Непризнанный миром (джен)

* * *

Представьте, читатели дорогие, как нам открывается в сём величии пейзаж живописный, коему не видано ни конца, ни края. Ручейки разливаются меж равнин и холмов зеленистых. Деревья стройные в рощи собираются, а то и леса многочисленные. По небу светло-голубому то расплываются, то кучкуются облака тёмные, носящие от солнца отлив розоватый.

История берёт своё прекрасное начало и рано или поздно сводится к прекрасному концу. Видимо, давно вы могли заметить закономерность данную. Каждое живое создание желает добраться до концовки счастливой, но не каждому постижима она.

Ох, поглядите! Вдали, средь гор и полей, замелькали первые лучики солнца, опускаясь на верхушки деревьев и поверхности земель цветущих. А вместе с восходом начинается и день продуктивный. Из разных норок и дупел, гнёзд и пещер вылезают проснувшиеся обитатели леса. Пищевая цепочка не стоит на месте, каждый житель местности действует строго по сценарию своей роли.

Но как бы солнце могучее ни старалось, ему не удавалось осветить полностью сию территорию и каждому подарить хотя бы каплю теплоты. Пропуски образовывались в виде теней потаённых, теснясь под деревьями широкими и прячась от лучей, ярких и палящих.

Теперь же мы опустимся ниже. Да, ещё ниже, глубже погрузимся в мрачный и непроглядный уголок. В участок меж деревьев, самый дальний и тёмный. Данная часть отличалась от общей, навивающей спокойствие, картины. Она гнётом злобным обдавала, оттого зябкость невыносимая по телу бегала, а голову безнадёжность туманом накрывала.

Удивительно, но здесь также расположился и свой обитатель дивный. Под древом старческим, средь корней высохших, возлежала фигура скелетообразная. Жизнь явно сие создание потрепала, судя по состоянию безобразному.

Тьма укрывала от взора чужого сие кости, старые и грязные. Челюсть нижняя давным-давно отпала, как и половина левой руки. Что уж говорить о черепе, когда-то проклёванном пташкой неугомонной. Справа на темени красовалась дыра пробитая, похоже, голова могла бы послужить кому-то кровом укромным.

Долгие годы лозы и корешки скелета оплетали, а растительность вслед за ветром косточки щекотала. Словно элемент декора, скелет слился с окружением чащи лесной. Эти пустые глазницы давно не ощущали радости, горя, злобы. Его разум опустел, будто растения высосали всю силу жизненную. Один лишь вопрос крылся во взгляде:

«Ради чего я живу?»

Действительно, кому бы стало интересно знать, как он докатился до жизни такой? Но лишь одно существо не прошло мимо, глядите! Вдали, из-под кустов, выглядывали уши любопытные. После и глаза золотистые мелькнули, с интересом рассматривая сего жителя обездвиженного.

Сколько бы времени ни проходило, пытливый малый так и не мог понять. Почему же в столь огромном мире этот скелет не мог найти более подходящего места для обитания? Видно по глазам искристым, создание ушастое жаждало вскрыть тайну, мраком покрытую.

Рано или поздно малыш вылез из-за ветвей и листьев, явив нам свой облик удивительный. Тёмная вьющаяся шерсть всё тельце покрывала. На голове красовались по три уха заострённых. А сзади, словно змеи, извивались два хвоста мохнатых. Не то пёс пытливый, не то лис хитрый, не то волк кровожадный.

Нам дана сия возможность имя придумать мальцу активному. И, похоже, Черныш идеально подходит созданию, тающему в себе секреты. Интерес проявлялся не только в глазах, но и в действиях существа. Черныш покрутился вокруг скелета бездушного и первым решил заговорить:

— Что случилось? Что приключилось? — лапы упёрлись в колено тощее, а нос прошёлся лесенкой по рёбрам. — Неразговорчивый же ты, однако.

Но молчание однотонное вовсе не смущало малыша энергичного. Напротив, он проделывал всяческие попытки разговорить тихоню. Начиная с щекотания носа костяного кончиком хвоста и заканчивая лёгкими толканиями лапкой в бок.

Но, к сожалению, словно статуя, заросший здоровяк сидел неподвижно, сколько бы стараний ни проделывал Черныш. С лёгким вздохом уселся малыш на траву прохладную и призадумался.

— Крепкий орешек же ты, однако. Но, знаешь, ты мне напомнил своей мордашкой одну легенду древнюю, шествующую по укромкам леса. Так и быть, поведую я тебе, — развалившись на земле, начал он рассказывать. — Однажды…

* * *

Когда-то жил один ребёнок, тихий и неторопливый. В отличие от сверстников, не увлекался он деятельностями активными, оттого и в проблемы не влезал. Добрый малый, постоянно сидел в песочнице, пока другие на горках резвились. Оттого и друзей он не возымел, но неприятелей повстречал.

Стоило сказать, дитя был одиноким, но на самом деле внимания ему уделяли непомерно много. Мальчика окружали самые разные голоса, бывали доброжелательные, а бывали негативные, перемешиваясь в единое беспорядочное месиво. И все как один требовали многого от мальца.

Будь прилежным.

Будь умным.

Будь спортивным.

Будь идеальным.

Будь лучше.

Мальчишка метался из стороны в сторону, откликался на каждый зов. Он выворачивался как мог, лишь бы все были им довольны. Но негодования только возрастали, а сил у дитя оставалось всё меньше. Казалось, он находился один в центре всей оравы нескончаемой.

Но однажды у ребёнка бедного появилось своё единственное и заветное желание. Ему хотелось тишины, того самого одиночества, что отняли давно.

— Шумно… — который раз повторял ребёнок, забившись в угол и притянув к себе колени. Везде, где бы ни находился, он слышал шум непрерывный. И видел внимательные, презрительные до гнева глаза.

Наконец, словно постепенно надуваемый шарик, лопнуло его терпение. Мальчик устремился бежать, потеряться, выйти из поля зрения тех, кто глаз не смыкал. Он мчался под речи людей надоедливых, не глядя, лишь концентрировался на беге, исчерпывая последние капли сил. Эмоции бушевали, дитя впервые ощутил негодование от сей явной несправедливости.

Со временем болтовня утихала позади, и всё отчётливее слышались вздохи мальчика тяжкие. Вскоре сбавил он скорость и взялся за грудь хладную. Ладонью ощущалось бешено бьющееся сердце, готовое выскочить в любой момент.

Данное место, куда привели его ноги, было незнакомым. В лицо стремительно повеял воздух, свежий и прохладный. Издали птицы защебетали на фоне шелеста листьев. В округе возвышались деревья разнообразные, качающиеся по направлению дуновения. Тихая обстановка навевала воспоминания былые, когда малец последний раз ощущал чувство умиротворения.

Проходясь по тропе еле заметной вдоль берёз стройных, мальчик вышел на поляну мрачную. Туда не проникал солнечный свет, потому и выделялась она загадочностью дивной. Так бы и прошёл мимо малый, если бы не почувствовал ауру тяжеленную, сводящую изнутри все косточки.

Повернувшись вновь к местности открытой, в самой тьме заметил дитя парящий в воздухе шар иноземный. Сливался он с теменью, но в то же время выделялся, будто тени засасывал в себя, становясь более могущественным. Мальчик подобного никогда не встречал, оттого интерес взял верх, и ноги двинулись к сфере.

— Дитя… — из шара неожиданно для ребёнка вырвался голос до глубины низкий. — Чего ты больше всего желаешь?

Удивительно, впервые за всё время мальцу задали вопрос тот самый, на который ему ответить хотелось. Хлопая глазами, мальчишка долго не думал над ответом. Теперь он осознал, чего желает на самом деле, и отступать не был намерен.

— Тишины… Я хочу, чтобы они исчезли, хочу остаться в тишине, — уверенно взглянул дитя в шар, чарующий до глубины души.

С одной стороны, мальчик понятия не имел, чего ожидать от сего объекта неизведанного. Но с другой стороны, в сердце закралась ещё не потухшая частичка надежды. Наконец, кто-то сможет исполнить его желание заветное.

— Прелестная мечта, ты многого достиг, дабы получить упокоение душевное. А теперь протяни мне руку…

Глаза дитя заблестели от радости, кто-то действительно откликнулся на его страдания и готов был помочь. Хоть и не было ясно наверняка, в чём заключалась та самая помощь.

Рука медленно потянулась в сторону сферы, которая не казалась уже такой тёмной и мрачной. Лишь только палец указательный прикоснулся ко тьме, как сила неведомая заволокла малыша.

Туман сей густой и угольный будто окружил ребёнка, заглотил в пустоту беспросветную. Теперь мальца больше не тревожили звуки нагнетающие, люди надоедливые, он остался наедине с самим собой. Давящее напряжение, как груз, спало с головы дитя печального. Отныне он сможет ощутить, что значит…

* * *

— Счастье. Дитя стал по-настоящему радостным, когда сего желаемого достиг. А у тебя есть своё желание? — обратившись к скелету, зверёк с надеждой всматривался в его глазницы опустевшие.

Долго глядел на скелета Черныш. Но вера постепенно потухала, как и стремление разговорить скелета молчаливого. Голова ушастого с печалью опустилась, как и его ушки.

— Эх… А я бы мог помочь тебе… Отыскать ту сферу...

Вскоре создание пушистое развернулось, махнув хвостами, и двинулось по направлению света. Но звуки резкие позади останавливают его, и в удивлении повернулся он вновь к существу костяному.

На глазах Черныша скелет рукой своей срывает лозы вместе с кореньями морщинистыми и поднимается на ноги захудалые. Поначалу трудно было устоять на ногах скелету. Похоже, долго в спячке он пребывал, начиная от тройки лет и заканчивая столетием целым.

— В таком случае, путь нам предстоит долгий, — обрадовался зверёк, активно размахивая хвостами.

Единственная костяная рука скелета взялась за любезно протянутый хвост Черныша. Надежда сверкнула внутри зверя, ведь и ему нашлось, что желать. Таким образом, незнакомые друг другу создания решили вместе пройти довольно длинный и опасный путь.

* * *

— А у тебя есть своё желание? — разразилось извне, оттого и мрак, подобно туману, постепенно рассеивался.

Что это за чувство мелькнуло за рёбрами Скелета? Это тело среагировало таким образом на слово «желание»? Но что оно значит? Способно ли желание изменить его судьбу? Самому ответить на свои же вопросы Скелет не был в состоянии.

— Эх… А я бы мог помочь тебе… Найти ту сферу… — вскоре шаги и без того тихие начинали медленно отдаляться от существа покоящегося.

Действительно ли сфера сможет помочь Скелету выбраться из темени притягательной, найти то самое счастье недосягаемое? Скелет не знал наверняка, но частичка надежды сверкнула в его глазницах. Стремление дало свои плоды, ведь не хотелось ему терять появившуюся из ниоткуда надежду.

Пальцы костяные с трудом сомкнулись, следом двинулась и рука, сорвав одним взмахом вечно сковывающие его коренья. В таком же темпе и ноги закостенелые одна за другой сместились ближе к телу.

Со стремительным рывком Скелет поднялся, еле удержавшись на ногах дрожащих. С горем пополам существо неповоротливое нашло в себе равновесие, устояв на ногах кривых и неестественно сгорбившись, выставляя руки в стороны.

— В таком случае, путь нам предстоит долгий, — послышался от незнакомца смешок, лёгкий и задорный. А вскоре и быстрые шаги, приближающиеся в сторону создания скелетообразного.

Рука, состоящая из множества косточек, слепо потянулась в сторону голоса, дающего веру в лучшее. Скелет хоть и не зрел, но чувствовал средь мрака пелену светлую, исходящую от существа миниатюрного. Он понадеялся на помощь от того, кто разжёг в его душе ту самую надежду.

Ожидание оправдало само себя, конечность холодную обвил хвост зверька, пушистый и тёплый. Таким образом, два существа одиноких сплотились и устремились на поиски того самого желания. Они решили вместе пройти довольно длинное и опасное путешествие.

* * *

Путь проходил вдоль по сей тропинке нескончаемой. Героям периодически встречались возвышающиеся к серому небу деревья, изредка меняющие свой образ. Однако трава под ногами оставалась всё такой же густой и зеленистой. Но со временем и она менялась, принимая окраску более суровую, а былая густота сходила на нет.

Лёгкая дымка обволакивала окружение двоих путников, придавая обстановке некую хладность. Насыщенные оттенки вскоре ощущались более блёклыми, покуда туман сильнее застеливал местность. А впоследствии видимость и вовсе померкла, зверёк как ни старался рассмотреть объекты пред собой, всё без толку.

— Ох, потерялись мы, ничегошеньки не разглядеть, — вздохнул малыш, вертя ушами по сторонам. Вера уловить хоть какой-нибудь звук среди тиши со временем меркла, соразмерно с солнцем увядшим за облаками.

Нежданным рывком рука скелета выскользнула из хватки Черныша, отчего тот явно запаниковал и оглянулся назад. Раз пред собой совсем ничего не разглядишь, пришлось малышу ориентироваться тактильно. Его хвосты удлинились, стараясь нащупать местность впереди.

Долго искать не пришлось, так как один из концов по случайности врезался в конечность твёрдую. Хвост в итоге несколько раз обвил крепким хватом объект найденный.

— Перепугаться можно, как жаль, ты не способен подать мне знак голосом. Наше путешествие становится из-за этого более проблематичным, — притянув к себе длань схваченную, зверёк похлопал глазами, увидя пред собой ветвь ивы умиротворённой, похожую на руку тонкую с фалангами длинными. — Что? Быть не может… — и тут к Чернышу пришло осознание — они разминулись.

* * *

Скелет блуждал во тьме, будучи немым и слепым. Он слышал пред собой лишь голосок активный, ведший только вперёд, оглядываться назад не было смысла. Кто это говорит? Что хотят донести эти речи? Сколько бы вопросов ни возникало, а Скелет не собирался останавливаться, пока его держит за руку конечность пушистая и ведёт в даль.

Земля под ногами постепенно становилась бугристой и неровной, бывая изредка обмякшей, прилепая к стопам. Чувствовались прохлада и вязкость, похоже, скелету отчасти понравилось это чувство.

Земля сыроватая со временем всё сильнее прилипала к ногам Скелета. Последний шаг уверенный стал для него решающим. Неведомая сила словно ухватила существо за ногу. От напора неудержимого конечности слабые согнулись в падении. Костяное тело грузом тяжёлым подалось вперёд, а рука выскользнула из хвата хвоста спасительного.

Сиё тело хрупкое в соприкосновении со склизкой мягкой поверхностью постепенно утопало в жидкости инородной. Словно втягивая в себя пропадшего, она игнорировала все попытки двинуться. Да и не стремилось существо безэмоциональное выбираться из цепких лап субстанции липкой.

Пока тело пребывало в состоянии покоя, Скелета накрывали многие мысли. Что же его может ждать впереди? Кои приключения его посетят? Какие опасности обрушатся на двоих путников? Может, и не было смысла ему ступать в неизвестность. А может, идти за голосом было решением плохим.

Лёгкое бульканье успокаивало, приводило в покоящееся чувство. Жижа не стремилась причинить вред, скорее затягивала всё глубже в царство умиротворения вечного. От ощущения комфорта и тепла Скелету подумалось, что именно здесь он сможет почувствовать безопасность.

Жидкость бурлящая продвигалась всё выше по костям, доходя до позвоночника и черепа опустошённого. Если Скелет и останется здесь, то ему не придётся думать о будущем. Не придётся переживать и волноваться о проблемах, что могут настигнуть их впереди.

Но, оставшись во тьме беспросветной, сможет ли Скелет дойти до желанного финала? Не будет ли в дальнейшем он винить себя за решение принятое? Его может поглотить сие ожидание бесконечное. Возможно, он больше не сможет выбраться из западни. История закончится так же, как и началась.

Но именно проходящий мимо путник смог указать путь, куда и пожелал стремиться Скелет. Отступать теперь не представлялось возможным, это не то, чего бы хотел добиться в путешествии Скелет.

С помощью силы воли неудержимой, уверенное в себе существо смогло сжать кулаки твёрдые. Кости по всему телу словно загорелись в совместном решении выйти из жижи мерзкой. Удивительно, жидкость постепенно начинала отлипать от Скелета, словно выталкивала из себя частичку чужеродную.

В одно мгновение существо костяное, выбравшись из одной ловушки, будто попало в другую. Тело его обвил хвост удлинённый, вытянув полностью из жижи и усадив на земельку, мягкую и травянистую.

— Как хорошо, ты не пострадал! Похоже, ты хорошенько отдохнул без меня, пора снова двигаться в путь.

Набравшись сил, Скелет медленно поднялся и двинулся в путь вместе с Чернышом. Теперь они будут держаться друг за друга очень крепко, настолько, что никакая преграда больше не разлучит их.

* * *

Час… Два… А может, все пять…

Медленно тянулось время, а вместе с ним и чрезмерно удлинялось продвижение двух неразлучных путников. Тропа средь рощ и полей казалась нескончаемой. Возможно, и в дальнейшем продолжал героям таковым являться путь. Но остановился вдруг зверёк, Скелету давая отдышаться.

Пред путниками, что стояли на краю оврага, расширились сие поля просторные, обрастаясь растениями засушливыми. Ощущение лёгкости и свободы присуще было пространству столь широкому. Но при всём покое складывался и дискомфорт, чрезмерной бдительности жаждала местность открытая.

— Какое огромнейшее поле… Думается мне, прямо там, за холмами, и скрывается необъятная взору надежда, — поднял Черныш на Скелета свои очи искристые. Он же опустил голову по направлению к зверьку, устремив взор глазниц пустых.

Так и двинулись скитальцы далее, преодолевая спуск вниз по склону крутому. Держались они крепко друг за друга, ведь каждый боялся отпустить свою единственную нить надежды. Ноги, наконец, ступили на земли засушливые. Что для одного были травинки щекотливые, для другого — заросли целые.

— Долго ли нам идти, хотелось бы знать! — непоседливый малый лишь мордочку выныривал из-под травы. — Наверняка скучно тебе, мой юный спутник, идти в тиши. Так и быть, поведаю тебе историю этого места. Мало тебе знать, на просторах степей когда-то разливалось море целое! Но со временем и оно испустило все свои соки в почву. Печально однако, а сколько сил вкладывали воды на поддержание растительности, всё напрасно стало. Ведь сорняки те ещё паразиты — забирают горстями, а оставляют после себя шиши хлипкие.

Как рассказ закончился, мёртвая тишина настигла извне. А смельчаки в свою очередь продолжили движение по лугам иссушенным. Серые облака скрывали ослепляющие лучи, тусклость полностью опустилась на равнину. Овраг сходил постепенно из поля зрения, а трава с продвижением лишь разрасталась сильнее.

Бедному пушистику всё менее удавалось продвинуться в зарослях нескончаемых, тогда как Скелету предстоящая ноша была нипочём. Так Черныш постепенно терял в кругу внимания своего путника, пока и вовсе вокруг него не возвелись возвышенной стеной стебли сплошные.

Колосья в соприкосновении с ветром раскачивались по сторонам, холод обхватывал шёрстку малыша. Но на смену тиши проревел свист жуткий, готовый заползти прямиком в мозг по тоннелям ушным. Сами уши моментально прихлопнулись к голове, готовые свернуться в трубочку. А тело пожелало куда глубже провалиться под землю, лишь бы избавиться от надобности слышать столь свищащие звуки вперемешку со скворчаниями.

Испуганные глаза, словно пуговки, бегали по округе с шансом найти своего спутника. Но лишь натыкались на образованные из сухой травы юродивые морды собачьи. Они кружились, множились и грозно оскаливали острые клыки. Напряжённый звон всё отчётливее напоминал смешки, мерзкие и ехидные.

Напуганный до безумия малый мелко пятился назад, лапами зажимая всё сильнее уши. Пред глазами плыли фигуры хищников различных, что скрывались средь растений извивающихся. Страх сладким сиропом источался из героя, который так и жаждали высосать полностью сие страшные звери. Казалось, он остался один в окружении стаи гиен, источник пищи, источник мучений и погибели.

В попытке отступить назад малыш столкнулся с препятствием непроходимым. Куда теперь деваться? Бежать некуда, круг страданий захлопнулся. Как бы пугливый малый ни прятался, ни убегал, участь неизбежна. Стоило ли изначально так изнемогаться, если всё предрешено? Выход лишь один распахивался пред путником — принять удел непризнанного.

Ушастый зажмурился и вжался в твёрдый возвышенный объект, преграждавший путь к отступлению. Безысходность сковывала, давление внутри нарастало всё сильнее, отчего голова шла кругом. Сердце с каждым стуком желало выпрыгнуть из окоченевшего, ни на что не годного тела. Окутывали постепенно Черныша смирение, отчаяние и…

Треск!

Звуки стремительно поутихли, и зверёк задержал на минуту дыхание. Тишь настигла окружение, а напряжение постепенно рассеивалось. Малыш с особой осторожностью, но и небывалым интересом приоткрыл глаза. Рассмотрел он ныне пугающую местность, но ничего, кроме нескончаемой сухой травы, малому не попало в поле зрения.

Тут его мигом схватила костяная рука, подняв ввысь. Земля ускользнула из-под ног, а зверёк оказался над ныне пугавшими его растениями, движущимися по направлению ветерка. Впоследствии лапки очутились на плече твёрдом.

Теперь мир пред Чернышом открылся глазами Скелета. Воспользовавшись ситуацией, он мигом оглядел местность. Вскоре глаза остановились на небольшом дрожащем участке растений, откуда исходили трещания зубами, неприятные и тихие. Дикая стая окружила неясный объект, раздирая и жадно обглатывая.

— Поразительно, то же самое могло произойти и с нами, — с облегчением выдохнул малыш, отходя от чувства былой паники.

Взглянул он после на костяное лицо, веющее необычайной бледнотой. Возможно, малышу и могло почудиться от неотступившего полностью страха явление необычайное. Но в воздухе ощутима была атмосфера недобрая. Но лишь опустив голову ниже, зверёк округлил глаза в небывалом изумлении.

Среди рёбер заметна стала ранее непроглядная щель. Откуда же она появилась? Ответ крылся во внимательности и сообразительности зверька. Холод обдал шёрстку пушистика, стая мурашек волной пробежалась по коже. А взгляд вновь пал на стаю хищных созданий. Встал вопрос в голове Черныша, всё не дававший покоя. Что же они поедают?

Постепенно они отдалялись от того грешного места, веющего страхом и безнадёгой. Черныш располагался на плече Скелета бесчувственного, много мыслей крутилось в его маленькой головушке. Почему же Скелет так поступил? Почему он пошёл на риск невиданный, пожертвовал частичкой себя ради незнакомца?

Естественно, цель у них была одна — найти источник счастья, тот самый, что может осуществить их мечты необузданные. Но Скелет мог пойти и на меньшие риски ради путеводителя. Неужели он не думал о последствиях? Зверёк как бы ни пытался найти оправдание Скелету, ему не удастся забраться в голову путнику, осветить его тёмные мысли. И всё же…

— Благодарю, — взглянул в глазницы Скелета Черныш. Так и Скелет ответно повернулся к нему, словно выпрашивая своим взглядом опустошённым больше подробностей. — Я лишь подумал, что должен поблагодарить тебя, — тут же отвернулся малый от непонятливого выражения лица Скелета. — Не смотри так на меня, смущаешь!

Вопросы оставались загадкой как одному, так и другому, ожидая своих ответов. Но пока путь не кончился, они продолжали двигаться в одном направлении и с одной желанной целью. Она была близка, и чувство героев до сих пор не подводило.

* * *

Спустя несколько десятков преодолимых шагов, двадцати вздохов и не менее пяти поглядываний на небо смуглое герои ступили на степь голую. Единственный клочёк земли золотистой, окружённый зарослями мёртвыми.

— Похоже, мы прибыли на то самое место. Но одного всё не ведаю, где же источник счастья бесценного таится?

Замешкались на местности герои, всё обходя вокруг поле девственное и гадая о всяком. Пока Черныш проворачивал в мыслях многие сказания и легенды, возможные упущения и варианты нахождения силы невиданной, Скелет лишь невидящим взором поле оглядывал, да разглядеть многого не мог.

Но в мыслях его крутилась одна закономерность, сей мир сокрыт от глаз его. Он прятался от взора пустого, не признавал героя и частичкой сего мира бренного. Всё млело в округе Скелета, воссоздавало пелену необъятную и открываться путнику явно не собиралось. Герой пребывал в безысходности, чувствовал себя телом хрупким, не имевшим смысла в своём существовании жалком.

Лишь блёклые чувства, сокрытые за рёбрами тощими, изредка пробуждались. Ведь они как никогда могут помочь Скелету узреть истинный облик мира неизведанного. Он ощутил почти невесомое, мягкое тепло на темени костяном и поднял череп потрёпанный к небосводу просторному.

Тьму свыше постепенно накрывала вуаль замутнённая, непривычное чувство озарило Скелета в сей миг. Можно ли то было назвать воодушевлением, вряд ли возможно прознать. И как же мог Скелет применить ощущение ему данное на благо, он не ведал. Но пришла в его голову опустошённую лишь мысль единичная, волнующая чувства необузданные.

Сложив руки в замок меж ключицами, он поднял голову выше как только удавалось. Интересно стало, о чём ему подумалось в сию минуту? А он лишь внутренне шептал своё желание сокровенное: «Хочу, я хочу... Навеки быть с тем, кто наконец... Признал меня».

А Черныш всё размышлял, сидя расслабленно на траве шелковистой и почёсывая коготками шею свою, но находился он в пребывании отчаяния суетного. Думалось ему, где-то прогадал малый, но не ведал, где же. Со вздохом грустным повернулся к Скелету зверёк и начал молвить:

— Всё, к сожалению, было напрасно. Мы не туда свернули, нам бы надобно вернуться и начать сна-... — в недосказанности зверька жёлтые глаза его округлились, поглядя на сие действа чудные.

Ныне пустые глазницы будто озарялись в преддверии неожиданного, нет же, это лучи солнечные опадали на Скелета прямиком с неба неясного. Повыше взглянув, малый застал тучи серые, кои рассеивались прямо на глазах, словно испаряясь под светилом небывало величественным.

Тогдашние сухие травинки вытянулись по направлению солнца высоченного и приобрели сей окрас песочный. Всё поле наконец пробудилось, выцеживая сию энергию из лучей солнечных. Миру открылось небо, голубое и ясное, по коему расплывались облака перистые подобно птицам свободным. Ранее Чернышу не представлялось воззреть красоту несусветную, но теперь и вечности бы не хватило сполна налюбоваться ею.

Под пение ветра гуляющего яркий огонёк снизошёл прямиком с неба на земли некогда тёмные. Чернышу не предстало долго глядеть на объект невиданный, так как глаза мигом прорезал свет острый, словно коготь вражеский. Наконец, сияние сошло на нет и героям позволено стало рассмотреть сию диковинку повнимательнее.

Удивлению Черныша не было предела, ведь пред ними предстала та самая сфера, некогда почившая лишь во снах и легендах. Какое небывалое счастье постигло зверька, отчего и на месте усидеть он долго не смог, молча рванув на всех четырёх лапах к мечте желанной.

— Какая же столь колоссальная сила! Я жажду рассмотреть воочию непокорных смельчаков, кои посмели пробудить сию личину оно сна, — низкий голос пробасил пред путниками, отчего Черныш остановился, не смея подойти ближе пяти метров.

— Я... Я прибыл к вам, о бессмертное создание, дабы осуществить своё желание непорочное! Не потерплю я больше быть песчинкой, над коей насмехаются звери заносчивые. Хочу восстать всесильным, как и прежде непоколебимым! — стойко держался малыш, взирая решительно на воплощение самой могущественности.

— Дерзостно со стороны земляков просить о столь непостижимом прошении. Но стремление ваше непомерно, дотянулось вплоть до небес далёких, восхитительное зрелище. Отныне дарую шанс вам исполнить желание заветное. Но учтите, каждая мена меж собой равносильна, как по воле, так и по мечте.

— О всемогущий, я избрал путь, данный мне. А потому не позволю себе развернуться и пойти восвояси. Бренное тельце, надеюсь, послужит ладной платой в обмен на пожелание долголетнее.

Глаза янтарные устремились на Скелета в удивлении стоящего, но всё ещё не осознающего сие происходящее. Что же это выходит? Неужели таковы были настоящие помыслы Черныша? Решительность его стояла горой, оттого и сфера воссияла в ощущении потока сего стремления.

Тяжелее всех, по видимому, приходилось самому Скелету, чью надежду так беспечно хотели отнять. Опустошённое на вид тело явно забушевало внутренне озадаченностью. Спустя столько времени желание его обрело вес, но надежду понадеялся отнять не кто иной, как самое близкое для него создание. А может, на самом деле оно являлось далёким и непостижимым.

Двое путников, чьи желания посчитались непризнанными окружающими, разделили вместе один путь. Но где же они просчитались? Неужели в самом начале? Нет, судьба их была предрешена ещё задолго до путешествия. Лишь вопрос времени, когда Скелет, наконец, свыкнется с течением судьбы, истинным и неизменным.

Голова костяная опустилась по направлению к земле засушливой. Оставалось ему лишь принять участь, поддаться сторонним силам завершить начатое. Черныш в то время растянул улыбку, оскаливая острые, ранее сокрытые от глаз посторонних зубы. Капкан захлопнулся, да бежать, увы, Скелету сил не находилось.

— Что ж, так тому и быть, — тот же голос низкий эхом разлетелся по округе, заставляя растениям согнуться в поветрие сего величия.

Тучи сгустились, окутав полностью солнце затихавшее. Ветер поднялся и нарастил мощь былую, развивая спиралью траву смиренную. Из-под иссушенной земли на свет выползли тентакли смоляные, извиваясь словно змеи подколодные. Хотя, правда как белый день ясна, кто именно мог подойти под сравнение столь гнусное.

А Черныш всё наблюдал, бдил за тем, как вьющиеся конечности обхватывали ноги тонкие, позвоночник согнутый и руки недрожащие. И звука не издавал, и действа не принимал. Думал и дивился, как же Скелет может терпеть подобное непростительное отношение к себе? Как же может он стоять и взгляда пустого не отводить от зверька?

Что же происходит в голове у Скелета? Как бы Чернышу хотелось знать, да не узнает он теперь. Он понимал лишь простую истину, предательство знает своё место в мире. Вот к чему может привести дружба скоротечная, возможно, и дружбой здесь совсем не веяло. Каждый использовал друг друга так, как им было необходимо. Точнее было сказать, как это заблагорассудилось именно Чернышу.

Уши содрогнулись и опустились вниз, виновато стало малому. А передумать было поздно, и окружила Скелета тьма тьмущая. А вместе с тем поглощала она атмосферу дивную, поля размашистые. Как бы ни старался отходить от тьмы Черныш, колосистые растения преградили путь к отступлению. Пугливо и одиноко стало вмиг зверьку, а тьма всё одурманивала, затягивала во внутрь, туда, где всё началось...

* * *

Щебетания птиц и шелест листьев героя изводили постепенно отойти от сна блаженного. Мягкая трава тело щекотила, а жужжание беспокойное уши донимало. Путник, открывая глаза усталые, застал пред собой сферу неимоверно сияющую. Казалось, лучи так и стремились прожечь яблоки наливные, оттого и зажмурился только проснувшийся бедняга.

— Что со мною приключилось? — медленно Черныш старался подняться с полотна травянистого, но тело ватным и неповоротливым ощутилось, будто не его вовсе. Лишь смог он осознать, как стал изрядно выше.

Но когда же выдалось голову ниже опустить, он со страху не посмел издать и писка. Его руки, ноги белёсыми стали, сошла на нет былая шёрстка тёмная, оставив после себя лишь кости голые. Теперь яснее стало некуда, тело и вовсе не принадлежало ему. Как же так свершилось, Черныш умудрился вселиться в своего напарника бесчувственного?

— Я... Теперь он? Я забрал его тело?? Тогда куда же сам путник запропастился? — глаза, нуждающиеся в сём понимании, устремились прямиком в сферу, источащую воссиявшую надежду на разъяснение.

— Желание ваше исполнилось, как и было предначертано сему. Вы обеспокоены своим выбором необдуманным?

Затишье пространство заполонило, действительно, желание зверька поистине сбылось, как и хотел того он, преград не ведая пред собою. Так почему же сердце его колебаниями обдавало, а изнутри будто волнение прогрызало, стараясь выбраться на свет и сжечься до сего испепеления? Эмоции его плыли бурной рекою, одна неясность лишь всплыла наружу, показалась во всей красе.

Черныш пожертвовал Скелетом ради своего желания бренного, ради самого себя. Но того ли конца он жаждал испытать в завершении путешествия сего? Желал он силу прежнюю обрести и понимал, напарника своего всецело похоронит. Но не осознавал, при свершении желания потерять он может куда более, чем возыметь. Теперь же ощутил на себе он отголосок того ценного, что потерял из-за сей беспечности детской.

Слёзы солёные хлынули потоком неровным. Эмоции его забушевали не хлеще воды морской в бурю могучую. Противоречия волнами уклончивыми друг об друга разбивались. Наконец, обрёл он тело мощное, но радости не прибавилось и на дюйм. Лишь горечь в горле насела, заставляя зубы тысячелетние стиснуть до скрипа болючего.

Оправданной ли была цена? Возможно, переплатил герой знатно, не ведая изначально данного. И всё же, в чём смысл жертвования крылся, если больно до сих пор прощаться? Обрёл он горе неимоверное, осознал своё коварство жестокое, испытал всю плату дорогущую. Вот оно — признание Божие, искупление за счёт друга ценного.

Глаза бездонные, из коих вытекали капли скудным водопадом, уставились на грудь костяную. Редкие кости шерстью обросли, потеряв свой голый вид. Но щель никуда не делась, красуясь на том же месте меж рёбер тонких. Такова была жертва во спасение зверька, вон чего он стоил тогда же на самом деле. Рука белёсая невольно закрыла взор на дыру глубокую. После же, словно та ветвь ивы спасительной, поднялась к скулам и собрала на пальцах хрупких слёзы печальные. Но как же она двигается сама без воли хозяина нового? Может не полностью Черныш завладел телом опустошённым? Сверкавшая не хуже солнца сущность и без слов героя решила ответить на сей вопрос:

— Жертва ваша — бесценная свободна. Именно тебе, малыш, дано остаться во власти счастья своего.

— Что же вы имеете в виду? Неужели путник мой...

— Та мечта, пробудившая меня ото сна вечного, исходила на деле от сего смельчака. Желания ваши соразмерны и исполнены во веки, но взамен забрана была мною свобода каждого. Вы и являетесь двумя деталями потерянными. Бесполезны по одиночке, но поистине могучи вместе, великолепное зрелище.

— Но какая же мечта крылась внутри Скелета бесчувственного? Неужели такое существо как он имеет свои чувства несбыточные? — вместе с рывком неожиданным тело само на ноги встало, уравновесившись покачиваниями неуверенными.

— Желание его довольно просто, но и отчасти хитро высказано. А потребовал он путь сей долгий продолжить по миру вместе с другом новым.

Черныш поразился сей странной до невнятности целью. Ведь после своего поступка необдуманного он не передумал, наоборот, укрепил в себе веру незапятнанную. Да и понимал зверёк прекрасно, телом его завладеть был он не в силах. Скорее представал лишь паразитом, засевшим в голове напарника захудалого, но довольно сильного.

Да мог он послужить поддержкой недурной, одарив Скелета частями недостающими. Три уха левых вылезли наружу из дыры в черепе пробитом, наделив тело слухом чутким. Глаз заполнил правую глазницу взором всеобъемлющим. Рука недостающая вытянулась прямиком из хряща разбитого, а два хвоста змеевидных обкрутили позвоночник неровный, повиснув вниз крюками гибкими.

Два героя, прежде всего разбросанные по миру огромному, но нашедшие друг друга спустя годы многочисленные, собрались наконец воедино. И готовы они были далее странствовать в надежде найти цель новоиспечённую, ради которой пройдут препятствия нежданные. Можно ли было теперь их назвать двумя, когда же по полям золотистым за горизонт далёкий шествовал лишь один путник, всесильный и непобедимый?

А героя приключения не заканчиваются на этом, как и наше с вами, читатели дорогие. Но сия история дивная подходит к концу счастливому. Сфера, озарявшая сей свет непомерный, спряталась в бездонный рукав балахона жёлтого. Глаза лишь алые и многочисленные под капюшоном устремились в спину путника несвободного.

Каждому посильно возыметь своё желание,

Но не каждому по карману его осуществление.

Примечания:

Вот и подошла наконец сия история к финалу долгожданному, надеюсь, каждый возымел правду для себя обозримую и готов поделиться своими мыслями сокровенными.

Пусть правда ваша останется навеки заточённая среди отзывов многочисленных, словно эпитафия стихотворная на могиле запыленной...