The Heart That Fed (джен)

Эмери быстро оправилась после случившегося. Она точно рассчитала дозу седативного, и после лечения остатки препарата быстро вывелись из организма. Однако тошнота не отпускала даже после того, как действие лекарств прекратилось. Эмери оставалась в своей комнате и пыталась отдохнуть, но безуспешно. Она долго смотрела в запотевшее от дождя окно, — черный квадрат, время от времени озаряемый вспышками молний, представляя солдата, которого отправила в эту ночь.

Она тщательно взвесила шансы на побег, прежде чем подтолкнуть его к этому, и если кто и мог выбраться из Тантисса, так это он. Эмери видела, как он безжалостно преодолевал все испытания, противников и препятствия, которые Хемлок ставил перед ним. Разбирался с противниками — живыми и механическими — одинаково эффективно и сыграл важную роль в обучении других оперативников. Его разум, похоже, был столь же улучшен, как и утверждалось в записях, предоставив в распоряжение Хемлока пугающее множество боевых стилей и стратегий, но, вероятно, именно разум и позволил ему сопротивляться программированию.

Он хорошо скрывал свои отклонения. Долгое время Эмери считала, что он поддался программе, как и большинство других клонов. Омега порой говорила о нем печальным шепотом и с грустной улыбкой, но в CX-2 не было и следа того блестящего человека, который был ее опорой. По приказу Хемлока он избивал других потенциальных оперативников почти до смерти с ужасающей эффективностью, находя уязвимости и слабости, о которых, кроме него, мало кто мог догадаться. Лишь когда его впервые активировали по-настоящему — для миссии по ликвидации своего же напарника, — она заподозрила, что программирование было неполным. CX-2 схватил ее за руку и посмотрел так, словно она должна была быть кем-то другим, кем-то моложе. Его признание несколько дней назад практически подтвердило это.

Она никому не рассказывала о его отклонениях, хотя могла бы сделать это еще после той первой миссии. Омега много раз плакала из-за брата, которого считала погибшим, и какое-то время Эмери казалось, что так оно и было — если не телом, то разумом. Она видела, как остатки его личности боролись и в конце концов поддались, но искра, что все еще не погасла, поразила ее не меньше, чем горе Омеги от его потери.

Тогда Эмери начала задумываться о последствиях своей работы; что клоны, возможно, не так бесполезны, как думала. Поэтому наблюдала и ждала, а увидев Хранилище и его ужасы, решила рискнуть. Одна жизнь не могла компенсировать гибель огромного количества людей в стенах Тантисса, но она должна была что-то сделать, пока чувство вины не поглотило ее.

Это была опасная авантюра. Человек, которого когда-то звали Тех, изменился навсегда, не только разумом — тело перекроили по замыслам Хемлока. Программирование могло снова взять верх, и тогда его либо поймали бы, либо убили, а при допросе он мог выдать и ее. Но то, что оплакивала Омега, все еще было где-то внутри CX-2, и она должна была дать ему возможность снова стать тем, кого любила девушка.

Поэтому Эмери ждала, наблюдая, как бесконечные серебряные ручейки дождя стекают по стеклу, пытаясь запомнить этот вид на случай, если это ее последний раз. Возможно, она заснула, но показалось, что прошло совсем немного времени, когда затрещал ее коммуникатор.

— Доктор Карр? — голос Скорча.

Эмери взглянула на окно, активируя коммуникатор. Капли дождя начали подсыхать, и джунгли Вейланда превратились в темное море под предрассветным небом.

— Да, коммандер?

— Беглый оперативник найден. Мы отменяем режим изоляции.

Эмери была готова к такому исходу, но все равно пересохло во рту.

— …Где его держат?

— Подуровень D.

Морг. Эмери глубоко вздохнула, закрыв глаза. Пока Хемлок будет молчать, Омега никогда не узнает.

— Спасибо, коммандер.

Путь до подуровня D казался бесконечным из-за сковывающего страха. Она тонула в нем, причиненная боль и загубленные жизни душили, наполняя легкие. Она пыталась поступить правильно — и лишь отправила ещё одного человека на смерть. Человека, за которым наблюдала, как он распадался, а потом медленно собирался вновь; человека, по которому ее единственная сестра так сильно скорбела. Может, было бы милосерднее позволить вновь стереть его разум, избавить от мук, но и это было ужасно по-своему. Его заставили бы сражаться до смерти, если не с собственными братьями, то с кем-то другим, и Эмери не могла осудить того, кого так сильно любили. Но все равно не сделала этого, потому что, похоже, переоценила его способности. Побег из Тантисса казался возможным после того, как Омега и Кроссхейр выбрались, но, видимо, программирование Хемлока и другие оперативники CX были факторами, с которыми СТ-9902 — Тех — не смог справиться.

Не успев опомниться, Эмери уже стояла у двери морга на подуровне D. За время работы в Тантиссе она повидала немало неприглядных вещей, но к тому, что ждало за этой дверью, все равно была не готова.

Небольшое утешение, что обзору трупов мешали присутствующие коммандос, но это единственное, что защищало Эмери. Коммандос снимали броню с найденных останков, и их ужасное состояние красноречиво говорило о том, что произошло. Броня окровавленной грудой лежала на полу, и среди раздробленных останков лежал разбитый шлем CX-2.

Эмери уставилась на разбитое забрало, желая верить, что оно принадлежит кому-то другому. Но когда в кучу бросили другой шлем — почти расколотый пополам, но узнаваемый, CX-4, — последние надежды рассыпались. Она отвернулась, чувствуя, как к горлу подступила желчь.

— Доктор Карр.

Эмери замерла, встретившись с ледяным взглядом вошедшего в морг Хемлока. Она никак не отреагировала на его появление, все еще не оправившись от ужаса.

— Не ожидал увидеть вас так скоро, но не могу винить вас за желание узнать, что с ними стало. — Хемлок окинул взглядом открывшуюся сцену без тени отвращения. — Вы должны чувствовать себя оправданной.

— Полагаю, — процедила Эмери, не в силах смотреть на останки.

Хемлок взглянул на нее, но без особого беспокойства. Он и раньше видел ее неважное самочувствие, но ему было все равно, пока это не мешало ей работать.

— Жаль, что все трое погибли.

Эмери с трудом подавила тошноту. Он отправил двух оперативников.

— …Как они погибли?

— Предварительные данные указывают, что это было взаимное убийство, нападение дриакса или их комбинацию. — Хемлок пожал плечами. — Только тело CX-5 было найдено относительно целым. Остальных утащили, судя по сигналу CX-4. Хотя потеря ценных талантов CX-2 неудачна, я получил более чем достаточно данных для улучшения будущих оперативников. У меня достаточно материала, чтобы заменить их.

— Я… я рада, что это не стало большой потерей. — Пол под ногами Эмери казался зыбким.

Хемлок слегка нахмурился.

— Вы переутомились, доктор Карр?

Эмери ухватилась за возможность сбежать.

— Думаю, да. С вашего позволения, я вернусь в свою комнату.

Прежде чем Хемлок успел что-то сказать, Эмери выбежала из морга. Теперь главным приоритетом были дети, но и это могло запятнать ее руки кровью еще больше.

Лишь дойдя до комнаты, Эмери заметила, что ее лицо мокрое. Она с удивлением коснулась слез: думала, что давно утратила способность плакать.

* * *

Лишь когда корабль оказался в гиперпространстве, тень ослабил мертвую хватку на штурвале, а прилив адреналина угас вместе с вероятностью погони. Теперь можно начать выбирать пункт назначения, сопоставляя возможные варианты с ограниченными запасами топлива. Он нашел подходящий на дальнем краю Среднего Кольца — небольшую малонаселенную планету под названием Малкарис, и, похоже, ничего не могло помешать длительной передаче, будь то по вине человека или нет.

Зафиксировав координаты, он наконец обратил внимание на себя. Ему нужно обработать раны, прежде чем начать удалять имперские маячки. Давление на рану от виброножа уменьшило кровотечение, но влага под перчатками говорила о том, что его состояние далеко от нормы. Боль усиливалась в то время, как его мысли замедлялись, и это заставило вспомнить о сумке, которую дала доктор Карр. Помимо пайков, в ней был запас медицинских принадлежностей: бакта-пластыри, бинты и обезболивающие. Небогато, но сойдет.

Тень осторожно сел и начал снимать броню. Он не помнил, снимал ли ее когда-нибудь сам; в Тантиссе это всегда делали за него — дроиды, врачи или машины. И все же его пальцы нащупали ремни и инстинктивно потянули за них — похоже, еще одно воспоминание из туманного «прошлого». Странно делать это самому, почти неправильно, но больше некому, и никто не мог приказать ему остановиться, и он продолжил.

Сначала снял нагрудник, осторожно отведя его в сторону, чтобы не задеть рану от виброножа, обнажив костюм под ним. Разрез на ткани блестел от полузастывшей крови, и тем же ножом, нанесшим рану, разрезал ткань и отодвинул ее в сторону. Тень стиснул зубы, когда от этого вспыхнула с новой силой жгучая боль, но заставил себя продолжать. Когда область была достаточно очищена, он стянул с себя рубашку, осторожно и неторопливо, обнажая торс — лоскутное одеяло из нормальной кожи и шрамов, очерченных мышцами. Руки под перчатками не лучше — плоть и кровь переплетались с кибернетическими усовершенствованиями.

Тень отбросил в сторону пустое, уязвимое чувство, испытываемое из-за отсутствия брони, и сосредоточился на ране, нанося на нее бакту. От боли перехватывало дыхание, но с его губ не сорвалось ни звука — только дыхание сбилось. Оперативники вроде него не позволяли боли остановить себя.

То же самое было проделано с неглубоким порезом от вибромеча на руке, и жжение сменилось теплым покалыванием от бакты. Он поднялся и направился в освежитель, чтобы вымыть руки перед тем, как продолжить снимать броню. Блеск зеркала привлек внимание, когда тень вошел в тесное пространство, и первой реакцией было опасение увидеть себя. Любопытство пересилило. Тень не помнил, когда в последний раз видел себя целиком — лишь в искаженных отражениях, мелькавших на блестящих поверхностях, он поднял голову и посмотрел.

У него не было воспоминаний, как выглядел раньше, но знал, что не всегда был таким. Самое заметное — глаза: они не похожи на человеческие ни внешне, ни функционально. Ему еще не доводилось видеть их так ясно. Сильный дискомфорт охватил его. Глаза были неправильными, хотя он не мог вспомнить, какими должны быть. С каждой секундой дискомфорт становился сильнее, и он переключил внимание на остальное.

Многочисленные шрамы были свежими — бугристыми и рваными красно-бледными полосами, покрывающими его крупными мазками, перемежающимися с кибернетическими имплантатами, соответствующих моделям Тантисса. Эти шрамы не ожоги — выглядели иначе; слишком четкие и зазубренные, а настоящий ожог располагался на его левой грудной мышце — базовая «2», клеймо, выжженное на плоти, его обозначение. Он смутно помнил, как получил этот знак, в отличие от татуировок: полустертого стилизованного 99 на левом плече и еще одного неизвестного рисунка, опоясывающего правый бицепс.

«Последовательность не завершена. — CX-2 снова всплыл в его сознании. — Остановился на последней директиве».

Тень видел отражение в зеркале, но внезапно почувствовал, что смотрит уже не на себя.

«Не колебаться. Завершить последовательность».

Сознание померкло, разум был оттеснен влиянием CX-2. Недавние воспоминания рассыпались, смешиваясь, в хаос. Он сжал кулаки и отвернулся от темного, искаженного отражения в зеркале, изо всех сил пытаясь вспомнить имена.

Хантер, Врекер, Кроссхейр, Эхо, Омега…

Все задрожало — и встало на место, когда навязчивое желание следовать директивам ослабло. Тень сбежал из Тантисса с помощью доктора Карр, чтобы найти ответы. Он был кем-то, как и те лица, что часто посещали его из-за раскола в разуме.

«Слабость».

Он вымыл руки и ушел, больше не глядя на свое отражение.

Остальные раны были обработаны, стараясь экономить скудные запасы. Потом попытался отдохнуть, но передышка была недолгой. Он заметил, что не может держать руки неподвижными, и это навязчивое состояние охватывало его всякий раз, когда пытался отдыхать. Его мысли были не лучше: разрываясь между осознанием нарушенных директив и далекими отголосками какой-то другой жизни. В конце концов он сдался и переключился на системы корабля — имперские протоколы нужно стереть.

Когда он забрался под главную консоль корабля и снял панели, защищавшие проводку, беспокойство начало отступать. Вид переплетения проводов и схем успокаивал его разум, беспорядочные мысли выстраивались в связные цепочки, пока он концентрировался на текущей задаче. Казалось, энергия разума перетекала в руки; они двигались инстинктивно, применяя полузабытые приемы, выдергивая одни провода, оставляя другие, используя забранные инструменты у уничтоженных дроидов.

Он работал почти автоматически, но это не то же самое, что механическое выполнение директив, определявших его действия большую часть времени, что помнил. Его руки знали, что делать, даже если разум был не совсем уверен, и поэтому позволил своему телу действовать инстинктивно, а его ясные мысли переключились на другое.

Тень обдумывал сообщение, которое собирался отправить тем, кто, возможно, был его братьями. Нужно было учесть множество переменных: их собственный опыт и то, как долго, предположительно, его не было. Как бы ни старался, ничего не мог вспомнить о том, что разделило их и оставило шрамы на его теле. Могли пройти циклы, и не было никакой уверенности, что они поверят сообщению человека, называющего себя их потерянным братом.

Прищурился, глядя на схему навигационной системы корабля, пытаясь определить, какой из множества проводов отключает внутреннее отслеживание. Он знал, как его должны были звать, даже если ему так не казалось. Это могло стать началом, но любой мог легко узнать имя из записей. Должно быть что-то еще, что можно было бы использовать в качестве доказательства.

Без перчаток, покрытые шрамами руки пробирались сквозь паутину проводов, нащупывая нужный разъем. В голове проносились числа, начиная с частоты передачи, которую он собирался использовать. Это сложная последовательность, слишком сложная, чтобы наткнуться на нее случайно, на частоте, для приёма которой требовалась специальная настройка передатчика. Не он ли ее создал? Она казалась очень знакомой, слишком легко приходила на ум, чтобы быть случайным обрывком воспоминания. Но что отправить?

— Тех… CT-9902.

Тень замер, осознав, что произнес это вслух. Он никогда раньше так не делал, и звук его голоса, эхом разносящийся по кораблю, был совершенно непривычным. Это обозначение, что-то связанное с цифрами, всколыхнуло крупицу памяти, за которой устремился через раскол, на мгновение забыв о работе и погрузившись в глубины раздробленных воспоминаний.

CT-9902. 02…02. План, заранее разработанный. План 02… обозначение: «Разбитое стекло». Сигнал бедствия для CT-9902… также известного как Тех. Он… я?

Тень резко моргнул, крепко ухватившись за воспоминание. Числа не ускользали так легко.

— План 02… Разбитое стекло. — Он снова произнес это вслух в надежде, что воспоминание станет более четким, и так и произошло, но не так, как ожидал. Вместо «Плана 02» появилось другое обозначение.

План 99. 99… Отряд клонов 99. План 99. Последний гамбит.

Боль и крики. Все исчезает, становится другим.

— Солдат, твое обозначение?

Ответ пришел сам собой.

— CX-2.

Он.

Я.

Вспышка искр прервала наваждение. Тень уставился на провода над собой, осознав, что вырвал пучок проводов. Консоль над ним громко пискнула, он быстро выбрался из-под нее, чтобы оценить ущерб.

Похоже, он вырвал именно то, что и так собирался убрать, но куда менее аккуратно. Тень разглядывал свои руки, напрягая жесткие рубцы и кибернетические имплантаты, не понимая, что означает эта реакция. План 99 был важен, но не получалось вспомнить последовательность событий, связанных с ним.

Перестав пытаться воскресить эти воспоминания, он вернулся к работе, не желая провоцировать новый всплеск эмоций. Отключив питание поврежденной проводки, тень почувствовал тяжесть в животе, которую смутно определил как чувство голода, и пока рылся в припасах, осознал, что не помнил, чтобы ел. Все питательные вещества оперативники CX получали внутривенно, поэтому в обычном приеме пищи не было необходимости.

Еда не вызвала воспоминаний и не доставила особого удовольствия. Паек был жестким и безвкусным, но достаточно хорошо притупил голод. Он мог бы легко съесть весь батончик, но оставил половину и запил минимальным количеством воды. Неизвестно, как скоро кто-то откликнется на передачу, если вообще откликнется, поэтому решено экономить припасы уже сейчас. Если у него закончатся припасы, придется прибегнуть к другим методам, может, найти космопорт, хотя мысль, что кто-то может его увидеть с таким лицом, вызывала беспокойство.

Когда тень поел, корабль сообщил о приближении к пункту назначения. Малкарис оказался именно таким, как он надеялся, выйдя из гиперпространства. Небольшая планета-спутник в тени своих более крупных и богатых ресурсами соседей. Удаленность от местного солнца делала ее мало пригодной для жизни, хотя и не безжизненной.

Он приземлился на ночной стороне планеты среди скалистой, лесистой местности, окутанной холодным морозным туманом. Идеальное укрытие, и у корабля осталось достаточно топлива, чтобы добраться до одной из более крупных соседних планет, если потребуется.

Корабль приземлился, и тень отключил все основные системы, погрузив его в почти полную темноту. Лишь тусклый свет далекой луны рассеивал тьму. Тепловое поле окутало его, компенсируя недостаток света, и он осмотрел окрестности за пределами корабля. На длинном участке поля не было ничего, кроме стай птиц, устроившихся на ночлег на голых деревьях.

Тень включал системы передачи данных, внутри него все сжалось от напряжения. Сейчас предстояло выяснить, насколько правдивы его воспоминания и можно ли на них положиться. Может, и не было никаких братьев. Может, он просто…

«Провалившийся оперативник».

Тень начал вводить коды, приходившие ему на ум, — длинные цепочки букв и цифр, — и вскоре нашел ответ. Хотя некоторые каналы были неактивны, все они, насколько помнил, были реальны и отображались на консоли. Один, что он вспомнил, когда доктор Карр задала ему вопрос, — с пометкой «99», — тоже существовал. Модифицированный канал с зашифрованной передачей, и тень с удивительной легкостью понял это. Вновь в голове всплыл вопрос: не он ли создал его? Все приходило к нему не как воспоминание, а как некое врожденное знание.

Канал открылся, ожидая отправки сообщения. На мгновение все слова вылетели из головы. Он не знал, что сказал бы в этой ситуации человек, которым предположительно был, — Тех — и сколько времени прошло с тех пор, как был с ними разлучен. Попытки вспомнить колыхали лишь разрозненные образы, против которых яростно восставал CX-2.

«Скомпрометирован».

Тень перестал пытаться вспомнить и попытался привести мысли в порядок. Ему придется рассказать то немногое, что ему известно. Сделав глубокий вдох, он включил запись и заговорил.

— Это CT-9902. План 02: Разбитое стекло. Малкарис, система Манда, квадрат сетки Реш 15. В настоящее время один, без преследования. — Он замолчал. Это была вся необходимая информация, но что-то внутри заставило его добавить:

— Ответьте, если можете… пожалуйста.

Он выключил запись. В груди все сжалось — почти то же чувство, что охватывало его после того, как он убил своих собратьев-оперативников, но слабее.

«Скомпрометирован».

Тень зашифровал запись, нервно постукивая пальцами по ногам, пока она обрабатывалась. Казалось, было так много вещей, которые хотел бы сказать, круживших прямо на границе памяти. И хотя он помнил остальных, Тех все еще оставался загадкой.

Шифрование завершилось, и время теперь играло решающее значение в зависимости от того, преследует ли его Империя. Несомненно, Тень мог бы сказать многое, но и этого было достаточно. Сообщение отправлено, и оно исчезло, передавшись по радиоволнам, как он надеялся, дружественным ушам.

Некоторое время тень просто сидел, уставившись на консоль. Бессмысленно, но в глубине души надеялся, что ответ придет. Логично, но его не последовало. В такой ситуации быстрые ответы — редкость, а сообщение было отправлено с неизвестного имперского корабля. Оставалось ждать.

Смирившись с этой реальностью, тень чувствовал, как постепенно на него навалилась усталость, тяготившая разум и тело. Большинству организмов для продолжения функционирования необходим сон, и он не исключение. Как и с едой, отдых определялся учеными, курировавшими оперативников CX, и они отдыхали в состоянии криостазиса, а не в обычном цикле сна. Он не учел этого при выборе корабля для побега, но, быстро оглядев судно, увидел сложенные у стены койки.

Лежать на чем-то, что не было металлическим столом для осмотра, было странно. Поверхность под ним была не слишком мягкой, но более удобной, чем привык. Он осторожно устроился, чтобы не давить на самые серьезные раны, и хотя разум протестовал, тело смирилось. Силы практически утекали, с каждой секундой сон все сильнее затягивал его. В конце концов он сдался, но сначала подложил вибронож под подушку.

Он уставился в потолок, его мысли по-прежнему были громкими и многочисленными. CX-2 шептал глубоко внутри, и этот глухой диссонанс пытался заглушить мимолетные образы, проплывавшие через раскол, но тень не обращал внимания на команды, сосредоточившись на деталях. Его братья и сестра в мгновения радости и печали. Картина не складывалась, но даже эти обрывки приносили некоторое утешение. В конце концов его покрытые шрамами веки отяжелели, и он позволил им сомкнуться, отгородившись от шума теплового поля и поддавшись усталости.

Впервые с момента прибытия в Тантисс тень уснул по-настоящему.

Мир был холодным. Тех не чувствовал ничего, кроме холода — ни рук, ни ног, ни тела. Мир был тьмой, и, как ни старался, не мог открыть глаза. Либо света не было, либо он его не видел.

Тех успел только подумать, не ослеп ли, как холод отступил и его ослепил свет. Яркий — но, как ни странно, не слепящий, ему не нужно было щуриться или привыкать к внезапной перемене. Он стоял на бледном берегу, под ногами твердая земля, а впереди простирался огромный водоем, сверкающий отблесками тысяч звезд, хотя небо над ним было таким же бледным, как и земля. Была ли это река, озеро, океан или какой-то другой водоем, но над ним висел густой туман, скрывавший все, что могло быть по другую сторону. Берег тянулся в обе стороны до горизонта так далеко, но у него было странное желание пересечь его.

Он приблизился к кромке воды и начал двигаться влево. Подойдя ближе, он с удивлением осознал, что это не отражения, звезды находились под водой. Казалось, что в воде заключены целые галактики, а бескрайние просторы космоса простирались без конца. Он был настолько очарован, что остановился, вглядываясь в глубины, пытаясь определить, есть ли в этом какая-то научная логика.

Инструментов при нем не было, но по какой-то причине его это не особо беспокоило. Лишь когда по привычке поднял руку, чтобы поправить очки, осознал, что их нет, это так напугало его, что он отступил, дико оглядываясь. Очки пропали, но все видел ясно.

И тогда заметил: он не один на берегу. Рядом кто-то был, кого прежде не было, но внезапность его появления не встревожила. Это был мужчина, или так казалось — его внешность была непримечательна, но глаза совсем другие. Они были глубокими, глубже, чем вода, полная звезд, и в них — все цвета, что может воспринять глаз, и даже больше.

Прежде чем Тех успел придумать, о чем спросить, мужчина заговорил первым. Его голос — спокойный и теплый.

— Ты поступил храбро, Тех.

Тех моргнул, пытаясь вспомнить, как он здесь оказался.

— Э-э, что я сделал?

Мужчина улыбнулся ему, но улыбка была печальной.

— Ты отдал свою жизнь, чтобы спасти братьев и сестру. Нет любви сильнее этой.

— Ах. — Тех смутно вспомнил детали миссии. Передача Кроссхейра, Эриаду, вагон, а потом… — Я упал.

— Да, — согласился мужчина. — Ты принес великую жертву.

В голове роилось множество вопросов, но он задал самый важный.

— Кто вы?

— У меня много имен, — сказал мужчина, — но многие из ваших братьев называли меня Алор.

Слово на мандо’а, означающее «лидер». Тех смутно уловил суть, переходя к более важному вопросу.

— Ты встречался с кем-то из моих братьев? Полагаю, они были регами?

— Я встречал многих из них, — казалось, Алора это позабавило, его улыбка стала теплее. — Большинство из них были «регами», как ты их называешь, но каждый по-своему уникален, и я повстречал великое множество из них на этом берегу.

Тех огляделся.

— Что это за место? Я никогда раньше не видел ничего подобного.

— Это грань между жизнью и смертью.

— А. — Тех на удивление спокойно воспринял происходящее, и, хотя ему не хотелось расставаться с семьей, он не испытывал страха, глядя в туман. — Значит, пришло мое время уйти?

— Пока нет, — ответил Алор.

Тех посмотрел на него, ожидая подходящего ответа. Почему-то казалось, что его неожиданный спутник может решать такие вопросы, как жизнь и смерть.

— О, тогда, полагаю, все хорошо.

— Не сразу. — Алор помрачнел. — Но я все исправлю.

Прежде чем Тех успел что-то сказать, Алор положил руку ему на плечо, и одно лишь прикосновение наполнило его силами, словно мог пробежать через весь Типока-Сити без остановки.

— Твой разум — это дар, Тех, — сказал он. — Держись за него, даже когда тебе больно.

Впервые Тех не мог подобрать слов. Он прекрасно осознавал преимущества своего разума, как и его товарищи по отряду, но еще никто не говорил о нем так.

— Что вы имеете в виду?

— Скоро увидишь. — Берег начал исчезать, но Алор продолжил. — Ты можешь временно забыть, но твою самоотверженную любовь невозможно стереть.

Все погрузилось во тьму, и появилась фигура, облаченная в броню CX. В глазницах шлема вспыхнул красный свет.

«Я буду единственным».

Тень очнулся в холодном поту с виброножом в руке. Он огляделся в поисках угрозы, но корабль был пуст, а тепловое поле — тусклым и безжизненным. Ему приходилось бороться лишь с осколками далекой мечты и шепотом оперативника, которым он был.