Непризнанный миром (джен)

* * *

Час… Два… А может, все пять…

Медленно тянулось время, а вместе с ним и чрезмерно удлинялось продвижение двух неразлучных путников. Тропа средь рощ и полей казалась нескончаемой. Возможно, и в дальнейшем продолжал героям таковым являться путь. Но остановился вдруг зверёк, Скелету давая отдышаться.

Пред путниками, что стояли на краю оврага, расширились сие поля просторные, обрастаясь растениями засушливыми. Ощущение лёгкости и свободы присуще было пространству столь широкому. Но при всём покое складывался и дискомфорт, чрезмерной бдительности жаждала местность открытая.

— Какое огромнейшее поле… Думается мне, прямо там, за холмами, и скрывается необъятная взору надежда, — поднял Черныш на Скелета свои очи искристые. Он же опустил голову по направлению к зверьку, устремив взор глазниц пустых.

Так и двинулись скитальцы далее, преодолевая спуск вниз по склону крутому. Держались они крепко друг за друга, ведь каждый боялся отпустить свою единственную нить надежды. Ноги, наконец, ступили на земли засушливые. Что для одного были травинки щекотливые, для другого — заросли целые.

— Долго ли нам идти, хотелось бы знать! — непоседливый малый лишь мордочку выныривал из-под травы. — Наверняка скучно тебе, мой юный спутник, идти в тиши. Так и быть, поведаю тебе историю этого места. Мало тебе знать, на просторах степей когда-то разливалось море целое! Но со временем и оно испустило все свои соки в почву. Печально однако, а сколько сил вкладывали воды на поддержание растительности, всё напрасно стало. Ведь сорняки те ещё паразиты — забирают горстями, а оставляют после себя шиши хлипкие.

Как рассказ закончился, мёртвая тишина настигла извне. А смельчаки в свою очередь продолжили движение по лугам иссушенным. Серые облака скрывали ослепляющие лучи, тусклость полностью опустилась на равнину. Овраг сходил постепенно из поля зрения, а трава с продвижением лишь разрасталась сильнее.

Бедному пушистику всё менее удавалось продвинуться в зарослях нескончаемых, тогда как Скелету предстоящая ноша была нипочём. Так Черныш постепенно терял в кругу внимания своего путника, пока и вовсе вокруг него не возвелись возвышенной стеной стебли сплошные.

Колосья в соприкосновении с ветром раскачивались по сторонам, холод обхватывал шёрстку малыша. Но на смену тиши проревел свист жуткий, готовый заползти прямиком в мозг по тоннелям ушным. Сами уши моментально прихлопнулись к голове, готовые свернуться в трубочку. А тело пожелало куда глубже провалиться под землю, лишь бы избавиться от надобности слышать столь свищащие звуки вперемешку со скворчаниями.

Испуганные глаза, словно пуговки, бегали по округе с шансом найти своего спутника. Но лишь натыкались на образованные из сухой травы юродивые морды собачьи. Они кружились, множились и грозно оскаливали острые клыки. Напряжённый звон всё отчётливее напоминал смешки, мерзкие и ехидные.

Напуганный до безумия малый мелко пятился назад, лапами зажимая всё сильнее уши. Пред глазами плыли фигуры хищников различных, что скрывались средь растений извивающихся. Страх сладким сиропом источался из героя, который так и жаждали высосать полностью сие страшные звери. Казалось, он остался один в окружении стаи гиен, источник пищи, источник мучений и погибели.

В попытке отступить назад малыш столкнулся с препятствием непроходимым. Куда теперь деваться? Бежать некуда, круг страданий захлопнулся. Как бы пугливый малый ни прятался, ни убегал, участь неизбежна. Стоило ли изначально так изнемогаться, если всё предрешено? Выход лишь один распахивался пред путником — принять удел непризнанного.

Ушастый зажмурился и вжался в твёрдый возвышенный объект, преграждавший путь к отступлению. Безысходность сковывала, давление внутри нарастало всё сильнее, отчего голова шла кругом. Сердце с каждым стуком желало выпрыгнуть из окоченевшего, ни на что не годного тела. Окутывали постепенно Черныша смирение, отчаяние и…

Треск!

Звуки стремительно поутихли, и зверёк задержал на минуту дыхание. Тишь настигла окружение, а напряжение постепенно рассеивалось. Малыш с особой осторожностью, но и небывалым интересом приоткрыл глаза. Рассмотрел он ныне пугающую местность, но ничего, кроме нескончаемой сухой травы, малому не попало в поле зрения.

Тут его мигом схватила костяная рука, подняв ввысь. Земля ускользнула из-под ног, а зверёк оказался над ныне пугавшими его растениями, движущимися по направлению ветерка. Впоследствии лапки очутились на плече твёрдом.

Теперь мир пред Чернышом открылся глазами Скелета. Воспользовавшись ситуацией, он мигом оглядел местность. Вскоре глаза остановились на небольшом дрожащем участке растений, откуда исходили трещания зубами, неприятные и тихие. Дикая стая окружила неясный объект, раздирая и жадно обглатывая.

— Поразительно, то же самое могло произойти и с нами, — с облегчением выдохнул малыш, отходя от чувства былой паники.

Взглянул он после на костяное лицо, веющее необычайной бледнотой. Возможно, малышу и могло почудиться от неотступившего полностью страха явление необычайное. Но в воздухе ощутима была атмосфера недобрая. Но лишь опустив голову ниже, зверёк округлил глаза в небывалом изумлении.

Среди рёбер заметна стала ранее непроглядная щель. Откуда же она появилась? Ответ крылся во внимательности и сообразительности зверька. Холод обдал шёрстку пушистика, стая мурашек волной пробежалась по коже. А взгляд вновь пал на стаю хищных созданий. Встал вопрос в голове Черныша, всё не дававший покоя. Что же они поедают?

Постепенно они отдалялись от того грешного места, веющего страхом и безнадёгой. Черныш располагался на плече Скелета бесчувственного, много мыслей крутилось в его маленькой головушке. Почему же Скелет так поступил? Почему он пошёл на риск невиданный, пожертвовал частичкой себя ради незнакомца?

Естественно, цель у них была одна — найти источник счастья, тот самый, что может осуществить их мечты необузданные. Но Скелет мог пойти и на меньшие риски ради путеводителя. Неужели он не думал о последствиях? Зверёк как бы ни пытался найти оправдание Скелету, ему не удастся забраться в голову путнику, осветить его тёмные мысли. И всё же…

— Благодарю, — взглянул в глазницы Скелета Черныш. Так и Скелет ответно повернулся к нему, словно выпрашивая своим взглядом опустошённым больше подробностей. — Я лишь подумал, что должен поблагодарить тебя, — тут же отвернулся малый от непонятливого выражения лица Скелета. — Не смотри так на меня, смущаешь!

Вопросы оставались загадкой как одному, так и другому, ожидая своих ответов. Но пока путь не кончился, они продолжали двигаться в одном направлении и с одной желанной целью. Она была близка, и чувство героев до сих пор не подводило.