To Cause a Soul to Crack  (джен)

Примечания:

Не-слишком-дружелюбные шарики, не-очень-настоящая броня, не-совсем магия.

Шок чуть не заставил Папируса опрокинуться на спину. Он не сразу понял, что схватило его, все, что он знал — что-то схватило, и он должен вырваться. Выпрямившись и стараясь сохранить равновесие, он потянул ногу из того, что его держало. Многие монстры в этот момент упали бы, но Папирус учился сражаться в снегу, и его сапоги были не просто для красоты.

Штука, что бы это ни было, держала крепко, но, по крайней мере, скелет не собирался падать. Теперь, когда он твердо встал на ноги, разум метнулся к следующей по важности вещи:

— Флауи! — крикнул он, щурясь, чтобы разглядеть своего друга через снегопад. — Что-то нападает! Убегай отсюда, пока оно не атаковало и тебя тоже!

Как ни странно, Флауи только склонил голову. Что-то непонятное было в его улыбке, как будто сердцевина цветка вытянулась, сделав ее похожей на лицо, но в этом не было смысла — должно быть, снег искажал зрение. Разумеется, Флауи просто улыбался от облегчения, что с ним все хорошо.

Напрягшись, Папирус сильнее рванул ногу из захвата. Когда это не сработало, он в отчаянье огляделся вокруг, высматривая то, что напало на него, и надеясь, что оно не схватило и его друга тоже.

— Что ты делаешь, Флауи? — позвал он, снова взглянув на друга. — Ты должен…

В воздухе материализовалось что-то белое, и инстинкт говорил, что это никак не связано с погодой. Нырнув в сторону, Папирус рухнул в глубокий сугроб точно в тот момент, когда это что-то просвистело у него над головой и врезалось в соседнее дерево. Он обернулся и увидел дым.

Что бы его ни атаковало, оно было сильным.

— Флауи! — Папирус потянулся к ноге, пытаясь порвать то, что его держало. — Ты должен убираться отсюда, пока не пострадал! — он не видел, что это, но оно должно скоро поддаться, просто еще чуть-чуть… — Я разберусь с… Ага!

Рука в перчатке, наконец, подцепила этот посторонний предмет и выдернула из-под снега, выставив на слабый свет.

Это оказалась лоза.

Папирус прекрасно разбирался в головоломках и смог собрать кусочки воедино, причем очень быстро. Он не знал ни одного растительного монстра — по крайней мере, в окрестностях Сноудина — но точно был знаком с одним живым растением. В этом был смысл, но… и не было. Не могло быть. Флауи его друг! Он никогда не причинил бы ему вреда, ведь так? Нет, нет, Папирус просто смотрит на все под неверным углом.

— Флауи, что ты делаешь? Я… Это игра? — скелет рискнул подняться.

Флауи рассмеялся, и звук не был знакомым высоким хихиканьем. Это было искаженное гоготание.

— О, Папирус, — сказал цветок, его глаза расширились, став странной формы… чем-то напоминавшей глазницы Санса. В воздухе вокруг него появились блестящие белые шарики. — Можешь думать так, если тебе хочется.

С задушенным вскриком Папирус отскочил в сторону — к счастью, противоположную той, куда оказались направлены пули — и услышал, как они вонзились в землю, пропоров снег слева от него.

— О-остановись! — крикнул он, подняв руки, чтобы вызвать массу костей, который выстроились перед ним, образовав щит. — Что происходит?!

Пули снова выстрелили в него, но скелет смог переместить кости достаточно, чтобы заблокировать атаку. На миг он ощутил облегчение, пока не почувствовал, как что-то сильно дернуло ногу. Лоза потянула его ближе.

— Когда ты сопротивляешься, все гораздо интереснее, — прорычал Флауи, его лицо скривилось в разочаровании. Это было настолько уродливым выражением — прежде он никогда не видел своего друга таким — что Папирус ощутил тянущее чувство вины в груди.

Что он сделал не так?

— Ф-Флауи, я не хочу с тобой сражаться, — Папирус отчаянно затряс головой, выставляя перед собой новые костяные заграждения. — Я могу тебя ранить!

Лицо Флауи помрачнело.

— Ты действительно…

Что-то огромное и шипастое поднялось из-под земли неподалеку…

— …думаешь, что…

Клубок колючих лоз ударил вперед и разбил костяной щит Папируса…

— …это я…

Магические пули наполнили воздух…

— …тот, кто пострадает?

И обрушились на него.

Папирус судорожно бросал кость за костью, практически ослепленный паникой, пытаясь одновременно блокировать атаки и не попасть в Флауи. Его магия успешно отразила несколько пуль, но этого было недостаточно. Одна врезалась в правую плечевую кость, отбросив руку назад, а другие впились в нагрудную пластину боевого тела, отшвырнув скелета в снег.

От правой руки растекалась пульсирующая боль, а в груди появилось неприятное тянущее ощущение — ничего не сломано, но кости явно сильно ушиблены. Он попытался поднять правую руку, чтобы вызвать новую атаку, но она дрожала так, что ему пришлось переключиться на левую. Папирус выставил перед собой линию костей, они вытянулись вверх — выше, чем смогли бы перепрыгнуть большинство монстров — и образовали между ним и Флауи настоящую стену.

— Т-тебе не нужно этого делать! — скелет изо всех сил старался разглядеть цветок через зазоры в костяной стене. В разуме быстро мелькали мысли, пока он отчаянно пытался сообразить, чем ему удалось так расстроить своего друга. — Прости, если я обидел тебя! Пожалуйста, с-скажи мне, чт-что я сделал не так? Я исправлюсь!

Стал ли Флауи внезапно намного выше, чем обычно, или это снегопад снова подшучивал над зрением?

— Слишком поздно исправляться, — выплюнул Флауи. — Ты, доверчивый идиот.

— Д… доверчивый? — выдохнул Папирус, чувствуя, как сжались его несуществующие внутренности. Доверчивый идиот? Разве Флауи на самом деле не был?..

Он тряхнул головой и согнул свободную ногу, пытаясь подняться.

— Нет, нет, Флауи, ты… тебе не нужно этого делать!

Папирус продвинул свою атаку немного вперед, дав себе достаточно места, чтобы сесть, но когда поднял взгляд, оказался поражен неожиданным зрелищем: Флауи перегнулся через атаку, его стебель неимоверно удлинился, а сам цветок склонился вниз, как абажур неработающей лампы.

Папируса посетила внезапная мысль — если сейчас обратить Флауи в синий, то тот упадет прямо на кости и…

НЕТ.

Никаких синих атак… нельзя ранить его так.

Несмотря на то, что его всего трясло от страха, скелет посмотрел цветку в глаза искренним обеспокоенным взглядом.

— Я не знаю, что случилось, но… но я знаю, что ты хороший! Ты не должен никого ранить!

Голос Флауи прозвучал как низкий гул.

— Ничего нового сказать не можешь?

Разум Папируса попытался найти объяснение этим словам, поэтому он отвлекся, и осознание пришло к нему на долю секунды позже, чему нужно.

Со всех сторон в него летели пули, и у скелета не оставалось времени, чтобы встретить их собственными атаками. Одна ударила в его левое бедро, другая по касательной задела череп, еще одна застряла в боевом теле, еще одна попала в плечо, снова в боевое тело, в позвоночник, череп, боевое тело, грудную клетку, в его глазах мелькали звезды, в голове звенело от этой боли, боли, боли…

Лишь инстинкт самосохранения заставил его метнуть кости, вперед, целясь в Флауи.

И мир заело.

* * *

Санс свалился с дивана.

Магия в костях бурлила так сильно, что заставляла дрожать, пока его светящиеся зрачки шарили по комнате в попытке выяснить, где он находится. В гостиной… верно, он заснул, пока смотрел телик, ничего нового. Но он почувствовал…

Он не понимал, что это было. Ощущение походило на пульс чужеродного не-совсем-магического толчка — пожалуй, лучшее описание, которое Санс мог придумать. Обычно все происходило тонко, незаметно, и сопровождалось сильным чувством дежавю, но в этот раз было мощнее. Внезапнее.

Что-то случилось.

— Папирус? — позвал он, поднявшись на ноги и нетвердой походкой отправляясь на кухню. — Папирус, ты?..

Нет.

Магия в панике запульсировала быстрее, призвав желто-голубое сияние в глазнице, которое скелет быстро подавил. Он взбежал по лестнице, чуть не споткнувшись о собственные тапки, и бросился к двери в комнату Папируса, распахнув ее так сильно, что та ударилась об стену.

— Папирус! — снова крикнул он. Войдя, Санс ощутил мерзкий холод в грудине, когда обнаружил, что комната пуста.

Где он?

С резким «тук-тук-тук» он побарабанил пальцами по черепу, пытаясь вспомнить… собирался ли Папирус куда-то сегодня идти? Санс должен был почитать ему историю перед сном, но уснул, он все время засыпал, не мог заставить себя бодрствовать…

Сосредоточься, сосредоточься, это ничем не поможет…

В затуманенной голове всплыло воспоминание о том, как Папирус будил его чуть раньше. Его глаза слиплись до того, как он успел увидеть, куда пошел Папирус, но Санс слышал шаги, удаляющиеся в сторону двери…

Раньше, чем понял, что делает, Санс уже стоял у входной двери. Он открыл ее и, вздрогнув, отступил на шаг под натиском ветра и снега, бушевавших на улице.

Зачем Папирусу уходить в такую погоду?

— ПАПИРУС! — крикнул он, ветер поглотил голос скелета.

Магию скрутило, когда паника захлестнула его, без лишних мыслей он вышел за порог и отправился по глубокому снегу в ночь.

* * *

— Ну, я думаю, это лучше, чем ничего.

Папирус пришел в себя… сосредоточился, все еще больно… Флауи возвышался над ним, его стебель изогнулся под странными углами. На секунду скелет задумался о причине, а потом вспомнил свою атаку… должно быть, он направил ее в цветок.

Часть души Папируса ощутила облегчение от того, что все кости промазали, но другая часть была в ужасе. Как он мог остановить нападение Флауи, если цветок так легко способен увернуться от его атак?

Сев, он быстро оценил свои повреждения: боевое тело (которое, как ни прискорбно, не было настоящей броней) оказалось помято и разорвано, несколько костей получили ушибы, но прежде всего его ХП уменьшилось — залп сбил его до двадцати. Он невольно вздрогнул и застонал от боли в поврежденном теле. Двадцать ХП… у него было почти семьсот. Как Флауи мог быть настолько силен?

Насколько же он хотел ранить его, чтобы иметь возможность нанести такой урон?

— Ф-Флауи, — прохрипел Папирус, на миг задохнувшись от боли в груди. — Прошу, я-я хочу помочь тебе…

Цветок выпрямил стебель и сократился в размере, и, хотя он все еще был выше, чем раньше, уже не выглядел так чудовищно. Его лицо потеряло свой пугающий вид, став как прежде плоским, с глазами-бусинками и широкой улыбкой.

— Серьезно? Сейчас?

Глазницы Папируса расширились, он старался сидеть прямо, содрогаясь от боли в раненом позвоночнике и пульсирующей голове.

— Да! — ответил он, встретившись со своим другом взглядом, и попытался улыбнуться. — Я-я никогда не знал, что тебе так больно… т-так больно, что ты набросишься на меня, но я хочу помочь!

— Ох, Папирус, — мягко сказал цветок, потянувшись ближе. — Почему ты раньше не сказал мне это? Есть очень простой способ мне помочь.

Скелет чуть не повалился на спину от облегчения и нервно рассмеялся, однако его смех оборвал кашель.

— Да, да. Пожалуйста, все что…

Флауи отодвинулся, и из-под земли выстрелил толстый кнут колючей лозы.

— Не умирай.

Прежде чем Папирус успел даже вскрикнуть, хлыст качнулся и с силой обрушился на его грудную клетку, расколов нагрудник боевого тела и вколотив скелета в снег. Три ребра сломались, не выдержав натиска, боль ослепила и оглушила его, так что он не мог услышать, как над поляной разнеслись его собственные крики и хрипы.

Два ХП, — подсказало что-то на задворках его сознания, но он сам был слишком занят, задыхаясь в агонии и отвратительных рыданиях, чтобы понять, что это значит. Каждый вдох приносил новый всплеск боли, от которой хотелось расплакаться, и ему пришлось бороться, в самом деле бороться с собой, чтобы не допустить этого.

Боль никак не уходила, но Папирусу удалось собраться с силами достаточно, чтобы сквозь дымку увидеть, что Флауи маячит сверху, изучая его. Он уже не был таким высоким — опять обычный цветок — и все же, вид желтых лепестков наполнил скелета ужасом. Ему не хотелось ничего больше, чем убраться так далеко отсюда, как только возможно.

— Хмм, — наконец сказал Флауи, касаясь своего рта кончиком листика, как будто размышляя о чем-то. — Прости, Папирус, похоже, это было немного слишком. Вот, давай-ка.

Из-под снега вытянулись две короткие лозы, Папирус попытался поднять руку, чтобы встретить его атаку одной из своих, но грудь пронзило болью. Он не смог сделать даже этого, чтобы не навредить себе еще больше.

Скелет беспомощно глотнул воздух, когда лозы коснулись его грудной клетки, легкое прикосновение послало новые искры боли. Но прежде чем он успел возразить, с концов лиан, поглаживающих его грудину, потекла мягкая зеленая магия и начала сращивать сломанные кости. Через несколько секунд лианы отстранились, грудная клетка пестрила ссадинами, но теперь он, по крайней мере, мог дышать (настолько, насколько ему было нужно, во всяком случае), не утопая в полной агонии. Его ХП пополнились лишь немного, но это уже лучше, чем ничего.

…Погодите-ка…

Несмотря на ужасную тупую боль, терзающую тело, Папирус снова повернулся к Флауи, на его лице зажглась улыбка.

— В-видишь? — выдохнул он, все еще хриплым и дрожащим голосом. — Я говорил тебе, ты можешь быть хорошим!..

— Папирус, глупышка, — хихикнул Флауи, легко щелкнув лозой по его носовой кости. Потом он навис над ним, приблизив свое лицо, его глаза потемнели, а улыбка на секунду стала шире. — Это только для того, чтобы ты мог почувствовать то, что я собираюсь делать дальше!

Слова не сразу дошли до него, и Папирус секунду в замешательстве смотрел на Флауи, его челюсть медленно открывалась. Скелет попытался заговорить, но единственным звуком, который покинул его горло, был жалкий писк.

Собирается делать дальше?