Грегори Гойл и кровавый ритуал (джен)

Ночь опустилась на Хогвартс и словно само время застыло в ожидании. Я лежал на своей кровати, устало смотря на деревянные балки над головой. Отчётливый скрип кроватей в спальне напоминал о присутствии других студентов, но сон упрямо не приходил. Темнота в комнате казалась более густой, чем обычно, как будто здесь присутствовал кто-то невидимый и враждебный.

Но вот мои глаза все таки закрылись, и мир сменился. Я оказался в огромном, пустынном зале, стены которого прятались за неестественным мраком. Пол был выложен древними плитами, изрезанными странными символами, что вспыхивали кроваво-красным светом при каждом шаге. Воздух был насыщен гнетущим чувством опасности, как будто само место было противно человеческому присутствию.

— Грегори Гойл… — голос раздался откуда-то сверху, глубокий, но наполненный безумием. Он звучал словно смех сумасшедшего, перемежаемый шёпотом, что разрывал уши. — Ты пришёл ко мне! Ты… или я пришёл к тебе? Какая разница? Мы связаны! — Голос сменялся то леденящей насмешкой, то истеричным воплем. — Ты слышишь это? Слышишь, как зовёт тьма?

Я стиснул кулаки, пытаясь найти источник голоса, но вокруг был лишь мрак.

— Кто ты? — произнёс, стараясь не дрогнуть голосом.

— Я… я… я все и ничего! Тот, кто шепчет в кошмарах, тот, кто смеётся над твоими страхами! — Голос начал смеяться, разражаясь безумным хохотом, который превращался в завывание. — Я знаю тебя, Грегори. Или мне лучше звать тебя Виктором? О, как же я тебя хорошо знаю! Все твои слабости, но так же и твои сильные стороны, твои желания, мечты, надежды и, конечно же, твои страхи. Ты же хочешь силы, да? Хочешь быть кем-то большим, чем тупым громилой при Малфое?

Малфой. Непреложный обет. Эти слова как будто вспыхнули в моем сознании, но я не поддавался.

— Зачем ты здесь? Чего хочешь? — проговорил я, почувствовав, как в груди нарастает тревога.

— Уничтожь его! Уничтожь! УБЕЙ! — голос взревел, а затем перешёл на шёпот, что царапал слух. — Убей Поттера. Сломай его. Разбей его. Он преграда. Он… он лишний! Разве ты не видишь? Разве не чувствуешь, как мир ломается из-за него? Убей, убей, убей!

Слова ударили в сознание, как молот. Показалось, что вокруг начали возникать фигуры, силуэты, сотканные из теней. Их глаза горели безумием, и они двигались, окружая меня медленно, с каждым шагом становясь всё ближе.

— А если я откажусь? — спросил, глядя в безликие лица теней.

— Откажешься? ОТКАЖЕШЬСЯ? — Голос громыхнул, как раскат грома, а затем разразился истерическим смехом. — Тогда ты сам станешь ничем! Тебя забудут. Ты исчезнешь, как пыль, как пепел. Ты ничто без меня, Грегори Гойл. Ничто! — Голос вдруг стал нежным, почти ласковым. — Но я могу сделать тебя всем. Сильным. Непобедимым. Тебе лишь нужно… yбить.

Мрак вокруг сгущался, угрожая поглотить меня. Пришло ощущение того, как холод пробирается к сердцу, замораживая волю. Но я стиснул зубы, гневно подняв голову.

— Я не боюсь угроз.

Воздух взорвался новым приступом безумного хохота. Вдруг мрак исчез, и я оказался в одиночестве. Только отражение в зеркале напротив выглядело странно — глаза в нём светились красным.

Я проснулся в своей постели, тяжело дыша. Весь мой лоб был покрыт холодным потом. На соседней кровати Малфой спал безмятежно, не подозревая о кошмарах, что разрывали мое сознание.

Но эти слова, эти угрозы, этот приказ — всё это не покидало меня. Кем или чем был тот голос? И почему он выбрал именно меня? Неужели это и есть тот, кто поспособствовал моему попаданию в этот мир после гибели от той пули?

Казалось бы, убить мальчишку, даже владеющего магией, но ничего не подозревающего, для меня должно было быть раз плюнуть. Однако пришли смутные вспоминания о просмотренных много-много лет назад фильмах. Гарри Поттер постоянно стыкался с невероятными опасностями, и постоянно выживал. Да и Дамблдор вроде бы тоже оберегал его. Я все еще помнил ауру старика и его стальные глаза. Может детишкам он и казался выжившим из ума стариком, но я сразу, еще на пиру, понял — этот человек опасен.

Нет, слишком рискованно. По крайней мере в замке. Не хочу погибнуть сразу после того, как получил новую жизнь. Но что делать, если этот сон опять повторится и этот голос опять будет требовать смерти мальчишки? Что, если он способен действительно навредить мне? мой новый мир же теперь магический, как бы это странно не звучало для бывшего Виктора. Но и я теперь не совсем Виктор. Слишком много мне досталось от Грегори Гойла. Так что да, почему-то в услышанные угрозы я поверил сразу.

Может пойти к директору и выложить все? Но нет, он скорее всего просто распотрошит меня, если узнает, что я уже не тот Грегори Гойл каким был. Может для начала поискать что-то в школьной библиотеке? Что-то точно там должно быть. Что-то, что поможет мне защитить мои сны от этого голоса. Это явно было не просто сновидение. Да, решено, так и сделаю.

Приняв решение я успокоился и решил немного подремать, не позволяя себе уснуть, но довольно быстро меня растолкал Крэбб.

— Эй, поднимайся, Малфой хочет с нами поговорить. Да и завтрак пропустишь.

— А жрать то чего дадут сегодня? — спросил я, как будто это был единственный интересующий меня вопрос. Но образ есть образ, главное не перестараться.

— Да без понятия, тоже жрать охота, — сглотнул слюну Крэбб, — поэтому пошли быстрее, Малфой сказал это что-то важное.

— Иду-иду, — сонным голосом просопел я, поднимаясь с кровати, не имея даже малейшего подозрения, чего моему новому боссу от меня понадобилось.

Малфой уже действительно ожидал нас у камина в гостинной, укладывая в очередной раз свои бесцветные волосы. Его рожа была немного недовольной, но мне было абсолютно побоку. Я бы вообще проигноривал его, но пока что, пока не найду способ избавиться от клятвы, нужно продолжать играть верного и туповатого подчиненного.

— Ну вот и ты наконец, Гойл. Сколько можно тебя ждать? — Морщась протянул он.

Я в ответ лишь неопределенно пожал плечами, стараясь придерживаться образа.

— Ладно, садись и слушай, — Дождавшись, пока я усядусь в кресло рядом, Малфой продолжил, — так вот, запомните, ваши отцы крепко задолжали моему, поэтому теперь вы будете подчиняться мне. Куда я, туда и вы, теперь вы мои тени, жирные и тупые, но сильные тени, — слегка захихикал он, — главное помните, пострадаю я, пострадаете и вы, а потом и ваши родители. Но не думайте, что все так плохо, будете выполнять свою роботу хорошо и посмотрим, может быть я попрошу отца списать еще немного ваших долгов. Малфои всегда помнят о своих долгах. — Возвышенно закончил свой спич он, явно цытируя кого-то постарше.

Даже обладая частью памяти прежнего Гойла, я все еще продолжал удивляться происходящему в замке. В Хогвартсе было больше сотни лестниц. Одни из них были широкие и просторные, другие — узкие и шаткие. Были лестницы, которые во вторник приводили совсем не туда, куда вели в среду. Были лестницы, у которых внезапно исчезало несколько ступенек в тот самый момент, когда кто-то спускался или поднимался по ним. Так что, идя по этим лестницам, надо было обязательно прыгать.

С дверями тоже хватало проблем. Некоторые из них не открывались до тех пор, пока к ним не обращались с вежливой просьбой. Другие открывались, только если их коснуться в определенном месте. Третьи вообще оказывались фальшивыми, а на самом деле там была стена.

Запомнить расположение лестниц, дверей, классов, коридоров и спален было очень сложно. Казалось, что в Хогвартсе все постоянно меняется и сегодня все иначе, чем было вчера. Люди, изображенные на портретах, ходили друг к другу в гости и вели беседы с учениками. А стоящие в коридорах рыцарские латы казались способными бегать. Ученики из семей немагов, здесь называемыми маглами, постоянно удивлялись и восторгались всему этому, но я пытался держать маску, ведь Грегори Гойл был из древней, пусть и бедной, магической семьи.

Пивз и Филч добавляли красок. Пивз, он же школьный полтегрейст, переворачивал на головы первокурсникам мусорные ведра, выдергивал из-под них ковры, забрасывал их кусочками, а однажды он даже столкнул из лестницы одного хафлпафца и тот поломал себе ногу, загремев на сутки в школьный медпункт. Филч, школьный завхоз, со своей кошкой имени миссис Норрис — тощим пыльно-серым созданим с выпученными горящими глазами, почти такими же, как у ее хозяина, оба постоянно патрулировали коридоры. Даже в одиночку стоило кошке заметить, что кто-то нарушил правила — сделал хотя бы один шаг за запретную линию, — и она тут же исчезала. А через две секунды появлялся тяжело сопящий Филч. Тот знал все секретные ходы лучше, чем кто-либо другой в школе, и появлялся так неожиданно, словно был привидением. Ученики его ненавидели, и для многих пределом мечтаний было отважиться дать пинка миссис Норрис.

Занятия же для меня, как и для большинства учеников с магических семей, таких тут называли чистокровными, были довольно несложными, чего нельзя было сказать о большинстве маглорожденных. Во время занятий и общих завтраков я успел и немного изучить свою возможную будущую цель — Гарри Поттера. Мальчишка подозрительно напоминал Малфоя — та же прилизанная прическа, дорогие мантии и куча дорогих цацек-амулетов, которых он даже не скрывал, в отличии от многих слизеринцев. Манеры тоже были ему под стать — снисходительная улыбка не сходила с его лица, как будто он знал что-то, чего не знали другие. Опасность от него не чувствовалась, несмотря на то, что парень не выглядел на свои одинадцать лет, хоть и был почти в два раза меньше меня или Крэбба. Странно, но факт, глаза парня, не смотря на это высокомерие, были довольно умными и собранными, по сравнению с другими сопляками.

Действовать я пока не собирался, но если все таки придеться сделать это, я должен быть готов и знать на что способен мой противник. Парнишка очевидно был способным и довольно часто блистал на уроках, в отличии от его прилипалы — рыжего Рона Уизли, который выглядел немного уменьшенной и немного улучшенной копией Крэбба, по крайней мере по поведению. Если что, помехой этот не станет уж точно.

В первую пятницу у нас были два уроки зелий подряд вместе с гриффиндорцами, и вот тут я вспомнил опять о своем сне, ведь пообещав себе пойти в библиотеку и поискать как защищаться от подобного, я довольно быстро благополучно почти что забыл обо всем. Тут-то оно и началось.

Кабинет профессора Снейпа находился в одном из подземелий. Тут было холодно — куда холоднее, чем в самом замке — и довольно страшно. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные.

Снейп, как и остальные учителя, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И остановился, дойдя до фамилии Поттер. Вообще, он почему то сразу невзлюбил Поттера, или даже не просто невзлюбил— он его возненавидел.

— О, да, — негромко произнес Снейп. — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.

Малфой и Крэбб издевательски захихикали, прикрыв лица ладонями. Но я не поддержал их. Внезапно в моей голове послышался тот же жуткий голос, в этот раз не орущий, но постоянно бормочущий одни и те же слова: "Убей... Убей Поттера... Убей... Убей...". Я схватился за голову, пытаясь понять, что мне делать, а урок тем временем продолжался.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — продолжил Снейп.

Снейп говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово. Как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без каких-либо усилий контролировать класс. Как и на уроках профессора МакГонагалл, здесь никто не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами, но моему голосу в голове не было до этого никакого дела: "Убей... Убей... Пусть мальчик сдохнет...", — продолжал шептать голос.

— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снейп. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие...

Декан Слизерина продолжал вести урок, но я почти его не слышал. Голос постепенно становился громче, и мне было все тяжелее сконцентрироваться. Я попытался ответить голосу: "Да понял я, сделаю, дай мне немного времени!" Голос ненадолго умолк, как будто размышляя — верить мне, или нет, прошептал последний раз: "Убей", и замолчал. Но я понимал — это не навсегда, он появиться опять.

— Поттер! — неожиданно громко, в наступившей для мене тишине, произнес Снейп. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

— Усыпляющее зелье, проффесор, — ответил мальчишка, выпередив немного гриффиндорскую заучку — Гермиону Грэйнджер, которая явно знала ответ, ее рука почти сразу взметнулась в воздух.

На лице Снейпа появилось недовольное выражение, похоже он не ожидал, что парень сможет ответить на его вопрос. Похожее выражение появилось и на лице Грэйнджер, которая постоянно пыталась быть везде первой.

— Хм, если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? — Задал вопрос снова Снейп.

— В желудке козы, — опять быстро ответил Поттер, снова опередив руку Грэйнджер.

— Садитесь Поттер, вижу вы хотя бы немного озаботились чтением учебника. Но сомневаюсь, что вы так же хорошо сможете выполнить сегодняшнее задание. — Решил прекратить допрос Снейп, но не дал мальчишке ни одного дополнительного балла, хотя другие учителя уже бы наградили его как минимум пятеркой, ведь вопросы были довольно сложными для первокурсников, даже я не знал как на них ответить.

Дальше Снейп разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной черной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Он раскритиковал всех, кроме Малфоя, которому, очевидно, симпатизировал. Даже мне досталось за неакуратно нарезанную крапивую. Но вдруг в тот момент, когда Снейп призвал всех полюбоваться, как Малфой варит рогатых слизняков, темница вдруг наполнилась ядовито-зеленым дымом и громким шипением.

Гриффиндорец Невилл Лонгботтом каким-то образом умудрился растопить котел его сокурсника Финнигана, и тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье, которое они готовили в котле, стекало на каменный пол, прожигая дырки в ботинках стоявших поблизости учеников. Через мгновение все с ногами забрались на стулья, а виновник всего этого, которого окатило выплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как на его руках и ногах появились красные волдыри.

— Идиот! — прорычал Снейп, одним движением ладони сметая в угол пролившееся зелье. — Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза?

Невилл вместо ответа сморщился и заплакал — теперь и нос его был усыпан красными волдырями.

— Отведите его в больничное крыло, — скривившись, произнес Снейп, обращаясь к Финнигану. А потом повернулся к Поттеру и Уизли, работавшими за соседним столом. — Вы, Поттер, почему вы не сказали ему, что нельзя добавлять в зелье иглы дикобраза? Или вы подумали, что если он ошибется, то вы опять будете выглядеть лучше его? Из-за вас я записываю пять штрафных очков Гриффиндору.

Мальчишка поступил разумно, он лиш кивнул и ответил, опять вызвав недовольную гримассу Снейпа:

— Да, профессор, извините, сэр.

Вообще, первая неделя в Хогвартсе прошла для меня незаметно. Весь этот магический мир был не таким уж странным, как я ожидал. По крайней мере, даже пользуясь обрывочной, неполной памятью Гойла, пришло понимание, что большинство преподаваемого нам на занятиях, мне известно. Но все же все навыки бывшего владельца тела я вспоминал как будто заново.

Как всегда, я держался рядом с Драко Малфоем и подыгрывал ему, пытаясь создать впечатление верного вассала.

— Видишь, как они на меня смотрят? — как-то спросил Малфой, показывая на группу гриффиндорцев, которые по ту сторону коридора посматривали в их сторону. — Они боятся, Гойл. Знаешь, что я могу сделать, если они не заткнутся?

Я спокойно взглянул в сторону Гриффиндорцев и пожал плечами.

— Да пусть боятся. Лучше, если они что-то попробуют, тогда ты покажешь, кто тут главный.

Мальчишка в ответ фыркнул и поднял подбородок еще выше.

— Конечно, я всегда был главным, — произнес он с такой самодовольной уверенность, что я едва сдержал улыбку.

Малфой был хорош, когда дело касалось слов, но в деле — это был уже вопрос. Он же не без помощи своего отца мог что-то значить. Я знал: Малфой мог играть на публику, но настоящую силу и власть он не имел. Это была лишь видимость. Но я продолжал свою игру, показывая абсолютную лояльность.

Вечером, во время ужина в Большом зале, Малфой опять продолжил. Он что-то говорил о своем отце и о том, как Хогвартс должен был бы быть более строгим, но было понятно — это просто понос слов, дабы показать свою значимость.

— Мой отец говорил, что этот год должен стать решающим, начал Малфой, оглядывая всех присутствующих в зале. — Если мне удастся...

Он замолк, заметив, что мы с Крэббом не слушаем. Крэбб, как всегда, просто жрал, а я сидел, уставившись в тарелку, обдумывая, что дальше делать с этим голосом.

— Если хочешь что-то сделать, сделай это, — ответил, поворачиваясь к Малфою. — Но не слишком громко. Время покажет, кто что может.

Малфой явно хотел что-то возразить, но замолчал, поняв, что мою правоту. Пара слов, несколько действий — и они могли бы показывать свою силу. Но как только начинается пустое болтовня, всё теряло свой смысл.

Я знал — я был силой, которой следовало бы опасаться, по крайней мере, первокурсникам, но никто из них не подозревал об этом. Тот, кто действовует, был будет лучше тех, кто просто болтает. Но я предпочитал оставаться в тени, давая всем думать, что являююсь просто громилой, который ничего не соображает. Приятно было наблюдать, как Малфой продолжает своё представление, не понимая, что сам себя показывает дурачком.

Но все это было не важно. Пока что мне было не до этих сопляков. Теперь я окончательно понял — этот голос, даже просто приходя ко мне во снах и шепча в голове во время бодрствования, способен быстро свести меня с ума, даже если больше ничего сделать не сможет. Пора было начинать что-то делать с этим, после попадания в это тело я слишком расслабился.