Нам будет хорошо и в дождь (гет)

Декабрь, 2000 год

Погода решила всех удивить: за окном дождь шёл со снегом. Дом Грейнджеров преобразился к Рождеству, и в гостиной стояла здоровая ель, украшенная игрушками и гирляндами. Сами хозяева и их маленький любимый гость сидели возле неё и раскладывали подарки. Кастор так старался, что приготовил подарки для всех. При помощи Гермионы он разукрасил красками маленькую светлую футболку и упаковал её для Тедди Люпина, при помощи Гарри вложил в другую коробку красивые бусы и открытку для Андромеды Тонкс. Даже для домовика Кастор припас коробку с шоколадными лягушками, решив, что Кикимер — это тот самый дальний и очень-очень старый ворчливый родственник, которого опасно звать в гости, чтобы он не испортил всем настроение, и никто не стал его разубеждать. Коробочка теперь ждала своего часа, чтобы с совой отправиться в Хогвартс.

В то время, когда Грейнджеры и его крестник находились у ели в гостиной, Гарри и Гермиона остались на кухне, за столом. В Министерстве тоже настали праздничные дни, в которые можно было отдыхать, хоть и в мракоборческом Управлении сотрудники продолжали дежурить и поочерёдно сменяли друг друга на посту. Собственно, по этой причине Гарри не мог ждать — знал, что его могут вызвать, как и то, что кто-то из коллег может вдруг заболеть и придётся подменить, — поэтому он решил подарить Гермионе подарок чуть раньше.

— Мерлин…

Одна её улыбка, когда она развернула небольшой свёрток наполнила всё внутри него нежностью и теплом. Это был не слишком ценный подарок — всего лишь мягкие пушистые варежки из кроличьего пуха — но он всю голову изломал в попытке решить, что же такое незначительное и приятное можно подарить на их первый совместный праздник. Раньше он вроде бы над этим не заморачивался… но то было раньше, а теперь даже мелочь казалось значимой, повезло, что коллеги постарше заметили, как он судорожно листает журналы в свободное время и дали дельные советы.

— Тебе нравится? — спросил Гарри, хотя Гермиона продолжала улыбаться и щупать варежки с видом ребёнка, который получил интересную игрушку. — Или нет? Скажи уже что-нибудь.

— Гарри, это… это так мило! — наконец сказала Гермиона, с трудом оторвавшись от подарка, и встала.

Она потянулась к нему через стол, и Гарри, поднявшись, потянулся навстречу. Их губы слились в поцелуе, и Гермиона нежно провела рукой по его волосам.

— Спасибо, Гарри, — сказала она и отпрянула. — А знаешь, раз такое дело… Подожди меня, я сейчас!

Она развернулась и помчалась из кухни в коридор. А ведь в Министерстве магии она выглядела очень серьёзной и собранной, её волосы были уложены в причёску, а строгая форма не допускала изъяна. Она шла, высоко подняв голову, и туфли с каблуками издавали характерный ровный стук. Некоторые смотрели на неё и шептались, что этот монстр в юбке имеет такие характер и хватку, что Кингсли стоит её бояться. Но была ли она в жизни такой, какой её видели другие? Гарри мог точно сказать, что нет. Он видел её и вот такой, жизнерадостной разрумянившейся девчонкой, какой она только что убежала от него. Он видел её и грустной, и раздавленной, и полной сил, и крайне злой, а ещё он видел её невероятной соблазнительной, такой, какой её вряд ли видел кто другой. Видел и не знал, почему не замечал всего этого раньше.

Когда-то Гермиона ведь была перед самым его носом, а он всё смотрел по сторонам, находил интересными и красивыми тех, кто из себя ничего не представлял, ошибался и ошибался и чуть не опоздал. Хотя, с другой стороны, может, это было не зря? Как бы без ошибок он смог чему-то научиться и понять, кто ему на самом деле нужен? Да, он обжёгся на Чжоу и сделал выводы, да, он повёлся на Джинни и какое-то время был доволен. Никто ведь не рождается со знанием того, что ему нужно и как это найти, что, если ошибки — это всего лишь опыт, за который стоит благодарить судьбу? Та же Джинни долго не могла его забыть, встречалась с кем-то, бросала, а потом была несказанно рада, когда Гарри обратил на неё внимание. Но что из этого вышло? Ничего. Он оставил её, и она это приняла. Возможно, им обоим был нужен тот опыт: ей, чтобы осознать, что он не тот парень, каким она себе его рисовала с детства, а ему, чтобы понять, что тот образ красивой весёлой девчонки — да-да, той, что возникла после расставания с Чжоу, — всего лишь пустышка, иллюзия, а не живой человек. Теперь и он, и Джинни прозрели, нашли тех, кому принадлежат их сердца. Выходит, всё не зря.

— А вот и я!

Гермиона вернулась, и Гарри перестал думать о былом. Она с ним, самая любимая и желанная для него девушка. Она с ним и это дороже всего на свете. Вот что важно.

— Держи.

Её свёрток тоже был небольшим и Гарри тоже разворачивал его с улыбкой. Одежду ему, конечно же, дарили и раньше — особенно миссис Уизли присылала фирменные свитера — но вот шапку ему ещё не дарили. Это было банально и вместе с этим необычно и очень приятно.

— Ты так боялась, что я могу отморозить уши? — спросил он и натянул шапку на голову. — Хм… прикольно.

— Нет, это я так недоумевала, почему ты не их носишь, но потом подумала, может, у тебя тупо шапок нет? — ответила ему Гермиона и, протянув руку, дернула за край шапки так, что та сдвинула Гарри очки и закрыла свет. — Но ничего, теперь ты не отвертишься и будешь подавать Кастору достойный пример.

— Туше! — признал Гарри и вернул шапку на прежнее место. — А ты коварная женщина, Гермиона Джин Грейнджер.

Она самодовольно улыбнулась, и он подумал, что готов препираться и проигрывать ей вечно. Эта её скромная шапка с помпоном, на ком-то другом показалась бы ему странной, но сейчас она стала невероятно дорогой. Гарри снял её и бережно сложил на столе.

— Эту я точно буду носить, — сказал он и, поднявшись, застыл.

Они встречались лишь какие-то месяцы, поначалу ходили на свидания и проводили вечера в новых местах, потом, по-домашнему оставались у него или же заходили к ней на чай. Грейнджеры были не глупые и давно поняли, что отношения их дочери и её друга переросли в нечто большее, но не заостряли на этом внимание. Когда он не был на дежурстве, Гарри провожал Гермиону до дома и расставался на крыльце, когда у неё имелась возможность, она оставалась у него, развлекала с ним Кастора, а ночью они предавались любви. Ему не на что было жаловаться, в его жизни всё стало просто прекрасно, но кое-чего всё-таки не хватало. Гарри думал подождать до Рождества, чтобы заговорить об этом, но сегодня день и без праздника стал особенным лишь потому, что они снова были вместе.

— А-ам… Гермиона, — с заминкой сказал Гарри, ощутив некоторое волнение.

Нет, он не был трусливым парнем, но хотел сделать своей девушке такой подарок, на который некоторые парни очень долго не решаются, а иным и вовсе не хватает духа. Этот, второй и особенный, подарок уже несколько дней то находился в кармане его куртки, то оказывался в кармане брюк. Видимо, не зря он сегодня взял его с собой. Сердце не подвело.

— Знаешь, я хотел тебе сказать… то есть спросить…

— Что?

Его волнение не укрылось и от неё, и Гермиона в недоумении нахмурилась. Однако Гарри не стал поддаваться слабости и достал небольшую коробочку из кармана. Как это делали те, кто чтил традиции, он опустился у стола на одно колено и раскрыл эту самую коробочку.

— Скажи, ты… ты выйдешь за меня?

Гермиона замерла в тот же миг, как увидела кольцо, а Гарри, наоборот, почувствовал, как волнение в нём стучит, бурлит и кипит, требуя выхода.

— Да-да, помню, ты говорила, что не хочешь торопиться, — куда быстрее заговорил он и поставил открытую коробочку на стол. — Говорила, что у вас с Роном всё было так стремительно и что ты боишься это повторить. Поверь, я не хочу отнимать твою свободу или ставить перед выбором, я... знаю, как для тебя важна твоя работа, как ты хочешь достичь большего и, обещаю, нет, даю слово, что не буду стоять у тебя на пути, я... Позволь я лишь скажу, что я хочу и думаю, мы ведь договорились друг другу не врать, так?

Если Гермиона и хотела что-то сказать, то не успела. Едва её губы раскрылись, как Гарри сделал вдох и продолжил.

— Я хочу делить с тобой всё: наши успехи, печали, мечты — хочу проводить с тобой время, хочу... как они.

Он посмотрел в стену, за которой Грейнджеры смеялись над чем-то вместе Кастором. Похоже, собирать подарки они уже закончили и принялись во что-то играть.

— Быть одной семьёй. Встречать гостей, ложиться в постель рядом с человеком, которого люблю, а не с мыслями, что когда-то наступит тот день, когда мы снова увидимся.

Глаза Гермионы заблестели от слёз. Никогда он говорил ей или кому-то другому столько слов, да и откровенным с кем-то настолько не был, но это она была с ним в трудную минуту, она своим примером открыла ему глаза на многое, а эти слова лишь являлись выражением того, что в нём долгое время зрело.

— Помнишь, как ты говорила, сидя у палатки, что мы могли бы остаться? — напомнил ей Гарри. — Так давай останемся. Вместе. Я хочу состариться с тобой, Гермиона.

По её щекам медленно поползли слезинки.

— Ох, Гарри... — дрожащими губами произнесла Гермиона и шмыгнула носом.

— Скажи, что подумаешь, — попросил он. — Скажи, что тебе нужно время, чтобы подумать…

— Д-да... — тихо произнесла она и стёрла ладонью новые слёзы.

— Да — это значит, что ты подумаешь? — уточнил Гарри. — Или...

— Да… значит да, — чуть твёрже сказала Гермиона и вскочила с места.

Гарри и опомниться не успел, как оказался в её объятиях. Девичьи руки с такой силой обвили его шею, как будто он только-только вернулся из Запретного леса, где встретил Волан-де-Морта, запустившегося в него Аваду Кедавру.

— Я тоже… хочу быть с тобой, — дрогнувшим голосом произнесла Гермиона и поцеловала его в щёку. — Хочу встречать с тобой рассвет, проводить дни и ночи, — прибавила она и поцеловала его в подбородок. — Хочу, чтобы и у нас… была семья и дети… — Её губы коснулись уголка его рта и легонько дотронулись до носа. — Такие же неугомонные, как Кастор, и такие же сильные, очаровательные и храбрые, как их отец.

Гарри нашёл её губы и приник к ним.

— Я люблю тебя, — тихо сказал он после поцелуя и обнял её в ответ.

— И я тебя, — повторила Гермиона и потянулась навстречу.

Их губы снова слились в нежном поцелуе. Дождь со снегом по-прежнему властвовал на улице и настойчиво стучал по стеклу. Кастор чем-то восторгался в гостиной и просил ещё, а Гарри хватало и того, что в его руках находилась та единственная, без которой он больше не представлял свою жизнь.

— О, похоже, я чему-то помешал... — произнёс застывший у порога мистер Грейнджер, чьи шаги они даже не слышали.

— Нет, вы… вы как раз вовремя, — ответил ему Гарри, приобняв невесту за талию. — Мы с Гермионой… В общем, мы приняли одно серьёзное решение, — прибавил он и посмотрел туда, где осталась открытая коробочка. — Надеюсь, вы не имеете ничего против.

Мистер Грейнджер проследил за направлением его взгляда и всё понял.

— Если это обоюдное решение, то я не имею ничего против, — сказал он и посмотрел на расчувствовавшуюся дочь, которая ему тут же закивала. — И да, раз уж вы решили чуть раньше обменяться подарками… Одну минуту!

— Чего это он? — спросил Гарри, но Гермиона пока не могла говорить и лишь пожала плечами.

— Держи!

Мистер Грейнджер тоже принёс небольшой свёрток и вручил Гарри. Если ещё какие-то минуты назад последний думал, что шапку ему ещё не дарили, то сейчас недоумённо смотрел на тапочки.

— Что-то не так? — поинтересовался мистер Грейнджер.

— Нет, всё так, просто… э-э… никак не пойму одну вещь, — ответил озадаченный Гарри. — А вы решили подарить мне белые тапочки, потому что других в магазине не было или это на что-то намёк?

— Нет, я решил подарить тебе белые тапочки, потому что мне любимая женщина в лице моей жены сказала, что они очень милые, особенно вот с этими с оленями… Гермиона их, кстати, часто упоминала в отношении тебя, уж не знаю почему. А насчёт намёков... тут мне нечего сказать, ну, кроме того, что если ты будешь себя хорошо вести, то можешь называть меня папой.

— Э-э… я постараюсь.

— И да, раз уж вы с Гермионой приняли серьёзное решение, ещё одни тапочки тебе точно пригодятся. Когда-то ты ведь и ночевать в этом доме будешь — это неизбежно, а значит, тебе надо будет во что-то переобуться. Ну, а халат и всё остальное тебе твоя невеста купит, — прибавил мистер Грейнджер и с некоторым сомнением посмотрел на дочь. — Ну, когда она с небес на землю вернётся и снова начнёт соображать.

— Папа! — возмутилась Гермиона, начав соображать. — Ну сколько ещё ты будешь над нами потешаться?

— Да я вообще за соком заходил, — ответил ей отец и двинулся к холодильнику.

Забрав с собой пакет сока и три бокала, он покинул кухню и оставил дочь с будущим зятем одних. Гарри молча взял кольцо из коробочки и надел на безымянный палец избранницы. Гермиона тоже молчала. Всё было написано у неё на лице. Она светилась и это делало счастливым самого Гарри. Наконец-то он обрёл то, чего так давно хотел. Покой. Семью. Новое увлекательное приключение, именуемое совместной жизнью. Оно было ему по силам. Он это знал. Рядом была та, благодаря которой он мог свернуть горы. Ни дождь со снегом за окном, ни рабочие дела, ни вопросы, связанные со свадьбой, или какие-то другие трудности не могли его напугать или вызвать сомнения. Ему было хорошо, и он чувствовал, что дальше может быть только лучше.