Гарем как спектакль (джен)

Пауль Артур Кенрик Гринграсс сидел за своим рабочим столом, перебирая финансовые документы, касавшиеся многочисленных семейных предприятий. Текст, написанный мелким готическим шрифтом, и без того трудно читаемый, становился лишь непонятнее от использования в нём таких терминов, какие, наверное, даже в самых глухих уголках страны не употреблялись веками, и Паулю приходилось пользоваться несколькими десятками словарей, чтобы понять, что имелось в виду.

Наконец, часы пробили время обеда. Мужчина со вздохом облегчения отложил стопку пергаментов в сторону, протёр слезящиеся от усталости глаза, поднялся и, сделав по кабинету пару кругов для разминки затёкших ног, отправился в столовую.

Но мысли о работе не покидали его даже за едой. Точнее, не совсем о работе.

Гринграссы сделали себе имя на зельях, но предприятия принадлежали отнюдь не им.

Когда-то предки Пауля были очень богаты и влиятельны. Но всё изменилось во время войны с Гриндевальдом. Наследник рода служил мракоборцем и погиб в схватке с одним из летучих отрядов тёмного мага. Глава семьи, желая отомстить, отправился с Дамблдором на континент и сгинул где-то в Альпах. Всё досталось младшему сыну, ещё совсем ребёнку, а регентом при нём стала мать, особа ветреная и расточительная. Всё, что копилось столетиями, было промотано за три года.

Всё изменилось благодаря ему, Паулю Артуру Кенрику: воспользовавшись творившейся после падения Тёмного лорда неразберихой, он добился продажи его семье зельеварни Поттеров, уничтожил запасы зелий в больнице Святого Мунго и начал поставлять туда уже свою продукцию на почти монопольном праве, а после переключился с лекарств и на другие эликсиры и построил новые мануфактуры.

Но сей прибыльный бизнес грозил рухнуть: четыре года назад в магический мир вернулся Гарри Поттер, и он вполне мог потребовать вернуть ему его имущество.

Гринграсс мог, конечно, тешить себя надеждами, что Поттер — обычный мальчишка. Но это был Мальчик-который-выжил. Пусть его авторитет и пошатнулся благодаря заявлениям министра, но придёт время, и всё поменяется снова. К тому же, за спиной Гарри всегда маячила тень величайшего волшебника Британии. А Дамблдор оставался Дамблдором.

Из этой ситуации Гринграсс видел только один выход: рассорить мальчишку с директором Хогвартса и хитростью женить его на своей старшей дочери Дафне (младшая была с младенчества обручена с Драко Малфоем). И сейчас для этого был очень удачный момент: Дафна сообщала, что Поттер отдалился от Дамблдора и своих друзей, ходит потерянный и почти сломленный. Пауль приказал дочке поговорить с Гарри, запудрить его неразвитый гриффиндорский мозг специально заготовленной историей о том, как все друзья манипулируют им по приказу директора, и лишь они, Гринграссы, верные — специально сфабрикованному подкупленными гоблинами — завещанию Джеймса и Лили, заключивших брачный контракт между Гарри и Дафной, его истинные союзники.

А после свадьбы Гарри даст разрешение тестю распоряжаться свом имуществом и даже приумножит их богатство за счёт своей славы и влияния. А после управлять всем будет внук Пауля, воспитанный им, скорее, как Гринграсс, нежели Поттер, и все вопросы к законности сделки тех далёких лет отпадут сами собой. Главное при этом — не вмешаться в назревающий конфликт между Министерством, Дамблдором и вернувшимся — это подвердил надёжный источник — Тёмным Лордом. Нужно быть на стороне победителя в любой ситуации.

Когда Пауль закончил свой обед, в гостиной появился домовик и протянул ему короткую записку.

«Он поверил. Согласился. Придёт для подписания контракта в Гринготтс через три дня. Дафна», — гласил её текст.

Эти три дня показались лорду Паулю Гринграссу необычайно долгими. От накатившего на него невроза он не мог найти себе места, а потому ходил из стороны в сторону, репетируя свой предстоящий разговор с мальчиком. Пусть основную роль в его обмане играла Дафна, но и от самого Гринграсса зависело многое: каждое слово, каждый жест, каждый взгляд имели значение. Эти репетиции он проводил дни напролёт с женой и оторванными от работы домовиками, пока не отработал до автоматизма.

Наконец, пришло назначенное время. Лорд Гринграсс встал очень рано, облачился в свои лучшие одежды, достал из сундука отцовскую трость и с помощью домовика переместился к банку.

Найдя нужного гоблина, он дал ему условный сигнал, разместился в одном из залов, давно не использующихся, и стал ждать.

Ожидание продлилось недолго: уже через четверть часа двери распахнулись, и в зал вошёл Гарри Поттер. Одетый в школьную форму с гриффиндорскими цветами, он осматривал зал с восхищением в глазах.

— Мистер Поттер, — Пауль поднялся навстречу. — Добрый день, я лорд Кенрик Гринграсс. Рад, наконец, увидеть вас, — на репетициях они с женой решили, что представление третьим, самым необычным именем будет на переговорах лучше всего.

— Взаимно, — мальчик кивнул. — Дафна много о вас рассказывала. Позвольте представить моего помощника.

Удивлённый мужчина поднял голову и, к своему ужасу, увидел стоящего чуть позади гриффиндорца Римуса Люпина, рядом с которым стояла, улыбаясь, его дочь. В руках оборотня был небольшой кейс.

— Мистер Поттер, позвольте узнать, что он здесь делает? — пытаясь унять дрожь в голосе, спросил Пауль. — Римус Люпин — это один из самых верных слуг Дамблдора.

— Не беспокойтесь, — оборотень поднял руку. — Я служил ему больше из благодарности за учёбу в Хогвартсе, но когда узнал о планах старика относительно Гарри, встал на сторону сына моих друзей. А вместе со мной и часть Ордена Феникса. Но приступим к делу.

Гринграсс кивнул и сел за стол, смирившись, что всё пошло немного не по плану. Однако, это могло даже стать полезным: в Ордене было много сильных волшебников, и их поддержка была бы не лишней.

— Когда мы узнали о завещании Поттеров, — начал Люпин, — то отправили в Гринготтс запрос, чтобы нам прислали копию, но гоблины сделали ещё лучше и прислали оригинал вместе с брачным договором. Изучив его, мы позволили себе его немножко дополнить. Ознакомьтесь и, если всё ещё хотите связать себя с Гарри узами родства, подпишите.

Пауль принял от Люпина вытащенную из кейса стопку документов и принялся читать.

И с каждой строчкой злость закипала в нём всё сильнее и сильнее: по условиям этого контракта выходило, что Гарри Джеймс Поттер в возрасте одиннадцати лет был обручён с Гермионой Грейнджер, через год, в качестве принятия долга жизни, помолвлен с Джиневрой Уизли, а в этом — с Полумной Лавгуд. Также, в результате исполнения неких клятв, невесты Уильяма Уизли и Римуса Люпина были обязаны делить с Поттером ложе, считаясь кем-то вроде наложниц.

— Господин хороший! — взвился Гринграсс, прервав чтение. — Вы, верно, шутить вздумали? По контракту выходит, что моя дочь будет младшей, бесправной женой!

— Вы вольны отказаться от договора! — отчеканил оборотень. — Инициатива его подписания исходила не от нас, а от Вас! И это всё, что мы можем предложить!

Лорд понял, что попал в ловушку. Отказаться от подписания этого важного для него контракта он не мог. Это значило бы потерять все выгоды от родства с мальчишкой, вновь дрожать от вероятности разоблачения. И оказаться в борьбе с Дамблдором один на один.

— Ну что вы, — произнёс Пауль, нацепив на себя улыбку. — Я же не возражаю! Просто мне обидно за дочь! Но если она согласна, согласен и я. Дафна, ты не против?

— Нет, отец, — девушка, казалось, светилась от счастья. — Я не возражаю. У меня будут подруги.

Сдержав раздражённый вздох, лорд поставил свою подпись. Чтобы не показаться невежливым, он произнёс:

— Приглашаю вас к себе в гости с сегодняшнего дня и до конца Рождественских каникул, мистер Поттер.

— С радостью приеду, — был ответ.

— Девушек нужно перевозить отдельно. Когда? — спросил оборотень.

— Как можно быстрее, Римус, — сказал Гарри.

Когда Поттер согласился провести Рождественские каникулы у него, Пауль испытал прилив облегчения. В родных стенах, среди преданных ему и его идеям членов семьи воздействовать на мозг мальчишки было бы намного проще. Однако, и в эту бочку мёда проклятый оборотень пустил ложку дёгтя.

— Но, мистер Поттер, — воскликнул он, — зачем вам остальные жёны? Я ожидал, что вы с Дафной проведёте эти каникулы, знакомясь друг с другом!

— В будущем ей придётся жить вместе с остальными, — пожал плечами гриффиндорец. — Пусть привыкает к ним.

С этими словами он встал, давая понять, что решения не изменит.

Гринграсс сдался.

* * *

Поместье семейства Гринграссов, огромное и величественное, хотя и восхитило Гарри, но не слишком ему понравилось. Оно казалось ему чересчур мрачным, и мальчик подумал, что стал бы здесь жить, только если бы наступили чрезвычайные обстоятельства.

Почему Кенрик не воспользовался камином, а отвёл его ко входу в дом, ему было не ясно. Но, решив не беспокоиться об этом, юноша прошёл вслед за лордом через сад и коридор в гостиную.

Там их встретили Астория, также приехавшая на каникулы, и миссис Гринграсс, настаивавшая сперва, чтобы её называли по имени, но имя это было столь длинным и сложным, что она и сама затруднилась (или сделала вид) его вспомнить, а потому разрешила называть себя мамой.

Гарри, почувствовавший себя крайне неловко, краем глаза заметил, как нахмурился Кенрик, но всех отвлёк ужасный грохот.

Обернувшись, они увидели образованную из людей кучу-малу, среди которой слышался голос Гермионы.

Гарри тотчас бросился на помощь. Спустя пару минут куча разделилась на Гермиону, Джинни и её братьев Билла и Рона, Полумну, Флёр Делакур, Нимфадору Тонкс и Римуса Люпина. Последний, впрочем, сильно не задержался и тотчас покинул поместье, пообещав прийти на Рождество.

Юноша бережно поцеловал девушкам руки и представил их новоявленному тестю и тёще, а также жене, о которых, впрочем, быстро позабыл.

— Проблем не было? — спросил он у Грейнджер, глядя на неё с любовью в глазах.

— Нет, — ответила она, обнимая его. — Ты же знаешь, что профессор МакГонагалл на нашей стороне. С такой помощницей нам ничего не страшно.

— Молодые люди, — подал голос лорд Гринграсс. Может быть, продолжим беседу за столом?

* * *

Обед, обильный и сытный, прошёл в крайнем напряжении. Разговоры, которые пытался заводить хозяин дома, а за ним его жена и дочери, отчего-то касались денег, зелий, каких-то предприятий и документов, а Гарри желал просто отдохнуть от учёбы, как и положено на каникулах. А потому, едва завершив есть, он и его друзья, сославшись на усталость, разошлись вслед за эльфами в отведённые им комнаты.

* * *

Дафна торопилась в комнату Гарри. Она спешила к суженому. Не без оснований наследница рода Гринграсс была уверена, что он не устоит, увидев её. Прекрасное девичье тело скрывала только мантия. Не было ни белья, ни других одежд.

Её мать оказалась дурой, а отец — тугодумом. Впрочем, винить их было нельзя: никто, в том числе и она, не мог предположить, что Поттер успел обручиться с этими тремя девками и так сильно привязал к себе половину сторонников Дамблдора, что те предпочли своему вождю мальчишку. Но как родители смели кричать на неё, когда сами действовали по старому плану, хотя и видели, что обстоятельства иные? А их разговоры? Поттер — не гений, но и не дурак, к тому же в его окружении есть умные люди. Нужно было действовать, пока они не заподозрили что-то неладное. План Дафны был прост: она придёт к Гарри, извинится перед ним за поведение родителей и сестры, а в процессе «случайно» уронит с плеч мантию. Поттер всего лишь мальчик пятнадцати лет, он не устоит от того, чтобы посмотреть на голую девушку, и не услышит её слов, согласится на все её просьбы. Особенно, если они будут наедине.

Но ожидания не оправдались. В кровати Поттера лежали Грейнджер, Нимфадора и Флёр.

— Что это значит? — закричала в гневе Дафна.

— Прости, но Гермиона просила узнать, комфортно ли мне с тремя сразу.

— А для кого я надела мантию на голое тело? Кому мне демонстрировать свои прелести? Кто будет ими любоваться?

— Я могу, — раздался голос Рона Уизли, сидевшего в дальнем кресле с квиддичным журналом в руках и совершенно ею незамеченного.