Принц-половинка (гет)

Несколько долгих минут Северус рассматривал Гавра, который легкомысленно помахивал волшебным посохом. Если это посох волшебника, он просто обязан быть волшебным, и никак иначе! Волшебный посох — посох, полный вол-шеб-ства! Понимая, что снова зависает, Снейп крепко зажмурился, медленно вдыхая. Ничего особенного, просто… палка. Вон, Грюм владеет посохом, в Дурмштранге ими пользуются, и в Непале мастера умудряются чаровать своими боевыми тростями… Ничего. Необычного.

Отвернувшись от Ильи и Гавра, он отошел на несколько метров, снял шляпу, уткнулся в неё лицом и заорал. Чёрта с два "ничего необычного"! Современные посохи — не более чем вспомогательный артефакт, они и рядом не стояли с легендарным посохом того же Мерлина, которым, согласно преданиям, можно было расколоть надвое гору! Древнейшие маги своими посохами разводили воды морей, делили материки на части, вызывали чудовищные землетрясения, цунами, стихийные бедствия. Это не банальная волшебная палочка, а практически спутник волшебника. Упоминалось, что они могли испепелить противника, если их пытались уничтожить, используя исключительно внутренние резервы. И если Петерина, которая наверняка мамонтов на выгуле наблюдала, утверждает, что волшебники исчезли "давным-давно", этот посох должен быть Чертовски Древним! В пещере у неандертальца валялся в грязи Грёбаный Посох Волшебника, который может быть мощным, как магическая атомная боеголовка!

Снейпу захотелось съесть лимонную дольку и поплакать.

— П-похоже, он сп-пятил. Т-теперь мне м-можно его съесть? — робко поинтересовался Гавр.

— Положи. Медленно. — Выныривая из шляпы, приказал Северус, и, похоже, его лицо было достаточно страшным, чтобы неандерталец аккуратно присел, укладывая посох на землю.

— Север, ты чего? — с опаской поинтересовалась полевиха.

— Это посох. Волшебника.

— Я вижу, И ты — волшебник. Значит, можешь им пользоваться…

— Не смогу я им пользоваться! Я же не сумасшедший! Ты представляешь, что с посохом творил Мерлин!

— Ну, ты же не Мерлин.

— Да как ты не понимаешь! Говорят, Великий потоп произошел из-за волшебника, который с посохом не совладал!

— Так не устраивай потоп, — логично посоветовала Ильяна.

— Не в том дело! О силе истинных посохов легенды ходят! Говорят, они обладают своим сознанием! Сами по себе способны колдовать! Мне с ним не сладить!

— Дядя Гавр, ты посох трогал, он с тобой разговаривал?

— Н-нет. Лежал т-тихо, с-сухой, х-холодный. М-может, мёртвый?

— Или с ним может работать только волшебник, — прошептал Снейп, испуганно глядя на посох, темнеющий на земле.

— Не попробуешь — не узнаешь…

Очень медленно Северус приблизился к артефакту, готовый в любой момент отпрыгнуть прочь. Эта штука была опаснее ядовитой змеи. Взрывающегося котла. Учёный-неандерталец не обладал магией, поэтому не видел опасности. Юная полевиха не видела "сути" посоха, потому не боялась. Но Снейп был волшебником и очень хорошо представлял, чем может обернуться его неосторожность. Куда там сапёрам! По виску поползла капелька пота, но руки не дрожали, когда он осторожно коснулся посоха. Ничего.

Северус тихонько выдохнул, но не спешил радоваться, касаясь посоха уже двумя пальцами. Никакой реакции.

— Может, правда сломался? — раздался у самого уха зельевара громкий шепот Ильи. От неожиданности он вздрогнул, но с другой стороны тут же отозвался Гавр:

— Или имеется з-защита от акт-тивации…

Оба наблюдателя, тихо подобравшись следом за Снейпом, теперь нависали над ним, следя за процессом.

— Вы что здесь делаете? Вдруг рванет! — прошипел он, почему-то также не повышая голоса.

— Инт-тересно, — честно признался Гавр.

— Коли рванет, — всех накроет, так какая разница? — пожала плечами Илья, которая этим утром буквально стала эталоном логичности. — Что чуешь, Север?

— Ничего. Очень странно. Наверное, я просто ему не подхожу, — Северус понимал, что хитрит, но ему отчаянно не хотелось брать эту вещь. Лежала же она в пещере так долго, вот и пусть лежит! Гавр не жалуется. И вообще, зачем ему волшебный посох? Он же зельевар, в его искусстве не приветствуется глупое размахивание палочкой! Он подавил в себе желание начать хихикать, как бабка Петерина.

— Ты у нас такой единственный, ему некому подходить, кроме тебя.

Ильяну что, Грейнджер покусала?

— Он об этом не знает, — тихонько сообщил Снейп, раздумывая, как бы отползти подальше, но проход блокировали любопытные Гавр и полевиха.

— Всё равно другого нет. Нужно или взять этот, или возвращаться несолоно хлебавши. Попробуй начаровать что-нибудь, вдруг получится? — в голосе Ильи слышалась затаённая надежда и какое-то наивное предвкушение чуда. В груди Северуса всколыхнулось тёплое чувство ностальгии — в юности он и сам воспринимал волшебство как прекрасный дар. Хотел узнавать больше, учиться, создавать свои заклинания, плыть в потоках магии, как сильная птица в летнем бескрайнем небе. Творить чудеса большие и маленькие, чтобы удивлять и радовать своих близких… А теперь он сидит в полутёмной пещере и боится подобрать безмолвный волшебный посох!

Вытянув руку, он крепко обхватил древко, оценивая его плотность и тяжесть. Древесина казалась слегка тепловатой, а хорошо отполированная поверхность удобно умещалась в ладони. Интересно, сколько магов владели им раньше? Стремительно поднявшись, Северус вышел на площадку, не рискуя экспериментировать в закрытом помещении.

Если на артефакте действительно стоит защита, для запуска требуется определённое слово, руна или движение, то их попытка не увенчается успехом. Но, учитывая нравы древних чародеев, всё должно быть гораздо проще. Выхватив нож из крепления на поясе, он полоснул себя по руке, чтобы кровь из пореза соприкоснулась с тёмным деревом. При этом он послал к пальцам магический импульс, будто знакомился с робкой палочкой, спрашивая, готова ли она сотрудничать.

Поначалу ничего не происходило, и Снейп почти поверил, что посох действительно умер. Капельки крови скользили вниз, вырисовывая узоры, заполняя трещинки, а Северус глядел на артефакт с искренней глубокой печалью. Он боялся посоха, но в то же время жалел его. Несчастный слуга давно почивших господ, которому больше не суждено ощутить радости волшебства. Для мага его сила почти так же важна, как жизнь. А что говорить о создании, для которого магия буквально и является жизнью?

Первый отклик посоха был настолько слабым, что Снейп решил, будто ему почудилось. Он крепко сжимал его двумя руками, рана побаливала, и краем глаза можно было заметить "группу поддержки", — Гавр и Ильяна смотрели на Северуса, как на фокусника, который собирался достать из своей шляпы белого кролика. Или платок. Да им бы и наколдованная из воздуха пуговица показалась великим чудом. Ведь здесь не видели волшебников…

"Очень давно", — это была даже не мысль, так, огрызок мысли, воспоминание давно погибшего мага, которое ненароком зацепилось за его инструмент, и теперь, сорвавшись в полёт, хлестнуло Северуса в лицо, будто звуковая волна от удара громадного колокола. Вдалеке прокатился раскат грома, но остальные, похоже, ничего не заметили. А зельевар еле сдержал дрожь. Если прежние маги способны были наводить такой ужас потерянным эхом своего голоса, он бы очень не хотел с ними столкнуться. И этому миру очень повезло, что все они… переиграли друг друга.

Тем временем древко посоха нагрелось, подавая вполне ощутимые признаки жизни. Он так долго спал, и теперь, услышав зов, пропускал сквозь себя потоки магии, принюхивался, знакомился. Посох не был разумным, но в нём ощущалось живое сознание. Северус воспринял его, как большого верного пса, который остался один и пытался понять, где его хозяин. Кровь и магия послужили связующей нитью, и тот, настороженно прислушиваясь к эмоциям волшебника, распознал его жалость, печаль, горьковатый страх и тихую радость. Артефакт готов был укусить чужака, посягнувшего на чужую собственность, но неожиданно встретил мага, который его пожалел, и это обескураживало. Посох некоторое время колебался, но после покорился, готовый служить и защищать, даже если новый хозяин пока такой молодой и неопытный. Мимолетно улыбнувшись, Северус взмахнул посохом и проговорил:

— Орхидеус!

Сотни зеленовато-белых цветов шиповника закружились в воздухе, плавно опускаясь на ладони и волосы удивлённой Ильяны, на нос смеющемуся Гавру, устилая площадку перед пещерой, будто сугробами.

— Красиво, Север! У тебя даже снег тёплый…

— Должен был получиться один букет, но и так неплохо, — с ложной скромностью признался профессор, ловя отголоски эмоций и живое нетерпение своего посоха, который так и просил похвалы за первое сотворённое чудо. Он же был хорошим мальчиком?

— Я сд-делаю н-на скале рисунок о т-тебе, в-волшебник, с-создающий цветы, — серьёзно пообещал Гавр, и Северус уважительно поклонился, так как понимал, насколько сложным это должно стать для рассеянного книжника-троглодита, который не умеет писать.

Распрощавшись с Гавром, они отправились обратно, по пути шумно обсуждая, что делать дальше. Посох, закреплённый на ремне, Снейп нёс на плече, пока не решаясь его уменьшать. Вдруг не получится увеличить обратно?

— Ты же знаешь, что посохами и драться можно? Теперь ты точно победишь Зябра. Встретишь его и по лысине — бац! Змею коварному одну голову снесёшь, другую…

— И третья мной пообедает, — согласно кивнул Снейп. — Я все равно им пользоваться не умею, о драке и речи нет.

— Баба Петя тебя научит, — пообещала полевиха. — Она всё умеет: и лечить, и по руке читать, и в ремёслах мастерица, и в бою не оплошает…

— И в учеников своих из лука стреляет, — недовольно дополнил описание зельевар, который до сих пор сердился на старуху за такой бесчеловечный урок. — Ильяна, как вам вообще в голову пришло на такое соглашаться?

— Я верю бабе Петерине, — с непрошибаемой уверенностью заявила Илья, и Снейп подумал, что этот мир с его дикими принципами ему понять не дано. Поэтому решил сменить тему:

— Обычно герои, отправляясь в путешествие, не возвращаются обратно с полдороги.

Ильяна снисходительно фыркнула:

— Это потому, что ты принц неправильный, вот и приходится плутать, бродить кругами.

Заметив, что Снейп приуныл, она тут же его приободрила:

— Как показывает жизнь, дело завсегда сладится, коли до того заплутать, да всласть покружить. Нету вреда в кривых дорожках, они окольными путями к цели ведут…

Северус мог бы поспорить, выражение звучало крайне сомнительно, но полевиха уже ускакала вперёд, выбирая верную тропку.

На обратном пути зельевар принялся потихоньку испытывать своё приобретение, но пока не рисковал творить сложные чары. Если он вместо букета вызвал цветочный дождь, то в дальнейшем вовсе не хотел устроить пожар, разжигая костёр. Он знал, сколько магии потребляли заклинания с палочкой, и теперь ему буквально приходилось учиться заново, контролируя потоки магии. Хорошо, что ему не одиннадцать!

Тем не менее, теперь он ощущал себя увереннее. Он снова мог колдовать, перестал быть таким беззащитным, и в душе поселилась надежда на благополучное возвращение. Выжить здесь, чтобы умереть позже, выступая против Волдеморта.

"Перед вами пять пробирок. Синильная кислота не рядом с цианидом. Настой рицина не в голубом пузырьке, и не в зелёном. Мышьяк третий слева. Сок аконита стоит последним, если сегодня вторник. Одно из утверждений ложное. Или два. Или все. Но, откуда ни выпьешь, тебя ждёт смерть, и это единственная истина". Северус хмыкнул. Ему не стоит сочинять логические задачки о своей жизни, все равно проиграет.

Посох, уловив настроение хозяина, напомнил о себе, будто поскреб лапой о входную дверь, хотя у него не было лап, чтобы скрести, или дверей, или ушей... Северус признал, что с палочкой таких проблем не возникало. Или же он просто сходит с ума, что также весьма вероятно, учитывая последние события.

Голова снова заработала на полную, генерируя бред:

"Директору школы Хогвартс А. Б. В. Г. Дамблдору от декана С. Т. Снейпа

Объяснительная

Я отсутствовал на работе неустановленное количество времени, потому что жил в избушке на курьих ножках, бил кричащие кусты, убегал от камней, набирался мудрости от троглодита, а потом приручил кривую палку. И ещё мой друг — маленькая зелёная женщина".

Он слегка притормозил, задумчиво почесал нос — с чего бы ему считать Ильяну своим другом? Она же заноза. Хотя, с другой стороны, почему нет? Баба Яга и миниатюрная полевая дева, — самая что ни на есть подходящая компания для принца-наполовину, волшебника-кинолога и двойного шпиона в одном лице. Для полноты картины ему в команде нужны Волчок — серый бочок, семь гномов и пень-зубоскал.

Зов Ильяны заставил Снейпа вернуться к реальности и он насторожился, готовый ринуться в бой. Однако этого не понадобилось. Полевиха манила его из кустов с чрезвычайно загадочным видом, и, когда он подошёл, тихо указала:

— Смотри!

Склонившись ниже, он заметил у основания дерева просторное дупло, устланное мягким пухом, мхом и сухими листьями. Вход украшали перевитые косички из трав и сухих цветов, а внутри на подушке сидела… феечка? Размером примерно с кошку, малышка казалась игрушечной. Обладая антропоморфными чертами, она была покрыта шерсткой, имела дополнительную пару пушистых ушей на макушке и хвост. Наряжена она была в хламиду из соломы и паутины, а крохотные пальчики ловко двигались, выплетая из травы то ли коврик, то ли одеяло. Она казалась очень милой, со своими пушистыми щёчками, нежно-зеленоватым пухом и большущими глазками напоминала зверька лори.

— Это ло́ся, ло́сечка, — аккуратно поглаживая создание по спинке пояснила Ильяна. — Они не злые, ласковые. Спать любят. Только лучше рядом с лосей не засыпать. Сны будут хорошие, а вот проснуться сам не сможешь. Ей-то что, главное место укромное найти, тёплое и уютное, а там хоть день спи, хоть месяц, — без разницы. А у других силы заканчивались, они так и умирали во сне.

Северус с опаской глянул на такую опасную пушистую милость, которая сонно поморщилась, зевнула и светло улыбнулась ему, напоминая немного рейвенкловку Лавгуд.

— Их раньше дома держали, чтобы засыпалось сладко, да сны хорошие были. Только люди не знают добра, начали лосей за питомца держать, на поводок сажать, мучить, на солнце вытаскивать, спать не давали. Вот одна лося и разозлилась, усыпила разом всё село, а будить оказалось некому. Так и полегли, а лосей за то прозвали темными душегубами. С тех пор не любят они людей, но ты можешь погладить.

— Я же тоже человек, — напомнил Северус. Ильяна отмахнулась:

— Ты волшебник, а значит, ближе к нам, чем к людям.

— У нас считается, что волшебники те же люди… Хотя мы и живём отдельно от не-волшебников. Ради безопасности…

— Видишь, сам сказал, не совсем и люди, раз прячетесь… И будто в твоём мире нет созданий, что с магией живут?

— Есть, конечно. Оборотни, гоблины, русалки, вейлы... Даже драконы есть.

— И многих из них людьми считают? — насмешливо поинтересовалась полевиха, на что ему пришлось отрицательно качнуть головой. Нет, и даже не волшебниками. Вспоминая вечные министерские споры, кого называть существом, кого — магической тварью, кого можно разбирать на ингредиенты, а кого признать условно разумным, Снейп понял, что отношение к магическим существам в его мире были ничуть не лучше, чем в этом.

— Она не замёрзнет?

— Вход закроет, и уснет до весны. Природа спит, и она тоже.

Северус не стал трогать создание, но понял, что завидует ло́сям. Интересно, что за проклятие наслали на принцессу Боряну? Выглядит полезным. И что будет, если он захочет не будить её, а прилечь рядом и спать до тех пор, пока все его проблемы сами собой не разрешатся?

На ночлег остановились недалеко от ручья, в гроте, образованном ветвями двух невысоких деревьев. Кроны переплелись, образовывая естественную защиту от дождя, и на земле хватало палых листьев, делая место уютным. Северус нашел несколько камней и принялся упражняться в трансфигурации, пытаясь получить приемлемого вида тарелку, стол, вазу. Старательный посох слушался, не пытаясь устроить локальный армагеддон, но иногда результат оказывался… преувеличенным. В первый раз вместо чашки получилась солидная каменная ванна весом в несколько тонн, которую не удалось развеять, а Снейп ощутил, как у него от истощения подрагивают руки. Оставалось надеяться, что ванна развеется сама, хотя, оценивая количество сил, влитых в неё, случится это месяца через два.

Илья некоторое время наблюдала за его экспериментами, но после посоветовала отдохнуть и ушла на охоту. Она обожала смотреть, как колдует ее спутник, следила за каждым движением с искренним восхищением, но в такие моменты, когда Снейп выдыхался, вела себя, как бабка Петерина, даже командные нотки в голосе звучали очень похоже.

Добычей полевихи стал небольшой кабанчик, видимо, его предкам тоже не повезло провалиться в прореху. Но устройство организма было знакомым, и Северус сам вызвался его разделать.

— Я думала, ты к хозяйству непривычный, — уважительно заметила Ильяна, наблюдая, как нож поблескивает в опытных руках. — Режешь — как рисуешь…

— Мне часто приходилось потрошить всякое, — пробурчал Снейп, испытывая неловкость от похвалы. Это его работа, и он её делает хорошо.

Жареное мясо на костре источало одуряющие ароматы, тени сгущались вокруг их маленького лагеря, а звуки незнакомого ночного леса вызывали на коже мурашки. Северус особо не волновался — у него теперь был посох и надёжные доспехи, но полностью избавиться от тревоги не получалось. Пугали не звери, а все те волшебные сущности, которых он ещё не видел и не знал, как с ними бороться. Его опыт в защите от темных тварей здесь оказался практически бесполезным, заставляя чувствовать себя неуютно. Он погладил посох, ощущая себя последним болваном. Только с ним могло такое приключиться — получить в руки мощное оружие и не уметь им пользоваться! Хотя откуда у него везение, он же не Золотой Мальчик Поттер!

Северус ожидал прилива привычного уже гнева, раздражения, недовольства, которое сопровождало его каждый раз при упоминании ненавистной фамилии, но, к собственному удивлению, понял, что яркие негативные эмоции потускнели, будто присыпанные пеплом. Всего неделя в чужом мире, занятая беготней, и проблемы с мальчишкой отошли даже не на второй, а на третий план. Дракон — Зябр — Принцесса — Возвращение домой — Волдеморт… При расстановке насущных забот по степени срочности, у Снейпа не хватило пальцев на руке, чтобы вместить туда ещё и Поттера. И это только те, о которых он знает!

Монструозную ванну уже почти невозможно было рассмотреть в темноте, и Северус старательно её игнорировал, желая вычеркнуть этот позор из своей памяти, но лёгкий шелест заставил его насторожиться и обернуться. На краю ванны удобно расположился невысокий мужчина в странной пёстрой одежде с музыкальным инструментом, напоминающим обрубленную гитару, на боку. Лицо ночного гостя терялось под полями шляпы, но Снейп готов был поручиться, что тот улыбается. Он перехватил покрепче посох, разворачиваясь так, чтобы прикрыть полевиху. Обороняться с земли не очень удобно, но даже одного залпа может быть достаточно.

Плавным движением незнакомец соскользнул со своего "насеста" и ступил в круг света, отбрасываемого костром.

— Доброй ночи тебе, путник, — слегка подрагивающим голосом поприветствовала его Ильяна. — Не побрезгуй, побудь нашим гостем, раздели с нами трапезу. Я Идущая, это — Потерянный, — она кивнула в сторону Снейпа, который продолжал напряженно следить за визитёром. Видимо, у полевихи была причина не называть имён, и это лишь прибавляло тревожности.

Мужчина, чуть помедлив, снял шляпу и грациозно поклонился, от чего ему на лоб упал непослушный локон. Внешность у него оказалась самой непримечательной — курносый, с аккуратной бородкой и тёмными с золотыми отблесками глазами, в которые не хотелось заглядывать. Каждое его движение было плавным и аккуратным, будто он привык к другим размерам, и теперь приспосабливался, избегая столкновений.

— Признателен за доброту, хозяюшка, и охотно с вами отужинаю, — голос его оказался неожиданно мощным для такого субтильного тела, низкие басы напоминали раскаты далёкого грома или гневный рокот прибоя, будто волна, шелестя песком, накатывает и укрывает с головой. — Меня зовут Елай. Я бродячий музыкант.

Он чуть приподнял бровь, когда ему вручили фарфоровую тарелку с золотыми вензелями, — у Снейпа получилось создать приличную посуду, но и в этом он немного переборщил. Ильяна заботливо отрезала гостю солидный кусок, и тот благодарно улыбнулся ей, сверкнув острыми зубами и даже не морщась от жара, будто мясо вовсе не обжигало его пальцев.

Снейп криво усмехался, наблюдая за происходящим, и не мог заставить себя есть. Он отчаянно беспокоился за Ильяну, которая продолжала вскакивать, сновала по полянке, предлагая Елаю сухие лепёшки, сыр и фрукты. А музыкант оказался прожорливым, он споро обгладывал жареный окорок, пробовал закуски и не отказался от добавки.

— Кушай, гость, кушай, — потчевала его Илья, приговаривая напевно, в стиле бабки Петерины. — Пусть вечер твой будет добрым, а путь — ладным.

Наевшись, Елай облизал пальцы неестественно длинным языком, вытер бородку рукавом и подтянул ближе свою недогитару, легко проходясь по струнам.

— Ох, путники, давно меня так не обихаживали, достойно, да с уважением. Извольте отплатить вам песнями…

Северус хотел возразить, отказываясь от платы, но Ильяна из-за спины музыканта принялась строить страшные рожи, и зельевар промолчал. Хитро поглядывая на Снейпа, тот завёл первую свою песню:

— Лесной пожар утих в груди,

И пепел страсти позади.

Все, что любил и что берег,

Навечно сохранить не смог.

Любовь находит свой конец,

Оковы падают с сердец…

После изобразив гитарный проигрыш, затянул следующую:

— Кровь моя ручейками стекает с клыков, что острей ледяного ножа.

Чем тебе моя жизнь не нравится? Мне нужна только ты одна.

Забери с моих губ дыхание, раз мир так безнадежно жесток,

Мне не ждать твоего касания, не ласкать волос твоих шелк.

Серебро, зелень и сталь, обжигающий жар на груди,

Путь мой далёк, если ценишь, спеши и найди…

И, видимо, решив закончить свой короткий концерт на положительной ноте, он заиграл что-то нежное, лиричное, напевая:

— Во имя любви совершают подвиги, меняют ход кораблей…

Путь сердца, любовью полного, сильнее пути смертей.

В пасти льва, на дне морей

Нет моей любви верней.

Мрак и тьму преодолеть, миром целым завладеть,

Сам готов сгореть звездой, только если ты со мной.

Допев, он единым слитным движением поднялся, снова надел шляпу, надвигая её на глаза, и распрощался:

— Ночь темна, но мне пора. Спите спокойно, путники.

Северус, поднявшись, изображал дружелюбие, хотя по его улыбке можно было решить, что у него разболелся зуб. Елай, хмыкнув, растворился среди деревьев, а Илья усевшись на своё место, сжалась в комок, напоминая перепуганную мышь.

— Нам следует уносить ноги? — присев рядом, тихо поинтересовался Снейп, но она мотнула головой:

— Он сказал "спите спокойно", значит, не тронет, и другим не позволит… Но с рассветом нам лучше здесь не задерживаться.

— Что это было?

— Кабы мне знать… Ты тень его видел? — сердито шмыгнув, зашептала девица. — На вид человек, а по тени — жуть несусветная. Может, баба Петя знает, а я и не видала такого… Знать, хотел отужинать не с нами, а нами, да смилостивился. Обошелся кабанчиком, и напутствием наградил. Даром, что ли, песни пел, глотку драл?

— Я боялся атаковать, чтобы тебя не задеть…

— Север, и не надо, иначе мы бы отсюда живыми не вышли! — всполошилась полевиха. — Да и не пригодилась твоя волшебная наука, миром обошлось. В доброте — своя сила.

Снейп вспомнил долгие рассуждения Дамблдора о силе добра и любви, и решил, что всё же предпочитает магию. Пусть это чудовище оказалось благосклонным или не особо голодным, то со следующим им могло уже так не повезти. Выбирая между "добром" и "кулаками", Северус выбирал последнее.