Принц-половинка (гет)

Северус Снейп неспешно брел к Запретному лесу. Учебный год закончился ужасно: голова до сих пор шумела от последствий инцидента в хижине; Блэк снова сбежал; обещанная премия пронеслась мимо, недосягаемая, как радуга на горизонте. Но были и плюсы — дементоров забрали обратно в Азкабан, школьники разъехались, и теперь, избавившись от обузы, зельевар планировал в тишине и спокойствии собрать на опушке целебные травы. Его весьма интересовали свойства, которыми могли обладать растения после такого длительного соседства с призрачными азкабанскими стражами. Слева раздался шорох, и профессор покрепче сжал рукоять палочки — даже вблизи от Хогвартса лес оставался опасным. Но вместо чудовища Снейпу под ноги с руганью вывалилась растрёпанная чумазая девчонка в лохмотьях, на лице которой отчетливо видны было только глаза, широко распахнутые, шальные, как у разбуженной совы. Глянув на него снизу вверх, она строго спросила:

— Ты принц?

— Со стороны матери, — автоматически ответил профессор, вспоминая свои фирменные подписи на учебниках. — Но как…

— Годится! — рявкнула девчонка, схватила зельевара за руку и зашипела: — Держись!

— Стоп! Отсюда нельзя аппари… — Но договорить Северус не успел. Ощущение переноса накрыло с головой, виски ломило, зубы ныли, а ребра напоминали ксилофон, по которому колотили молотками неумелые детишки. Снейпа будто приложило по голове огромным кожаным туго набитым мешком, сплющило, прижало к земле, распластав, как лягушку, а когда ему удалось раскрыть глаза, он лежал в совсем другом лесу. В другом мире. Сквозь голые ветки над своей головой он различал в далеком-далеком небе две луны, которые медленно вращались, оборачиваясь в танце.

— У меня сотрясение, — поставил себе диагноз Снейп, тут же теряя сознание.

Пробуждение было приятным — в сухости, тепле, на мягкой перине и без ботинок. Слышно было тиканье часов, потрескивание огня, гул ветра в печной трубе. Отчетливо пахло шерстью, травами, дымом и золой, старым деревом, застарелым жиром. Северус еле слышно вздохнул с облегчением. Похоже, его нашел Хагрид. Приоткрыв на мгновение глаза, он тут же их закрыл, понадеявшись, что его пробуждения не заметили. Одного взгляда хватило, чтобы понять, — он находится не в хижине лесника. Коническая крыша над головой уходила далеко вверх, напоминая шляпу волшебника, а сам профессор, похоже, лежал на широком припечке, заботливо укрытый лоскутным одеялом.

До его чуткого уха донеслось: "Принц", и мужчина обратился в слух.

— Говорю же, сам сказал… Ну и пускай страшный, нам же по сути…

В ответ зазвучало хрипловатое скрипучее бормотание, каким могут разговаривать сломанные кукушки в часах или совсем древние старухи. В голосе слышалось неодобрение, девчонку явно отчитывали, на что та яростно огрызалась, стараясь не повышать голоса:

— Хилый, но меч удержит… Зато высокий… Да и так-то, морда лошадиная, знать, породистый…

Теперь девчонка и старуха хихикали вместе, тихо, на грани слышимости. Зельевар сжал зубы от гнева, но не пошевелил и пальцем. Ему требовалась информация, а не утешение уязвлённой гордости.

— Тётя Петя, а он не долго спит? Может, пора будить?

— Да проснулся он уже, Ильюша, эфир так и полыхает, — в полный голос сообщила старуха. — Доброго времечка тебе, странник заветный. Вот и явился ты, принц иномирный.

Северус сел, ощущая, как голова неприятно кружится, а желудок сжимается в спазмах.

— Кто вы? Где я? — голос после сна показался ещё более каркающим, чем обычно, и девчонка торопливо подала кружку с каким-то отваром. Снейп принюхался, так и не понял состав напитка, но сделал небольшой глоток. Если его приволокли в дом, а не оставили в лесу, наверное, сразу не отравят.

— Ох, родимый, — запела-забормотала старуха, до сих пор скрываясь в густой тени, — приключилась у нас беда лютая, беда страшная, беззаконная. Горюшко над нашей страной и соседними, слезы льют люди мирные, дети малые. Мор пал на зверей лесных, птиц небесных, и только ты сможешь нам помочь.

— Ты должен разбудить нашу принцессу! — прерывая речь старухи, прямо сообщила девчонка.

— А вам нужно провериться в Мунго, — посоветовал он, пытаясь подняться.

— Куда ж ты, голубчик, куда, золочёный? Силушки у тебя пока нету, все на переход потратил, ступишь на крылечко и шандарахнешься темечком, — голос карги был ласковым, но Северус отчетливо слышал насмешку.

— Где моя палочка? — процедил он, принимаясь шарить по рукавам и карманам.

— Указка твоя? Так поломалась, ты на нее упал.

— Что?! Моя палочка сломалась?! — Снейп обессиленно сгорбился, запустил пальцы в волосы, на глаза против воли набежали слезы. Его верная палочка, его безотказный инструмент, что так долго служил ему. Оружие, поддержка, она была продолжением руки, так идеально ему подходила. С этой палочкой он пережил первую войну, столько лет использовал её в бою и в быту, а теперь вот так глупо, по-идиотски потерял.

— Мне надо обратно, — безнадежно проговорил он, пытаясь принять свою утрату.

— Не получится, касатик. Мы едва один шустро-камень нашли, ещё с древних времён остался. Больше нету.

— То есть, я оказался здесь по вашей вине, лишился палочки, да ещё вернуться не могу? — Снейп снова выпрямился, но теперь его двигала удушающая ярость, отчего голос уподобился шипению змеи.

— Чего ругаешься, тебе как принцу положено подвиги совершать, — мрачно буркнула девчонка, а он, развернувшись, рявкнул:

— Ничего мне не положено! Принц это не должность! Это моя фамилия! А сам я учитель! И никого, черт побери, спасать не обязан!

— Как фамилия? Ой, что же дела-а-ать?!

Девица уселась прямо на пол и принялась во весь голос реветь. Старуха, услышав признание зельевара, истерически расхохоталась. Снейп орал, чтобы его немедленно отпустили. Вдобавок ко всему, от шума проснулся жирный черный кот, который разинул зубастую пасть и принялся вопить, добавляя свою нотку безумия в общую какофонию.

Минут пять все присутствующие разными способами выражали свои эмоции, но вскоре кот замолк и выпрыгнул в форточку, Снейп раскашлялся, принимаясь снова прихлебывать отвар, а старуха, показавшись из угла, погладила по голове плачущую девочку:

— Ну, полно, ошиблась, с кем не бывает.

— Он совра-а-ал, — всхлипывая и глотая слезы, пожаловалась нахалка.

— Нет, мне просто не дали возможности что-то объяснить. Ляпнули: "Годится" и приволокли сюда, — проворчал профессор.

— Где ж нам теперь взять принца? — обеспокоенно качнула головой старуха.

— У вас что, свои перевелись? — поинтересовался профессор, которого этот вопрос, впрочем, не особо волновал. Его все это не касалось. Тревожило только одно — как бы вернуться?

— Перевелись, — кисло ответила старуха. — Как Зябр услышал пророчество про поцелуй принца, так всех и уморил. Нету у нас больше ни одного, вот и пришлось искать в других полотнах бытия. Был один шанс, и тот на тебя потратили!

— И здесь пророчество? — Северус скривился. Мало было одного дурацкого предсказания, которое испортило ему судьбу и стоило жизни Лили. Так из-за другого он оказался в какой-то… грифоньей заднице!

— Может, он все же попробует? — с надеждой предложила девочка. — Если в нем хватит принцевости…

— Я Принц наполовину, по матери. А так у меня меня фамилия Снейп. Вряд ли этого будет достаточно для вашего пророчества…

На это девчонка снова разрыдалась, но уже не так интенсивно — слез после первой истерики почти не осталось.

— Какой же ты на редкость бесполезный, — принялась сокрушаться старуха.

— Зато породистый, — огрызнулся злопамятный зельевар.

Старушка на это фыркнула, но тут же приказала:

— Хватит болтать, будем ложиться спать. Утро вечера мудренее. Завтра с новыми силами решим, что нам делать с принцессой… и нашим принцем-половинкой.

Северус в сердцах зарычал, но вынужден был признать: придётся послушаться. Один он недалеко уйдёт — в темноте, без палочки, без единого ориентира в совершенно незнакомой ему стране.

///

Утром старуха разбудила всех, когда на улице совсем рассвело. Северус прищурился, не доверяя глазам, но действительно — солнечный свет, проникающий в окошко, казался каким-то зеленоватым. Похоже, здесь лучи падали на землю в другом спектре, отчего и все вокруг напоминали несвеженьких упырей.

— Что ж, гость, мы тебя сюда привели, нам и отвечать. Вставай да садись за стол, — снова приняла вид гостеприимной хозяйки старуха.

— Мне бы умыться, — с трудом сползая с печи, попросил зельевар.

— На улице у крыльца бочка с дождевой водой и черпак, там же зеркальца осколок и кусочек мыла. Только спускайся вниз осторожно, там высо́конько, — предупреждение старухи чуть запоздало, и Снейп едва успел зацепиться за косяк, чтобы не упасть. "Высо́конько" на деле оказалось метрами семи до земли. Он действительно находился в деревянной избе с бревенчатыми стенами и возносящейся далеко вверх крышей, а сама изба почему-то стояла на сваях. Для удобства обитателей вниз от порога спускалась верёвочная лестница.

Помянув в сердцах недобрым словом коварных старух, дурацкие входы, башни, прорицания, коллегу Трелони и опять старух, Северус спустился вниз и пошел искать колодец, кадку для умывания, туалет и выход. В любых комбинациях.

— Что, гость дорогой, драпать вздумал? — ехидно спросила его старуха, сидя на пороге и наблюдая, как он крадётся к забору.

— Куда я от вас, хоз-зяюшка, — оскалился он, принимая равнодушный и независимый вид.

— Илья! — завопила карга. — Помоги гостю!

— Щас, тётя Петя! Чтоб он провалился, — раздался в ответ вопль со стороны курятника.

— Я бы с удовольствием провалился, желательно домой! — снова разъяряясь, заорал зельевар. — Бешеные бабы! Пошли вы обе к морщинистому Мерлину! Отдавайте мою волшебную палочку, я попытаюсь выбраться отсюда сам!

— А ты, что ли, волшебник? — заинтересованно уточнила старуха, ловко соскальзывая по лесенке и оказываясь подле Снейпа.

— Брешешь! — из-за спины вынырнула девчонка с корзиной яиц. Хотя нет, Снейп поправил себя. Смыв грязь с лица, она оказалась вполне себе взрослой девушкой, только чересчур низкорослой. Какая-то гномиха? Или гоблины и тут наследили?

— Не вру, я и правда волшебник, — недовольно процедил он.

Обе женщины переглянулись и начали хихикать, а когда отсмеялись, более непосредственная младшая сообщила ему:

— Волшебников же не бывает.

— Можете думать как хотите. Но я колдую с детства, — надменно вздернул нос недовольный профессор. И чуть не сел тут же, разобрав наконец, что именно стоит перед его глазами. Избушка на курьих ножках!

Подняв дрожащий палец, он шокировано спросил:

— Эт-то что? Это же сказка!

— Сам ты сказка, — вздохнула старуха. — Ладно, сходи до ветра, направо, не заблудишься. Вон там умывальная, а рядом и колодец, если пить охота. И возвращайся, поедим горячего да подумаем, что с тобой делать… всамделишным волшебником.

Северус тряхнул головой, избавляясь от первоначального шока, и отправился в указанном направлении.

Через десять минут он уже сидел за столом, с опаской рассматривая зеленоватую кашу, такого же оттенка хлеб и нежно-лазурные сосиски. Наверное, в привычном свете они были красными, но в этом странном мире ни в чем нельзя быть уверенным.

Старуха молчала и взглядом заставила умолкнуть Илью, которая явно хотела задать гостю пару сотен вопросов. Но завтрак ценился превыше разговора.

Когда все наелись, девушка без спроса собрала все тарелки и сбежала их мыть, а хозяйка, вытянув из угла корзину с мотками пряжи, принялась перематывать их в клубки. Только когда та вернулась, спрятала в шкаф вытертую посуду и уселась на своё место, старушка кивнула, разрешая начинать разговор.

— Баба Петя, значит, не худо я сходила, если привела волшебника! С ним у нас точно будут силы против Зябра! — девушка не скрывала воодушевления.

— Моя палочка сломалась, я без нее практически ничего не могу, — напомнил Снейп. — Но почему у вас нет волшебников, если есть… это? — он указал пальцем в пол избы, где скрывались исполинские куриные ноги со шпорами.

— Говорят, давным-давно были у нас чародеи, всё силами мерялись, пытались доказать, кто более могучий, кто более хитроумный, кто других обставит. Да заигрались, в итоге друг друга и обхитрили, так, что все и померли, — быстро мотая нитки, пояснила старуха. Илья сидела на соседней скамейке, поджав ноги, и слушала с живым отчаянным интересом.

— Так-то в мире остались существа, которые силой полнятся, от силы питаются и живут. Лесни и бурятицы, цепни, кошарики, сурьмицы, лоси — много их, за раз и не вспомнишь... Есть такие, как я, знахи, что эфир видят и лечить могут. Или как Ильяна, полевихи, что путь чуют, никогда не заблудятся и найдут верную дорогу. Я потому её за принцем и посылала, только она и могла найти, кого следует. Принцесса наша, Боряна, которую освободить и разбудить надо, ж́ивица, благо на нашу землю несла... Она как петь и играть начинала, так всё цвело и зеленело, — старуха тихонько шмыгнула, поджимая губы. — А Зябр, что её пленил, морознавец, он от смертей да разрушений сильнее становится. Ему наша принцесса — как песок в глазах, как острый сухарь в горле. И за то время, что спит наша Борюшка, силен он стал, ох, силен.

— Но чем я могу помочь, если даже не знаю, работает тут моя магия, или нет?

— Ты попробуй, милок, — старуха выложила на стол обломки палочки. Северус поднял кусочки, но сразу понял — бесполезно даже пытаться. Чинить здесь было нечего. Древесина растрескалась, волокна сердечной жилы дракона, служившие сердцевиной, выглядели измочаленными. Он с любовью и скорбью погладил останки своего инструмента.

— Увы. Сложно судить, я не мастер-артефактор, но вряд ли сам Олливандер может что-то сделать в этой ситуации. — Снейп завернул кусочки палочки в платок и спрятал во внутренний карман, поближе к сердцу.

— Эх, всё-таки бесполезный, — пригорюнилась Ильяна, рассматривая плетёный половичок под ногами.

— Рано скорбеть, Ильюша, — подбодрила ее старуха. — Надо к Гавру сходить, он старый книжник, наверняка знает побольше моего про волшебников. Если всё удачно сложится, может, и принцессу спасти получится. И домой нашего гостя вернуть…

В голосе старухи не было уверенности, но Северус, не желая лишиться крохотной надежды, старательно это проигнорировал.

— Где живёт ваш Гавр? — спросил он, смиряясь с необходимостью плестись неизвестно куда.

— Тут недалече, у него логово у гор, денька три на восток.

— Три дня пешком вы называете "недалече"? Хотя да, это примерно из той же оперы, что и "крыльцо высо́конько", — язвительно пробурчал Снейп, а старуха снова захихикала. Даже девчонка ухмыльнулась, тут же пряча лицо в колени. Она не собиралась так просто сдаваться и ещё дулась за обман.

— И что, вы дадите мне какой-нибудь летучий котёл? Чтобы долететь и за полчаса вернуться?

— Нету у меня такого, да и зачем? Я тебе лучше клубочек дам. И слово напутственное. — Северус скривился, всем видом выражая, что он думает о ценности напутствий. — Не кручинься, с тобой Илья пойдет, неужто думал, мы тебя одного отпустим?

Девушка было взвилась возмущённо, но под взглядом старухи поникла и кивнула — понимала, что чужака не стоит отпускать в странствие в одиночку.

— Вот и порешили. Снарядитесь, сходите к Гавру, а дальше может и Борюшку нашу выручите. Главное с драконом совладать. Да Зябра одолеть…

— Минутку! — Северус угрожающе пригвоздил каргу взглядом: — С этого места поподробнее. О драконе ничего не упоминалось…

— Так обычный дракон, трехголовый, огнедышащий. Нам ещё повезло, драконы бывают о шести головах, и о двенадцати.

— М-мать… — выразил одним словом свои эмоции шокированный Снейп.

— Ты не кручинься раньше времени, Принц-половинка, — приободрила его Илья. — Мы можем и не дойти до крепости Зябра, погибнем по дороге, и тогда о драконе беспокоиться не придется.

Изба на курьих ножках, ставшая временным пристанищем Снейпа, оказалась неожиданно уютной и просторной. Не иначе как чудом, в ней уместились и сени, и чуланчики для хранения мелочей, и просторные шкафы для белья и одеял. Жилая часть делилась на три комнаты — в самой большой, сочетающей в себе функции кухни и столовой, высилась дровяная печь, выложенная изразцами, на которой и постелили гостю. Маленькую спаленку с окнами на восток занимала Илья, а спальню побольше — бабка Петерина, которая сразу предупредила, что соваться к ней не стоит: "Мало ли какая жуть под кроватью обитает, уверен, что сдюжишь, Север?".

Зельевара не интересовало содержимое бабкиных сундуков, но бесило, что нахальные похитительницы отчаянно перевирали его имя, хотя он несколько раз попросил обращаться к нему "мистер Снейп" и не забывать прибавлять "сэр".

— Сам послушай, как это звучит! Сыр Север? Или сырус Северус? — непосредственно поинтересовалась Ильяна, нарезая овощи для супа. Мяса в доме Петерины почти не водилось, а вот овощей, фруктов и корешков нашлось великое множество. Аккуратно сложенные в широком ларе, самых разных форм, размеров и оттенков, они так и манили своей чужеродностью. Поддавшись любопытству, зельевар присел на стул и принялся обнюхивать и рассматривать дары природы с грядок Петерины.

— Я говорил — обращение "мистер Снейп" годится, — проворчал он, подбрасывая на ладони плотный клубень насыщенного оттенка индиго размером с крупную картофелину. — Пусть я из другого мира, но про вежливость забывать не стоит, мисс Ильяна…

— Вежливость — она в обращении, Север. Что значат слова, если в сердце гневливость да неприятие? Я могу тебя хоть до посинения "мистыром" называть, но ежели не уважаю, так это чуется…

Она глубокомысленно постучала себя пальцем по носу.

— Я так привык, — сухо отрезал Снейп, не желая признавать, что в словах полевихи имеется смысл. Сколько раз он сталкивался с подобным: лицемерное гостеприимство, многослойные кружева слов, тонкости этикета, в которых так легко запутаться, порезаться на остром крае, проявив тем собственное невежество, и получить в ответ букет завуалированных насмешек и издевок от "вежливых" людей.

Из сеней, охая, появилась старуха с корзиной за спиной. Она сбросила ношу на пол, присела на лавку, получила от Ильяны ковш воды и подозрительно прищурилась:

— Вы, чай, опять рыбий хвост делили?

— Лёгкое недопонимание в речевых оборотах, — пробурчал Снейп, который в этот момент, вооружившись ножом, препарировал очередной овощ с резким кисловатым запахом. — Оно свежее?

— Требушанка, только с грядки... В глаза не лезь и руки опосля помой, она горькая, — заботливо пояснила Илья, на что он только зыркнул возмущенно. Совать что-то в рот или касаться слизистых — грубейшее нарушение техники безопасности при работе с незнакомыми ингредиентами. Он бы и перчатки надел, но увы, чего нет, того нет. Успокаивало, что все продукты лежали в одном ящике, и никто не запрещал гостю их трогать. Можно предположить, что все они в той или иной мере съедобны, и касаться их можно без опаски.

Старуха никак не комментировала манипуляции Снейпа с её урожаем, только лукаво щурилась. После достала из кармана длинную трубку, раскурила и выпустила в окно пару клубов зеленоватого дыма. Запах у табака был приятным, ореховым и мягким, но Северус чуть отстранился. Он не знал, как на него подействует незнакомая трава. На подоконник с шумом приземлился вчерашний котяра, он отчаянно цеплялся когтями за окно, едва не сползая вниз толстым задом.

— У вас кот в окно влез? — насторожился Снейп, глядя, как жирная туша протискивается в узковатую щёлку между створками. — Там же высоко…

— Это Ляльвис, наш котлёт, что ему станется? — удивилась Илья. Она высыпала овощи в котелок, прикрыла заслонку и подозвала животное к себе:

— Ляля, поди сюда...

Когда котлёт приблизился, полевиха подняла ему лапу, демонстрируя кожистые складки, как у белки-летяги, почти незаметные в густом меху:

— Зверь солидный, и на земле добычу ловит, и в воздухе не упустит… Воды только не любит…

Ляльвис широко распахнул пасть и басовито мяукнул, выражая свое согласие.

— Знать, на вашем полотнище котики нелетучие? Бывает… Котики — они разные, ходят, где хотят, — философски заключила Петерина. — Илья, после обеда нужно будет на чердак сползать, гостю нашему доспехи снарядить…

— Не нужны мне доспехи! — снова взвился Снейп, представляя, что его обряжают в дурацкий металлический шлем и жмущие во всех местах громыхающие нелепые железяки.

— Собираешься идти в лес в платье? — поинтересовалась старуха.

— Это мантия, — он попытался защитить свой наряд, но ворчал из чистого упрямства, так как понимал, что неспешная прогулка по опушке Запретного леса не походит на трёхдневный марш-бросок по заповедной чащобе, и одет он явно неподобающе. Но даже мантия будет получше доспехов!

— А если бегать придется? — поинтересовалась Ильяна, и, смерив Снейпа взглядом с головы до ног, уверенно подтвердила: — Точно придется.

— С чего это "точно"? — язвительно поинтересовался он, не имея сил сдержать раздражение.

— Лицо твоё кислое, да язык колючий, — девушка своей живой мимикой попыталась передать выражение лица Снейпа, одновременно поднимая брови, выпячивая губы, втягивая щёки и прищуривая глаза. — Если уж нам с бабкой Петериной с тобой тяжко сговориться, представляю, как ты на голышей перекатных зыркаешь, или пяников, а эти ребятцы завсегда подраться рады. Всенепременно захотят тебя поколотить, и нам придётся много бегать…

— А железом обвешанный, я буду носиться по лесу, как резвый сайгак! Да ещё и громыханием своим живность на пару миль вокруг распугивать! Сплошная польза!

Баба Петя и Илья снова захихикали, видимо, в красках представляя себе эту картину.

— Мы тебе нормальный доспех подберём, кожаный, — успокоила старуха. — И по фигуре подгоним.

Снейп решил не спрашивать, откуда у пожилой женщины боевые мужские доспехи. Велика вероятность, что это её огорчит, или же полученный ответ совсем ему не понравится. Некстати вспомнились народные сказки, в которых страшная женщина с костяной ногой и острыми железными зубами сажает неудачливых путников на лопату, собираясь плотно поужинать. Интересно, из чего были те сосиски?

— Из юликов, зверьки ушастые, вкусные, — ухмыляясь, ответила ему Петерина на невысказанный вопрос. — Не хмурься сурово, я мыслей не ведаю, того не дано, зато в эфире все твои эмоции, переживания, как на ладошке… Не тревожься о пустом, мы с Ильёй травоядные…

Петерина довольно прищурилась, а вот Ильяна внезапно разозлилась. Уперев руки в бока, она возмущенно обернулась и грозно спросила:

— Он думал, мы его съесть собираемся? Мы, что ли, лю́тни какие?

— Прошу понять моё заблуждение. Согласно преданиям нашего мира, в избушках на курьих ножках живут исключительно коварные персонажи, — вынужден был признать Снейп. — Я слишком мало о вас знаю, и пока это скорее негативные впечатления, чем положительные.

— И чем мы тебе не угодили, странник? — ершисто поинтересовалась полевиха, вытягивая шею, как петушок, будто напрашивалась на драку. Северус развел руками:

— Вы меня украли…

Боевой пыл Ильяны тут же угас, она поникла, губы обиженно задрожали, а глаза снова наполнились слезами.

— Веришь, Север, я же правда не нарочно… Сначала заплутала, от жути всякой три дня бегала, а потом тебя встретила, принца, надёжу нашу... Испугалась, что ты откажешься со мной идти… Знал бы, как мне за то совестно… И тебя подвела, и бабу Петю, и Борюшке нашей никто не помо-о-ожет!

Она всхлипнула, вытирая нос рукавом полотняной рубашки, а старуха, поднявшись с места, отвесила Снейпу поклон до земли.

— Не таи обиды, не со зла мы так, а из нужды великой… Плохо я обучила свою ученицу, молода она ещё, сто пятьдесят годочков всего, по людским меркам еле двадцать исполнилось… Самой мне надо было идти, не перекладывать такой груз на ребенка… Мне и ответ держать. Какую плату ты попросишь, избавитель? Кровь, кость, злато, али жизнь мою?

Северус понял, что в комнате с ним целых две пенсионерки с причудами, и решил вести себя более уважительно. Он поднялся с табурета, помогая старушке разогнуться и снова усесться на прежнее место:

— Сядьте, госпожа Петерина. Я понял, что всё происходящее — громадное недоразумение. Но и вы войдите в моё положение. У меня остались некоторые… обязательства. Которые я обещал выполнить ценой своей жизни. И оказаться здесь для меня совсем некстати… — Он хотел бы высказаться много крепче, но старательно держал себя в руках. — Для меня главное — вернуться домой и сдержать данное мною слово.

Старуха, пытливо вглядываясь ему в лицо, дёрнула длинным носом, будто принюхиваясь, и кивнула:

— Долги необходимо возвращать. Они ложатся на душу и совесть грузом, и тянутся, переходя на наследников. И чем тяжелее обязательство, тем труднее поворачивается житейское колесо… Велика ноша на твоих плечах, Север, и она же тебя назад тянет… Знай: если не сгинешь в пути, обязательно вернешься.

— Даже не знаю, огорчаться мне или радоваться, — кисло посетовал профессор, но извинения принял.

После обеда Ильяна ловко вскарабкалась по приставной лестнице на узкий чердак, который опоясывал крышу избушки по периметру, оставляя центр свободным.

— Для балансу, — пояснила Петерина странность конструкции, и Северус не стал спорить. Он совершенно не разбирался в устройстве избушек магического происхождения.

— Баба Петя, тут в сундуке конская упряжь да подковы, — раздался приглушенный озабоченный голос Ильи.

— В другом глянь, в угол проберись, — ворчливо посоветовала старуха.

— Я и так в самом уголочке, — возмутилась девушка.

— Тогда наоборот, ближе к лазу поищи… Или у окна…

С чердака раздалось недовольное бормотание, скрип, шорох, тихое чихание. С досок на головы сыпалась пыль и древесная труха. В конце концов доспехи были найдены совершенно не в том сундуке, на который указывала изначально Петерина.

— Нашлись — и ладно, — пресекла хитрая старуха любые претензии, принимаясь встряхивать и рассматривать свой скарб. Добыча представляла собой не каноничные латы или кольчугу, как представлял себе Северус, а скорее плотный защитный костюм. Кожаные потёртые сапоги; камзол с накладками на локтях и металлическими застёжками; странного вида кожаные брюки-галифе и шляпа с облезлым пером в стиле Робина Гуда.

— В плечах широковато, в бёдрах тоже, зато штанины коротки, — бегая вокруг Снейпа с измерительной лентой, отчиталась Ильяна.

— Беда, коли узко, — отмахнулась старуха, вынимая из корзины с рукоделием швейный набор в деревянной резной коробке. — Добавим пару швов, и будет ладный, справный кавалер.

— Не будет, — мрачно буркнул Северус, продолжая крутить в руках идиотскую шляпу. В противоречие себе, ему внезапно захотелось получить вместо этого безобразия кирасу и барбют. Под железным шлемом хотя бы можно спрятать лицо, чтобы меньше позориться. Он был почти уверен, что Петерина над ним потешается. Старуха, отмеряя длину рукава, отвлеклась от работы, пытливо уставилась на него, а после ахнула:

— Батюшки, да он у нас модник!

— Ничего подобного! — ощетинился Снейп. — Просто я в любой ситуации стараюсь выглядеть достойно. А в этом, — он указал на сомнительные "доспехи", — буду походить на ярмарочного шута.

Петерина нахмурилась и швырнула куртку Ильяне:

— Надевай, Ильюша. И спускайся к сараю.

Полевиха послушно кивнула, набросила куртку на плечи и убежала. В это время старуха, скрывшись в комнате, вернулась с длинным луком и угрожающего размера стрелой. Снейп очень быстро понял, что пришло в голову полоумной бабке, поэтому поторопился её остановить:

— Погодите, госпожа Петерина, я всё понял, мне не нужна демонстрация…

— Нет, ты не понял, Север, — жестко отрезала старуха, направляясь к двери. — До сих пор считаешь, что мы тут с тобой лаптем груши обиваем. Ильяна! Слышишь меня? Застегнись плотненько да у стенки стой, тут одного неверующего убедить надо.

Бесстрашная полевиха тут же встала, где ей приказали, а Северуса охватила паника. Петерина её сейчас убьёт! Ильяна хрупкая, тоненькая, а с этой стрелой впору охотиться на гиппогрифа!

— Прошу вас, это опасно!

— Руки прочь, — отбрила его старуха, натягивая тугую тетиву. Стрела свистнула, разрезая воздух, и с глухим стуком достигла цели. Снейп не хотел смотреть, но не мог оторвать взгляда от пугающего полёта, завороженно наблюдая, как стрела врезается Ильяне плечо и, отскочив, падает на землю. Полевиха от силы удара покачнулась, но удержалась на ногах, и даже похвалила:

— Метко, баба Петя!

— Вы с ума сошли! — не сдержав эмоций, взорвался зельевар. Увиденное противоречило всем его принципам целителя и педагога. — Ей срочно нужна перевязка! От такого можно заработать заражение! Или перелом!

Тем временем Ильяна уже взобралась по лестнице и недоумевала, оказавшись в эпицентре скандала:

— Ты чего, Север? Это бунева кожа, её и змей пожуёт, — не прокусит. Синяк будет, да то дело житейское, меня и не так колотили…

— Разве можно так рисковать? Ради чего? — орал Снейп, размахивая руками. Несмотря на реалии магического мира и своё тёмное прошлое, Северус был цивилизованным человеком и не мог скрыть негодования, наблюдая подобное варварство.

— Зато убедился, что мы тебя по уму собираем, — проворчала Петерина, забирая стрелу. Северус, сложив руки на груди, промолчал и сохранял безмолвие весь остаток дня, послушно выполняя любые указания старухи, которую, как никогда сильно, хотел назвать Бабой Ягой.

На следующий день, едва рассвело, они отправились в путь. Баба Петя, снова обернувшись заботливой хозяйкой, снабдила путешественников провизией, хлопотала вокруг и сунула Снейпу в карман один из своих клубков:

— Храни его, Север. Ежели заплутаешь, кинь клубочек на землю, он тебя к моей избушке выведет.

— А можно он меня к аврорам выведет? — уныло пробубнил Северус, который не ждал от похода ничего хорошего.

Помахав на прощание наставнице, Ильяна скользнула вперед, сразу утонув по пояс в зеленоватом рассветном тумане. Снейп поёжился от утренней прохлады, поправил ремни на груди и, украдкой вздохнув, двинулся следом. Он не мог определить точно, какое стоит время года. По виду растений казалось, будто уже поздняя осень, но солнце, взобравшись на небосвод, ощутимо припекало щёки, и Северус задумался, как он будет выглядеть с загаром зелёного цвета. Разумеется, он понимал, что цвет его кожи, как и загара, остаётся прежним, и, вернувшись в Хогвартс, окраска вернётся в норму, но фантазия уже заработала, вынуждая признать — зрелище должно быть пугающим.

Лес вокруг избушки оказался настоящей нехоженой чащей, но полевиха легко находила малейшие лазейки и тропки даже в зарослях колючего кустарника, там, где коренной горожанин Снейп не видел ни единого просвета. Ему приходилось ступать практически след в след и вдобавок пригибаться, чтобы не получить в лицо веткой. Рассеянные солнечные лучи мягко обволакивали предметы, создавая ощущение нахождения в аквариуме, и мир казался немного нереальным, сказочным и таинственным. Под ногами похрустывали мелкие сучья, мягко стелилась пожухлая трава, иногда на глаза попадались цветы-бессмертники, деревья причудливой формы, россыпь разноцветных ягод на ветвях. Помимо воли Снейп снова ощутил исследовательский зуд, хотя и понимал, что сейчас не время усаживаться под дерево и приниматься пересчитывать листья вон на том любопытном ростке с шаровидными соцветиями.

Заметив его интерес, Илья притормозила и спросила:

— Много знакомого увидал?

— Не особо, — недовольно признался Снейп. — Я вообще-то зельевар, но почти все растения вижу впервые.

— Тогда запоминай, — она принялась тыкать в ягоды на кустах: — Вот это можно есть… Вот это тоже можно, только всего один раз… И это можно, но после сильно пожалеешь.

— Чрезвычайно познавательно, — скривился Северус, но тут же, стремительно шагнув в сторону, сорвал с земли вьющийся полусухой стебелёк:

— Повилика, у нас такая часто встречается.

— Петляшка, сор-трава, — отозвалась Илья. — Знать, семечко в прореху засосало в давние времена, и расплодилась травка.

— Что за прорехи? — он насторожился. Неужели это возможный путь домой?

Полевиха, усевшись на поваленное дерево, сорвала с куста несколько листиков.

— Мне баба Петя рассказывала, но я не совсем поняла. Объясню, как могу... Смотри, мы живём на своем полотнище, ты жил на своем, — она подняла два листка, выкладывая их друг на друга. — Полотнища не пересекаются, но с помощью шустро-камней с одного на другой можно перепрыгивать. Хотя как их делать, знают у нас теперь, наверное, только Боря и сам Зябр…

— Знания утеряны?

— Сил нет. На это мощь нужна, и видение особое. Так на предмет смотреть, чтобы саму суть увидеть, — она грозно нахмурилась, беспорядочно замахала руками, будто пыталась показать, как выглядит эта самая "суть", но получалось плохо. — Ну, не могу объяснить, это самому видеть надо. Вот как рассказать слепому, что такое синий цвет?

— Я понял, для создания портала нужен особый талант, подобный тому, как у Петерины, которая видит эфир.

Снейп приуныл. Вряд ли у него имеется особое "видение" или могущество, чтобы делать шустро-камни. Похоже, действительно придется будить принцессу или идти на поклон к Зябру.

— Ты спрашивал про прорехи, — напомнила Илья. — Иногда в полотне появляются дырки, и в них сыпется всякое, — теперь она тонким прутиком проделала в листике отверстие, поглядывая сквозь него на Снейпа. — У вас наверняка есть места таинственные, где люди пропадают, или время себя странно ведёт. Такие места, куда матери детей не пускают.

— В нашем мире это скорее место воздействия антимагловских чар. Но я понял — в таких местах люди рискуют провалиться на чужое "полотно"... И как понять, куда попадешь?

— Никак, — вскакивая и отряхивая ладони, сообщила девушка. — Можешь оказаться где угодно. И, скорее всего, без возврата. Баба Петя говорила, полотен много, как листьев в лесу. Потеряться очень просто.

— Значит, для того, чтобы вернуться, мне нужно чутьё дороги, как у вас, — медленно кивнул профессор. Похоже, вариант с Зябром ему не подходит, если он действительно хочет домой, а не… Мерлин знает, куда!

Путешествие продолжалось. Скоро лес закончился, и на востоке действительно можно было различить очертания невысоких древних гор. Поселений на пути не встречалось, Ильяна специально выбирала дорогу так, чтобы избегать посторонних, но следы человеческого присутствия имелись даже в этой глуши. Дороги, разбитые колёсами телег; следы кострищ; столбы-указатели на перекрестках, надписи на которых Снейп прочитать не мог, но парадоксальным образом понимал их смысл. Столкнувшись с этим явлением впервые, он едва головой не тронулся, уткнувшись в надпись носом и рассматривая странную клинопись, которую местные использовали в качестве письменности. Мозг видел, что это совершенно непонятные ему символы, которые невозможно растолковать, а глаза читали и понимали, что здесь написано "Задние Вышелки, три мили по ходу солнца". Минут пять он гипнотизировал указатель, а после с подозрением поинтересовался у Ильяны, которая уже откровенно веселилась, ожидая, пока Снейп придёт в норму:

— На каком языке мы вообще говорим?

— На понятном, — ответила она, ехидно усмехаясь. — Ты-то на своём, мы — по-нашенски, и все друг друга понимают… Или уже забыл, как магия работает, волшебник всамделишный?

— Это не заклинание перевода, это бред какой-то, — пожаловался обескураженный профессор, и Илья, сжалившись, пояснила:

— За это спасибо Гамаюну, великий маг был, создатель шустро-камней. Он там что-то навертел, чтобы при переносе понимать речь первого человека, с которым встречаешься. Сам продолжал с камнями играться, да так и сгинул где-то на ином полотне, но это свойство у камней сохранилось… Сохранялось, — печально исправилась она. — Мы потратили на тебя последний. Может, где в сокровищнице ещё лежит камешек, позабыт-позаброшен, да о том нам с бабой Петей неведомо.

Ночевать приходилось в лесах и полях, под открытым небом или в шалашах из веток, укрываясь тонкими одеялами, но хвалёная бунева кожа не подвела, сохраняя тепло и надёжно оберегая своего владельца от промозглой сырости, сквозняков и укусов редких, но злобных ночных насекомых.

На третий день, уже порядком уставший, Северус остановился, чтобы вытряхнуть из сапога набравшиеся за голенище сор и мелкие веточки. Он уже обувался, пристукнув каблуками о землю, когда за спиной раздался душераздирающей вопль, от которого сердце профессора подскочило, и он совершил прыжок пантеры, на ходу изворачиваясь и пытаясь отбиться от нападающих палочкой, которой у него не было. К первому воплю прибавился второй, а после и третий. Присмотревшись, он понял, что вопят… кусты. Сине-зеленые листочки мелко подрагивали от ужаса, и кусты издавали панические вопли, хотя Снейп затруднялся сказать, откуда исходят звуки. Камни, лежащие под кустами, лениво зашевелились, покатились, формируясь в человечков, и вскоре перед ним стояли несколько миниатюрных карликов, ростом едва по колено, зато вооруженных толстыми палками.

— Ага! Большун! Злой большун покушается на наших друзей! Бить злого большуна!

— Я никого не обижал, видимо, прислонился, когда обувался, — попытался оправдаться зельевар, но злобные мелкие каменноголовые чудики не желали слушать. Воинственно потрясая дубинками, они кинулись в атаку, вынуждая его спасаться бегством. Навстречу уже неслась Ильяна, которая уходила чуть вперед разведать дорогу. Заметив преследователей, она всплеснула руками и завопила, перекрывая крики кустов:

— Говорила же, придётся бегать! Шевелись, Север, это голыши перекатные, они глупые и жутко упрямые!

Полевиха выглядела достаточно обеспокоенной, чтобы Снейп послушался и помчался вперед с удвоенной скоростью. Голыши оказались настойчивыми и около часа не отставали, продолжая преследование. Хоть они и были крохотными, но отличались завидной выносливостью. Когда тонкие злобные голосочки окончательно стихли, Северус обессиленно сел там же, где и остановился, наотрез отказываясь куда-то идти.

— Нельзя сидеть, Север, вставай, — дергала его за рукав Илья. — Так и поляжешь тут, лучше пойдём потихоньку… На-ка водички…

Он сделал пару глотков тепловатой воды из фляжки и поднялся, ощущая, как гудят натруженные мышцы, непривычные к таким нагрузкам.

— Как же ты, такой хилый, у себя в мире выживал? — шагая рядом, поинтересовалась полевиха, которая на контрасте со Снейпом выглядела отвратительно свежей.

— В основном я ходил по замку, — пытаясь восстановить дыхание, отозвался он. — Долго бегать не приходилось. И в остальное время я мог воспользоваться камином, сесть на автобус или аппарировать — взмахнуть палочкой, и оказаться где пожелаю… в пределах разумного.

— Зато теперь мы попадём к Гавру немного быстрее, — жизнерадостно сообщила Ильяна, пока Северус уныло думал, как со своими короткими ножками она умудряется бегать вдвое шустрее него.

Любая дорога имеет свойство заканчиваться, и уже на следующее утро они взбирались по каменистым склонам горы, направляясь к месту обитания таинственного Гавра. Северус не совсем понимал, как прославленный книжник, которого уважала сама Петерина, может жить в пещере, но, возможно, тот предпочитал уединение, как монахи-затворники. Однако приближаясь всё ближе к жилищу Гавра, он ощущал растущее беспокойство. Временами на глаза начали попадаться обглоданные кости, да и пахло далеко не розами. Снейп уже собирался окликнуть Ильяну, когда за очередным поворотом открылся вход в низкую пещеру, перед которой сидел заросший первобытный человек, замотанный в шкуру, и жарил на костре крупную птицу, нанизав её на палочку. Ощипана тушка была плохо, на ней сохранилась половина оперения, поэтому добыча частично жарилась, а частично — горела, источая мерзкую вонь жжёных перьев.

— Дядя Гавр! — кинулась к нему Илья, радостно обнимая, а мохнатый, уронив еду в угли, издал приветственный вопль.

В этот момент Снейп понял, что домой он не попадёт.

— Это кто? — поинтересовался он, очень надеясь, что ошибается.

— Гавр же, мы к нему шли, — пояснила полевиха, вылавливая из костра полуобгоревшую птицу, всю обвалянную в золе, но примерно такую же съедобную, как до падения.

— Вы же шутите?

— Да какая шутка, Север!

— Кн-нижник Г-гавр, — внезапно представился хозяин пещеры, а у Северуса лопнуло терпение.

— Это же полная нелепица! Вы куда меня приволокли? Кусты вопящие, камни дерутся, теперь ещё первобытного человека в мудрецы записали! Я что, по-вашему, идиот? Может, хватит надо мной издеваться?!

— М-можно я его с-съем? — наблюдая за истерикой, мрачновато поинтересовался Гавр.

— Нельзя, — тряхнула чёлкой Илья. — Он бабы Пети и мой гость заветный.

— Да чем вы поможете! Вы же неандерталец! — зельевар наконец-то смог взять себя в руки, но продолжал настороженно и неодобрительно рассматривать надбровные дуги и такие характерные черты лица, знакомые по учебникам биологии.

— Н-не неандертал, т-троглодит, у нас друг-гая классификация, — поправил его Гавр, убирая в сторону свой обед, который так и остался сырым. Снейп глубоко вздохнул и попытался вести конструктивный диалог:

— Извините моё… недоверие. Но ведь говорили, что кхм… гоминиды вашей… э-э-э… расы обладали низким интеллектом.

— Кто говорил, пришелец? Наш дед Гавр очень умный! — обиделась за троглодита Илья, но сам объект спора лишь примирительно махнул рукой:

— Я н-на фоне других т-троглодитов гений, — Гавр оскалился, и Снейп, моргнув, понял, что это улыбка. — М-могу говорить, ч-читать, д-даже считать д-до т-трех. П-после т-трех уже много, т-тяжело…

Он с сожалением глянул на свою птицу и предложил:

— Ж-желаете со м-мной поесть?

— Спасибо, мы недавно завтракали и пришли по делу, — присаживаясь на камень, отказалась Ильяна, и Северус мысленно вознес благодарственную молитву, пока Гавр радостно грыз жесткое мясо, хрустя костями. Похоже, он не особо желал делиться, и полевиха прекрасно об этом знала. Пока неандерталец ел, она скомкано пересказывала ему историю появления Снейпа и то, почему они пришли к книжнику. Тот догрыз последние кусочки птицы, сыто отрыгнул и кивнул в сторону входа в своё жилище:

— П-про в-волшебников кн-ниг нет, н-но, помню, есть у меня что п-полезное… — Гавр задумчиво почесал макушку, после сгрыз то, что поймал в шевелюре, и, забравшись внутрь, принялся копаться в горах хлама, наваленных в углах пещеры. Северус, напрягая зрение, рассмотрел в темноте набросанные вперемешку книги, самодельные сандалии, выделанные шкурки, пучки трав, кости и черепа. Гавр оторвался от поисков и пояснил:

— М-мне хватает орг-ганизации, чтобы д-держать в п-порядке знания. Н-на ор-рганизацию прост-транства уже не хват-тает. Или чист-тый пол, или ясный м-мозг.

— Что вы, мистер Гавр, я и не думал укорять. У многих моих студентов и в голове бардак, и в шкафу, и в жизни.

— Я н-не мистер, но т-тебя п-понял, гость Петерины, — медленно кивнул троглодит и принялся перебирать следующую кучу, недовольно ворча.

Поиски заняли немало времени, но путешественники терпеливо ждали, не желая отвлекать Гавра от его работы. Он мог и позабыть, что ищет. Вскоре пещерный человек, издав ещё один победный вопль, поволок к ним из скальной ниши какую-то пыльную палку.

— В-вот, т-то, чт-то надо! — радостно скалясь, потрясал он находкой.

— Что это, дядюшка? — ласково спросила Ильяна, недоуменно рассматривая угрожающих размеров кривую корягу.

— П-посох! П-посох в-волшебника! — невинно ответил Гавр, продолжая пугающе скалить свои громадные зубы, пока его гости ошеломлённо переглядывались, не находя слов. Это было намного больше того, что они ожидали.

Несколько долгих минут Северус рассматривал Гавра, который легкомысленно помахивал волшебным посохом. Если это посох волшебника, он просто обязан быть волшебным, и никак иначе! Волшебный посох — посох, полный вол-шеб-ства! Понимая, что снова зависает, Снейп крепко зажмурился, медленно вдыхая. Ничего особенного, просто… палка. Вон, Грюм владеет посохом, в Дурмштранге ими пользуются, и в Непале мастера умудряются чаровать своими боевыми тростями… Ничего. Необычного.

Отвернувшись от Ильи и Гавра, он отошел на несколько метров, снял шляпу, уткнулся в неё лицом и заорал. Чёрта с два "ничего необычного"! Современные посохи — не более чем вспомогательный артефакт, они и рядом не стояли с легендарным посохом того же Мерлина, которым, согласно преданиям, можно было расколоть надвое гору! Древнейшие маги своими посохами разводили воды морей, делили материки на части, вызывали чудовищные землетрясения, цунами, стихийные бедствия. Это не банальная волшебная палочка, а практически спутник волшебника. Упоминалось, что они могли испепелить противника, если их пытались уничтожить, используя исключительно внутренние резервы. И если Петерина, которая наверняка мамонтов на выгуле наблюдала, утверждает, что волшебники исчезли "давным-давно", этот посох должен быть Чертовски Древним! В пещере у неандертальца валялся в грязи Грёбаный Посох Волшебника, который может быть мощным, как магическая атомная боеголовка!

Снейпу захотелось съесть лимонную дольку и поплакать.

— П-похоже, он сп-пятил. Т-теперь мне м-можно его съесть? — робко поинтересовался Гавр.

— Положи. Медленно. — Выныривая из шляпы, приказал Северус, и, похоже, его лицо было достаточно страшным, чтобы неандерталец аккуратно присел, укладывая посох на землю.

— Север, ты чего? — с опаской поинтересовалась полевиха.

— Это посох. Волшебника.

— Я вижу, И ты — волшебник. Значит, можешь им пользоваться…

— Не смогу я им пользоваться! Я же не сумасшедший! Ты представляешь, что с посохом творил Мерлин!

— Ну, ты же не Мерлин.

— Да как ты не понимаешь! Говорят, Великий потоп произошел из-за волшебника, который с посохом не совладал!

— Так не устраивай потоп, — логично посоветовала Ильяна.

— Не в том дело! О силе истинных посохов легенды ходят! Говорят, они обладают своим сознанием! Сами по себе способны колдовать! Мне с ним не сладить!

— Дядя Гавр, ты посох трогал, он с тобой разговаривал?

— Н-нет. Лежал т-тихо, с-сухой, х-холодный. М-может, мёртвый?

— Или с ним может работать только волшебник, — прошептал Снейп, испуганно глядя на посох, темнеющий на земле.

— Не попробуешь — не узнаешь…

Очень медленно Северус приблизился к артефакту, готовый в любой момент отпрыгнуть прочь. Эта штука была опаснее ядовитой змеи. Взрывающегося котла. Учёный-неандерталец не обладал магией, поэтому не видел опасности. Юная полевиха не видела "сути" посоха, потому не боялась. Но Снейп был волшебником и очень хорошо представлял, чем может обернуться его неосторожность. Куда там сапёрам! По виску поползла капелька пота, но руки не дрожали, когда он осторожно коснулся посоха. Ничего.

Северус тихонько выдохнул, но не спешил радоваться, касаясь посоха уже двумя пальцами. Никакой реакции.

— Может, правда сломался? — раздался у самого уха зельевара громкий шепот Ильи. От неожиданности он вздрогнул, но с другой стороны тут же отозвался Гавр:

— Или имеется з-защита от акт-тивации…

Оба наблюдателя, тихо подобравшись следом за Снейпом, теперь нависали над ним, следя за процессом.

— Вы что здесь делаете? Вдруг рванет! — прошипел он, почему-то также не повышая голоса.

— Инт-тересно, — честно признался Гавр.

— Коли рванет, — всех накроет, так какая разница? — пожала плечами Илья, которая этим утром буквально стала эталоном логичности. — Что чуешь, Север?

— Ничего. Очень странно. Наверное, я просто ему не подхожу, — Северус понимал, что хитрит, но ему отчаянно не хотелось брать эту вещь. Лежала же она в пещере так долго, вот и пусть лежит! Гавр не жалуется. И вообще, зачем ему волшебный посох? Он же зельевар, в его искусстве не приветствуется глупое размахивание палочкой! Он подавил в себе желание начать хихикать, как бабка Петерина.

— Ты у нас такой единственный, ему некому подходить, кроме тебя.

Ильяну что, Грейнджер покусала?

— Он об этом не знает, — тихонько сообщил Снейп, раздумывая, как бы отползти подальше, но проход блокировали любопытные Гавр и полевиха.

— Всё равно другого нет. Нужно или взять этот, или возвращаться несолоно хлебавши. Попробуй начаровать что-нибудь, вдруг получится? — в голосе Ильи слышалась затаённая надежда и какое-то наивное предвкушение чуда. В груди Северуса всколыхнулось тёплое чувство ностальгии — в юности он и сам воспринимал волшебство как прекрасный дар. Хотел узнавать больше, учиться, создавать свои заклинания, плыть в потоках магии, как сильная птица в летнем бескрайнем небе. Творить чудеса большие и маленькие, чтобы удивлять и радовать своих близких… А теперь он сидит в полутёмной пещере и боится подобрать безмолвный волшебный посох!

Вытянув руку, он крепко обхватил древко, оценивая его плотность и тяжесть. Древесина казалась слегка тепловатой, а хорошо отполированная поверхность удобно умещалась в ладони. Интересно, сколько магов владели им раньше? Стремительно поднявшись, Северус вышел на площадку, не рискуя экспериментировать в закрытом помещении.

Если на артефакте действительно стоит защита, для запуска требуется определённое слово, руна или движение, то их попытка не увенчается успехом. Но, учитывая нравы древних чародеев, всё должно быть гораздо проще. Выхватив нож из крепления на поясе, он полоснул себя по руке, чтобы кровь из пореза соприкоснулась с тёмным деревом. При этом он послал к пальцам магический импульс, будто знакомился с робкой палочкой, спрашивая, готова ли она сотрудничать.

Поначалу ничего не происходило, и Снейп почти поверил, что посох действительно умер. Капельки крови скользили вниз, вырисовывая узоры, заполняя трещинки, а Северус глядел на артефакт с искренней глубокой печалью. Он боялся посоха, но в то же время жалел его. Несчастный слуга давно почивших господ, которому больше не суждено ощутить радости волшебства. Для мага его сила почти так же важна, как жизнь. А что говорить о создании, для которого магия буквально и является жизнью?

Первый отклик посоха был настолько слабым, что Снейп решил, будто ему почудилось. Он крепко сжимал его двумя руками, рана побаливала, и краем глаза можно было заметить "группу поддержки", — Гавр и Ильяна смотрели на Северуса, как на фокусника, который собирался достать из своей шляпы белого кролика. Или платок. Да им бы и наколдованная из воздуха пуговица показалась великим чудом. Ведь здесь не видели волшебников…

"Очень давно", — это была даже не мысль, так, огрызок мысли, воспоминание давно погибшего мага, которое ненароком зацепилось за его инструмент, и теперь, сорвавшись в полёт, хлестнуло Северуса в лицо, будто звуковая волна от удара громадного колокола. Вдалеке прокатился раскат грома, но остальные, похоже, ничего не заметили. А зельевар еле сдержал дрожь. Если прежние маги способны были наводить такой ужас потерянным эхом своего голоса, он бы очень не хотел с ними столкнуться. И этому миру очень повезло, что все они… переиграли друг друга.

Тем временем древко посоха нагрелось, подавая вполне ощутимые признаки жизни. Он так долго спал, и теперь, услышав зов, пропускал сквозь себя потоки магии, принюхивался, знакомился. Посох не был разумным, но в нём ощущалось живое сознание. Северус воспринял его, как большого верного пса, который остался один и пытался понять, где его хозяин. Кровь и магия послужили связующей нитью, и тот, настороженно прислушиваясь к эмоциям волшебника, распознал его жалость, печаль, горьковатый страх и тихую радость. Артефакт готов был укусить чужака, посягнувшего на чужую собственность, но неожиданно встретил мага, который его пожалел, и это обескураживало. Посох некоторое время колебался, но после покорился, готовый служить и защищать, даже если новый хозяин пока такой молодой и неопытный. Мимолетно улыбнувшись, Северус взмахнул посохом и проговорил:

— Орхидеус!

Сотни зеленовато-белых цветов шиповника закружились в воздухе, плавно опускаясь на ладони и волосы удивлённой Ильяны, на нос смеющемуся Гавру, устилая площадку перед пещерой, будто сугробами.

— Красиво, Север! У тебя даже снег тёплый…

— Должен был получиться один букет, но и так неплохо, — с ложной скромностью признался профессор, ловя отголоски эмоций и живое нетерпение своего посоха, который так и просил похвалы за первое сотворённое чудо. Он же был хорошим мальчиком?

— Я сд-делаю н-на скале рисунок о т-тебе, в-волшебник, с-создающий цветы, — серьёзно пообещал Гавр, и Северус уважительно поклонился, так как понимал, насколько сложным это должно стать для рассеянного книжника-троглодита, который не умеет писать.

Распрощавшись с Гавром, они отправились обратно, по пути шумно обсуждая, что делать дальше. Посох, закреплённый на ремне, Снейп нёс на плече, пока не решаясь его уменьшать. Вдруг не получится увеличить обратно?

— Ты же знаешь, что посохами и драться можно? Теперь ты точно победишь Зябра. Встретишь его и по лысине — бац! Змею коварному одну голову снесёшь, другую…

— И третья мной пообедает, — согласно кивнул Снейп. — Я все равно им пользоваться не умею, о драке и речи нет.

— Баба Петя тебя научит, — пообещала полевиха. — Она всё умеет: и лечить, и по руке читать, и в ремёслах мастерица, и в бою не оплошает…

— И в учеников своих из лука стреляет, — недовольно дополнил описание зельевар, который до сих пор сердился на старуху за такой бесчеловечный урок. — Ильяна, как вам вообще в голову пришло на такое соглашаться?

— Я верю бабе Петерине, — с непрошибаемой уверенностью заявила Илья, и Снейп подумал, что этот мир с его дикими принципами ему понять не дано. Поэтому решил сменить тему:

— Обычно герои, отправляясь в путешествие, не возвращаются обратно с полдороги.

Ильяна снисходительно фыркнула:

— Это потому, что ты принц неправильный, вот и приходится плутать, бродить кругами.

Заметив, что Снейп приуныл, она тут же его приободрила:

— Как показывает жизнь, дело завсегда сладится, коли до того заплутать, да всласть покружить. Нету вреда в кривых дорожках, они окольными путями к цели ведут…

Северус мог бы поспорить, выражение звучало крайне сомнительно, но полевиха уже ускакала вперёд, выбирая верную тропку.

На обратном пути зельевар принялся потихоньку испытывать своё приобретение, но пока не рисковал творить сложные чары. Если он вместо букета вызвал цветочный дождь, то в дальнейшем вовсе не хотел устроить пожар, разжигая костёр. Он знал, сколько магии потребляли заклинания с палочкой, и теперь ему буквально приходилось учиться заново, контролируя потоки магии. Хорошо, что ему не одиннадцать!

Тем не менее, теперь он ощущал себя увереннее. Он снова мог колдовать, перестал быть таким беззащитным, и в душе поселилась надежда на благополучное возвращение. Выжить здесь, чтобы умереть позже, выступая против Волдеморта.

"Перед вами пять пробирок. Синильная кислота не рядом с цианидом. Настой рицина не в голубом пузырьке, и не в зелёном. Мышьяк третий слева. Сок аконита стоит последним, если сегодня вторник. Одно из утверждений ложное. Или два. Или все. Но, откуда ни выпьешь, тебя ждёт смерть, и это единственная истина". Северус хмыкнул. Ему не стоит сочинять логические задачки о своей жизни, все равно проиграет.

Посох, уловив настроение хозяина, напомнил о себе, будто поскреб лапой о входную дверь, хотя у него не было лап, чтобы скрести, или дверей, или ушей... Северус признал, что с палочкой таких проблем не возникало. Или же он просто сходит с ума, что также весьма вероятно, учитывая последние события.

Голова снова заработала на полную, генерируя бред:

"Директору школы Хогвартс А. Б. В. Г. Дамблдору от декана С. Т. Снейпа

Объяснительная

Я отсутствовал на работе неустановленное количество времени, потому что жил в избушке на курьих ножках, бил кричащие кусты, убегал от камней, набирался мудрости от троглодита, а потом приручил кривую палку. И ещё мой друг — маленькая зелёная женщина".

Он слегка притормозил, задумчиво почесал нос — с чего бы ему считать Ильяну своим другом? Она же заноза. Хотя, с другой стороны, почему нет? Баба Яга и миниатюрная полевая дева, — самая что ни на есть подходящая компания для принца-наполовину, волшебника-кинолога и двойного шпиона в одном лице. Для полноты картины ему в команде нужны Волчок — серый бочок, семь гномов и пень-зубоскал.

Зов Ильяны заставил Снейпа вернуться к реальности и он насторожился, готовый ринуться в бой. Однако этого не понадобилось. Полевиха манила его из кустов с чрезвычайно загадочным видом, и, когда он подошёл, тихо указала:

— Смотри!

Склонившись ниже, он заметил у основания дерева просторное дупло, устланное мягким пухом, мхом и сухими листьями. Вход украшали перевитые косички из трав и сухих цветов, а внутри на подушке сидела… феечка? Размером примерно с кошку, малышка казалась игрушечной. Обладая антропоморфными чертами, она была покрыта шерсткой, имела дополнительную пару пушистых ушей на макушке и хвост. Наряжена она была в хламиду из соломы и паутины, а крохотные пальчики ловко двигались, выплетая из травы то ли коврик, то ли одеяло. Она казалась очень милой, со своими пушистыми щёчками, нежно-зеленоватым пухом и большущими глазками напоминала зверька лори.

— Это ло́ся, ло́сечка, — аккуратно поглаживая создание по спинке пояснила Ильяна. — Они не злые, ласковые. Спать любят. Только лучше рядом с лосей не засыпать. Сны будут хорошие, а вот проснуться сам не сможешь. Ей-то что, главное место укромное найти, тёплое и уютное, а там хоть день спи, хоть месяц, — без разницы. А у других силы заканчивались, они так и умирали во сне.

Северус с опаской глянул на такую опасную пушистую милость, которая сонно поморщилась, зевнула и светло улыбнулась ему, напоминая немного рейвенкловку Лавгуд.

— Их раньше дома держали, чтобы засыпалось сладко, да сны хорошие были. Только люди не знают добра, начали лосей за питомца держать, на поводок сажать, мучить, на солнце вытаскивать, спать не давали. Вот одна лося и разозлилась, усыпила разом всё село, а будить оказалось некому. Так и полегли, а лосей за то прозвали темными душегубами. С тех пор не любят они людей, но ты можешь погладить.

— Я же тоже человек, — напомнил Северус. Ильяна отмахнулась:

— Ты волшебник, а значит, ближе к нам, чем к людям.

— У нас считается, что волшебники те же люди… Хотя мы и живём отдельно от не-волшебников. Ради безопасности…

— Видишь, сам сказал, не совсем и люди, раз прячетесь… И будто в твоём мире нет созданий, что с магией живут?

— Есть, конечно. Оборотни, гоблины, русалки, вейлы... Даже драконы есть.

— И многих из них людьми считают? — насмешливо поинтересовалась полевиха, на что ему пришлось отрицательно качнуть головой. Нет, и даже не волшебниками. Вспоминая вечные министерские споры, кого называть существом, кого — магической тварью, кого можно разбирать на ингредиенты, а кого признать условно разумным, Снейп понял, что отношение к магическим существам в его мире были ничуть не лучше, чем в этом.

— Она не замёрзнет?

— Вход закроет, и уснет до весны. Природа спит, и она тоже.

Северус не стал трогать создание, но понял, что завидует ло́сям. Интересно, что за проклятие наслали на принцессу Боряну? Выглядит полезным. И что будет, если он захочет не будить её, а прилечь рядом и спать до тех пор, пока все его проблемы сами собой не разрешатся?

На ночлег остановились недалеко от ручья, в гроте, образованном ветвями двух невысоких деревьев. Кроны переплелись, образовывая естественную защиту от дождя, и на земле хватало палых листьев, делая место уютным. Северус нашел несколько камней и принялся упражняться в трансфигурации, пытаясь получить приемлемого вида тарелку, стол, вазу. Старательный посох слушался, не пытаясь устроить локальный армагеддон, но иногда результат оказывался… преувеличенным. В первый раз вместо чашки получилась солидная каменная ванна весом в несколько тонн, которую не удалось развеять, а Снейп ощутил, как у него от истощения подрагивают руки. Оставалось надеяться, что ванна развеется сама, хотя, оценивая количество сил, влитых в неё, случится это месяца через два.

Илья некоторое время наблюдала за его экспериментами, но после посоветовала отдохнуть и ушла на охоту. Она обожала смотреть, как колдует ее спутник, следила за каждым движением с искренним восхищением, но в такие моменты, когда Снейп выдыхался, вела себя, как бабка Петерина, даже командные нотки в голосе звучали очень похоже.

Добычей полевихи стал небольшой кабанчик, видимо, его предкам тоже не повезло провалиться в прореху. Но устройство организма было знакомым, и Северус сам вызвался его разделать.

— Я думала, ты к хозяйству непривычный, — уважительно заметила Ильяна, наблюдая, как нож поблескивает в опытных руках. — Режешь — как рисуешь…

— Мне часто приходилось потрошить всякое, — пробурчал Снейп, испытывая неловкость от похвалы. Это его работа, и он её делает хорошо.

Жареное мясо на костре источало одуряющие ароматы, тени сгущались вокруг их маленького лагеря, а звуки незнакомого ночного леса вызывали на коже мурашки. Северус особо не волновался — у него теперь был посох и надёжные доспехи, но полностью избавиться от тревоги не получалось. Пугали не звери, а все те волшебные сущности, которых он ещё не видел и не знал, как с ними бороться. Его опыт в защите от темных тварей здесь оказался практически бесполезным, заставляя чувствовать себя неуютно. Он погладил посох, ощущая себя последним болваном. Только с ним могло такое приключиться — получить в руки мощное оружие и не уметь им пользоваться! Хотя откуда у него везение, он же не Золотой Мальчик Поттер!

Северус ожидал прилива привычного уже гнева, раздражения, недовольства, которое сопровождало его каждый раз при упоминании ненавистной фамилии, но, к собственному удивлению, понял, что яркие негативные эмоции потускнели, будто присыпанные пеплом. Всего неделя в чужом мире, занятая беготней, и проблемы с мальчишкой отошли даже не на второй, а на третий план. Дракон — Зябр — Принцесса — Возвращение домой — Волдеморт… При расстановке насущных забот по степени срочности, у Снейпа не хватило пальцев на руке, чтобы вместить туда ещё и Поттера. И это только те, о которых он знает!

Монструозную ванну уже почти невозможно было рассмотреть в темноте, и Северус старательно её игнорировал, желая вычеркнуть этот позор из своей памяти, но лёгкий шелест заставил его насторожиться и обернуться. На краю ванны удобно расположился невысокий мужчина в странной пёстрой одежде с музыкальным инструментом, напоминающим обрубленную гитару, на боку. Лицо ночного гостя терялось под полями шляпы, но Снейп готов был поручиться, что тот улыбается. Он перехватил покрепче посох, разворачиваясь так, чтобы прикрыть полевиху. Обороняться с земли не очень удобно, но даже одного залпа может быть достаточно.

Плавным движением незнакомец соскользнул со своего "насеста" и ступил в круг света, отбрасываемого костром.

— Доброй ночи тебе, путник, — слегка подрагивающим голосом поприветствовала его Ильяна. — Не побрезгуй, побудь нашим гостем, раздели с нами трапезу. Я Идущая, это — Потерянный, — она кивнула в сторону Снейпа, который продолжал напряженно следить за визитёром. Видимо, у полевихи была причина не называть имён, и это лишь прибавляло тревожности.

Мужчина, чуть помедлив, снял шляпу и грациозно поклонился, от чего ему на лоб упал непослушный локон. Внешность у него оказалась самой непримечательной — курносый, с аккуратной бородкой и тёмными с золотыми отблесками глазами, в которые не хотелось заглядывать. Каждое его движение было плавным и аккуратным, будто он привык к другим размерам, и теперь приспосабливался, избегая столкновений.

— Признателен за доброту, хозяюшка, и охотно с вами отужинаю, — голос его оказался неожиданно мощным для такого субтильного тела, низкие басы напоминали раскаты далёкого грома или гневный рокот прибоя, будто волна, шелестя песком, накатывает и укрывает с головой. — Меня зовут Елай. Я бродячий музыкант.

Он чуть приподнял бровь, когда ему вручили фарфоровую тарелку с золотыми вензелями, — у Снейпа получилось создать приличную посуду, но и в этом он немного переборщил. Ильяна заботливо отрезала гостю солидный кусок, и тот благодарно улыбнулся ей, сверкнув острыми зубами и даже не морщась от жара, будто мясо вовсе не обжигало его пальцев.

Снейп криво усмехался, наблюдая за происходящим, и не мог заставить себя есть. Он отчаянно беспокоился за Ильяну, которая продолжала вскакивать, сновала по полянке, предлагая Елаю сухие лепёшки, сыр и фрукты. А музыкант оказался прожорливым, он споро обгладывал жареный окорок, пробовал закуски и не отказался от добавки.

— Кушай, гость, кушай, — потчевала его Илья, приговаривая напевно, в стиле бабки Петерины. — Пусть вечер твой будет добрым, а путь — ладным.

Наевшись, Елай облизал пальцы неестественно длинным языком, вытер бородку рукавом и подтянул ближе свою недогитару, легко проходясь по струнам.

— Ох, путники, давно меня так не обихаживали, достойно, да с уважением. Извольте отплатить вам песнями…

Северус хотел возразить, отказываясь от платы, но Ильяна из-за спины музыканта принялась строить страшные рожи, и зельевар промолчал. Хитро поглядывая на Снейпа, тот завёл первую свою песню:

— Лесной пожар утих в груди,

И пепел страсти позади.

Все, что любил и что берег,

Навечно сохранить не смог.

Любовь находит свой конец,

Оковы падают с сердец…

После изобразив гитарный проигрыш, затянул следующую:

— Кровь моя ручейками стекает с клыков, что острей ледяного ножа.

Чем тебе моя жизнь не нравится? Мне нужна только ты одна.

Забери с моих губ дыхание, раз мир так безнадежно жесток,

Мне не ждать твоего касания, не ласкать волос твоих шелк.

Серебро, зелень и сталь, обжигающий жар на груди,

Путь мой далёк, если ценишь, спеши и найди…

И, видимо, решив закончить свой короткий концерт на положительной ноте, он заиграл что-то нежное, лиричное, напевая:

— Во имя любви совершают подвиги, меняют ход кораблей…

Путь сердца, любовью полного, сильнее пути смертей.

В пасти льва, на дне морей

Нет моей любви верней.

Мрак и тьму преодолеть, миром целым завладеть,

Сам готов сгореть звездой, только если ты со мной.

Допев, он единым слитным движением поднялся, снова надел шляпу, надвигая её на глаза, и распрощался:

— Ночь темна, но мне пора. Спите спокойно, путники.

Северус, поднявшись, изображал дружелюбие, хотя по его улыбке можно было решить, что у него разболелся зуб. Елай, хмыкнув, растворился среди деревьев, а Илья усевшись на своё место, сжалась в комок, напоминая перепуганную мышь.

— Нам следует уносить ноги? — присев рядом, тихо поинтересовался Снейп, но она мотнула головой:

— Он сказал "спите спокойно", значит, не тронет, и другим не позволит… Но с рассветом нам лучше здесь не задерживаться.

— Что это было?

— Кабы мне знать… Ты тень его видел? — сердито шмыгнув, зашептала девица. — На вид человек, а по тени — жуть несусветная. Может, баба Петя знает, а я и не видала такого… Знать, хотел отужинать не с нами, а нами, да смилостивился. Обошелся кабанчиком, и напутствием наградил. Даром, что ли, песни пел, глотку драл?

— Я боялся атаковать, чтобы тебя не задеть…

— Север, и не надо, иначе мы бы отсюда живыми не вышли! — всполошилась полевиха. — Да и не пригодилась твоя волшебная наука, миром обошлось. В доброте — своя сила.

Снейп вспомнил долгие рассуждения Дамблдора о силе добра и любви, и решил, что всё же предпочитает магию. Пусть это чудовище оказалось благосклонным или не особо голодным, то со следующим им могло уже так не повезти. Выбирая между "добром" и "кулаками", Северус выбирал последнее.

Возвращение в избушку Петерины вызвало у Северуса двойственные чувства. Он прекрасно осознавал, что его принимают здесь как Принца, человека, способного помочь в беде; но в то же время старуха, похоже, действительно рада была его видеть, что для одиночки-зельевара было странным и непривычным.

Как и положено порядочной Яге, баба Петя первым делом усадила его за стол, угощая разносолами, а после, вручив свежее белье, кусок душистого мыла и полотенце, отправила купаться. Принцип "Накормить, напоить, баньку истопить, а после спрашивать" безотказно работал и в этом мире.

Возможность смыть с себя слой недельной дорожной пыли и погреться в тёплой воде сделала Снейпа почти благодушным. Облаченный в привычную мантию, которую в его отсутствие постирали и погладили, профессор тихо отпивал из чашки травяной отвар, сдобренный ягодным сиропом, и слушал, как Ильяна в красках описывает их приключения.

— Север зубами заскрипел, страшно зыркнул и говорит нам с дедом Гавром: "Спасайте жизни свои да прячьтесь, я тут останусь. Коли зол посох и могуч, — себя не пожалею, а вас сберегу!", — несла полевиха отчаянную отсебятину, пока старуха растроганно шмыгала, вытирая глаза уголком передника.

— Не говорил я такого, — постарался восстановить справедливость Снейп, но его никто не слушал, и ему пришлось узнать, что, покуда он приручал посох, в землю били молнии, а после единственного слова все горы вновь зазеленели и покрылись цветами, как ковром.

— Насколько хватало глаз все было в цветах, до горизонта…

— Не было, — пробурчал он, и был снова проигнорирован.

С особым интересом Северус выслушал версию встречи с Елаем, который, если верить описанию полевихи, был "высок и плечист, зубы его доставали до подбородка, а глаза сияли, как две горящие головни; вонял он серой, и там, где ступал, трава чернела и земля оставалась сухой и мертвой".

— Я только и могла, что кушанья скромные предложить, дрожала, как малая былинка, но Север не таков, он встал, да посох свой держал, будто готов на месте разить врага. Суров и грозен, глядел он на чудище, как на букашку неразумную — тот испугался да сбежал.

— Не убегал он, — почти простонал Снейп, прикрывая ладонью глаза. Ему было стыдно, будто он сам обманул доверчивую старушку. Петерина, поднявшись, похлопала гостя по плечу:

— Ладный ты парень, Север, знать, в достатке у тебя принцевости, научу я тебя посохом драться — лучшим мастером сделаю!

— Лучшим не надо, времени не так много, мне бы до сентября в школу вернуться, занятия начинаются.

— Значит, придется поторопиться, — усмехнулась старуха, и её улыбка Снейпу совсем не понравилась.

— Допустим, даже если вы превратите меня в сомнительной смертоносности боевую машину, я до сих пор не понимаю, куда идти и что делать, — отставляя чашку, напомнил он. — Или в нашем плане предполагается полагаться на везение? Скажу сразу — у меня его нет.

— Будь ты полновесным принцем, нам был бы надобен меч-кладенец. Но волшебник и без него обойдётся, — старуха задумчиво почесала нос. — Хотела я до утра погодить с разговорами, да вижу — любопытство раньше тебя родилось, и покою не даёт.

Петерина порылась в многочисленных карманах, с ворчанием отыскала в одном из них старую тряпицу и развернула, пока Ильяна подставляла ближе лампу. Присмотревшись, Северус понял, что перед ним лежит карта. Нарисованная углем на плотной истрёпанной парусине, она оказалась весьма схематичной, и об истинных размерах страны можно было лишь догадываться. Крупных городов на ней было указано всего два, хаотичными точками выделялся десяток зажиточных поселений, где проводились ярмарки, а более мелких сел вовсе не наблюдалось. Полевиха с загоревшимися глазами принялась вспоминать места, где уже успела побывать, и Снейп с грустью осознал, что и масштабы далеки от достоверности. Избушка на курьих ножках, вполне узнаваемая, красовалась по центру, напоминая этим австралийские карты. Горы Гавра казались далёкими, хотя до них было три дня неспешным шагом, а вот солидное Городище нарисовали почти под боком, пусть и ходу туда по словам полевихи — неделя с лишком. Клякса, усеянная крестиками, занимающая значительную часть местности на пути к городу, означала не громадный погост, а болота, и на самом краю карты загогулинами были изображены воды Краевого моря.

— Север, сам сказал, что время дорого, придется вам идти коротким путём. — Оттеснив Ильяну, принялась показывать дорогу старуха. — Ежели срезать через болота, да город миновать, — недели за две до побережья доберётесь. Искать Зябра надо на острове высоком, каменистом да широком, — птице его и за два дня не облететь. Стоит крепость в окружении скал острых, как зубы дракона, и пробраться к ней можно только по Калинову мосту через горящую реку Смородину. На том мосту и караулит змий трехглавый. В самой крепости мне бывать не доводилось, да сказывают, будто она ловушек полна, а Борюшка наша спит в покоях на самой вершине, куда только орлам под силу подняться.

— Какой широкий выбор, — проворчал профессор. — Утонуть в болоте или в море, попасть в зубы чудовищу, сгореть в огне, погибнуть от рук Зябра. Да моя жизнь раньше была скучной, как уроки Биннса.

— Ещё на нас могут разбойники напасть, или лютни пожевать. Или слуги Зябровы подстерегут, лапами своими костистыми под землю утянут, — охотно дополнила перечень Ильяна, которая выглядела не испуганной, а воодушевленной.

— Отпуск на зависть, любой учитель позавидует, — кивнула Петерина, а Снейп вздохнул, не имея сил бороться с подобной самоубийственной жизнерадостностью. И ведь ему у этих сумасшедших ещё учиться.

Опасения Снейпа начали сбываться уже на следующее утро, когда его подняли в дикую рань, вручили полотняную рубаху и штаны и отправили к сараю колоть дрова. Баба Петя уверяла, что так тренируется сила и выносливость, но Северус втайне подозревал, что она просто решила с его помощью заготовить дров на зиму.

После завтрака его загнали на грядки, сажать озимые рейцы — мелкие клубни, которые укладывались по одному в лунку. И за каждым следующим клубнем ему приходилось подниматься в избушку, где на крылечке его ждала старуха, а после, сжав мелкий клубень в кулаке, спускаться и продолжать работу.

На двадцатом круге он взбунтовался и категорически отказался лезть обратно:

— Мне и тут хорошо! Посплю в сарае! — заявил он карге.

— Добро, — ухмыльнулась та. — Илья с тридцати клубней начинала, а она меньше, легче и к движению привычная…

Обучение продолжалось. Методы Петерины причудливым образом сочетали в себе дружелюбное сюсюканье Флитвика, внезапные нападения исподтишка в стиле Грюма и язвительные издевки в духе самого Снейпа. Это были даже не качели "хороший педагог" — "плохой педагог", а хаотично несущийся вперёд слетевший с рельсов поезд из ада, и только от настроения старухи зависело, похвалит она Северуса за успехи или сбросит на него с крыши горшок, вынуждая двигаться по двору перебежками.

Инвентарь для тренировок у нее также имелся в достатке, поэтому свой посох Северус оставил у печки, решив подобрать себе на первое время что-нибудь попроще. К его удивлению, в запасах Петерины имелись не только деревянные мечи, посохи и затупленные стрелы, но и солидный арсенал вполне смертоносных стрелятельно-рубительно-тыкательных железяк, которые сохранялись в отдельном сундуке, бережно упакованные и остро заточенные.

— За долгую жизнь всякое случалось, избушка и домом была, и фортом оборонительным. Нужно уметь защищаться, коли желаешь в покое спать… — Пояснила баба Петя, задумчиво взвешивая на ладони черненый кистень.

— Ваш мир так опасен.

— Любой мир опасен, когда там есть хотя бы два человека. Один завсегда другому захочет стукнуть по темечку. Нешто, если останешься у нас, всему научишься — волшебники у нас долгожители.

— Лет до двухсот дотяну? — сардонически усмехнулся профессор.

— Беспечным будешь — и того не сложится. А так — до пяти-семи веков живут создания с силой, и больше. Магия питает, укрепляет, своих детей бережет.

— Я же нездешний…

— Раз посох тебе подчинился, значит, и сила местная приняла. Привыкнуть надо.

Северус озадаченно потёр лоб. Дамблдор в свои годы выглядел стариком, а здесь, если судить по Илье, сто пятьдесят лет — самая молодость. Это особенность мира? Или здесь магическая энергия мощнее? Волшебных существ было много, он и сам встречал нескольких, и жили они привольно, ресурсов на всех хватало в достатке, не вынуждая прибиваться к "местам силы", вроде Хогвартса. Надо бы выяснить, не наблюдается ли со временем снижение популяции магических видов, есть ли регионы, где они обладают особым могуществом, как незнакомец из леса? Конечно, это нельзя считать достоверным маркером, — как и в его родном мире, магические существа наверняка предпочитают селиться подальше от людей, но что до больших городов? Насколько сильна магия в Городище, в порту Любимом? В тех же затрапезных Задних Вышелках? Если не получится вернуться, Снейпу придётся искать место для жизни, и хотелось заранее просчитать вероятность выживания, если он пожелает поселиться вместе с обычными жителями. Он был избалованным удобствами волшебником и не желал терять преимуществ, тем более что здесь действительно чувствовал себя здоровее, чем в школе, хотя по незнанию списывал это на свежий воздух, плотную еду и длительные лесные прогулки. Но поверить в сказки про пятьсот лет жизни? С высоты его скромного для этих мест возраста, цифра казалась фантастической и сомнительной.

Любопытство исследователя снова дало о себе знать. Насколько мощное здесь магическое поле? Сколько вообще существует видов тех, кто "силой полнится и ей питается"? Сколько здесь живут обычные люди? Если волшебники не считаются людьми, делает ли это его изгоем? Существует ли здесь подобие инквизиции? Или вся власть захвачена Зябром, и его слуги осуществляют функции исполнительной власти, карают и ловят неугодных? Снейп понимал, что его не ждёт ничего хорошего, если он встретит вражеских клевретов, но к чему готовиться? Как обороняться? Они обладают острыми зубами? Плюются ядом? У них по шесть рук и мощная броня?

Петерина, наблюдая, как зельевар все сильнее погружается в свои мысли, с грохотом захлопнула крышку и проворчала:

— Хоть ты и принц, да все одно книжная душа. Держи, — она сунула ему в руки средней длины деревянный посох, усиленный железными кольцами, а себе взяла второй такой же, чуть покороче. — Поглядим, на что ты годен…

Первый спарринг с Петериной Снейп позорно проиграл. Старая ведьма орудовала посохом с неожиданной ловкостью, учитывая, что она периодически жаловалась на возраст, больную спину и колени. Глаз у карги оставался зорким и била она метко, вынуждая двигаться поживее. Уклоняясь от града лёгких тычков, Северус вспомнил школьные годы, стычки с мародерами, и заскрипел зубами. Тогда он мог ударить исподтишка, а здесь старался вести себя, как джентльмен, за что и поплатился.

— Зябр не будет с тобой раскланиваться, — поучала старуха. — Змей не посмотрит, что у тебя мяса на костях маловато. Люди лихие да чудища лесные ударят без предупреждения, потому бей первым!

— Госпожа Петерина, я привык использовать заклинания, у нас грубая сила не в чести.

— Ежели живёшь с циркачами — не мораль читай, а помалкивай, да жонглируй ножами, — выдала она свою версию пословицы про чужой монастырь. После прекратила атаку и вытерла пот с лица краем платка. — Движения у тебя лёгкие, быстрые, — заметно, что раньше сражаться доводилось. Да только оружие сменилось, ты будто тать с кинжалом танцуешь, лицо, грудь прикрываешь узким радиусом, — она медленно показала, как действует Снейп, который действительно привык к палочке и экономил движения.

— С посохом тебе надо работать шире, Север, обеими руками держать, да по области, чтобы и с боков, и со спины отбиться мог. Ногами надёжно о землю держись, да ходить учись, скользи, уклоняйся. Тут скорость письма чаровного тебе не поможет, всяко не сможешь махать посохом так быстро, как своей указкой.

Северус задумчиво кивнул, признавая разумность замечаний. Он обладал богатым запасом заклинаний на все случаи жизни, и теперь придется выбирать среди них простые и мощные, с примитивным рисунком, из которых легко составить функциональные связки, доступные для чарования концом длинного посоха. Двигаться Снейп умел — Тёмный лорд учил своих боевиков работать в полете и на бегу, но за долгие годы наука подзабылась за ненадобностью, чаще в магических дуэлях волшебники становились друг против друга, обмениваясь заклинаниями, полагаясь на собственную хитрость и скорость колдовства, а не на собственные ноги. Рука при этом практически всегда находилась перед грудью, как дирижерская палочка, а с посохом ему пришлось подключить к работе все тело, да и старуха в ближнем бою не позволяла расслабляться. Конечно, с волшебным посохом в руках возможностей у него прибавится, он сможет бить и укрываться магией, но общий принцип оставался прежним: хочешь жить — умей вертеться.

Тренировки продолжались. Старуха переложила домашние заботы на Ильяну, уделяя всё внимание Снейпу. Насмешки и внезапные нападения не прекращались, но она следила за техникой, отмечая малейшие недочёты и тут же их поправляя. Петерина была тяжёлым учителем, но уроки её запоминались на совесть. Желая немного поощрить Снейпа, вечерами она принялась рассказывать ему о мире, отвечала на вопросы, подавая это в виде очередного певучего сказания. История раскрывалась перед гостем, будто страшноватая сказка, и зельевар ловил себя на том, что зачарованно слушает старуху, подобно Илье, боясь упустить хоть строчку.

Героями рассказов Петерины были жуткие чудовища, могучие волшебники, летучие города и корабли, целые страны, которые появлялись чудом и после исчезали в пучине вод Краевого моря. Давно почившие герои и более современные злодеи, которых не хотелось встретить на пути. Прекрасные девы со змеями, вплетенными в волосы, и коварными певучими голосами. Хитрые горные и лесные духи, которые принимали облик человеческий и губили тех, кому не посчастливилось им поверить.

Снейп заметил, что в этих сказках было очень много от фольклора, народного творчества его собственного мира, и почти не упоминалась мифология. Будто здесь не чтили богов, не было привычного пантеона. Хотя, возможно, у людей имелась какая-то религия, но существам, подобным Петерине, которые долго живут и знают источник истинного могущества, нет необходимости верить в сверхъестественную божественную сущность, способную творить, карать и жаловать своей милостью.

Он не был особо религиозным, но помнил, что, согласно антропологическим теориям, вера в человекоподобное божество — естественная веха развития первобытных племен. Однако здесь эту нишу заняли всесильные волшебники. Не то, чтобы Северус был настолько тщеславен, чтобы посчитать божеством и себя, но подобные тенденции показались ему любопытными. Можно ли считать Боряну не просто источником жизни, а воплощением Персефоны? И Зябр — так ли далёк он от Аида? Ильяна с этой точки зрения могла ассоциироваться с Гермесом, а Петерина — с Хароном. Но кем был сам Снейп? Предстоит ли ему, как Гераклу, вершить подвиги, или, подобно Орфею, сходить за грань и вернуться оттуда с пустыми руками, окончательно расставшись с призраком своей любви?

Он и сам не понимал, как ему пришло в голову подвязывать свою ситуацию к древнегреческим мифам, но полученная картина совсем не радовала. После некоторых размышлений он поделился своими мыслями с Петериной, но старуха лишь рассмеялась:

— Голова твоя полна слов, ты слишком много читал, и теперь ищешь символы там, где их нет. Есть у нас сказка про лунатика, что каждую ночь выходил из дома и возвращался с одной рыбой, не помня того. Может, все проще, и будешь ты не как великий герой, но как тот лунатик, — походишь и вернёшься, зато поутру сумеешь сварить себе ухи на завтрак?

Северус подумал, что его после всех приключений будет радовать сама возможность просыпаться по утрам со всеми конечностями, но признал, что в этом старуха права. Не имело смысла строить предположения на тех сюжетах, которые здесь даже неведомы.

Освоившись с тренировочным посохом, он попробовал работать с волшебным и был немного разочарован. Заклинания выходили получше, чем прежде, но ожидаемой вселенской мощи не наблюдалось, и Снейп сам не мог сказать, рад он подобному обороту или огорчён. Он что-то делает не так? В очередной раз решил спросить мнения старухи, и та только всплеснула руками:

— Север, ты вроде умный, а не понимаешь. Не волшебник зависит от посоха, а посох от волшебника. Древние маги творили своими посохами невероятные чудеса, потому что были очень могущественными. И только от тебя зависит, насколько могущественным будет твой посох.

Северус тут же вспомнил отголосок воспоминания древнего волшебника и вынужден был согласиться — такой силой он пока не обладал, и должен быть благодарен хотя бы за то, что имеет. Но это вряд ли поможет ему одолеть дракона и Зябра. Заметив, что он снова хмурится, погружаясь в невесёлые мысли, баба Петя угостила его подобием сушёной сливы и пояснила:

— Моя сила исходит извне, она в природе, как и у Ильяны. Мы касаемся земли, от нее живём, а после уйдем в ту землю, передавая силы следующим поколениям. Зябровы силы в смерти да страданиях, он ловит и копит темные чувства; боль, отчаяние — его закуска. Змий треглавый сам по себе могуч, ядро в нем мощное, да в купели из огня броня закалена. А и у него можно найти слабое место. Найди, в чем твоя сила, что питает волшбу, в чём источник, откуда черпаешь магию. Ежели хочешь обрести могущество — познай себя.

Профессор недовольно поджал губы, обдумывая очередное загадочное наставление. Ему что, сунуть руку в огонь, чтобы закалиться? Или на кладбище постоять, может он как Зябр, только неопытный? С его антуражем образ некроманта был как раз кстати. Или Петерина говорила про эмоции? Вроде, он мог выдавать заклятия помощнее, когда злился?

Выйдя за калитку, он отошёл на лесную полянку, где тренировался, не желая поджечь или испугать избушку. Патронуса вызывают, используя радостные эмоции, но у Северуса в избытке было негативных, поэтому он решил начать с них.

Гнев, который всегда сопровождал зельевара, таился в груди комом черного пламени. Он мог затихать, тлеть под слоем пепла, пробегать огоньками, когда Снейп раздражался, полыхать, обжигая, когда он думал о Поттере или реветь яростным лесным пожаром, если вспоминать Волдеморта и собственные проступки. Это чернильное пламя было с ним неотлучно, и само его сердце за долгие годы, казалось, обуглилось, превратившись в накрепко спекшийся ком золы. Сжав древко, он ощутил отклик посоха, который казался настороженным, и зельевар покрепче стиснул зубы, будто опасался спустить своего помощника с поводка.

Воскрешая в памяти печальные эпизоды прошлого, Снейп сердился, подпитывал пожар, который постепенно разгорался сильнее, принимаясь полыхать, стремясь вырваться наружу. Язычки черного пламени, вполне видимые, соскользнув с кончика, дорожкой пробежали по земле. Усилив напор, он будто делился с посохом эмоциями, и тот, отвечая хозяину, сам ощерился, будто готов был рвануться в бой. Заряженный негативом клубок огня, сорвавшись с навершия, полетел вперёд и подорвал пень, — Северус только и успел широко отмахнуться, прикрываясь щитом. Рассерженный посох гудел, полнился чернотой, и заклинание действительно получилось более мощным, разрушительным, чем раньше.

Прищурившись, Северус выбрал другую цель, выплескивая эмоции в череде мелких быстрых взрывов, которые украсили полянку десятком аккуратных воронок, а экспериментатору снова пришлось скрываться от града земли и мелких камешков.

Чем больше он работал, тем злее становился, сердце его пылало и горело, а темные эмоции распирали изнутри, и каждый последующий удачный разрушительный удар вызывал в душе ощущение торжества со вкусом стали, а ещё удушающую горечь, будто он был бочонком с порохом, туго перетянутым стальными ободами, и фитиль уже горел, предвещая скорый взрыв.

Поляну окутал дым от горящих веток, под ногами хрустели обломки, сухая кора, Снейп кружил, спотыкался, улавливая кожей гармонирующую с ним ярость артефакта, и на пике испытал такое острое, болезненное отчаяние, что обессиленный упал на колени и взвыл, прижимаясь лбом к посоху. Он выместил гнев, разнёс кусок леса, а взамен ощущал себя усталым, потерянным, отчаявшимся, опустошенным и несчастным. Во рту поселился вкус пепла, а посох, постепенно успокаиваясь, пытался подбодрить хозяина, взволнованный и обескураженный. Волшебник хотел все разнести — у них получилось, так почему он теперь так несчастен?

Совсем тихо к Северусу подобралась Ильяна, привлеченная шумом и грохотом. Она наклонилась, прикасаясь к плечу зельевара, и спросила, пытаясь заглянуть ему в глаза:

— Худо, Север? Хочешь пирожок с ягодами? Сладкий. И компот… Пойдем, я тебя покормлю, отдохнешь, а там и магии прибавится.

— Нет у меня силы! — рявкнул он, смахивая с плеча сочувствующую ладонь. — Был гнев в достатке, и тот не сработал! Я никчёмный волшебник, мне не победить вашего Зябра!

— Знать, не в гневе твоя сила, — пожала на это плечами полевиха, даже не обижаюсь на отповедь. — Не горюй, нам долгий путь предстоит, авось и разберёшься, в чем твой источник.

— Да ладно, а если не разберусь? Не пожалеете, что доверили свои жизни такому слабаку? — ядом, сочащимся с его губ, можно было отравить всех обитателей Черного озера.

— С чего бы? Сила — она не только в ударе, а и в способности раз за разом подниматься и идти дальше, — очень серьезно отозвалась Илья, глядя на него своими большими совиными глазами. — И этого в тебе хватает. Иначе баба Петя не взялась тебя учить. Она слабаков чует, на дух не переносит и ест.

— Ест? — озадаченный услышанным, Снейп вынырнул из пучины отчаяния, но Ильяна внезапно хихикнула:

— Шутка, Север. Не ест, конечно, что с тех слабаков — ни толку, ни мяса. Зато ты ожил. Так будешь пирожки?

Привычно уже поморщившись от того, что его провели, зельевар кивнул и поднялся. Гнев утих, снова превращаясь в скрытый жар под слоем пепла, эмоции схлынули, а пирожки у Ильяны и правда были вкусные. Жаль, если остынут.

///

Ещё несколько дней Снейп тренировался в лесу, обеспечивая Петерину дровами. Он пробовал разные эмоции или старался полностью очистить сознание, но особых подвижек не наблюдалось. Хотя результаты колдовства визуально казались более значительными, чем обычно, он научился более уверенно дозировать силу, но все равно быстро выдыхался, пытаясь скастовать заклятие помощнее. Двигаться с посохом получалось все лучше, Снейп уже не спотыкался и меньше цеплял концом посоха землю и кусты. Небо хмурилось, по утрам становилось все холоднее, и Петерина с беспокойством поглядывала в окно, будто желала отогнать подальше темные тучи, которые в любой момент грозили просыпаться первым снегом. Все понимали, что времени мало и нужно спешить, если хотят добраться до Зябра, не увязнув в сугробах.

— На болотах теплее, — утешительно шептала Ильяна, будто пыталась успокоить старуху. — И до моря доберёмся — оно теплое, зима не догонит.

Баба Петя раздражённо отмахивалась и снова лезла в чулан, вспоминая об очередной полезной мелочи, которую стоило взять в дорогу.

Время за хлопотами пронеслось незаметно, и вот уже Снейп снова стоял у калитки с проходной сумкой за плечами и с посохом в руке. Отправляя их в поход во второй раз, старая Петерина так и не смогла до конца скрыть переживаний. Теперь уже двум её ученикам предстоял долгий и опасный путь, который не сравнить было с визитом к книжнику Гавру. Проверяя напоследок экипировку, она тихо спросила:

— Сам-то ты готов, Север?

В ответ Снейп только скривился, выражая скепсис, который испытывал. Он не хотел бродить по чужому сказочному миру. Отчаянно не желал встречаться с чудовищами и злодеями. Брезговал кого-то целовать, тем более спящего — он не какой-то извращенец! И вообще всей душой не хотел здесь быть, ему и в Хогвартсе с головой хватало приключений.

Северус прекрасно знал, что баба Петя, наблюдая эфир, прекрасно видит все его терзания, сомнения и сокровенные мысли, поэтому, вздохнув, соврал:

— Готов, бабушка.

Она в ответ погладила его по плечу, тут же переключаясь на Ильяну:

— А ты следи, не потеряй нашего принца, да держи язык на привязи!

Полевиха в ответ забормотала возражения, но после всхлипнула, крепко обняла старуху, и, отвернувшись, зашагала к лесу. Северус, кивнув напоследок, поспешил за ней, прекрасно зная: если отстанет — дорогу сам не найдет.

Он гостил в этом мире уже больше месяца, и постепенно привыкал к местным реалиям, находя в них все больше прелести. Чуть приглушенная цветовая гамма не так раздражала глаз, как привычный белый свет, плотная еда и ежедневные тренировки на свежем воздухе укрепили тело, а любопытство исследователя не давало покоя уму. Ни дня ему не было скучно: Петерина учила, Ильяна заботилась и помогала, и даже если они принимались ругаться, сам характер перепалок оставался весёлым. Зельевар плевался ядом по привычке, баба Петя устраивала скандалы, обладая сварливым язвительным нравом, а Ильяна из озорства поддерживала любой переполох, азартно подливая масла в огонь. Но после, вдоволь пошумев, они устраивались за одним столом, пили чай, как ни в чем не бывало, не поминая друг другу дурного.

— Север, ежели вдруг случится беда, ты меня бросай да беги, тебе уберечься надо, чтобы принцессу спасать, — почти приказала ему Илья, когда они уже достаточно далеко от избушки.

— Разумеется. Это не я там уже вперёд пяток побежал? — саркастично осведомился Снейп, вынырнув из мыслей. — Подлецом я, конечно, являюсь, но крохи совести в наличии. Поэтому никого бросать не собираюсь. Тем более, что без тебя никакую принцессу не найду, заблужусь в лесу — тем и кончится мое приключение.

Ильяна запыхтела, возмущенная отказом, но спорить не стала — знала, насколько их гость упрямый.

Снова они шли по лесу, но теперь путь их пролегал к западу, через болота, мимо Городища и дальше, до самого побережья. Припасов должно было хватить на неделю, но Ильяна очень не хотела привлекать чужого внимания. Впрочем, беспокоиться об этом стоило уже за болотами, где возрастал риск встретить людей. Пока же они шли по местам заповедным, где водились во множестве звери и магические существа.

Влипнув ненароком в оборванную сине-зеленую паутину, напоминающую по виду лишайник, размеру и крепости которой арахниды позавидуют, Северус тут же поинтересовался, где же хозяин, на что полевиха, орудуя кинжалом, пояснила:

— Зима приближается, некоторые ближе к теплу перебираются, другие в спячку впадают, как ло́си. Кружевница, что здесь сеть оставила, уже давно спит где-нибудь в пещере под камнем. У неё и руки, и лапы, и три ряда челюстей могучих. Увидишь — ни с кем не спутаешь.

— У нас такое пауки плетут.

— Это какого ж размера у вас пауки?

— Порядочные, — вздохнул зельевар, счищая остатки клея с буневой кожи.

Для Ильяны подобные ловушки были привычны и знакомы, а он пока плохо знал местную флору и действительно принял изделие кружевницы за растительность, так и попался ненароком. Ему придется ещё многому научиться, чтобы не висеть на шее полевихи бесполезным грузом. Главное, чтобы на это хватило времени.

По мере приближения к болотам лес редел, все меньше было в нем яркого, на смену пришли цвета приглушённые, тинные, ржавые. Идти приходилось или по колышущемуся ковру толстого мха, или брести в воде, выбирая надёжные участки, или прыгать с одной кочки на другую, опасно балансируя над глубокими темными омутами. Одинокие деревья стояли голыми, не было видно животных, и даже насекомые примолкли, будто кроме двоих путешественников не было вокруг никого живого. Снейп, целиком полагаясь на дар Ильяны, старался не отставать, ступая точно куда и она, хоть и признавал — идти по болоту оказалось крайне неуютно. Он ощущал грядущие неприятности, будто дикий зверь, приближающийся к ловушке, и едва не скалился, проваливаясь сапогом в очередную коварную выбоину.

Зельевар предполагал, что они смогут миновать болото за день, однако ночевать им пришлось, сидя на крохотном островке, прижавшись друг к другу, так как не было возможности даже развести костер. Снейп предложил разжечь огонь магией, но Ильяна с сердитым шипением запретила, не желая привлекать лишнего внимания. Короткий сон не принес особого облегчения, и они двинулись в путь, едва забрезжил рассвет.

Ближе к полудню, остановившись на очередной привал, полевиха жевала сухарь, всматриваясь в туман, поднимающийся от земли.

— Будто водит кто-то, — внезапно огорчённо пожаловалась она. — Знаю, нужно идти в том направлении, а тропы проходимые все в сторону сворачивают.

Северус нахмурился и присел, чтобы напиться. Торфяная вода была кристально чистой, чуть темноватой и сладковатой на вкус, и радовало, что им хотя бы не грозит смерть от жажды. Напившись, он умылся и набрал воды в фляжку.

— Главное, ты знаешь, куда идти, — успокоил он сердитую полевиху. — Можем и прогуляться. А если нас действительно водят, могут и привести куда-то. Сама же говорила — кривые дорожки самые верные.

Ильяна фыркнула, отряхнула ладони от крошек и снова поскакала вперёд, указывая дорогу. Ещё несколько часов они плутали по серо-зеленым болотным зарослям, огибая тощие стволы мертвых деревьев и заводи, которые становились все шире, когда впереди показался странный остров, напоминающий торчащую из воды вершину горы. В ней виднелся темнеющий грот, заросший мхом, на удивление сухой, и, когда путешественники приблизились, они различили и ступеньки, ведущие вниз, в самую глубь горы.

— Странно, здесь все должно затопить, а вход и лестница чистые, — подозрительно принюхавшись, пробормотал Снейп.

— Мне тоже туда не хочется, но идти больше некуда, если только назад оборотиться, — с опаской отозвалась Ильяна, отстёгивая от пояса короткую дубинку.

— Похоже, нас привели туда, куда собирались, — покрепче сжимая посох, согласился зельевар. Откуда-то пришло осознание, что назад им хода нет, и первым ступил на порог. Спускаясь все ниже, он слышал за спиной тихое дыхание Ильи и радовался, что может не опасаться удара с тыла. Воздух в гроте был влажным, с отчётливым запахом тления и полыни. Северус предполагал, что им придется идти в темноте, но камни источали тусклый свет, позволяя избежать падения.

Миновав лестницу, они оказались в обширном зале, украшенном сталактитами, по стенам которого стекали капельки воды, и, собираясь в журчащие ручейки, стекали куда-то вниз по покатому каменному полу. Постепенно становилось светлее. Северус шел, ощущая, как его накрывает спокойствие и безмятежность. В пещере было сыро, тепло, ароматы не раздражали и казались вполне уютными, напоминая о доме, зато топот за спиной, резкий, шумный, показался теперь назойливым и докучающим. Снейп столько лет провел в подземельях под озером, что здесь, под болотом, снова ощутил себя в своей тарелке.

Пройдя анфиладу похожих пещер, они шагнули в следующую, и Ильяна тихо ахнула. Этот зал был просторнее и выше остальных, с потолка падал достаточно яркий рассеянный свет, у стен копошились какие-то монстры, склизкие, мягкие, напоминающие по виду развал морепродуктов на рыбном рынке. А ещё здесь имелась мебель — круглый стол с тремя креслами и стоял, поджидая их, худой высокий мужчина, который при виде гостей улыбнулся, продемонстрировав рот, полный острых треугольных зубов:

— Здравствуйте. Я хозяин болот.

Словно заворожённый, Северус вежливо поклонился и уселся в кресло, повинуясь приглашающему взмаху бледной руки, которая казалась чрезмерно гибкой. Ильяна тихо пристроилась рядом, а вслед за ними место занял и хозяин.

Болотный правитель будто весь состоял из углов — колени и локти острые, нос длинный, едва не перевешивает, пальцы полупрозрачные, кривые да цепкие. Он напомнил Северусу богомола, и особо дополняли образ глаза — белесые, рыбьи, без единого проблеска эмоций.

— Давно у меня не было гостей, я и забыл, как принимать живых из-под неба. И вряд ли найдется для вас подходящее угощение…

Болотник говорил, а его тихий, вкрадчивый голос будто заползал Снейпу под череп, окутывал мозг теплом, убаюкивал. Кресло оказалось неожиданно мягким, удобным, и он откинулся на спинку, устроив посох между коленей, решив доверить переговоры Ильяне. Она наверняка сможет договориться со странным существом, а сам профессор пока может немного расслабиться и отдохнуть.

— Благодарим тебя, хозяин, мы сыты, да заплутали слегка. Нам бы дорогу разведать до Городища, — немного смущённо попросила Илья, с опаской косясь на болотных тварей, которые лениво валялись на полу, не выказывая признаков агрессии.

— Заплутала? Полевиха? — болотник откинул голову и засмеялся, открыв на обзор худую шею с темными отверстиями жабр. Смех его, показательно оживленный, оставался безэмоциональным и сухим, и Снейп решил, что все происходящее весьма напоминает сон. Разумеется, это всё объясняет. Он спит, и странный нелепый повелитель болот ему снится. Прикрыв глаза, он окончательно задремал, позволяя шороху воды и вкрадчивому голосу его заморочить.

— Мы с другом должны идти, — настойчиво повторила попытку Ильяна, сосредоточенно нахмурившись, а болотник, потирая руки, беззаботно поинтересовался:

— Зачем? Похоже, твоему спутнику и здесь хорошо.

Заметив, что Северус и правда спит, полевиха попыталась его растолкать, но тот лишь нахмурился, недовольный, что его побеспокоили, и даже не открыл глаз.

— Батюшка родимый, хозяин могучий да великий, отпусти нас, ждёт нас дорога дальняя, дела важные, не можем мы здесь оставаться.

— У меня так давно не было гостей, — притворно огорчился Болотник. — И те сбежать пытаются.

— Мы на суше живём, не подходят нам болота, сырые да мрачные, холодные, неуютные. Отпусти, век твоей доброты не забудем, — продолжала уговаривать Илья, пока Болотник улыбался все шире, больше пугая своим оскалом, чем успокаивая.

— Девочка, вам всего-то нужно привыкнуть. Болото разное, оно может быть очень комфортным, иначе с чего бы людям сидеть в нем с такой охотой? Дом, еды вдоволь, чтобы брюхо набить, тепло — вот и болото образовалось. Зачем учиться, зачем идти куда-то, если на месте хорошо, а за порогом — боязно. Оседают на дне, привыкают, и после отращивают зубы ядовитые мои новые слуги, чтобы травить непохожих, и языки длинные, липкие, чтобы стреноживать и душить тех, что вперёд стремятся, взлететь пытаются. Вот и друг твой, девица, от них недалеко ушел. Ему бы в лаборатории сесть, да людей не видеть, а яда в его душе и так в достатке.

Глаза полевихи налились злыми слезами, она сжала кулаки и вскочила:

— Неправда твоя, болотный правитель! Душа у Севера добрая и любопытства он не растерял! Всяк день чему-то учился, в пути надёжным спутником был, завсегда вперёд смотрел, без малейшей жалобы! Не место ему в твоём болоте!

От звонкого отчаянного возгласа эхо заметалось под сводом пещеры, монстры у стен недовольно зашевелились, а Болотник поморщился. Уши его не были привычны к громким звукам, и он раздражённо зашипел:

— Потише, иначе скормлю своим стражам!

Ильяна упрямо тряхнула кудряшками и внезапно завизжала. Вопль оказался пронзительным, как сирена, и хозяин болот сгорбился, зажимая пальцами уши. От звуковой волны Снейп очнулся, заполошно вцепился в посох, отмахнулся, посылая вперёд огненный шар, и чудовища, вереща, кинулись врассыпную. Болотник с опаленным боком свалился под стол, а Ильяна, заметив в другой стороне зала выход, с силой потянула Снейпа за собой:

— Бежим, Север!

Он поднялся с неохотой, но послушно направился туда, куда его настойчиво тянули. Снова пещеры тянулись перед беглецами, странные, полутемные, с проплешинами светящихся грибов на стенах, полупрозрачными слизнями, устилающими пол, с мрачными чудовищами, которые, вздыхая, плескались в бассейнах, громадные и неповоротливые. Они едва не проскочили путь на поверхность, и только чутьё полевихи позволило ей свернуть в полутемный тупичок, в котором карабкалась вверх влажная и узкая кривая лестница, выбитая в скале.

Северус не хотел никуда идти, ему было хорошо и здесь, но Илья не сдавалась, шептала что-то про их долг, и зельевар заставлял себя ползти вверх. Он ставил долги превыше всего, и это слово гнало его вперёд, хотя мозг оставался затуманенным.

Они оказались на поверхности, вывалившись из очередной каменистой норы, в этот раз низкой, узкой и мокрой, и сразу за порогом провалились по пояс в жидкую грязь. Северус едва не выронил посох, но он был волшебником, и даже во сне никогда бы не мог потерять свою палочку. Болото не желало отпускать пленников, но полевиха упрямо лезла вперёд, продолжая тянуть за собой Северуса.

Каждый шаг давался им с трудом. Выбираясь из липкой жижи, он ощущал, как Ильяна, не позволяя останавливаться, ругается, почти волочет его на плече, несмотря на разницу в росте. Посох взволнованно пульсировал, наполняя виски гулом, будто пытался пробиться к сознанию хозяина, вытянуть его из навалившейся апатии.

— Илья, брось меня, — еле слышно прошептал он, мечтая лечь тут же, утонуть и больше не двигаться.

— Ещё чего! Вздумал тоже умирать! Нам дело поручено, а ты раскисать! Держись, Север, мы обязательно выберемся, я чую дорогу!

Болотная грязь будто высасывала из волшебника силы, но он ощущал под рукой тепло, в голове гудело, и он заставлял себя делать шаг. И ещё один. И следующий. В какой-то момент ноги подкосились, он упал на колени, отключился, и пришел в себя от боли — Ильяна отвешивала ему пощёчины, при этом шмыгая и ласково уговаривая:

— Очнись, пожалуйста, мы почти дошли, ещё немножко, ещё чуточку, Северус!

Облизнув кровь с рассеченной губы, он с трудом кивнул и приподнялся, тяжело повисая на девичьем плече. Ему было стыдно, он хотел умереть и не доставлять больше неприятностей людям и не-людям, которым не повезло с ним столкнуться. Воздух с хрипом вырывался сквозь зубы, он старался не упасть, а полевиха, не жалуясь, продолжала волочь его на себе.

Снейп не мог сказать, сколько длилась дорога, видимо, Ильяна сильно преувеличивала, говоря, что им осталось "немножко", но в какой-то момент они будто прорвались сквозь невидимый барьер, вырвались из владений Болотника и ощутили под ногами сухую землю.

— Надо отойти подальше, — шептала Илья, продолжая тянуть, хотя сама уже спотыкалась от усталости. — Чтобы не нагнали, не настигли…

На суше двигаться было проще, и Северус уже не висел на Ильяне, сохраняя вертикальное положение, хотя и двигался со скоростью улитки. Они буквально ползли вперёд и остановились отдохнуть, только удалившись от болота на значительное расстояние. Обнаружив ключ, бьющий из-под камня, путники буквально рухнули возле него, омывая разгоряченные лица, с жадностью отпивая прохладную, кристально чистую воду, от которой ломило зубы.

— Ильяна, спасибо, — тихо поблагодарил Снейп, чуть отдышавшись. — Если бы не ты, я бы так там и остался…

— Мы бы там остались, Север, потому как я бы тебя не бросила, — мрачно и упрямо отозвалась полевиха, рассматривая порванный рукав рубахи, который, похоже, зацепился за острую ветку. — Я бабе Пете обещала, и вообще — как я брошу друга? Ты говорил, есть у тебя совесть, так и у меня в достатке сохранилась.

— Не сравнивай, ты же хрупкая девушка, а я мужчина, волшебник, который должен заботиться о себе, и о тебе. Но вот подвёл…

— Так тебя, что ли, рост мой смущает? Во мне метр пятьдесят три — и каждым сантиметром горжусь! Никто ж не виноват, что ты каланча двухметровая! А коли наклонишься пониже, так и наваляю… Потом. Только отдохну немного…

— Нету во мне двух метров, всего-то метр восемьдесят семь, — примирительно отозвался зельевар, усаживаясь рядом и подставляя ей плечо. Он опёрся спиной о дерево, ощущая, как под боком устраивается полевиха, а усталость буквально накрывает с головой. Нужно было встать и идти дальше, или хотя бы развести костер, но они так вымотались, и он решил послушаться совета Ильяны и немного отдохнуть. А после она может его поколотить, в конце концов, он это заслужил.

Несмотря на то, место для ночлега было крайне неудачным, за ночь на путешественников никто не напал. Сказывалась близость губительных болот, куда редко забредали благоразумные хищники. После непродолжительного сна они ощущали себя отдохнувшими, но мышцы продолжали противно гудеть — сказывалась усталость, накопленная за два дня блужданий по непроходимым болотам и лихорадочный изнуряющий забег по пересечённой местности.

— Придется возвращаться другой дорогой, — обеспокоенно сказала Ильяна, когда они утром грелись у огня и сушили обувь. — Хозяин болот не простит побег и то, что мы его чутка поджарили.

— Ты оптимистка, Ильяна, думаешь, как будем возвращаться. Я вообще не уверен, что мы дойдем туда, — слегка улыбнулся Снейп, подбрасывая в костер полешко. Полевиха, глянув на него, удивлённо округлила глаза:

— Ого, и с лица округлел, и шутить сподобился, уважаю, Север, наш человек.

Снейп кашлянул, отворачиваясь, будто ему помешал дым, на деле скрывая смущение. Столкновение с Болотником сильно ударило по самомнению гордого профессора, в полусне он частично слышал спор и теперь хотел оправдать ожидания Ильяны, которая так безоговорочно в него верила. Зельевар не знал, чем вызвано подобное отношение, но иррациональным образом Илья доверяла ему больше, чем он верил себе сам.

— Как думаешь, почему они не отправились в погоню? — поинтересовался Снейп, переставляя сапоги другой стороной.

— Они там, в своём болоте, тяжелы на подъём, — пожала плечами Ильяна. — Или боялись, что на суше шкура пересохнет. Если верить хозяину, там лишние движения не в чести.

По плечам Северуса пробежал озноб. Владения Болотника были… мерзкими, а он едва не остался там добровольно, поддавшись сладкому, убаюкивающему ощущению покоя. Не думать, не действовать, не существовать, будто один из монстров в банке на полке кабинета зельеварения. Снейпу в припадке мстительности тут же захотелось вернуться и разобрать коварного монстра на ингредиенты, но пока перед ними стояла задача поважнее. Ничего, если он тут застрянет, обязательно вернётся и украсит стену зубастой зелёной рожей, и никакие россказни о гуманизме его не остановят.

Задерживаться надолго не хотелось, и они отправились дальше, как только промокшие пожитки перестали исходить паром. Видимо, они были очень уставшими, чтобы уснуть в мокром.

Снейп не мог определить, насколько они отклонились от курса, но Ильяна выглядела спокойной и жизнерадостной, что позволяло надеяться на благоприятный исход. Полевиха на удивление спокойно перенесла все трудности и теперь, собираясь в дорогу, казалась беспечной, как перед лёгкой прогулкой.

— Илья, может, тебе успокоительного накапать? — поинтересовался зельевар, в котором накрепко засела привычка всех лечить.

— Будто я сахарная, Север? Не переводи препарат ради такой-то безделицы, — отмахнулась полевиха.

— Всё-же такое потрясение, — пытался настоять Снейп, опасаясь возможной истерики.

— А ты всё тянешь на спине Болотника, — неодобрительно качнула головой Ильяна. — Отряхни и забудь. Мы живы, целы, в безопасности. Ежели после каждой неврядицы бегать кругами да рыдать, а после в себе всё таскать, так и от подола бабки Пети можно было не отцепляться.

Северус недовольно поджал губы, сохранив при себе кровожадные планы. Забывать или, тем более, прощать он никого не собирался, но спорить не стал.

После угнетающих болот шагать по лесу, не опасаясь, что очередной пенёк уйдёт под воду под его ногами, оказалось приятно и необременительно, и он позволил себе временами сходить с тропинки, внимательно рассматривая очередной причудливый древесный гриб или незнакомый подвид папоротника. Ильяна не торопилась, позволяя Снейпу утолять своё любопытство, и охотно рассказывала ему то, что помнила о том или ином растении, почти обходясь без фразочек в стиле: "Можешь, конечно, это съесть, а я посмотрю и посмеюсь". Умеренный темп похода больше напоминал прогулку, не вызывая излишнего утомления. На ночлег остановились засветло, выбрав сухой укромный овражек, заросший кустами, в котором тихо журчал родник.

— Если на нас вздумают напасть, будет удобно стрелять по нам сверху, — предостерёг Снейп, который после встречи с Болотником продолжал страдать от паранойи.

— Значит, не подставляйся, — посоветовала Ильяна. — Зато свет костра не будет виден среди деревьев. Ежели боязно — давай организуем дежурства. Я покараулю до полного оборота второй луны, а ты до рассвета.

— И что, две луны никого не смущают? — осторожно поинтересовался профессор.

— А сколько их должно быть? Одна, что ли? — рассмеялась Илья и ушла за ветками для костра.

Северус задумчиво почесал нос, забрал оба кожаных бурдюка и отправился запасаться свежей водой. Бесполезно примерять к этому миру свои привычные стандарты, вроде одной луны. На Земле спутник влиял на гравитацию, но здесь, при наличии двух, все было спокойно — не творились постоянные катаклизмы, даже учитывая, что местные луны выглядят крупнее Луны домашней и визуально кажутся ближе. Что это — воздействие магии? Снейп мог представить, как древний, плохо образованный, но очень сильный маг-идиот создаёт в небе второй спутник, потому что не может найти в темноте горшок или тапочки. А потом одним взмахом посоха ликвидирует все последствия, принудительно сдерживая бунт природы. Почему-то в воображении Северуса нерадивый маг обзавелся длинной бородой и очками-половинками.

За ужином, состоящим из сухарей, вяленых овощей и горсти фруктов, Ильяна озабоченно нахмурилась:

— Припасы заканчиваются, а ещё очень хочется горячей каши с молоком.

— И чаю, — уныло согласился Снейп. Ему, коренному британцу, труднее всего было отказаться от традиционной чашечки дарджилинга. Петерина угощала его местными травяными сборами, но запас в сумке безнадежно промок в болоте и даже после сушки вонял тиной.

— Недалеко есть небольшое поселение с трактиром, можем зайти, купить тебе чаю, поесть горячего, искупаться.

Северус невольно прищурился. Теплая ванна была пределом мечтаний. Но опасения преобладали:

— Мы не покажемся чересчур подозрительными? Странные типы притаскиваются с болот — впору заподозрить неладное.

— Ты, главное, не говори, что ты принц. Или лучше вообще ничего не говори… ты бы мог притвориться немым, — непосредственно предложила полевиха, прищуриваясь, хотя в глазах её продолжали плясать смешинки.

— Я не собираюсь облегчать тебе жизнь своим молчанием, — тут же отозвался зельевар, который за месяц изрядно натренировал терпение и навык обмениваться колкими шуточками. В Хогвартсе каждое его слово воспринимали в штыки, вынуждая ощетиниваться иголками, но Ильяна и Петерина не таили в сердце зла, поэтому даже такие мелкие провокации оставались всего лишь дружеской шуткой, на которую можно было ответить и не обижаться.

— Жаль, — притворно вздохнула Илья. — Молчащим ты был бы почти идеальным.

— Нету в жизни идеалов, — пожал плечами зельевар, не напоминая в очередной раз про "рожу породистую, лошадиную". Это они ещё "породистых" Габсбургов не видали. А так — в нём нет безумия Блэков, одержимости Поттеров, целой вереницы семейных проклятий, которые на себе тащили другие древние рода. С этой точки зрения он действительно может считать себя почти идеальным, даже учитывая мерзкий характер, обидчивость, гордыню, несдержанность, тиранию и любовь ругаться с идиотами. Похоже, от чистокровных Принцев в нём сохранилось достаточно паршивого наследства, хоть и был он всего лишь "половинкой".

Обняв покрепче посох, Снейп устроился на куче веток, собираясь спать. Илья осталась у костра, дожидаясь оборота второй луны. Наверняка от её слуха не мог ускользнуть ни один подозрительный шорох, но Северус не мог до конца избавиться от тревоги. Смежив веки, он продолжал прокручивать в голове минувшие события, размышляя, что мог изменить, как ему следовало поступить в той ситуации с Болотником. И явление кошмара стало предсказуемым продолжением его мыслей.

Северус снова оказался на болотах, не ощущая под собой привычной надёжной опоры. Из трясины выползал омерзительный зелёный лысый монстр, который весьма отдалённо напоминал человека со своими острыми зубами и длинными хищными когтями. Ощутив в руке верную палочку, зельевар ударил. Чудовище отнесло в сторону, но на его место уже ползло следующее. Снейп молча сражался, не собираясь сдаваться, хотя его ноги медленно тонули в грязи. Он знал — если остановится, падёт духом, поддастся страху — ему конец. Даже когда над его головой сомкнулись темные воды, он продолжал внутреннюю борьбу, и смог вырваться из кошмара, хотя перед самым пробуждением в ушах прошелестел вкрадчивый голос Болотника: "От себя не уйдёшь".

Очнувшись, он вздрогнул, увидев над собой большущие обеспокоенные глаза, которые слегка светились в темноте. Вцепившись в посох, он выдохнул — Ильяна. Смахнув со лба пот, он предложил:

— Ложись спать, теперь я подежурю.

— Не время пока, да и ты шумел, метался — может, попробуешь поспать ещё?

Вспомнив неприятные ощущения, с которыми болотная жижа поглотила его, он отказался:

— Всё равно не усну. Спи.

Илья нахмурилась, глядя с сомнением, но согласилась, заняла освобождённое спальное место и задремала. Северус, подумав, наложил вокруг их стоянки простенький щит, прислушиваясь, как посох радостно поет, исполняя заклинание. Снейпу было интересно, насколько долго простоит его защита, сколько на это потребуется сил. Он не рисковал делать это перед отходом ко сну, плохо представляя, как будет вести себя местная вариация привычной защиты без его присмотра, но сейчас, пока бодрствовал, решил потратить время с пользой.

В темноте щит был едва заметным, слегка серебрился, будто мыльный пузырь, и не закрывал обзора. Отчетливо видны были кусты, растущие вокруг; темнеющие склоны оврага; многочисленные звёзды, составляющие незнакомые созвездия и те самые луны, которые при первом взгляде на небо нового мира заставили Снейпа подозревать у себя травму головы.

Движение небесных тел действительно напоминало танец — величавый, неспешный вальс, при котором они кружились поочередно, сначала одна, потом другая, и делали общий оборот, меняясь местами, повторяя свои бесконечные движения раз за разом, следуя неслышной музыке небесных сфер.

Лес жил своей жизнью — хрустел, потрескивал, шумел кронами. В какой-то момент издалека донёсся отрывистый пронзительный вопль, тут же оборвавшийся — похоже, хищник поймал на ужин юлика. В другой раз из кустов на стоянку принялся таращиться зверь, его не было видно целиком — только глаза сияли, когда на них падал лунный свет, но не торопился напасть, просто наблюдал, и зельевар не решился покидать защиту, чтобы проверить, кто же за ними следит. Вряд ли он узнает местного зверя, даже если лично его поймает.

К утру стало холоднее, Снейп вытащил из своего багажа дополнительное одеяло, накрывая Ильяну. Он уже заметил, что мелкая полевиха, хуже сохраняя тепло, мёрзнет сильнее него. С первыми лучами солнца она проснулась, тут же садясь и сторожко оглядываясь по сторонам. Заметив, что им ничего не угрожает, слегка расслабилась:

— Утречка, Север! Как ночевалось?

— Бунева кожа превосходна, — стирая пальцем с рукава тонкий налёт изморози, похвалил он. — В такую погоду дома я бы уже околел от холода, а в костюме терпимо. Хоть и неудобно спать в сапогах. Кто такие эти буни?

— Пустынные ящерицы. Очень большие. У них там, за трижды тремя горами днем очень жарко, ночью — холодина. И кожа помогает регулировать тепло. С их размерами без такой защиты — никак.

— Трижды три горные гряды? — Северус недоумённо приподнял бровь. Из космоса этот континент должен напоминать зебру. — И что, всему миру от Зябра достаётся? Нам точно нужно к нему идти?

— Зябровы чары тонки и коварны, он силён там, где властвует смерть и великие бедствия, и во все концы света разослал он своих слуг, чтобы больше становилось страха, а он оттого только прибавлял силы. Но уйти он с острова не может, Боряну стережёт, подавляет силы живительные. Она хоть и спит, а сильна девица, не потерпит злодей, чтобы всё вкруг зеленело.

— Значит, сражаться с нами он будет не в полную силу. Это обнадёживает. Немного.

— Баба Петя говорила, он как плесень чёрная, что тихо пробирается в малейшую щель и отравляет всё внутри, — со страхом в голосе отозвалась полевиха. — Коли будешь колебаться, он этим воспользуется, пролезет в душу ядовитой тварью, да поразит в самое сердце.

Снейп нахмурился. Сначала Болотник забрался к нему в голову, манипулировал низменными инстинктами — ленью, праздностью. Так ещё и Зябр собирается в душу подглядывать. Ему хватало Волдеморта, который насиловал его мозг. А здешние злодеи, похоже, только тем и занимаются, что практикуют ментальное издевательство над своими жертвами. Тролли, грифоны, мантикоры, даже обычные разбойники не так раздражали — они действовали честно, грубой силой. Но против Зябра придётся поддерживать ментальные щиты, и нет уверенности, что они окажутся эффективны.

Они умылись в ручье, попили горячей воды с горстью сохранившихся на кустах осенних ягод, пожевали наскучивших уже сухих овощей и отправились дальше. Ильяна, приближаясь к местам обитания людей, удвоила бдительность и теперь иногда оставляла Северуса подождать её, пока сама разведывала дорогу. В одну из таких остановок, он принялся бродить по кустам, разыскивая опавшие древесные плоды или шишки. Но наткнулся на довольно занятный грибок нежно-бирюзового цвета, который слегка переливался. Снейпу показалось, что шляпка слегка дрогнула, будто в поклоне, и собирался отступить, но затормозил, услышав застенчивое:

— Привет! Путник, ты наверняка утомился в таком долгом пути, остановись, побеседуй со мной, — пропищал грибок. Северус озадаченно склонил голову и присел, с опаской рассматривая очередной образец говорящей флоры.

— Признаю, дорогая дальняя, — согласился он, не имея сил сдержать любопытство.

— И в дороге приходилось питаться всухомятку, — с сочувствием добавил его странный собеседник, на что получил очередной кивок:

— Ещё бы, веришь ли, гриб, ужасно хочется чаю…

— Увы, чаю нет, я всего лишь растение. Но если хочешь, можешь съесть меня. Я достаточно свежий, не будет вреда, если ты получишь в рационе немного свежих витаминов. Грибы — они же как овощи, такие же полезные.

Снейп задумчиво нахмурился. В принципе, гриб был прав. Многие из них съедобны и весьма питательны, а если этот уверяет, что его можно есть, вероятно, это правда. Последние сомнения заставили его задать вопрос:

— Но ты точно съедобный? Я не отравлюсь?

— Что ты, уж в грибах я разбираюсь, могу считаться специалистом в этом деле, в конце-концов, у меня есть шляпа. Попробуй, путник, тебе понравится.

Сказанное казалось разумным, поэтому зельевар, протянув руку, аккуратно сорвал грибок и откусил кусочек шляпки, тщательно пережёвывая. Оказалось не так уж и плохо — по вкусу он напоминал чуть солоноватый шампиньон, и действительно выигрывал по сравнению с наскучившими сушеными сливами. Зашуршали кусты, из них выбралась Ильяна, и, увидев Снейпа с грибом в руке, тут же выхватила его добычу, забрасывая подальше. В полёте болтливый гриб верещал и, похоже, ругался, но разобрать ничего не получилось — Илья бросала на совесть.

— Север, ты же его не ел? — с обеспокоенностью спросила полевиха, дёргая его за рукав. Зельевар оглянулся и широко улыбнулся:

— Только кусочек, Ильюша. Он сказал, что не опасен и мне понравится…

— Конечно, тебе понравится, горюшко… Что ж ты как дитя малое, на всякие уговоры ведёшься. Всё забываю, что ты не местный. Враль-грибы слушать нельзя, только шёпот услышишь — беги прочь, уши зажимая. Они почище Болотника могут разум заморочить.

Северус понимал, что поступил неправильно. В его голове была широко распахнута страница с инструкциями безопасности, в которых черным по белому, пульсируя, ползали буквы: "Нельзя совать в рот незнакомые растения! Облизывать! Трогать! Даже нюхать, глупый Снейп!". Конечно, он был с этим согласен, и хотел бы снять с себя пятьдесят баллов за подобную оплошность. Но этот гриб говорил так разумно, его доводы звучали логично, он казался компетентным в каждом высказывании. Разве может быть профаном кто-то, кто носит шляпу!

Надпись сменилась, теперь буквы стали красными и увеличились: "Ты говорил с грибом! Нашёл в его аргументах логику! Или идиотизм передаётся-таки воздушно-капельным путём и на тебя чихнул Лонгботтом?!". В этом зельевар также был всецело солидарен, и к мысленному штрафу добавились принудительные отработки. Потрошить слизней или мыть котлы — что ему не нравится делать больше?

В то же время, Северус ощущал себя прекрасно. В теле поселилась лёгкость, в душе — радостная беспечность, будто ему снова десять, мама жива, Лили рядом и дружит с ним, им только предстоит поехать в Хогвартс, и жизнь обещает быть замечательной, полной открытий и чудес. Откликаясь на радость хозяина, за плечом тихонько загудел посох, принимаясь разбрасывать в стороны разноцветные искорки.

— Соберись, эти грибы забирают печали, да послевкусие горькое, — снова тронула его за руку полевиха. Он взглянул на неё и улыбнулся ещё шире:

— Ильюшенька, посмотри на себя, какая же ты милая и добрая, чисто солнышко зелёное, — от умиления он расчувствовался, не имея сил сдерживать распирающие его эмоции.

— Помалкивай, Север, заклинаю. Потом о своих речах сильно пожалеешь.

— Я даже почти не сержусь, что вы меня умыкнули. Этот мир так хорош, в нём столько интересного!

Книга в его голове не унималась, теперь в ней бегущей строкой капсом мелькало: "Заткнись! Заткнись! Заткнись!", и разумная сторона Снейпа очень хотела последовать этому совету. А восторженная, инфантильная и идиотская сторона, полностью отдавшись под власть гадских грибов, порхала по лесу, наслаждаясь ощущением свободы. Следом за ним топала расстроенная полевиха, сокрушаясь, что в очередной раз не уследила за своим спутником, опозорила и себя, и седины бабки Петерины.

Воздух в груди Северуса, свежий, пьянящий, полнился запахами земли и древесной смолы. Свет ложился на руку, ласковый, как котёнок, именно такого оттенка, какой зельевар так любил, нежный, мягкий, согревающий — настоящая милость поздней осени. Цепи, сдерживающие Снейпа, слетели, — он и забыл уже, как легко двигаться, дышать, не испытывая вины, боли, горя. Будто здесь, в новом мире ему даровали и новую жизнь, которую можно начать с чистого листа, делать хорошие дела, радоваться, влюбляться.

— Ильяна, пойдешь за меня замуж? — предложил он, пытаясь забраться на невысокое дерево, чтобы заглянуть в покинутое гнездо — вдруг там найдётся скорлупа интересных расцветок?

— Не пойду, — вздыхая, отказалась она. — Ты для меня слишком маленький. Вот подрастешь годков до двухсот, тогда и поговорим.

Северус было огорчился, но тут же снова воспрял духом — ему не отказали, а за сто с лишком лет он сможет доказать, что достоин доверия. Подарит девушке голову Болотника. Отлупит камней-голышей. И не будет больше есть враль-грибы.

Книга выдала крупное: "Идиот!" и захлопнулась. Внутренний Снейп, сгорбившись, страдал от неловкости. Снейп внешний, навернувшись с ветки, отряхнулся — спасибо буневой коже, ничего не сломал! — и, насвистывая, направился дальше.

Наткнувшись на небольшое лесное озерцо, он уселся на поваленное дерево, рассматривая, как редкие листы качаются на волнах, солнечные лучи, пронизывая толщу воды, отбрасывают блики, рождают сотни полутонов — от глубокого, насыщенного изумруда до нежнейшей лазури. Местные косматые камыши, приземистые, как лохматые крепыши, полоскали в воде края раскидистых веток, а прыткие рыбки устроили догонялки у самого берега, недалеко от носков зельеварских сапог. Ильяна очень тихо притаилась позади него, оставаясь настороже, — видимо опасалась, что восторженный и одурманенный грибами, Снейп полезет купаться.

Вокруг царила тишина, лишь ветер шелестел ветвями, да изредка подавали о себе знать птицы. Наслаждаясь минутой покоя, Северус постепенно ощущал, как спадает с него грибное безумие. Плечи снова сгорбились от привычной ноши, эмоции утихли, светлый островок радости, который затопил его, снова сжался до размеров булавочной головки, теряясь где-то в глубинах души. Вернулась боль, с которой он не расставался, верный спутник-гнев, а ещё ему было стыдно. Со времён учёбы он не вёл себя так… безответственно! Он открыл рот, чтобы извиниться, но Илья, усаживаясь рядом, сунула ему сухарь:

— Враль-грибы летом активны, в это время уже спать должны. Знать, что-то их потревожило, а ты некстати подвернулся. Тебе теперь поесть надо, и поспать. Вот так душу выворачивать, сокровенное выкладывать — оно для здоровья вредно.

Снейп кивнул, признавая справедливость предложения. В голове царил полнейший раздрай, и с опозданием нахлынула паника — он таскал за спиной посох, мог начать швыряться заклинаниями, кто-то мог пострадать от его беспечности! В этом мире Северус, не обладая базовыми знаниями, оказался беспомощным, как младенец, но у этого младенца в руках мощная дубинка. Плох злой волшебник, а волшебник спятивший — хуже во сто крат.

— Илья, прости пожалуйста, я оплошал…

— Дурного не совершил — и благо. Из людей разное лезет, лишь только совесть отключается. Говорила уже — душа у тебя хорошая, да привык ты сам себя в кандалы зажимать, латы глухие носишь, изнутри конопатишь, стараешься, чтобы даже щелочки не было. Знать, раньше часто тебя тыкали в уязвимые места?

Он не стал отвечать, хотя по спине пробежали мурашки. Чересчур пытливым, понимающим был взгляд этой внешне такой легкомысленной сказочной девушки, которая чаще смеялась, чем рассуждала. Но если говорила серьёзно — била в самую суть. Северус всегда забывал, что ей полтора века, она старше Дамблдора и видела в жизни слишком много… разного. Он потёр лицо и поднялся:

— Я в порядке. Мы можем до сумерек пройти ещё немного, не стоит останавливаться.

Ильяна не стала возражать, решив, что ему виднее. Подскочив с места, слегка прикрыла глаза, будто прислушиваясь к чему-то: так она искала дорогу. Полевиха и сама не могла объяснить, как это происходит, по её словам, она просто "знает, куда надо идти", поворачиваясь в нужном направлении, будто стрелка компаса. Причем относилось это не только к тропам, раз ей удалось найти "принца". Северус принялся обдумывать природу этого дара, только чтобы не возвращаться мыслями к собственному катастрофическому, идиотскому поведению, но это оказалось сложнее, чем не думать о белой обезьяне. Учитывая, что "обезьяна" — вот она, идёт впереди, указывает дорогу и даже не издевается по своему обыкновению.

Он сделал Ильяне предложение, карабкаясь на дерево. Снейпу захотелось остановиться и стукнуться лбом об ствол. Да посильнее. Что на него только нашло? При этом, насколько помнил, делал он это совершенно искренне, как и всё, что вытворял в тот момент. Интересно, если бы с ним была старая Петерина, к ней бы он тоже начал клеиться? И тут же качнул головой — нет, если рядом с Ильёй он беззаботно улыбался всему миру, как неразумное дитя, то с бабой Петей не смог бы сдержать раздражения, начал высказывать свои претензии, они бы начали орать и ругаться, и вот тогда дело на самом деле могло обернуться полной катастрофой. Любопытство тут же встрепенулось, подсказывая идеи экспериментов, но зельевар тут же его приструнил. Он не будет искать враль-грибы, чтобы исследовать их свойства, варить раскрепощающие зелья, или, тем более, жевать кусочки гриба рядом с разными людьми, чтобы проверить, какая за этим последует реакция. Что бы случилось, если бы он съел гриб в компании троглодита-Гавра? Или рядом с Дамблдором? Нет уж, кабинет директора его истерики точно не переживёт.

Однако долго размышлять о своём промахе у Снейпа не получилось. Он услышал шорох и странное хихиканье, смешанное с рычанием и клацаньем. Обернувшись, он рассмотрел, что поотдаль, на ветке дерева, будто обезьяна, сидит странный зверь — костистый, плешивый, шерсть сползала с него лоскутами, свисая неопрятными клочьями. Большая голова с непропорционально большой пастью намекала, что зверь явно не тупой, а ещё вполне себе плотоядный.

— Душегубец! — Ильяна тут же оказалась рядом, выхватывая дубинку. — Поди прочь!

Северус тенью застыл у неё за плечом, перехватывая посох, но тварь не спешила нападать. Вместо того она внезапно обратилась к ним своим визгливым голоском с подвываниями:

— Выкрутились! Гриб съели и не извели друг-дружку! Плохо! Плохо! Господин будет недоволен!

— Так и знала, что враль-гриб не просто так проснулся. Твоих лап работа! — Ильяна сердито наступала на душегубца, а тот, подпрыгнув на ветке, проорал:

— Сдохните! Сдохните! Сожру ваши кости!

И одним прыжком перепрыгнул на другое дерево, принимаясь ловко карабкаться вверх по стволу, перебирая своими изогнутыми конечностями.

— Давай его поджарим, — предложил Снейп, с омерзением глядя, как отвратительное создание, спружинив коленями назад, примерившись, перепрыгивает на другое дерево, уходя всё дальше в лес.

— Это слуга Зябров. Сделаем ему больно — тем только врага усилим. И себя выдадим. Нам надо поспешить, Север. Зябровы стражи по одному не ходят.

Похоже, отдых снова откладывался. И если раньше полевиха выбирала им удобное место для ночлега, теперь они торопились найти в этом лесу участок, подходящий для обороны. Северус не был настолько наивным, чтобы полагать, будто им удастся сбежать. Душегубец был разведчиком, он ожидал, что путники, наткнувшись на гриб, под его воздействием поругаются, возможно, подерутся, и прибывшее подкрепление возьмет их "тёпленькими". Неизвестно, сколько времени уродец уже за ними наблюдал, но сделал неверные выводы. Однако угроза от этого не стала менее значимой.

— Кто может за нами следовать? — поинтересовался он, стараясь не сбить дыхания.

— Лю́тни, — скривившись, отозвалась Ильяна. — Хоть я и петляла, водила нас глухими местами, да, знать, выследил нас разъезд сторожевой.

— Они… за мной? Потому что я…

— Нет, — она быстро оборвала его, оглядываясь украдкой. — Скорее, из-за меня. Я бабы Пети ученица, а она известна буйством. Об неё Зябр лет сто назад уж зубы обломал, да оставил в покое, пока силы растит, а она в глуши сидит. Но меня он достать может. Вот и возможность подвернулась.

Примерно через час они выбрались на просторную полянку, посреди которой высился могучий исполин, напоминающий дуб. Полевиха затормозила, осмотрелась и сбросила с плеч сумку:

— Здесь подождём, они уже близко.

Северус последовал примеру, избавляясь от шляпы и проверяя, чтобы куртка сидела плотно — ему не улыбалось во время боя путаться в ремешках. Он и сам ощущал, как нарастает напряжение. Птицы затихли, тьма сгущалась и стало заметно холоднее.

Из сплетения ветвей выступили их противники — девять тощих фигур, которые двигались странно, дёргано и неотвратимо. В этом мире всё любили считать тройками и девятками. Снейп отогнал неуместную мысль, рассматривая врагов. Ему интересно было глянуть, как выглядят пресловутые "лю́тни". Некоторые из них раньше были людьми, двое носили на голове рога, ещё один казался каким-то змееподобным с некоторым количеством сохранившейся чешуи. Но при этом они все были умертвиями. Опытный знаток Темных искусств не мог ошибиться, видя эти оскаленные острые зубы, высушенную мумифицированную плоть, в которой местами просматривались белые кости. Какие ещё слуги могут быть у морознавца — служителя Смерти? Душегубец, единственный из всех живой, прыгал на ветке, сыпал проклятиями, но не приближался.

— Раз они всё равно мёртвые, мы же можем их добить? — логично предположил Северус.

— Убьем и выдадим себя, — уныло тряхнула головой полевиха. — Зябр наверняка захочет узнать, кто такой могучий забрел на его угодья. Нам бы ещё хоть недельку тихо побыть, чтобы ближе подобраться.

Зельевар кивнул. Да, в этом есть логика, побольше, чем в аргументах гриба. Враг лишится отряда и пошлет им навстречу десяток. Они никогда не доберутся до цели. Но слуг надо как-то удержать, тем более, что они, полукругом приближаясь к ним, готовились атаковать. У Снейпа забрезжила идея, хотя он и не был уверен, что она сработает.

Душегубец пронзительно завопил, и отряд кинулся вперёд. Вооружены они были плохо, но у умертвий было превосходство в числе и силе, и они тут же принялись теснить Снейпа и Ильяну, пытаясь пробраться к ним в тыл. Вот где Северус с благодарностью вспомнил тренировки бабы Пети. Заклинания действовали на врагов, заставляя их отступать, а особо ретивых останавливал щит или крепкий удар металлической пяткой посоха в лицо.

Ильяна, заняв позицию за спиной Снейпа, крутилась, орудуя дубинкой, быстрая, как мангуст. Извернувшись, он подхватил с земли плоский камешек, зажал его в руке, заряжая своей магией, и крикнул:

— Надо собрать их кучнее, — с этими словами он ловко послал оглушающее заклятие в скачущего на ветке уродца, после чего тот рухнул на землю, даже не пискнув.

Теперь их движения стали более упорядоченными, они не только колотили ходячих мертвецов, но и сгоняли их вместе, поближе к Душегубцу, как собаки — овец. На руку сыграло и то, что слуги морознавца оказались сильными, быстрыми и категорически тупыми, позволяя ударами, магическим щитом и хитростью загнать себя в воображаемый круг диаметром пять метров, который установил для себя Снейп. Ильяна бесстрашно нападала на одиночек, не задавая вопросов и послушно выполняя его просьбу. Она била вниз, пытаясь переломать им ноги и тем снизить мобильность. Хотя вряд ли это сработает — мертвецы все равно не чувствуют боли.

Магические щиты неплохо показали себя в качестве ограждения, умертвия кидались на них, били кулаками, грызли, но пробить не могли. Убедившись, что все противники собраны вместе, некоторые топчутся по Душегубцу, другие прут вперёд, пытаясь ухватить врагов с тупым упрямством, Северус щелчком пальца отправил заряженный камешек в полет, в самую гущу тварей, посылая следом заряд магии и выдыхая:

— Портус!

На землю упал уже активированный портал, на который тут же наступили, а так как мертвецы довольно плотно стояли рядом друг с другом, их унесло всех, даже бессознательного Душегубца, ногу которого под шумок уже начал глодать один из рогатых. На поляне моментально стало пусто и очень тихо. Ильяна, затормозив, огляделась и вытерла рукавом лоб. Глаза её округлились.

— Силен,Север. И что ты с ними сделал? — с уважением в голосе поинтересовалась она, присаживаясь и прикасаясь пальцем к пустому месту, ещё хранившему на себе отпечатки босых ног и лап.

— К Болотнику отослал. Он жаловался, что к нему гости не ходят, так пусть теперь развлекается. Запасается чистыми чашками, — зубасто отозвался Снейп. Порталы в обычной жизни ему были не нужны, но принцип создания их он знал. И вот теперь пригодились. Конечно, создать шустро-камень до Хогварста он не сможет — сил маловато, да и не знал он принципов, действующих между "полотнищами", но в здешних физических законах уже немного сориентировался. Он держал в голове направление, расстояние и ориентир — тронный зал. Даже если ошибся и умертвий занесло немного не туда, точка приземления "болото" оставалось прежним. Если у Зябра есть возможность отслеживать местонахождение и жизненные показатели своих уродцев, пусть сам думает, как их занесло в топи. Снейп и Ильяна в это время будут уже далеко.

Как только опасность миновала, полевиха сразу воспряла духом, суетливо вытягивая из одного из многочисленных карманов деревянную баночку с целебной мазью:

— Обошлось парой царапин, а ты говорил, везения у тебя нет. Вишь, какой ты везучий!

Северус снова промолчал, не желая вступать в бесполезные споры. Пусть защитный костюм и защитил от укусов, но у него откуда-то обнаружилась ссадина на тыльной стороне руки — похоже, поцарапал подобравшийся лютень. У Ильяны кровоточила царапина у виска, ей метили в глаз, но ловкая девица успела увернуться. Несколько ушибов от столкновений, две незначительные травмы и общая усталость от участия в безобразной свалке — с таким исходом их действительно можно было посчитать сказочно везучими.

Хотя расслабиться не получилось. Они входили в обжитые земли, где таких встреч с враждебно настроенными людьми и нелюдями могло быть больше. Впереди их ожидало Городище.

Немедленно отправиться в путь у них не получилось — длительное воздействие гриба, а после массовая телепортация десяти существ окончательно лишили зельевара последних сил. Осознав, что опасность миновала, раны обработаны и можно расслабиться, его организм из состояния "бей" перетёк в состояние "лежи", и Северус уселся среди корней заслуженного "дуба", не желая никуда двигаться.

Ильяна душераздирающе вздохнула, понимая, что место для отдыха неудачное — далеко от воды и слишком открытое, но в очередной раз его пожалела. Она была достаточно опытной, чтобы даже в таких условиях позаботиться о минимальном комфорте. Теперь уже полевиха достала одеяло, укутывая своего спутника. Снейпа начало слегка потряхивать от магического истощения и пережитого шока. Ментально он оставался нестабильным, продолжая спешно заделывать бреши, оставшиеся от воздействия враль-гриба, тело ныло и ему стало жутко холодно.

Ладони Ильяны показались на контрасте очень горячими, когда она, озабоченно нахмурившись, приложила руки к его щекам. Снейп чуть повернул голову, пытаясь спрятать в тепло замерзший нос, напоминая повадками кота.

— Север, я за дровами схожу, костер разведу.

Он раздражённо буркнул, отказываясь. Тогда ей придется отойти и забрать с собой эти восхитительно горячие ладони. Ильяна принялась его уговаривать, будто Северус был капризным первокурсником:

— Я шустро обернусь, ты и трижды до трехсот шестидесяти досчитать не успеешь.

Быстро совершив подсчет, Снейп снова отрицательно поморщился. Это почти восемнадцать минут — он за это время превратится в ледышку и расколется, стоит только по нему стукнуть. Было немного неловко изображать из себя королеву драмы, но инстинкты и иррациональная тревога заставляли его паниковать. Разумом Снейп понимал, что ему ничего не грозит, а в эмоциональном плане за эти несколько дней испытал слишком многое, чтобы теперь сохранять привычное высокомерное хладнокровие.

Отняв одну руку, Ильяна сунула ему посох, лежащий у ноги:

— Подержи покуда его, пообщайся, да не смей чаровать. Больно бледен ты. Нам нужно тепло.

Он чуть помедлили и послушался, обнимая свою бедовую корягу. Илья тут же ушла за дровами на растопку, а зельевар, прикрыв глаза, старался дышать медленно и размеренно.

Северус не считал себя слабаком, но даже после Круциатуса ему не было так плохо. Будто сначала душу провернули через мясорубку, потом его целиком пропихнули через излишне узкую трубу длиной в пару километров, а в довесок то, что осталось, прополоскало электрическим зарядом до состояния средней прожарки.

Его отвлёк назойливый стук, — оказывается, это выдавали мелкую противную дробь собственные зубы. Посох беспокоился, тревожно напоминал о себе, обдал теплой лаской, словно лизнул хозяина в щеку. Но этого было мало. Ему было чертовски холодно.

Ильяна скоро вернулась с целой грудой дров, сбросила их на землю, снова присаживаясь подле Снейпа:

— Я бы дала тебе зелье, да боюсь, только хуже сделаю. Это всё гриб проклятущий — после него лежать надо, а ты дрался.

Он и сам понимал, что в таком состоянии зелья временно приглушат эффект, но не решат проблему, поэтому медленно зажмурился, стараясь не двигать лишний раз головой — к горлу подкатила тошнота, кончики пальцев уже не ощущались. Ильяна сердито шмыгнула, принимаясь сооружать костёр поближе к Снейпу, чтобы не терять драгоценное тепло. Остатки воды из своей фляжки она залила в кружку, вынимая из карманов очередную порцию ягод и подсохших листиков, которые нащипала с кустов, пока собирала дрова. Туда же отправила пару кусков сахара, который в доме Петерины считался редкостью и расходовался весьма скупо. Северус на это не возмущался — он не особо любил сладкое, да и хватало фруктов из сада. Теперь же полевиха заставляла его глотать почти приторный отвар, терпкий, тёмный, заботливо помогая поддержать кружку и попутно согревая своим боком. Пальцы заболели, снова замутило, но гадкое тревожное наваждение отступило.

— Легче?

— Немного, — он поморщился и честно признался: — Категорически неприятно.

— Отдыхай, завтра поговорим.

Отняв кружку, Ильяна осталась сидеть рядом, теплая, как маленькая печка. С другой стороны Снейпа согревал костёр, мерзкая дрожь отступила, и он действительно заснул, убаюканный шорохами живого ночного леса.

Во сне его снова занесло на болота, но теперь там было намного веселее — везде раздавались вопли, под лапами потревоженных чудищ чавкала вода, мелькали заполошные болотные огоньки, воняло метаном, слышалось плюханье, будто в слишком узком пруду бились слишком большие рыбы. Из переплетения ветвей вывалился Болотник, совсем не такой элегантный, как при первой встрече — он потерял сюртук, казался ещё более зубастым и сильнее напоминал нелепое хищное насекомое. Заметив Снейпа, хозяин болотного царства оскалился:

— Я тебя достану, дрянь!

— Кто кого достанет, будущая радость таксидермиста! — отозвался на это зельевар, ударяя посохом, который послушно материализовался у него в руках. С воплем Болотник улетел в темноту, и, судя по смачному всплеску, приземлился прямо в жижу. Северус ухмыльнулся. Это его сон и здесь действуют его правила.

Злорадная улыбка сохранилась, даже когда Снейп проснулся. Похоже, он начинает привыкать к этому сумасшедшему мозгодробильному миру. Костёр почти догорел, полевиха спала, забившись ему под мышку, а посох висел в воздухе, медленно оборачиваясь вокруг своей оси, укутанный сиянием двух лун. Побывав в жаркой схватке, артефакт окончательно очнулся, напитался силой волшебника и теперь сам, без приказа нёс стражу, оберегая сон хозяина. Северус кивнул, тихо подкатил в угли сухое полено, стараясь не разбудить Ильяну, и снова задремал.

Под присмотром посоха им даже удалось выспаться, хотя дыхание подбирающейся зимы давало о себе знать, вынуждая с ностальгией вспоминать тёплые полати в избе бабки Петерины.

— Ты меня Ильяной не зови, знать, по имени нас душегубец и распознал, — озабоченно поучала полевиха, распиливая на две части сушёную рыбину. — Кличь Улькой, али Лянкой. Иль можешь Яшкой окликать, не обижусь.

— Хорошо, в качестве конспирации можешь называть меня Профессор, — великодушно разрешил Снейп, тут же уворачиваясь от кинутой в него шишки. Разумеется, с его точки зрения лучше подходило определение: "Лопух", который постоянно позволяет себя одурачить, но признавать это вслух, чтобы порадовать полевиху, он не собирался.

Убедившись, что её спутник достаточно отдохнул и уже не напоминает зелёновато-бледную поганку, Ильяна развила достаточно быстрый темп, желая запутать следы и скрыться с места их столкновения с отрядом. Мало ли, вдруг по округе бродит ещё кто-то. Или душегубец, подготавливая ловушку на путешественников, успел позвать подкрепление. Пусть ночь прошла без приключений, всё в любой момент могло перемениться.

Но даже необходимость поторопиться не заставила Снейпа прекратить усиленно размышлять. Пока ноги отсчитывали километры по пересечённой лесистой местности, в голове хороводом толпились мысли. Вспоминая прошедшие дни, он спрашивал себя, не слишком ли раздуто его эго? Северус до сих пор посматривал на местные реалии свысока, считая себя знатоком тьмы, и раз за разом попадал в переделки, из которых Илье приходилось буквально вытягивать его на себе. Блестящая корона всезнания, которой он сам себя наградил, за последний месяц изрядно потускнела и покрылась вмятинами. Благо, он не растерял ещё своей любознательности, но меняться и подстраиваться под новые обстоятельства оказалось тяжело.

В свете происходящего он безмерно оценил одно из лучших качеств Ильяны — тактичность. Она всегда могла пройтись по мелочам, беспощадно высмеивая незначительные ошибки, но в такие моменты, когда зельевар безнадёжно садился в лужу, пуская пузыри, старательно помалкивала, не упоминая об этом первой. Да сам Снейп, окажись в подобной ситуации, неизбежно взорвался, не сдержался от того, чтобы язвительно высказать, что он думает о чужом "идиотизме", и теперь, в очередной раз оказавшись идиотом сам, вынужден был проводить "работу над ошибками".

"Вероятнее всего, мистер Снейп, вам не стоило изначально сходить с тропы, где вас оставил, очевидно, более разумный и понимающий человек. Также, уважаемый профессор, нежелательно было совать нос в каждый встречный куст. Ах, вы увидели любопытный гриб? Вам захотелось с ним поболтать? Наверное, вы наконец-то встретили существо, которое посчитали равным себе по интеллекту? Потому что у вас, дорогой мой Снейп, мозг сыроежки! И большее, что вы можете себе позволить, это вести долгие, содержательные диалоги с чайным грибом в банке! Зачем вам люди? Они же для вас слишком развитые и эрудированные. Крэбб, Гойл, Уизли и Лонгботтом — каждый по отдельности в сравнении с Вами, уважаемый сэр, — просто Нобелевский лауреат по химии! И по физике! По справедливости, это вы должны с придыханием и восхищением в голосе обращаться: "профессор Ильяна Искристо-Изумрудная, мэм, вместилище мудрости", а не задирать так высоко свой идиотский нос!".

— Ильяна, прошу вас, пните меня, — сдавленным голосом попросил он, не в силах сдержать вины. Словесного самобичевания явно было недостаточно.

— Север, не Иля, а Уля, — терпеливо напомнила полевиха, даже не делая попыток выполнить нелепую просьбу. — Уже к вечеру мы будем в Глыбицах, нам не нужны неприятности.

— Хотите, я наклонюсь, чтобы удобнее было достать до лица? Вы обещали мне навалять. Уверяю, после такого вам будут завидовать все студенты Хогвартса, начиная года так с восемьдесят второго, — продолжал настаивать Северус. Полевиха участливо погладила его по рукаву, приговаривая:

— Бедный-бедный Север, зачем же мне тебя бить? Я подожду, пока тебя змий трёхглавый начнёт по мосту Калинову тонким слоем размазывать. Зябр тумаками наградит. Так-то будет и больнее, и доходчивее.

— Знаете что, Яша! Я ожидал от вас большей чуткости.

— Толку с того! Твои комплексы щекотать — что рядком сидеть, муравьёв ловить да в возок запрягать. Долго и смысла нет. Вот стукну я тебя — и что? Ни мне, ни тебе от того не будет легче, отраднее или веселее.

Очередная вполне разумная отповедь заставила кончики ушей профессора заполыхать. Но Ильяна оставалась собой, поэтому покосилась укоризненно, промолчала и снова ушла вперёд, следуя своему чутью.

В обещанные Глыбицы удалось попасть ещё до заката. Село по меркам Снейпа напоминало какую-то дыру, прямиком из хроник об упырях тринадцатого века, но полевиха уверяла, что место зажиточное, здесь даже был трактир. Северус вспомнил, что обещал себе не задирать нос, смириться и попытаться взглянуть на мир глазами той же Ильи. Дома не "грубые", "примитивные" и "бревенчатые", а "солидные" и "основательные". Хозяйство не "убогое", а "скромное" и "умеренное". Дети не чумазые, а… да, дети чумазые. На то, чтобы прощать неопрятность, у профессора уже не хватило лояльности. Он решил поберечь свои резервы — ему ещё комнату в трактире хвалить. Интересно, там водятся клопы?

Их появление вызвало умеренный интерес со стороны некоторого количества свиней и собак, а вот люди подходить остерегались, поглядывая на чужаков издалека и с опаской.

— Зябровы слуги всех запугали, — нахмурившись, прошептала Ильяна, видя, как мать загоняет детей в избу, лишь бы те не попались незнакомцам на глаза.

— Странно, что деревня ещё не обратилась в кладбище, учитывая бродящих умертвий.

— Морознавец не всех изводит. По трети от села. Понимает, что не будет людей — некому будет плодиться, и в будущем у него не останется жертв для подпитки.

Северус заметил, что полевиха тяжело вздыхает, и проницательно поинтересовался:

— Ваша деревня тоже пострадала?

— Было нас у матери трое, да после набега лютней осталось двое, — ожесточенно отозвалась Илья. — После того я и ушла в ученичество.

Войдя в таверну, они тут же наткнулись на хозяина — он держался недалеко от двери, непринужденно опираясь на массивные вилы. Конечно, это же обязательный элемент любого интерьера.

— Нам бы комнату снять, умыться да поужинать, — слегка кланяясь, попросила Ильяна. Трактирщик слегка расслабился, ушел за стойку, прихватив вилы с собой, и вытянул из-под прилавка пухлый гроссбух.

— По приказу господина Зябра должен я вас записать. Вижу, девица — полевиха, а вы — человек? — трактирщик смерил Снейпа долгим взглядом, особое внимание уделяя посоху. Разумеется, Северус не мог сказать, что он волшебник, да ещё и принц. Поэтому, вспомнив коллегу-Флитвика, не моргнув глазом выдал:

— Я не человек, я гоблин. Меня зовут Рыр.

— Какой такой гоблин? — теперь мужчина казался озадаченным. — Как они выглядят, эти гоблины?

— Как я, — скромно признался зельевар. — Мы живём небольшой общиной… за трижды вторыми горами.

— Кажется, мне батя рассказывал про гоблинов, — с сомнением кивнул трактирщик. — Они, вродь, что-то доставляют.

— В основном, неприятности, — охотно подтвердил Снейп.

Тяжело вздохнув, хозяин достал карандаш, послюнявил его и принялся медленно, немного коряво выводить на свободной строчке:

"Грыр, гноблин".

После, полюбовавшись на дело рук своих, глянул на полевиху.

— Яша, — тут же представилась она. Тот кивнул и рядом с первым именем изобразил:

"Пулевыха, Яньша".

Похоже, можно было не беспокоиться о псевдониме. Их бы никогда не нашли, даже назови они свои реальные имена.

— Где желаете ночевать? Чулан у кухни или чердак? Есть ещё места на сеновале в конюшне.

— Чердак, — вызвалась Илья.

— Чулан, — тут же откликнулся Снейп. Он считал, что лучше держаться поближе к выходу — вдруг придется спешно драпать. Но у его спутницы было иное мнение. Впрочем, у нее же был и кошелёк с мелкими кусочками железа, меди и серебра, размером с ноготь. Видимо, в стране обходились без чеканки монет, оценивая стоимость металлов по весу. А кто платит — тот и номер выбирает. Поэтому они вскоре взбирались на чердак, минуя темноватые коридоры, в которых пахло капустой, брагой и старыми носками.

— Яша, а если опасность? — прошипел он вполголоса, поглядывая по сторонам.

— В земле трупы да кости, нам от них лучше подальше быть, — так же тихо отозвалась она.

— Мне эта идея уже не нравится.

— Ты сам хотел ванну и чаю, Рыр.

— Не меньше, чем кто-то хотел каши, Яша, — сварливо отозвался он, пока Ильяна, остановившись перед дверью на чердак, всей мимикой беззвучно демонстрировала, что думает о его капризах. Ненадолго же хватило ему смирения.

На чердаке оказалось просторно, но потолок не радовал высотой, — Снейпу пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться макушкой о скат. На древесном коробе, исполняющем роль кровати, могли разместиться пятеро. Впрочем, на это и был расчет, потому что в комнате уже находился гость, который упаковывал бороду в полотняный чехол, собираясь отходить ко сну. Заметив новых постояльцев, он дружелюбно им помахал:

— Доброго вечерочка, почтенные! Куда путь держите?

— В Городище, дедушка, — отозвалась полевиха, которую наличие постороннего нисколько не встревожило.

Северус приветственно кивнул, оглядывая соседа, но решил повременить с расспросами. Он едва привык к обществу Ильи и бабы Пети, и теперь ему предлагают ночевать со странным типом, которого он впервые видит. Тем временем старик, расправляя на пузе халат, жизнерадостно сообщил, что зовут его Лисий, он из торговых, тоже едет в Городище, но прежде собирается заехать в Речное и Варнявое, надеясь поспеть везде до первого снега.

— Я Рыр, это Яша, — представился Снейп, оставляя посох у изголовья и мысленно отдавая приказ артефакту вести себя прилично. Разумеется, он читал, что раньше платили за койкоместо, поэтому ночевать с незнакомцами в путешествии было нормой. Но Мерлин! Это будет трудная ночь.

Лисий передумал спать, он сидел в кровати и болтал, задавая десяток вопросов в минуту и даже не дожидаясь ответов.

— Вы охотники? Далеко ли живёте? А откуда идёте? Женаты? А, друзья! Почему не женитесь? Я вот вдовец. Что в лесу видали? Болота какой дорогой огибали? Напрямик шли? Ну, рисковые головы!

Уже через пять минут зельевар почувствовал, что у него пухнет голова, поэтому забрал смену белья и сбежал на первый этаж мыться. Деревянная лохань мало напоминала обещанную ванну, но всё же получше холодной воды из ручья. В умывальной комнате было тепло, на удивление чисто и он даже немного расслабился, обливая плечи и волосы горячей водой из ковшика. Ему приходилось мыться и в худших условиях. Главное не простудиться, гуляя по трактиру с сырой головой. Здесь бодроперцового зелья нет.

После его возвращения купаться сбежала полевиха, оставив на него словоохотливого соседа. Примерно на тридцать пятом вопросе терпение Снейпа лопнуло, он выпрямился, насколько смог, и посмотрел на старика тем взглядом, какой использовал на двоечниках, подрывающих на занятии котлы. Лисий испуганно икнул и тут же замолчал, нерешительно поглядывая на грозного соседа. В комнате воцарилась благостная тишина.

— Рыр! — Ильяна, как обычно, появилась стремительно, будто откуда-то сбегала. — Пошли, хватит сидеть, ужин стынет! Мы скоро, дед Лисий, перекусим и прекратим суетиться.

— Ага, — согласился торговец, с опаской косясь на Снейпа. Он сомневался, можно ли ему вообще раскрывать рот.

— Я предпочитаю уединение, — тихо проворчал зельевар, отправляясь ужинать.

— Совсем шальной? Мы бедные, незаметные. И так в глаза бросаемся, не хватало ещё деньгами сорить.

— К нам все равно будут вопросы — например, где наше оружие и добыча? Если охотники — где шкурки? Если травники — что вообще забыли в полупустом лесу? Если путешественники — куда и зачем нас понесло?

— Се… Ой, Рыр! Попробуй быть проще — позволь людям самим все за тебя придумать. Начнут спрашивать — жуй, улыбайся и кивай. Или лучше не улыбайся, ты ещё не научился.

Устраиваясь за столом, Северус в равной мере возмущался и напрягался. Слова о том, что село зажиточное, оказались верными — в зале было достаточно гостей: как местных любителей почесать языком за кружечкой странного хмельного густого киселя с пузырьками, так и приезжих. За соседним столом устроилась группа рыбаков, на руках которых можно было разглядеть чешуйки, а глаза — большие, выпуклые, блестящие, перламутрово-лазурные, напоминали линзы. У подавальщицы, разносящей посетителям тарелки и кружки, в роду вполне могли быть оборотни, если судить по светлым глазам и острым зрачкам. А конюх, который устроился у стойки, играя с трактирщиком в подобие костей, отличался необычной подвижностью конечностей, будто у него было две пары локтей. Совет Ильяны оказался вполне рабочим — пару раз к ним обращались соседи, задавая вопросы, на что полевиха отвечала расплывчато, не говоря "да" или "нет", а Северус принимался жевать или утыкал нос в кружку. Назвать напиток "чаем" можно было с большой натяжкой, но отвар был крепким, горячим и хорошо тонизировал.

Тепло и сытость почти примирили зельевара с этим местом, но до конца расслабиться не удавалось. Он не взял с собой посох и ощущал себя полуголым, хотя и знал, что может призвать артефакт к себе в случае опасности, и тот прилетит. Ужин завершился мирно, но Снейп не мог отделаться от подозрений, так что Ильяне пришлось наступить ему на ногу, чтобы он не оглядывался на каждый скрип двери.

— Полно дёргаться, будто сапоги полны нимровых яиц, — шепнула полевиха. — Вишь, трактирщик вилы убрал — знать, все тихо.

Аргумент был явно слабоват, но пришлось полагаться на чутье Ильи. После гриба-болтуна Северус не доверял даже овощам на своей тарелке.

Когда они вернулись на чердак, их сосед старательно изображал спящего, — ресницы его заметно подрагивали, выдавая притворство, но это было лучше, чем поток бессмысленных вопросов, на которые никто не хотел отвечать. Снейп минуту раздумывал, где лечь, а после угнездился по центру, оставив Ильяне место с краю. Он не доверял торговцу — мало ли, вдруг тот во сне пинается или вздумает распускать руки. У Ильи будет хоть какая-то защита.

Матрас, набитый соломой и укрытый рогожами, не отличался особой мягкостью, но в нем не водилось насекомых и постель оказалась явно мягче земли и веток. Одеяла у них были свои, от печной трубы веяло теплом, плотно заткнутые щели не пускали на чердак сквозняки. Было даже немного душновато. После недели в лесу укладываться спать без сапог, без привычных кожаных доспехов — в обычной одежде и вязаных носках, казалось непривычным. С обеих сторон от Снейпа лежали посторонние люди, и он даже не мог вспомнить, когда ему приходилось ночевать в кровати, где было более двух человек. Кажется, такого и не бывало вовсе. Дома у него была своя комната. Во время обучения в Хогвартсе студенты могли закрыться балдахином, сохраняя приватность. В личные комнаты декана он вообще никого не пускал, кроме домовых эльфов для уборки. И даже у Петерины у него имелся отдельный угол. Конечно, бывали редкие визиты в веселые места Лютного, но он там не спал, и в целом придерживался сугубо традиционных взглядов, считая, что трое — уже толпа.

Теперь ему в правое ухо похрапывал пахнущий луком дед, а с другой стороны в бочину уже привычно уткнулась вечно мёрзнущая Илья. Не хватало только посоха.

Скрестив руки на груди, зельевар дремал, запрещая себе погружаться в глубокий сон. Даже в глухом лесу на окраинах болот он чувствовал себя в бо́льшей безопасности, чем здесь — в полном постояльцев трактире. Ощущение опасности не оставляло, а только усиливалось; интуиция выла дикой кошкой. Последние несколько недель он провёл в праздности, полагаясь целиком на Илью и Петерину, преступно расслабился. Но теперь пора было взять себя в руки и прекращать потакать собственным слабостям. Раньше ему хватало четырёх часов сна сидя на табурете в зельеварне, так что он вполне сможет выспаться вот так, вполглаза, но не допустит очередного инцидента.

В этом мире не было часов, и "Темпус" оказался бесполезен. Местные жители ориентировались по ходу солнца и по обороту лун, но Снейпу казалось, что здешние сутки немного длиннее привычных ему, примерно по двадцать семь часов. Или время тянется дольше, потому что он постоянно занят? В темноте обострилось чутьё, и он прислушивался к звукам в трактире, которые стали более объёмными — постояльцы разошлись по комнатам, веселье в зале давно затихло, но шорохи, стуки, скрип деревянных половиц, шум ветра в трубах создавали ощущение, будто здание дышит. Ильяна посапывала часто, как хомяк, во сне тревожно хмурилась, зато лицо старика в тусклом свете из слухового окошка казалось безмятежным. Тишина окутывала уютным коконом, уносила на волнах в спокойную страну грёз.

Бах!

Северус проснулся от звука падения посоха, сразу широко распахнув глаза и вытягивая руку. Посох тут же метнулся ему в ладонь, помогая стряхнуть остатки наваждения. Добряк-Лисий висел над кроватью над зельеваром, хищно усмехаясь. Длинные седые волосы под колпаком слегка колыхались, будто он находился в воде. Морщины углубились, превращая лицо в гротескную клоунскую маску. Куда только подевался беспечный вдовец-балагур?

— Ну, и зачем ты проснулся, вкусный парнишка? — с мнимой добродушностью поинтересовался парящий торговец. — Тебе положено спать, как вон ей, — он указал на полевиху, которая не проснулась, даже когда Снейп дёрнулся. — Я с вас немного силы отберу, годков на пятьдесят, вы сильные, с вас не убудет. Утром и не вспомните ничего…

— Поди прочь, — с угрозой посоветовал ему зельевар, ощущая, как посох медленно накапливает ярость, пульсирует, готовится бить без жалости по первому приказу хозяина. — Иначе испепелю.

— Ох, так гоблины умеют огнём плеваться? — захихикал старик, не особо впечатлённый угрозой.

— Не знаю насчет гоблинов, коллега никогда об этом не упоминал. А волшебники могут.

Лисий прищурился, пытаясь распознать ложь, но понял, что Снейп не шутит, и с сомнением протянул:

— Не-ет, брат, волшебников нету, мне ль не знать…

— Хочешь поспорить? — предложил зельевар, перехватывая посох поудобнее и невербально накладывая на противника паутину чар.

Старик понял, что пахнет жареным, попытался сбежать, не желая испытывать судьбу, но теперь его крепко связывали невидимые путы. Повинуясь движению посоха, он отлетел в сторону, и профессор встал, недовольный отсутствием тапочек. Бродить в носках по пыльному полу не хотелось, но и отвлекаться, чтобы надеть сапоги, не стоило. Мало ли, какие козыри злокозненный дед хранит в рукаве. Медленно обойдя по кругу Лисия, который напоминал пленённое привидение, но продолжал безрезультатно дёргаться, Снейп поинтересовался:

— И что ты зверь?

— Оголовец. Не слыхал про таких?

— Я тут недавно…

— А, в прореху провалился. Не повезло мне, — старик понурился, уже не пытаясь вырваться, а после жалобно попросил: — Отпусти меня, я никого не трону и тебе пригожусь.

— Чем энергетический вампир с дурными манерами и напрочь отсутствующим чутьём может быть мне полезен?

— Хочешь денег, могучий Рыр?

— Хочу тебя уменьшить, посадить в баночку и отдать моей знакомой карге на опыты.

Лисий принялся шмыгать и разрыдался, пытаясь давить на жалость, но Снейп уже знал, какими коварными здесь могут быть… практически все. На постели зашевелилась беспокойно Ильяна, и он недовольно поморщился. Проснётся — будет просить пожалеть "дедулю", изрядно она жалостливая. Очередным взмахом посоха он превратил оголовца в гребень, поймав предмет на лету, и спрятал его в карман. В трансфигурированном виде тот никуда не сбежит, и теперь будет время подумать, что с ним делать. Его совесть чиста, Илья не будет ворчать, что он чересчур кровожадный. И волки сыты, и овцы… то есть, оголовцы целы.

Он устроился на своём месте, и теперь полевиха, полностью избавившись от чар, проснулась, сонно вглядываясь в его лицо:

— Что? Беда, Север?

— Спи, нормально всё. Я деда Лисия провожал, он… в дорогу торопился.

— Как так я не расслышала? И не попрощалась, нехорошо…

— Он не обиделся.

Не особо убеждённая, Ильяна огляделась, не заметила ничего подозрительного и с сопением замоталась в одеяло.

— Врёшь же, Север, носом чую, что врёшь. Да всяко верю: знаешь, что делаешь. Только остерегайся — хитри, кружи, да головы не сложи…

— Не сложу, мне пока нельзя, — пообещал Снейп, тихонько вздыхая. Если бы он действительно знал, что делает! Жизнь и раньше была неспокойной, а теперь и вовсе напоминала бурный поток, где его, будто щепку, несло в бурлящем пенном потоке, хорошенько прикладывая о каждый встреченный камень. Впору заводить дневник и выставлять галочки против каждого встреченного монстра. Болотник — есть; оголовец — получите; голыши — имеются; душегубец — пожалуйста; лютни — девять штук, опись прилагается. Там же в списке значились змий, Зябр и Волдеморт, но для того, чтобы поставить против них "галочку", ему придётся изрядно потрудиться.

Но пока в небе медленно вальсировали луны, и Северус, оставив посох на страже, позволил себе ещё пару часов спокойного сна.

Уехать из Глыбиц путешественникам получилось ранним утром, присоединившись к обозу крестьян, которые везли овощи на продажу в Городище. Им выделили краешек телеги, и дальше путь пролегал неторопливо, но с комфортом. Упряжку тянули изрядно шерстяные то ли коровы, то ли верблюды — с короткими тупыми рожками и большой горбатой спиной, а контингент обозников поражал разнообразием. На Земле Северус видел людей разных рас, некоторое количество магических существ, а тут иногда не мог сразу определить, к какому виду отнести того или иного встреченного торговца или воина. Вроде с лица человек, а улыбается — и зубы острые мелькают. Или моргает второй парой век. Или перепонки на пальцах.

— Рыр, прекрати глядеть так, будто хочешь узнать, что у них внутри! — тихо прошипела полевиха. — Нас ещё за лихих людей посчитают да выгонят!

— Хм. Извини, Яша, работа такая, — повинился он, так как мысли о препарировании проскальзывали.

— И что ж за работа у тебя? — обернулся через плечо чересчур ушастый возница.

— Я ветеринар, — чуть замявшись, сообщил Снейп. Говорить, что он доктор — так обязательно найдется хворающий. К цирюльнику тут же пойдут желающие побриться или вырвать зуб. Сказать, что охотник — полезут делиться байками, хотя он не знает половины здешних тварей. Ветеринар казался более-менее безвредным.

— Хорошее дело, — одобрил возница. Северус вспомнил Хагрида и, вздохнув, подтвердил:

— Зверушки — они это… К ним подход нужен.

Притворялся он не особо удачно: Ильяна от его странного выговора едва не прыснула в голос, но возничего это, похоже, не насторожило.

Дорога петляла среди бескрайних лугов. Стена леса оставалась позади, и Северус ощутил лёгкую меланхолию — вряд ли ему доведётся снова увидеть Избушку на курьих ножках и её беспокойную хозяйку. В одном из карманов до сих пор хранился путеводный клубочек, да вряд ли тот сможет привести его к цели из Хогвартса, если ему вообще получится вернуться на своё полотнище.

Возница сплюнул, затянул неторопливую песню, в которой сложно было разобрать слова, и тихий однообразный мотив смешивался с клубящийся пылью, поднимался выше, растворяясь в зеленовато-бирюзовом небе с облаками цвета свежей весенней листвы. Изредка по обочине могли проскользнуть мыши-переростки, в кустах пересвистывались мелкие птахи — они старательно отъедались перед зимними холодами, поэтому бесстрашно кидались чуть не под колеса телеги, заприметив аппетитное зёрнышко. Снейп был уверен, что пешком они бы добрались быстрее — полевиха наверняка знала нехоженные тропы, ведущие к цели дорогой короче, но такая неспешная обзорная экскурсия по Предлесью была приятным исключением в череде дней, насыщенных хлопотами, драками и беготнёй.

Он вспомнил карту — впереди их ждала река Излучная, на берегу которой стоял мелкий город-порт Речное, но обоз туда сворачивать не будет, возьмёт чуть левее, направляясь к мосту.

По мере приближения к воде ландшафт снова сменился — дорога стала более извилистой, петляя среди холмов. Попадались лесистые посадки, небольшими островками, за которыми скрывались возделанные клочки полей и крыши небольших поселений, где и десятка дворов не насчитать. Проезжая часть расширилась, теперь на ней вполне можно было разъехаться, не рискуя сцепиться ободами.

На поздний обед остановились в очередном куцем леске у небольшого пруда, где нашёлся и родник, бьющий из основания выступающего скального зуба, собираясь в каменную чашу. Северус опустился на колено, окунул в воду ладони, которые сразу свело от холода, умылся и попил. Несмотря на близкое соседство водоёма, в роднике вода оставалась свежей, хотя он опасался, что она будет попахивать болотом.

— Вы можете погулять, покуда ройгов поят, — разрешил возница пассажирам. — Да будьте осторожны, тут места странные. Заплутаете — ждать не будем.

— Мы будем осторожны, — пообещал Снейп, ощущая нетерпение Ильяны. Привычная к пешей ходьбе, последний час она тихо ворчала, что "отсидела себе вообще всё", но спускаться и идти пешком не хотела, чтобы не наглотаться пыли. Конечно, она не могла пропустить прогулку.

Из пруда вытекал ручеёк, и они решили пройтись вниз по течению, — так у них будет надёжный ориентир, хотя с полевихой им и не грозило заблудиться. Разве только с чужой помощью. Местность оказалась на редкость неудачной для прогулок — сильно заросшей, с коварными канавами, которые так и норовили подвернуться под ноги. Остановившись на пригорке, Северус осмотрелся, не скрывая опаски. Ему только второго гриба не хватало, чтобы окончательно осрамиться.

— Раньше мне казалось, что ваш мир похож на наши восточно-европейские сказки… — Задумчиво сообщил он. — Знакомый давал почитать книгу сказок с его родины, и там фигурировали всякие лешие, домовые, была избушка на курьих ножках, старуха-хранительница. Герои в ступе летали, на печи ездили, в горячее молоко ныряли… или это было пиво? Но там всё было проще — собрать яблоки с дерева, испечь пирожки, сбежать от злодеев, разогнать мечом гусей.

— Гусей? — Ильяна озадаченно склонила голову.

— Птицы с длинными шеями… Неважно… Но местные злодеи — они неправильные. В большинстве своём они действуют не силой, а хитростью. Взламывают мозг, играют на эмоциях. Оплетают ложью, едва только открывают рот. На нас пытались напасть камни и зябровы подпевалы, но они совсем примитивные, их даже учитывать нельзя.

— Так то сказки, Север. А это жизнь — понимать надо. Будто у вас хитрецов мало.

Он пожал плечами — хитрецов хватало, имелись и те, что в мозгах копошились, но со своими, почти родными врагами он хотя бы знал, как бороться. Разворачиваясь, чтобы спуститься, Снейп ощутил на коже почти незаметное прикосновение холода — будто обрывок чар коснулся щеки. Он тут же насторожился, переходя в боевую стойку, но природа вокруг оставалась безмятежной: кусты, деревья, неустойчивые камни под ногами. Ильяна, заметив его движение, напряглась и принюхалась. Он научился доверять её чутью, поэтому вопросительно приподнял бровь. Она отрицательно качнула головой, продолжая осмотр.

— Странно… Будто защитные чары, — нахмурившись, пояснил Снейп. — Вокруг наших магических поселений подобные, чтобы простецы не приближались.

— Оно опасное? Сможешь определить, откуда прилетело?

— Обычных людей они отпугивали, но не вредили. Или те уходили, вспоминая принудительно о срочных делах. Но это первый заслон, я не знаю, что скрывается дальше.

— Ты же волшебник…

— Как показывает практика, вовсе не такой могущественный.

— Предлагаешь выбираться?

— Похоже, уже не успеем, — ощущая, как сгущается воздушный поток, отозвался он, тут же получая мощный тычок в грудь, скатываясь с пригорка, как потревоженный заяц. Ильяна в последний момент успела вцепиться в полу его куртки, преодолевая невидимый барьер, и последние несколько метров их протянуло по слою палых листьев и светлому мрамору.

— Мерлиновы носки! — выругался он, торопливо вскакивая. Наконечник посоха наливался сиянием, готовый к бою, но вокруг сохранялась гробовая тишина, лишь Ильяна тихонько сердито пыхтела, но и она затихла, когда поняла, что находится перед ними.

На первый взгляд Снейпу показалось, что он оказался в Индии — так походило на Тадж-Махал строение, раскинувшееся в долине у их ног. Однако, присмотревшись, понял, что ошибся. Здание обошлось без круглых куполов, вместо того изобилуя ажурными лестницами. Винтовые ступеньки обвивали колонны. Широкие полукруглые пролёты изгибались, сужаясь на каждом следующем уровне, и этажей было никак не меньше пяти. Тончайшие кружевные перила, казалось, грозили рассыпаться от единственного касания, но не ломались.

Цвет стен напоминал немного яичную скорлупу — тёплый белый, который в местных реалиях оставался зеленоватым, но Северус уже приучился представлять, как это должно выглядеть в привычном ему освещении. Верхушку здания украшали стрельчатые башенки, из окон которых вырывались мощные потоки воды. Струи водопадов, порождая мириады радуг, придавали картине сказочности и питали густую растительность. пышно разросшуюся на портиках и упрямо ползущую вверх, цепляясь за малейшие уступы в мраморе. Замок-беседка. Или сад. Или склеп.

Дорожка у них под ногами, густо присыпанная листвой, пышные заросли, в которые превратились клумбы и общая печать запустения явно намекали, что в этом месте давно никого не было, и только магия, пропитывающая воздух, не позволяет всему рассыпаться. Подтверждением этому стали обломки забора, который, видимо, зачаровали небрежно и он со временем рассыпался, напоминая груды неаккуратно наколотого сахара.

— Ого, Север! Замок волшебника! — с восхищением и толикой страха в голосе прошептала Ильяна. — Но, знаешь, что-то не хочется мне туда идти.

— Мне тоже не хочется, — кивнул он. — Опасности не ощущается, но уж слишком здесь всё… унылое.

— Пригласили нас как-то изрядно настойчиво, — потирая ушибленный локоть, добавила полевиха.

Воздух за спиной оставался плотным, волновался, будто подталкивал их в спину, побуждая двигаться вперёд.

— Это место как… музей, — подобрал более мягкое определение Снейп. — Даже неловко здесь посохом размахивать. Наверное, всё-же стоит осмотреться…

Идти по дорожке оказалось несложно, от входа в пространственный карман до крыльца было метров триста, но тягостное ощущение одиночества и тоски вынуждало сдерживаться от спешки — бегать по кладбищу казалось неуместным. Северус думал, что они вымокнут насквозь под струями водопадов, но и это предусмотрел древний архитектор, обеспечив своим гостям защиту — капли не долетали до земли, разбиваясь о невидимые щиты, словно журчащая музыкальная арка. Ради любопытства он коснулся границы щита и палец прошёл насквозь, тут же ощущая прохладную влагу. Значит, чары останавливали именно воду, визитёры при желании вполне могли намокнуть, если сунутся наружу.

Сотни прошедших лет никак не отразились на состоянии лестниц, они оставались такими же крепкими, как и в день создания, но грязь, пыль и сор проникали повсюду, и две пары следов путешественников отчётливо отпечатывались на зеленоватом мраморе, ещё раз подтверждая — по этим ступеням давно никто не ходит.

Внутри также не обошлось без лестниц, лепнины, мозаик и витражей, которые расцвечивали плитки пола, превращая их в живые картины, меняющиеся в зависимости от смены положения солнца. Мебели почти не наблюдалось, но и без того просторные залы поражали красотой и какой-то эстетичной, бездушной роскошью. Как любого британца, Снейпа не могли удивить старинные замки, вычурная роскошь или аляпистая позолота, но древний строитель отличался какой-то тонкой, болезненной эстетичностью, и некоторые элементы казались почти по-эльфийски эфемерными. Бабочки на стеклянном столике выглядели живыми, — тронь и вспорхнут, — но были вырезаны из хрусталя. Тончайшие переходы каменных плит, отполированные до перламутрового блеска, ощущались лёгкими и воздушными, обманывали своей полупрозрачностью, оставаясь при этом монолитными и холодными.

Второй этаж мало отличался от первого, но в нём попадалось больше статуй, резных лавок, стиль декора стал более лаконичным, но в нём так и не прибавилось жизни. А поднявшись на третий, они сразу оказались в тронном зале, в центре которого на возвышении, в кресле из светлого дерева, нашелся и хозяин. Сухая пергаментная мумия, сжимающая в правой руке такой же мёртвый посох, даже в посмертии сохраняла строгую осанку. Волосы, длинные и абсолютно седые, навевали воспоминания о Малфоях, а мантия, которую так и хотелось обозвать "траурной", сохраняла зеленоватую белизну свежевыпавшего снега. Волшебника так давно не было, а магия сохранялась, потрескивала, пробегая разрядами по кончикам пальцев.

Ильяна старалась не показывать своего беспокойства, но придвинулась к Снейпу поближе, настороженно оглядываясь по сторонам. Она не могла ничего противопоставить возможной опасности, тревожилась, но не желала отступать. Даже говорить в этом месте казалось кощунственным, но осмелилась подать голос:

— Наверное он был одним из последних… кого некому было похоронить…

Северус молча кивнул, подходя к трону. По верхушке проходилась вязь, которая складывалась в чуть устаревшую версию уже привычной ему клинописи. Глаза слезились больше обычного, но он прищурился, до рези в глазах, пытаясь прочитать надпись.

"Бел-Леард. Шер-Харион. Имя назовут, и обрету я свободу".

— Ты можешь прочитать? — спросила Илья. — У меня будто буквы перед глазами прыгают.

— Написано, что он освободится, если назовут его имя. Думаешь, стоит рискнуть?

— Не знаю, так-то жалко его… Даже если сохранилась кроха духа — столько лет пробыть одному…

Снейп, недовольно нахмурившись, медленно обошёл трон по кругу. Стены зала, украшенные барельефами, изображали разные сцены из жизни покойного мага — лучи, бьющие из посоха в небо. Дождь из стрел. Странные животные, склоняющие перед ним головы. Похоже, Бел-Леард был тщеславным, не меньше самого Салазара Слизерина. Но стоит ли связываться с останками… такого? Если судить по рассказам Петерины, маги древности были не очень приятными людьми, а этот ещё и огрохал себе гробницу, будто фараон. Только обряд не закончил. Что, если ему теперь, как тем самым фараонам, нужны жертвы? И всё это красивая, изящно обустроенная ловушка? Он уже начал разворачиваться, чтобы уйти, но снова затормозил. Что случится, если он попробует сбежать? Как отреагирует магия на его отступление? Местные заклинания и возможности волшебников были Северусу неведомы. Вдруг при выходе из пространственного кармана его прихлопнет, как муху. И с ним Ильяну, которая виновата только в том, что продолжает безоговорочно в него верить.

Взбежав по ступенькам, он склонился перед волшебником, заглядывая тому в лицо. Касаться чего-то или, тем более, трогать посох он не собирался, просто хотел посмотреть повнимательнее, прочитать остаточные эмоции, найти подсказку, дающую ответ на его вопросы. Однако все чувства давно стёрлись с лица покойного, оно было сухим, безмятежным, напоминая лики со старых потемневших картин. Что ему делать? Действовать, как привык, работая на опережение, или поступить, как Ильяна — открыться, смириться, со всем доверием принять любой возможный результат?

— Ты убьешь нас? — пытливо поинтересовался Снейп, будто мумия могла ему ответить, но взамен ощутил воздушную волну, которая взъерошила ему волосы, будто рядом с его затылком добродушно хмыкнул каменный исполин с острова Пасхи. Штурмовые расчёты испуганных мурашек, взяв под козырёк, дисциплинированно рассыпались по рукам, занимая свои позиции. Он уже получал "привет" от посоха, теперь над ним насмехается покойник. Насколько мертвы на самом деле эти "давно почившие" маги?

— Илья. Слушай очень внимательно. Разворачивайся и беги, что есть духу, к выходу из подпространства. Я трижды досчитаю до шестидесяти, и после назову имя. За это время ты должна быть уже далеко.

— Кто там мне рассказывал про бегство вперёд своих пяток? — язвительно отозвалась полевиха, и голос её звучал обиженно и упрямо. Конечно. Нашел, кому приказывать. И заколдовать нельзя. Такого оскорбления зелёная дева никогда не забудет. Хотелось рявкнуть, как привык это делать на неразумных студентов, но вопли оказали бы примерно то же воздействие, что и приказы. Ильяна не Лонгботтом, чтобы убегать от него с дрожащими поджилками.

Стараясь не поворачиваться к волшебнику спиной, он принялся медленно пятиться, пока не оказался недалеко от окна. Указал полевихе место за спиной и чуть выдохнул, когда она послушалась. Укрывшись щитом, он только подумал: "Какого драккла я опять вытворяю!", но внешне постарался создать видимость, будто знает, что делает. Кашлянул. Покосился на недалёкий подоконник. Прыгать с третьего этажа со спасённой девицей под мышкой ему пока не приходилось, но осталась надежда, что лордова наука полёта не подведёт, если дело обернётся откровенно худо.

— Бел-Леард. Шер-Харион.

С зелёно-снежной мантии тихо скатилась пуговица и застыла у подножия трона, вызывающе поблескивая. Северус тихонько выдохнул. А после едва не выругался вслух. Мумия, ранее плотная, стремительно истлевала, обращаясь в прах. Облачко серого пепла вспорхнуло, осело на пол, как начинка гриба-трутовика. От мантии за считанные секунды осталась брошь, от туфель волшебника — пряжки и набойки на каблуки. В комнате постепенно раскручивался смерч магического возмущения, зазвенели хрустальные подвески на настенном светильнике. Он оценил скорость развития событий и решил, что им хватит времени сбежать через дверь.

— Ходу, Яша! — скомандовал он, но полевиха вместо того метнулась к трону, подхватила с пола пуговицу и припустила к выходу, даже не удосуживаясь выслушивать его возмущенные возгласы.

Слетая вниз по ступенькам, они слышали, как похрустывают за спиной, осыпаются балясины, слегка колеблется под ногами мрамор, теряя устойчивость, и с последнего пролёта пришлось соскакивать, тут же попадая под мощные струи водопада. Замок гудел до основания, трещины прорезали стены, с верхних этажей вниз медленно падали куски декоративных элементов. Голова статуи, упав на камни, разлетелась на мелкие части, придав беглецам ускорения. Шлёпая по лужам, они несколько раз получили по лицу ветками растений, и, даже отбежав подальше, не остановились:

— Надо спешить! Вдруг карман схлопнется!

Илья согласно кивнула, у неё и мысли не было протестовать. Торопясь покинуть негостеприимное место, им пришлось бежать в гору, перепрыгивать корни деревьев, которые лезли из-под земли, и Северус мысленно костерил беспечного Бел-Леарда. Мог бы хоть пять минут потерпеть и не рушить всё, радуясь успешному погребению. Теперь им ничего не препятствовало, и возле знакомого ручья они вывалились взъерошенными, промокшими и вымотанными.

— Илья, что это ещё был за финт с пуговицей? — опустившись на корточки, чтобы перевести дыхание, тут же ворчливо поинтересовался Снейп. Лучше уж он покажет своё раздражение, чем даст догадаться, как перепугался.

— Что ж мы, совсем без добычи уйдём? — логично отозвалась та, остужая водой разгорячённые после бега щёки. — Зачем тогда ходили?

После, повертев пуговицу в пальцах, кинула её Северусу в руки:

— Держи. Ты заслужил. Ещё один безрассудно-идиотский хороший поступок в твою копилку. Я тобой почти горжусь, Север.

Он скривился от такой похвалы, но пуговицу спрятал. Клубок, гребешок, пуговица — он сам себе напоминал спятившую сороку, собирающую блестяшки, но каждый из этих предметов в своём роде был для него памятным. Доказательством, что ему есть, куда возвращаться. Что он может дать отпор врагу. Что он может победить.

— Спасибо. Жаль только, наш обоз наверняка уже ушёл.

— Не проверим — не узнаем, — не теряя оптимизма отозвалась Ильяна, выливая из сапог воду и выжимая волосы.

На их удивление, телеги ещё стояли на месте, а возница, недоумённо поглядывая на своих насквозь мокрых пассажиров, уверил, что отсутствовали они совсем недолго, "солнце и на полпальца не отклонилось". Видимо, время в карманной реальности Бел-Леарда текло с другой скоростью или вовсе остановилось, позволяя сохранять замок и его владельца в идеальном состоянии.

Снова сидя на соломе, устилающей жестковатый пол телеги, Северус не мог до конца заглушить в себе грусти. Дворец был изумительно хорош, он служил демонстрацией могущества, силы, власти мага, который его построил. Молчаливым напоминанием о тех подвигах, великих чудесах, что он совершал при жизни. И теперь все это исчезло, рассыпалось песком, словно и не существовало никогда. Будто любые свершения, какими бы значительными они ни были, обратятся в прах, не имея особого смысла. Волшебник может подняться на неизмеримую высоту, сиять наравне с солнцем, а после рассыпаться горсточкой легчайшей пыли, смешавшись с дорожной грязью.

— Представляешь, от него осталась одна пуговица, — огорчённо произнёс он, не в силах сдержаться.

— Пуговица и память в наших головах, — строго поправила полевиха. — Это много, у других и того нет.

— Но тогда во всем этом нет смысла. Зачем стараться, если не останется… ничего?

Ильяна посмотрела на него почти испуганно:

— Ты чего? Смысл жизни простой. Проснуться утром. Стараться делать, что в твоих силах. Засыпать вечером без сожалений, зная, что сделал все, что мог. Если чего не сделал — значит, не смог. И тогда нужно назавтра крепче постараться. Или оставить, ежели дело совсем уж пропащее. А коли мысли заедают, берешь топор и рубишь дрова.

— Вот так просто?

— Можешь не просто, а с песней рубить, — великодушно разрешила Ильяна. — С натруженными руками голова становится легонькая, а там и смысл появляется. Эх, рано тебя отпустила баба Петя… Мало спину гнул, не всех тараканов растряс.

— Я на своих тараканов не жалуюсь, они все очень грамотные и воспитанные, — чопорно защитил их Снейп.

— Составляют лучшую твою половину, — подтвердила Илья и рассмеялась, а теплые смешинки в её громадных лучистых глазах заставили и Северуса украдкой улыбнуться. Не мог он на неё сердиться.

Ночью на обоз напали голенастые ящерицы, но от них удалось отбиться общими усилиями, даже не прибегая особо к магии, и Снейп жалел только, что одну из полуметровых тварюшек, издающих пронзительные вопли, не удалось втихую припрятать для экспериментов. Гребешок-оголовец смирно лежал в кармане, не подавая признаков изменений, значит, трансфигурация держалась достаточно уверенно, чтобы делать себе "запас ингредиентов" с расчётом на возвращение к научной деятельности. Северус сам себе удивлялся — с каких пор он стал таким наивно-доверчивым, да ещё и обзавёлся смехотворной привычкой надеяться на лучшее и верить в будущее?

Скорые на руку крестьяне после боя собрали тушки в кучу и подожгли, чтобы не плодить скверну, а рисковать и лишний раз козырять своими умениями Снейп не хотел, поэтому со стороны понаблюдал за жутковатым костром, сильно пахнущим шашлыками, и отправился спать.

— Как вы живёте в таком опасном мире? — недовольно поинтересовался он у Ильяны, пытаясь устроиться поудобнее, на что та только вздохнула печально:

— Раньше такого не было. Силы Борюшки тварей сдерживали, а теперь она спит, присмотра нет, вот и распоясались…

Мост через реку миновали без приключений, и ещё через несколько часов пути на горизонте выросли стены Городища. Местной столицы, в которой с избытком имелось Зябровых шпионов и стражей. Города, который никак нельзя было миновать, но в котором единственному в мире волшебнику категорически нельзя было себя выдать.

— Я тебя прошу, Рыр, — никаких пожаров, никаких наводнений, — тихонько пробубнила Ильяна, а тот в ответ лишь закатил глаза. Он не мог ничего обещать. Несмотря на все предосторожности, неприятности отлично находили его сами.