посмотрел своим фирменным чарующим взглядом, — не хочешь ли ты пойти на Рождественский бал вместе со мной?

Она немного растерялась и почему-то смущенно взглянула на меня. Очевидно, искала моего одобрения, что казалось даже милым с ее стороны. Оценив мою сдержанную улыбку, она благосклонно согласилась. Внимание Себастьяна явно ей льстило.

— Ты бы лучше прямо спросила его девушку, отпустит ли она его, — обратился Леандер к Имельде, косо скользнул взглядом по мне. Он выглядел совершенно взбешенным. Себастьян скривился в победной усмешке.

— Я бы посоветовал тебе быть поосторожнее, Пруэтт, — произнес Оминис тихим и вкрадчивым голосом, — запас сглазов, которые на тебе еще не проверены, неиссякаем.

Ленора хихикнула, что вызвало полный негодования взгляд Леандера. Но прежде, чем ссора приобрела более крупные обороты, все заметили профессора Хекат, поднимающуюся по лестнице в компании сурового вида мужчины. Он чем-то напомнил мне Соломона Сэллоу. Профессор открыла дверь, и мы быстро вошли в класс, рассаживаясь по местам и ожидая разъяснений.

— Сегодня у вас будет особенный урок, — Хекат выглядела непривычно серьезной. — Мы поговорим о Непростительных заклятиях — сложной и противоречивой теме. В связи с этим, хочу представить вам человека, сталкивающегося с последствиями такой магии каждый день — действующего мракоборца Тадеуса Флинта.

Хмурый гость коротко кивнул и сразу же приступил к рассказу о своем богатом опыте борьбы с Темными магами.

Мы услышали много поистине ужасающих историй в этот день. Но все это казалось очень далеким ровно до тех пор, пока Поппи не подняла руку с вопросом.

— Мистер Флинт, — она обратилась уверенно, вставая на месте, — я хотела спросить… Многие заклятия могут быть использованы с намерением навредить. Ими можно даже убить. Возьмем, к примеру, режущее заклятие, Диффиндо. Им можно уничтожить живое существо, и довольно жестоко. Тогда в чем принципиальная разница между ним и убивающим проклятием?

«Она все видела,» — поняла я, и мое сердце застучало в три раза чаще.

— Это очень хороший вопрос, — похвалил мракоборец. — Любое заклятие можно использовать с плохими намерениями, я абсолютно согласен. Но что же выделяет Непростительные заклятия среди них?

Во-первых, исключительная область применения — вы можете обрезать ветки в саду заклятием Диффиндо, но Авада Кедавра создано для одной конкретной цели. И, что самое важное: для того, чтобы суметь эффективно наложить это проклятие, разум волшебника должен быть необратимо поврежден бесчеловечным желанием прервать чью-то жизнь. Даже, если вы попытаетесь использовать Непростительные заклятия для условно «добрых» дел, в конечном итоге они развратят ваше сознание и уведут на зыбкую дорогу Темной магии. Они медленно меняют вашу личность, пока вы сами этого не замечаете. Несколько мракоборцев, к сожалению, именно так и закончили свою карьеру.

— Это он про Соломона, — шепнул мне тихо Себастьян. Похоже, странный вопрос Поппи совершенно его не заботил.

Урок закончился кратким выступлением профессора Хекат, поручившей нам написать эссе об одном из Непростительных заклятий на выбор, и финальными наставлениями мистера Флинта, призывающего докладывать в Министерство любые известные нам случаи применения Темной магии.

Сразу же после урока Оминис вылетел из класса, не оборачиваясь и не дожидаясь нас. Я могла только представить, какие воспоминания в его голове воскресил этот урок. Мне тоже было невесело.

Мрачное настроение немного разбавил Леандер, забавно споткнувшийся и улетевший лбом в дверь прямо перед Имельдой.

— Снова невербальная магия? — я закатила глаза, оглядываясь на Себа. Тот довольно закивал.

— Если ты забыла, то грязные игры — все еще мой талант, — довольный собой, он приготовился уходить. Я поймала его за рукав мантии.

— Ты не боишься, что Поппи тебя выдаст? — зашептала я ему на ухо.

— Она ничего не видела, это всего лишь догадки, — уверенно развел руками Себ. — К тому же, она у нас в долгу.

— Да уж, мне бы твою самоуверенность… — протянула я едко, оглядываясь на переговаривающихся профессора и мракоборца.

— Прости, я бы рад поволноваться вместе с тобой, но меня ждёт тонна увлекательного чтения сегодня.

С этими словами, Себастьян подхватил сумку и, выбежав из класса, поспешил по лестнице вниз.

Я чувствовала себя разбитой.

«Медленно меняют вашу личность…»

«Развращают сознание…»

Могла ли я сказать это о себе? Наверное, да. Что-то во мне изменилось со дня, когда я впервые применила Запрещенное заклятие в Скрипториуме. И мне не нравились эти изменения.

Стараясь успокоиться, я быстро зашагала в сторону подземелий, потому что с этим чертовым наказанием давно пора было уже разделаться.

Я догнала Оминиса у самого входа, и вид у него был нервный.

— Как ты себя чувствуешь? — я потрепала его по плечу, и он неожиданно вздрогнул, почти перехватывая мою руку и останавливаясь в последний момент.

— На удивление, сложный день, — он шумно втянул носом воздух, — а утро так хорошо начиналось… Пока я не заметил, что Себастьян опять не ночевал в спальне.

— Я вижу, ты очень расстроен.

— Не расстроен, а, скорее, подавлен, — Оминис возмущенно закачал головой. — Половину сегодняшних историй я уже знаю, потому в них фигурировали мои родственники или приятели отца. Еще и Себастьян…

Он разочарованно махнул рукой, словно принимая свое поражение.

— Я видела, что вы повздорили перед уроком, — проницательно заметила я.

— Он рассказал мне о прошлой ночи, — мрачно ответил Оминис, — И я знаю того скользкого типа, который продал ему портал. Такое ощущение, что Себастьяну абсолютно безразлично, с кем связываться, лишь бы это был не гоблин.

Я молчала. В сущности, он всегда был прав, а оправдываться мне не хотелось.

— А самое ужасное, что он подвергает тебя опасности без всякой нужды, — тихо добавил Оминис. Его тон выдавал, что именно это было истинной причиной ссоры.

— Но зато мы нашли записи его отца, — я попыталась слабо возразить, — разве это не здорово?

— Я не знаю, — Оминис в сомнении пожал плечами, — Я не понимаю шотландского языка, но не уверен, что профессор Сэллоу был намного менее беспечен, чем его сын.

— Ты встречался с ним когда-нибудь? — осторожно спросила я, замерев на месте.

— Однажды я с матерью случайно оказался на его публичной лекции… — Оминис нахмурился, пытаясь вспомнить подробности, — что-то о ядах и родовых проклятиях. Но я почти ничего не помню… Она не оставляла попыток вылечить меня, хотела изучить все возможные варианты.

В его голосе вновь зазвучала теплота. Я улыбнулась, представляя маленького Оминиса, смешно потирающего сонные глаза на подобного рода мероприятии.

Мы прошли еще несколько коридоров в тишине прежде, чем постучать в двери класса зельеварения. Профессор Шарп ожидал нас и сразу же объявил самое предсказуемое наказание из всех — чистку котлов после урока младшекурсников. И, конечно же, без магии. Мою палочку он забрал сразу, а вот с Оминисом возникли трудности. Неловко сжимая кулаки, профессор все же не рискнул отобрать у студента его зрение и ориентацию в пространстве, однако строго приказал не использовать палочку для уборки. Тот, забавляясь неловкостью Шарпа, вежливо согласился. Профессор сообщил, что мою палочку я смогу забрать за ужином в Большом зале, и сразу же поспешил удалиться.

Мы приступили к работе. Оминис, не в пример мне и Себастьяну, был совестливым человеком, и искренне пытался оттереть пригоревшие днища котлов, которые, однако, от его усилий становились только грязнее.

— Тебя наказали впервые? — спросила я спустя некоторое время, улыбаясь и наблюдая за его забавными неловкими движениями.

— Не впервые в жизни, — он медленно закрыл и открыл глаза, — но впервые в Хогвартсе. И, могу сказать, что это наказание намного лучше, чем мертвая змея, приколоченная к двери моим сумасшедшим братом.

— Зачем? Он хотел напугать тебя? — спросила я, силясь понять смысл.

— Змеей? Не совсем, — грустно ответил Оминис, — Я их не боюсь, но… Это была не просто змея. Это был мой друг.

— Что ты имеешь ввиду?

— Это звучит странно, я знаю, — Оминис склонил голову набок. — Но я спас его от гибели однажды, и мы подружились. А вот спасти второй раз уже не смог.

— Из-за чего такая жестокость? — прошептала я, пораженная услышанным.

— Я взял наше фамильное кольцо без разрешения… — Оминис бросил тряпку, тяжело дыша, — отец как раз торжественно передал его Марволо на совершеннолетие за несколько дней до того.

— И почему его нельзя трогать? — я подняла бровь, тоже откладывая губку и возмущенно качая головой.

— Потому что это кольцо, вместе с пресловутым медальоном Слизерина, стоит дороже моей жалкой жизни, — гримасничая, ответил Оминис. — Это я цитирую своего отца.

Я не нашлась, что ответить. Почти каждое воспоминание об отце приносило Оминису боль. Он совсем не жаловался, но было видно, что ему непросто дается это показное хладнокровие.

— Я думал, что сходил с ума, — добавил он полушепотом, словно признаваясь в чем-то самом сокровенном. — Но я могу поклясться тебе, что слышал из кольца голос матери. Она звала меня. Поэтому я его и взял.

— Знаешь, — сказала я просто, пододвигаясь к нему ближе, — давай сделаем небольшой перерыв.

Он кивнул.

Несколько минут мы сидели молча, отвлекаемые только треском факелов на стенах. Я поймала себя на мысли, что с Оминисом всегда легко молчать — со многими другими это было бы тягостным, неловким, а с ним ощущалось так, будто мы делили что-то даже более личное, чем самый откровенный разговор. Я очень ценила его за это.

— Я обещал рассказать тебе чуть больше, — внезапно прервал тишину Оминис, — о возможных способах приручить твою Древнюю магию.

— Ты имеешь ввиду легилименцию? — с сомнением уточнила я.

Он дружелюбно улыбнулся, пытаясь умерить мой страх.

— Не бойся, есть большая разница между беспардонным ковырянием в чужих секретах и мысленным диалогом, — спокойно начал он. — Существуют продвинутые техники, которые могут быть очень полезны в случаях, когда нам нужно переброситься парой слов на людях, и не быть подслушанными.

— А это уже интересно, — я подняла взгляд, внимательно слушая.

— Я могу попробовать заговорить с тобой в твоей голове, и ты сможешь мне мысленно ответить, — пояснил он вкрадчиво. — Но я не узнаю ничего из того, чем ты бы не хотела со мной делиться.

— Почему я раньше не знала о таком? Звучит очень удобно. — я улыбнулась, обрадованная новой возможностью.

— Мне кажется, это очень редкая способность, — с гордостью произнес Оминис, — тетя Ноктюа научила меня однажды, чтобы мы могли общаться о своем на семейных приемах.

— А Себастьян? — уточнила я, сощурившись.

— Я могу говорить с ним, но он сам пока эту технику не освоил, — Оминис поджал губы, — Пожалуй, это не совсем его стиль.

— Получается, это практически телепатия? — задумавшись, спросила я.

— Только мы не должны быть слишком далеко. — смущенно добавил Оминис, — например, прямо отсюда до мыслей Себастьяна я вряд ли дотянусь.

— Поняла, — я заерзала на месте, желая поскорее попробовать.

— Надеюсь, это поможет тебе ощутить и контролировать Древнюю магию, — произнес он мягко, — но обещать что-то сложно.

— Давай попробуем, — я бросила безразличный взгляд на недочищенный котел.

— Уверена, что стоит делать это прямо здесь? — Оминис удивленно поднял брови, пытаясь воззвать к моему здравомыслию.

— Один раз можно, — отмахнулась я, — а затем продолжим работу.

Оминис не стал со мной спорить, и сразу же поднял палочку.

— Готова?

— Конечно.

Он сделал едва заметное движение, но заклятия не произносил. Вместе с тем, я услышала странный, очень далекий и искаженный голос в своем сознании, но было ощущение, что кто-то кричал мне сквозь стену воды. Спустя минуту, все прекратилось.

— Кажется, я сразу нашел твою Древнюю магию, — сказал Оминис с улыбкой. — Она мешает мне тебя четко услышать. Если сосредоточишься, ты ее почувствуешь.

— Давай еще раз, — кратко ответила я, зажмурившись.

На этот раз, я обратила внимание на гибкую стену, окружающую мое сознание, когда Оминис пытался до меня докричаться. Похоже, Древней магии во мне было много, и она буквально защищала от внешнего вторжения, как щит.

— Попробуй взять под контроль эту энергию. — сказал Оминис вслух, все еще пытаясь достичь моего разума.

Я сильно сосредоточилась и попыталась толкнуть стену силой собственной воли. Она слегка поддалась, а затем быстро стала на место. Я толкнула еще, сильнее, и поток серебристого света вылетел прямо из моих ладоней и разбил большую банку у Оминиса за спиной.

Я открыла глаза и увидела, что мой спутник весь был покрыт зелено-коричневой жижей, замерев в одной позе и почти не дыша.

— Это было сильно, — растерянно сказал он. — Не думал, что мы сможем добиться такого эффекта без палочки.

Он смахнул пару капель грязи со своего рукава и осторожно понюхал.

— Глаза тритона?

— Жабья икра, — покачала я головой.

— Я уже говорил, что безнадежен в зельях? — Оминис нелепо замер, словно не будучи уверенным, что ему делать.

Я рассмеялась, и, поддавшись глупому порыву, подбежала к нему и крепко обняла за плечи.

— Что ты делаешь? — запротестовал он, — я же весь грязный.

— Так будет справедливо, — деловито сказала я, сжимая его крепче. — Ведь это я тебя запачкала.

Он улыбнулся и прижал меня к себе. Сквозь мантию, я услышала размеренный и спокойный стук его сердца. Ему было комфортно со мной, и я чувствовала, что ему был приятен мой идиотский поступок. Это радовало.

— Спасибо, — от всей души поблагодарила я. — С тобой намного приятнее практиковаться.

— Я рад, — неловко пробормотал Оминис, выпуская меня из объятий. — Теперь попробуй на досуге находить в своем разуме эту силу и без легилименции.

— Обязательно, — я торжественно согласилась, оглядываясь в сторону наших котлов.

Все, что мы успели отчистить, теперь было покрыто брызгами жабьей икры.

— Ты думаешь о том же, что и я? — спросил Оминис, одним взмахом палочки очищая всю посуду до блеска, а вторым — наши мантии.

— Но это же нечестно! — шутливо уколола его я.

— Свою дозу честной работы на сегодня мы уже выполнили.

Мы вышли из кабинета в более вдохновленном настроении, но, волей случая, столкнулись с мистером Флинтом, выходящим из Хогвартса в сопровождении профессора зельеварения. Было трудно разобрать, о чем они говорили, но я явно услышала слово «гоблины». Взгляд мракоборца задержался на мне на какую-то секунду, и я почувствовала себя неловко. Когда он наконец-то вышел за дверь, я решила, что должна признаться Оминису в том, чем сегодня уже не гордилась.

Без всяких предисловий, убедившись, что никто не подслушивает, я выпалила:

— Оминис, я обещала быть честной с тобой. Вчера я выучила заклятие Империус.

Он никак не отреагировал, только лишь глубоко вздохнул. Его лоб перерезала глубокая морщина, но, в остальном, лицо его оставалось непроницаемым.

— И как, тебе понравилось? — спросил он бесцветным голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Поначалу, да, — я решила быть откровенной до конца. — Но после сегодняшнего урока я склонна пересмотреть свои взгляды.

Оминис опустил голову и скрестил руки на груди, но оставался удивительно спокойным.

— Возможно, когда-то тебе придется его использовать, чтобы я не свернул Себастьяну шею, — мрачно отметил он, открывая для меня очередную дверь по пути в Большой зал. Глядя на его сосредоточенное выражение, я почувствовала, что он совсем не шутил.

Выходные начались сравнительно спокойно. За ночь снег почти полностью растаял, но утром в субботу пошел снова, укрыв землю тонким белоснежным кружевом. Все камины в замке работали не переставая, стараясь обеспечить всем обитателям уют и тепло. Я все еще лениво потягивалась в кровати, когда сова Себастьяна показалась в окне моей комнаты с новой запиской. Ее черный профиль очень ярко выделялся на фоне белого снега на подоконнике.

Отвязывая письмо, я радовалась, что была в комнате одна. Мне порядком надоели косые взгляды всех вокруг. Я готова была поклясться, что даже профессор Уизли внимательно наблюдала за мной, стоило мне только заговорить со своими слизеринскими друзьями. Возможно, она думала, что профессор Фиг втянул во что-то опасное нас всех. На самом же деле, испытания Хранителей были самым безобидным из того, чем я занималась в последнее время.

Подвинувшись ближе к камину, я развернула конверт. Как это часто бывало, ни приветствия, ни объяснений в нем не нашлось. Зато были координаты и время встречи. Сегодня вечером, как он и обещал.

Я вздохнула и бросила пергамент на кровать. Казалось, что все было по-старому — однако что-то во мне сегодня чувствовалось иначе.

После быстрого завтрака я отправилась в Выручай-комнату — нужно было потренироваться в освоении Древней магии, как я обещала Оминису. Благодаря вчерашнему сеансу легилименции дела шли не так уж плохо — я действительно научилась находить источник магии в своем сознании. Впрочем, это мало помогало мне его использовать. Я пыталась направить его в разные заклятия, которые запускала по случайным предметам в комнате, но срабатывал мой прием только на разрушительных боевых чарах. У меня складывалось ощущение, что Древняя магия была агрессивной по своей сути, хотя книги и говорили о более широком спектре ее применения. К счастью, последний фрагмент триптиха Исидоры как раз мог бы пролить свет на этот вопрос.

Увлеченная практикой и своими успехами, я немного потерялась во времени. Когда вечером в спешке я садилась на метлу, было очевидно, что я прибуду позже назначенного. Оставалось надеяться, что Себ не натворит глупостей в одиночку.

Когда я второпях приземлилась недалеко от озера Марунвим, то сразу успокоилась, увидев Себастьяна — он, очевидно, был цел и невредим, и спокойно стоял под деревом, погруженный в размышления. Его взгляд был обращен на север, рука задумчиво прислонена к подбородку. Когда я подошла вплотную, он не пошевелился, но отчеканил сквозь зубы:

— Эти твари должны гнездиться где-то здесь, совсем рядом…

Конечно же, он говорил об Акромантулах. Несмотря на наше случайное отвлечение на прошлое, лечение сестры было главным приоритетом. Я хотела ответить, однако он резко развернулся в мою сторону и выпалил:

— Прежде, чем ты что-либо скажешь… Я подумал над тем, что произошло недавно, и признаю, что применять убивающее проклятие было глупостью.

Я внимательно смотрела ему в глаза, но раскаяния в них не видела. Впрочем, видела нотку легкого сожаления — и это уже было намного больше, чем я рассчитывала.

— Как тебе вообще пришло это в голову?

— Я заметил, что Поппи искала палочку и не видела меня… — закусив губу, пояснил Себ. — И я как раз читал об этом заклятии в книге Слизерина предыдущим вечером. Это был чистый инстинкт.

— Ты же знаешь, к чему это могло привести, — произнесла я устало. Это был не вопрос.

— Именно поэтому я обещаю тебе, что этого больше не повторится, — он был подозрительно серьезен. — Мы можем считать эту ситуацию исчерпанной?

— Допустим, — я кивнула с легким сомнением, и Себастьян повел меня по тропинке, огибающей озеро. Несколько минут мы молчали, но мой спутник не мог долго существовать в тишине.

— Тебе понравился мой сюрприз вчера? — спросил он самодовольно, быстро забыв о предыдущей теме, словно ее и не было.

— Какой?

— Теперь меньше людей будут думать, что мы вместе, — Себастьян притворно хмыкнул. — Ты же этого хотела. Правда, теперь мне придется тащиться на бал с Имельдой, но это мелочи.

— И Леандер готов разорвать тебя на кусочки, — подсказала я.

— Еще один приятный бонус, не так ли? — он рассмеялся, довольный собой.

— Тебе лучше знать, — я скептически кивнула, поднимая палочку.

Впереди виднелась небольшая стоянка гоблинов. Я могла видеть серый дым, поднимающийся в небо от костра, но голосов обитателей лагеря слышно не было.

— Но знай, что, несмотря ни на что, мое сердце навсегда с тобой, — Себастьян ерничал, но, встретившись со мной взглядом, смущенно опустил глаза.

— Не обещаю, что дождусь, — я усмехнулась, наслаждаясь победой в этой необъявленной битве взглядов.

Мы подошли вплотную к лагерю, но тот оказался пуст, хотя и выглядел так, словно его оставили совсем недавно.

— Странно… — я осмотрела пустую палатку и, не найдя ничего интересного, продолжила идти вперед рядом с Себастьяном.

— Есть еще одна тема, которую я хотел бы обсудить с тобой, — сказал он осторожно, и настроение снова стало серьезным. — Записи моего отца.

— Ты нашел что-то об акромантулах?

— Не совсем… — Себастьян задумался, не зная, с чего начать. — Точнее, я прочитал его блокнот по акромантулам, но там было всего несколько коротких записей. Он никогда не имел дело с этими тварями лично, но получал яд для исследований от некоего неустановленного лица… Возможно, браконьера.

— Жаль, что не удалось узнать ничего конкретного, — уклончиво ответила я, но подумала о том, что моральные ориентиры Себу явно достались от папы.

— Дело даже не в этом, — он отмахнулся, пока мы шагали вдоль высокой неприступной скалы, и я собирала случайные лунные камни, встречающиеся на пути. — Кажется, я знаю, о чем было то закрытое слушание, на которое мою мать вызывали свидетелем.

— И о чем же? — я снова встретилась с ним взглядом, и прочла в нем глубокое смущение.

— Из его записей понятно, что он много работал с ядами, — Себастьян начал извиняющимся тоном, — в заметках все немного запутано, но я почти уверен, что мой отец каким-то образом завел в своей лаборатории василиска.

— Смертоносную змею, убивающую одним взглядом? — уточнила я, не веря своим ушам. Себастьян кивнул, нервно сглатывая.

— Молодые особи не могут убить волшебника, но они ядовиты. Кстати, акромантулы их жутко боятся. Даже больше, чем огня, — на секунду отвлекся он. — В общем, история состоит в том, что одна такая особь сбежала из отцовской лаборатории прямо в магловскую деревню, где мы тогда жили.

— Не может быть, — я ахнула, инстинктивно опасаясь продолжения истории. — Профессор Сэллоу производит впечатление довольно… беспечного человека.

— Он был именно таким, — грустно заметил Себ, — иначе мы с сестрой не родились бы так скоро после его выпуска из школы.

Я не знала, что сказать. Мне было страшно узнать, чем закончилась эта ситуация. Хотя, в глубине души мне все уже было известно.

— Один местный магл случайно столкнулся со змеей… — тихо произнес Себастьян. — И не выжил.

Я ожидала это услышать. Мы остановились, и я мягко потрепала Себа по плечу.

— Он описал это все в своих журналах?

— Не все, но многое, — Себ закачал головой. — И у меня есть серьезные подозрения, что именно мать сообщила о нем в Министерство. Отсюда и слушание.

Себастьян зашагал дальше, и я молча последовала за ним. Мы приближались ко второму лагерю на пути, но по мертвой тишине и отсутствию движущихся теней на дороге я могла предположить, что он тоже был загадочно пуст.

— Я нашел несколько записей о том, что в Министерстве отца преследовали Темные маги… Хотели выкупить результаты его исследований, — он добавил кратко, смело переступая границу следующего лагеря, словно никакой опасности их ждать и не могло.

— Не спеши думать, будто он согласился, — произнесла я мягко, оглядываясь по сторонам. Гоблинская зачарованная кирка стучала, вливаясь в породу, но ни одного гоблина не было видно. Мы нырнули в проход между скалами, продвигаясь вперед.

— Боюсь, что у меня есть веские на то основания, — после краткого замешательства ответил Себастьян, порылся в складках мантии и достал смятый и пожелтевший от времени желтый пергамент. Я осторожно взяла его и развернула. Это было короткое письмо, но почерк был мне незнаком — размашистый и грубый, он опечатывал каждое слово в поверхность, словно тиснением.

"Дорогой брат,

У меня больше нет сил смотреть на беспредел, который ты устраиваешь в Министерстве. Ты подвергаешь опасности себя и свою семью, не говоря уже о твоей репутации. Ты должен немедленно прекратить общение с этим человеком, иначе я буду вынужден принять меры.

Соломон."

— Министерство не очень спешило выделять ему финансирование… — словно оправдываясь, произнес Себастьян, когда я дочитала текст и посмотрела на него. — Боюсь, что он нашел деньги где-то еще.

Мои глаза сверлили бумагу. Что-то здесь было не так. Зачем профессору Сэллоу хранить такое письмо от брата? Какая ценность могла быть в нем, чтобы спрятать его в тайник? Я покрутила пергамент в руках, и на обратной стороне заметила нацарапанный грифелем наспех адрес. Только улица и дом, и больше ничего. Он уже почти стерся от времени, и был едва заметен на потемневшей поверхности. Я сравнила почерк — это явно писал не Соломон.

— Это написано кем-то из твоих родителей?

Себастьян взял пергамент и с сомнением всмотрелся в надпись.

— Точно не отцом, — покачав головой, сказал он. — Может быть, матерью… Думаешь, это какая-то зацепка?

— Знать хотя бы, где это находится, — я отметила с опаской. — Вполне вероятно, это помогло бы узнать об этой истории чуть больше.

— Я был в Фельдкрофте сегодня утром, — безрадостно сообщил Себ. — И пытался аккуратно выманить у дяди больше информации.

— И что он тебе сказал?

— Он, как всегда, был “самим очарованием", — Себ разочарованно махнул рукой, — накричал на меня и выгнал.

— Да уж… — я понимающе закивала. — Помощи ждать не приходится.

Мы продвигались по узкому проходу между скал, обдумывая дальнейшие действия. Мне было жаль Себастьяна, и я уже не была уверена, что изучение отцовских записей шло ему на пользу. Возможно, некоторые тайны лучше было бы оставить нетронутыми.

Однако, это объясняло, почему Соломон использовал имя своего брата вместо оскорбления. Они явно не ладили.

— Смотри, — Себастьян указал на расщелину в скале, заросшую сорняками.

Без дальнейших слов, он сошел с дороги и направился к ней. Расчистив путь заклятием, он нырнул в темноту, приглашая меня за собой. Короткая тропинка вывела нас на открытую пустую площадку на скале, где гнездились фестралы. Когда мы приблизились, я увидела, как двое из них тревожно встрепенулись. Они шумно втягивали носами воздух, пытаясь оценить, какую угрозу мы могли представлять. Себастьян смотрел на них с тоской, не свойственной его обыкновенно живому нраву.

— Мне жаль, что мы оба можем видеть фестралов, — прошептала я у него за спиной.

— Это точно не то, что я хотел бы иметь с тобой общего, — ответил он, и тень полуулыбки на его лице скрыла минутный всплеск грусти.

Я подошла к краю обрыва. Должно быть, в дневное время здесь открывался прекрасный вид на озеро. Однако, сейчас, в блеклом свете луны и звезд, было тяжело рассмотреть живописный пейзаж. Фестралы позади нас успокоились и мирно улеглись в своем гнезде. Себастьян стал рядом, его взгляд застыл на черном горизонте. Над его плечом парил одинокий светлячок, взявшийся неизвестно откуда. Он завис на секунду, а затем быстро полетел в темноту — наверное, искать свою потерянную семью.

— Поскольку с акромантулами пока что не везет, — сказал Себ тихо, — все мои надежды сфокусированы на Древней магии. Надеюсь, сегодня мы сможем узнать о ней намного больше.

В ответ, я рассказала ему о своих практических попытках обуздать мою способность, что привело его в неописуемый восторг.

— Пожалуйста, покажи мне! — воскликнул он, умоляюще глядя на меня своим фирменным взглядом из-под пушистых ресниц.

— Проблема в том, что пока что я могу направлять эту силу только на разрушения, — ответила я с опаской, — и если я развалю половину этой скалы, все гоблины узнают, что мы здесь.

— С теми, что были снаружи, я уже разобрался, — сказал Себастьян равнодушно, не глядя мне в глаза.

Я сощурилась, неодобрительно качая головой.

— Так это был ты! У тебя вообще инстинкт самосохранения есть?

— Ты опоздала, — он проигнорировал мой вопрос, — а мне было скучно ждать в одиночестве.

Я фыркнула и подняла палочку. Мне не хотелось пугать фестралов, поэтому я решила хотя бы еще раз попробовать одно из более миролюбивых заклинаний. Я уставилась на вытоптанную бесплодную землю перед собой, и решение пришло внезапно. Направив палочку вниз, я прошептала недавно выученное заклятие, стараясь вложить в него весь потенциал Древней магии, который я только могла найти в себе. К моему большому удивлению, Цветущие чары Поппи сработали лучше всего, что я пробовала прежде. Вся поверхность скалы, до этого безжизненно пустая, покрылась зеленой травой и густой россыпью полевых пурпурных чертополохов. Видимо, когда-то давно они росли здесь, но потом плодородная почва выветрилась, оставив за собой лишь камни и пыль.

Себастьян стоял, окруженный буйством летних красок посреди зимы, и не мог поверить в увиденное. Фестралы в углу недовольно засуетились и все-таки взмыли в воздух. Я держала палочку дрожащей рукой, не понимая, что делать дальше. Мои руки не слушались, и Древняя магия все еще бесконтрольно пульсировала сквозь меня, лишь на секунду поддавшись моей воле. Не прошло и нескольких секунд, как все вокруг было объято огнем. Я смогла возобновить контроль над своей палочкой только спустя время, когда Себастьян уже активно тушил устроенный мной пожар. Вместе, мы побороли огонь довольно быстро, и гнездо не пострадало, но я все равно пребывала в ступоре. Я не ожидала, что даже совсем невинное заклинание могло обернуться такой разрушительной силой.

— Это потрясающе! Ты прогрессируешь очень быстро,- Себастьян похвалил, заливая водой из палочки последние языки пламени.

— Это определенно было не то, чего я ожидала, — я тяжело вздохнула, хватая ртом воздух. — Пойдем отсюда.

Сосредоточившись, я пыталась вновь найти источник Древней магии в своем сознании, но, похоже, уже истощила его окончательно. Он почти не отзывался, и мне определенно нужна была новая доза, чтобы продолжать тренировки.

Себ не стал пререкаться, но его светящееся лицо говорило о том, что он приятно удивлен. Когда мы возвращались назад на дорогу, он заметил крошечный цветок на земле, который чудом не сгорел, как все остальные. Себастьян бережно сорвал его, избегая шипов на листьях, и задумчиво крутил в руках, пока мы продолжали сокращать расстояние между нами и последним фрагментом триптиха.

— Ты же знаешь, что чертополох — национальный цветок Шотландии? — сказал он, вручая его мне.

Я кивнула и молча взяла растение, чтобы рассмотреть поближе. Весь стебель был покрыт мягкими колючками, как и сам цветок, который источал легкий сладкий аромат летнего сада. Это заставило меня вспомнить об Оминисе.

— Сохрани его, — Себастьян сказал просто. — Пусть напоминает о твоем сегодняшнем успехе.

— Был ли это успех? — я закатила глаза, но все равно положила цветок в карман мантии. Там я нащупала что-то холодное, и с ужасом вспомнила о зелье, подаренном Гарретом Уизли вчера. Он чуть не уничтожил магазин в Хогсмиде, уронив крошечный пробник, а у меня с собой были две полноразмерных дозы. Мне повезло, что я случайно не раздавила стекло за все это время. При контакте с воздухом Поджигательное зелье взрывалось, как динамит.

Мы подходили все ближе к центру ущелья, и я смогла расслышать скрипучие голоса гоблинов, роящихся совсем близко. Себастьян собирался броситься в бой, но я схватила его за край мантии в последний момент.

— Подожди, — я замотала головой, — я хочу кое-что попробовать.

Я достала зелье, и он явно узнал пузырек. Себ усмехнулся, и в притворном полупоклоне позволил мне действовать первой. Хорошо размахнувшись, я бросила зелье прямо за ограждение, где гоблины патрулировали территорию. В ту же секунду раздался оглушительный взрыв, а после него — мертвая тишина. Мы вошли за ограду и не могли поверить своим глазам.

— Четырех одним разом? — Себастьян восхищенно воскликнул, — я определенно недооценивал талант Уизли к зельеварению.

— Если только забыть, что изначально это должно было быть Тонизирующим настоем, — я хихикнула, переступая через гоблинов и следуя вперед. — Держи, последнее зелье для крайних случаев. Только не разбей раньше времени.

Себастьян аккуратно взял пузырек и поспешил за мной. У нас определенно были большие планы на вечер, и ни одно Темное создание было не в силах нас остановить.

* * *

Это было непросто, но последний фрагмент триптиха мы все же добыли. Впрочем, это только усложнило дело, потому что Себастьян увидел, как Исидора могла буквально забирать боль волшебной палочкой, и был отныне уверен, что я смогу сделать то же самое для Энн. О том, что произошло с прекрасной цветочной лужайкой, которую я наколдовала Древней магией, он почему-то совершенно забыл.

За следующую неделю, я прошла еще одно испытание от Хранителей, но это по-прежнему не убедило их всецело доверять мне. Они не хотели меня обучать, а Себастьян не хотел понимать, почему. Мы не ссорились, но обстановка была слегка напряженной. Себ бесконечно перелистывал записи отца, силясь найти что-то полезное, и пытался установить местонахождение загадочного адреса, нацарапанного на записке Соломона. Но все же, пока что никаких новых зацепок у нас не было.

Один раз, в середине недели, я встретилась с Оминисом в Выручай-комнате, чтобы попытаться вновь направить Древнюю магию в созидательное русло. Однако, мои подозрения были верны — похоже, магия во мне иссякла, и направлять было нечего. Оминису теперь было легко говорить со мной в мыслях — ведь ничего этому больше не препятствовало.

Глядя на Исидору, я догадывалась, где можно было легко достать еще энергии для тренировок — собирая эмоции с других людей. Но, видя, чем это кончилось для ее отца, я не хотела даже пытаться. Лучше находить источники в старых руинах, чем подвергать опасности окружающих.

Поскольку все направления моих личных поисков немного застопорились, я вновь уделила больше внимания учебе. В четверг вечером я потратила много времени, дописывая эссе о проклятии Империус для профессора Хекат. Я выбрала это заклятие потому, что оно казалось наиболее безобидным из всех непростительных. Несмотря на ужасные примеры из книг, я внутренне все равно поймала себя на мысли, что не такое уж оно и страшное, и иногда его использование вполне может быть оправданным.

“Согласно мистеру Флинту, чья-то душа здесь уже безвозвратно утрачена,” — подумалось мне, пока я выводила пером последнее предложение. Впрочем, я не чувствовала в себе меньше человечности. Скорее, ощущала себя более реалистичной. В моей картине мира места для убивающего проклятия все еще не было. И я была уверена, что никогда не появится.

Завершив эссе, я отправилась в Большой зал — я все еще успевала к позднему ужину. У самого входа я встретила Гаррета. Он прислонился к стене, его взгляд неуверенно блуждал, выдавая растерянность.

— Привет, — я мягко улыбнулась, останавливаясь возле него. — Как дела с тетей?

— Кажется, оставила меня в покое, — ответил он неопределенно, отводя взгляд.

Мне захотелось поддержать его, и я искренне похвалила Уизли за Поджигательное зелье, не уточняя конкретных деталей. Он мгновенно повеселел, словно я вдохнула в него искру жизни. Оглянувшись по сторонам, Гаррет прошептал:

— Если нужно, я сделаю еще. Обращайся.

— Ты же сказал, что завязываешь с зельеварением, — я скрестила руки на груди, наблюдая за тем, как хитро сузились его глаза.

— Я сказал всем, что завязываю, чтобы слух точно дошел до нашего уважаемого профессора трансфигурации, — подмигивая, пояснил он. — Теперь у меня есть тайная лаборатория на 8 этаже.

Я обреченно покачала головой — теперь придется делить Выручай-комнату еще и с Гарретом. С другой стороны, я была рада, что он не бросил любимое дело. Несмотря на все авантюры, Уизли точно не был бесталанным.

— Прячься, как следует. Профессор Уизли часто ходит мимо, — многозначительно шепнула я ему в ответ.

— Я знаю.

Гаррет вздохнул и снова грустно уставился в пол. Я проницательно заметила непривычную перемену, и потому решилась спросить:

— Тебя что-то беспокоит?

— Хочу пригласить на бал одну девушку, — он стеснительно склонил голову, косясь куда-то в сторону, — но боюсь, что я ей не интересен.

— Если не спросишь, так никогда и не узнаешь. — бросила я ему, ободряюще кивнув. — Удача любит храбрых. По крайней мере, в таких делах.

С этими словами, я махнула ему на прощание и вошла в Большой зал. Было поздно для ужина, и почти все столы были наполовину пусты. Я одиноко приземлилась за свой, в отдалении от всех, и осмотрелась вокруг, выбирая блюда для вечерней трапезы.

Внезапно, я услышала мягкий голос Оминиса в своей голове.

— Ты слышишь меня? — позвал он осторожно.

— Да, — мысленно ответила я и обернулась к Слизеринскому столу. Оминис сидел рядом с Себастьяном, мечтательно прикрыв глаза и держа кулак под подбородком.

— Не хочешь присоединиться к нам? — его голос звучал намного мягче, чем в наших реальных разговорах.

— Уже иду, — я схватила свою тарелку и кубок с тыквенным соком и, не мешкая, и двинулась к ним.

— Что-то ты сегодня очень смелая, — хихикнул Себ, когда я села между ним и Оминисом, приветствуя их в который раз за день. — Не каждый бы рискнул уходить за чужой стол при директоре.

Он кивнул в сторону Блэка, лениво ковыряющего салат вилкой. Впрочем, тому было глубоко наплевать на происходящее в школе, пока это не касалось его лично.

— Меня пригласили, — я показала ему язык и улыбнулась Оминису. Несмотря на то, что он не мог этого видеть, тот инстинктивно улыбнулся в ответ.

— Только не говори, что ты постоянно секретничаешь с этим телепатом, — Себ деланно надулся, но было видно, что это его немного задело. — Меня ты не пускала в свои мысли с такой же охотой.

— Если бы ты только умел нормально это делать, — я накладывала себе в тарелку запеченные овощи, сверля Себастьяна раздраженным взглядом.

— Как хорошо, что я не обязан ужинать с тобой каждый день, — он притворно вздохнул, пытаясь меня задеть. Но все его приемы были мне давно знакомы, так что я ничуть не обиделась. Вместо этого, только деловито огрызнулась:

— Не провоцируй, иначе я найду способ проводить с тобой даже больше времени.

— Это намного проще, чем кажется, — вклинился Оминис, посмеиваясь с нашей глупой перепалки. — Вы знали, что правила не только не запрещают сидеть за чужими столами, но и ходить в гостиные других факультетов?

— Серьезно? — Себастьян и я обернулись, не в силах поверить своим ушам.

— Такое ощущение, что я один читал школьные правила. — Оминис вздохнул.

— Так и есть, — мы с Себом, как обычно, в унисон признали его правоту.

Я быстро добавила:

— Тогда я должна обязательно прийти к вам в гости.

— Лучше, когда там никого не будет, — произнес Оминис тихо, — это формально не запрещено, но вряд ли другие слизеринцы будут сильно рады тебя видеть.

— Само собой, — я усмехнулась, представляя глаза Имельды, лицезреющей меня на ее любимом кресле в гостиной. — И какой у вас пароль?

Оминис вкрадчиво произнес его в моей голове. Я поблагодарила, а Себастьян вновь закатил глаза, заметив, что мы опять общаемся без слов. Вскоре после этого, он поспешил закончить трапезу и исчезнуть из Большого зала. Я знала, что он не оставлял попыток найти акромантулов, пока мне оставалось разбираться с Древней магией. Мы мало говорили об Энн, но было очевидно, что он думал о сестре каждую свободную минуту.

Оминис и я неторопливо доели наш ужин и вместе вышли из Большого зала едва ли не самыми последними из всех.

У лестницы, где мы должны были попрощаться, были слышны странные приглушенные звуки, будто кто-то кричал и рыдал одновременно. Заинтересовавшись, я заглянула за поворот и обнаружила там Серую Даму, всю в призрачных слезах, кричащую на Кровавого Барона так, словно он был причиной всех ее прижизненных и посмертных бед.

— Никогда! — повторила она несколько раз, — Никогда не пытайтесь больше говорить со мной. О чем угодно, и уж тем более о таких глупостях.

Грозный барон смиренно опустил голову и проводил ее взглядом до ближайшей стены, где она растворилась бесследно. Он вздохнул и понуро поплыл сквозь противоположную стену, ничего больше не говоря. Для меня эта картина была очень неожиданной, но Оминис не выглядел удивленным.

— Ты понимаешь, что здесь произошло? — с надеждой спросила я.

— Кровавый Барон, скорее всего, хотел пригласить Серую Даму на выступление призрачного оркестра, — Оминис равнодушно пожал плечами.

— Это еще что такое? — я озадаченно посмотрела на него, ожидая пояснений.

— Я думал, ты уже сталкивалась с ними, — сказал Оминис спокойно, — они репетируют круглый год в одном из подземелий. Все студенты рано или поздно набредают на этот зал.

— Никогда не слышала о таком. Интересно было бы взглянуть… — мечтательно сказала я, не совсем понимая, что увижу.

— Без проблем, это очень близко от Слизеринской гостиной, — он легко потянулся, ожидая моего решения. — Я могу проводить тебя хоть сейчас.

Заинтригованная, я нетерпеливо засуетилась на месте. Я поблагодарила его, не забыв добавить:

— Тогда не вижу причин это откладывать.

Оминис кивнул, усмехнувшись моему энтузиазму, и повел меня по запутанным подземным коридорам, куда не достигал ни единый солнечный луч. Меряя шагами холодный серый камень, я удивлялась, не скучают ли местные обитатели по дневному свету. Впрочем, мой спутник точно не скучал. Для него подземелье и совятня всегда были одинаково темны.

Когда последняя дверь, ведущая в просторный зал, распахнулась перед нами, я забыла дышать от удивления — десятки привидений самого разного вида, наряженные в лучшие бальные призрачные одежды, кружились над танцполом, словно в каком-то странном полуночном сне. В воздухе висели свечи, но свет от них был холодным и слабым, как от молодого месяца.

У дальнего угла восседал призрачный оркестр и играл какой-то неизвестный мне торжественный менуэт. Никто из призрачных присутствующих не обратил на нас внимания, продолжая свою репетицию.

— Оминис, это невероятно! — сказала я восторженно, — Я видела много удивительных вещей, но это все еще выделяется на их фоне.

— Рад, что тебе нравится, — его лицо озарилось теплотой. — Я, к сожалению, привидений не вижу совсем, даже с помощью магии. Но зато прекрасно слышу музыку.

В этот момент, оркестр начал играть другую композицию. Прислушавшись, Оминис довольно кивнул и протянул мне руку.

— Когда играют произведения Джозефа Ланнера, неприлично стоять в углу, — сказал он, вежливо склоняясь, как того требовал бальный протокол. — Потанцуешь со мной?

В услышала узнаваемый ритм венского вальса — быстрый и отрывистый. Мое сердце заходило ходуном — мне сильно не хотелось признаваться в том, что я была не очень хорошей танцовщицей.

— Я не подобающе одета, — смущенно выдавила я, чувствуя каждый удар сердца в своих ушах, как барабанный бой.

— Как будто я вижу, во что ты одета, — Оминис засмеялся, — но я не настаиваю. Это был минутный порыв. Позже я смогу разделить горечь отказа с Кровавым Бароном за пинтой сливочного пива.

Мой отказ смутил его, хоть он и пытался скрыть это за шуткой. Это странным образом заставило меня ощутить всю глубину своей глупости, которую я тут же попыталась исправить.

— Ну уж нет, — я схватила его за руку и сжала холодные пальцы, — я потанцую с тобой, Оминис Гонт, чтобы ты точно понял, от чего я пыталась тебя спасти.

Мы вышли на середину танцпола, и я аккуратно обхватила его плечо левой рукой, и судорожно вцепилась в его ладонь правой. Он мягко обхватил меня, не выпуская из рук палочку для ориентации в пространстве. Музыкальная композиция была уже на самой середине, но нас это не заботило. Очень мягко и со знанием дела, Оминис повел меня по залу, не инициируя пока никаких дополнительных движений, свойственных венскому вальсу. Мы просто мягко кружились, хоть и довольно спешно, как и положено было для этого танца.

Он держал меня крепко и спокойно, и это добавляло уверенности. По правде говоря, я все же наступила ему на ногу один раз, но Оминис ничем не выдал, будто бы заметил мою неуклюжесть.

На третьем круге он непринужденно закружил меня в типичном вальсовом пируэте, и мое тело с легкостью повиновалось, словно делало это далеко не впервые. Кружась по залу, я отметила, как превосходно двигался мой партнер — возможно, его грациозность в повседневной жизни была связана с танцевальным опытом. Он точно не был профессионалом, однако его навык все еще глубоко впечатлял меня. В какой-то момент, я доверилась ему настолько, что просто закрыла глаза и интуитивно двигалась в такт его движениям. Никогда не могла подумать прежде, что буду получать удовольствие от бального танца.

Я вернулась в реальность только после того, как музыка прервалась. Несколько пар привидений остановились и благосклонно рукоплескали нам. Мы поклонились — правда, мне пришлось показать Оминису, в какую сторону следовало повернуться. Неловкость снова повисла в воздухе, и мы сошли с танцпола, пока призраки закружились в воздухе под следующую композицию.

— Тебе стоит больше верить в себя, — произнес Оминис, присаживаясь на каменную ступеньку, чтобы перевести дух. — Ты танцуешь намного лучше всех моих кузин.

— Ты слишком добр ко мне, — я приземлилась рядом, поправляя закрутившиеся полы школьной мантии. Я засмотрелась на его нежную улыбку и, совершенно не думая, выдала:

— Ты хочешь пойти со мной на Рождественский бал? В качестве друга, конечно же.

Последнее добавление было особенно нелепым. Оминис посерьезнел, и я смиренно ожидала вежливый отказ. Однако он сказал совсем другое:

— Мне жаль, что ты не сможешь пойти с Себастьяном.

— А у меня нет никаких сожалений, — уверила его я, и осознала, что это было чистой правдой. — Я пригласила тебя только потому, что хочу пойти именно с тобой.

— Тогда я очень постараюсь тебя не разочаровать.

В его невидящих глазах мелькнула радость — невесомая, слегка неуверенная. Но я заметила, как его пальцы легко застучали по рукояти палочки — знакомый мне жест, который он совершал в моменты волнения.

Всё казалось нереальным — будто я оказалась между двумя жизнями. Одна — полная смертельных приключений, проклятий, гоблинов и Древней магии… и другая — простая, светлая, где было место бабочкам в животе и школьным балам. Мне было почти стыдно признаться даже самой себе, но сердце затрепетало, когда он согласился на мое предложение. Я всегда считала, что разум для меня будет выше чувств. Но с ним… во мне неизменно просыпалось что-то тёплое. Что-то, чему я не знала названия.

Он проводил меня до главной лестницы, а сам снова растворился в темноте подземелий. В последний раз мы прощались здесь, когда он скрывался на вершине Астрономической башни, потерянный в своём горе. Прошло всего несколько недель — а между нами так много всего изменилось.

Я осталась одна на тускло освещённых ступенях, и сердце всё ещё колотилось — не от танца, а от него. От его уверенных рук. От спокойствия. От того, как он вёл меня за собой.

Я не знала, как назвать это чувство. Оно не было бурным или страстным. Оно было глубоким. Надёжным. Как гладь Черного озера в безветренную ночь.

Казалось неправильным быть такой счастливой, когда нас окружали страх и хаос. Но я позволила себе это. Я медленно поднималась по лестнице, почти не ощущая ступеней под ногами.

Мое внимание отвлек скрип тяжелых входных дверей — они распахнулись, впустив морозный декабрьский воздух, и внутрь вошла Поппи. Щёки у неё горели — я сначала подумала, что от ледяного ветра снаружи. Мы помахали друг другу, и, поймав её взгляд, я остановилась. Она явно хотела что-то сказать. Поравнявшись со мной, Поппи зашагала рядом. Даже без слов я могла сказать, что она нервничает.

— Что-то случилось? — спросила я, заметив, как она несколько раз открывала рот, чтобы заговорить, но передумывала.

— Что-то странное, — сказала она наконец, всё ещё глядя вперёд. — Гаррет Уизли пригласил меня на бал.

Я не удержалась и с облегчением рассмеялась. После всех недавних событий я почти ожидала услышать что-то тревожное — о бабушке, о магических существах, о ком угодно. Но это… Это было неожиданно мило.

— И что ты ему ответила? — спросила я, стараясь говорить спокойно, хотя радостное выражение не сходило с моего лица.

— Сказала, что не уверена, пойду ли вообще, — призналась она. — Я не умею… всё это. Платья, танцы… Мне проще говорить с Хайвинг.

— А ты хочешь пойти с ним? — спросила я мягко.

— Не знаю… Может быть. Наверное. — она пожала плечами. — Он добрый. Забавный. Я просто… чувствую себя неловко. Будто это не моя территория.

— Если не попробуешь, то так и не узнаешь, — произнесла я, преследуемая стойким чувством дежавю. — Удача любит храбрых.

Поппи улыбнулась, и её выражение лица наконец-то просветлело. Мы ещё немного поговорили, неспеша прогуливаясь вдоль коридора. И уже под конец, когда я все еще сомневалась, я все-таки подняла тревожащую меня тему.

— Поппи… У озера тогда…

— Я всё видела, — тихо сказала она, не дав мне договорить. — Не переживай, это останется между нами. Просто будь осторожнее. Иногда друзья оказываются еще хуже врагов.

Я кивнула. Не было нужды в спорах. В глубине души я была с ней совершенно согласна. Это было вопросом времени, когда Себастьян вновь переступит черту. Именно поэтому мне нужно было найти новые источники Древней магии как можно скорее, чтобы отвлечь его от других, более опасных идей.

Несмотря на тревоги, моё сердце всё ещё было наполнено светлым, ребяческим предвкушением бала. Я рисовала в голове своё платье, его парадную мантию, наш танец. Я представляла, как свечи в Большом зале отражаются в его волосах, как он держит меня за руку… И как, пусть даже на один вечер, всё будет просто и легко, как и должно быть в 16 лет.

Тогда я ещё не знала, что именно этот вечер изменит намного больше, чем мы могли предположить.

— Попробуй еще раз, — терпеливо сказал Оминис, когда я тренировала Обезболивающее заклятие на нем следующим утром. Он подносил руку к корпусу горящего факела, пока я пыталась чарами заморозить боль.

Урок Истории магии официально был отменен в честь годовщины смерти профессора Бинса, поэтому никаких угрызений совести по поводу пропущенного занятия на этот раз у меня не было. Но, все же, заклятие не получалось.

— Прости, у меня ничего не выходит, — я разочарованно опустила палочку, когда он вновь отдернул руку от горячей поверхности. — Не зря мадам Блэйни говорила, что это продвинутая магия.

— Тебе просто нужно немножко больше сочувствия к моим мучениям, — попытался ободрить меня Оминис, — целительные чары основаны на сострадании, на твоей способности прочувствовать боль другого.

Он приблизил ладонь к горячему металлу, и я снова прошептала заклятие. С едва слышным вздохом боли, Оминис вновь отдернул руку.

Идея возникла в Большом Зале за завтраком, где мы встретились утром, пока Себастьян еще спал. Мне нужно было освоить эти чары прежде, чем пытаться усилить их Древней магией. Рано или поздно, следовало начинать практику.

Поначалу, мы двинулись в Выручай-комнату, но она так и не открылась — я была уверена, что это Гаррет оккупировал ее своими экспериментами. Обещая себе при случае поговорить с ним о справедливом разделении пространства, я спустилась в Андеркрофт вместе с Оминисом. Там было совсем не так удобно, но все же оставалось одно веское преимущество — отсутствие необходимости становиться в очередь, чтобы попасть внутрь.

Мы тренировались уже почти час, но пока что безуспешно. Мне было очень жаль Оминиса, обжигающего себе кожу, но почему-то в освоении обезболивающей магии это не помогало.

“Это же прямая противоположность Круциатусу,” — пришла мне в голову логичная мысль, — “и если у меня так хорошо получалось одно, вряд ли получится другое”.

— Не волнуйся: разрушать всегда проще, чем строить, — неожиданно сказал Оминис, словно услышав мои мысли. — Мы попробуем еще раз, просто чуть позже.

Он невербально наложил другое целительное заклятие, мгновенно излечив покрасневшие пальцы. Переминаясь с ноги на ногу, он нерешительно открыл рот.

— Хотел сказать тебе кое-что по поводу Рождественского бала…

У меня внутри все похолодело от мысли, что он мог передумать. Я уже готовилась терять сознание от волнения, но, благо, пауза была недолгой.

— По традиции последних лет, все должны появиться в цветах своего факультета. Ты, наверное, об этом не знала, поэтому хотел предупредить.

Мое сердце, уже бешено заколотившееся без всякого ритма, теперь пропустило пару ударов. Кажется, он просто переживал, чтобы директор не придирался ко мне с претензиями в праздничный вечер. А я уже придумывала, как достойно принять отказ. Ненормальная.

— Как хорошо, что мне идет синий… — сказала я невпопад, растерявшись.

— На мой взгляд, ты будешь обворожительна в любом, — хихикнул Оминис, — И, предвосхищая твой вопрос, цветов я совсем не различаю.

— Как же ты тогда одеваешься с таким вкусом каждый день?

— Очень просто, — он пребывал в своем редком разговорчивом расположении духа, — у меня все вещи подписаны с изнанки.

Он снял пиджак и показал мне изящную вышивку на ярлыке. Она выступала над поверхностью, чтобы можно было прочесть на ощупь, без палочки. Но символы были мне непонятны.

— Что это? — я потрогала надпись, озадаченная. — Специальный шрифт?

— Его используют маглы уже несколько десятков лет, — безразлично бросил Оминис. — Но он совсем не нашел применения в магическом мире, так что пришлось немного подучить этому домашних эльфов.

— Эльфов? Во множественном числе?

Даже самые богатые семьи, которых я знала, имели, в лучшем случае, одного. Это было необычно.

— У нас в особняке их трое, но все очень старые, — пожал плечами Оминис. — Я стараюсь сильно не перегружать их работой, но без их помощи мне было бы гораздо тяжелее.

Он снова набросил пиджак на плечи, и за моей спиной послышался лязг решеток дверей Андеркрофта. На пороге показался сонный Себастьян с запиской в руках. Увидев, как Оминис медленно застегивает пуговицы, он неловко дернулся в нерешительности, но все же заговорил.

— Вот вы где… Что-то ваша парочка уж слишком спелась, — он притворно сощурился, изображая мадам Скрибнер, — уж не задуманы ли здесь очередные авантюры?

— Только не без главного авантюриста, — я показала ему язык. — Надеюсь, он выспался сегодня.

— Будем считать, что так, — он потянулся и сладко зевнул. — Энн прислала мне записку за завтраком. Соломон уехал в город за покупками, будет дома только после обеда. Кто со мной в гости?

— Какие вопросы? Идем скорее, пока есть время, — я с готовностью запахнула зимнюю мантию и услышала, что Оминис сделал то же самое позади меня.

— У нас в распоряжении всего пара часов, поэтому никакого экзотического транспорта, — бросил Себ, вручая нам мешочки с Летучим порохом. — Чтобы успеть к послеобеденным урокам.

Оминис с тяжелым вздохом кивнул, но ничего не сказал. Он вежливо пропустил меня к выходу, сразу после того, как Себастьян пулей вылетел из Андеркрофта первым. Это было сущей мелочью, но я почему-то с теплотой подумала о том, что мне нравилась его трогательная обходительность.

Мы пробыли в Фельдкрофте даже меньше, чем ожидали. Энн не очень хорошо себя чувствовала, и мы довольно быстро уловили неуместность своего присутствия. За недолгие минуты до ее приступа боли, единственным, что мы успели обсудить, был Рождественский бал.

— Помните, как мы мечтали попасть туда на третьем курсе? — заговорщически шепнула Энн. Она храбрилась, стараясь выглядеть радостной и улыбчивой. Но все-таки ее болезнь проступала сквозь прозрачную кожу, тяжелое дыхание и напряженный язык тела. Энн медленно таяла под тяжестью своей боли, и смотреть на это было откровенно тяжело.

Себастьян безо всякого вдохновения рассказал об Имельде, на что его сестра изобразила саркастичную ухмылку и отметила, что они точно получат звание самой эксцентричной пары вечера.

— А вы? — она повернулась к нам. — Только не говорите, что вы не пойдете!

— Конечно, пойдем, — Оминис сделал крошечную паузу, которую, наверное, заметила только я. — Мы идем вместе.

— И я, как всегда, узнаю обо всем последним, — Себастьян нахмурился, ошеломленный новостью, казавшейся мне очень ожидаемой. На какую-то долю секунды, мне показалось, что его глаза блеснули обидой. Но я не была уверена — это легко можно было спутать с игрой света.

— Тебе повезло с партнером, — Энн обратилась ко мне, — в отличие от Имельды.

Себастьян смеялся вместе со всеми. Однако, мы встретились взглядами, и я заметила, что в них все еще отражалось что-то совсем невеселое.

Предчувствие его не обмануло. Совсем скоро Энн было настолько плохо, что притворяться уже было невозможно.

— Идите, я останусь с ней, — скомандовал Себ, на что его сестра категорично возразила.

— Не нужно… Я немного полежу одна. Так будет лучше.

Он пытался переубедить ее, но Энн была непреклонна. Все трое, мы вышли на морозный воздух, затворив за собой дверь.

— Самое ужасное, что я начинаю привыкать видеть ее такой, — расстроенно сказал Себастьян. — Я не хочу, чтобы это стало нормой.

«Именно поэтому она нас и выставила,» — понимающе подумала я и почувствовала свою вину за то, что так плохо справлялась с целительной магией сегодня. Тяжелая тишина, повисшая между нами, была прервана Оминисом.

— Себастьян… — он осторожно позвал, пока мы шагали к центральному камину, — почему ты больше не отправляешь ей зелье, которое так хорошо помогало раньше?

Тот переглянулся со мной. Я, медленно закрыв глаза, решительно кивнула. И, наконец, спустя недели, Себ рассказал Оминису об эффекте яда акромантула и всех сложностях его добычи. Умолчал только о нескольких незначительных деталях — например, тренировках непростительных заклятий в школе. Но это было не столь важно для истории.

— Ну почему… — прислонив ладонь ко лбу, устало процедил Оминис, — почему вы не поговорили со мной раньше? Яд акромантула редкий, но время от времени появляется в продаже. Что мешает нам его купить?

— Наверное, отсутствие денег? — раздраженно парировал Себастьян. — 50 галлеонов за унцию… Мне нужно не есть два года, чтобы добыть яда на два дня.

— У меня есть деньги, — сказал Оминис тоном, которым люди обычно объясняют что-то непослушным младенцам. — Ты все время забываешь, что у нас общие цели.

Я не вмешивалась в разговор. Себастьян понуро опустил голову, но чувствовалось, что он был гораздо больше смущен, чем благодарен. Войти в гнездо акромантулов без палочки было бы для него проще, чем попросить денег у лучшего друга.

В молчании, думая каждый о своем, мы по очереди вошли в камин, и языки зеленоватого волшебного пламени почти мгновенно унесли нас обратно в Хогвартс. В замке, сразу после малоприятного полета, Оминис, прерывисто дыша и отряхивая пепел с мантии, деловито отчеканил:

— Я достану яд. Не знаю, как много, но достану. Мне только нужно будет отправить пару писем.

— Спасибо, — Себастьян был непривычно немногословен.

Оминис сдержанно кивнул нам и поспешил раствориться в коридоре, ведущем в подземелья.

— Надеюсь, у него получится, — сказала я, провожая его взглядом.

— Давай ненадолго вернемся в Андеркрофт. У меня есть кое-какие новости.

По пути я задумалась о том, почему Хогвартские камины никто строго не охраняет. Если бы из одного вылез горный тролль и начал безнаказанно громить школу, я бы не удивилась. Наверное, в будущем возможность неконтролируемых передвижений у студентов точно отнимут… Хотя, пока Блэк на посту, можно было не волноваться. Даже тролль в школе его вряд ли бы заинтересовал. Если только он не украл бы директорскую пасту для усов, конечно. Я улыбнулась своим глупым мыслям, ускоряя шаг, чтобы догнать оторвавшегося вперед Себастьяна.

Как только мы вернулись в наше тайное логово, он сразу же перешел к делу.

— Смотри, что я нашел.

Он достал газетную вырезку с нарисованным натуралистичным портретом мужчины. Картинка сопровождалась статьей о присуждении звания профессора самому молодому зельевару за последние 100 лет. Вне всякого сомнения, это был его отец. Впрочем, Альберт Сэллоу имел больше внешнего сходства со своей дочерью. Веснушки Себастьяна и каштаново-коричневые волосы, вероятно, достались ему от матери. Что выдавало родство, так это хитрый, живой и нетерпеливый взгляд. Себ часто выглядел так же, особенно в моменты своих очередных магических изысканий.

— Он получил титул профессора зельеварения в 26 лет, — гордо подчеркнул Себастьян. — Никому в этом веке такого не удавалось.

Я взяла вырезку и рассмотрела поближе. Мужчина на картинке явно притворялся смущенным, а на деле же откровенно наслаждался нашим вниманием. Это позабавило меня, вновь привнося параллели с поведением его сына.

— Впрочем, это не то, чем я хотел поделиться, — Себ забрал вырезку и спрятал под стопкой бумаг на столе. — Кажется, я нашел тот адрес.

— Из письма Соломона?

— Именно. И ты никогда не поверишь, что это.

Я пыталась догадаться, что меня ждёт, но по интонации было решительно невозможно что-то предсказать. Я сверлила его взглядом, ожидая продолжения.

— Это всего лишь непримечательный магловский паб на окраине Лондона, — Себастьян развел руками.

— И почему ты так уверен, что это точно нужный нам адрес?

— Потому что я был там и разговаривал с трактирщиком, — Себастьян ожидал мой вопрос. — Я показал ему портрет с вырезки, и он вспомнил, что этот человек заходил туда неоднократно вместе с женой, и они подолгу обсуждали что-то в углу. Они запомнились ему «странной» одеждой.

— Но зачем твоим родителям магловский паб? Да еще и в Лондоне, так далеко от дома? Это очень необычно.

— Я тоже подумал об этом, — Себ задумчиво почесал затылок. — И у меня пока что нет логичного объяснения.

Мы замолчали, погруженные в размышления. Однако, как бы мы не терялись в предположениях, достойного варианта не находилось.

— И почему ты не позвал меня с собой? — я скрестила руки на груди, подозрительно сощурившись.

— Потому что я опять использовал нелегальный портал, — отмахнулся Себ, — и наш дорогой Оминис просто уничтожил бы меня, если бы узнал, что я снова тебя на нем куда-то потащил.

— А что в них такого опасного? — спросила я заинтересованно.

— Все то же, как и с трансгрессией. Иногда может расщепить, если портал плохого качества. Или занести немного не туда, — он сказал уклончиво. — Но у меня все под контролем. Кто-то просто чересчур правильный и слишком уж тебя оберегает.

— Ничего ты не понимаешь, Себастьян, — я уверенно возразила. — Он очень переживает за нас.

— За тебя, в основном, — тот поправил меня с легкой ноткой раздражения.

Мне совсем не хотелось углубляться в эту тему. Когда я уже сделала несколько шагов в сторону выхода, собираясь на послеобеденный урок, у меня за спиной вновь зазвучал голос Себастьяна.

— Ты жалеешь о нашем поцелуе? — он впервые заговорил со мной об этом прямо.

— Я так не думаю, — ответила я, смущенно оборачиваясь. — Но было бы лучше, если ты никому об этом не говорил.

— Мне нужно было разделить с другом драму моего разбитого сердца, — Себастьян дразнил, наблюдая, как я закатываю глаза. — Впрочем, я согласен, что Оминис очень милый… Но когда-нибудь ты поймешь, что тебе нравятся вовсе не хорошие мальчики.

— И кто это у нас плохой? Ты?

— Скажем так, общество вынуждает… — глаза Себастьяна вновь засияли хитрым блеском. — Например, магл-трактирщик не очень хотел со мной разговаривать поначалу…

— Себастьян… — я вздохнула, колеблясь между смехом и осуждением, — только не говори, что ты использовал…

— Кто знает? — он только посмеивался в ответ. — Может быть, это была легилименция. А, может, мое природное обаяние.

— Мерлин, ты неисправим, — я замотала головой, сочувствуя бедному маглу, которого явно склонили к сотрудничеству не самыми гуманными средствами.

— Знаешь, я хотел бы встретить тебя в другой жизни, — вдруг признался Себ с грустью. — С тем Себастьяном вы бы поладили гораздо лучше.

— А что мешает быть таким сейчас?

— Обстоятельства, моя дорогая. Обстоятельства.

С этими словами, от открыл книгу Слизерина и погрузился в нее в считанные секунды. Его лицо пылало, словно он только что признался мне в любви. В определенном смысле, это именно так и ощущалось.

— Встретимся на уроке, — бросила я, выходя в коридор. Я решительно ничего больше не понимала.

* * *

Впрочем, мы больше об этом и не разговаривали. Спустя несколько дней Оминис ворвался в Андеркрофт с четвертью пинты яда и торжественно вручил Себастьяну. Тот был так счастлив, что забыл обо всем остальном.

Все знали, что это было временным решением, но оно по-прежнему оставалось эффективнее и безопаснее всех наших бесплотных скитаний по Шотландии. По секрету, Оминис сказал мне, что он истощил весь запас магазина зелий в Лютном переулке, и никто не знал, когда будет следующая партия — для этого надо было найти где-то мертвого акромантула, погибшего недавно, собрать яд и унести ноги прежде, чем его собратья тебя найдут. Поскольку эти твари жили огромными колониями и имели очаровательную привычку пожирать усопших — любой волшебник, задержавшийся у паучьего логова слишком надолго, оказывался приятной закуской к основному блюду.

— Не самая простая задача, — согласилась я, наблюдая за счастливым Себом, суетящимся над своим зельем в дальнем углу Андеркрофта. От котла исходил изумрудный пар. — Но этого должно хватить только на…

— Десять доз, — Оминис тихо завершил мою фразу. — У нас есть всего десять дней прежде, чем он вернется к своим старым поискам.

Я склонила голову, но ничего не сказала. Мне не хотелось признаваться Оминису, что я уже не раз заставала Себа за «практикой» Темной магии даже после того, как яд был у него в руках. Он все еще что-то замышлял. Я посчитала в голове дни, и поняла, что зелья у Энн закончатся примерно в период Рождества. Как раз в это время, после бала, мы все должны были разъехаться по домам на каникулы, и это меня особенно тревожило. Беспокоило и то, что он был нарочито обходителен, но при этом избегал любых личных разговоров. Особенно, с Оминисом, который не мог понять внезапного охлаждения, и явно чувствовал себя брошенным.

За следующую неделю мне пришлось побывать в Фельдкрофте еще целых два раза. Мы с Себом доставляли его сестре новые партии зелья — и, когда Соломон был дома, мы встречались на выезде из деревни. Я была нужна для подстраховки — если вдруг дядя не выпускал Энн из дома, мне приходилось заходить внутрь.

Нам удалось уговорить Энн не распространяться Соломону о новом лекарстве. Необходимость объясняться с ним только бы дополнительно все усложнила. Но нам пришлось рассказать ей чуть больше о поисках ее лечения, что одновременно очень тронуло ее, но и заставило волноваться.

За считанные дни до Рождества, когда мы с Себастьяном принесли ей последние три зелья, она выглядела практически здоровой. Целая неделя без боли пошла ей на пользу. Но, по ужасному совпадению, это был именно тот день, когда гоблины попытались напасть на Фельдкрофт.

Мы стояли и мирно обсуждали приближающийся праздник, когда из ниоткуда на нас полетел град отравленных гоблинских стрел. Я машинально укрыла нас всех щитовыми чарами, но Энн испугалась от неожиданности и выронила сверток с зельями из рук. По звуку бьющегося стекла можно было догадаться, что, как минимум, часть из флаконов разбилась.

— Отведи ее в безопасное место, — прошипел Себ сквозь зубы, и с разъяренным воплем, ни секунды не сомневаясь, бросился на них. Это был не такой большой отряд, как я уничтожила на плато ранее, но я все равно не могла оставить его одного. Я взглянула на Энн, сомневаясь, но та уже достала палочку и поспешила помогать брату.

Себастьян был очень разгневан. Я видела его безрассудным, видела раздраженным и злым. Но это было что-то другое. Чистая, прозрачная, рафинированная ненависть. Глядя на него, я не сразу вступила в бой, а просто пассивно отражала атаки, пораженная холодной жестокостью, с которой он методично впечатывал в землю одного гоблина за другим. В пылу битвы он использовал не одно Непростительное проклятие. И не только их. Должно быть, он изучил больше заклинаний из книги Слизерина, чем мне казалось. Зеленых лучей убивающего заклятия я пока что не наблюдала, но это не сильно меняло дело. Он был страшен. И опасен. И это вселяло ужас.

Именно так себя чувствовала и Энн — ее беспокоили не столько гоблины, сколько собственный брат.

Все изменилось, когда я услышала за своей спиной крик. Это был Соломон, увидевший сражение и спешащий на помощь. Я оглянулась на Себастьяна, который только сильнее распалялся. У меня не было выбора. Если бы его дядя увидел это, он никогда больше не подпустил Себастьяна к сестре.

— Империо! — произнесла я одними губами, чтобы Энн не заметила. Заклятие получилось с удивительной легкостью, которая была для меня неожиданной. Я остановила Соломона и приказала ему идти домой. Дело было сделано.

Сражаясь с гоблинами, мы оттеснили их чуть дальше в лес и, в конце-концов, одолели. Это отклонение от привычного маршрута было очень удачным, потому что я обнаружила новый, пусть и совсем крошечный, источник Древней магии совсем рядом с Фельдкрофтом. Пока Себастьян проверял, в порядке ли сестра, я быстро растворилась между деревьями, за секунду поглотив источник глубоким вдохом. И вновь, на мгновение огромная сила разлилась по венам. Я чувствовала, что успела соскучиться по ней.

Провожая Энн домой, мы с радостью обнаружили, что один флакон зелья уцелел — а это означало для нее еще один счастливый день. Конечно же, этот факт значительно повысил нам всем настроение.

Себастьян снова вел себя, как обычно, будто бы ничего не случилось, но мы обе бросали на него обеспокоенные взгляды. Энн крепко обняла его на прощание и что-то прошептала на ухо. Он кивнул, и уныло поплелся в сторону центрального камина вместе со мной.

— Что это было? — я осторожно спросила, положив руку ему на плечо. Он сбросил ее, словно случайно. Но больше я не пыталась к нему прикоснуться.

— Ничего особенного, — он процедил сквозь зубы.

— Мне пришлось наложить проклятие на твоего дядю, чтобы он это “ничего” не увидел, — мрачно призналась я.

Он покосился на меня, словно раздумывая над моими словами. Мы шли дальше, но тяжелое невысказанное напряжение все еще звенело между нами.

— Что сказала тебе Энн? — я спросила мягко, стараясь сгладить ситуацию.

— Опять напомнила об эмоциях… — Себ ответил бесцветным голосом, — она считает, что родители погибли из-за этого.

— Что ты имеешь ввиду? — я задумалась, вспоминая все, что мне было известно.

— Ей кажется, что отец совершил роковую ошибку в своей лаборатории из-за той последней ссоры. Потому что он был зол.

— Ты думаешь, так и было?

— Сложно сказать, — Себастьян закачал головой. — Но он обычно не делал таких ошибок. Это очень странно.

Затем, он резко остановился и посмотрел мне прямо в глаза.

— Спасибо, — Себастьян сказал серьезно, — за нашу дружбу. Неважно, что будет дальше, но я счастлив, что встретил тебя.

Я искала продолжение фразы в его взгляде, но никакой иронии или сарказма там не было. Только чистая откровенность. И она почему-то напугала меня даже больше, чем его жестокость на поле боя.

* * *

На следующий день, сразу после завтрака, все младшие курсы уехали домой утренним поездом. Для старших, куда входили и мы, веселье продлевалось еще на три дня. Вечером должен был состояться долгожданный директорский бал, а в дневное время все развлекались игрой в снежки и катанием на санках на близлежащих холмах. Морозное, ясное зимнее утро не предвещало никаких тревог.

Себастьян сначала загадочно пропал отовсюду на полдня, а затем был обнаружен мной в Андеркрофте, погруженный, как всегда, в свою любимую книгу. Бал его совершенно не заботил, но, когда я уточнила, пойдет ли он, то Себ утвердительно закивал.

— А где ты был все утро? — осторожно поинтересовалась я.

— Отбывал последнее наказание в семестре, — устало пробубнил он, не поднимая головы, — Хекат поймала меня после отбоя неделю назад.

— Сочувствую. Хотела сказать тебе еще одну вещь...

— Ммм? — он неопределенно хмыкнул, не особенно вслушиваясь в мои слова.

— Пожалуйста, перестань игнорировать Оминиса, — взмолилась я, пока он равнодушно перелистывал страницы, — ведь он так помог Энн, а ты…

— Не волнуйся, я сказал ему спасибо, — Себастьян резко перебил меня. — Даже дважды.

Понимая, что ничего сейчас не добьюсь, я оставила его и направилась в комнату Хранителей. Я хотела поговорить с ними, но те все еще ждали какого-то «подходящего» момента для следующего испытания, и общаться со мной особенно не стремились. Раздраженная, я ушла без ответов. Вернулось привычное ощущение, что они мне не доверяют. Я почувствовала неприятный укол совести от того, что вновь применила Непростительное заклятие вчера. Успокоив себя тем, что у меня не было выбора, я поднялась в башню Рейвенкло и принялась готовиться к празднику.

В моём распоряжении было всего два платья — и ни одно из них не подходило по цвету. К счастью, уроки трансфигурации не прошли даром: немного магии, и ткань податливо меняла свой тон. Наблюдая украдкой за соседками и их нарядами, я несколько раз накладывала чары, прежде чем добилась именно того лазурного оттенка синего, который не повторялся ни у кого. Платье выглядело достойно, так что я гордилась своей работой.

Чем ближе был вечер, тем волнительнее Рождественский бал казался для меня. Я не видела Оминиса со вчерашнего дня, и это вновь заставило меня волноваться, будто он передумает. Я знала, что он никогда бы так со мной не поступил, но почему-то все равно нервничала. Как человек рассудительный, я сама себя раздражала, но не могла ничего с собой поделать. К семи часам, я все же великодушно примирилась с собой у зеркала, и, кусая губы, спустилась вниз по лестнице башни Рейвенкло.

Оминис ждал меня там, внизу, привычно сдержанный и элегантный. Он был одет в темно-зеленую, почту черную парадную мантию с изумрудной подкладкой. На первый взгляд, она выглядела так же, как и его обычная, но, прикоснувшись к рукаву, я сразу ощутила более дорогую и изысканную материю — та струилась между моими пальцами, словно наполовину состояла из воды.

— Я рад разделить этот вечер с тобой, — он поклонился мне, как и положено на балах, и я немедленно почувствовала себя очень неуклюже. Я увидела, как семикурсница впереди меня в ответ на поклон протянула руку для поцелуя своему гриффиндорцу, и повторила за ней. Оминис нежно и осторожно поцеловал тыльную сторону моей ладони. Его губы, на контрасте с его пальцами, были очень горячи. Я промямлила что-то невразумительное, абсолютно смущенная.

— Кажется, для полного образа твоего факультета не хватает чего-то бронзового, — доброжелательно сказал он и, достав из кармана знакомую мне брошь, мягко предложил, — если хочешь.

Я впервые увидела украшение его матери в деталях — оно изображало собой один из популярных в то время кельтских узлов, не имеющий ни начала, ни конца. Однако, именно такого узла в ювелирных изделиях я еще не видела. Он должен был быть довольно редким.

— Конечно, хочу, но… Ты уверен? Это же такая важная вещь для тебя, — я в нерешительности застыла, опустив взгляд.

— Готов одолжить на вечер, — он сказал мне с обворожительной улыбкой. — Должна же она когда-нибудь снова увидеть свет.

— Тогда я с гордостью буду носить ее сегодня.

— Ты позволишь? — Оминис просил разрешения помочь мне прикрепить брошь.

После моего молчаливого одобрения, он заботливо приколол ее на уровне левой ключицы. С удивлением, я заметила, что несмотря на свой маленький размер, украшение было довольно тяжелым.

Я бегло взглянула на себя в одно из зеркал в коридоре. Брошь и правда очень здорово подходила к моему платью.

— Спасибо, Оминис, — я прикоснулась к обновленной детали образа, ощущая под пальцами резной прохладный металл. — Я… Тоже очень счастлива провести этот вечер вместе с тобой.

Я легко взяла его под руку, и мы направились в Большой зал, шаг за шагом, неторопливо — словно в замедленном сне, откуда совершенно не хотелось пробуждаться. Повсюду чувствовались взгляды: приглушённые шорохи, перешёптывания, лёгкое напряжение в воздухе. Мы были объектом всеобщего внимания, и я, к своему удивлению, не испытывала большой неловкости, потому что чувствовала его присутствие рядом. Но все же, наш совместный выход был сюрпризом для всех.

Я вовсе не обольщалась: взгляды были прикованы не ко мне, а к нему — Оминис Гонт был очень заметной фигурой, но одновременно и слишком закрытой, чтобы ходить на подобные мероприятия. Неважно, кто именно был рядом с ним — взрыв любопытства был бы тем же. Хотя, надо признать, для многих я вовсе не была “случайной партнершей”: впечатление усиливалось тем, что половина школы, кажется, ожидала увидеть меня в сопровождении совсем другого слизеринца.

Что ж. Порой реальность оказывается интереснее слухов.

Я украдкой улыбнулась, не сводя взгляда с приглушённого света в оконных проёмах и хрустальных гирлянд под потолком. Всё было чудесно. Почти. Оставалась лишь одна, весьма забавная тревога — не пересечься бы с библиотекарем. Она так переживала за наши с Себастьяном “отношения”, что мне не хотелось так внезапно разочаровывать бедную женщину.

У самого входа в Большой зал я увидела Себастьяна и Имельду. Они о чём-то оживлённо болтали — разумеется, о квиддиче — и смеялись так звонко, что, казалось, могли заглушить даже музыку, доносившуюся из-за дверей. На первый взгляд, ни один из них слишком не утруждал себя подготовкой к балу: разве что, их мантии выглядели чуть более наглаженными, чем обычно.

Но, подойдя ближе, я всё же заметила: Имельда выбрала простое платье глубокого бутылочно-зелёного цвета, с чёрным кантом по подолу и рукавам — неброское и удобное, но подчеркивающее линию талии. А Себастьян, хоть и не стал утруждать себя особыми изысками, очевидно, предпринял как минимум пару попыток усмирить свои вечно непокорные волосы. Успешно ли — другой вопрос, но старание было заметно.

Что бы они ни надели, всё равно оставалось ощущение, будто перед тобой — два закоренелых смутьяна, лишь временно облачившиеся в приличия. И, странное дело, именно это мне всегда в них нравилось. Умение быть собой — дерзким, неудобным, живым — я уважала больше любой показной изысканности. Глядя на Имельду, я почти с уверенностью могла сказать: Себастьян добился своего. В следующем году его имя точно будет в списке игроков слизеринской команды.

Эта мысль вызвала у меня невольную улыбку. В тот же момент они заметили нас — и, не колеблясь, направились навстречу, в своей обычной манере: вальяжно, как будто сейчас был не вечер Рождественского бала, а просто ещё один обычный школьный день.

Имельда кратко поздоровалась и поспешила приветствовать своих приятелей со старших курсов, пока Себастьян, разглядывая меня, с неожиданно возникшей неловкостью переминался с ноги на ногу.

— Хорошо выглядишь, — начал он с комплимента после недолгого колебания. — У тебя, без сомнения, самый рейвенкловский образ сегодня.

Его взгляд упал на брошь, но он не узнал ее. Я с удивлением подумала о том, что Оминис никогда не показывал ее своему лучшему другу. Я поблагодарила, сдержанно кивнув, — тем временем, из-за спины Себастьяна на меня шокированно уставилась парочка шестикурсников, которых я смутно помнила с дня рождения Гаррета.

Убедившись, что Имельда все еще поглощена разговором, Себ наклонился ближе, и прошептал нам с Оминисом:

— Нам нужно будет встретиться завтра утром. Я хочу кое-что вам показать.

Он выпрямился, почему-то довольный нашими серьезными выражениями лиц. Похоже, игра на нервах доставляла ему определенное мрачное удовольствие.

— Приятно, что в честь праздника ты снова со мной разговариваешь, — прошипел Оминис, которого тон друга особенно встревожил.

— Перестань ныть и лучше присмотри за тем, чтобы моя девушка с тобой не скучала, — тот пошутил в ответ ядовито, и, взяв свою партнершу за руку, зашел в Большой зал.

Оминис напрягся после этой встречи — я могла видеть это в его осанке и положении губ. Но я посчитала, что не стоит акцентировать внимание на глупой болтовне Себастьяна. Что-то явно происходило между ними, о чем я не была осведомлена, однако, сейчас был не лучший момент для вопросов. Я крепко сжала плечо за своего спутника, и мы прошли через распахнутые двери следующими.

Меня сразу же удивило, что зал был украшен разными оттенками желтого. Я давно уже не интересовалась соревнованием факультетов, но победа Хаффлпаффа казалась несколько неожиданной. Впрочем, причина была на поверхности — все остальные слишком уж часто нарушали правила. Одна я, Себастьян, и Гаррет чего стоили. Мы втроем отняли у своих коллег больше баллов, чем весь Хаффлпафф заработал за семестр. Конечно, я бы никогда этого вслух не сказала. Неважно, по какой причине, но их победа была справедливой.

Директор Блэк на балу, организованном им самим, почему-то не появился. За порядком формально следила профессор Гарлик, но она была не из тех, кого старшекурсники хоть немного боялись. По большому счету, можно сказать, что в этот вечер строгого учительского контроля вообще не было — бал принадлежал только нам.

За музыку, к моему удивлению, отвечал тот самый призрачный оркестр — им организовали импровизированную оркестровую яму на месте, где обычно сидели учителя.

В зале звучало что-то фоновое и легкое, словно музыканты разминались и ожидали, пока все соберутся.

— Они играют для живых пару раз в год в качестве платы за аренду, — объяснил мне Оминис до того, как я успела задать вопрос. — Иначе Блэк их давно бы уже выдворил из подземелий.

Я подняла голову вверх — небо было безоблачным и спокойным. Россыпь мерцающих звезд на нем служила залу дополнительным украшением. Как всегда, над нами парили свечи — очень похожие на те, что я видела в призрачном зале, но их свет был теплым и согревающим, и отлично гармонировал с желтым оформлением стен.

В углу за длинным столом я заметила одинокого Леандера Пруэтта. Имельда самодовольно хмыкнула, увидев его. Не знаю, одна ли я обратила на это внимание. Себу, похоже, вообще было наплевать на ее любовные изыскания.

Я обвела глазами зал, и с теплотой на сердце обнаружила в нем Поппи. Она стояла рядом с Гарретом в своем солнечно-желтом забавном платье, и напоминала мне только что распустившийся одуванчик. Ее партнер сиял радостью, как начищенный до блеска кубок. Он неловко поправлял волосы и постоянно менял положение, будто его тело стало ему неожиданно неудобным, но, когда она смотрела на него, резко выпрямлялся и по-глупому кривился в ухмылке.

«Неужели я тоже так выгляжу со стороны?» — подумала я и постаралась добавить немного больше грации в свои движения.

Поппи заметила, что я смотрю на них, и смущенно мне кивнула. Я помахала ей рукой.

В сравнении с прошедшей неделей, Себастьян был подозрительно очарователен со всеми, кроме нас. Он продолжил тактику дистанцирования и почти не разговаривал с нами. Оминис, кажется, был рад поддержать статус кво. А я… Я была слишком взволнована, чтобы мирить их сейчас. Окружающие все еще бросали на нас заинтересованные взгляды, но их становилось все проще не замечать. Единственное, что откровенно позабавило меня — это отвисшая челюсть Аделаиды Оукс, когда мы вместе с Оминисом поприветствовали ее в зале. Ее взгляд так и кричал о том, что она все знала еще очень давно. А я сама в тот момент была бы рада, если кто-то объяснил бы мне, что происходило в моей жизни. Собственная голова казалась безнадежно спутанной новогодней гирляндой противоречивых мыслей.

Заиграла торжественная музыка для первого танца. Мои комплексы мгновенно развеялись наблюдениями за присутствующими — танцевать правильно не умел никто.

— Знаешь, привидения двигаются намного изящнее наших однокурсников, — со смехом прошептала я Оминису на ухо, вспоминая наш первый совместный танец. Он вздрогнул от ощущения моего дыхания на своей коже, словно ему было щекотно, и потянул меня за руку на танцпол .

— Хочешь показать им, как это делается? — в его глазах заиграли веселые огоньки.

— Если бы я только знала, как надо, — я в панике потянула его назад. Он остановился.

— Здесь никто не знает, как надо, — он взял мою вторую руку в свою, рядом со своей палочкой. — Ты можешь просто повторять за мной.

Впечатленная полным отсутствием стеснения у Оминиса, я повиновалась. Мы влились в толпу и, все еще держась за руки, принялись отплясывать английский кантри. Я видела этот танец раньше, и это помогало. Как и тот факт, что Оминис мягко направлял меня и показывал движения.

Чуть поодаль от нас, Себастьян с Имельдой изобретали свой собственный танец, и, судя по всему, называться он должен был «безумным вихрем». Эти двое кружились по танцполу с какой-то нечеловеческой скоростью, и все другие пары в страхе отпрыгивали, едва завидев их приближение. Я четко видела, что Имельда время от времени ехидно поглядывала в сторону одинокого Леандера, которому пары так и не нашлось. Она нарочито подталкивала Себа к той стороне зала, где их было бы видно Пруэтту лучше всего.

Так прошло несколько танцев. Порядочно утомившись, мы с Оминисом отправились к столу, чтобы немного отдохнуть. Сев подальше от угрюмого Леандера, мы взяли себе по бокалу безалкогольного рождественского пунша.

Этикет предписывал сидеть на почтительном расстоянии друг от друга. Мы так и делали, каждый — в своей позе, как будто были едва знакомы. Два вежливых участника бала, утомлённых вечерней суетой, отдыхающих с бокалами в руках.

Смех, музыка, шелест платьев — всё это отодвинулось на второй план. Но под столом, в тенях скатерти и складок одежды, мои пальцы нашли его.

Я сначала коснулась его руки осторожно, как будто случайно. Он не отдёрнулся. Напротив — будто ждал. Его мизинец дрогнул и ответил на прикосновение с поразительной естественностью. Мы ничем не выдавали происходящее для остальных, но под столом наши руки медленно нашли путь друг к другу.

Сначала лишь касание — кончиками пальцев. Потом он перевернул ладонь, и я вложила свою в его. Тихо, как дыхание между словами. Он провёл большим пальцем по костяшкам моих — будто читая по ним что-то важное. Молча. Осторожно. Словно каждое движение могло рассказать больше, чем мы готовы были произнести вслух.

Музыка продолжала звучать, и в её ритме я чувствовала биение его пульса — ровное, чуть быстрее обычного. Как и моё. Мы сидели по-прежнему на расстоянии, но в том сокровенном сплетении рук под скатертью было больше близости, чем во всех танцах за этот вечер.

Он произнес мое имя — одними губами, очень нежно и трепетно, и впервые за долгое время, ко мне пришло всецелое осознание того, почему Амортенция пахла его духами. Почему я все время хотела касаться его, слушать его голос, проводить вдвоем вечера. Беспорядок в моей голове начал проясняться. И, как нарочно, в этот же момент Себастьян лениво приземлился на лавку рядом со мной.

Мы быстро разомкнули руки. Я надеялась, что это было незаметно.

— Пока мой будущий капитан занята, — сказал Себ под наши саркастичные вздохи, — могу ли я украсть твою спутницу на один танец, Оминис?

— Только, если она хочет быть украденной, — сказал он безучастным голосом, потирая ладонь, которая пару мгновений назад крепко сжимала мою.

Я совсем этого не хотела. Но отказать своему дорогому другу, конечно же, не могла.

— Скоро вернусь, — прошептала я Оминису, встала и проследовала за Себом на танцпол. Имельда была здесь же, но танцевала вместе со своим старшим братом. Видимо, поэтому Себ и оказался свободен.

По глупому совпадению, оркестр заиграл вальс. Мы только собирались стать в позу для танца, как сзади меня случайно толкнул мой однокашник Эндрю Ларсон. Я потеряла равновесие и крайне нелепо рухнула в руки Себастьяна, который, однако, удержал меня и не дал упасть. Эндрю извинился и поспешил вместе со своей партнершей быстро испариться на другую сторону танцпола.

— С тобой никогда не обходится без сюрпризов, — хихикнул Себ. — За это я и люблю наш союз.

Он резко поднял меня на руки и закружил в такт музыке.

— Себастьян! — вскрикнула я со смехом, когда он начал вальсировать сам с собой, держа меня на весу. — Опусти меня!

Он лишь усмехнулся, но в конце-концов подчинился, плавно опуская меня на пол.

И в тот момент я услышала звон. Глухой, но отчетливый, он показался мне слишком громким среди скрипок и голосов. Я опустила взгляд и увидела, как по мрамору покатилась бронзовая брошь, а потом замерла у ног моего партнера. Должно быть, ее замок расстегнулся, когда меня толкнули. Себастьян нагнулся и поднял её.

— Откуда это у тебя? — его голос вдруг стал странно ровным, почти отрешённым. Он рассматривал украшение, будто видел призрак.

— Это… — я запнулась. — Это брошь матери Оминиса. Он одолжил мне ее на вечер.

Себастьян не ответил. Его лицо изменилось — потемнело и нахмурилось, как небо перед грозой. Он отдал мне украшение и отступил на несколько шагов назад.

— Этого не может быть… — он отчаянно замотал головой, а затем развернулся и стремительно вылетел из Большого зала, оставив меня в полнейшей растерянности.

Я осталась стоять, сжимая брошь в руке. Металл был все еще тёплым от его пальцев, но меня пробирал озноб. Я повернула её, и на обратной стороне заметила что-то, чего раньше не видела — выгравированная фраза на языке, который я не понимала, но сразу же узнала.

В смятении, я вернулась к Оминису задолго до окончания танца.

— Все хорошо? — он спросил участливо, когда я вновь села рядом, не уверенная, с чего начать.

— Ты знал о гравировке на этой броши? — спросила я прямо, все еще крутя ее пальцами.

— Какой еще гравировке? — он не понимал, о чем я говорю. — Мне надо знать, что там есть надпись, чтобы прочесть ее.

Я вытянула руку с украшением, и он отсканировал его палочкой, как обычно делал это с книгами. По шокированному лицу я могла видеть, что это было сюрпризом и для него тоже.

— Это невозможно. Этого просто не может быть.

Выражение его лица на мгновение исказилось ужасом, но он быстро совладал с собой, и, мягко взяв меня за плечи, произнес:

— Прости, что испорчу тебе вечер сегодня. Но должен найти Себастьяна.

Я кивнула, сбитая с толку его суровой серьезностью.

Поднявшись, Оминис добавил:

— Это личный разговор, так что дай нам какое-то время. И береги это для меня, пожалуйста.

Я крепко держала брошь, пока провожала его взглядом до выхода из Большого зала. Когда Оминис исчез из виду, я разжала пальцы и вновь посмотрела на гравировку.

В самом низу я увидела нечто, очень напоминающее подпись. Буква "А", искусно выведенная, с поперечной чертой, извивающейся, словно змея.

Только это не была змея.

Это была латинская S. И я уже видела такую комбинацию прежде.

Что бы ни означала эта гравировка, одно было ясно — она была оставлена на этом украшении Альбертом Сэллоу.

Вокруг царило безудержное веселье, и никто, кажется, даже не заметил, как двое слизеринцев покинули Большой зал прямо посреди танца. Без движения стало холодно, и я набросила поверх платья теплую мантию, которую благоразумно захватила с собой по пути на бал. Задумчиво уставившись в пол, я не знала, что делать дальше. Оминис попросил дать им время — я уважала и принимала его решение. Но что-то явно было далеко за пределами нормального — отец Себастьяна делал такие личные подарки для миссис Гонт… И то, что, по всей видимости, никто из их семей не знал о столь близком знакомстве этих двоих, давало очень мало вариантов для обоснования этого явления. В среде чистокровных волшебников, которыми были обе семьи, подобная связь была чем-то абсолютно невозможным. Если бы это вскрылось, для матери Оминиса значило бы такое социальное падение, от которого ей уже никогда не оправиться.

“Это и могло стать причиной ее гибели,” — подумала я с грустью, прикалывая брошь внутри кармана мантии, чтобы на это раз точно гарантировать ее сохранность.

Бесконечный вальс наконец закончился, и я подняла голову, почувствовав, что кто-то сверлит меня взглядом. Конечно, это была Имельда, потерявшая своего партнера.

— Ты не знаешь, куда пропал Себастьян? — она подошла ближе и спросила с привычным налетом легкой надменности.

— Мне жаль, Имельда, но ему пришло срочное сообщение, — я принялась врать, не моргнув и глазом, — им с Оминисом было необходимо немедленно уйти. Но он передавал свои извинения. Это действительно срочно.

Лицо Имельды смягчилось и, на удивление, озарилось беспокойством.

— Я надеюсь, с Энн ничего не случилось, — сказала она серьезно. Очевидно, логика привела ее именно к такому умозаключению. Я грустно пожала плечами, чтобы поддержать ее теорию. Больше нам было особенно не о чем поговорить — поэтому, смутившись и коротко кивнув на прощание, она отошла чуть поодаль. Прямо перед носом у Леандера ее тут же пригласил на танец старшекурсник — один из друзей брата, и она с облегчением ринулась обратно на танцпол.

— Эта комета возвращается всего лишь раз в 80 лет! — справа от себя я увидела Амита, который увлеченно объяснял что-то Леноре и Аделаиде. Те его не слушали, откровенно скучая, но он все равно продолжал, — сегодня около четырех утра ее можно будет увидеть прямо из Хогвартса. Я ни за что не пропущу такое событие — и пусть даже меня поймают после отбоя…

Я ухмыльнулась, слабо представляя Амита отъявленным нарушителем правил. Видимо, эта комета была очень важна для него.

Устремив взгляд в центр зала, я увидела Поппи и Гаррета, продирающихся ко мне сквозь толпу. Эти двое быстро заметили, что я осталась одна. Мы поприветствовали друг друга еще раз, и Гаррет тут же испарился на другую сторону стола — пытаясь подбодрить своего гриффиндорского друга, который, очевидно, был уже багровым от злости и нервного напряжения.

Поппи спросила у меня, что случилось, и я без сомнения выдала ей ту же историю, что и Имельде. Однако, в отличие от последней, Поппи мне не очень поверила, но из вежливости давить не стала.

— Как у вас проходит вечер? — шепнула ей я, украдкой показывая на Гаррета, — вы выглядите счастливыми сегодня.

— Наверное, — кивнула она, забрасывая одну ногу на другую. Ее кожа обнажилась, и я заметила на голени глубокую, но почти уже зажившую рану, похожую на след от пары огромных клыков. — У нас много тем для разговоров, как оказалось. Но танцы — все еще не мое.

— Откуда у тебя это? — спросила я с тревогой, указывая на ее ногу.

— Ерунда, заживет, — отмахнулась та, — кстати, спасибо Себастьяну, который дал мне безоар. Иначе все могло быть гораздо серьезнее.

— Вы были где-то вместе с ним? — я озадаченно уставилась на нее, ничего не понимая. — И зачем безоар?

— Нет, конечно, — она категорично замотала головой, — это было несколько дней назад, после контрольной по чарам. Я шпионила за лагерем браконьеров около пещеры Феникса — хотела подслушать их разговоры. Думала, что они выведут меня на... знакомых мне людей. Я спряталась у самой скалы, и тут, что-то подстерегло меня. Оно укусило меня за ногу и пыталось уволочь на север, в ущелье. Но, к счастью, Хайвинг помогла мне отбиться.

— Мерлин, как хорошо, что ты жива! — я похлопала ее по плечу. — Что же напало на тебя?

— Я плохо рассмотрела, потому что оно атаковало со спины, — Поппи поежилась, — я заметила кучу лап, покрытых черной шерстью, и, очевидно, ядовитость — потому что спустя минуту я уже не чувствовала ногу. По описаниям из книг это мог быть…

— Акромантул, — я завершила фразу с елейным благоговением.

“Их яд парализует жертв — вот, почему он способен снимать боль от проклятия Энн,” — меня осенило. Странно, что я не додумалась до этого раньше.

— Я не понимаю, как они вообще могут выжить в Шотландии, — сказала Поппи озадаченно, — это же тропический вид. И, знаешь, мне еще повезло, что это была «мелкая» особь — не крупнее овцы. Иначе мы бы даже вместе с Хайвинг не справились.

— А какую роль во всем этом играл Себастьян? — напомнила ей я с недобрым предчувствием.

— Он собирал ингредиенты для зелий на краю Запретного леса, когда я прилетела туда на Хайвинг. Я упала на землю и не могла идти, мне становилось хуже — яд начал распространяться по правой половине тела. Себастьян нейтрализовал его безоаром, что было очень мило с его стороны. Я даже начинаю думать, что он не такой уж и…

— Поппи, — я перебила ее, — ты рассказала ему о том, что и где с тобой случилось?

По моему лицу она уже знала, что этого делать не стоило. Поппи испуганно кивнула, втянув шею. Мое сердце пропустило пару ударов. Разумеется, это именно то, о чем он хотел завтра поговорить.

Я взяла ее за плечи и серьезно сказала:

— Если он еще что-то спросит у тебя об этом, обязательно скажи мне, хорошо?

— Конечно, — она накрыла мою ладонь своей и сжала, чтобы я ни капли в ней не сомневалась.

— И береги себя, пожалуйста, — я добавила строго, — в следующий раз, лучше зови меня с собой.

— Туда я больше точно ни ногой, — Поппи вздрогнула, косясь на шрам и вспоминая свой печальный опыт. — Потому что это не просто агрессивные твари, как те жабы у озера… Эти создания очень умные. Пока я подслушивала разговоры браконьеров, то поняла, что у них каждую неделю кто-то пропадает из лагеря. Они все еще не знают, как близко к ним расположено гнездо. Поражаюсь, как этим гениям до сих пор не дошло, кто прореживает их ряды.

— Как будто им не все равно, — с досадой бросила я, — пропадут одни, придут новые.

— Наверное, — печально согласилась она, — Надеюсь, тех, кого я ищу, в том лагере не было.

— Ты бы точно уже узнала, если так, — я попыталась утешить ее, уже жалея о бездумно брошенной фразе. Я не знала, кого именно она искала, и хотела спросить. Но в этот момент нас прервали.

Лавка скрипнула, и рядом с Поппи приземлился слегка раздраженный Гаррет. Он вручил ей бокал пунша и без особого удовольствия начал пить свой.

— Это бесполезно, — сказал он, осушая половину одним разом, — не знаю, зачем он вообще пришел, если не хочет даже пытаться с ней поговорить. Гриффиндорская гордость.

“Или глупость,” — подумала я, но вслух ничего не сказала. Я обернулась на Пруэтта, и увидела его сидящим все с тем же обиженным видом, что и в самом начале вечера. Закончился еще один танец, и ученики засуетились по залу — кто-то подходил к столу, чтобы отдохнуть и выпить, кто-то, наоборот, возвращался на танцпол. Мимо нас троих легкой походкой, почти паря, пролетела Имельда. Она уверенно подошла к Леандеру и, снисходительно улыбнувшись, произнесла:

— Пруэтт, если ты будешь дуться еще минутой дольше, под тобой земля треснет. Идешь танцевать?

Он часто заморгал, словно пытаясь избавиться от галлюцинации, но затем, быстро взяв себя в руки, таким же слегка горделивым тоном ответил:

— Иду.

Мы втроем наблюдали, как они быстро растворились в середине зала. Гаррет закатил глаза.

— А что, так можно было? — он развел руками, глядя на нас с Поппи, улыбающихся вслед удаляющейся парочке. — И почему он меня не слушает?

— Потому что, в отличие от Имельды, ты не являешься его любовным интересом, — я показала ему язык.

— Аргумент, — он вздохнул, принимая свое поражение.

— Я скоро вернусь, — бросила Поппи, и отправилась к середине стола, чтобы добавить пунша в свой бокал.

Гарретт проводил её взглядом с таким тёплым выражением, что это привлекло мое внимание. Мне понравилось, как он на неё смотрел — в этом читалось нечто нежное, тихое, неторопливое и настоящее. Зарождающаяся привязанность. И мне стало радостно. Особенно за Поппи. Я знала, как трудно ей всегда было впустить кого-то в своё сердце.

Она все еще стояла в очереди с бокалом, когда я вспомнила, что хотела поговорить с Уизли.

— Гаррет, — окликнула его я, — скажи, пожалуйста, что ты круглосуточно делаешь в Выручай-комнате? Я уже несколько дней не могу туда попасть.

— Я варил большую партию Поджигательного зелья, — прошептал мне он. — Но я уже все закончил, так что не волнуйся. До отъезда на каникулы я туда вообще больше не зайду.

— Зачем тебе так много? — с сомнением проворчала я. — Ты же можешь так всю школу пустить на воздух.

— Это было на заказ, — сказал он уклончиво, — я просто хотел заработать немного золота.

— Тогда для кого? — я надавила, уже почти зная ответ.

— Меня просили не распространяться об этом, — Гаррет жалобно съехал вниз под моим нажимом.

— Сэллоу, не так ли? — это был уже даже не вопрос. — Когда ты отдал ему зелья?

— Сегодня после обеда, — Гаррет сдался, видя, что я уже обо всем давно догадалась. — Только не говори ему, что я проговорился. Не хочу, чтобы моя репутация пострадала.

— Не пострадает, — машинально ответила я, но мои мысли были уже далеко.

И без этого, вечер давал очень много пищи для размышлений. Теперь я чувствовала себя совершенно разбитой. Себастьян, расстроенный и, возможно, чувствующий себя преданным, обладает примерным расположением логова смертоносных арахнид и запасом зелья, достаточным, чтобы взорвать небольшую деревню. Пойдет ли он туда сам, на эмоциях, пытаясь заглушить чувство обиды? Мне хотелось верить, что нет. Но то, во что мне хотелось верить, и реальность совершенно необязательно должны были соответствовать друг другу. Я поднялась с лавки, на ходу закутываясь в мантию.

— Мне пора, — только и сказала я прежде, чем выскочить из Большого зала и на всех парах помчаться в Андеркрофт.

Конечно же, там было пусто. Я проверила во дворе школы, в Выручай-комнате, постучалась даже в библиотеку — но везде не было ни души. Преподаватели прятались в своем крыле замка, в уюте диванов и каминов, а буквально все старшие студенты все еще оставались в Большом зале — вечер был в самом разгаре. Пока я остановилась отдышаться между этажами, паника нарастала. Стены пустого замка давили, словно тиски. Мне надо было увидеть их обоих — даже, если всего на минуту.

Решение пришло спонтанно, и оно было очевидным. У меня было все, что нужно, чтобы попасть в гостиную Слизерина. И более удачный момент никогда бы даже и не представился. Я резко развернулась и побежала по лестнице, спускаясь ниже и ниже, к подземельям. Я дошла до выхода из Скрипториума — мне было известно, что вход в Слизеринскую гостиную находился прямо напротив. Оглянувшись по сторонам, я уверенно произнесла пароль, и стена тут же послушно уехала в сторону. Оминис не обманул — школа не создала для меня никаких преград. Непонятно, кто однажды решил, будто ходить в гости было преступлением.

Я нырнула в темный коридор с низким потолком, и спустя десяток шагов оказалась в гостиной. Несмотря на малое количество света, она казалась по-своему уютной. Преобладание оттенков зеленого было очень приятно глазу. На долю секунды я даже пожалела, что у меня не было времени рассмотреть все в деталях. Лучшего момента и правда придумать было сложно — в году было мало дней, чтобы застать это помещение настолько безлюдным.

Но все же, один слизеринец угрюмо сидел в кресле у окна. И это был Оминис. Он уже сменил парадную мантию на обычную, и пребывал в глубоких раздумьях, сжимая костяшки пальцев так сильно, что они казались белее снега. За стеклом, однако, была сплошная чернота. Единственным источником света в гостиной оставался камин, но огонь был слабым и едва горел. Оминис непривычно для себя сутулился и даже не заметил моего присутствия, пока я не подошла вплотную и не позвала его.

— Это ты… — он совсем не удивился моему неожиданному визиту, но не поднялся на ноги, как он делал обычно, вместо этого жестом приглашая меня сесть в кресло напротив. — Вовремя. Нам как раз в новом семестре сменят пароль.

— Ты как? — не зная, с чего начать, бросила я.

— У меня пока что нет новостей… Себастьян все еще не хочет разговаривать. В голове масса вопросов, но ни одного ответа.

— Ты знаешь, где он? — с надеждой спросила я.

— В спальне, — Оминис ответил с горечью, вновь растерянно сворачиваясь в кресле и ныряя в собственные мысли.

Я вздохнула с облегчением. По меньшей мере, они оба были в замке. В безопасности. Я чувствовала, что Оминис боялся напрямую говорить о броши — настолько, что даже не попросил меня вернуть ее — поэтому я не стала тревожить чувствительную тему. Вместо этого, я уставилась через стекло в темноту.

— Что это за странное окно? — я удивилась, не в силах разглядеть даже точки в черном эфире.

— Оно выходит в озеро, — Оминис слегка ожил и немного расслабил позу, — я всегда говорю первокурсникам, что через него можно увидеть русалок. Забавно наблюдать, как они ждут их часами.

— Не замечала раньше этой твоей стороны, — я улыбнулась в ответ, радуясь потеплению его тона, — хотя, знаешь, если бы ты сказал мне то же самое, я бы покорно ждала здесь вместе с ними.

Он слабо усмехнулся.

— Если бы не все это, — он неопределенно махнул рукой, — ты бы узнала много забавного обо мне. И о Себастьяне. А в нынешней ситуации… Я чувствую, будто мы все застряли в каком-то порочном «кругу спасения».

— О чем ты?

— Смотри: Себастьян хочет спасти Энн, ты хочешь “спасти” его, а я… — он запнулся на мгновение, — несмотря на то, что близнецы Сэллоу мне безумно дороги, и так будет всегда, но я все чаще ловлю себя на мысли, что сейчас, больше всего остального, пытаюсь “спасти” тебя.

— Развивая твою мысль, могу сказать, что пока что этот круг вертится в обратную сторону.

— Именно, — он подтвердил, вновь опуская голову.

— Кстати, об Энн… — я шепотом выдала Оминису все, что услышала на балу об акромантулах, добавив, — будь уверен, он захочет пойти туда завтра.

— Если есть силы, можешь попытаться отговорить его сегодня, — он указал рукой в сторону лестниц, ведущих в спальни. — Не сомневаюсь, он будет рад твоему обществу намного больше моего.

— Какая дверь?- неуверенно уточнила я, поднимаясь и направляясь к лестнице.

— Третья справа, — ответил Оминис, и я услышала, как его голос почему-то снова резко оттенился печалью.

Я постучала дважды, но никто не отозвался. Я робко приоткрыла дверь и увидела четыре кровати с пологами — довольно привычный вид для Хорватских спален. Одна из них очень сильно выделялась нарочитой аккуратностью и отсутствием любого оформления на стенах рядом. Конечно, эта кровать принадлежала Оминису. Остальные были оставлены в беспорядке, и я серьезно подозревала, что самая неряшливая принадлежала нашему общему другу. Но спросить было не у кого, потому что в комнате его не было. Меня это насторожило. Я даже заглянула в шкаф, под кровати, и использовала Ревелио. Абсолютно точно, спальня была пуста.

Слегка взволнованная, я вернулась в гостиную.

— Его там нет, — стеклянным голосом прошептала я.

Не в силах поверить, Оминис поднялся на ноги и побежал в комнату. Однако и он вернулся через минуту с озадаченным выражением лица.

— Ничего не понимаю… Он был там еще совсем недавно. И я бы заметил, если он ушел.

— Но ты даже не обратил внимания, когда я вошла сюда, — мягко возразила я.

— Твоя правда, я был очень отвлечен мыслями, — он обреченно вздохнул. — Пойдем, найдем его скорее. Не хочу, чтобы ты нервничала.

— Но я уже побывала везде, где только можно. Его нигде нет.

— Вы просто разминулись, — твердо заверил меня Оминис. — Я почти уверен, что он прячется в Андеркрофте. Он не идиот, чтобы бежать на такую самоубийственную затею из-за эмоций.

Я кивнула, хоть и не могла полностью согласиться. Мы вместе вышли в общий коридор. Из-за непривычной тишины наши шаги отражались от стен подземелья громким гулом. Он стучал в ушах, доводя до тошноты. Уровень напряжения в моем сознании достигал максимума. Если бы я увидела Себастьяна сейчас, я бы, пожалуй, накричала на него от накопившегося волнения.

К несчастью, ожидания Оминиса не оправдались. Андеркрофт был безжизненен и пуст, как и прежде. Так и не найдя выхода своему беспокойству, я стала мерить шагами комнату.

— Ну что за черт?!- выругалась я, — что у нас за школа, если Себ проводит большую часть времени непонятно где?

— Неужели кто-то наконец-то почувствовал себя в моей шкуре? — с мрачным удовлетворением, плохо скрывающим собственное нарастающее беспокойство, отметил Оминис.

Я обвела взглядом комнату, и мое внимание привлек отблеск свежих чернил на листе пергамента, увенчивавшего беспорядок на столе. Себастьян был здесь. И достаточно недавно, чтобы чернила еще не высохли. Я подошла к столу и взяла пергамент. Записка, очевидно, была адресована мне.

«Я честно пытался отвлечься чтением, но это не помогло. Знаю, что ты будешь искать меня. Не волнуйся, мне просто нужно побыть одному. Уложить новую информацию в голове. И заодно проверить кое-какие зацепки касательно логова акромантулов. Обещаю — никаких опрометчивых решений. Я иду с одной только целью — убедиться, что они там есть.

Мы поговорим утром.»

Подписи в записке не было, но его почерк невозможно было ни с чем перепутать. Это было самое длинное и трогательное письмо, которое я когда-либо от него получала. Он никогда раньше не заботился тем, что я буду переживать.

— Оминис… — мой голос дрогнул, срываясь на хрип. Я протянула ему письмо. Он прочел его с помощью палочки, нахмурившись.

— Похоже, я недооцениваю его импульсивность, — сказал он разочарованно.

— Я иду за ним, — сказала я решительно, запахивая мантию плотнее. Я все еще была в платье, но времени переодеваться уже не было.

— Подожди, — Оминис опустил руку мне на плечо, — тебе не кажется, что, чем больше людей будет бродить вокруг логова, тем больше шансов, что они будут замечены?

— Чернила еще не высохли, — я запротестовала, — я остановлю его прежде, чем он туда долетит.

— Еще один хороший вопрос, — кивнул Оминис, — как он туда попадет? И мы, если отправимся за ним? Это вдалеке от всех каминов, нелегальный портал за полчаса не купишь, а трансгрессировать — даже если добежать до Запретного леса — слишком далеко и небезопасно, особенно для человека без разрешения.

Он загибал пальцы, пытаясь воззвать к моей логике. Но я знала, что Себ, должно быть, полетел на метле. Это было самым вероятным сценарием. Если бы я вылетела сейчас же… Может, еще успела бы его догнать.

Оминис заметил мою непоколебимую решительность.

— Вот тебе и наш порочный круг в действии, — пробормотал он, шагая за мной к выходу из замка, — надеюсь, все будет именно так, как ты себе представляешь.

— Ты тоже хочешь лететь на метле? — с сомнением спросила я. — Ты совсем не обязан идти со мной…

— Не говори глупостей, — парировал Оминис тоном, не терпящим возражений, — просто ты сама сказала, что Хайвинг была непосредственным участником тех событий. Я думал, мы полетим с ней.

Я, почти уже свернувшая к сарайчику с метлами, застыла на месте. Конечно же, он был прав. Точнее, чем Хайвинг, никто это место не найдет. Я сменила траекторию движения и направилась к опушке Запретного леса. Оминис сосредоточенно шагал за мной, не отставая ни на шаг.

— Если я пообещаю тебе, что сам верну его обратно живым и невредимым, у меня есть шанс убедить тебя никуда не лететь? — он спросил меня мягко.

— Ни единого, — категорично заявила я, скрестив руки на груди.

— Я так и думал. Но попытаться стоило.

Отчеканивая шаг за шагом, я подняла глаза к небу — оно все еще было чистым и безоблачным, как и в Большом зале. Луны, однако, видно не было, что придало мне уверенности — меньше шансов быть замеченными в ее свете. Ветра тоже почти не чувствовалось. Это была прекрасная около-рождественская ночь. И мы могли провести ее совершенно иначе…

Я оглянулась на школу, и увидела несколько парочек, отдыхающих на террасе. Свет из замка мягко огибал их силуэты, оставляя на земле длинные, вытянутые тени. Они не могли рассмотреть нас в тусклом свете звезд, но для меня они все были видны, как на ладони. Одной из этих пар сегодня могли бы быть мы. Я с грустью скользнула взглядом по Оминису.

Мне было не на что жаловаться, ведь пойти за Себастьяном было моим решением. В моей голове почему-то укоренилось странное, болезненное убеждение, что, если хотя бы один раз я не пойду за ним, мы оба потеряем его насовсем. Я никогда не произносила этого вслух, но была уверена в своем предчувствии.

На опушке я подозвала гиппогрифа, и она тут же примчалась, заглядывая мне за спину и надеясь на угощение. Я погладила ее клюв и извинилась за пустые руки, обещая достойный десерт в следующий раз, пока Оминис волшебной палочкой фиксировал на ней седло.

— Нам нужно попасть туда, где ты спасла Поппи, — робко шепнула я ей, не будучи уверенной, насколько хорошо она меня понимает. — Это очень важно.

Недовольно фыркнув, Хайвинг, похоже, согласилась на уговор. Она даже слегка склонилась, чтобы нам было удобнее запрыгнуть в седло.

Я обреченно посмотрела на свое платье, которое совершенно не годилось для таких мероприятий, и с без лишних раздумий просто разорвала подол, чтобы иметь возможность нормально перебросить ногу. Мой спутник не комментировал мои действия, только едва слышно вздохнул, услышав звук рвущейся ткани.

Когда я разместилась впереди Оминиса и взяла поводья, то мысли немедленно унеслись в наш первый совместный полет. Это было совсем недавно, но уже казалось очень далеким прошлым. Я мельком оглянулась на него и заметила спокойную, размеренную сосредоточенность. Он, должно быть, уже проиграл в голове сотни возможных сценариев еще до того, как мы взлетели. Почувствовав, что я смотрю на него, он кивнул и крепко обхватил меня за талию. Мы поспешно взмыл в воздух, невидимые и бесшумные. Я направила гиппогрифа на юг, в обход замка, и Хайвинг послушно устремилась туда, двигаясь так быстро, как только позволяли ей крылья.

Лететь в темноте было сложнее — чем дальше мы отдалялись от Хогвартса, тем темнее становилось небо. Со стороны моря неслись густые, тяжелые тучи, и нам пришлось снизить высоту, чтобы не намокнуть. Без крупных ориентиров, как слабо освещенные деревушки внизу, я бы вообще не понимала, куда мы движемся. Впрочем, Хайвинг не нуждалась в моих указаниях и уверенно взяла курс в сторону озера Марунвим, где и находилась пещера, в которой, по поверьям местных, жило редчайшее из магических существ — Феникс. Именно поэтому браконьеры и разбили огромный лагерь в лесу совсем рядом — в отчаянной надежде поймать птицу и заработать состояние.

Мы парили над высокими безжизненными скалами, когда вдалеке стала угадываться гладь воды. Мы были очень близко. Хайвинг развернулась, летя вдоль крутого обрыва. Внизу был плотный, густой лес, с редкими полянами на пути. На одной из таких мы увидели мерцание костра и россыпь раскладных палаток — это определенно был лагерь, который упоминала Поппи. Браконьеры чувствовали себя вполне свободно и даже не пытались скрыть свое логово. Мы облетали лагерь по широкому кругу, чтобы остаться незамеченными. Я сверлила глазами небо и землю, надеясь увидеть метлу или хоть какое-то движение поблизости. В душу начало закрадываться сомнение — все ли я правильно поняла? Полетел ли Себастьян именно сюда? Но всего лишь одна секунда мгновенно развеяла мои сомнения.

У подножья скалы, всего в полумиле от лагеря, раздался громогласный, раскатистый взрыв. Случайно или нарочно, но наш друг явно применил Поджигающее зелье. В кристальной тишине зимней ночи звук было, должно быть, слышно даже у самого озера. В лагере браконьеров послышалось движение и крики. Они разбежались в поиске источника беспокойства.

— Он все же нашел их… — с роковым принятием прошептал мне на ухо Оминис.

— Или они нашли его, — сказала я, но шум крыльев и ветра на высоте заглушили мой голос.

Лес внизу был таким густым, а кроны деревьев — такими пышными, что мы не смогли приземлиться в непосредственной близости от взрыва. Гиппогриф кружил несколько минут над деревьями, но в итоге опустился на выступе скалы в отдалении. Я немедленно велела ей прятаться от опасности и возвращаться ближе к школе. Хайвинг фыркнула и взмыла в воздух. Я знала, что забираю у себя самую надежную возможность выбраться из этих проклятых зарослей, но не могла подвергать гиппогрифа такой опасности — ведь она была не просто средством передвижения. Она была моим другом.

Я стояла на каменном уступе и смотрела вниз, в черноту. Как бы я не щурилась, не могла разглядеть и двух футов впереди. Я не раз бывала в Запретном лесу по ночам, но такой неестественной темноты еще не видела. Она тянула и пугала меня одновременно.

Тем временем, пошел легкий снег. Я завороженно смотрела, как бездна передо мной пожирала блестящие снежинки. Я собиралась зажечь палочку — ведь стоило нам спуститься, как всякий ориентир без света был бы потерян. Но Оминис мягко остановил меня.

— Прислушайся, — сказал он мне, приложив палец к губам. — Мы здесь совсем не одни.

Я замерла, после чего смогла расслышать хруст веток и слабые, отдаленные голоса — по лесу внизу явно рыскали браконьеры.

— Это неплохой знак, — успокаивающе похлопал меня по плечу Оминис, — значит, они все еще не поняли, откуда и почему пришел звук.

Я поражалась его уравновешенному тону. Я видела Себастьяна перед лицом смертельной опасности — бравирующего, шутящего, но все равно испуганного. Оминиса в подобной ситуации я наблюдала впервые — и не понимала, почему он так спокоен. Он взмахнул палочкой и погасил на ней всякий свет — даже тот едва видимый, что она обычно испускала.

— Ты мне доверяешь? — спросил он, протягивая ладонь. Снежинки мягко садились на его плечи, отблескивая, как маленькие бриллианты, перед тем, как окончательно растаять.

Мое сердце сбилось с ритма. Это когда-то уже происходило со мной. Я стояла на этом самом месте, и он уже задавал мне этот вопрос… Но тогда, там не было ничего о Себастьяне и акромантулах.

Я кивнула и взяла его за руку. Мы крепко переплели наши пальцы.

— Не волнуйся, — Оминис шепнул мне, увлекая за собой. — Темнота никогда не останавливала меня прежде.

Спуск оказался не таким высоким, и уже через пару минут под ногами почувствовалась мерзлая почва. Голоса браконьеров слышались все отчетливее, и иногда мои глаза ловили короткие вспышки света вдалеке, которые быстро меняли направление и гасли за деревьями. Оминис вел меня сосредоточенно и тихо, подняв палочку над головой.

— Ты уже подумала, что будем делать, когда появятся наши паукообразные друзья? — спросил он шепотом, когда посторонние звуки стихли.

— Себастьян упоминал, что они боятся огня… — ответила я угрюмо, — и, поскольку зелий Уизли у нас нет, остается только поливать заклятиями и надеяться, что это сработает.

— Понятно… — Оминис запнулся. — Но, когда мы найдем Себастьяна, я не обещаю, что не выпалю парочкой каких-нибудь проклятий и в него тоже.

— Чувствую, что я тебе в этом помогу, — иронично заверила я, осторожно ступая по его следам.

Спустя четверть часа мы наконец вынырнули из удушливой чащи к подножью большой скалы, так и не столкнувшись лицом к лицу ни с одним живым существом. Акромантулы, должно быть, спрятались, чтобы не выдать свое гнездо. Тайно лакомиться одним-двумя ничего не подозревающими браконьерами в неделю, кажется, их вполне устраивало, и нарушать это равновесие означало бы жить в постоянных сражениях за место под солнцем.

Но, что самое главное, никаких следов нашего друга тоже не было. Только высокая груда валунов, оставшихся, скорее всего, после взрыва.

— Где же он? — в панике прошептала я.

Меня не покидало странное ощущение, будто за нами кто-то следит. Всё вокруг казалось обычным — ни единого признака присутствия, ни шороха, ни тени. И всё же что-то было не так. Я резко обернулась. Передо мной раскинулся только лесной край и насыпь камней, мрачнеющих в полумраке.

И вдруг — взгляд зацепился за знакомый зеленый орнамент на ручке, едва уловимо поблескивающей в звездном свете. Я подошла ближе.

На земле, покинутая, лежала палочка Себастьяна.

Я быстро подняла палочку и спрятала за пазуху.

— Это очень плохое начало, — я отчеканивала каждое слово и слышала, как сильно дрожал мой голос. Нервы щекотала стремительно надвигающаяся паника.

Оминис подошел ближе к скале и прикоснулся к ней рукой. Он закрыл глаза и глубоко сосредоточился. Я догадалась, что он пытается найти Себастьяна с помощью легилименции. Если тот был в сознании и находился достаточно близко, это могло сработать. Через несколько секунд, Оминис резко вздрогнул и открыл глаза.

— Он в порядке. Вход в ущелье завалило, но Себастьян успел спрятаться за поворотом. Акромантулы не могут туда пролезть. По крайней мере, пока что.

Поток воздуха, на время прерванный волнением, вновь устремился в мои легкие. В мыслях забрезжила надежда, а вместе с ней пришла и идея. Разрушения после взрыва были серьезными, и обычной магией пришлось бы медленно разбирать валуны по одному. Но я владела силой, что могла значительно упростить и ускорить дело. Это я и предложила Оминису.

— Звучит неплохо, — он согласился, сканируя палочкой гору тяжелых камней. — Считаешь, что эта задача тебе по силам?

— Теперь уже да, — я серьезно кивнула, поднимая свою. — Готовься.

— Мы должны будем бежать очень быстро, — добавил Оминис, — мало того, что за нами будут охотиться акромантулы, на этот раз еще и все браконьеры в округе сбегутся на шум.

Я кивнула и оценивающе уставилась на неподъемную груду породы. В отличие от самой первой своей попытки сдвинуть камень, теперь я знала, как найти Древнюю магию внутри себя. И как направить ее грубую силу на разрушение.

Я многократно усилила отталкивающее заклятие, и с оглушающим грохотом камни покатились внутрь — проход в скале снова становился видимым. Когда последние куски пролетели сквозь расщелину, я взглянула вниз и увидела половину бледного лица Себастьяна, выглядывающего из узкой ниши с левой стороны. Увидев меня у входа, он неожиданно и очень громко закричал:

— Сзади!

Я обернулась за долю секунды до того, как огромный черный паук размером с лошадь намеревался вонзить мне свой клык в шею. Если бы он преуспел, это мгновенно бы меня парализовало, но я все же смогла уклониться в последний момент. Оминис попытался атаковать его заклятием, но оно почему-то отскочило от акромантула так, словно тот был сделан из мрамора. Потянув Оминиса за руку изо всех сил, я нырнула вперед, в пещеру, и протиснулась в узкую каменную нишу к Себастьяну. Места на троих едва хватало, да и укрытие не выглядело надежным — если постараться, крупным паукам под силу было бы отколоть кусок скалы, укрывающий нас. Акромантул, атаковавший меня, исчез так же быстро, как появился.

— Меня тоже сзади подкараулил, еле увернулся, — то ли с восторгом, то ли с благоговением сказал Себастьян. — И палочку нарочно выбил из рук. Очень умные твари.

Перед нашей встречей мне казалось, что я была готова влепить ему пощечину за то, как сильно он заставил нас волноваться. Но почему-то после того, как я увидела его, вся злость сразу же испарилась. Я крепко обняла Себа и только и делала, что тихо всхлипывала от переполняющих эмоций. Он растерянно гладил меня по спине, и на несколько секунд между нами повисла странная, неуместная пауза.

— Я правда не планировал выдавать свое присутствие, — виновато промямлил Себ, все еще крепко прижимая меня к себе. — Откуда вы знали, что я здесь?

— Все потом, — голос Оминиса прозвучал остро и отрывисто, как барабанная дробь. — Нам нужно убираться отсюда, пока не стало слишком поздно.

Я кивнула и протянула Себастьяну его палочку. Выхватывая ее у меня из пальцев, он схватил меня за рукав и потянул в обратную от выхода сторону.

— Сначала посмотри на это, — он увлек меня к дальней части ниши, в которой виднелась небольшая щель — еще меньшая, чем та, через которую мы протиснулись. Очевидно, она вела еще глубже в ущелье — что, как я могла видеть в тусклом свете звезд, расширялось и формировало причудливые высокие своды, края которых ползли вверх и терялись из виду. Все внутри было обтянуто паутиной, на которой задерживалось легкое кружево из нерастаявших снежинок. В дальнем конце я видела цепочку огромных пауков, снующих вперед один за другим — они, должно быть, решили прятаться глубже в скалах после того, как я открыла вход. Цепочку замыкал самый крупный акромантул из всех — по меньшей мере, размером с горного тролля.

— Это патриарх, — глаза Себастьяна лихорадочно блестели. — Мы можем подчинить его себе, как я и хотел. Мы не зря оказались здесь.

Он взмахнул палочкой. Я знала, что он пытался невербально использовать заклятие Империус. Впрочем, кажется, у него ничего не получилось — акромантул был слишком большим и слишком разумным, чтобы подчиниться его воле. Себастьян попробовал снова, уже вслух, но ожидаемого эффекта все еще не последовало. Вместо этого, паук громко застрекотал и обернулся в нашу сторону. Он нас заметил.

— Чего вы ждете? — Оминис стоял у выхода, не понимая, почему мы медлим. — Помимо акромантулов, через несколько минут нам придется продираться еще и через полчище браконьеров.

Себастьян переводил умоляющий взгляд с меня на убегающих пауков. Я знала, чего он хотел.

— Я никогда не пробовала направить Древнюю магию в Непростительные проклятия, — я зашипела на него, качая головой. — Ты не знаешь, чем это может обернуться.

— Это наш последний шанс, — он с отчаянием смотрел на меня, — Пожалуйста.

— Да что у вас происходит? — Оминис повысил голос. Он расслышал некоторые наши слова, и в его голосе послышалось раздражение с примесью угрозы.

Я бросила еще один взгляд на Себастьяна, и приняла решение.

— Прости, Оминис, — сказала я, — Мне нужно попытаться. Ради Энн.

Я закрыла глаза и сосредоточилась на Древней магии в своей голове. Она словно чувствовала мое волнение, а потому бурлила и вырывалась из меня, словно лавина всепоглощающей силы. Но мне уже лучше удавалось с ней справляться, чем когда-либо. Я подняла палочку, направив на патриарха, и уверенно произнесла заклятие.

Окрашенное серебристым отблеском всей Древней магии, что еще оставалась во мне, оно быстро достигло цели. Однако, вместо ожидаемого эффекта, заклятие обвило акромантула ослепительно-белыми нитями света, словно кокон, и с оглушительным взрывом разорвало на тысячи кусочков. Взрывная волна прокатилась по ущелью и ударила в кусок скалы, служивший нам укрытием. С грохочущим треском, он раскололся. Теперь другим паукам совсем ничего не стоило достать нас оттуда.

Потеряв своего руководителя, акромантулы нарушили строй. Словно обезумев, они начали носиться по ущелью в полном беспорядке. Некоторые из них явно заинтересовались нами и принялись с громким стрекотанием отодвигать камень, чтобы выволочь нас из укрытия.

— У тебя есть еще Поджигательные зелья? — в ужасе крикнула я Себастьяну.

— Есть несколько, но если я брошу его здесь, нас совсем завалит, — замотал головой тот, указывая на нависающий край, опасно склонившийся прямо над нашими головами.

— Если вы совсем не можете без Темной магии, — ледяным и острым, словно сталь, голосом сказал Оминис, крепко сжав свою палочку. — Мы хотя бы сделаем это, как положено.

Без лишних слов, он поднял палочку, и из нее вырвался огромный столб пламени. Но этот огонь не был похож ни на что из того, что я видела раньше — он был словно живым, и рос с огромной скоростью и силой. Пламя мгновенно превратило в пепел нескольких пауков возле нас и паутину на стенах, а после покатилось по всему ущелью на видимом расстоянии — горячее, угрожающее, живое. Я посмотрела на Оминиса и увидела в его полыхающих огнем глазах отражение чего-то еще. Это было разочарование.

Он тихо шипел себе под нос, но это не было похоже на слова. Только спустя мгновение я поняла, что он управлял огнем на парселтанге. Не знаю, показалось ли мне, но пламя напоминало гигантского огненного змея, пожирающего все на своем пути, выжигающего все это проклятое ущелье дотла. Злость Оминиса была его злостью — осязаемой, угрожающей и убийственной.

Было похоже, будто в какой-то момент Оминис почти потерял над огнем контроль, и он стал угрожающе приближаться к нам троим, но затем вновь отдалился и послушно застыл на расстоянии, ожидая новых приказов. Оминис произнес еще что-то на змеином языке, и пламя погасло.

Наблюдая за происходящим, Себастьян на время потерял дар речи. Я чувствовала себя похоже. Мы наконец вырвались из ущелья на опушку густого леса, чтобы увидеть вспышки от света палочек и крики совсем близко — как Оминис и обещал, на нас надвигалась огромная толпа браконьеров.

— Думаю, с нас хватит на сегодня, — Себастьян крепко схватил нас под руки и, подняв палочку, кувыркнулся в воздухе. От неожиданности я не успела вдохнуть и чуть не потеряла сознание за те секунды, что понадобились для трансгрессии.

Мы втроем, относительно целые, кубарем покатились по берегу озера Марунвим. Перемещать в пространстве нас троих сразу, пусть даже и недалеко, было рискованно — но по сравнению со всем, что произошло до того, это казалось сущей мелочью.

Мы встали, отряхивая мантии от песка и тяжело дыша. Я заметила, что Себастьян заметил мой вынужденный разрез на платье и уже открыл рот, чтобы это прокомментировать.

— Даже не думай, — предостерегла я его прежде, чем он успел произнести хоть слово. — Можешь объяснить мне, зачем ты туда полез? Что с тобой не так?

— Я не планировал быть замеченным! — горячо возразил Себ. — Они заманили меня в засаду.

— А ты не знал, с кем имеешь дело, — язвительно заметила я. — Мы все могли погибнуть сейчас. Мне не стоило тебя слушать.

— Жаль, что яда мы так и не добыли, — потупив голову, ответил он, — И спасибо, что пришли за мной. Это Поппи подсказала?

Я кивнула. Оминис стоял на берегу, скрестив руки. Он снова углубился в свои мысли, не желая участвовать в разговоре.

— Что это было? — обратился к нему Себ, виновато выглядывая из-за моей спины.

— Проклятие, которое убивает каждого третьего, кто пытается его использовать, — Оминис дернулся, словно от отвращения к самому себе. — Адское пламя. Достаточно, чтобы попасть в ваш маленький клуб любителей Темных искусств?

— Я и не знал, что ты такое умеешь, — обратился к нему Себ, игнорируя брошенную колкость.

— Я тоже о вас двоих многого не знал, — парировал он нарочито безразлично, крепко сжимая свою палочку. Я почувствовала холодную, болезненную отстраненность в его голосе, и мне стало не по себе. — Пора домой.

— Моя метла осталась в лесу, — Себастьян с досадой махнул в сторону холмов. — Но мы на западном берегу, и здесь неподалеку есть камин…

— Прекрасно, — без особого энтузиазма ответил тот, доставая из кармана мантии мешочек с Летучим порохом.

— Всегда готов ко всему, — усмехнулся Себ, перехватывая мешочек, — настоящий Оминис.

— К этому проклятому вечеру никто не был готов, — он устало огрызнулся. — Пойдем скорее.

— Но здесь пороха только на одного, — заметил Себастьян, изучая содержимое.

— И угадай, кто сейчас полетит в Хогвартс, чтобы взять еще, вернуться, и забрать всех обратно? — Оминис говорил нейтральным тоном, но слова все равно пронзали барабанные перепонки, как стрелы.

— Все сделаю, — смирно согласился Себ. Он хорошо чувствовал, когда с лучшим другом лучше не пререкаться.

Мы шли в молчании. Если Себастьяна околосмертный опыт словно воскресил, то Оминиса добил окончательно. Он шел впереди нас, одинокий и сосредоточенный, пока мы с Себом молчаливо переглядывались. Когда мы дошли до камина, тот не медлил, и сразу же поспешил в Хогвартс.

Я осталась с Оминисом наедине. Как бы я не меняла положение, он почему-то все время держался ко мне спиной. Я боялась начать разговор — знала, что он злится на меня, на Себастьяна, и имеет полное на то право. Спустя несколько минут молчания он заговорил, так и не поворачиваясь в мою сторону.

— Знаешь… Там, на балу, я серьезно хотел признаться тебе в любви.

Я опешила и отступила на несколько шагов назад. Сердце стучало в висках и отдавало неприятными тупыми ударами в затылок. Я попыталась что-то пробормотать, но Оминис остановил меня поднятой ладонью, и я послушно затихла.

— Но вдруг понял, что я тебя совсем не знаю, — он продолжил задумчиво. — Мне казалось, что твое присутствие изменило его и меня в лучшую сторону… Когда, на самом деле, ты просто помогала Себастьяну заманить в темноту нас всех. Я только сейчас понимаю, что все всегда было о нем. Эта история никогда не была об Энн. Или о нас с тобой. И я ничего не могу с этим поделать.

— Оминис… — вновь попыталась слабо возразить я, но он не дал мне вставить и слова.

— Не волнуйся, я справлюсь со своими чувствами, — горько сказал мне он. — Мне не впервые терять тех, кто мне дорог.

На моих глазах выступили слезы, и я утерла их рукавом. Я хватала ртом воздух, пытаясь найти слова, убедить его в том, что он был неправ, все неправильно понял, и что он… очень много значил для меня. Больше, чем мог себе представить. Прежде, чем я успела хоть что-то сказать, в камине показался Себастьян. Оминис выхватил у него из рук наполнившийся мешочек, швырнул горсть пороха в огонь и растворился в языках зеленого пламени. Я осталась стоять на дороге, едва видя на фут перед собой — глаза застилала пелена слез.

Себастьян с нетипичной для него проницательностью изучал мое лицо, но никаких вопросов не задавал. Он поднял с земли мешочек и протянул мне. Один за другим, мы молча полетели обратно в школу.

Когда мы вышли из камина, Оминис все еще ждал в коридоре. Он сделал несколько шагов ко мне, протягивая руку.

— Отдай мне брошь, пожалуйста.

Я бережно отколола украшение с внутренней стороны кармана мантии и положила на его раскрытую ладонь. Оминис крепко сомкнул пальцы и уже собирался уходить, когда Себастьян, увидев брошь снова, прокричал:

— Подожди! Вы уже открывали ее?

Оминис оглянулся и вопросительно поднял бровь.

— Открывали что?

— Ах, вы же не понимаете надпись… — Себ закусил губу, словно сражаясь с собой. — Из послания на броши можно понять, что внутри что-то есть.

Показная холодность Оминиса на мгновение сменилась гримасой неподдельного ужаса. Но он, как всегда, быстро взял себя в руки.

— Я никогда не замечал второй застежки или замка, — он передал украшение Себу. — Но можешь проверить.

Себастьян снова взял брошь в руки и прочитал вслух фразу, которая, не будучи адресованной никому из нас, в одночасье изменила жизни всех троих.

.w38d6aee4{cursor:pointer !important;position:absolute !important;right:4px !important;top:4px !important;z-index:10 !important;width:24px !important;height:24px !important;display:-webkit-box !important;display:-ms-flexbox !important;display:flex !important;-webkit-box-align:center !important;-ms-flex-align:center !important;align-items:center !important;-webkit-box-pack:center !important;-ms-flex-pack:center !important;justify-content:center !important;pointer-events:auto !important;border-radius:50% !important;-webkit-user-select:none !important;-moz-user-select:none !important;-ms-user-select:none !important;user-select:none !important;-webkit-tap-highlight-color:transparent !important} .w38d6aee4:hover{opacity:.8 !important} .ie7034e24{background-color:#fff !important;opacity:.8 !important;height:100% !important;width:100% !important;position:absolute !important;top:0 !important;left:0 !important;z-index:-1 !important;border-radius:inherit !important;-webkit-transition:opacity .15s,background-color .5s ease-in-out !important;transition:opacity .15s,background-color .5s ease-in-out !important} .g4423da4b{display:-webkit-box !important;display:-ms-flexbox !important;display:flex !important;-webkit-box-align:center !important;-ms-flex-align:center !important;align-items:center !important;cursor:pointer !important;max-width:calc(100% — 40px) !important;height:12px !important;line-height:normal !important;-webkit-box-sizing:border-box !important;box-sizing:border-box !important;padding:0 4px !important;border-radius:16px !important;font-size:8px !important;text-transform:uppercase !important;letter-spacing:.125em !important;pointer-events:none !important;text-decoration:none !important;color:#575c66 !important;background-color:#fff !important;opacity:.8 !important;font-family:YS Text Variable,YS Text,Helvetica,Arial,sans-serif !important} .g5b99c9ec{text-overflow:ellipsis !important;white-space:nowrap !important;overflow:hidden !important} .y314830a0{position:relative !important} .k33146832{left:4px !important} .k33146832, .o20b97479{position:absolute !important;top:4px !important;z-index:10 !important} .o20b97479{right:4px !important} .lf80aa9f4{margin:0 auto !important} .m3a3c3182{-webkit-user-select:none!important;-moz-user-select:none!important;-ms-user-select:none!important;user-select:none!important;cursor:pointer !important}

Примечания:

Спасибо, что оставались со мной до конца этой истории! Буду очень рада любой обратной связи. Всего наилучшего!