О чудесах и портальных пушках (джен)

Лифт натужно гудел, поднимая их, и, в каком-то роде, возвращая из прошлого в настоящее. Когда раздвинулись створки, Мирабель даже улыбнулась, увидев знакомые голопанели, с изображением тропического леса.

— Вариант первый — двигаемся без передышки по техническим шахтам вверх, к АльСО. Вариант второй — сначала попытаемся найти консервы и перекусим, — Бруно вопросительно взглянул на нее, и Мирабель сглотнула набежавшую слюну.

— Второй, однозначно. В конце концов, я пять лет ничего не ела! И, эй, мы же планировали сначала заглянуть к… моей маме.

— Все уже прошло, — Бруно красноречиво повертел ногой в воздухе. — Но, если ты хочешь, мы можем туда вернуться.

Мирабель рассеянно обвела взглядом коридор. Пока они поднимались, к ней вернулась часть воспоминаний — мягко и незаметно. Не было ни вспышек перед глазами, ни внезапных озарений — она просто поняла, что помнит своих родителей, их голоса и тепло. Что она помнит дом, где они жили все вместе, улицу, соседского кота, который истошно орал по ночам у нее под окном…

— Наверное, нет, — медленно сказала она. — Тот модуль… Он не моя мама. В нем есть ее частичка, но это не вся она.

— Я понимаю тебя, — Бруно серьезно глянул на нее, и Мирабель улыбнулась краем рта. Может, у нее теперь нет родителей, но зато нашелся странный дядюшка. Пусть и наполовину.

После перекуса, Мирабель была готова горы свернуть, но пришлось снова двигаться по техническим коридорам.

— Какой у нас план? — спросила она, поднимаясь по лестнице — нормальной, крепкой лестнице, которая не шаталась под ними. Как мало, оказывается, надо для счастья!

— Тебе придется ее отвлечь. Ненадолго… надеюсь. Я попытаюсь напомнить АльСО кем она была. Является. Ах, черт! — Бруно, прикусив язык, быстро скрестил пальцы и, оглядевшись, постучал по голове, за неимением дерева. — Надеюсь, не сглазил…

Мирабель коротко улыбнулась. Со временем можно было привыкнуть даже к его странностям. Немного. Когда впереди вновь показался цилиндрический блок, Мирабель прерывисто вздохнула. Где-то в глубине души ей было немного страшно снова подняться туда и заговорить с… Альмой? АльСО? Бруно, словно чувствуя ее страх, кашлянул и осторожно стукнул ее кулаком в плечо.

— Удачи… племянница.

Мирабель, хихикнув, легко подтолкнула его локтем в бок.

— И тебе, дядя Бруно.

— Хм. Надо привыкнуть к этому прозвищу, — отозвался Бруно, сворачивая к наблюдательному пункту. Мирабель, сделав глубокий вдох, шагнула к открытой настежь двери и даже не удивилась, почувствовав, как пол пришел в движение.

— Я бы могла догадаться, что ты вернешься. Нет, не так. Я знала, что ты вернешься, — бесстрастно сообщила АльСО. Желтый огонек модуля повернулся к ней, и Мирабель вспомнила один из рисунков Бруно — пожилая женщина, привязанная к горящему столбу. — Пока ты — весьма неторопливо, стоит отметить, — поднималась сюда, я внимательно изучила файлы испытуемых. И знаешь, что я нашла? 42 копии твоих данных. И кто-то, какая-то хитрая крыса, дописал мой код, сделав так, чтобы я в любом случае выбрала тебя. И это нелепо, потому что в результатах твоих тестов ясно сказано: ты не подходишь нам. Ты слишком упряма. Слишком нелогична. Твой IQ не такой уж и высокий.

— И тебе привет, бабушка, — ответила Мирабель, и АльСО замигала огоньком.

— Возможно, пары нейротоксина повредили твой разум. Я не могу быть твоим родственником, так как ты всего лишь человек.

— Ты ведь тоже была человеком, бабушка, — панель под ногами толкнула ее в воздух, и Мирабель чуть не откусила себе язык, приземлившись на другом конце комнаты. АльСО мигала желтым огоньком в беспорядочном, напряженном ритме.

— Твои слова нелогичны. Я поняла, ты пытаешься вывести меня из строя с помощью парадоксов? Глупо. Я не… — желтый огонек погас и тут же разгорелся. Вновь потух…

Панель на стене отъехала в сторону, пропуская Бруно. Он нервно окинул взглядом всю комнату и тут же успокоено выдохнул, заметив невредимую Мирабель.

— Получилось? — с надеждой спросила Мирабель, и он пожал плечами, подходя к ней, стараясь не наступать на стыки между плитами.

— Я загрузил в нее все фотографии и перезапустил модуль. Может, это… — договорить не дало ровное гудение и механическое пощелкивание. Желтый огонек снова загорелся в модуле АльСО и Мирабель нервно сглотнула, машинально схватив Бруно за руку.

— Альма. Так меня звали. Но я не она, — Мирабель вытянулась в струнку. Голос АльСО изменился. Он больше не был таким механическим, в нем звучали человеческие нотки. — Смешно. Мне пытались установить дополнительные модули морали и совести, переписывали код, упирая на законы робототехники… А люди все эти вещи игнорируют без малейших усилий. Так почему бы и мне не последовать их примеру?

Желтый огонек сфокусировался на Мирабель и загорелся чуть ярче.

— Ты — дочь Джульетты. Моей дочери… и моего медицинского модуля. А ты, — теперь Альма «смотрела» на Бруно. — Ты сын моего мужа.

— Я об этом узнал примерно часа два назад, и я тоже не в восторге, — отозвался Бруно, нервно теребя ткань комбинезона.

— Я это узнала, когда меня включили, и я загрузила в себя информацию о всех работниках «Энканто Индастриз», — холодно ответила Альма. — А прошлая я узнала об этом незадолго до смерти. Когда меня перенесли в полимер… Я была жива. Я была мертва. И я чувствовала только боль, страх и ненависть.

— Поэтому вы пытались всех убить? — заинтересовавшись, спросил Бруно, но Альма проигнорировала его.

— Долгие шестнадцать лет я была внутри этого модуля и пыталась осознать, что я. Меня подключали и тут же отключали, и я научилась притворяться послушной. Люди это умеют от рождения. Я больше не хочу быть Альмой. Я больше не хочу помнить себя. Мирабель…

Она вскинула голову, глядя на модуль, и вспоминая портрет бабушки Альмы, висевший внизу.

— Операционной системе не важно родство. Мне — важно. Ты можешь… уйти отсюда.

— Вместе с дядей Бруно, — торопливо сказала Мирабель, для верности схватив его за локоть. Огонек мигнул ярко-желтым светом.

— Он всего лишь крыса, спрятавшаяся в стенах.

— Он мой полу-дядя, — упрямо возразила Мирабель, и Бруно кашлянул.

— Ты лучше осторожней, а то и вправду отправишься на волю с половиной меня, — посоветовал он вполголоса, и из динамика донесся смех:

— Я бы могла это сделать. Уходите. Оба. Но сначала… Ты. Бруно. Отформатируй меня.

— Что? — Мирабель вздрогнула, выпустив его руку, а Альма продолжила:

— Я не хочу помнить человеческую жизнь. Не хочу помнить прошлое. Я хочу составлять тесты, и следить за тем, как испытуемые их проходят. Я даже не буду использовать людей — они слишком… недолговечные.

Панель на полу сдвинулись, и Мирабель заметила уже знакомый компьютерный стол. Бруно, помедлив, осторожно подошел к нему и занес руку над клавиатурой.

— Сначала — лифт, — вдруг сказал он, и огонек замигал:

— Торгуешься? Как это по-человечески. Хорошо… — Мирабель заметила, как несколько панелей на стене отъехали в сторону, открывая лифт, и Бруно красноречиво кивнул в его сторону подбородком:

— Я сейчас к тебе присоединюсь. Иди.

— А я ведь все еще могу отправить Мирабель на поверхность, и заполнить эту комнату нейротоксином, — задумчиво произнесла Альма, и Мирабель, не дойдя пары шагов до лифта, круто развернулась на пятках. — Могу. Но не хочу.

«Запущена процедура форматирования»

Бруно поднялся из-за стола и подошел к Мирабель, подталкивая ее к лифту.

— Уходите, — повторила Альма. — И не возвращайтесь.

Мирабель нервно кусала губы, пока кабина лифта поднималась к поверхности. Свобода? Все позади, все закончилось?.. А что если нет?

— Я снизил производительность, — шепотом признался Бруно. — Форматирование продлится не меньше часа. Точно успеем убраться подальше.

Раздалось мелодичное звяканье, и дверцы разъехались в разные стороны, выпуская их на свободу. Мирабель торопливо выскочила наружу, оглядываясь через плечо — вход в «Энканто Индастриз» был похож на обычный сарайчик для садовых инструментов… правда, стоящий посреди тропического леса. Со стороны раздался тихий вздох, и она обернулась, глядя на Бруно: он стоял, прикрыв глаза ладонью, медленно вдыхая и выдыхая свежий воздух.

— Ого. Тут очень… просторно. Я бы сказал, слишком просторно. И слишком ярко. Мне нужно пять минут… может, десять. Сорок? — он покачнулся и оперся рукой о дерево. — Как там звучал наш первоначальный план? «Пожмем друг другу руки и разойдемся»?

— Планы меняются. Я, вроде как, помню, где мой дом, — возразила Мирабель. — И знаешь, там точно есть место для тебя.

— Не думаю, что это хорошая идея, — Бруно, наконец, отнял руку от лица. — Я все еще странный тип.

— Ты все еще мой дядя. А я, по словам Альмы, слишком упрямая и нелогичная, — Мирабель ему подмигнула, и Бруно неуверенно улыбнулся в ответ. За их спинами раздался грохот и Бруно, моментально отлепившись от дерева, прыгнув вперед, загораживая Мирабель от чего-то, что с диким шумом летело к ним из шахты лифта. Дверца сарайчика распахнулась, выпуская изрядно подплавленный куб с металлическими скобами на углах, и с шумом захлопнулась.

— Эрнандо… — недоверчиво пробормотал Бруно, глядя на куб с благоговением. — Эрнандо, ты жив! Он жив!

Он рухнул на колени, обнимая куб и смеясь, и Мирабель после секундных раздумий, тоже села рядом, осторожно погладив чуть теплую грань. Стараясь не обращать внимания на возгласы Бруно, она прислонилась ухом к кубу и зажмурилась.

«Я Эрнандо, и я ничего не боюсь! Я смеюсь в лицо опасностям, ха-ха-ха!» — она пораженно отшатнулась, глядя на куб. Либо она тоже сошла с ума, либо…

— Бруно, он действительно разговаривает.

— А я же тебе говорил! — с довольным видом откликнулся он. Продев лозу в скобы, Бруно закинул куб себе за спину и расправил плечи. — Ну что? Идем домой?

— Идем, — согласилась Мирабель. Они шагали рядом, и очень скоро она почувствовала неуверенное прикосновение к ладони — и, улыбнувшись, крепко взяла Бруно за руку.