Сын моего сердца (джен)

Илка просто не мог не проверить свои подозрения.

Погуляли на свадьбе господина Влада хорошо — еще ни разу в жизни Илка столько не пил. Голова кружилась и соображала через раз. Но это ощущение было даже приятным. Илка собирался куда-нибудь присесть, пока не рухнул из-за заплетающихся ног на глазах у изумленной публики, как увидел счастливого новобрачного в обществе Варки. Красавчик что-то втолковывал дядюшке. И при виде них, стоявших рядом, Илку поразило осознание, что в Варке нет от Гронских вообще ничего — если бы не знал, никогда не подумал бы, что они с Владом родственники.

Некоторое время Илка наблюдал за ними, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли, когда к этим двоим присоединился господин Лунь. И Илка заметил это, конечно, уже далеко не в первый раз, но на контрасте выглядело еще забавнее. Ничего общего с родным дядей. Зато с Лунем… Те же тонкие черты лица, та же долговязая фигура, та же манера держаться, те же жесты и мимика.

Илка помотал головой. Еще какое-то время назад он в обширной крайновской библиотеке нашел один интересный способ проверить кровное родство между людьми. Но до сих пор рука не поднималась воспользоваться им. А сейчас затуманенное алкоголем сознание шепнуло: «А почему бы и нет?» Но для этого ему не помешала бы помощь.

Илка огляделся и обнаружил неподалеку Липку. Правда, тот был в компании жены, а Фамка ни за что на такое не согласится, и попадаться ей под горячую руку тоже не хотелось. К счастью, ее очень вовремя куда-то увела Жданка. И Илка решительно направился к князю Сенежскому.

— Посмотри на этих двоих, — без лишних предисловий заявил он, махнув в сторону Варки и господина Луня, которые в этот момент что-то оживленно обсуждали.

— И? — недоуменно нахмурился Липка.

— Тебе не кажется, что они одинаковые вообще?

Тот пожал плечами.

— Ну да. И что?

— Давно хотел проверить — может, Варка в самом деле его сын?

— Как? — удивленно спросил Липка.

— Есть один способ…

Будь Липка трезвее, он, вероятно, не поддался бы на провокацию Илки. Будь Илка трезвее, он не стал бы этого предлагать. Но, видно, так уж сошлись звезды.

В книге говорилось, что лучше всего использовать кровь, но подойдут и волосы. Поскольку добыть кровь не представлялось возможным, пришлось ограничиться вторым вариантом. К счастью, оба красавчика волосы носили длинными и ради праздника распущенными. Так что добыть образцы особого труда не составило. Всего лишь пошатнуться и ухватиться будто бы за первое, что попалось. Учитывая степень их опьянения, никто ничего не заподозрил. Хотя Варка вскрикнул и проворчал, что убьет обоих, а господин Лунь пронзил таким взглядом, что они поспешили ретироваться.

А ведь это он не знал, что они затеяли. От этой мысли Илку пробрала дрожь, но отступать он не собирался.

Впоследствии он сам удивился, как они с Липкой в их состоянии, смогли-таки сделать всё правильно. Но смогли. И сваренная настойка выдала вполне себе однозначный результат. Илка хмыкнул, глядя на серебристую жидкость и пробормотал:

— Я так и знал.

— Интересно, они сами об этом знают? — задумчиво произнес в пространство Липка.

— В смысле? — удивился Илка. — А могут и не знать?

Липка пожал плечами.

Хотя если подумать… Закончить эту мысль он не успел, поскольку дверь открылась и в кабинет заглянула любимая жена.

— Илечка, ты здесь? — и тут же сморщила точеный носик. — Чем это вы занимаетесь?

— Раскрываем страшные тайны, — абсолютно серьезным тоном сообщил Липка.

Лучше и не скажешь. Тайна поистине страшная. Илана скептично приподняла брови.

— По-моему, вам обоим уже хватит, — и выглянув в коридор, позвала: — Фамочка, я их нашла. И их пора уводить домой.

Илка хотел уже начать спорить, что их страшная тайна не имеет никакого отношения к тому, что они слегка нетрезвые, но промолчал. А то девчонки начнут еще визжать, а у него и так уже голова болит. Может, потом как-нибудь расскажет. Так что Илка отвесил князю Сенежскому светский поклон (то есть попытался отвесить, едва не потерял равновесие и был удержан только вовремя среагировавшей женой) и позволил себя увести.

* * *

Оба мальчишки — и князь Сенежский, и наместник Трубежской — обнаружились под конвоем своих жен, которые, похоже, потащили их домой. Хорошо. А то в их состоянии Рарог опасался, что они вытворят что-нибудь. Все-таки стоило получше за ними следить. Ивар-то после того памятного разговора алкоголь вообще в рот не брал, и Рарог как-то расслабился, забыв про остальных. К счастью, девочки были куда благоразумнее этих балбесов.

Он уже собирался вернуться к Владу, но из приоткрытой двери потянуло странным запахом. Чем это они занимались? В кабинете на столе обнаружилась глубокая чаша, наполненная мягко мерцавшей серебристой жидкостью. Рарог принюхался, пытаясь определить состав. Надежнее, конечно, попробовать на вкус, но лучше не стоит рисковать. Впрочем, он быстро понял и так — зелье для определения кровного родства. Он озадаченно нахмурился. Кого эти два обормота проверяли? Судя по всему не на крови, которую, вероятно, не смогли добыть, а на волосах.

И тут вспомнилось, как на празднике Филипп и Илия, уже изрядно пьяные, наткнулись на них с Иваром и довольно-таки чувствительно дернули за волосы. Вывод, который напрашивался… Судя по цвету зелья, результат был однозначно положительный. Рарог прекрасно знал, что волосы в этом деле не так надежны как кровь — дальнего родства они не покажут. Но вот близкое… Как, например, между отцом и сыном...

Он тяжело оперся о стол обеими руками и помотал головой, пытаясь привести мысли в порядок. Теоретически это было возможно, хотя и маловероятно. Но… Внезапно многое стало понятным — и их с Иваром невероятное сходство, и бешеная ревность Яся, которую Рарог до сих пор списывал на его эгоизм.

— Почему ты не сказала мне, Мари? — отчаянно прошептал он.

Мой дорогой мальчик. Мой сын.

Почему он до сих пор этого не видел, ведь всё было вполне очевидно? И тут возникла еще одна мысль. Ивар. Как он отреагирует на такую новость? Бедный парень и так пережил слишком много потрясений. И только-только снова обрел семью в лице Влада. Пожалуй, не стоит ему пока об этом говорить.

* * *

Давно Варка не видел господина Луня настолько сердитым. И что такого Липка с Илкой умудрились натворить, чтобы привести его в подобное настроение? Он вызвал их в замок и увел для конфиденциального разговора. Поколебавшись, Варка тихонько пошел следом. Конечно, подслушивать нехорошо, но любопытство было сильнее него. Лучше бы он этого не делал, честное слово.

Когда он подобрался достаточно, чтобы слышать слова, Липка говорил:

— Мы не хотели ничего плохого. Но вы так похожи, и мы подумали: а вдруг…

— А тебе не кажется, что не следует лезть в личные дела других? — вкрадчиво спросил господин Лунь.

— Извините, — покаялся Липка. — Мы были пьяны, но это, конечно, нас не извиняет.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — проворчал господин Лунь.

— А вы чего, правда не знали? — высказался Илка.

Ответа он не получил, но Варка представил, как господин Лунь пронзил его своим фирменным убийственным взглядом. О чем речь-то вообще? И тут прозвучало его имя.

— Надеюсь, вы оба умеете держать язык за зубами. Ивар не должен об этом знать.

Варка озадаченно нахмурился. Предмет разговора становился всё интереснее.

— Думаю, Варка хотел бы быть в курсе такого, — мягко заметил Липка.

— Думаю, это не тебе решать, — едко ответил господин Лунь.

Липка сокрушенно вздохнул, но возражать больше не стал. Зато Илка стал:

— Да в чем трагедия-то? Варка всегда был вам как сын — все это понимают. Теперь вы просто узнали, что это так и есть.

Варка отшатнулся, в шоке уставившись на приоткрытую дверь. Сын? Так и есть? Сердце колотилось так, что кровь грохотала в ушах, и остального разговора он уже не слышал. Остатков здравого рассудка хватило, чтобы уйти оттуда, пока кто-нибудь не вышел и не застал его за подслушиванием. В любом случае, главное он уже узнал.

Когда шок немного прошел, в груди трепыхнулась радость. Отец… Пока Варка не вспомнил его резкие слова: «Ивар не должен об этом знать». Почему? Почему он не хочет…

Он-то думал, господин Лунь по-настоящему привязался к нему, что между ними возникла особая связь. А получается, Варка всегда был только обузой. Правильно — кому нужен внезапно свалившийся на голову взрослый сын, о котором не просил? Это было неожиданно больно. Так больно, что хотелось завыть.

Вместо этого Варка помчался к ближайшему окну, выходившему на горы, и взмыл в небо. Холодный воздух наверху немного остудил голову, но не унял боль в сердце. Сейчас ему очень хотелось найти какую-нибудь бурю, грозу, шторм и устремиться прямо в него.

Повинуясь его желанию, вокруг поднялся ветер, который того и гляди грозил перейти в ураган, завихряясь, собирая облака. И вот уже громыхнул гром, сверкнула молния. Это заставило Варку немного опомниться — он не собирался устраивать в Пригорье никаких катаклизмов. Он же не Жданка, в конце концов. Что ж, как призвал грозу, так и развеет. Зато отвлечется немного.

Он полетел прямо в эпицентр, собираясь разогнать облака, но тут его подхватило вихрем, порывом ветра крыло вывернуло так, что его пронзила жгучая боль. Варка вскрикнул, с ужасом поняв, что начинает падать.

* * *

Отправив мальчишек восвояси, Рарог тяжело опустился в кресло и потер виски. Может, прав был Филипп и стоило поговорить с Иваром? И тут снаружи громыхнуло так, что заложило уши.

«Ну что опять?» — обреченно подумал Рарог и направился к ближайшему окну посмотреть, что происходит. Ни секунды покоя. То, что он увидел, моментально заставило забыть и об усталости, и о глухом раздражении, оставив только леденящий ужас.

В самом центре локальной бури находился Ивар, окруженный молниями и завихряющимся ураганом. Он явно пытался погасить грозу, но тут очередным порывом ему вывернуло крыло, и он начал стремительно падать.

Забыв обо всем, Рарог прыгнул с обрыва, устремившись к сыну. Он даже не задумался о том, что давно потерял крылья, что по идее не должен сейчас лететь. Ему просто надо было поймать Ивара, пока тот не разбился. И он поймал. И только встретив обалдевший взгляд Ивара, Рарог вспомнил. Теперь они падали вместе. Правда, гораздо медленнее, чем должны бы.

От удара спиной о землю из Рарога вышибло дух, да еще и Ивар рухнул на него сверху. Так что некоторое время он пытался прийти в себя и понять, жив ли еще. Ивар пошевелился, вставая, и Рарог поднял взгляд. Вывихнутое крыло изогнулось под неестественным углом и наверняка причиняло дикую боль.

— Стой, — велел он. — Не двигайся.

Ивар послушно замер, опустившись на колени. Рарог сел рядом, поморщившись, когда ребра отозвались болью, провел ладонью по поврежденному месту, проверяя, а потом резко дернул. Ивар зашипел сквозь зубы.

— Больно, я знаю, но придется потерпеть, — сказал Рарог, продолжая заниматься поврежденным крылом.

Между делом он поймал на себе пораженный и как будто даже испуганный взгляд Ивара.

— Что? — рассеянно спросил он, проверяя, нет ли еще каких ран.

— У тебя прядь седая, — едва слышно ответил Ивар.

— Поседеешь тут с тобой, — пробормотал Рарог, даже не обратив внимания на внезапный переход на «ты» — просто в свете последних фактов это казалось так естественно.

В остальном Ивар был цел, за исключением нескольких синяков и царапин.

— Ну-ка, проверь крыло.

Ивар осторожно пошевелил им, потом взмахнул, приподнявшись от земли, и опустился на ноги, убрав крылья.

— Всё в порядке. Спасибо.

Рарог облегченно выдохнул, встал с земли, после чего посмотрел прямо на него и рявкнул:

— Ты рехнулся?! Совсем жить надоело?

Весь пережитый только что ужас переродился в злость. Паршивца хотелось прибить на месте. Ивар аж отшатнулся от неожиданности, но быстро взял себя в руки.

— Я случайно грозу вызвал, — буркнул он. — Думал, сам вызвал — сам и уберу, — и после секундной паузы с обидой огрызнулся: — И вообще, это ты виноват!

— Я? Это каким же образом, позволь узнать?

Ивар насупился и выпалил:

— Я думал, что что-то значу для тебя, думал… — не договорив, он мотнул головой. — А ты не хочешь ничего общего со мной иметь. Я просто обуза, да?

От такого абсурдного заявления Рарог застыл, растеряв всю злость.

— С чего ты взял-то? — недоверчиво спросил он.

— С того, — с вызовом ответил Ивар. — Почему ты не хотел сказать мне, что ты мой отец? Тебе это настолько неприятно?

Так. Парни не могли проболтаться так быстро. Значит, сам подслушал. И, конечно же, понял всё совершенно неправильно. Рарог тяжело вздохнул.

— Ивар… — некоторое время он молчал, подбирая слова, а Ивар сверлил его настороженным взглядом. — Я не хотел вызывать у тебя очередное потрясение. Ты и так достаточно часто видел, как твой мир переворачивается вверх ногами. Ну, и если честно, — после еще одной паузы он заключил: — Для меня это тоже неожиданность, и я боялся твоей реакции.

— Почему? — с недоумением спросил Ивар.

Рарог пожал плечами:

— Помнишь, я как-то спрашивал тебя: тебя это радует или печалит? По тебе было заметно, что скорее печалит.

Ивар моргнул и помотал головой.

— С тех пор многое изменилось, — и неуверенно спросил: — Значит, ты не…

Он не договорил, но Рарог понял.

— Дурак, — ласково ответил он. — Ты стал мне сыном задолго до того, как эти два идиота решили провести свой эксперимент. И до сих пор я как-то думал, что это понятно.

Несколько мгновений Ивар смотрел на него с непонятным выражением, а потом решительно шагнул вперед и обхватил его руками, уткнувшись лицом в плечо.

Рарог замер, почти не смея поверить в происходящее, и осторожно в свою очередь обнял его, притянув к себе еще ближе. И всё встало на свои места.

— А ведь ты летел сейчас — по-настоящему, — произнес Ивар, отстранившись. — Я даже видел твои крылья.

Кстати, об этом. До сих пор Рарог не задумывался, как он сделал то, что сделал: ему просто надо было спасти сына.

— Не может быть, — помотал он головой и на всякий случай завел руку за спину, чтобы пощупать то, что осталось от крыльев.

Обломки костей были на месте, никуда не делись. Ивар пожал плечами.

— Но было. И вообще, кто знает, что может быть, а что нет? — и с намеком процитировал: — «Мои крылья служат мне, пока я им верен». Ты всегда был им верен, вот они и продолжают служить, даже если в… нематериальном виде.

— Никогда о таком не слышал. Но, может, ты и прав.

Ивар улыбнулся.

— Кстати, спасибо. Ты спас меня. Опять.

Рарог усмехнулся и покачал головой, а потом сурово заметил:

— Мне не нравится, что это вошло у тебя в привычку. Однажды я могу и не успеть.

Ивар вздохнул.

— Я постараюсь быть осторожнее.

Рарог скептично хмыкнул. Верилось с трудом, но большего ожидать от обормота вряд ли стоило. Ладно хоть осознал — и то хлеб.

— Хорошо, что у меня волосы и так светлые — седину будет незаметно.

И тут Ивар вдруг помрачнел, но спросить его, в чем дело, Рарог не успел, поскольку рядом приземлились все птенцы-подкидыши, которые успели разогнать-таки устроенную Иваром грозу.

— Что тут у вас случилось? — спросила Жданна, подозрительно прищурившись.

Рарог переглянулся с Иваром, и они одновременно ответили:

— Ничего.

Никого этим не убедили, конечно. А Филипп еще и задумчиво заметил:

— Думаю, это всё из-за того, о чем я тебе рассказывал, дорогая.

Хелена пронзила их внимательным взглядом, а потом устало вздохнула:

— Одному почти двадцать, другому под сорок, а ума ни у того, ни у другого.

— Это наследственное, — ехидно вставил Илия.

У Ивара сделалось такое выражение лица, словно ему очень хотелось дать ему в нос, но он мужественно сдержался.

— Вот и проси некоторых держать язык за зубами, — заметил Рарог.

Правда, без особенного неудовольствия. После всего, что произошло, эмоций у него уже не осталось. Филипп пожал плечами:

— У меня нет тайн от жены.

— У меня тоже, — невозмутимо согласился Илия.

— То есть не в курсе только я? — возмутилась Жданна, обиженно надувшись.

И это выражение на ее веснушчатой мордашке было невероятно очаровательно.

— Я расскажу тебе, — успокоил ее Ивар.

Жданна одарила его сияющей улыбкой, став еще прекраснее. Но тут улыбка сошла с ее лица, когда она пораженно уставилась на Рарога. Точнее на его волосы.

— А что это у вас — седая прядь?

— Об этом тебе тоже Ивар расскажет, — проворчал Рарог и развернулся, чтобы уйти.

У него совершенно не осталось моральных сил на обсуждения.

— Но… — начала было Жданна, однако ее прервал Ивар, за что Рарог был ему очень благодарен:

— Оставь его, рыжая.

И она послушалась. Хорошо. В другое время он был бы рад ее компании, но сейчас ему просто жизненно было необходимо побыть одному.