Чернила и Серебро (гет)

Гермиона

Кабинет 713 в Отделе Тайн встретил меня своей привычной безличностью, словно все эти подземные помещения были отлиты по одному безликому шаблону. Пространство казалось слишком огромным для одинокого исследователя и одновременно невыносимо тесным, когда я думала о предстоящей встрече с ним.

Я пришла на четверть часа раньше — старая привычка, переросшая в почти болезненную одержимость пунктуальностью. Эти лишние минуты стали моими верными союзниками, позволившими создать вокруг себя надёжное убежище из знаний и бумаг.

Мой стол, придвинутый к стене подальше от двери, уже превратился в настоящую крепость, заваленную папками, старинными картами и увесистыми томами по древней ритуальной магии. Каждый том, каждая папка были моими верными стражами в предстоящей битве умов.

В воздухе витал особый запах — прохладный, почти стерильный аромат старого камня и архивной пыли. Я нервно поправила строгий жакет, чувствуя, как напряжение каменной тяжестью ложится на плечи. На столе передо мной лежал развёрнутый пергамент с отчетом о последнем происшествии — краже из Запечатанного Хранилища №9, скрытого глубоко под Министерством. Мысли лихорадочно метались: никаких следов взлома, системы охраны деактивированы с пугающей точностью, а эти отвратительные следы темной магии…

Мой взгляд скользил по схеме хранилища, где были зафиксированы энергетические отпечатки. Они напоминали почерк того, кого я боялась больше всего — те же змеиные изгибы, та же леденящая душу аура ненависти и разрушения. Но что-то было не так…

Отпечатки казались смазанными, искажёнными, словно кто-то пытался скопировать его почерк дрожащей рукой, не понимая истинной сути. Эта неправильность пугала даже больше, чем безупречное исполнение — непредсказуемость всегда опаснее совершенства.

И тут… тихий стук в дверь разорвал напряжённую тишину кабинета.

Сердце замерло, будто кто-то невидимый схватил его в ледяной кулак. А потом заколотилось с такой силой, что я услышала, как кровь пульсирует в ушах.

Он пришёл.

Ровно в восемь.

Пунктуален, как швейцарские часы, работающие с безупречной точностью.

Я глубоко вдохнула, пытаясь собрать себя по кусочкам.

Я должна была проявлять ледяную вежливость и профессионализм. Брать ситуацию под контроль.

Ведь я — ведущий следователь. Он — всего лишь инструмент в этом расследовании.

Ничего больше.

— Войдите, — мой голос прозвучал твёрже, чем я ожидала, чуть громче обычного, словно пытаясь заполнить пустоту кабинета.

Дверь открылась без единого скрипа. И он вошёл.

Драко Малфой.

Его высокая фигура заполнила дверной проём, словно вытесняя воздух из комнаты. Безупречный тёмно-серый костюм сидел на нём как влитой, подчёркивая узкие плечи. Тёмная рубашка без галстука, платиновые волосы идеально уложены. Лицо — бледная маска с резкими чертами, лишённая каких-либо эмоций. Только глаза… Холодные, серые, как мокрый шифер в дождливый день, скользнули по кабинету, мгновенно оценивая обстановку, и наконец остановились на мне.

В них не было ни ненависти, ни презрения. Ничего.

Обыкновенная пустота. И это, казалось, было хуже любой издёвки.

— Грейнджер, — произнёс он. Голос ровный, низкий, лишённый каких-либо эмоций, словно читал сводку погоды. — Полагаю, я не опоздал.

«Грейнджер».

Не «следователь», не «мисс», просто «Грейнджер».

Это мне показалось, как умышленное пренебрежение. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.

— Малфой, — кивнула я с той же ледяной формальностью. — Как всегда, пунктуальны. Присаживайтесь. — Я указала на стул по другую сторону стола, максимально дальний от меня.

Он неторопливо прошёл через кабинет, его шаги были почти бесшумны на каменном полу. В воздухе разлился аромат дорогого одеколона — холодный, древесный, с нотками пряностей.

Запах денег и превосходства. Мой желудок сжался, но я заставила себя оставаться неподвижной, словно статуя.

Он опустился на стул, и я заметила, как безупречно отглажена его рубашка, как идеально сидят манжеты. Всё в нём кричало о превосходстве, о том, что он здесь не по своей воле, но всё равно оставался хозяином положения.

Я сжала пальцы на столе, стараясь не выдать своего волнения.

Его взгляд медленно скользнул по моему столу, заваленному бумагами, папками и свитками. Каждая вещь лежала на своём месте, словно говорила о моём упорстве и преданности делу.

— Как мило, — протянул он с явной издевкой в голосе. — Вы уже устроили здесь гнёздышко. Надеюсь, не планируете высиживать яйца? У нас, кажется, работа будет долгой и длинной.

Я почувствовала, как кровь прилила к щекам.

Нельзя показывать слабость. Нельзя. Не перед Малфоев.

— Я планирую работать, Малфой, — ответила я, чётко выговаривая каждое слово. — В отличие от некоторых, кто привык лишь имитировать деятельность, прикрываясь именем отца.

В его глазах промелькнуло вспышка гнева, такая яркая и мгновенная, что я едва успела её заметить. Но она тут же погасла, сменившись привычным ледяным равнодушием. Он лишь едва заметно приподнял бровь.

— О, какие мы колкие сегодня, — протянул он с насмешкой. — Не выспались? Или осознание необходимости моего присутствия столь тягостно?

Его улыбка была холодной, без тени тепла. Я сжала пальцы в кулаки под столом, стараясь сохранить самообладание.

— Ваше присутствие — вынужденная мера, — парировала я, стараясь сосредоточиться на отчёте, а не на его раздражающем лице. — Как и ваше сотрудничество в целом. Не питайте иллюзий о своей незаменимости.

— О, иллюзий у меня нет, Грейнджер, — он протянул руку и, не спрашивая разрешения, пододвинул к себе одну из моих карт — схему тоннелей под Министерством. Я едва сдержала порыв вырвать её из его рук. — Я прекрасно осознаю, что я здесь лишь потому, что моя фамилия всё ещё открывает некоторые… запертые двери. Или, вернее, потому что Азкабан для моего отца — не самая приятная для Министерства перспектива.

Он произнёс это с поразительной отстранённостью, словно говорил о погоде. Но в его глазах, когда он поднял их на меня, читалось что-то тяжёлое, спрессованное — то ли ярость, то ли бессилие.

И это на мгновение заставило меня усомниться в своей уверенности. Но только на мгновение.

Внезапная мысль пронзила мой разум, словно молния в ясном небе. Он ненавидит разговор о прошлом не меньше меня. Но это не делает его союзником. Совсем наоборот — это делает его более опасным союзником. Как загнанный в угол хищник, который вынужден подчиняться, но никогда не простит своей неволи.

— Ваши мотивы меня не интересуют, — отрезала я, резким движением выхватывая карту из-под его пальцев. Он даже не попытался удержать её, лишь едва заметно усмехнулся краешком губ.

Я швырнула перед ним копию отчёта о краже из Хранилища №9.

— Вот что действительно важно. Последний инцидент. Никаких физических следов. Охранные чары деактивированы на уровне слишком изящно. И эти… — мой палец дрогнул, указывая на распечатку энергетических следов. — Вам это знакомо?

Он взял лист. Его длинные бледные пальцы скользили по бумаге с почти осязаемой осторожностью. Маска равнодушия на его лице начала трескаться, словно лёд под весенним солнцем. Взгляд стал острым, сосредоточенным. Он изучал схемы не как наблюдатель, а как человек, который действительно понимает суть происходящего.

На мгновение я забыла о нашей взаимной неприязни, заворожённая работой его острого ума. Он действительно знал эту магию.

Чувствовал её так, как чувствуют родную стихию.

И это было чертовски заметно по его лицу.

— Почерк… похож, — произнёс он наконец. Его голос потерял насмешливые нотки, став сухим и деловым. — Очень похож на тот, что использовал… Темный Лорд. Но… — Малфой прищурился, вглядываясь в детали схемы. — Посмотрите вот сюда. Вязка на третьем руне слишком грубая, выражающая диссонанс в энергетической подписи. Как будто источник… слабее. Слишком мало опыта в таких делах, и, смею заметить, что это почерк, магический след — подделка. Хорошая, качественная, но всё же подделка.

Его анализ… Он совпал с моими выводами точь-в-точь. Это было… неприятно. Словно он залез ко мне в голову, прочитал все мои мысли и расчёты.

Как ему это удается?

— Именно, — подтвердила я, стараясь скрыть удивление за маской профессионализма. — Искажённая копия. Кто-то пытается воспроизвести его стиль, его мощь, но не обладает ни его силой, ни, возможно, его знаниями в полной мере. Полагаю, что это след «Проклятого Наследия»?

Он отложил лист, и его взгляд снова стал непроницаемым, словно захлопнулась стальная дверь.

— Возможно, — ответил он, и в его тоне снова зазвучала знакомая язвительность. — Они любят играть в подражание великим. Обычно, все эти попытки заканчивается плачевно для всех вокруг. Вам повезло, Грейнджер, что они пока лишь копируют. Представьте, если бы у них была половина силы Темного Лорда?

Холодный ужас сковал моё сердце на мгновение. Перед глазами возник образ: безносое лицо, красные глаза, змеиная ухмылка.

Нет! Он мёртв. Навсегда мёртв.

Я тряхнула головой, прогоняя наваждение.

— Не надо пустых страшилок, Малфой, — резко сказала я, стараясь вернуть разговор в деловое русло. — Сосредоточьтесь на фактах. Что могли искать в Хранилище №9? Там хранились артефакты, связанные с некромантией и… магией крови. Это, вроде бы, ваша стезя, не так ли?

Он откинулся на спинку стула, небрежно сложив руки на животе. Его поза казалась расслабленной, но я заметила тот холодный, оценивающий огонёк в его глазах — он никогда не был так прост, как хотел казаться.

— Моя «область», как вы изволили выразиться, — произнёс он, издевательски выделив это слово, — включает знание многих неприятных вещей, о которых ваше благостное Министерство предпочитает умалчивать. Да, в Хранилище №9 хранится много чего интересного. К примеру, «Слеза Морганы»? Очень хрупкий артефакт, который при неправильной эксплуатации можно уничтожить одним чихом. Или «Сердце Тенебраса». Но он слишком мощный, они бы не справились… Хотя… — Он замолчал, его взгляд стал отстранённым, словно он погрузился в бездну своих мрачных знаний. — Если они действительно пытаются копировать его почерк… Целью мог быть «Кристалл Анима».

Я нахмурилась, мысленно перелистывая страницы каталога в своей памяти.

«Кристалл Анима».

Артефакт, способный временно связывать души живых с определённым местом силы или предметом, усиливая их магию через боль и жертву.

Это была тёмная магия в её чистейшем проявлении.

— Для чего? — спросила я, стараясь скрыть леденящий страх, который пробежал по моей спине.

Он пожал плечами, но в этом жесте не было ни капли безразличия — только настороженность.

— Чтобы усилить ритуал? Чтобы создать якорь для чего-то большего? Чтобы просто поиздеваться над жертвой? Вариантов много, Грейнджер. Ваши светлые друзья из МЛЕ вряд ли поделились с вами полным списком, — в его голосе снова зазвучала знакомая колкость. — Но если они завладели им… это значит, что они готовятся к чему-то серьёзному.

Мы замерли, глядя друг на друга через стол — эту нелепую баррикаду из бумаг и многолетней ненависти. Впервые за весь этот кошмарный день в его глазах не было привычной насмешки. Что-то другое промелькнуло там.

Предостережение? Или просто холодная констатация факта?

Как бы я ни хотела, не могла прочитать его мысли.

— Вам известны возможные места проведения таких ритуалов? — спросила я, усилием воли возвращаясь к делу. Контроль, Гермиона. Тебе нужен простой контроль над ситуацией. — Старые поместья? Святилища?

Он усмехнулся — коротко, беззвучно, почти незаметно.

— О, Грейнджер, вы хотите, чтобы я сдал всех своих бывших «друзей»? Как мило и прямолинейно, — он покачал головой. — Знания — это валюта. И я не разбрасываюсь ими просто так. Пока не увижу… стимул.

Ярость поднялась во мне горячей волной, застилая глаза красной пеленой.

Он торгуется? Сейчас? Когда на кону могут быть не только человеческие жизни?

— Ваш «стимул», Малфой, — прошипела я, резко вставая и опираясь ладонями о стол, нависая над ним, — это не оказаться в соседней с отцом камере Азкабана! Вы здесь не для торгов! Вы здесь, потому что вам приказали сотрудничать! Так что прекратите эти дешёвые игры и давайте информацию, которой владеете!

Он не отступил. Напротив, медленно поднялся, выравниваясь со мной в росте.

Мы стояли почти нос к носу, разделённые лишь шириной стола. Его холодный, безэмоциональный взгляд встретился с моим — пылающим от гнева.

— Не повышайте на меня голос, Грейнджер, — произнёс он тихо, но в его голосе прозвучала такая ледяная угроза, что по спине пробежал холодок. — Я не ваша эльфийка-служанка. И не ваш пёс на цепи. Я здесь, как вы верно заметили, по приказу. Но как я буду сотрудничать — решать мне. Вы хотите мои знания? Проявите хоть каплю уважения или хотя бы профессионального интереса, выходящего за рамки вашего детского морализаторства.

Его дыхание, пахнущее мятой, казалось слишком близким. Наши лица разделяли считанные сантиметры. Серая бездна его глаз была так пугающе пуста… И вдруг… что-то промелькнуло в этой пустоте. Что-то знакомое. То же выражение я видела в Зале Требований, когда он стоял, не решаясь поднять палочку на Дамблдора.

Страх? Или бессилие?

Я отпрянула, словно меня ударило током.

Нет! Нельзя поддаваться! Нельзя искать в нём что-то человеческое. Это ловушка и самая мерзкая провокация. Он просто играет со мной, как кот с мышью.

Сделав шаг назад, я постаралась унять дрожь в руках. Сердце колотилось как сумасшедшее, но я должна была сохранить контроль.

— Уважение нужно заслужить, Малфой, — произнесла я, и мой голос предательски дрогнул, несмотря на все попытки сохранить хладнокровие. — Ваши прошлые «заслуги» вызывают лишь отвращение. Так что давайте закончим этот фарс. — Я сжала кулаки, стараясь не выдать своего волнения. — Вы будете предоставлять информацию, необходимую для расследования. Полную и своевременную. Без игр, без торгов, иначе я лично позабочусь о том, чтобы ваш отец испытал все «прелести» Азкабана. Понятно?

Мы застыли в безмолвном противостоянии. Тишина в кабинете стала густой, почти осязаемой, звенящей, как натянутая струна. Воздух между нами искрил от напряжения, от невысказанных слов и невыплаканных слёз. Электричество взаимной ненависти потрескивало в каждой молекуле пространства.

Я видела, как он сжал губы в тонкую белую линию. В его глазах бушевала буря — ярость, унижение, ненависть. Чистая, неразбавленная ненависть.

Ко мне? К ситуации? К самому себе?

Его взгляд прожигал насквозь, но я не отвела глаз.

Наконец, он резко кивнул, словно принимая какое-то внутреннее решение.

— Кристально, Грейнджер. Кристально понятно, — его голос прозвучал хрипло, непривычно низко.

Он повернулся и направился к двери, его движения были резкими, почти рваными.

— Буду рад покинуть ваш… гостеприимный кабинет, — произнёс он с издёвкой. — Пришлите список артефактов из других ограбленных хранилищ. Я посмотрю, что ещё могло привлечь этих любителей тёмных искусств.

Его пальцы сомкнулись на дверной ручке. Я уже думала, что он уйдёт, но он остановился. Обернулся. Его профиль вырисовывался резким силуэтом на фоне серой стены.

— И Грейнджер? — его голос прозвучал неожиданно мягко, почти шёпотом. — Не обольщайтесь. Я буду сотрудничать. Но это не делает нас союзниками. Никогда.

Он ушёл, и дверь за ним закрылась с таким звуком, будто кто-то захлопнул крышку гроба. Не сильно, но настолько определённо, что у меня внутри всё сжалось от этой финальной ноты. Я осталась стоять посреди кабинета, чувствуя, как дрожат колени, как мелко-мелко трясутся руки. Воздух, которым я пыталась дышать, казался отравленным — пропитанным его присутствием, его запахом, его ядовитой ненавистью.

Медленно опустилась на стул, ощущая, как силы покидают меня, словно песок сквозь пальцы.

Никогда.

Это слово эхом отдавалось в пустой комнате, отражаясь от стен и вонзаясь в мой разум острыми иглами.

Мой взгляд упал на схему следов тёмной магии — эти зловещие, извивающиеся линии, похожие на змеиные следы, искажённую копию почерка Волдеморта. И вдруг я осознала: рядом с этой холодной, расчётливой ненавистью Малфоя даже тёмная магия казалась… предсказуемой.

Он был куда большей загадкой. Куда большей угрозой. И самым сложным испытанием во всём этом расследовании.

Сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони до боли. Боль отрезвила меня, вернула ясность мыслей.

Хорошо, Малфой. Хочешь войны? Будет война. Но я не оступлюсь. Я пережила многое страшнее твоей лжи и манипуляций.

Я найду воров и остановлю их. Тебя, Драко Малфой, я заставлю играть по своим правилам, даже если ты возненавидишь каждый миг, проведённый со мной.

Огонь решимости разгорался в моей груди.

Я не позволю ему сломить меня. Не в этот раз.