Глава третья

Прошло около трёх недель с того инцидента с Дазаем. Ощущение вины всё ещё грызло изнутри, Чтобы хоть как-то загладить свою вину, Чуя всё это время баловал Йосано: подкидывал до университета и от него, таскал из букинистических пособия по анатомии, вечерами мог заявиться через окно с едой. Сегодня он привёз в недавно найденный бар.

Его Kawasaki слегка взбрыкнул перед полной остановкой, но уже привыкшая Акико даже не вздрогнула. Эта модель была, конечно, резвой, но иногда управление слегка шалило. Ну, или не слегка... Не просто так её звали создателем вдов. Впрочем, на лучшее у Накахары, как и почти у всех парней с улицы, не было денег.

Спрыгнув с кряхтящего "вдоводела", Йосано с сомнениями осмотрелась:

— И зачем мы тут?

Заведение снаружи напоминало вход в какую-то чисто техническую коморку с закрашенными в чёрный окнами. Только неоновая вывеска кокетливо мигала одной из букв и намекала, что внутри что-то таки есть.

— Увидишь, — заверил Чуя, наконец переборов заклинившую подножку, — пошли уже.

Дверь с тяжёлым скрипом распахнулась, впуская их в полумрак, пропахший сигаретным дымом, дешёвым пивом и чем-то неуловимо сладким. Стены были увешаны всем подряд от рыбных сетей до досок для дартса. Пол, казалось, тысячу раз пропитывался пролитыми напитками, а стойка бара уже давно потемнела. В углу, под тусклым светом неоновой вывески "OPEN", стояли ряды игровых автоматов, поглощающих монеты и надежды.

Акико очевидно пыталась разгадать цель вылазки. Её взгляд скользнул по помещению и замер, когда она заметила его — огромный хромированный джукбокс,⁽¹⁾ мерцающий в полутьме.

Накахара видел, как её глаза загорелись. Он знал, что ей подобное понравится. Без лишних слов он достал из кармана заранее подготовленную горсть монет подходящего номинала. Холодное, звякающее сокровище легло ей в ладонь.

Акико подошла к джукбоксу, её пальцы скользнули по кнопкам, выбирая нужный трек. Queen, Scorpions, KISS... В Японии столько иностранных треков в одном месте можно было встретить не у каждого коллекционера, а уж найти все их случайном баре было почти чудом. Послышались лёгкие щелчки механизма, а затем бар наполнился знакомым, слегка хриплым голосом. "Heroes" Дэвида Боуи.

I, I will be king

And you, you will be queen⁽²⁾

Шаг навстречу и они стали раскачиваться в такт музыке, медленно, почти незаметно. Песня была откровенно не танцевальная, но никто не запрещал постоять в обнимку. Просто рядом, плечом к плечу, чувствуя тепло друг друга сквозь одежду. Слова песни обволакивали, обещая невозможное, но такое близкое.

Though nothing, will drive them away

We can beat them, just for one day

We can be heroes, just for one day⁽³⁾

Руки жгла полоска открытой кожи на талии. Может школьная форма и осталась позади, но Акико всё также любила длинные юбки завязывать рубашки узлом, как сукебан.

I, I can remember

Standing, by the wall

And the guns, shot above our heads

And we kissed, as though nothing could fall⁽⁴⁾

В скудном освящении карие глаза Йосано будто становились бездонными. Бездонными, но не пугающими, конкретно их глубина не пугала Чую, а притягивала.

And the shame, was on the other side

Oh we can beat them, forever and ever

Then we could be heroes, just for one day⁽⁵⁾

Когда голос Боуи достиг своего пика, они потянулись друг к другу. Дыхание в дыхание, глаза были уже закрыты. Поцелуй вышел мягким, почти нежным. Это было обещание, тихое и хрупкое, что даже после самых тёмных ночей можно найти что-то светлое, пусть и в сомнительном баре.

Именно в тот момент, когда их губы почти соприкоснулись, раздался оглушительный взрыв. Что-то взлетело н воздух практически под самым окном бара. Стекло задрожало, барная стойка затряслась, гремя бутылками. По лицам Чуи и Акико пронеслись тени от внезапно вспыхнувшего оранжевого пламени. Бензин. Они поняли это мгновенно, ещё до того, как в ноздри ударил едкий запах.

Шок отбросил их друг от друга. Но инстинкты сработали быстрее мысли. Они рванулись к двери, вылетев на улицу, где воздух уже вибрировал от взрывной волны.

На тротуаре, в нескольких метрах от горящего остова мотоцикла Чуи, лежала фигура. Повезло — подрывник не рассчитал, что бензобак рванёт с такой силой, и его оглушило собственным творением. Чуя, не раздумывая, бросился вперёд, Акико следовала по пятам. Он схватил лежащего за капюшон, резко дёрнул его, разворачивая лицом к тусклому свету бара.

Ширасе.

Для Чуи увидеть его было не менее дико, чем собственный байк, объятый пламенем. Он не верил своим глазам. Не понимал. Просто не мог. Свой? Но... Почему? За что?..

Легче поверить, что это всё галлюцинация. Шутка шокированного мозга над самим собой. Но тут Чуя заметил за углом мотоцикл. Тот самый. Тот, который они вместе, всей бандой, красили в белый цвет, чтобы притворяться полицейскими во время облав. Недавно. Сейчас перед ним извивался слегка придушенный капюшоном извивался именно.

— Что это всё значит?! — Акико уже занесла руку. Её глаза горели яростью, готовой выплеснуться на предателя.

Но Накахара не позволил. Его рука резко перехватила её запястье.

В этот момент Чуя был не просто в ступоре. Всё его существо кричало от непонимания. Это не был чужак, враг из соседней банды, полицейский. Это был Ширасе. Свой. Напасть на своего казалось чем-то немыслимо. Тело отказалось подчиняться, разум застрял в цикле отрицания. Перед глазами плыли пятна от огня, смешиваясь с воспоминаниями о совместных гонках, о дне, когда они красили байк.

Воспользовавшись этим моментом парализующего шока, Ширасе вырвался и, пошатываясь, рванул прочь. Чуя даже не попытался его остановить. Он был не в силах пошевелиться. Его взгляд был прикован к своему горящему мотоциклу, из которого, словно из раны, вырывалось пламя.

Йосано пыталась его расшевелить и вроде даже что-то кричала, но он не услышал ни единого слова.

* * *

Если отец Йосано Чую не воспринимал всерьёз, то мать Чуи напротив — не чаяла души в Акико до такой степени, что случайный зритель их совместных ужинов вряд ли бы угадал, кто тут родной ребёнок, а кто пассия. Хоть ревнуй одну к другой, да только уже не по возрасту. Зато выпросить разрешение вместе переночевать в комнате Чуи никогда не было проблемой.

Йосано уже вторые сутки засыпала рядом с ним, а по утрам заставляла проглотить хоть что-то. Боялась оставить одного. Заботилась. Чуя знал, что ему повезло с ней. Знал, но не чувствовал: предательство банды пожрало все эмоции внутри до состояния, что вообще не осознаёшь происходящее вокруг. Куда-то идёшь, что-то делаешь, повторяешь, потом ещё и ещё... Когда ты уже сбиваешься со счёта выполненных заданий, за окном темнеет, можно спать. Для Чуи прошлые три дня слились в подобную невнятную студенистую кашу. Уже не осталось сил злиться, не осталось обиды, но и замена им не появилась.

Сон не шёл. Накахара уже устал ворочаться, к тому же будить Акико не хотелось. Встав с футона, Чуя почти бесшумно пробрался к окну. Оно скрипнуло жалобно, но довольно тихо. Йосано во сне поёжилась от сквозняка, однако не проснулась На одиноком гвозде качнулся армейский жетон с полустёртой фамилией и надписью "Окинава".⁽⁶⁾ Он был единственной вещью, которую мать не выкинула в год, когда с базы перестало приходить хоть что-то.

Оставалось лишь захватить сигареты с зажигалкой и спрыгнуть вниз.

Плоская крыша соседнего дома успела остыть и отзывалась холодом под босыми ногами. Чуя присел на корточки у парапета, спиной к своему окну. Щелчок зажигалки прозвучал оглушительно громко в ночной тишине. Пламя осветило его лицо на миг, взгляд устремился куда-то в темноту между крышами, где мерцали огни ночной Йокогамы. Дым, едкий и знакомый, заполнил легкие, но не принес привычного успокоения. Только горечь на языке и ком в горле.

Что-то твёрдое и увесистое врезалось ему в затылок чуть ниже макушки. Не камень — удар был глухой, без острой боли, но достаточно сильный, чтобы голова дернулась вперед. Сигарета выпала из губ, описав короткую дугу искрами, и погасла на мокром асфальте тротуара внизу.

Чуя инстинктивно пригнулся, резко обернувшись. В темноте за спиной — никого. Только спящие окна да спутниковая тарелка. Засада? Накахара замер, вглядываясь в ночь, пальцы сжались в кулаки. Глупо было выходить без ножа. Глупо вообще выходить.

Он медленно опустил взгляд. На сером бетоне, рядом с его ступней, лежал ключ. Массивный, солидный, с крупным черным брелоком из резины. На брелке белыми жирными буквами выбито: HONDA.

Сердце Чуи стучало более глухо, чем обычно, но не от страха. От какого-то дурного предчувствия. Он не нагнулся сразу. Взгляд скользнул по периметру крыши, по теням водостоков, по черному провалу лестничной клетки. Ничего. Тишина.

Только когда Чуя наконец наклонился и поднял ключ, из тени у вентиляционной шахты выплыла фигура. Высокая, тощая, неестественно прямая и в строгом костюме.

Дазай. Значит всё-таки выкарабкался.

Осаму стоял, засунув руки в карманы брюк, всё с тем же безжизненным, чуть насмешливым выражением лица, что и в ночь их миссии:

— Слухи распространяются быстро, Накахара-кун, — голос был тихим, почти шепотом, но резал тишину отчетливо. Дазай сделал шаг вперед, его лакированные туфли мягко шаркнули по бетону. — Особенно такие... Занятые. Твои друзья испугались, что их сильнейший почувствовал силу и теперь уйдёт? — Он покачал головой, изображая сожаления. — Грустно. Не по-товарищески.

Чуя сжал ключ в кулаке так, что металл впился в ладонь. Глаза сузились, в них вспыхнули было угли гнева, но тут же погасли. Он молчал. Что тут скажешь? Дазай попал в самую суть.

— Не сердись ты так, — он повернулся и жестом пригласил Чую к краю крыши, туда, где открывался вид на узкую улочку внизу. — Лучше взгляни на это.

Чуя нехотя подчинился, подошел к парапету и замер.

Внизу, под тусклым светом уличного фонаря, стоял Мотоцикл. Не очередной старый, кряхтящий «вдоводел», а совершенно новый, сияющий даже в полутьме. Плавные линии, хромированные детали, отполированные до зеркального блеска. Вишнево-красный цвет, казался черным в тени, но там, где падал свет, вспыхивал огнем.

— Honda CB750 Four K2. — произнес Дазай с легкой ухмылкой. — Настоящий красный демон для настоящего Ака-Они.

Легенда. Мечта любого босодзоку, недоступная из-за цены, сравнимой с подержанной машиной. Четыре цилиндра против одного-двух у старых коней, дисковые тормоза, первый настоящий супербайк.

Чуя будто забыл все слова и просто крепче сжал ключи с брелком

— Подарок. Не от меня, конечно... От босса. Знак признания твоего... потенциала. — Дазай повернул голову к Чуе. — И потенциала нашего дуэта. Он считает , что вместе мы сможем навести порядок в Йокагаме.

— Порядок? — прошипел Чуя, наконец взглянув на Дазая. — Ваш порядок — это перерезанные глотки и рэкет.

— Наш порядок, — поправил Дазай мягко, но с ледяной твердостью в голосе, — это отсутствие войн между школьниками из-за каждой помойки. Это когда парни вроде тебя доживают до двадцати, а не кончают в канаве с ножом в спине от своих же, — Он сделал паузу, давая словам вонзиться. — Босодзоку … они обречены, Накахара. Для них самих же будет лучше, если кто-то разгонет их по домам. Может хоть выучатся.

Дазай отступил на шаг, его фигура снова начала растворяться в тени вентиляционной шахты.

— Ключ твой. Байк твой. Думай, Чуя. Но думай быстро. Мори-сан не любит ждать... — Его улыбка в последний раз мелькнула во тьме.

Он исчез так же бесшумно, как и появился, оставив Чую одного на холодной крыше.

* * *

Больничный свет до боли свет резал глаза. Чуя застонал, пытаясь поднять веки. Тяжёлое, будто набитое мокрым песком, не слушалось.

— Тише, расслабься, — раздался знакомый голос. — То, что я рядом, ещё не значит, что ты в морге. Просто поправляю катетер.

Накахара заставил себя сфокусировать взгляд и проверить догадку. Сквозь дымку затуманенного зрения и вправду медленно проступили черты Йосано. Она стояла у койки и возилась с его капельницей. Белый халат, чёрная водолазка, стянутые в хвост волосы и слегка уставший вид, непохожий на холодность их прошлой встречи.

— Где… — скрипнул голосом Накахара, но договорить не успел.

— В больнице, гений, — Акико потянулась к стакану на тумбочке, поднесла к его губам и дала отпить. — Мне передали, что ты потерял прилично крови, но, если верить рентгену, кости целы. Даже твой пустоголовый череп.

Чуя приподнялся на локте, иглы боли вонзились в бок. Глянул вниз — повязка на животе, катетер в вене.

— Как был идиотом, готовым повторить за камикадзе, так им и остался, — перечитала Йосано, её губы дрогнули в чём-то, что почти походило на улыбку. — Хоть что-то не меняется.

Хотелось ответить под стать её тону, но вышло лишь сползти на подушку, чувствуя, как боль расходится волнами.

— Дазай?

— Жив, хоть и в гипсе. Если бы не он, ты бы и правда оказался в морге.

Чуя закрыл глаза. В спутанных воспоминаниях смешались выстрелы, тёмный склад, крики на русском... И прихрамывавший Осаму который тащил его на плече, посмеиваясь: «Чу-уя, неужели тебе хочется умереть больше, чем мне?» Кто же мог подумать, что они вновь будут работать вместе, спустя четыре года после его дезертирства. Многое в этом мире правда остаётся прежним.

За окном садилось солнце. Жалюзи отбрасывали на стены сизые полосы. Тишину разбавлял писк аппаратуры. После долгого взгляда глаза в глаза Акико села на его койку, заставив пружины матраса промяться и скрипнуть.

— Знаешь, — начала она, не глядя на него, — я думала, что если мы ещё и увидимся, то только если ты попадёшь на стол из-за пули в лоб или ножа между рёбер.

— Разочарована?

— Удивлена.

Йосано поправила его подушку — резко, почти грубо, но пальцы коснулись его плеча на секунду дольше, чем нужно. Сейчас она уже куда меньше напоминала врача и намного больше человека, который когда-то знал Чую слишком хорошо.

Воздух был напитан запахом антисептика и невысказанным. За окном шумел город, но здесь, в этой палате, время словно замедлилось.

— Скажи честно, — с трудом подал голос Чуя, не глядя на неё. — Ты ненавидишь меня?

Механические звуки оборудования начинали раздражать, от них болела и без того раскладывающаяся голова. Акико как назло не спешила с ответом, только смотрела на свои же колени.

— По началу ненавидела, — призналась она наконец. — Уход в якудза — это твой выбор и снимать ответственность за него глупо...

Чуя молчал.

— Решение, кстати, было дерьмовым, — продолжила она, глядя куда-то мимо него, в стену, где висела табличка с графиком уборки палаты. — Но ты был прав насчёт конца эпохи банд... Мне пришлось видеть, как ловят твоих ребят. Думаю, именно из-за этого я в итоге и выбрала судебку, а не хирургию.

Она замолчала, будто собираясь с мыслями.

— Ширасе избили до полусмерти через месяц после твоего ухода. — произнесла она вдруг, и в голосе её прозвучало что-то тяжёлое. — Я видела его на практике в больнице. Не мог даже говорить.

Чуя сжал кулаки.

— Остальные?

— Кого-то арестовали. Кто-то просто исчез. Самые умные бросили мотоциклы до визита полиции.

Откинувшись назад, Акико уперлась пуками в матрас. В её глазах мелькнуло что-то сложное — не гнев, не обида, а скорее усталое понимание.

— У тебя не было династии врачей за плечами, — продолжила она тише. — Ты прада мог верить, что сила мафии — единственный способ навести порядок... и я не знаю, что выбрала бы на твоём месте.

Чуя хотел сказать, что ошибался. Что порядок так и не наступил. Но вместо этого просто сжал простыню в кулаке.

Дверь скрипнула. Оба обернулись.

В проёме стоял Дазай, прислонившись к косяку всем телом. Правая рука — в гипсе до локтя, грязноватом по краям, и уже с чьим-то номером на нём. Если им поделилась кто-то из медсестёр, то Осаму не изменял себе. Остальная часть его костюма выглядела так, будто её не снимали с момента перестрелки. Лицо было слегка заклеено пластырем у виска.

— Какое трогательное воссоединение, — хрипло протянул Дазай. — А если серьёзно, то мне нужно поговорить с нашим героем...

Чуя приподнял бровь, ощущая, как в теле напряглось всё, что ещё могло.

— О чём?

Дазай вздохнул, словно собирался сообщить что-то крайне утомительное, но неизбежное.

— История с Фёдором явно не закончилась.

В палате стало тихо. Даже писк аппаратуры будто притих.

— Возможно, нам с тобой после выздоровления придётся отправиться за ним в тюрьму.

* * *

Чуя лежал на кушетке лицом вниз, чувствуя, как монотонное жужжание тату-машинки отзывается вибрацией в позвоночнике и рёбрах. Спина горела, но боль была привычной, фоновой, почти успокаивающей по сравнению с тем, через что ему пришлось пройти в последние месяцы.

Его задачей в тюрьме было втереться в доверие к Достоевскому, и он справился. Главным доказательством его надежности для "Крыс" Фёдора стало то, что пара видных якудза угодила за решетку. Никто, кроме немногих избранных, не знал, что на самом деле их подставил Дазай. Игра была тонкой, на грани. Чуя знал: по возвращению в мафию его могли убить свои же из мести за тот трюк, поэтому примкнул к детективам. Благо Осаму уже доказал, что некоторых преступников может поймать только бывший преступник.

Мастер методично забивал черным фоновый узор. Ирэдзуми было уже не вывести и не спрятать, слишком много чернил. Впрочем, Накахара и не хотел этого. Десять лет жизни — абсурдно большой срок, чтобы просто его вычеркнуть, поэтому целью было лишь переработать татуировку.

Свежие чёрные участки казались контрастно яркими на старом рисунке. Чуя результат видел лишь урывками раз в несколько часов, когда они делали перерывы. К середине дня полностью оформился силуэт дракона по центру спины, пространство вокруг было забито чёрным, плавно переходящим в волны, как на старых гравюрах. Само змеевидное тело никак не заполнялось, чтобы ирэдзуми всё же проглядывала. Ака-Они остался на месте, но перестал быть различимым.

Дверь салона скрипнула, впуская вечерний воздух, смешанный с запахами города и чего-то неуловимо знакомого.

— Как ты? — раздался голос Акико. Она шла с работы, поэтому за ней в комнату потянулись запахи спирта и формалина.

— По мне восьмой час водят иголкой, — насмешливо буркнул Чуя, не поднимая головы, — Лучше не бывало.

Он почувствовал, как её пальцы легко зарылись в его волосы, привычно взъерошивая их. Чуя не пытался увернуться, чтобы не мешать мастеру, и просто потому, что не хотел.

* * *

Татуировка на спине заживала относительно не плохо, а вот на руке чернила отчего-то вызвали раздражение. Чуя сидел на краю кровати, растирая плечо мазью. Свет прикроватной лампы отбрасывал теплые тени на стены, смягчая острые углы комнаты. За дверью ванной стих шум воды, сменившись скрипом двери.

Йосано вышла, окутанная паром и запахом геля с ароматом чайного дерева — что-то аптечное, чтобы перебивать запахи морга. Мокрые черные волосы, темнее ночи за окном, были собраны в небрежный хвост на затылке, оставляя влажные дорожки на плечах футболки Чуи, которую она успешно присвоила как свою пижаму. Лицо было чистым от косметики, с легкой усталой припухлостью под глазами.

— Идиотский день. Полиция — дегенераты, неумеющие читать заключения, новый стажер профнепригоден, а если ещё хоть кто-то усомнится в том, что мне под силу самой распилить череп… — Она шла прямо к кровати, не разбирая дороги. Вместо того чтобы лечь на подушку, Акико без церемоний плюхнулась поперек кровати, уронив голову Чуе прямо на живот.

Ткань промокла вмиг, а Чуя недовольно дёрнулся:

— Ну не с мокрыми же!

— Терпи, — последовал глухой ответ, Йосано ожидающе подняла руку. — Сигарету мне. И пепельницу. Срочно.

Накахара вздохнул, но не стал спорить, слишком хорошо знал этот тон. Доставая пачку и зажигалку из тумбочки, он протянул ей сигарету. Пепельница заняла место рядом на одеяле.

— Разве ты не бросила? — спросил он, вращая в пальцах зажигалку перед тем, как поджечь кончик. Почти, как в шестнадцать.

Изменилась лишь модель зажигалки. Оригинальная газовая Vivienne Westwood была, пожалуй, единственным, что не поменялось со времён мафии.

Йосано закурила, глубоко затянувшись. Пальцы невольно коснулись мокрых прядей у виска, отгоняя каплю, готовую скатиться.

— Накахара Чуя, — авторитетно и категорично начала Акико, выпустив основной дым, — я за сегодня препарировала шесть трупов. Не вдохновляй меня организовать седьмой.

Уголки губ Чуи дрогнули.

Он долго смотрел на нее. На тень влажных ресниц на щеке. На широкие скулы. На то, как пальцы сжимали сигарету, отгибая мизинец в свойственной только ей манере. На морщинку у рта, которой раньше не было. Йосано была измотана, пахла больницей и дешевым мылом, угрожала ему вскрытием... и была невероятно, до боли реальной. Единственной настоящей вещью в его перевернувшемся мире.

Чуя не планировал говорить. Слова вырвались сами, тихо, почти невнятно, как будто он боялся спугнуть момент:

— Ты красивая.

Йосано замерла. Сигарета в ее пальцах дрогнула. Она медленно, повернула голову, чтобы посмотреть на Чую. Мокрые пряди прилипли ко лбу и виску. Карие глаза открылись чуть шире и в них мелькнуло нечто неуловимое. Мягкая, едва заметная улыбка тронула ее губы:

— Знаешь, за все эти годы, ты единственный, кто смог смотреть на меня так... даже когда я говорю о работе.

Йосано сделала еще одну затяжку, выпустила дым в сторону. Наощупь Чуя нашёл вторую её руку, лежащую на одеяле, и сжал — не сильно, но твердо. Знакомо. Навсегда.

1) Аппарат для автоматического воспроизведения музыкальных граммофонных пластинок.

Вернуться к тексту

2) Я, я буду королем

А ты, ты станешь королевой

Вернуться к тексту

3) И пусть от них не избавиться

Мы победим их хотя бы на день

И станем героями хотя бы на день

Вернуться к тексту

4) Я, я помню

Как мы стояли у стены

И пули свистели над головой