Unredeemable / Непрощенный (гет)

Примечания:

Фик написан в рамках челленджа "Жуткие ОтМетки".

Метка дня: Хэллоуин.

Всем, кто пользуется публичной бетой, обнимашки)

Хэллоуин — ночь, когда истончается грань между мирами и древняя магия обретает свою истинную силу. В этом году тьма казалась особенно густой, словно сама судьба решила сыграть злую шутку, приурочив очередной день кровавой жатвы Селвина именно к Самайну. Каждые три дня он забирал новую жертву, и с каждой каплей пролитой крови его сила росла, приближая момент последнего ритуала.

Гермиона чувствовала, как магия вокруг меняется. Защитные чары, наложенные аврорами на поместье, дрожали все сильнее будто под натиском более темных материй. Древние фолианты на полках едва заметно вибрировали, откликаясь на зов своей истинной природы. Даже пламя свечей горело иначе — в нем плясали тени, которых не должно было существовать.

Гарри и большая часть авроров патрулировали другие места — в эту ночь под угрозой находились все чистокровные семьи, когда-либо связанные с Пожирателями смерти. Грейнджер осталась в поместье Малфоев как специалист по древним письменам, а не как защитник. По крайней мере, так они объяснили это Визенгамоту.

День тихо умирал за окнами библиотеки. Она сидела за столом, склонившись над дневником Кассандры Блэк, ее пальцы были испачканы чернилами от бесконечных попыток расшифровать оставшиеся руны. Она справилась с большей их частью, но все эти страницы так и не дали им ответа, как остановить Селвина и его ритуал.

— Мы теряем время, — раздраженный голос Драко заставил ее вздрогнуть. Он сидел неподалеку, сравнивая записи разных поколений своей семьи о работах Блэк. — Ничего полезного. — В сердцах он захлопнул потрепанный дневник своего прадеда и отодвинул его от себя.

Он выглядел еще хуже, чем вчера. Бледность кожи приобрела почти прозрачный оттенок. К бессонным ночам прибавилось и магическое истощение. Весь день Малфой без устали работал над защитным барьером вокруг поместья, помогая аврорам Гарри.

— Нет, смотри, — Гермиона указала на страницу. — Кассандра зашифровала что-то в самом узоре рун. Каждый символ перетекает в следующий, как волны... — она резко замолчала, вглядываясь в полустертые строки внизу страницы.

Драко приблизился, его волосы почти коснулись ее щеки. От него пахло озоном и чем-то металлическим. Если бы она не знала, что ему запрещено прибегать к темной магии под угрозой заточения, то решила бы, что он…

— Что там? — с надеждой спросил он, прервав ее мысли.

— Кассандра упоминает особый цикл полнолуний и... волчью кровь, — Гермиона нахмурилась. — Что-то про древний долг. Странно, эта часть почти стерта.

— Вот здесь, — его палец скользнул по строчке ниже, случайно задев ее руку. — Она пишет о призыве. Древние существа... они не приходят просто так. Им нужен проводник.

— Проводник?

— Кто-то, через кого они могут влиять на наш мир, — Драко выпрямился, его движения стали странно резкими, дергаными. — Обычно это тот, кто проводит ритуал. Но не обязательно...

Он не закончил фразу, его лицо вдруг дрогнуло, словно от боли. Она уже видела это выражение ранее. Малфой отвернулся, прежде чем она успела его рассмотреть, затем встал из-за стола и направился к полке с книгами, чтобы взять очередной дневник. Грейнджер заметила, как дрожат его руки.

— Драко? — она впервые назвала его по имени, даже не осознав этого.

— Все в порядке, — ответил он, не поворачиваясь. — Просто усталость.

Но она уже поднялась из-за стола. Подойдя ближе, ведьма наконец увидела то, чего не замечала раньше — тонкие темные линии, похожие на вены, проступающие на его шее, уходящие под воротник рубашки.

— Что ты наделал? — ее голос дрогнул.

— То, что должен был, — он попытался отстраниться, но она схватила его за руку. — Грейнджер...

— Покажи.

Секунду он сопротивлялся, затем медленно закатал рукав. Черные нити оплетали его руку, словно узор из чернил, пульсируя в такт с сердцебиением. Они сходились к Темной метке, которая теперь выглядела почти живой.

— Защитный ритуал требует платы, — его голос звучал хрипло. — Кровь за кровь. Магия за магию.

Гермиона резко выдохнула, когда поняла смысл его слов.

— Ты призвал их силу, — это не был вопрос. — Тех самых древних существ, кого маглы называют...

— Да, — он оборвал ее, не желая слышать это слово. — В поздних дневниках Кассандры я нашел ритуал. Он позволяет использовать их силу для защиты.

Гермиона похолодела. Она видела эти записи — несколько строк, написанных от руки на полях дневника. Заклинание было настолько темным, что даже Кассандра предостерегала от его использования. И Малфой осмелился...

Страх уступил место гневу.

— Но зачем тогда было обращаться к аврорам? — ее голос дрожал, выдавая бушующие эмоции. — Зачем весь этот спектакль с просьбой о помощи?

— Потому что тогда я еще не знал, с чем мы имеем дело. Я думал, достаточно будет обычной защиты. Но когда понял, какую силу призывает Селвин... — он горько усмехнулся. — Светлая магия здесь бессильна, Грейнджер. Против древних нужно их же оружие.

— Тебе запрещено использовать темную магию. Если Министерство узнает...

— У меня не было выбора, — в его голосе прорезалась сталь. — Нужно защитить мать. Любой ценой.

Гермиона почувствовала, как внутри все сжалось. Этот Драко Малфой так разительно отличался от того заносчивого мальчишки из школы. Человек перед ней был готов пожертвовать всем ради своей семьи.

— Эта магия тебя убьет, — ведьма все еще держала его за руку, чувствуя, как магия пульсирует под кожей. — Темные ритуалы всегда берут больше, чем отдают.

— Думаешь, я этого не знаю? — он резко высвободил руку. — Я с детства наблюдал за ее работой. Видел, как она медленно сводила с ума моего отца, как отравляла все вокруг. Но сейчас... сейчас у меня нет ничего кроме нее.

Его голос сорвался на последних словах, и Гермиона заметила, как изменился цвет его глаз — серая радужка на мгновение потемнела, став почти черной.

— Есть другой способ, — она вернулась к столу и начала лихорадочно перелистывать страницы дневника. — Кассандра пишет о разделении бремени...

— Нет, — его голос прозвучал резче, чем обычно. — Даже не думай об этом.

— Почему? Потому что я грязнокровка? — слова вырвались прежде, чем она успела их остановить.

Драко резко развернулся к ней, и на лице промелькнуло что-то похожее на боль.

— Как раз наоборот, — его голос упал до шепота. — Ты не запятнана тьмой.

Гермиона замерла, пораженная не столько словами, сколько тоном, которым они были произнесены. Впервые в нем не было ни презрения, ни насмешки — только странная, почти болезненная искренность.

— Я не беспомощная девочка, Малфой. Я могу...

Договорить она не успела. Драко вдруг резко схватился за грудь, его лицо исказилось от боли. Темные линии на коже вспыхнули, словно наполнившись чернилами.

— Что-то... что-то происходит, — он с трудом выдавил слова. — Защитный барьер... кто-то пытается пройти...

Гермиона бросилась к окну. В предрассветных сумерках она увидела, как вокруг поместья пульсирует едва заметное серебристое сияние. Там, где барьер соприкасался с землей, клубился черный туман.

— Он здесь, — прохрипел Драко. — Селвин здесь.

В этот момент где-то в глубине поместья раздался крик Нарциссы.

Малфой рванулся к двери, но его ноги подкосились — поддержание барьера высасывало последние силы. Она подхватила его, закидывая его руку себе на плечо.

— Вместе, — твердо сказала Грейнджер, не принимая возражений.

Они бежали по темным коридорам поместья, где портреты предков Малфоев шептались в своих рамах. Крик не повторялся, и эта тишина пугала больше всего.

— Мама! — голос Драко эхом отразился от стен, когда они ворвались в комнату Нарциссы.

Она стояла у окна, неестественно прямая, с палочкой в побелевших пальцах.

— Там... в окне, — ее голос звучал спокойно, но Гермиона видела, как дрожит кончик ее палочки. — В тумане. Он смотрит на меня.

Черный дым клубился за стеклом особенно густо, словно стягиваясь к спальне Нарциссы, и на мгновение Грейнджер показалось, что в его глубине мелькнул знакомый безумный взгляд.

Драко пошатнулся, и Гермиона крепче обхватила его за талию. Она чувствовала, как бешено колотится его сердце, как пульсирует темная магия под его кожей.

— Барьер слабеет, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Я не могу... не могу удержать...

— Тогда не удерживай один, — ведьма развернула его к себе. — Позволь мне помочь.

— Нет... ты не понимаешь... эта магия, она...

— Я понимаю больше, чем ты думаешь, Малфой, — она достала палочку. — Если бы ты внимательнее читал дневник, то заметил бы — Кассандра предостерегала от использования этого заклинания в одиночку и описывала ритуал слияния магии.

— Это слишком опасно!

— И почему-то тебя это не остановило.

Их взгляды встретились. В его глазах плескалась тьма — последствие ритуала, но за ней она видела что-то еще. Страх. Не за себя. За нее?

Черный туман за окном сгущался, принимая очертания человеческой фигуры. Драко выругался сквозь зубы и схватил Гермиону за руку.

— Если что-то пойдет не так... — начал он.

— Заткнись, Малфой. — Карие глаза пылали решимостью. — Просто покажи, что делать.

Их пальцы переплелись, палочки соприкоснулись кончиками. Драко начал читать заклинание — древние слова, от которых воздух густел и потрескивал. Гермиона чувствовала, как что-то темное, древнее ползет по их соединенным рукам, пытается проникнуть в ее кровь.

— Не сопротивляйся, — выдохнул он между словами заклинания. — Позволь магии течь беспрепятственно.

Это было похоже на погружение в ледяную воду. Тьма обволакивала, просачивалась под кожу, шептала на языке, древнем как мир. Но там, где их руки соприкасались, рождалось тепло — странное смешение света и тьмы.

Темные линии на коже Драко начали меняться, переплетаясь с новым узором — светлым, похожим на серебряные вкрапления. Гермиона почувствовала, как по ее собственным рукам побежали такие же нити, только в обратном порядке — от света к тьме.

— Смотрите! — воскликнула Нарцисса.

Защитный барьер вокруг поместья вспыхнул с новой силой — там, где раньше было только серебристое сияние, теперь переплетались черные и серебряные потоки, создавая причудливый узор, похожий на тот, что проступал на их коже.

Черный туман за окном отпрянул, словно обжегшись. Фигура в нем содрогнулась, и на мгновение Грейнджер увидела лицо — искаженное ненавистью и безумием.

— Предатель! — голос, казалось, шел отовсюду и ниоткуда одновременно. — Ты защищаешь грязнокровку своей магией, Малфой? Как низко ты пал...

— Убирайся, — процедил Драко сквозь зубы. Его хватка на руке Гермионы стала почти болезненной.

— Ты думаешь, это спасет тебя? — туман клубился, принимая новые формы. — Думаешь, она очистит твою кровь? Нет, Малфой. Тьма уже в тебе. Она часть тебя.

— Я сказал, УБИРАЙСЯ!

Магия между ними взорвалась ослепительным светом. Гермиона почувствовала, как что-то внутри нее резонирует с силой Драко, как они сплетаются в единое целое. Барьер вспыхнул с новой силой, и туман рассеялся с протяжным воем.

Тишина, наступившая после, звенела в ушах. Он пошатнулся, и ведьма едва успела подхватить его. Они медленно опустились на пол, все еще держась за руки — разорвать контакт казалось физически невозможным.

— Надеюсь, ты понимаешь, что наделала, — с горечью проговорил Малфой. — Этот ритуал... он создал связь. Теперь часть моей тьмы всегда будет в тебе.

— А часть моего света — в тебе, — она не отпускала его руку. — Может, в этом и был смысл?

В этот момент дверь распахнулась. На пороге стоял Гарри, за его спиной маячили другие авроры. Гермиона поймала его удивленный взгляд и только тогда осознала, как это должно выглядеть — она и Драко Малфой, почти в объятиях друг друга, окруженные остаточным сиянием их слившейся магии.

— Мы получили сигнал тревоги, — Гарри старательно смотрел куда угодно, только не на их руки. — Что произошло?

Драко первым разорвал контакт, медленно поднимаясь на ноги. Но было поздно — связь уже образовалась, и они оба это знали.

— Надо же, какая оперативность, Поттер, — голос Малфоя сочился ядом. — Пришел героически спасать нас, когда все уже закончилось? Ваши защитные чары... — он презрительно усмехнулся и посмотрел на Гермиону. — Теперь понимаешь, почему я решил подстраховаться?

Только на последних его словах Гарри понял, что здесь произошло.

— Темная магия, Малфой? — он покачал головой. — Ты же знаешь условия своего освобождения.

Драко посмотрел на мать. Она все так и стояла у окна, ни проронив больше не слова. Бледная, потрясенная, но живая.

— Готов принять последствия, — бывший Пожиратель смерти гордо вскинул подбородок. — В конце концов...

— Это была моя идея, — перебила его Гермиона. — После того, как я увидела руны Селвина, то поняла, что с подобной силой можно бороться только ее же оружием. В Самайн, когда грань между мирами истончается... — она на мгновение запнулась, чувствуя, как пульсируют темные линии на коже, — любая другая защита бесполезна.

Драко замер, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на удивление. Его губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но промолчал.

Гермиона чувствовала на себе пристальные взгляды — изучающий Гарри, обеспокоенный Драко, странно понимающий Нарциссы. В комнате повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня в камине. Она сама не до конца понимала, что заставило ее солгать, защищая Малфоя. Возможно, это был момент, когда она увидела его настоящего. Или, может быть, дело во взгляде, с которым он смотрел на нее во время ритуала — словно переступал через себя, борясь с желанием оградить ее от своей тьмы. Линии на ее руках пульсировали будто живые. «Надеюсь, ты понимаешь, что наделала»,— эхом прозвучал в ее голове голос Драко, но она заглушила его, расправляя плечи. Что бы ни случилось дальше, она сделала свой выбор. И пусть разум все еще пытался найти логическое объяснение ее поступку, сердце уже знало — некоторые решения не нуждаются в оправдании.