Явление проблемного бедствия (гет)

Город Куо просыпался под ласковым прикосновением утреннего солнца. Тёплый, почти летний воздух был наполнен ароматами свежей выпечки из маленьких пекарен, горьковатым запахом кофе из открытых кафе и сладким благоуханием сакуры, чьи последние лепестки лениво кружились в утреннем бризе. Это был город контрастов, где современные здания из стекла и бетона соседствовали с традиционными домиками с черепичными крышами, а шумные торговые улицы, полные жизни, сменялись тихими, умиротворяющими переулками, ведущими к древним синтоистским святилищам.

Жизнь здесь текла размеренно и предсказуемо. Утром — потоки школьников в аккуратной форме и офисных работников в строгих костюмах, спешащих к станции. Днём — беззаботный смех студентов, гуляющих в парке у озера, и мелодичные объявления из динамиков на торговой аркаде. Вечером — тёплый свет фонарей, отражающийся в витринах, и уютный гул ресторанов и идзакая. Куо был образцовым японским городом — чистым, безопасным и до одури спокойным. Идеальное место для тихой, мирной жизни.

...

Сознание вернулось резким, болезненным толчком, вырвав его из небытия. Первым, что он ощутил, был твёрдый пол под щекой и привкус пыли во рту. Он открыл глаза. Потолок. Низкий, с пожелтевшими от времени пятнами. Он медленно сел, оглядываясь с тупым, звенящим недоумением.

Он находился в крошечной, старенькой квартире. Маленькая гостиная, плавно перетекающая в кухонный уголок, где на скромной тумбе ютились одноконфорочная плитка и небольшой холодильник. В углу — низкий столик-котацу. У стены — старый шкаф, из приоткрытой дверцы которого неловко вываливалось толстое, тяжёлое одеяло. Он понял, что лежал не на кровати, а прямо на полу, на плетёных циновках. Татами.

Слово возникло в голове само собой, чужое, но до боли знакомое. И в тот же миг его череп пронзила невыносимая боль. Это было похоже на удар молнии. Мир перед глазами взорвался мириадами белых искр, а в голову хлынул поток. Нет, не поток — цунами. Гигантская, всепоглощающая волна информации, чужих знаний, чужих воспоминаний.

Японский язык, которого он никогда не знал, теперь звучал в его мыслях так же естественно, как родной — грамматика, тысячи иероглифов, разговорные обороты, вежливые формы. История Японии — от эпохи Дзёмон до послевоенного экономического чуда. География города Куо — каждая улочка, каждый магазин, расписание автобусов. Боль нарастала, превращаясь в невыносимую пульсацию, которая, казалось, вот-вот разорвёт его голову изнутри. Он схватился за виски, пытаясь сдержать этот безумный напор, но информация продолжала вливаться, заполняя каждый уголок его сознания, вытесняя, переписывая его собственное «я». В какой-то момент, на пике агонии, его тело не выдержало. Мир перед глазами померк, и он рухнул на пол, теряя сознание.

День подходил к концу. Оранжевые лучи заходящего солнца окрасили комнату в тёплые, меланхоличные тона. Джин резко распахнул глаза. Боли не было. Но было другое, куда более мерзкое ощущение. Его желудок скрутило жестоким спазмом, к горлу подкатила тошнота.

Не раздумывая, повинуясь животному инстинкту, он сорвался с места. Спотыкаясь о собственные ноги, он рванул к маленькой двери в углу. Туалет. Едва успев добежать до унитаза, он рухнул на колени, и его тело содрогнулось в конвульсии. Его истошно рвало. Горечь и кислота обжигали горло, слёзы текли из глаз, мышцы живота сводило от напряжения. Это была не просто рвота. Это было очищение, изгнание. Его тело, его новая оболочка, отторгало остатки старого мира, старой жизни, выплёвывая их вместе с едкой желчью.

Спустя, казалось, вечность, когда спазмы стали реже, а из желудка выходила лишь прозрачная, горькая слизь, он обессиленно откинулся назад, прислонившись спиной к холодной стене. По всему телу струился холодный пот, голова кружилась. Он выполз из туалета на четвереньках, добрался до кухни и, как будто делал это уже тысячу раз, открыл шкафчик, достал стакан, налил воды из-под крана. Руки двигались сами, ведомые чужой, но уже впитавшейся в него памятью. Он залпом осушил стакан, чувствуя, как прохладная вода немного гасит пожар в горле. А потом силы снова оставили его, и он рухнул на пол, проваливаясь в спасительное беспамятство.

В следующий раз он очнулся стоя. Посреди маленькой, тесной душевой, покрытой старым кафелем. Струи тёплой воды стекали по его телу, смывая пот и липкий ужас последних часов. Он поднял голову, и его взгляд упал на запотевшее зеркало на стене. Он провёл по нему ладонью, стирая влажную плёнку. И увидел себя. Нового себя.

Из зеркала на него смотрел незнакомец. Юноша со светлыми, слегка растрёпанными от воды волосами и пронзительными фиолетовыми глазами. Сильное, идеально сложенное тело, в котором каждый мускул был выточен с почти неестественным совершенством, словно статуя античного бога. Это была не его внешность. Это было не его тело. Это была оболочка, которую он выбрал. Оболочка Сакамаки Изаёи.

И тут, глядя на это чужое, но теперь уже своё отражение, он всё вспомнил. Не только новую информацию о Японии, но и то, что было до неё. Белый кабинет. Уставший мужчина в белом. Контракт. И его выбор.

Он попал. Попал в другой мир. И воспоминания, что хлынули в его голову, не оставляли сомнений, в какой именно. Школа Куо, где учатся красивые девушки, одна из которых — аловолосая наследница демонического клана. Парень-извращенец, ставший пешкой и носителем силы Красного Дракона. Падшие ангелы, экзорцисты, священные механизмы…

Он попал в аниме. В High School DxD.

По новообретённым воспоминаниям, он теперь был Изаёя Джин, сирота и ученик по обмену, недавно переведённый в Академию Куо. Удобная легенда. Пустое место, которое можно было заполнить чем угодно.

«М-да…» — промелькнула в его голове усталая мысль. Он выключил воду и вышел из душа, вытираясь жёстким полотенцем. «Из всех возможных миров… почему именно сюда? В этот театр абсурда, построенный на фансервисе и превозмоганиях?»

Он снова подошёл к окну в своей крошечной квартире. Ночной город сиял мириадами огней, казался таким же мирным и спокойным, как и утром. Но теперь Джин видел его иначе. Он видел то, что скрывалось за этой безмятежной вывеской.

Тёплый свет торговой улицы, где сейчас, возможно, гуляли влюблённые парочки, казался ему лишь декорацией, за которой в тёмных переулках бродячие демоны могли охотиться на заблудшие души. Величественное здание Академии Куо на холме было не просто престижной школой, а штаб-квартирой клана Гремори, гнездом демонов, играющих в людей. А та старая церковь на окраине, которую он помнил по новым картам города, была не просто заброшенным зданием, а потенциальной базой для падших ангелов, вынашивающих свои коварные планы.

Все эти люди, снующие внизу, были лишь ничего не подозревающими статистами в великой, скрытой войне. Войне, в которую он теперь был втянут. И не просто как наблюдатель. А как активный участник с силой, способной перевернуть всю доску.

Город Куо больше не казался ему спокойным и уютным. Он стал ареной. Огромной, красивой, но смертельно опасной ареной. И представление вот-вот должно было начаться.