Unredeemable / Непрощенный (гет)

Примечания:

Фик написан в рамках челленджа "Жуткие ОтМетки".

Метка дня: Дарк.

Всем, кто пользуется публичной бетой, обнимашки)

Коридоры Министерства Магии всегда казались Драко длиннее, чем они были на самом деле. Каждый шаг отдавался эхом в пустом пространстве, каждый портрет провожал его подозрительным взглядом. Впервые за последние пять лет он шел здесь не как подсудимый, не по очередной повестке на слушание. Впервые его не сопровождал конвой авроров, готовых выхватить палочки при малейшем подозрительном движении.

Пять лет назад он стоял перед Визенгамотом, слушая приговор. Четыре года назад — отчитывался о каждом своем шаге перед надзирающим аврором. Три года назад — доказывал, что имеет право заниматься зельеварением, что не использует запрещенные ингредиенты. Два года назад — объяснял происхождение каждого галлеона на счету семьи. Год назад — снова давал показания, когда всплыли новые подробности о деятельности Пожирателей.

Сегодня же все было совсем иначе. Клерк на входе проводил его изумленным взглядом. Не каждый день бывший Пожиратель смерти добровольно идет в логово мракоборцев с золотым значком «Посетитель» на груди, чтобы встретиться с Мальчиком-Который-Выжил-И-Стал-Главным-Аврором. Драко бы рассмеялся, если бы не понимал, насколько все серьезно.

У двери с самой абсурдной в мире табличкой «Гарри Поттер, Главный аврор» он резко остановился. Горькая усмешка искривила его губы. Когда-то он поклялся, что скорее умрет, чем придет за помощью к Избранному.

— Время платить по счетам, — прошептал он сам себе, берясь за ручку двери.

Вопрос лишь в том, хватит ли всей твоей крови, чтобы оплатить грехи отцов?

* * *

Драко смотрел на собственное отражение в окне кабинета. Его некогда идеально уложенные волосы превратились в серебристый беспорядок, а под глазами залегли глубокие тени. Последние недели превратили жизнь в сущий кошмар. Бессонные ночи над древними фолиантами, попытки расшифровать значение рун, мучительное осознание того, что времени остается все меньше. «Кровь требует крови» — слова отдавались в висках тупой болью.

— Десятая жертва за два месяца, — голос Поттера звучал глухо. Он стоял перед доской с уликами, внимательно их изучая. — Алан Эйвери. Почерк тот же — задушен Инкарцеро. Руны нанесены посмертно.

— Руны Возмездия, — Драко даже не обернулся, все также смотрел в окно. — Древняя магия крови. Каждая жертва — это часть ритуала.

— Смотрю, ты подготовился...

— Я в этом вырос, Поттер, — резко ответил Драко, повернувшись к аврору. Глаза блестели недобрым огнем. — Или ты думаешь, в поместье Малфоев хранили только безобидные семейные реликвии? Темный Лорд выбрал наш дом не случайно.

Гарри медленно положил папку на стол.

— Почему молчал?

— Чтобы ты тут же арестовал меня за знание темной магии? — Драко горько усмехнулся. — Или может, решил бы, что я причастен к убийствам? О, погоди... — голос его так и сочился ядом, — ты ведь именно так и думаешь, не так ли?

— Я думаю, что ты что-то недоговариваешь, — парировал Поттер. — Все жертвы — бывшие Пожиратели или их родственники. Ты знаешь больше, чем говоришь.

Драко провел рукой по лицу, на мгновение позволив соскользнуть маске высокомерия.

— Я знаю ритуал. Знаю, что он требует тринадцать жертв. Знаю, что убийца выбирает тех, кто, по его мнению, избежал справедливого наказания после войны, — он закатал рукав, обнажая поблекшую Темную метку. — И знаю, что я в списке. Как и моя мать.

— Почему ты не обратился за защитой раньше?

Драко рассмеялся, но в его смехе не было веселья.

— К кому, Поттер? К Министерству, которое конфисковало половину нашего имущества? К аврорам, которые до сих пор смотрят на меня как на преступника? Или может к тебе? Брось. Ты видишь во мне только Пожирателя смерти.

— Я вижу человека, который загнан в угол, — тихо ответил Гарри. — И который слишком горд, чтобы признать, что нуждается в помощи.

Драко замер, его рука невольно дернулась к палочке.

— Не надо делать вид, что ты меня понимаешь. Ты и понятия не имеешь, каково это — жить с последствиями неверного выбора. Быть заклейменным. Видеть страх и отвращение в глазах людей.

— Но я знаю, каково это — быть бессильным, когда вокруг тебя умирают люди, — спокойно отозвался Гарри. — Война оставила шрамы на всех нас.

— Может, и так. Да вот только проигранная война шрамов не оставляет — она выжигает душу дотла, — в глазах Малфоя мелькнуло что-то похожее на сожаление.

Гарри долго смотрел на своего бывшего врага. Годы действительно его изменили — исчезла былая надменность, появилась усталость и какая-то... надломленность. Словно груз прошлого все еще давил на его плечи.

Драко ощутил на себе взгляд Поттера и внутренне поморщился. Как же он ненавидел это чувство, когда кто-то замечал его слабость, его усталость, его… поражение. Особенно Поттер. Резко развернувшись к окну, он уставился на ночной Лондон, где огни маггловских фонарей размывались в туманной дымке. Его отражение в стекле казалось почти призрачным — бледная тень того заносчивого мальчишки, которым он когда-то был.

— Мне нужен доступ к библиотеке Малфоев, — наконец произнес Гарри. — И твои знания о темной магии.

— А мне нужна защита, — тихо ответил Драко. — Не для себя. Для матери.

— Значит, у нас нет выбора, — подытожил Гарри. — Но есть пара условий.

Драко усмехнулся своему двойнику по ту сторону окна. Кто бы сомневался.

Гарри тем временем продолжил:

— Во-первых, ты работаешь только со мной. Никаких контактов с другими аврорами. Во-вторых, я хочу знать все, что ты знаешь — без утайки. И в-третьих, — он достал из ящика магический контракт и положил его на край стола, — ты подпишешь это. Гарантия, что ты не используешь информацию о расследовании во вред.

Драко взял пергамент, бегло просмотрел его и фыркнул, узнав инициалы, указанные мелким шрифтом внизу страницы:

— Грейнджер составляла?

— Она помогает отделу с юридической стороной некоторых дел, — сухо ответил Гарри.

— Мир перевернулся. Поттер и Малфой работают вместе, а грязно... Грейнджер пишет законы, — Драко осекся, заметив взгляд Гарри.- Прости. Старые привычки.

Он достал палочку и коснулся пергамента, скрепляя договор магической подписью.

— Доволен?

Гарри молча поднялся из-за стола и сделал несколько шагов к Драко. Протянутая рука повисла в воздухе — жест настолько неожиданный, что Малфой почти отпрянул. Он застыл, глядя на ладонь главного аврора, будто та была древним артефактом, способным как исцелить, так и уничтожить. Время застыло между ними, пока наконец, приняв неизбежное, он не ответил на рукопожатие. Его пальцы были холодны, как лед — словно все тепло покинуло его за годы изгнания.

— Только не думай, что это что-то меняет между нами, Поттер.

— И в мыслях не было, Малфой.

Они оба знали, что лгут, потому что в этот момент что-то между ними всё-таки поменялось. В воздухе повисло невысказанное понимание — пути назад уже нет. Драко медленно опустил взгляд на стол, где лежали колдографии жертв. Руны, вырезанные на коже Эйвери, казалось, пульсировали в тусклом свете свечей. Три жертвы впереди. Три жизни, которые лягут на их совесть, если они потерпят неудачу.

Где-то в глубине Министерства часы пробили четыре утра. Звук разнесся по пустым коридорам, отдаваясь в кабинете — как погребальный звон по тем, кого они еще могли спасти.

Малфой повернулся к двери, его силуэт четко вырисовывался на фоне яркого света из коридора. На мгновение он замер, словно хотел что-то добавить, но передумал. Только его тень, длинная и искаженная, протянулась по полу, почти касаясь ботинок Поттера — будто пытаясь преодолеть пропасть лет взаимной ненависти.

— Завтра в полночь, в библиотеке поместья, — произнес он, не оборачиваясь.

Дверь закрылась за ним почти беззвучно, но эхо слов, казалось, все еще звенело в кабинете главного аврора. Гарри остался стоять один у письменного стола, глядя на доску с уликами. В свете догорающих свечей тени от колдографий плясали на стенах, складываясь в причудливые узоры. Где-то там, в этих тенях, таился ответ. И чтобы найти его, двум старым врагам предстояло научиться доверять друг другу.

Впервые за долгие годы судьба свела их вместе не как противников. И оба понимали — цена ошибки будет исчисляться не галлеонами или репутацией, а человеческими жизнями.

Примечания:

Фик написан в рамках челленджа "Жуткие ОтМетки".

Метка дня: Демоны.

Всем, кто пользуется публичной бетой, обнимашки)

Кованые ворота поместья Малфоев возвышались перед ней черным кружевом на фоне звездного неба. Гермиона невольно коснулась предплечья — там, где когда-то кинжал Беллатрисы оставил свой след и слово «грязнокровка» пульсировало болью. Целители стерли шрам, но память о той ночи проникла глубоко в душу, куда не достанет никакая магия.

— Ты не обязана это делать, — тихо произнес Гарри, стоявший рядом.

— Обязана. — Уверенность в ее голосе не отражала внутреннего состояния. — Если есть шанс предотвратить новые убийства...

Она не договорила.

Ветер трепал полы ее мантии, донося запах увядающего сада. Поместье изменилось с их последнего визита. Оно словно усохло, как и гордость его обитателей. Живые изгороди, некогда идеально подстриженные, теперь разрослись в причудливые формы. Белый павлин сидел на ограде словно призрак прежнего величия.

— Все еще не могу поверить, что он согласился на сотрудничество, — Гермиона поежилась то ли от холода, то ли от воспоминаний.

— У него нет выбора. Как и у нас.

Ворота открылись беззвучно, пропуская их на территорию поместья. Дорожка, усыпанная гравием, вела к парадному входу через запущенный сад. Каждый шаг отдавался эхом прошлого — крики, боль, отчаяние... Здесь она познала настоящий страх. Здесь она едва не лишилась рассудка под пытками Беллатрисы.

Массивная дверь открылась прежде, чем они успели постучать. На пороге стоял домовой эльф в безупречно чистой наволочке с вышитой буквой «М».

— Хозяин ждет гостей в библиотеке, — пискнул он, кланяясь. — Прошу следовать за Тилли.

Библиотека Малфоев поражала своими масштабами даже в полумраке. Высокие стеллажи терялись где-то под потолком, тяжелые тома в кожаных переплетах мерцали золотым тиснением в свете свечей. Гермиона невольно затаила дыхание — несмотря на все, что произошло в этом доме, вид такого количества древних книг захватывал дух.

-Смотри не закапай слюной мои фолианты, Грейнджер. Некоторым из них больше тысячи лет.

Драко стоял у массивного стола, заваленного раскрытыми манускриптами. В тусклом освещении его волосы казались почти серебряными, а тени под глазами как будто стали глубже. Он выглядел так, словно не спал несколько суток.

— Малфой, — Гермиона кивнула, стараясь, говорить ровным голосом.- Спасибо, что позволил...

— Давай без этого, — резко перебил он.- Мы здесь не чай пить собрались. Поттер сказал, ты разбираешься в древних рунах. Докажи.

Он взмахнул палочкой, и один из пергаментов подлетел к Грейнджер. На нем была изображена руна, которую находили на телах жертв, окруженная сложным узором из других символов.

— Это диалект, который использовали для темных ритуалов, — Гермиона склонилась над пергаментом, профессиональный интерес на мгновение пересилил неприязнь.- Похоже на работу Морганы, но есть отличия...

— Мордред, — Драко подошел ближе, и она внутренне поежилась. — Это его модификация рунического письма. Он изменил классические руны, чтобы усилить их влияние на кровь.

— Откуда ты...

— Я же сказал Поттеру — я во всем этом вырос, — в его голосе появились нотки раздражения. — Эти знания передаются из поколения в поколение. И о многих из них не пишут в школьных учебниках.

Гермиона почувствовала, как Гарри напрягся, но проигнорировала эти слова. Ее внимание привлек узор вокруг центральной руны.

— Это не просто декор, — она провела палочкой по письменам, и символы слабо засветились. — Это формула. Руны складываются в последовательность...

— Которая определяет порядок жертв, — закончил Драко. Он стоял так близко, что она чувствовала исходящий от него запах пергамента и чего-то горького — возможно, долгих ночей над древними текстами.

Ее пальцы скользили по строчкам рун, пока не остановились на одном символе. В этот момент рука Драко двинулась к тому же месту, их пальцы случайно соприкоснулись. Оба отдернули руки, словно обжегшись.

— Это руна призыва, — Гермиона старалась говорить максимально сухо и спокойно. — Тот, кто это делает, не просто убивает. Он что-то... или кого-то призывает.

— Призыв древней силы через кровь, — Драко отошел к окну, словно пытаясь увеличить между ними дистанцию. — Каждая жертва — это часть печати. Тринадцать смертей, тринадцать рун...

— И что произойдет, когда печать будет завершена? — спросил Гарри.

Драко собирался ответить, но его прервал тихий звук открывающейся двери. Гермиона заметила, как он мгновенно напрягся, его рука метнулась к палочке.

— Драко? — голос Нарциссы Малфой прозвучал непривычно мягко. — Я так и знала, что найду тебя здесь.

Она вошла в библиотеку, и Гермиона с удивлением отметила перемены во внешнем виде некогда надменной и властной женщины. Нарцисса выглядела усталой, изможденной, словно невидимый груз пригибал ее к земле. Привычная маска высокомерия исчезла, обнажив черты, которые делали ее удивительно человечной. Даже платиновые волосы, всегда уложенные в безупречную прическу, сейчас свободно спадали на плечи.

— О? — ее глаза, все еще хранившие следы былой красоты, расширились от удивления, когда она увидела Гарри и Гермиону. В них промелькнуло что-то похожее на тень страха, тут же сменившуюся усталым… понимаем. — Прости, я не знала, что у нас... гости.

Последнее слово она произнесла с легкой запинкой, словно пыталась подобрать более подходящее определение для людей, которые когда-то были пленниками в ее доме.

— Миссис Малфой, — неловко проговорил Гарри со смесью уважения и настороженности.

— Мама, ты должна отдыхать, — Драко направился к ней быстрым шагом, в его голосе появились интонации, которых Гермиона никогда раньше не слышала.

— Как я могу спать, когда знаю, что ты ночами напролет изучаешь эти тексты, — Нарцисса легко коснулась его щеки.- Ты думал, я не догадаюсь?

— Я не...

— Даже не пытайся меня обмануть. Материнское сердце все чувствует,- она повернулась к гостям и окинула их внимательным взглядом. Тут уже и Гермиона почувствовала себя неловко, хотя на это не было особых причин.

Нарцисса направилась к столу с рунами. Прежде чем Драко успел ее остановить, она вдруг произнесла:

— Я знаю эти письмена.

В комнате повисла тишина. Гермиона переглянулась с Гарри.

— Откуда... — начал Драко, но Нарцисса покачала головой.

— Я выросла в семье Блэков, дорогой. Мы хранили секреты древней магии не хуже Малфоев, — она подошла вплотную к столу, ее пальцы скользнули по пергаменту.- Эти руны... их использовали для призыва Древних.

Гермиона увидела, как дрогнуло лицо Драко и его ледяное спокойствие пошло трещинами.

— Мама, тебе не стоит в это вмешиваться. Это опасно.

— Не опаснее чем для тебя. Или ты думаешь, я позволю тебе разбираться с этим в одиночку? — Нарцисса вдруг повернулась к Гермионе.- Мисс Грейнджер, в восточном крыле библиотеки есть секция с книгами семьи Блэк. Вам нужно найти работы Кассандры.

Гермиона почувствовала, как от удивления приподнялись брови — Нарцисса Малфой предлагает ей доступ к семейным реликвиям? Мир определенно перевернулся.

— Идем, — Драко взял один из подсвечников.- Я покажу дорогу.

Когда они отошли от стола, Гермиона оглянулась. Нарцисса что-то тихо говорила Гарри, ее лицо было серьезным и встревоженным. Драко шел впереди, его спина была неестественно прямой, словно он нес на плечах невидимую тяжесть.

В тусклом свете свечей их тени причудливо переплетались на стенах, создавая странные узоры. Почти как те руны на пергаменте. Почти как судьбы людей, которых война сделала врагами, а теперь снова свела вместе.

Восточное крыло библиотеки выглядело еще мрачнее. Здесь даже воздух, казалось, был пропитан темной магией. Гермиона невольно поежилась, когда одна из книг зашевелилась на полке.

Древние. Она читала про них в запретной секции Хогвартса — всего пару строк в книге, которую даже Дамблдор держал под особым заклинанием. Тогда она решила, что это просто страшные сказки. Теперь же…

— Маглы называют их демонами, — внезапно произнес Драко, нарушая тишину, словно прочитав ее мысли.- Забавно, как они пытаются объяснить то, чего не понимают. На самом деле эти существа намного древнее. Они были здесь задолго до того, как первые маги научились использовать палочки.

— Ты говоришь так, будто встречал их, — произнесла Гермиона. От его слов по спине пробежал холодок.

— Я видел записи тех, кто встречал, — он резко остановился у одного из стеллажей.- Даже Темный Лорд не решался прикасаться к этой магии.

Его пальцы скользнули по корешкам книг, пока не остановились на древнем фолианте в черном переплете. Когда он снял его с полки, в воздухе повис запах пыли и чего-то металлического, напоминающего кровь.

— Вот, — Драко положил книгу на ближайший стол.- Записи Кассандры Блэк. Она была одержима изучением древней магии.

Гермиона склонилась над книгой, и ее волосы упали вперед, на мгновение коснувшись руки Драко. Он отдернул руку, но она заметила, как на секунду его взгляд задержался на ее профиле.

— Здесь, — она указала на страницу.- Похожие руны. Но почерк другой...

— Потому что это оригинал, — Драко наклонился ближе.- А то, что мы нашли на телах — копия. Кто-то пытается воспроизвести древний ритуал.

— Но зачем? Какой в этом смысл?

— Месть, — прозвучал голос Нарциссы. Она стояла в проходе, опираясь на руку Гарри.- Это ритуал возмездия. Древняя магия требует крови тех, кто, по мнению призывающего, избежал справедливого наказания.

Драко мгновенно оказался рядом с матерью.

— Мама, прошу, ложись спать, — в его голосе снова появились те интонации, которые так удивили Гермиону. Забота, тревога и… нежность.

— Нет, сынок. Тебе нужно знать правду, — Нарцисса выпрямилась.- Я узнала почерк на колдографиях. Это работа Александра Селвина.

— Но он мертв, — резко возразил Драко.- Погиб в битве за Хогвартс.

— Его тело так и не нашли, — тихо произнес Гарри.

Гермиона заметила, как пальцы Драко сжались в кулак. В тусклом свете его лицо казалось высеченным из мрамора — бледное, с резкими тенями.

— Если это действительно Селвин... — он не закончил фразу, но Гермиона уловила страх в его глазах. Не за себя — за мать.

— Селвины всегда были одержимы древней магией, — Нарцисса медленно опустилась в ближайшее кресло.- Даже среди чистокровных семей они считались... опасными фанатиками. Особенно Александр. Он верил, что сможет призвать древних существ и использовать их силу для очищения магического мира.

— От таких, как я? — Гермиона не смогла сдержать горечь в голосе.

— От всех, кто, по его мнению, предал чистоту крови, — Нарцисса покачала головой.- Включая тех чистокровных, кто перешел на другую сторону во время войны.

Драко стоял за креслом матери, его пальцы впились в резную спинку так, что побелели костяшки. Гермиона невольно отметила, как похожи они были сейчас — оба с этой особой бледностью, с тенями усталости под глазами, с печатью пережитого на лицах.

— В книге есть еще кое-что, — она перевернула страницу.- Здесь говорится о цене призыва. Существа требуют не просто крови — они забирают душу каждой жертвы.

— Тринадцать душ, — прошептала Нарцисса.- Тринадцать чистокровных магов. Это создаст печать такой силы...

— Которая способна разорвать завесу между мирами, — закончил Драко. Его голос звучал хрипло, словно каждое слово причиняло боль.

Гермиона встретилась с ним взглядом. Ей показалось, что она видит в его глазах что-то кроме обычной холодности — страх, отчаяние и что-то еще, что-то похожее на...

— Мы должны остановить его, — решительно произнес Гарри.

— Тебе нужно уехать, — Малфой посмотрел на мать. — Франция...

— Нет, — она мягко, но твердо прервала его.- Я не оставлю тебя одного, Драко. Хватит жертвовать собой ради меня.

Гермиона заметила, как дрогнуло его лицо от этих слов. Впервые за все годы их знакомства она видела настоящего Драко Малфоя — не надменную маску, не злую карикатуру, а человека, готового на все ради своей семьи.

— Мы найдем способ защитить вас обоих, — она услышала свой собственный голос.

Драко посмотрел на нее с удивлением, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на благодарность. Но выражение было слишком мимолетным, тут же сменившись на привычную маску холодности.

— Думаю, на сегодня достаточно, — он взглянул в окно, где начинало сереть небо.- Продолжим завтра.

— Мама, позволь я провожу тебя, — Драко помог Нарциссе подняться.- Тилли!

Появившийся с тихим хлопком домовой эльф поклонился.

— Проводи гостей в гостиную и подай чай, — он замешкался.- Если, конечно, вы не предпочитаете уйти прямо сейчас.

— Нам нужно обсудить план действий, — согласился Гарри.

«Значит, все-таки будет чай»,— усмехнулась про себя Гермиона.

Драко кивнул и вышел, поддерживая Нарциссу под локоть. Грейнджер невольно засмотрелась на его удаляющуюся фигуру — что-то неуловимо изменилось в его осанке, словно часть привычной брони треснула, обнажив что-то живое и раненое под ней.

— Странно видеть его таким, правда? — тихо спросил Гарри.

— Каким?

— Человечным.

Гермиона промолчала, рассеянно проводя пальцами по странице древней книги. Руны складывались в сложный узор, напоминающий змею, пожирающую собственный хвост. Вечный цикл. Расплата за грехи прошлого.

Тилли проводил их в гостиную — не ту парадную, где когда-то заседали Пожиратели смерти, а небольшую и уютную комнату. Здесь даже камин горел приветливее, словно пытаясь разогнать призраков прошлого.

Драко вернулся, когда они уже пили чай. Он выглядел измотанным, но в его движениях появилась какая-то новая решимость.

— Есть еще кое-что, — начал он с порога и направился к книжным стеллажам, занимавшим одну из стен.- Грейнджер, ты же любишь решать загадки?

— К чему ты клонишь, Малфой?

Он достал с верхней полки потрепанный журнал в кожаном переплете.

— Личный дневник Кассандры Блэк. Зашифрован рунами, которые меняют значение каждые двенадцать часов. Думаешь, справишься?

В его голосе звучал вызов, но не было привычной злобы. Она поймала себя на мысли, что ей это... нравится?

— Дай сюда, — она протянула руку.

Их пальцы снова соприкоснулись, когда он передавал дневник. На этот раз ни один из них не отдернул руку. Драко первым разорвал контакт. Он отвернулся, но Гермиона успела заметить, как подрагивают его пальцы и как на мгновение исказилось его лицо. Словно ему было больно.

За окном занимался рассвет, окрашивая небо в оттенки розового и золотого. Время неумолимо отсчитывало минуты до следующей жертвы. Где-то там, в утренних сумерках, их ждал безумец, одержимый древней магией. А здесь, в этой комнате, три человека, когда-то бывшие врагами, пытались найти способ остановить его.

Примечания:

Фик написан в рамках челленджа "Жуткие ОтМетки".

Метка дня: Хэллоуин.

Всем, кто пользуется публичной бетой, обнимашки)

Хэллоуин — ночь, когда истончается грань между мирами и древняя магия обретает свою истинную силу. В этом году тьма казалась особенно густой, словно сама судьба решила сыграть злую шутку, приурочив очередной день кровавой жатвы Селвина именно к Самайну. Каждые три дня он забирал новую жертву, и с каждой каплей пролитой крови его сила росла, приближая момент последнего ритуала.

Гермиона чувствовала, как магия вокруг меняется. Защитные чары, наложенные аврорами на поместье, дрожали все сильнее будто под натиском более темных материй. Древние фолианты на полках едва заметно вибрировали, откликаясь на зов своей истинной природы. Даже пламя свечей горело иначе — в нем плясали тени, которых не должно было существовать.

Гарри и большая часть авроров патрулировали другие места — в эту ночь под угрозой находились все чистокровные семьи, когда-либо связанные с Пожирателями смерти. Грейнджер осталась в поместье Малфоев как специалист по древним письменам, а не как защитник. По крайней мере, так они объяснили это Визенгамоту.

День тихо умирал за окнами библиотеки. Она сидела за столом, склонившись над дневником Кассандры Блэк, ее пальцы были испачканы чернилами от бесконечных попыток расшифровать оставшиеся руны. Она справилась с большей их частью, но все эти страницы так и не дали им ответа, как остановить Селвина и его ритуал.

— Мы теряем время, — раздраженный голос Драко заставил ее вздрогнуть. Он сидел неподалеку, сравнивая записи разных поколений своей семьи о работах Блэк. — Ничего полезного. — В сердцах он захлопнул потрепанный дневник своего прадеда и отодвинул его от себя.

Он выглядел еще хуже, чем вчера. Бледность кожи приобрела почти прозрачный оттенок. К бессонным ночам прибавилось и магическое истощение. Весь день Малфой без устали работал над защитным барьером вокруг поместья, помогая аврорам Гарри.

— Нет, смотри, — Гермиона указала на страницу. — Кассандра зашифровала что-то в самом узоре рун. Каждый символ перетекает в следующий, как волны... — она резко замолчала, вглядываясь в полустертые строки внизу страницы.

Драко приблизился, его волосы почти коснулись ее щеки. От него пахло озоном и чем-то металлическим. Если бы она не знала, что ему запрещено прибегать к темной магии под угрозой заточения, то решила бы, что он…

— Что там? — с надеждой спросил он, прервав ее мысли.

— Кассандра упоминает особый цикл полнолуний и... волчью кровь, — Гермиона нахмурилась. — Что-то про древний долг. Странно, эта часть почти стерта.

— Вот здесь, — его палец скользнул по строчке ниже, случайно задев ее руку. — Она пишет о призыве. Древние существа... они не приходят просто так. Им нужен проводник.

— Проводник?

— Кто-то, через кого они могут влиять на наш мир, — Драко выпрямился, его движения стали странно резкими, дергаными. — Обычно это тот, кто проводит ритуал. Но не обязательно...

Он не закончил фразу, его лицо вдруг дрогнуло, словно от боли. Она уже видела это выражение ранее. Малфой отвернулся, прежде чем она успела его рассмотреть, затем встал из-за стола и направился к полке с книгами, чтобы взять очередной дневник. Грейнджер заметила, как дрожат его руки.

— Драко? — она впервые назвала его по имени, даже не осознав этого.

— Все в порядке, — ответил он, не поворачиваясь. — Просто усталость.

Но она уже поднялась из-за стола. Подойдя ближе, ведьма наконец увидела то, чего не замечала раньше — тонкие темные линии, похожие на вены, проступающие на его шее, уходящие под воротник рубашки.

— Что ты наделал? — ее голос дрогнул.

— То, что должен был, — он попытался отстраниться, но она схватила его за руку. — Грейнджер...

— Покажи.

Секунду он сопротивлялся, затем медленно закатал рукав. Черные нити оплетали его руку, словно узор из чернил, пульсируя в такт с сердцебиением. Они сходились к Темной метке, которая теперь выглядела почти живой.

— Защитный ритуал требует платы, — его голос звучал хрипло. — Кровь за кровь. Магия за магию.

Гермиона резко выдохнула, когда поняла смысл его слов.

— Ты призвал их силу, — это не был вопрос. — Тех самых древних существ, кого маглы называют...

— Да, — он оборвал ее, не желая слышать это слово. — В поздних дневниках Кассандры я нашел ритуал. Он позволяет использовать их силу для защиты.

Гермиона похолодела. Она видела эти записи — несколько строк, написанных от руки на полях дневника. Заклинание было настолько темным, что даже Кассандра предостерегала от его использования. И Малфой осмелился...

Страх уступил место гневу.

— Но зачем тогда было обращаться к аврорам? — ее голос дрожал, выдавая бушующие эмоции. — Зачем весь этот спектакль с просьбой о помощи?

— Потому что тогда я еще не знал, с чем мы имеем дело. Я думал, достаточно будет обычной защиты. Но когда понял, какую силу призывает Селвин... — он горько усмехнулся. — Светлая магия здесь бессильна, Грейнджер. Против древних нужно их же оружие.

— Тебе запрещено использовать темную магию. Если Министерство узнает...

— У меня не было выбора, — в его голосе прорезалась сталь. — Нужно защитить мать. Любой ценой.

Гермиона почувствовала, как внутри все сжалось. Этот Драко Малфой так разительно отличался от того заносчивого мальчишки из школы. Человек перед ней был готов пожертвовать всем ради своей семьи.

— Эта магия тебя убьет, — ведьма все еще держала его за руку, чувствуя, как магия пульсирует под кожей. — Темные ритуалы всегда берут больше, чем отдают.

— Думаешь, я этого не знаю? — он резко высвободил руку. — Я с детства наблюдал за ее работой. Видел, как она медленно сводила с ума моего отца, как отравляла все вокруг. Но сейчас... сейчас у меня нет ничего кроме нее.

Его голос сорвался на последних словах, и Гермиона заметила, как изменился цвет его глаз — серая радужка на мгновение потемнела, став почти черной.

— Есть другой способ, — она вернулась к столу и начала лихорадочно перелистывать страницы дневника. — Кассандра пишет о разделении бремени...

— Нет, — его голос прозвучал резче, чем обычно. — Даже не думай об этом.

— Почему? Потому что я грязнокровка? — слова вырвались прежде, чем она успела их остановить.

Драко резко развернулся к ней, и на лице промелькнуло что-то похожее на боль.

— Как раз наоборот, — его голос упал до шепота. — Ты не запятнана тьмой.

Гермиона замерла, пораженная не столько словами, сколько тоном, которым они были произнесены. Впервые в нем не было ни презрения, ни насмешки — только странная, почти болезненная искренность.

— Я не беспомощная девочка, Малфой. Я могу...

Договорить она не успела. Драко вдруг резко схватился за грудь, его лицо исказилось от боли. Темные линии на коже вспыхнули, словно наполнившись чернилами.

— Что-то... что-то происходит, — он с трудом выдавил слова. — Защитный барьер... кто-то пытается пройти...

Гермиона бросилась к окну. В предрассветных сумерках она увидела, как вокруг поместья пульсирует едва заметное серебристое сияние. Там, где барьер соприкасался с землей, клубился черный туман.

— Он здесь, — прохрипел Драко. — Селвин здесь.

В этот момент где-то в глубине поместья раздался крик Нарциссы.

Малфой рванулся к двери, но его ноги подкосились — поддержание барьера высасывало последние силы. Она подхватила его, закидывая его руку себе на плечо.

— Вместе, — твердо сказала Грейнджер, не принимая возражений.

Они бежали по темным коридорам поместья, где портреты предков Малфоев шептались в своих рамах. Крик не повторялся, и эта тишина пугала больше всего.

— Мама! — голос Драко эхом отразился от стен, когда они ворвались в комнату Нарциссы.

Она стояла у окна, неестественно прямая, с палочкой в побелевших пальцах.

— Там... в окне, — ее голос звучал спокойно, но Гермиона видела, как дрожит кончик ее палочки. — В тумане. Он смотрит на меня.

Черный дым клубился за стеклом особенно густо, словно стягиваясь к спальне Нарциссы, и на мгновение Грейнджер показалось, что в его глубине мелькнул знакомый безумный взгляд.

Драко пошатнулся, и Гермиона крепче обхватила его за талию. Она чувствовала, как бешено колотится его сердце, как пульсирует темная магия под его кожей.

— Барьер слабеет, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Я не могу... не могу удержать...

— Тогда не удерживай один, — ведьма развернула его к себе. — Позволь мне помочь.

— Нет... ты не понимаешь... эта магия, она...

— Я понимаю больше, чем ты думаешь, Малфой, — она достала палочку. — Если бы ты внимательнее читал дневник, то заметил бы — Кассандра предостерегала от использования этого заклинания в одиночку и описывала ритуал слияния магии.

— Это слишком опасно!

— И почему-то тебя это не остановило.

Их взгляды встретились. В его глазах плескалась тьма — последствие ритуала, но за ней она видела что-то еще. Страх. Не за себя. За нее?

Черный туман за окном сгущался, принимая очертания человеческой фигуры. Драко выругался сквозь зубы и схватил Гермиону за руку.

— Если что-то пойдет не так... — начал он.

— Заткнись, Малфой. — Карие глаза пылали решимостью. — Просто покажи, что делать.

Их пальцы переплелись, палочки соприкоснулись кончиками. Драко начал читать заклинание — древние слова, от которых воздух густел и потрескивал. Гермиона чувствовала, как что-то темное, древнее ползет по их соединенным рукам, пытается проникнуть в ее кровь.

— Не сопротивляйся, — выдохнул он между словами заклинания. — Позволь магии течь беспрепятственно.

Это было похоже на погружение в ледяную воду. Тьма обволакивала, просачивалась под кожу, шептала на языке, древнем как мир. Но там, где их руки соприкасались, рождалось тепло — странное смешение света и тьмы.

Темные линии на коже Драко начали меняться, переплетаясь с новым узором — светлым, похожим на серебряные вкрапления. Гермиона почувствовала, как по ее собственным рукам побежали такие же нити, только в обратном порядке — от света к тьме.

— Смотрите! — воскликнула Нарцисса.

Защитный барьер вокруг поместья вспыхнул с новой силой — там, где раньше было только серебристое сияние, теперь переплетались черные и серебряные потоки, создавая причудливый узор, похожий на тот, что проступал на их коже.

Черный туман за окном отпрянул, словно обжегшись. Фигура в нем содрогнулась, и на мгновение Грейнджер увидела лицо — искаженное ненавистью и безумием.

— Предатель! — голос, казалось, шел отовсюду и ниоткуда одновременно. — Ты защищаешь грязнокровку своей магией, Малфой? Как низко ты пал...

— Убирайся, — процедил Драко сквозь зубы. Его хватка на руке Гермионы стала почти болезненной.

— Ты думаешь, это спасет тебя? — туман клубился, принимая новые формы. — Думаешь, она очистит твою кровь? Нет, Малфой. Тьма уже в тебе. Она часть тебя.

— Я сказал, УБИРАЙСЯ!

Магия между ними взорвалась ослепительным светом. Гермиона почувствовала, как что-то внутри нее резонирует с силой Драко, как они сплетаются в единое целое. Барьер вспыхнул с новой силой, и туман рассеялся с протяжным воем.

Тишина, наступившая после, звенела в ушах. Он пошатнулся, и ведьма едва успела подхватить его. Они медленно опустились на пол, все еще держась за руки — разорвать контакт казалось физически невозможным.

— Надеюсь, ты понимаешь, что наделала, — с горечью проговорил Малфой. — Этот ритуал... он создал связь. Теперь часть моей тьмы всегда будет в тебе.

— А часть моего света — в тебе, — она не отпускала его руку. — Может, в этом и был смысл?

В этот момент дверь распахнулась. На пороге стоял Гарри, за его спиной маячили другие авроры. Гермиона поймала его удивленный взгляд и только тогда осознала, как это должно выглядеть — она и Драко Малфой, почти в объятиях друг друга, окруженные остаточным сиянием их слившейся магии.

— Мы получили сигнал тревоги, — Гарри старательно смотрел куда угодно, только не на их руки. — Что произошло?

Драко первым разорвал контакт, медленно поднимаясь на ноги. Но было поздно — связь уже образовалась, и они оба это знали.

— Надо же, какая оперативность, Поттер, — голос Малфоя сочился ядом. — Пришел героически спасать нас, когда все уже закончилось? Ваши защитные чары... — он презрительно усмехнулся и посмотрел на Гермиону. — Теперь понимаешь, почему я решил подстраховаться?

Только на последних его словах Гарри понял, что здесь произошло.

— Темная магия, Малфой? — он покачал головой. — Ты же знаешь условия своего освобождения.

Драко посмотрел на мать. Она все так и стояла у окна, ни проронив больше не слова. Бледная, потрясенная, но живая.

— Готов принять последствия, — бывший Пожиратель смерти гордо вскинул подбородок. — В конце концов...

— Это была моя идея, — перебила его Гермиона. — После того, как я увидела руны Селвина, то поняла, что с подобной силой можно бороться только ее же оружием. В Самайн, когда грань между мирами истончается... — она на мгновение запнулась, чувствуя, как пульсируют темные линии на коже, — любая другая защита бесполезна.

Драко замер, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на удивление. Его губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но промолчал.

Гермиона чувствовала на себе пристальные взгляды — изучающий Гарри, обеспокоенный Драко, странно понимающий Нарциссы. В комнате повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием огня в камине. Она сама не до конца понимала, что заставило ее солгать, защищая Малфоя. Возможно, это был момент, когда она увидела его настоящего. Или, может быть, дело во взгляде, с которым он смотрел на нее во время ритуала — словно переступал через себя, борясь с желанием оградить ее от своей тьмы. Линии на ее руках пульсировали будто живые. «Надеюсь, ты понимаешь, что наделала»,— эхом прозвучал в ее голове голос Драко, но она заглушила его, расправляя плечи. Что бы ни случилось дальше, она сделала свой выбор. И пусть разум все еще пытался найти логическое объяснение ее поступку, сердце уже знало — некоторые решения не нуждаются в оправдании.

Примечания:

До сих пор все было норм. И тут... метка дня: Смена сущности.

Ой-ой... Воспользуемся моментом, и дадим персонажам повод порефлексировать.

Читатель, вроде, такое любит. Правда ведь, читатель?

Всем, кто пользуется публичной бетой, обнимашки)

Гермиона открыла глаза. Чужая боль пронзила сознание острой иглой, вырывая из сна. Пару мгновений она не могла понять, где заканчиваются ее собственные ощущения и начинаются его. Малфой. Сквозь их связь просачивалось что-то тревожное, мутное, похожее на предчувствие беды. И этот странный гул в ушах, словно помехи магловского радиоприемника…

Узоры на ее коже вспыхнули приглушенным светом, и жар прокатился по венам — метки всегда так реагировали на его сильные эмоции. Гермиона провела пальцами по пылающим линиям. Странно, но боль от них казалась почти... правильной. Словно напоминание о том, что любой союз требует жертв.

С каждым днем она все яснее ощущала, как что-то меняется внутри. Та часть ее души, что всегда тянулась к запретному знанию, к тайнам древней магии, теперь словно обрела голос. Больше не нужно было притворяться, что мир делится на черное и белое. Тьма Малфоя, текущая в ее венах, показала — истина всегда сложнее.

Простыни холодили кожу, пылающую раскаленными отметинами, но она не двигалась, прислушиваясь к ощущениям. Теперь она научилась различать оттенки его эмоций — каждая имела свой особый привкус. Страх отдавал металлом на языке. Гнев покалывал кончики пальцев. Решимость ощущалась как натянутая струна где-то под ребрами. А сейчас... сейчас все смешалось в густой коктейль, от которого перехватывало дыхание.

Когда это началось? Когда она впервые почувствовала его присутствие в своем сознании — не как врага или неприятное воспоминание, а как часть себя? После ритуала что-то неуловимо изменилось. Словно между ними протянулись тончайшие нити, сплетая их сущности в причудливый узор, где уже невозможно было отличить свет от тьмы. Иногда она просыпалась среди ночи от его кошмаров. Иногда улыбалась его редким моментам спокойствия. А иногда, как сейчас, захлебывалась его болью, не в силах определить ее источник.

Лунный свет пробивался сквозь неплотно задернутые шторы, расчерчивая постель серебристыми полосами. В такие моменты одиночество ощущалось особенно остро — будто половина души находилась где-то далеко, оставляя вместо себя саднящую пустоту. Гермиона закрыла глаза, сосредотачиваясь на их связи. Попыталась послать ему что-то успокаивающее, теплое. Поток его эмоций на мгновение замер, словно он почувствовал ее присутствие, а потом... отгородился.

«Типичный Малфой», подумала она с раздражением, которое все труднее было находить внутри себя при мысли о нем.

Почему она помогла ему? Вопрос эхом отдавался в голове, пока воспоминания накатывали волной. Та ночь в библиотеке, когда впервые за годы вражды она увидела не бывшего Пожирателя — а человека, готового на все ради тех, кого любит. Она помнила, как дрожали его пальцы, как страх в его глазах боролся с решимостью. И главное — как отчаянно он пытался держать ее подальше от опасных ритуалов, хотя сам тонул во тьме.

Их связь снова вспыхнула — где-то в поместье Малфоев, он тоже не спал, а его боль и страх затопили сознание удушливой волной. Гермиона прижала ладонь к груди, чувствуя, как их магия резонирует в унисон. В этот момент она наконец поняла — дело не в искуплении или долге. Просто иногда, чтобы увидеть свет в другом человеке, нужно пройти через его тьму.

* * *

Драко брел по темному коридору, ведущему из спальни, едва касаясь стены кончиками пальцев. Звон в ушах усиливался с каждым шагом — высокий, пронзительный, будто тысячи серебряных колокольчиков звучали одновременно. Звук не покидал его с момента использования темного ритуала защиты, но после связи с Гермионой становился все громче. А этой ночью он был просто невыносим, словно пытался заглушить что-то другое — что-то древнее и голодное, притаившееся на краю сознания.

Свет в ванной комнате ударил по глазам, заставив его зажмуриться. Под веками плясали красные пятна, а гул превратился в сплошную стену шума. И где-то за этой стеной... Драко стиснул зубы, пытаясь не вслушиваться во вкрадчивый шепот, едва различимый, но настойчивый.

Он потянулся через связь к ее свету — инстинктивно, как тонущий тянется к воздуху. Гермиона спала, но даже во сне ее присутствие согревало, отгоняя тени. Звон и шепот отступили, но Драко знал — это ненадолго. Они всегда возвращались.

Подняв глаза, он принялся изучать узоры на своей коже. Серебристо-черные линии оплетали торс подобно древним рунам, пульсируя в такт с его сердцем. Или сердцем Гермионы? После их магического слияния он уже не мог точно сказать, где заканчивались его ощущения и начинались ее. Светлая магия текла в его венах — чистая, яркая, совершенно чуждая его природе. Словно кто-то влил расплавленное золото в сосуд из черненого серебра.

Драко наклонился к раковине, плеснув холодной водой в лицо. В этот момент что-то неуловимое изменилось в воздухе — словно тень промелькнула там, где ее не могло быть. Он резко вскинул голову и застыл, не смея даже моргнуть. В зеркале больше не было человека. На него смотрел огромный серебристый дракон, величественный и древний.

— Что ты со мной сделала, ведьма? — прошептал он в пустоту комнаты.

Внезапно связь с Гермионой дрогнула — она проснулась, почувствовав его смятение. Ее беспокойство накатило теплой волной, и метки на коже вспыхнули ярче. Драко прикрыл глаза, пытаясь отгородиться от ее эмоций, но это было все равно что пытаться не дышать. Когда она успела стать такой необходимой? Когда перестала быть просто Грейнджер, занозой в его гордости, и стала... Гермионой?

Дракон в зеркале подался вперед, словно пытаясь дать ответ на этот вопрос. Малфой слышал истории, которые шепотом пересказывали в их семье — о том, как древний хранитель рода Малфоев являлся, когда наследник стоял на перепутье. Дракон приходил не как знамение — он был отражением истинной сущности, той, что скрывалась под масками и условностями. Говорили, что сам Арманд Малфой видел его перед тем, как изменил судьбу их рода и привез семью в Британию. Драко никогда не верил в эти сказки.

До сегодняшнего дня.

Серебристое существо смотрело на него словно знало что-то о природе тьмы и света, о том, как они переплетаются в душе каждого Малфоя. Драконы всегда были хранителями — гордые, неукротимые стражи древних сокровищ и тайн. Драко усмехнулся. Как долго сокровищем для него был свет, до которого он никогда не мог дотянуться, как бы сильно того ни желал?

И вот он тек по его венам, обжигая, но не причиняя боли.

Их магическое слияние с Гермионой навсегда впечаталось в память. Ее взгляд в тот момент — ни страха или отвращения, словно перед ней стоял не падший Пожиратель смерти, а кто-то совсем другой. Ее пальцы, сжимающие его руку — уверенно, твердо, без тени сомнения. Как будто она знала что-то о нем, чего он сам еще не понимал.

Но хуже всего была ее забота — чистая, незамутненная, пробивающаяся сквозь их связь подобно лучу света. Он ощущал ее беспокойство даже сейчас — оно струилось по их невидимым нитям, пытаясь укрыть его от надвигающейся тьмы.

Зачем она это делает? Не за него ей нужно беспокоиться. Не на него ей смотреть так, словно он заслуживает спасения. Он всегда знал, кто он и что его ждет. Но теперь ее свет был в его крови, и он ощущал, как тот меняет его изнутри. Каждый вздох, каждое биение сердца отдавались отголоском ее присутствия. Драко никогда не думал, что может чувствовать себя настолько живым — и настолько уязвимым одновременно. Ее магия словно разбудила в нем что-то давно забытое, что-то похороненное под годами страха, предубеждений и вины. Что-то... человеческое.

Но некоторым цветам лучше не распускаться. Малфой провел пальцами по предплечью, где Темная метка теперь оплеталась серебристым узором их общей магии. Даже клеймо его позора несло на себе отпечаток ее света. Именно поэтому он должен держаться подальше — чтобы не запятнать ее, не утянуть в свою тьму.

В зеркале дракон склонил голову, словно в печали.

— Ты должен отпустить ее, — прошептал он своему отражению. — Пока твоя тьма не поглотила ее свет. Не сожгла. Не уничтожила. Как все, к чему ты прикасаешься.

Дракон расправил крылья, и на мгновение они засветились изнутри — тем же серебристым сиянием, что текло теперь в венах Драко. Может быть, подумал он, в этом и был смысл? В этом странном слиянии противоположностей, в этой гармонии света и тьмы...

Но звон в ушах снова усилился, напоминая — некоторые пути закрыты для таких, как он. Некоторым проклятиям нет искупления.

Сущность начала растворяться, оставляя лишь бледного молодого человека с серебристо-темными линиями на коже и странным отблеском в серых глазах. Отблеском уже не тьмы, но пока еще и не света. Чего-то другого. Чего-то нового.

Примечания:

Блин, ребят. Метка дня: Оборотни. Ну что я могу поделать. Пришлось оборотней писать...

Запретный лес встретил их непроницаемой тьмой. Даже Люмос едва пробивался сквозь густой туман, стелющийся по земле. Ноябрьская ночь дышала холодом и старыми воспоминаниями. И чем-то еще — зловещим и неестественным, затаившимся в тенях между деревьями.

Звон в ушах Драко усиливался с каждым шагом вглубь леса. Высокий, пронзительный. А за ним... все тот же настойчивый шепот.

— Напомни мне, зачем мы здесь? — голос Гарри звучал глухо в плотном воздухе.

— Одиннадцать жертв, Поттер, — Драко говорил сквозь зубы, пытаясь сосредоточиться на разговоре, а не на шуме в голове. — У доблестных авроров ни единой зацепки. Есть идеи получше?

Гарри промолчал. Перед глазами все еще стояла картина последнего убийства — тело Руквуда, найденное на рассвете в Годриковой впадине. Новые руны, которых они раньше не видели, покрывали каждый сантиметр кожи. Некоторые были вырезаны так глубоко, что проступали на костях. Две жертвы. Проклятому некроманту осталось всего две жертвы до завершения ритуала, и они до сих пор не могли предугадать, кто следующий.

Единственной подсказкой оставалась полустертая запись в дневнике Кассандры о волчьей крови и древних ритуалах.

Туман клубился у ног, напоминая о той ночи, когда они оба впервые вошли в этот лес. Драко невольно коснулся руки, ощущая отголоски шрамов от когтей гиппогрифа — его первая встреча с настоящей болью. Гарри тоже помнил — свой детский страх, призрачную фигуру над телом убитого единорога, первое осознание того, что зло реально.

— Я по-прежнему считаю, — наконец произнес он, — что мы должны были рассказать ей. Она почувствует. Через вашу связь. Ты же сам говорил.

— В том и проблема, — Драко поморщился. — Если мы можем ее оградить…

— Это Гермиона Грейнджер, — Гарри невесело усмехнулся. — Когда она узнает, ограждать придется уже нас…

— Если узнает, — оборвал его Драко. В висках пульсировало все сильнее, а шепот становился отчетливее. Он сжал кулаки, пытаясь сконцентрироваться. — В любом случае, лучше ее ненависть, чем...

Он резко замолчал, чувствуя, как по их связи прокатилась волна ее беспокойства. Гермиона проснулась среди ночи, ощутив его смятение. Малфой закрыл глаза, отчаянно пытаясь выстроить ментальные барьеры. Но как закрыться от той, чей свет теперь был частью его естества?

— Они близко, — прервал его мысли Билл Уизли.

После нападения Сивого он лучше других чувствовал присутствие оборотней и вызвался проводить главного аврора и его… консультанта. — Помните — никаких резких движений.

Они вышли на поляну, и туман словно расступился. В тусклом свете палочек Драко различил темные фигуры, обступившие их полукругом. Оборотни. Даже в человеческом облике они двигались со звериной грацией. Шум в голове нарастал, словно само присутствие этих существ усиливало его.

— Малфой, — из тени выступила высокая женщина с седыми прядями в черных волосах. Она втянула носом воздух и прищурилась. — От тебя пахнет... странно. Древней магией. И чем-то еще.

— Альфа Грейбек, — Билл слегка склонил голову. — Спасибо, что согласились встретиться.

— Ради тебя, волчонок, — она улыбнулась, обнажив чуть удлиненные клыки. — И ради любопытства. Давно не встречала такого... необычного сочетания магии.

Ее взгляд вернулся к Драко, изучающий, оценивающий.

— Ты связал себя со светлой ведьмой. Добровольно?

— Это было необходимо, — он старался говорить ровно.

— Необходимо, — она усмехнулась. — Как и твой визит сюда? Селвин становится сильнее, не так ли?

Драко невольно напрягся. Рядом Гарри подался вперед.

— Что вы знаете о нем? — спросил Поттер, но замер, когда несколько оборотней угрожающе зарычали.

Альфа подняла руку, успокаивая стаю.

— Мы знаем многое, — она подошла ближе, и Драко уловил исходящий от нее древний запах леса и крови. — О магии, которую он использует. О существах, которых пытается призвать. О цене, которую придется заплатить.

— О какой цене речь? — в голосе Гарри прозвучала тревога.

— Древние существа требуют особой жертвы, — альфа не сводила глаз с Драко. — Того, в ком течет и свет, и тьма. Такие редки.

Словно вторя ее словам, гул стал оглушительным. Он напрягся всем телом, пытаясь прогнать его, взывая к свету Гермионы внутри себя. С каждым разом это помогало все меньше.

— Ты уже понял это, не так ли? — альфа смотрела на него с почти сочувственным выражением. — Поэтому пришел без своей светлой ведьмы.

Гарри резко повернулся к нему.

— Малфой...

— Расскажите больше, — Драко проигнорировал предупреждающий тон Поттера. — О ритуале. Кассандра упоминала ваше проклятье в своих дневниках.

— Селвин использует древнюю магию крови, — альфа начала медленно кружить вокруг них. — Мы, оборотни, знаем о ней больше других. Наше проклятье родилось из подобных ритуалов. Но есть способ обратить эту магию против него самого.

— Ценой жизни, — молвил Драко. Это был не вопрос.

— Ценой жертвы, — поправила альфа. — Существа, которых он призывает, жаждут душ, несущих в себе обе сущности. Свет и тьму, слившиеся воедино.

Малфой снова почувствовал волну беспокойства через связь — Гермиона. Она что-то поняла. Он стиснул зубы, пытаясь удержать контроль над эмоциями, но впервые за все время это давалось с таким трудом. А шепот, словно почуяв его слабость, стал настойчивее. Он обволакивал сознание подобно дыму, нашептывал обещания, сулил избавление — от боли, от страха, от...

— Как это сделать? — его голос звучал хрипло.

— Малфой, даже не думай! — Гарри схватил его за плечо. — Мы найдем другой способ.

— Нет времени, — Драко стряхнул его руку. — Ты же видел, что он сделал с Руквудом. С каждой жертвой он становится сильнее.

— Мы что-нибудь придумаем...

— Довольно, Поттер, — Драко наконец повернулся к нему. — Ты знаешь, что не придумаем. И знаешь, почему это должен быть я.

— Он прав, — тихо произнес Билл. — После ритуала с Гермионой в нем идеальный баланс. Именно поэтому Селвин не смог пробиться через их защиту.

— Значит, эта связь делает его сильнее, а не слабее, — возразил Гарри. — Мы можем использовать...

— Это слишком опасно для нее, — резко оборвал его Драко.

— Для нее? — Гарри пристально посмотрел на бывшего Пожирателя.

— Моя тьма... — Малфой с трудом подбирал слова, пытаясь перекричать шум в голове. — Она распространяется. С каждым днем все глубже.

Альфа кивнула, словно он подтвердил ее догадки:

— Древняя магия не терпит подобных союзов. Рано или поздно равновесие нарушится.

— И что тогда? — неуверенно спросил Гарри.

— Тогда тьма поглотит свет, — она обнажила клыки в подобие улыбки.

«Моя тьма убьет ее,» — эта мысль ударила Малфоя словно проклятье. Где-то далеко Гермиона вздрогнула, уловив отголосок его ужаса.

— Мы видели такое раньше, — продолжала альфа. — Это... не быстрая смерть.

Драко сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Боль помогала сосредоточиться, заглушить все остальное. Он знал, что делает правильный выбор. Единственно верный.

— Скажите, что нужно.

— Малфой, подожди, — Гарри шагнул вперед. — Хотя бы скажи ей...

— Нет, — оборвал его Драко. — Она попытается остановить меня. И, возможно, сможет, — он невольно коснулся метки на руке, где пульсировал ее свет. — Она слишком... упрямая.

В его голосе прозвучало что-то такое, от чего Гарри замолчал. Билл отвернулся, делая вид, что изучает лес. Только альфа продолжала смотреть на Драко со странным выражением на лице.

— Любопытно, — произнесла она наконец. — Ты готов умереть не ради искупления. И не ради победы над врагом.

— Не понимаю, о чем Вы.

— Понимаешь, — она подошла ближе, принюхиваясь. — От тебя пахнет решимостью. И страхом. Но не за себя.

Драко почувствовал, как по коже пробежал холодок. Оборотень видела его насквозь.

— Ты встретишься с ним. И сразишься. И принесешь свою жертву, — произнесла она.

— Где?

— В месте, где грань между мирами тонка. В час последних теней. Ты поймешь, когда придет время. Он позовет тебя, и ты придешь. Один и добровольно.

В этот момент связь с Гермионой вспыхнула с такой силой, что у Драко перехватило дыхание. Ее страх, ее тревога... она чувствовала, что происходит что-то страшное. Он стиснул зубы, возводя ментальные барьеры, зная, что причиняет ей боль своим отчуждением.

— Но помни, дракон, — продолжила она. — Такая жертва не терпит никаких сомнений. Никакого принуждения.

— Я понял.

— Нет, не понял, — она вдруг оскалилась. — Ты думаешь о своей светлой ведьме. О том, как защитить ее. Но чтобы ритуал сработал, ты должен думать только о смерти. Жаждать ее. Приветствовать ее.

Звон в ушах достиг невыносимой силы, почти заглушая ее слова. А тихий шепот, неестественным образом пробивающийся сквозь такой громкий звук, становился все настойчивее. Теперь Драко мог почти различить слова — древние, соблазнительные обещания. Он на секунду зажмурился, пытаясь удержать контроль.

— Ты слышишь их? — внезапно спросила альфа. — Они говорят с тобой?

Малфой промолчал, но его лицо дрогнуло.

— Конечно говорят, — продолжила она. — Не подавай виду, дракон. Не отвечай на их зов. Как только они поймут, что ты слушаешь, то уже не отпустят.

Гарри непонимающе переводил взгляд с Драко на альфу.

— Они предложат тебе то, чего ты жаждешь больше всего, — ее голос стал тихим, почти сочувствующим, — и ты согласишься это принять. Все всегда соглашаются.

С этими словами альфа отступила в тень, ее фигура начала расплываться в тумане. Остальные оборотни последовали за ней, растворяясь один за другим в ночной мгле. Последним, что видел Драко, была ее улыбка — странная смесь жалости и понимания. Словно она знала что-то такое о его судьбе, чего не знал он сам.

— Помни, дракон, — донесся до него ее голос уже из темноты. — Когда придет время выбора, не слушай их обещаний. Они лгут. Всегда.

Туман сомкнулся за ними, оставляя Драко, Гарри и Билла одних на поляне. Тишина, наступившая после ухода оборотней, была оглушительной. Для всех кроме Малфоя, которому казалось, что тишину он больше уже никогда не услышит.

Гарри резко развернул его к себе, и в зеленых глазах Поттера Драко увидел то, к чему совершенно не был готов — неподдельную, искреннюю тревогу.

— Ты слышишь Древних, — это прозвучало не как вопрос, а как горькое осознание. — Давно?

Что-то надломилось внутри от этой неожиданной заботы. От того, как бывший враг смотрел на него. Драко почувствовал, как все его защитные стены взметнулись вверх с утроенной силой. Он отшатнулся, словно от удара.

— Ничего я не слышу, — слова вышли резкими, грубыми. — Просто шум в голове.

Гарри смотрел на него долгим, изучающим взглядом.

— Мы найдем способ остановить его.

— Как?

— Пока не знаю.

— И сколько еще жертв ты готов принести своей вере в лучшее, Поттер? — в голосе Драко звенела горечь. — Сколько изуродованных тел должно появиться, прежде чем ты поймешь — некоторые битвы нельзя выиграть, не замарав руки?

— Должен быть другой путь, — в голосе Гарри слышалось то же непоколебимое упрямство, с которым он когда-то шел против Волдеморта.

— Поттер, — Драко устало потер переносицу, — когда ты наконец усвоишь...

— Поклянись, — перебил его Гарри. — Поклянись, что не сделаешь ничего, пока мы не исчерпаем все варианты.

Они замерли, глядя друг на друга в тусклом свете палочек. Что-то изменилось между ними за эти недели — старая вражда уступила место странному пониманию. Возможно, так и выглядит примирение — когда двое бывших врагов готовы сражаться за одно и то же.

— Хорошо, — солгал он. — Только как последнее средство.

Гарри кивнул, явно успокоившись. Забавно, подумал Драко, как легко поверить в то, во что хочется верить. Даже прославленный аврор иногда предпочитает не замечать очевидного.

— Нужно возвращаться, — сказал Билл. — Рассвет уже близко.

Гарри что-то говорил о необходимости заглянуть в Аврорат, изучить архивы, но Драко не слушал. Все мысли были сосредоточены на Гермионе, на том, как оградить ее от того, что должно произойти. Как защитить от его собственной тьмы.

И именно в этот момент шепот пробился сквозь звон с новой силой. Он словно предлагал решение, выход из патовой ситуации. Способ спасти всех тех, кто был ему так дорог.

И впервые за все время Драко почти захотелось прислушаться.

Примечания:

Ну вот как так-то? У нас финальная битва, а метка дня: черный юмор.

Уж не обессудьте.

Драко проснулся резко, словно от удара. В висках пульсировала тяжесть — последствие не то недосыпа, не то вчерашнего огневиски. Он почти не помнил, как добрался до кровати после ссоры с Гермионой, но ее последние слова все еще звучали в ушах.

— Я видела воспоминания Гарри о вашем разговоре с оборотнями, — ее голос был тихим, но в нем звенела сталь. — Ты собираешься использовать древнюю магию, даже не осознавая всех последствий.

— Я прекрасно их осознаю, — он не повернулся к ней, даже не посмотрел. — Именно поэтому я должен сделать это один.

— Должен? — она подошла ближе, и он почувствовал тепло ее присутствия за спиной. — Кому должен, Драко? Мертвым? Потому что живые от тебя этого не требуют.

— А что ты предлагаешь? — он резко развернулся, и она невольно отступила, увидев тьму в его глазах. — Ждать, пока Селвин завершит ритуал? Считать новые тела? Может быть, подождем, пока он доберется до моей матери?

— Я предлагаю найти другой путь.

— Нет другого пути, — его голос упал до шепота. — Ты же сама видела записи Кассандры. Древние требуют особой жертвы. Того, в ком течет и свет, и тьма.

— И ты решил, что идеально подходишь? — горечь в ее голосе была почти осязаемой. — После всего, что мы... — она осеклась, словно споткнувшись о невысказанное.

— После всего, что мы что? — он шагнул ближе, нависая над ней. — Скажи это, Грейнджер. После того, как ты решила, что можешь спасти меня? Что достаточно влить немного своего света в мою тьму, и все станет хорошо?

Она не ответила, а он сказал то, о чем будет жалеть до рассвета:

— Может, тебе стоит вернуться к Уизли? Там хотя бы есть, что спасать.

В карих глазах промелькнула тень боли, словно треснуло хрупкое стекло, которая тут же сменилась холодной яростью.

— Знаешь, Малфой, — она отступила на шаг, и эта дистанция между ними показалась ему бесконечной. — Я думала, ты изменился. Но ты все продолжаешь разрушать себя, лишь бы доказать что-то давно мертвым людям.

Она развернулась и ушла, оставляя его наедине с пустотой. Драко смотрел ей вслед, чувствуя, как внутри что-то обрывается. Пусть. Так будет лучше. Может, утром она остынет, и они поговорят спокойно.

Но утро принесло нечто совершенно другое. Что-то было не так. В первые секунды после пробуждения Драко не мог понять, что именно изменилось, но внутри нарастала смутная тревога. Он прислушался к себе, пытаясь уловить привычное тепло их связи — то неуловимое присутствие Гермионы, к которому он так привык за последние дни. Но там, где раньше пульсировал ее свет, теперь зияла пустота.

Сначала он решил — она просто закрылась от него. После вчерашней ссоры это было бы логично. Обычно это ощущалось как глухая стена — плотная, непроницаемая, но... живая.

Но сейчас было иначе. Пустота казалась абсолютной, неестественной. Словно кто-то вырвал часть его души, оставив рваную, кровоточащую рану. Драко невольно прижал руку к груди, где под рубашкой пульсировали метки их магического слияния. Обычно прикосновение к ним успокаивало, помогало настроиться на ее волну. Но он почувствовал только холод.

А затем появилась боль. Не его боль — чужая, отдаленная, просачивающаяся сквозь остатки их связи подобно ледяной воде. Драко закрыл глаза, концентрируясь на этих ощущениях: холодные камни под спиной — она лежит на каком-то каменном полу; запах сырости и плесени — подвал или склеп; и... Та же удушающая тьма, что окутывала тело Руквуда. Тот же незримый голод, что пропитывал воздух вокруг Эйвери. Драко помнил, как они с Поттером часами изучали следы древней магии на телах жертв. Каждый раз присутствие становилось сильнее, словно существа, которых призывал Селвин, все ближе подбирались к грани между мирами.

— Гермиона, — произнес он одними губами, и собственный шепот показался ему оглушительным в тишине спальни.

Драко закрыл глаза, отчаянно пытаясь ухватиться за слабеющую нить. Сквозь пелену боли и страха он улавливал обрывки ее ощущений: сырость, проникающая до костей; тяжесть магических пут, удерживающих ее тело; и что-то еще — смутное, но пугающе знакомое...

«Думай,» — прошептал голос в голове. — «Ты знаешь, где он держит своих жертв».

Перед глазами всплыло искаженное руническими шрамами лицо Руквуда. Его тело нашли на рассвете в Годриковой впадине — там, где много лет назад случилось величайшее жертвоприношение в истории магической Британии. Место, где любовь матери создала защиту сильнее смерти. Где грань между мирами стала настолько тонкой, что даже спустя годы местные жители избегали старого кладбища.

В памяти эхом отозвались слова альфы: «В месте, где грань между мирами тонка. В час последних теней».

— Годрикова впадина, — выдохнул он. — Конечно. Где же еще вершить ритуал призыва Древних?

Он метнулся к окну. Небо на востоке едва начинало сереть — до рассвета оставалось меньше часа. Тот самый час, который в древних текстах называли временем последних теней.

Драко уже собирался аппарировать, когда мелькнула мысль предупредить Поттера. Но он тут же отбросил ее. Гарри попытается его остановить, будет настаивать на плане, на подготовке. А времени не было. Совсем не было.

Очередная волна страха накатила через едва ощутимую нить. Гермиона была жива, но что-то менялось. Ее присутствие в его сознании становилось все более... чужим. Словно что-то древнее и темное просачивалось в их связь, отравляя ее изнутри. Драко слишком хорошо знал эту тьму — она была частью его собственной сущности, той самой, от которой Гермиона пыталась его защитить.

«Торопись,» — прозвучал голос внутри. — «Он ждет тебя».

Впервые Драко не стал спорить.

* * *

Старое кладбище Годриковой впадины встретило его мертвой тишиной. Даже ноябрьский ветер, казалось, не смел тревожить это место. В предрассветных сумерках надгробия отбрасывали зловещие тени — длинные, искаженные, похожие на тянущиеся к нему руки. Драко невольно поежился, вспоминая, как много лет назад впервые услышал историю этого места. Отец рассказывал о ночи, когда Темный Лорд пришел за Поттерами — с гордостью и предвкушением. Теперь же Драко ощущал только холодную иронию судьбы — он, наследник Малфоев, пришел сюда не убивать, а спасать.

Через их ослабевшие нити просачивались обрывки ощущений — смутные, но достаточно осязаемые, чтобы он мог понять направление. Драко сжал палочку крепче, медленно продвигаясь между могилами. Где-то здесь... Внезапно метки на его коже вспыхнули болью — древняя магия откликалась на близость своего источника.

В тусклом свете занимающегося утра он заметил полуразрушенный склеп. Старый, почти такой же древний, как само кладбище. На каменных стенах проступали полустертые руны — те самые, что они с Гермионой изучали в библиотеке Малфоев. Внутри горели свечи — сотни крошечных огоньков, пульсирующих подобно сердцебиению меж древних стен. Новые руны, явно вырезанные недавно, подсвечивались тусклым красным сиянием, складываясь в сложный узор ритуального круга.

Драко медленно спускался по выщербленным ступеням, каждой клеткой тела ощущая присутствие Гермионы. Она была где-то рядом, совсем близко — ее магия, даже подавленная древними чарами, отзывалась в его крови подобно маяку. Но было и что-то еще — темное, древнее, затаившееся в тенях. Оно наблюдало за ним, выжидая.

— А я все гадал, кто появится первым — ты или Поттер, — голос некроманта раздался откуда-то из темноты. — Хотя, признаться, ставил на тебя.

— Знаешь, Селвин, — Драко стряхнул с мантии пыль, осыпавшуюся с потолка. — Если ты хотел пригласить нас на свой ритуал, мог бы просто прислать сову. Все эти драматические похищения попахивают... провинциальщиной.

Темный маг шагнул из мрака с ухмылкой на лице:

— Позволь еще немного драматизма. Я так долго готовился.

Пламя свечей вспыхнуло ярче, освещая помещение, и Драко почувствовал, как вся бравада мгновенно испаряется. Гермиона лежала на холодном каменном полу, удерживаемая невидимыми путами. Ее глаза были закрыты, но грудь едва заметно вздымалась — жива. Вокруг нее клубился черный туман, в котором проступали очертания фигур — то ли теней, то ли чего-то более материального.

— Отпусти ее, — Малфой старался говорить спокойно, хотя метки на коже горели от близости древней магии. — Она не подходит для ритуала. Грязная кровь, забыл?

Темный маг рассмеялся — хриплым, каркающим смехом.

— О, мой юный друг, — он вышел на свет, и Драко едва сдержал дрожь. Глаза Селвина были абсолютно черными. — Ваше маленькое слияние магии сделало ее просто идеальной. Какая ирония, что, пытаясь защитить, ты превратил ее в самую желанную жертву.

— Что ты несешь? — Драко медленно двигался по периметру склепа, пытаясь оказаться ближе к Гермионе.

— Древние жаждут особых душ, — некромант говорил почти нежно, поглаживая пальцем рукоять ритуального кинжала. — Тех, в которых свет и тьма сплелись воедино. Когда ты разделил с ней свою магию... о, если бы ты знал, какой подарок преподнес. Теперь в ней достаточно тьмы. А в тебе... — он прищурился, разглядывая серебристые линии на коже Драко, — в тебе достаточно ее света. Вы станете прекрасной парой для ритуала. Моим последним подношением.

— Ты безумен.

— Возможно, — Селвин пожал плечами. — Но когда ритуал будет завершен, когда Древние получат ваши души... они дадут мне силу очистить этот мир. Сделать его таким, каким он должен быть.

Гермиона слабо пошевелилась, приходя в сознание. Малфой почувствовал, как их связь становится сильнее.

«Тяни время,» — прошептал голос в его голове. — «Он любит слушать собственные речи. Пусть говорит».

— И как же должен выглядеть этот мир? — Драко сделал еще шаг, краем глаза отмечая, как пульсируют руны на стенах. С каждой минутой их свечение становилось ярче — рассвет приближался.

Селвин воодушевился, его черные глаза лихорадочно блестели.

— Чистым! Свободным от грязи и скверны. Древние — они помнят, какой была магия до того, как мы начали смешивать кровь с недостойными. Они наделят меня мощью исправить ошибки прошлого.

— И ты думаешь, они просто дадут тебе эту силу? — он скривил губы в усмешке. — Древним существам нет дела до чистоты крови.

— О, ты ошибаешься, — темный маг поднял кинжал, любуясь, как пламя свечей играет на лезвии. — Они понимают. Они ждали того, кто осмелится...

Он не договорил. Гермиона вдруг распахнула глаза, и воздух вокруг нее заискрил от стихийной магии — древний инстинкт самосохранения, прорывающийся сквозь путы. Вспышка была настолько мощной, что на секунду свечи погасли.

Селвин среагировал мгновенно. Взмах палочки — и невидимая сила сжала горло ведьмы. Гермиона захрипела, отчаянно пытаясь вдохнуть.

— Финита Инкантатем! — Драко направил палочку на удавку, но заклинание просто соскользнуло, не возымев никакого эффекта. — Релашио! Диффиндо!

Каждое новое заклинание было бесполезным. Древняя магия некроманта отторгала любые попытки противодействия.

— О, как трогательно, — Селвин растянул губы в жестокой улыбке. — Юный Малфой пытается спасти грязнокровку. Что бы сказал твой отец?

Драко почувствовал, как к горлу подступила тьма, и впервые за долгое время он не стал сопротивляться. Она хлынула наружу подобно прорвавшей дамбу реке. Метки на его коже вспыхнули черным пламенем.

— Сектумсемпра! — заклинание сорвалось с его палочки, напитанное чистой яростью.

Темный маг отразил его почти небрежно.

— Круцио! — Драко бросил непростительное, уже не заботясь о последствиях.

— Протего Максима! — щит Селвина вспыхнул алым. — Неплохо для начинающего. Потенциал явно есть. Но ты даже не представляешь, что такое настоящая тьма.

Ответное заклятие ударило с такой силой, что Драко отбросило к стене. Удар выбил воздух из легких. В глазах потемнело.

— Ты правда думал, что сможешь тягаться со мной? — Селвин приблизился, небрежно поигрывая кинжалом. — Я десятилетиями изучал древнюю магию. А ты... ты просто мальчишка, играющий с силами, которых не понимаешь.

Гермиона уже почти не сопротивлялась, ее движения становились все слабее. Драко видел, как синеют ее губы, как закатываются глаза.

Время растянулось, каждая секунда длилась вечность. Руны на стенах пульсировали, впитывая ее жизненную силу. Лицо некроманта исказилось в торжествующей усмешке. Беспомощность накатила удушливой волной.

«Ты знаешь, что делать», — прошептал голос. — «Знаешь цену...»

Драко знал. Он смотрел, как медленно угасает жизнь в глазах ведьмы, которая пыталась спасти его душу, и понимал, что в этот момент он был готов заплатить любую цену.

Что-то древнее шевельнулось в глубине его сознания, отзываясь на его отчаяние. Холод разлился по венам, но впервые он не противился ему. Метки на коже вспыхнули чернотой, впитывая силу, которая была здесь всегда — нужно было только позволить ей проявиться. Его магия изменилась — больше не было борьбы между светом и тьмой. Был только мрак, древний и голодный, струящийся по его венам подобно яду.

Его глаза начали чернеть, но не как у Селвина — иначе, словно бездна разверзлась в его зрачках. Улыбка сползла с лица убийцы.

Заклинания полетели одно за другим — яростные, безжалостные. Темный маг парировал, но с каждым ударом отступал на шаг. Черный туман вокруг них сгущался, принимая причудливые формы.

Удавка на шее ослабла, и Гермиона слабо закашлялась, медленно приходя в себя. Сквозь пелену она видела, как сражается Драко — его магия пульсировала темными волнами, такая же древняя, как и у его противника. Но Селвин был силен — одиннадцать жертв, одиннадцать душ питали его мощь. Каждое его контрзаклятие несло в себе отголоски их предсмертных криков, каждый щит был соткан из их боли. С каждым движением его палочки руны на стенах вспыхивали ярче, отдавая ему накопленную силу.

«Помоги ему,» — прошептал незнакомый голос в голове у Гермионы.

Она рванулась вперед, протягивая руку. Малфой тут же почувствовал ее и обернулся.

«Как тогда, в библиотеке,» — передала она ему по их связи. — «Наша общая магия...»

Но Драко покачал головой, сжимая ее запястье. Их взгляды встретились, и ведьма увидела в его глазах то, от чего сердце сжалось в ледяном ужасе — бесконечную, всепоглощающую тьму. И решимость. Страшную, необратимую решимость. Она поняла его замысел за секунду до того, как он начал действовать, и попыталась вырваться, но его хватка стала крепче. И вместо того, чтобы принять ее силу, он... потянул.

Боль была невыносима. Гермиона почувствовала, как что-то темное, вязкое покидает ее тело, возвращаясь к своему истинному владельцу. Его мрак — тот самый, что стал частью ее существа с момента их магического слияния — теперь отступал. Он забирал все без остатка, не оставляя ни капли, очищая ее полностью. Словно пытался стереть само воспоминание о том, что когда-то их магия была единым целым.

Она хотела закричать, остановить его, но не могла издать ни звука. Связь между ними истончалась с каждым мгновением, и Гермиона чувствовала это всем своим существом — как рвутся невидимые нити, как ускользает то глубокое понимание друг друга, что появилось между ними после ритуала. Больше она не могла ощущать его эмоции, не могла коснуться его сознания своим. Его присутствие, ставшее такой неотъемлемой частью ее жизни, растворялось, оставляя после себя боль невероятной… потери.

— Это невозможно! — голос Селвина сорвался на хрип. — Тьма не отпускает свет! Если только... — он осекся, глядя на Драко с осознанием и страхом. — Ты послушал их... Ты…

Договорить он не успел. Волна чистой, неразбавленной тьмы смела его защиту, впечатывая в стену склепа. Воздух вокруг них сгустился до осязаемой черноты. Малфой медленно поднял палочку.

— Знаешь, что самое забавное? — его голос звучал странно, в нем слышались чужие нотки. — Ты был прав. Древним действительно нужны особые души.

Селвин дернулся, пытаясь поднять палочку, но новая волна силы пригвоздила его к стене. Драко подошел почти вплотную.

— Но не для жертвы, — он говорил почти шепотом — слова, которые предназначались только для темного мага. — Они искали проводника. Того, кто добровольно примет их силу. А ты... ты просто расчищал им путь. Каждой своей жертвой делал грань между мирами тоньше.

Селвин закричал — не от боли, а от ужаса. Его черные глаза расширились, когда он наконец понял, что на самом деле произошло в этом склепе. Последнее заклинание ударило точно в грудь. Его тело выгнулось дугой, и в этот момент что-то древнее, нечеловеческое мелькнуло в воздухе, жадно приняв его последнюю жертву.

Гермиона приподнялась на дрожащих руках, пытаясь сфокусировать взгляд. В горле все еще саднило от удушья, а перед глазами плыли черные точки. Драко стоял спиной к ней, глядя на безжизненное тело некроманта. Его фигура казалась почти нереальной в мерцающем свете свечей и отблесках рассвета, проникающих сквозь щели в потолке склепа. На мгновение ей показалось, что вокруг него клубится тьма, живая и осязаемая.

Он медленно повернулся, и что-то неуловимо изменилось в его облике. Темнота, переполнявшая его мгновение назад, тут же начала рассеиваться. Увидев ее на полу, он в два шага оказался рядом.

— Драко... — начала она.

— Все будет хорошо, — Малфой осторожно коснулся ее щеки.

Затем он с легкостью подхватил ее на руки, и Гермиона невольно прильнула к нему, ища знакомое тепло. Сквозь полузакрытые веки она вглядывалась в его лицо — такое знакомое… и родное. Чернота в его глазах начала отступать, серебро его истинной сущности проявлялось все ярче, словно луна сквозь грозовые тучи. Он прижал ее к себе, и в этом жесте было столько заботы, что на мгновение ей показалось — все действительно будет хорошо.

На руках он вынес ее из склепа, оставив позади тело и пульсирующие руны, с которыми разгневанный главный аврор будет разбираться еще долго. Лучи восходящего солнца коснулись его бледного лица, окрашивая серебристые волосы в золото. Он посмотрел на нее, и в глазах было лишь беспокойство и что-то похожее на нежность — такое человечное, такое настоящее, что все ее страхи на мгновение отступили.

На границе кладбища Драко остановился, готовясь аппарировать. Гермиона прижалась к его груди, чувствуя, как размеренно бьется его сердце. Но вдруг где-то на грани слышимости раздался смех — тихий, довольный, древний. Она подняла глаза на Драко, но он, казалось, ничего не заметил.

Наверное, просто ветер играл среди надгробий.

«...непревзойденное мастерство авроров и неоценимая помощь мистера Малфоя, чьи обширные познания в области темной магии сыграли ключевую роль в поимке опасного преступника...» — Гарри явно наслаждался каждым словом, зачитывая статью из свежего номера «Ежедневного Пророка». — «Это дело показало, что даже самые темные страницы прошлого могут быть искуплены истинным раскаянием и самоотверженным служением обществу...»

— Поттер, ты не мог бы..? — Драко поморщился, наблюдая, как главный аврор с преувеличенным энтузиазмом перелистывает газету. — Уверен, есть более интересные способы испортить мне утро.

— О нет, самое интересное впереди, — ухмыльнулся Гарри. — Вот, послушай: «Министерство Магии рассматривает возможность создания для мистера Малфоя специальной должности консультанта по противодействию темномагическим артефактам...»

— Я присутствовал на всех этих душеспасительных беседах, спасибо, — перебил его Драко. — Мне не нужны напоминания о том, как изящно меня загнали в угол.

Гермиона, сидевшая в кресле с торца стола, внимательно наблюдала за этой перепалкой. За последние несколько дней она научилась замечать мельчайшие детали: как Драко слегка щурится, когда раздражен, как его пальцы едва заметно подрагивают, когда он сдерживает эмоции, как тени в углах комнаты словно сгущаются рядом с ним. После разрыва их магической связи считывать его стало сложнее, но она все еще чувствовала... что-то. Словно отголосок их прежней близости.

— Кстати о душеспасительных беседах, — Гарри отложил газету. — Кингсли передал, что все документы готовы. Завтра можешь приступать к работе.

— Восторг, — протянул Драко. — Наконец-то смогу применить свои таланты на благо общества. Глядишь, еще орден Мерлина дадут. За особые заслуги в деле превращения опасного преступника в ручного министерского пуделя.

— Ты мог бы проявить хоть каплю благодарности, — заметил Гарри. — Учитывая альтернативы.

— О да, я безмерно благодарен за возможность избежать Азкабана ценой... как там было в статье? Ах да, «самоотверженного служения обществу», — Драко откинулся на спинку кресла. — Особенно впечатляет та часть, где ты убедил Визенгамот, что использование запрещенной магии было «вынужденной мерой».

Гермиона заметила, как при упоминании запрещенной магии его глаза на мгновение потемнели. Совсем чуть-чуть, почти незаметно.

— Между прочим, — Гарри внезапно стал серьезным, — некоторые члены Визенгамота до сих пор считают, что я совершил ошибку. Что нельзя доверять...

— Бывшему Пожирателю? — Драко приподнял бровь. — Как это предсказуемо. Уверен, твой фан-клуб тоже не в восторге от идеи видеть меня в стенах Министерства.

— Драко, — мягко произнесла Гермиона, впервые вмешавшись в разговор. — Ты же знаешь, что это не...

— Знаю, — он повернулся к ней, и его взгляд смягчился, как теперь происходило в ее присутствии. — Знаю, Гермиона.

Что-то в том, как он произнес ее имя, заставило сердце затрепетать. Даже сейчас, после всего случившегося, после разорванной связи, его голос отзывался в ней щемящей тоской по тому единству, что они разделяли.

— Ладно, — Гарри поднялся из-за стола, демонстративно потягиваясь. — Мне нужно проверить отчеты по делу Селвина. Похоже, там всплыли новые детали о происхождении рун.

Драко напрягся так явно, что даже Поттер заметил.

— Что-то серьезное? — спросил он небрежно. Слишком небрежно.

— Пока не знаю, — Гарри внимательно посмотрел на него. — Невыразимцы говорят, некоторые символы не соответствуют известным диалектам. Как будто они... менялись во время ритуала.

— Древняя магия непредсказуема, — Драко пожал плечами, но Гермиона увидела, как его пальцы сжались на подлокотнике кресла. — Особенно когда имеешь дело с настолько темными ритуалами.

— Именно поэтому нам и нужен эксперт, — Гарри направился к двери. — Кстати, Гермиона, ты не могла бы...

— Конечно, — она поднялась. — Я посмотрю документы по рунам. Возможно, в библиотеке Малфоев...

— Нет, — резко оборвал ее Драко, потом спохватился. — В смысле, там больше нечего искать. Все важные книги уже изъяты Министерством.

Гермиона нахмурилась. С того дня в склепе Драко ни разу не заговаривал о библиотеке, словно само упоминание о ней причиняло боль. Или... будило что-то, о чем он предпочитал не думать.

— Ты идешь? — позвал Гарри от двери.

— Да, — она сделала шаг к выходу, но задержалась. — Драко...

— Да-да, я знаю, — пробурчал он, тоже вставая с кресла. — Я так и не подписал договор. Просто хотел еще раз просмотреть условия. Убедиться, что ты не вписала туда пункт о еженедельных отчетах о количестве спасенных котят и других добрых делах.

— Вообще-то, — она не удержалась от улыбки, — там ежедневные отчеты.

Его тихий смешок отдался теплом где-то в груди. Такой знакомый, такой... человеческий. Что она позволила себе поверить, что все действительно позади. Что тьма, которую она иногда замечала в его глазах — просто следы пережитого кошмара.

— Ты слышишь его? — внезапно спросила ведьма. — Шепот?

Ее глаза смотрели прямо на него, полные тревоги и затаенной надежды, от которой у него перехватывало дыхание. Драко сделал шаг к ней, сокращая расстояние между ними до опасного минимума. Теперь он мог чувствовать тепло ее тела, легкий аромат ее духов, видеть, как часто вздымается ее грудь.

— Нет, — ответил он тихим голосом, боясь разрушить момент.

Гермиона улыбнулась с явным облегчением, но что-то еще таилось в глубине ее глаз. Понимание? Сомнение? Она качнулась к нему — едва заметно, возможно, даже неосознанно.

— Хорошо, — так же тихо проговорила она. Ее рука вдруг потянулась к его лицу. Теплые пальцы коснулись щеки, и он едва сдержал дрожь. Драко накрыл ее ладонь своей, прижимаясь к горячей коже, чувствуя, как ее тепло проникает куда-то глубоко, туда, где еще оставалось что-то живое.

— Это хорошо, — повторила она почти шепотом, запрокидывая голову, чтобы видеть его лицо. В ее глазах плескалось что-то новое, опьяняющее.

— Ну где вы там? — голос Поттера из коридора разрушил момент подобно Бомбарде.

Она залилась румянцем, но не отпрянула. Драко позволил себе еще секунду этой близости, осторожно поглаживая ее руку на своем лице, прежде чем отстраниться.

— Мерлин, как же вовремя, Поттер, — протянул он с привычной язвительностью, но голос звучал хрипло. — Прямо дар какой-то.

— Иди к черту, Малфой, — донеслось из коридора, но без настоящей злости.

Гермиона все еще стояла рядом, явно не желая уходить. Он видел вопросы в ее глазах, видел беспокойство и что-то еще — то, о чем они оба пока не готовы были говорить.

— Иди, — мягко сказал он, нехотя отпуская ее руку. — Я догоню.

Обещание в его голосе заставило ее сердце забиться с неведомой ранее силой. И она улыбнулась сквозь новую волну смущения и волнения.

Драко смотрел на уходящую ведьму, чувствуя, как внутри нарастает знакомый холод. Ее тепло все еще горело на его коже там, где она касалась его. Словно отголосок того света, что он когда-то с ней разделял.

Едва за ней закрылась дверь, он резко обернулся. В воздухе повисла странная тишина, нарушаемая лишь едва уловимым шелестом — как шорох чешуи по камню.

Он медленно подошел к зеркалу в простой деревянной раме. Обычное зеркало в кабинете главного аврора — ничего особенного. Но отражение... отражение показывало правду.

Драко похолодел. Его дракон — серебристое воплощение родовой магии Малфоев — бился в путах вязкой черной субстанции. Существо пыталось стряхнуть ее с себя, но тьма наползала неумолимо, затягивая крылья, оплетая шею. Дракон повернул голову, и в его глазах Драко увидел мольбу.

Он протянул руку к стеклу, все еще не зная, хочет ли помочь или...

«Не надо», — успокаивающе прошелестел знакомый голос. «Не сопротивляйся. Ты же знаешь, что это неизбежно».

И Драко не стал сопротивляться. Он стоял неподвижно, наблюдая за агонией серебристой сущности. Тьма наползала все выше, покрывая некогда сияющую чешую непроницаемым мраком. Последний отблеск света мелькнул в глазах существа, прежде чем погаснуть навсегда.

Дракон закричал — надрывно и отчаянно. Но Драко не слышал этого крика. Он не слышал больше ничего, кроме умиротворяющей тишины.

Теперь он понимал. Тот невыносимый шум, что сводил его с ума, — то была светлая магия. Магия его предков, рода Малфоев, а потом и магия Гермионы. Она пыталась защитить его, словно завесой отгораживая от тьмы, от Древних и их голоса. Голоса, который терпеливо ждал, когда Драко захочет услышать.

И он услышал. А услышав, согласился. Ему дали то, чего он жаждал больше всего. «Все всегда соглашаются», — вспомнились слова альфы.

Он не солгал Гермионе, когда сказал, что не слышит шепот. Шепота действительно больше не было. Был лишь голос — рассудительный и холодный. Теперь он звучал не извне, а изнутри. Неотличимый от собственных мыслей. Ставший частью его самого.

Дракон ударил лапой по стеклу в последней попытке сопротивления — предсмертный рывок, не более — и остатки родовой магии разошлись серебристыми волнами. Что-то болезненное шевельнулось в груди — сожаление? горечь утраты? — но голос тут же растворил эти ненужные эмоции.

«Мы лишь берем то, что причитается нам по праву. Услуга за услугу».

«Справедливо», — спокойно отметил про себя Драко, глядя, как тьма заполняет зеркало целиком. Его отражение постепенно проступало в этом мраке — высокий молодой человек с серебристыми волосами и глазами, в которых больше не осталось ни капли серебра.

Не велика цена, решил он. Ведь взамен он получил силу — древнюю, безграничную, а главное достаточную. Вот так, в конечном итоге, и выглядит искупление — возможность оградить, защитить, спасти своих близких и ту, ради которой он был готов на все.

«Иди к ней», — разрешил голос. «Она твоя».

Да, подумал Драко, приглаживая рукой волосы. Не стоит заставлять свою ведьму ждать.

Примечания:

Метка дня: "хороший полой финал". Так что, это не я, это все этот челлендж...

В целом, вроде неплохо получилось, но, в конечном счете, судить вам))

Как думаете, забабахать продолжение?