Гарем как спектакль (джен)

Когда Поттер согласился провести Рождественские каникулы у него, Пауль испытал прилив облегчения. В родных стенах, среди преданных ему и его идеям членов семьи воздействовать на мозг мальчишки было бы намного проще. Однако, и в эту бочку мёда проклятый оборотень пустил ложку дёгтя.

— Но, мистер Поттер, — воскликнул он, — зачем вам остальные жёны? Я ожидал, что вы с Дафной проведёте эти каникулы, знакомясь друг с другом!

— В будущем ей придётся жить вместе с остальными, — пожал плечами гриффиндорец. — Пусть привыкает к ним.

С этими словами он встал, давая понять, что решения не изменит.

Гринграсс сдался.

* * *

Поместье семейства Гринграссов, огромное и величественное, хотя и восхитило Гарри, но не слишком ему понравилось. Оно казалось ему чересчур мрачным, и мальчик подумал, что стал бы здесь жить, только если бы наступили чрезвычайные обстоятельства.

Почему Кенрик не воспользовался камином, а отвёл его ко входу в дом, ему было не ясно. Но, решив не беспокоиться об этом, юноша прошёл вслед за лордом через сад и коридор в гостиную.

Там их встретили Астория, также приехавшая на каникулы, и миссис Гринграсс, настаивавшая сперва, чтобы её называли по имени, но имя это было столь длинным и сложным, что она и сама затруднилась (или сделала вид) его вспомнить, а потому разрешила называть себя мамой.

Гарри, почувствовавший себя крайне неловко, краем глаза заметил, как нахмурился Кенрик, но всех отвлёк ужасный грохот.

Обернувшись, они увидели образованную из людей кучу-малу, среди которой слышался голос Гермионы.

Гарри тотчас бросился на помощь. Спустя пару минут куча разделилась на Гермиону, Джинни и её братьев Билла и Рона, Полумну, Флёр Делакур, Нимфадору Тонкс и Римуса Люпина. Последний, впрочем, сильно не задержался и тотчас покинул поместье, пообещав прийти на Рождество.

Юноша бережно поцеловал девушкам руки и представил их новоявленному тестю и тёще, а также жене, о которых, впрочем, быстро позабыл.

— Проблем не было? — спросил он у Грейнджер, глядя на неё с любовью в глазах.

— Нет, — ответила она, обнимая его. — Ты же знаешь, что профессор МакГонагалл на нашей стороне. С такой помощницей нам ничего не страшно.

— Молодые люди, — подал голос лорд Гринграсс. Может быть, продолжим беседу за столом?

* * *

Обед, обильный и сытный, прошёл в крайнем напряжении. Разговоры, которые пытался заводить хозяин дома, а за ним его жена и дочери, отчего-то касались денег, зелий, каких-то предприятий и документов, а Гарри желал просто отдохнуть от учёбы, как и положено на каникулах. А потому, едва завершив есть, он и его друзья, сославшись на усталость, разошлись вслед за эльфами в отведённые им комнаты.

* * *

Дафна торопилась в комнату Гарри. Она спешила к суженому. Не без оснований наследница рода Гринграсс была уверена, что он не устоит, увидев её. Прекрасное девичье тело скрывала только мантия. Не было ни белья, ни других одежд.

Её мать оказалась дурой, а отец — тугодумом. Впрочем, винить их было нельзя: никто, в том числе и она, не мог предположить, что Поттер успел обручиться с этими тремя девками и так сильно привязал к себе половину сторонников Дамблдора, что те предпочли своему вождю мальчишку. Но как родители смели кричать на неё, когда сами действовали по старому плану, хотя и видели, что обстоятельства иные? А их разговоры? Поттер — не гений, но и не дурак, к тому же в его окружении есть умные люди. Нужно было действовать, пока они не заподозрили что-то неладное. План Дафны был прост: она придёт к Гарри, извинится перед ним за поведение родителей и сестры, а в процессе «случайно» уронит с плеч мантию. Поттер всего лишь мальчик пятнадцати лет, он не устоит от того, чтобы посмотреть на голую девушку, и не услышит её слов, согласится на все её просьбы. Особенно, если они будут наедине.

Но ожидания не оправдались. В кровати Поттера лежали Грейнджер, Нимфадора и Флёр.

— Что это значит? — закричала в гневе Дафна.

— Прости, но Гермиона просила узнать, комфортно ли мне с тремя сразу.

— А для кого я надела мантию на голое тело? Кому мне демонстрировать свои прелести? Кто будет ими любоваться?

— Я могу, — раздался голос Рона Уизли, сидевшего в дальнем кресле с квиддичным журналом в руках и совершенно ею незамеченного.