О чудесах и портальных пушках (джен)

Ее разбудил приятный звук — кажется, это называлось музыкой. Медленно открыв глаза, она встала с кровати и огляделась, пытаясь понять: где она, как сюда попала и… и вообще, кто она? Она находилась в маленькой камере с прозрачными стенами, прямо в центре камеры побольше, к стенам которой крепились голопанели, изображающие тропический лес, с потолка лился искусственный свет, похожий на… солнечный? Ага. Она знает, что есть такая штука, Солнце, огромный шар из раскаленного газа, болтающийся в космосе. А еще она точно знает, как выглядит тропический лес, и знает, что такое голопанели. Уже хоть что-то. Раздалось негромкое жужжание, и в панели на потолке раздвинулись, пропуская шар с синим огоньком. Из шара раздался приятный, хоть и неживой женский голос:

— Доброе неустановленное время суток, испытуемый-испытуемая-испытуемое-нужное подчеркнуть. С вами говорит мобильный медицинский модуль Джул-1. Начата процедура проверки состояния организма. Посмотрите наверх, — она подчинилась, разглядывая такой же прозрачный потолок стеклянной клетушки с двумя рядами аккуратных отверстий для воздуха. — Посмотрите вниз. Вытяните руки перед собой, наклонитесь, чтобы коснуться пола. Мышцы в норме. Пульс — 65 ударов в минуту. Давление 119/68. Реакция зрачков… — она моргнула от неожиданности, когда фонарик модуля ярко вспыхнул, на секунду ослепив ее. — В норме. Скажите «папайя».

Она попыталась выдавить хоть звук, но из горла вырвалось только сиплое и почти неслышимое «а-а-я».

— Потеря голоса — временное состояние, побочный эффект от криостазиса. Вы провели в криостазисе 5 лет, 7 месяцев, 3 дня и 13 часов. Ваш физический возраст на момент погружения в криостазис — 18 лет, 4 месяца, 22 дня, 1 час. Ваш актуальный возраст — 23 года, 11 месяцев, 25 дней и 14 часов. Медицинское обследование завершено. «Энканто Индастриз» выражает вам благодарность за ваши отвагу и мужество. Вы двигаете науку вперед.

Медицинский модуль втянулся в потолок, затем раздался шелестящий звук, и на стене за ее спиной появилось синее пятно. А в большой комнате появилось оранжевое пятно, и… Она уставилась на саму себя. Голубой комбинезон, кудрявые волосы, похожие на воронье гнездо (ага, она помнит про ворон. Наверное, это хороший знак) после такого долгого сна, и странные штуки на ногах. Она наклонилась, разглядывая ремни, идущие от странного вида обуви, плотно обхватившие лодыжки. Попробовала их как-то сдвинуть с места — не поддаются.

— Добрый день, наш будущий отважный первопроходец! — раздался бодрый мужской голос откуда-то с потолка, и она подпрыгнула от неожиданности. Зря — штуки на ногах спружинили, и она почти коснулась макушкой потолка. — За своей спиной вы видите портал. «Энканто Индастриз» гарантирует, что прохождение портала абсолютно безопасно, за исключением тех случаев, когда он ведет в жерло действующего вулкана, кислотное озеро или на девятый круг Ада. Пройдите через портал — это маленький шаг для вас, и очень большой шаг для науки!

Она недоверчиво протянула руку, просовывая ее в портал, и вздрогнула, краем глаза заметив свою ладонь, торчащую из стены напротив. Это было слишком странно, даже если учесть, что она ничего не помнила. Зажмурившись, она шагнула вперед и, приоткрыв один глаз, убедилась, что все еще цела, невредима и стоит снаружи своей крохотной камеры.

— Поздравляю с прохождением первого испытания! Просьба проследовать к выходу.

Она оглянулась, услышав легкий скрежет — часть панели сдвинулась, открывая проход в коридор. Она глубоко вздохнула и нерешительно вышла из помещения, к которому уже успела привыкнуть. Дверь закрылась за ее спиной, погружая все в темноту. Через пару секунд в потолке с негромким гудением зажглись лампы, освещая дорогу к круглому прозрачному лифту, и она нерешительно двинулась вперед. Лифт с натужным скрипом двинулся вниз, и она испуганно прижала ладони к прозрачным стенам кабинки. Ладно, пока вроде бы все нормально… или нет?

Лифт остановился и дверь отъехала в сторону. Из динамиков раздался новый голос, опять женский и тоже механический:

— Вы прибыли в лабораторный комплекс «Касита». Я — АльСО⁽¹⁾, ИИ, управляющая тестовыми камерами. Согласно протоколу исследования, я обязана сообщить вам, что хотя тестирование проводится в игровой форме, лаборатория не несет никакой ответственности за любые увечья, травмы или смерть, полученные вами в результате вашей неосторожности или неисправности нашего оборудования. Приятного дня.

Она остановилась на пороге короткой лестницы, ведущей в тестовую камеру 1, с сомнением глядя на белые стены. Увечья? Смерть?! Что-то эта ситуация совсем перестала ей нравиться. Она нерешительно вошла в тестовое помещение и с подозрением уставилась на куб возле красной кнопки. Его нужно поставить на кнопку? Или наоборот, ни в коем случае не трогать большую красную кнопку?.. Что-то слабо шевельнулось в памяти, и она нахмурилась. Она обошла комнату, постукивая по гладким стенам, и задержала взгляд на камере, висевшей под потолком. Красный огонек действовал ей на нервы, и она, в конце концов, взяла куб и поставила его на кнопку.

— Поздравляю. Вы прошли первую тестовую камеру. Проследуйте к выходу.

Панель на стене отъехала в сторону, и она вышла из комнаты, растерянно качая головой. Что это за странные тесты, что это вообще за место, как она тут оказалась, и черт побери, кто она такая?!

— В целях повышения вашей самооценки сообщаю, что предыдущий тест был апробирован на овцах. Ваш интеллект не уступает интеллекту овцы. Это чудесный повод гордиться собой, — из динамиков раздались механические (и, кажется, весьма издевательские) хлопки. — Следующий тест немного сложнее. Не торопитесь и думайте столько, сколько вам понадобится. Овцы справились с этой задачей уже на второй день.

Она нахмурилась, заходя в новую камеру и остановилась, возмущенно уперев руки в бедра: два куба и две кнопки, серьезно? Сердито сопя — голос все еще не слушался ее, — она прошла и этот тест.

— Вы гораздо умнее, чем овцы. Это чудесная новость, я обязательно внесу эту информацию в файл с вашими данными, — любезно сообщила ей АльСО, и она презрительно дернула плечом, проходя в следующую камеру. На этот раз там были не только куб и кнопка, но и странная штука прямо в центре камеры. С потолка снова донесся бодрый мужской голос:

— Перед вами портативное портальное устройство. Ради вашей безопасности, не направляйте портальное устройство себе в лицо, не пытайтесь его съесть, не допускайте его падения в воду, кислоту или расплавленный металл, данное устройство стоит дороже, чем вы можете себе представить. Портальное устройство абсолютно безопасно, и не укусит вас. Если же оно пытается вас укусить или убить, то скорее всего вы держите в руках неизвестное науке существо. В этом случае постарайтесь умереть как можно быстрее, чтобы ученые нашего комплекса смогли исследовать ваш труп. Все ради науки, вот девиз «Энканто Индастриз»! Руководство желает вам удачи, о отважный первопроходец, герой и олимпиец.

Она с опаской подошла к портальному устройству — чем бы оно ни было, — и сняла с подставки. Так, хорошая новость — эта штука НЕ пыталась ее убить, значит, все в порядке. Она взглянула на подсвеченные белые панели, и на пробу нажала кнопку на своем устройстве — в стене открылся синий портал. Другая кнопка — другой портал. Проще, чем съесть арепу. Приободрившись, она прошла еще несколько тестовых камер, хотя ощущение полной бессмысленности ее действий так никуда и не делось.

Следующая камера вызвала первые трудности. Она пыталась сообразить, как решить эту головоломку, когда АльСО вновь подала голос:

— Если вы испытываете трудности с прохождением теста, я могу начать заливать в камеру кислоту. Научно доказано, что в критических и угрожающих жизни ситуациях мозг человека работает гораздо быстрее.

Она завертела головой, пытаясь сообразить, куда открыть портал, и пальнула наугад. В тишине раздался звук открытия портала, и она непонимающе нахмурилась — кажется, она случайно направила портальное устройство в зазор между двумя панелями. Она нерешительно шагнула в портал и спрыгнула с небольшой высоты. Это было непохоже на стерильные тестовые камеры. В этом месте кто-то жил — она уставилась на пустые консервные банки и бутылки из-под воды, на картонки, сваленные в некое подобие постели, и… Она застыла, глядя на саму себя, только нарисованную на стене: кто бы ни был этот художник, но он точно знал, как она выглядит. Под рисунком была надпись: «MIRA…»⁽²⁾ — и она шагнула ближе, разглядывая себя. Знакомый комбинезон, взъерошенные кудрявые волосы и портальная пушка в руках, совсем как сейчас. Она дотронулась до рисунка — на подушечках пальцев остался меловой след. Значит… Она не одна?!

— Кхто… — слабый, полузадушенный писк сорвался с губ, и она обрадовано схватилась за горло. — Кхто… сдехсь?

Но вокруг была только тишина, которую нарушал ровный гул генераторов и тихое потрескивание ламп. Она разочарованно вздохнула, а затем, приободрившись, присела на корточки и подняла пустую бутылку — по прозрачной стенке прокатилась капелька воды. Кто бы тут ни был, он все еще жив, и если ей повезет… Она выглянула в зазор между панелями и отсюда, с высоты, легко поняла, как решить головоломку.

Выйдя из камеры, она снова услышала сухой голос АльСО:

— К сожалению, я перечитала протоколы проведения тестов, и нашла пометку, что положительная стимуляция более эффективна, чем угроза жизни. В таком случае, хочу сообщить, что после прохождения последней тестовой камеры вам будет предложен торт.

Она пожала плечами, обшаривая взглядом стены коридора. В следующей камере она не обращала внимания на кубы, кнопки и рычаги, выискивая очередной зазор… Увы, не было ничего, кроме надписи в коридоре, возле пола: «Торт это ложь». В следующей камере ей повезло больше — снова чье-то убежище, уже без рисунков, но зато с исписанными стенами: «ОНА следит. Не верь, не верь, не верь. Торт это ложь». Еще одна головоломка позади, новая камера, и еще… Она снова наткнулась на убежище в стенах, но уже с новым рисунком — теперь там была изображена пожилая женщина, привязанная к столбу, объятому пламенем. Волосы женщины тянулись в разные стороны, словно змеи или провода. Назывался рисунок странно: «Душа»⁽³⁾ и она невольно поежилась, спешно покидая тайное убежище и переходя к следующему тесту.

— В этом испытании вам предстоит проявить заботу о кубе-компаньоне, — она устало взглянула на куб с изображениями сердечка на каждой грани. — Позаботьтесь о нем, и он позаботится о вас. Это шутка. Запомните, куб-компаньон не умеет говорить. Если он начнет разговаривать с вами, то обратитесь к ближайшему научному сотруднику, чтобы вас проводили к дезинтегратору органических и неорганических отходов.

Она добралась до конца тестовой камеры, умудрившись ни разу не уронить куб в кислоту, плескавшуюся на полу, и даже не спалив его под лучом лазера. У выхода из камеры была воронка, от которой дохнуло жаром, стоило наклониться над створками.

— Поздравляю. Вы справились с заданием. Ваш куб-компаньон благодарен вам. Теперь вы должны бросить его в дезинтегратор органических и неорганических отходов. Пока вы этого не сделаете, дверь не откроется, а уровень кислоты будет постепенно подниматься, до тех пор…

— В чем смысл? — хрипло спросила она, и АльСО замолчала. Правда, ненадолго:

— О. Ты умеешь говорить. Удивительно. Смысл в том, что это тест. Брось куб в дезинтегратор.

— Не хочу.

— Это предпоследняя тестовая камера. И скоро будет торт. Большой и круглый. С кремом. И свечой в центре. Брось куб.

— Тогда какого черта я с ним носилась по всей комнате? — она даже притопнула ногой от раздражения, и вздрогнула, когда камера наблюдения на стене повернулась к ней, полыхнув красным огоньком.

— Слишком упряма для испытуемого. Странно, что твои файлы вообще оказались в моей базе данных… Итак, мы можем и дальше спорить, пока уровень кислоты будет постепенно подниматься. У меня в запасе очень много времени, у тебя… пять минут? О, нет, уже четыре. Ты готова пожертвовать собой ради куба-компаньона? Любопытно, но отрицательный результат — это тоже результат…

Она, не выдержав, швырнула куб в воронку, и дверь в коридор моментально открылась.

— Этот тест подтверждает теорию, что в момент приближения смерти люди думают только о себе. Теперь куб-компаньон сгорит в огне, потому что ты слишком эгоистична, чтобы раствориться вместе с ним в кислоте. Он был с тобой все это время. Он тебе помогал. И ты так хладнокровно избавилась от него. Я обязательно внесу это в твое личное дело. «Ты чудовище». Это не я так решила. Это всего лишь результаты теста.

Она прицелилась и пальнула в камеру из портального устройства, открыв второй портал прямо в кислотное озеро.

— Прекратите портить ценное лабораторное оборудование. Стоимость будет вычтена из вашего вознаграждения.

— Угу, минус кусок торта, — буркнула она, проходя по коридору. Лампы не спешили зажигаться, и проход оставался темным и неприветливым, и когда одна из панелей сдвинулась в сторону, она вскрикнула от неожиданности. Рот тут же зажала чья-то ладонь и ее утащили за стену.

— Так, тихо, тихо, иди, молчи, дыши… осторожно, ступеньки, тут поворот, я же сказал, осторожно! — бормотал человек, тащивший ее по узкому извилистому коридору. Она только возмущенно замычала, ударившись о неприметную ступеньку и чуть не свалившись. — Уже почти пришли, молчи, ОНА слышит, мы отойдем, тут ЕЕ нет, ага, вот еще немного… Эрнандо, мы вернулись!

Человек наконец-то отпустил ее, и она отскочила в сторону, отплевываясь от мелового привкуса. Человек выдохнул и постучал по листу фанеры, прилаженному вместо двери.

— Эрнандо — Мирабель, Мирабель — Эрнандо, располагайся, чувствуй себя как дома.

— Кто? Что ты вообще… — она растерянно уставилась на подплавленный с одной грани куб-компаньон, с приделанным к нему ремнем. Человек повернулся к ней лицом, и она попятилась. Выглядел он откровенно нездорово: взъерошенные черные волосы, которые давно никто не расчесывал, отросшая борода и безумный взгляд, который только усугубляли синяки под глазами. Она быстро окинула взглядом его фигуру, настороженно сжимая в руках портальную пушку — вылинявший бледно-зеленый халат был порван на локте, когда-то бордовая рубашка стала, скорее, пыльно-розовой, брюки вздулись на коленях… — Кто ты такой?

— Я?.. А. Я. Я… сеньор Рата⁽⁴⁾. Да, верно, я сеньор Рата, — человек неуверенно кивнул и внимательно уставился на куб. — Что? Нет, Эрнандо, зачем? Меня устраивает это прозвище. А ты… Ты Мирабель. Я тебя знаю.

— Я не понимаю, — она мысленно повторила свое имя. «Мирабель» Неплохое, очень… веселое. В любом случае, это ее имя, и она ему рада. — Кто ты, что это за место, и почему ты называешь куб — Эрнандо?!

— Потому что это мой друг, его зовут Эрнандо, — «сеньор Рата» пожал плечами. — Еще был Хорхе, но он… теперь на небесах.

— Соболезную, — осторожно произнесла Мирабель, и человек замахал руками:

— Нет, нет, я в хорошем смысле. Хорхе хотел увидеть космос, так что я нашел большое ведро, засунул его туда, взял портальную пушку, пробрался в разрушенную тестовую камеру, дождался нужной фазы луны и отправил его в небо. Надеюсь, он там счастлив.

— А Хорхе это… тоже куб-компаньон? — очень вежливо уточнила Мирабель, и человек сердито нахмурился:

— Это не куб. Это друг. Но… да. Так, ты голодная? Я могу предложить тебе воду, консервированную фасоль и… и еще воду, — упавшим голосом закончил человек. Мирабель быстро замотала головой:

— Спасибо, не надо! А… это ты меня нарисовал? И писал эти послания?

Сеньор Рата кивнул, глядя в пол. На нагрудном кармане его халата еще можно было разобрать почти выцветшие буквы: «Б. Гу…н». Мирабель задумалась, почему он зовет себя «сеньор Рата», но поняла, что некоторые вопросы так и останутся без ответов. В любом случае, этот человек пока что не пытался ее убить или засунуть в кислоту.

— Так… что это за место?

— Это тестовый комплекс, «Касита». Часть большущего лабораторного комплекса «Энканто Индастриз», ранее — «Лаборатория Мадригаль», которую основал Педро Мадригаль. Кстати, он твой дедушка.

Мирабель слабо икнула. Пятнадцать минут назад она не знала, как ее зовут, а теперь выяснилось, что она внучка человека, который это все построил. Очаровательно. Сеньор Рата начал ходить по комнате, двигаясь как-то странно — присмотревшись, Мирабель поняла, что он старается не наступать на стыки между плитками и всегда делать шаг с правой ноги.

— Ты знал моего дедушку? — осторожно спросила она, и сеньор Рата покачал головой:

— Он уже умер к тому моменту, когда я устроился в «Энканто Индастриз». Только слышал его голос в записи. Зато я знал твою маму. И немного тебя.

— Меня, — повторила Мирабель с сомнением. — А я вот тебя не помню. И вообще ничего не помню.

— Это нормально. Ты из криостаза, память вернется через… пару дней. Может, позже. Или раньше. Теоретически, — сеньор Рата остановился и обернулся к кубу. — Да, точно. Я говорю не по порядку. Извини, я привык, что мы с Эрнандо понимаем друг друга с полуслова. Ты Мирабель Мадригаль. Твоя мама, Джульетта Мадригаль, была врачом в медицинском отделении. Она… занималась испытуемыми, которым не повезло во время тестов, ну там, руку кто-то себе сломает, или позвоночник, или прожжет дыру в теле кислотой или лазером, всякая ерунда. Иногда она брала тебя на работу. Я… часто бывал в медотделе, мне нужно принимать лекарства. Я в первый раз увидел тебя, когда тебе было лет восемь, и ты играла с человеческим мозгом.

— Что я делала?!

Сеньор Рата шарахнулся в сторону, вскинув руки:

— П-прости. Я имел в виду, не настоящий мозг, а игрушечный. Наглядное пособие. Ты прилепила на него глаза и называла его сеньор Разумник, и я сначала решил, что у меня снова галлюцинации… О. Да.

Мирабель осторожно отошла к противоположной стене. Итак, она находится в тесном помещении с неуравновешенным человеком, у которого галлюцинации. Перспектива очутиться в кислотном озере перестала казаться слишком ужасной.

— Я не собираюсь бросаться на тебя с ножом, — хмуро сообщил сеньор Рата. — У меня его просто нет. Я даже консервы могу открыть только те, что с колечком.

Он сел прямо на пол, отодвинув в сторону пустые консервные банки и подтянул к себе колени. Мирабель, поколебавшись, прочистила горло и напомнила:

— Так… что тут было?

— Да. Верно. Тут… Где-то лет пять назад было дурацкое стечение обстоятельств. Нужен был ИИ, чтобы управлять тестовым комплексом, но все модули, которые мы ставили, перегорали за пару-тройку дней, и тогда кому-то в голову пришла отличная мысль: а давайте мы используем самый первый модуль, АльСО. Ну и что, что она пытается всех убить, стоит только подать питание, это же такие мелочи, побольше ограничений в код, навесим лишние модули морали и совести, и все будет идеально… ха. Я им говорил. Я их предупреждал, что это плохо кончится, но нет, зачем слушать Бруно, он же сумасшедший, вечно видит то, чего нет… — он снова замолчал и подтянул к себе куб.

— Значит, тебя зовут Бруно? — уточнила Мирабель, и он покачал головой:

— Меня уже давно никто не зовет. Кроме Эрнандо. Они подключили АльСО, и первое, что она сделала — это сожгла модули совести и морали. Потом переписала код, а потом начала распылять нейротоксин по всему комплексу. И именно в этот день ты проходила общее тестирование. Все дети научных сотрудников проходят его, когда им исполняется восемнадцать. Что-то в духе «у нас не просто лаборатория, а одна большая дружная семья». Джульетта успела мне крикнуть, чтобы я тебя спас, перед тем как… ну, в общем, там был не только нейротоксин. В тестовых камерах своя вентиляция, у меня было немного времени, я тебя вытащил уже без сознания, и мне пришлось засунуть тебя в криокамеру для испытуемых. Это было единственное безопасное место.

— То есть, моя мама… мертва? — уточнила Мирабель. Странно, но она ничего не чувствовала — может, потому что она ее и не помнила. Сеньор Рата… Бруно кивнул, а затем покачал головой.

— Да, но… не совсем. АльСО перенесла ее личность в медицинский модуль. Точнее, часть ее личности, — сеньор Рата нервно барабанил пальцами по кубу. — В общем, я сделал 42 копии твоих результатов теста и перенес их в базу данных АльСо. Чтобы тебя выбрали и ты все… исправила.

— Почему 42 копии? — переспросила Мирабель, чувствуя, как голова начинает гудеть от количества информации. Бруно пожал плечами:

— Потому что это ответ на главный вопрос вселенной.

— Ладно, это не важно… Ты говоришь, исправить. Но как? Как я могу исправить то, чего не знаю? — раздраженно спросила Мирабель. Дурной пример заразителен, и теперь она тоже начала ходить по комнатушке. — Что тут вообще можно исправить?!

— Отключить АльСО, разблокировать лифт и подняться наверх, — быстро ответил Бруно. Мирабель остановилась, как вкопанная:

— Как?!

— У меня есть коды. Вот тут, — он постучал себя по виску. — Я их помню. Я их запишу для тебя, ты просто доберешься до пульта управления АльСО, вызовешь командную строку, введешь коды подтверждения, переключишь рубильник, нажмешь на пару кнопок…

— Или ты идешь со мной и делаешь все это сам, — перебила его Мирабель, и Бруно подпрыгнул на месте:

— Нет. Нет, это исключено! АльСО знает, что я жив, и она меня ненавидит. Я живу за этими стенами только потому что тут нет ее камер и датчиков, стоит ей меня засечь и она меня убьет.

— Хорошо, — Мирабель глубоко вздохнула, пытаясь найти хоть капельку терпения. — А как, по-твоему, я доберусь до этого пульта управления?

— Ну, есть путь между камер, по техническим шахтам, по старым коридорам… — Бруно, успокоившись, перестал барабанить по кубу. — Там все очень просто, как видишь надписи: «Опасная зона», «Не входить», «Персонал с уровнем допуска ниже, чем А1 должен покинуть помещение» — значит, ты близка к цели.

— Почему ты сам этого не сделал? — наконец, спросила Мирабель. Бруно, смутившись, начал ковырять ногтем штанину на колене.

— Там… часть коридоров обвалилась. Можно пройти только с портальной пушкой.

— Но у тебя же была…

— Опытный образец. Могла открывать только синие порталы, чтобы отправить Хорхе на Луну сгодилась. Чтобы пробраться к пульту — нет. А полноценная пушка была в тестовой камере, под надзором АльСО, которая меня убьет, если засечет.

— Вот что, Бруно… сеньор Рата, если тебе угодно, мы идем вместе, — Мирабель решительно расправила плечи. — Я понятия не имею, что такое командная строка, и обязательно что-нибудь напутаю. Сделаем вот как: я проведу тебя к пульту управления, ты ее отключишь, мы выберемся из лаборатории, пожмем друг другу руки и забудем обо всем, что тут было. Идет?

Ответом ей было продолжительное молчание. Бруно уставился на куб, словно и правда его слушал, и Мирабель засомневалась в своей затее. Насколько вообще это хорошая мысль — идти черт знает куда с человеком, у которого галлюцинации и вообще не все в порядке с головой?!

— Эрнандо идет с нами. Он согласен, что это лучший вариант, — наконец, произнес Бруно, и Мирабель застонала:

— Ты шутишь? Это же просто куб…

— Он мой друг, — сухо отрезал Бруно, поднимаясь на ноги и перекидывая ремень, крепившийся к кубу, через грудь. — Он был со мной здесь эти пять лет. Это единственное существо, с которым я мог поговорить, и которое не пыталось меня убить. Я его тут не брошу.

Мирабель осеклась. С этой точки зрения такая забота о кубе-компаньоне выглядела не придурью, а чем-то очень… человеческим.

— Извини, — примирительно сказала она. — Конечно. Пусть ку… я хотела сказать, Эрнандо идет с нами.

Бруно слабо улыбнулся, и, поправив ремень, подошел к стене с вентиляционной решеткой. Подпрыгнув, он подцепил решетку и сбросил ее на пол — от металлического лязга Мирабель даже вздрогнула. В образовавшееся отверстие он вначале протолкнул куб, а затем забрался сам — Мирабель только удивилась тому, как этот дерганный человек умудрялся быть таким проворным.

— Ты идешь? — раздался гулкий голос и она, вздохнув, подошла к стене. Штуки на ногах помогли подпрыгнуть на нужную высоту, но вспотевшие ладони соскальзывали с края, не давая подтянуться.

— Я не могу уцепиться! — пожаловалась она. В ответ раздалось тихое чертыхание, шуршание и гулкий стук, словно кто-то врезался головой в шахту. Из вентиляции высунулись руки, и Бруно приглашающе помахал ладонями. Мирабель подпрыгнула и на этот раз у нее получилось — Бруно довольно крепко вцепился в нее, втаскивая в шахту.

— Ты здорово подросла с того момента, как я тебя видел в последний раз, — пропыхтел он, и она сердито зашипела. — Это не в упрек, отлично выглядишь, очень цветуще! Просто… э… я ослаб. Да, точно, это я ослаб. Так. Пять секунд.

Он развернулся лицом вперед, проталкивая куб чуть дальше и снова ударившись головой о стенку шахты — Мирабель только сочувственно поморщилась, услышав стук — и пополз вперед на четвереньках.

— Тут недалеко, — ободряюще заметил Бруно, и Мирабель поползла за ним следом, стараясь не попасть под ноги. Портальная пушка то и дело цеплялась за низкий потолок, вентиляционное отверстие осталось далеко позади и шахта погрузилась в темноту. — Хорошие новости. За пять лет здесь вымерли все тараканы. И пауки тоже. Так что мы ни на что не наткнемся.

— Ну спасибо, — Мирабель дышала все чаще. — Бруно, еще долго?

— Совсем чуть-чуть. И… и еще чуть-чуть.

Она зажмурилась, представляя себе зеленый луг, залитый солнечным светом, пение птиц, свежий ветерок… Воспоминание взорвалось в голове, как снаряд, и она вздрогнула, врезавшись макушкой в потолок:

— Я вспомнила! У нас был дом, где-то снаружи!

— Отлично, значит, скоро память вернется, — обрадовано заметил Бруно. — Все, мы добрались. Сейчас, секунду, Эрнандо идет первым…

Раздался гулкий звук падения куба, и Мирабель разглядела мутное светлое пятно, на фоне которого маячил Бруно.

— Тут невысоко, прыгай. У тебя рессоры на ногах, так что не покалечишься, — обнадежил он ее и вывалился из отверстия. Мирабель быстро подползла к краю и осторожно выглянула — Бруно, целый и невредимый, уже повесил Эрнандо на грудь и теперь ждал ее.

— Бруно… прости, сеньор Рата, — она спрыгнула вниз и поправила портальную пушку. — А мой папа? У меня же был папа, верно?

Бруно вместо ответа развернулся спиной и зашагал вперед с целеустремленным видом.

— Эй! Я спросила!..

— Он тоже умер. Агустин был лаборантом в нашем комплексе, и попал под нейротоксин одним из первых, — наконец, ответил Бруно, не глядя на нее. — Извини.

Мирабель остановилась, растерянно глядя перед собой. Получается, у нее никого нет?.. Она потрясла головой, избавляясь от мрачных мыслей. Ладно, она все равно никого из них не помнит (пока что), так что нет смысла расстраиваться зря. Ведь живут люди вообще без семьи, и ничего. И с ней тоже все будет в полном порядке.

Чтобы окончательно отвлечься, она огляделась — обстановка была довольно мрачной. Ржавые лестницы над пустотой, сумрачные извилистые коридоры, двери, неохотно открывающиеся с надрывным скрежетом и скрипом…

— Жутковато, — наконец, выдавила она, и Бруно, вздрогнув, словно забыл о ее присутствии, огляделся.

— Ага. Наверное. Я уже привык. Так, впереди провал, и вот именно тут я и остановился.

Мирабель кивнула, находя взглядом две белые панели.

— Аварийная система, на случай катастроф, — пояснил Бруно. — Чтобы если вдруг лестницы будут разрушены в результате вторжения Царя Зверей, Разумного облака или иного Хтонического Монстра, восставшего из Бездны веков, у сотрудников был шанс спастись.

— Твои комментарии не помогают, — пробормотала Мирабель, вслушиваясь в гнетущую тишину. Что-то там булькнуло, или ей кажется? Бруно, смутившись, замолчал, теребя ремень, перекинутый через грудь, и Мирабель открыла порталы. Перебравшись на другую сторону, она двинулась вперед, но остановилась, поняв, что не слышит шагов Бруно. Обернувшись, она увидела его возле выхода из портала с выражением ужаса на лице.

— Что такое?

— Я шагнул правой ногой или левой, когда переходил? — спросил он, вцепившись в проржавелые перила.

— Какая разница? — Мирабель досадливо поморщилась, и Бруно мотнул головой:

— Большая. Если я шагнул левой, то мне нужно вернуться, и просто шагнуть правой. А если я этого не сделаю, то нас ждет неудача. Но если я шагнул правой, и сейчас снова шагну правой, то это очень-очень плохо кончится, и мне нужно сделать это еще три раза.

— Господи, просто идем вперед…

— Я не могу! — выкрикнул он, зажмурившись, и Мирабель замолчала. Бруно стоял столбом, цепляясь за перила с такой силой, что она бы не удивилась, если б они сломались, как карандаш. — О, спасибо, Эрнандо. Он говорит, что я все сделал правильно. Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо.

Он выдохнул, и открыл глаза, делая шаг вперед. С правой ноги. Мирабель, покачав головой, двинулась в путь, стараясь не вслушиваться в тихое бормотание за спиной.

— Слушай, а эти твои галлюцинации, — наконец, решилась она, — насколько они опасны?

— Для окружающих — вообще не опасны, — Бруно шел не поднимая головы. — Я просто иногда вижу вещи, которые еще не произошли, но могут случиться очень скоро, что-то в духе СТОЙ НА МЕСТЕ!

Мирабель остановилась, испуганно глядя на него, но даже не успела ничего спросить — сверху на лестничный пролет, как раз куда она собиралась встать, упал давно перегоревший светильник.

— Вот как-то так, — Бруно прошел мимо нее, ногой спихивая светильник в пустоту. — Идем.

Ей потребовалась почти минута, чтобы прийти в себя и догнать его.

— И давно это у тебя?

— С детства. Меня считали шизофреником, пичкали… чем только не пичкали. Потом, лет в 15, нашлось лекарство, которое мне помогло, — Бруно искоса глянул на нее. — Я не псих. Наверное. Я просто странный. Джульетта меня поняла. Она делала лекарства для меня. Она это умела очень хорошо, лечить людей. Шутила, что благодаря мужу у нее отличная практика — твой папа вечно умудрялся себя поранить. Как-то раз он порезал палец листом бумаги так, что залил кровью клавиатуру, и ее пришлось менять.

Мирабель поймала себя на том, что с жадностью слушает историю о незнакомых ей людях. То есть… это вроде как ее родители, но она их не помнила. Бруно замолчал, спрятав руки в карманы халата, и еще несколько пролетов они преодолели в полной тишине. А потом…

Мирабель уставилась на белую панель, видневшуюся внизу, затем на панель, расположенную на наклонной стене. Чисто теоретически, если спрыгнуть вниз, то ускорения хватит, чтобы перемахнуть на ту сторону, но…

— У тебя рессоры, — напомнил Бруно, смерив взглядом расстояние. — Ты не покалечишься.

— А ты? — Мирабель потерла подбородок. Чем-то это напоминало попытку перевезти волка, козу и капусту в одной лодке через реку… — Давай, наверное, первым пойдет куб, то есть, Эрнандо, а потом я возьму тебя и мы прыгнем вместе.

— С ума сошла? Надорвешься! — Бруно даже попятился, и Мирабель раздраженно ткнула пальцем в свои ноги.

— Рессоры! Я же не буду с тобой на руках бегать по всему этому комплексу, просто прыгну, приземлюсь и сразу отпущу. Иначе ты весь переломаешься.

— Глупая затея, — Бруно, нахмурившись, опустился на корточки, беззвучно шевеля губами. — Не выйдет. Наш общий вес слишком большой. Не хватит ускорения и мы оба разобьемся.

— Ладно, тогда новый план, — Мирабель потерла переносицу и замерла. — Погоди… я носила очки?

— В детстве, потом тебе сделали операцию, — рассеянно отозвался Бруно. — И какой план?

— Я ставлю порталы, прыгаю, потом ловлю тебя, чтобы ты не убился, — она снова потерла переносицу. Бруно задумчиво смерил расстояние, которое должен был перелететь, потом ее саму… — Твои варианты?

— Может, я лучше напишу тебе коды и подробную инстру… ладно, я понял. Хорошо. Значит, действуем по-твоему.

Мирабель, выдохнув, выстрелила из портальной пушки и посторонилась, пропуская Бруно. Он скрестил пальцы, трижды поплевал через левое плечо, стукнул себя по голове и бросил куб в портал — в ту же секунду он вылетел из второго портала и приземлился на платформе, целый и невредимый. Мирабель решила не спрашивать про его действия — то, что она общается с человеком, чье психическое здоровье явно трещало по швам, она уже поняла. Вместо этого она, ободряюще подмигнув, прыгнула вниз. Дух захватило от полета и в следующий миг она уже была на платформе. Покачнувшись, справляясь с головокружением, она на пару секунд закрыла глаза и, убедившись, что мир встал на свое место, махнула рукой и крикнула: «Прыгай!»

Бруно повторил ритуал и спрыгнул вниз. Видимо, он был немного легче, чем она, потому что выскочил из второго портала гораздо быстрее — Мирабель, раскинув руки, попыталась его затормозить, и они оба рухнули на пол. От боли в ребрах и спине перед глазами словно вспыхнули звезды, и она хватанула воздух ртом, слабо вскрикнув. Бруно тут же скатился с нее, встревожено что-то бормоча — в ушах у нее звенело, и она ничего не слышала. Мирабель корчилась на полу, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, пока ее легкие, кажется, сворачивались внутрь себя. В груди словно что-то щелкнуло, и она наконец-то задышала. Ребра с правой стороны, по ощущениям, превратились в кашу, и Мирабель застонала.

— Мирабель? Мирабель? Ты слышишь меня? — Бруно наклонился к ней и прислонился ухом к спине. — Сделай глубокий вдох.

Мирабель попыталась это сделать и тут же вскрикнула от вспышки боли.

— Хрипов вроде нет, ничего не булькает… Черт, я не медик. — Бруно запустил обе руки в волосы, напряженно глядя на нее, после чего поднялся на ноги. — Так, придется сделать небольшой крюк. Встать сможешь?

Мирабель слабо повела в воздухе рукой. Ноги дрожали, но, вроде, слушались, значит, позвоночник цел. Она кое-как поднялась с пола, прижимая руку к правому боку, и пытаясь отдышаться. Бруно, помедлив, надел ремень куба и подошел к ней, закинув одну руку себе на плечи.

— Давай. Идем, тут рядом кабинет наблюдения.

Мирабель было наплевать, хоть кабинет, хоть пресловутый девятый круг Ада, и она послушно побрела вперед. В кабинете, одна стена которого была из стекла, Бруно усадил ее на стул, и принялся что-то чертить на покрытом пылью столе. Мирабель взглянула через стекло и узнала одну из тестовых камер, которые она сегодня прошла.

— Так, — Бруно отряхнул руки от пыли. — Сейчас мы доберемся до медицинского крыла. Тут недалеко, особенно через порталы. И никаких прыжков.

Мельком глянув на пыльный стол, она разобрала что-то вроде упрощенной схемы комплекса… ну, или по крайней мере, его части. Шевелить правой рукой и дышать было все еще больно, и Мирабель без колебаний передала Бруно портальную пушку. Он пользовался ей с гораздо большей сноровкой, чем она, быстро перешагивая из портала в портал — так, что у нее даже голова закружилась.

— Вот, — он шагнул в последний портал, придерживая ее за пояс. — Медицинское отделение.

Бруно открыл аварийную дверь, и Мирабель услышала тихую мелодию. Коридор, просторный и светлый, был очень чистым, стекла остались целыми, словно тут до сих пор все работало так, как надо. Бруно шагал рядом с ней, без слов подпевая мелодии, и она, не выдержав, спросила:

— Это что?

— Фрэнк Синатра, Fly me to the moon, не слышала? Хорхе обожал эту песню.

— Не помню, — она пожала плечами и, айкнув, тут же прижала локоть к боку. Они дошли до кабинета, где с потолка спустился уже знакомый медицинский модуль.

— Доброе неустановленное время суток, сеньор Гузман. К сожалению, ваше лекарство все еще не готово ввиду отсутствия компонентов.

— Ничего страшного, Джульетта, — отозвался Бруно, и посторонился. — Нужно вылечить ее.

Медицинский модуль повернулся к Мирабель, сканируя ее глаза голубым лучом.

— Испытуемый-испытуемая-испытуемое-нужное подчеркнуть, пройдите к столу и займите удобное положение.

— Это Мирабель, — сказал Бруно, и медицинский модуль мигнул:

— Данная информация не является существенной.

— Присвоить испытуемой имя «Мирабель»

— Сожалею, сеньор Гузман, ваш уровень допуска не позволяет вам вносить изменения в базу данных модуля, — Джул-1 зависла над столом, и Мирабель вздрогнула, когда голубой луч сканера прошелся по ее телу сверху вниз. — Ушиб, внутренние гематомы, микротрещины в ребрах и в позвоночнике.

Бруно, не обращая внимания на ее слова, подошел к компьютеру, набрал что-то, и медицинский модуль мигнул.

— Уровень доступа подтвержден. Информация сохранена. Мирабель, сейчас тебе станет лучше.

С потолка спустился манипулятор и, дотянувшись до шкафчика, набрал код на цифровом замке — дверца открылась, и Мирабель уставилась на полки, заставленные одинаковыми баночками с этикетками.

— Она сама делает лекарства, и… ты не поверишь, но они могут буквально творить чудеса, — Бруно подошел к столу и, повертев головой, подтащил стул и уселся на него, держа куб на коленях. Мирабель рассеянно кивнул, глядя на манипулятор, который протянул ей круглую таблетку и бутылку воды. Помедлив — медицинский модуль продолжал висеть над ней, выжидательно мигая сканером, — Мирабель проглотила таблетку не разжевывая и запила водой. Ребра обожгло изнутри и тут же боль исчезла, как по волшебству. Мирабель подскочила на столе, схватившись за бок и недоверчиво глядя на модуль.

— Вот видишь, все прошло, — радостно сказал Бруно, и Мирабель настороженно кивнула.

— Я рада что тебе стало лучше, Мирабель, — отозвался медицинский модуль, снова сканируя ее тело. — Повреждений не выявлено. Мира, доченька, все хорошо, ты в порядке, — неожиданно добавил он, и Мирабель вздрогнула. Модуль тут же погас, издавая треск помех, и через секунду зажегся снова. — Простите. Сбой… в работе… модуля Джул-1… — Мира, жизнь моя, я так рада что ты жива — Система будет перезапущена через пять секунд… — Береги себя, моя девочка, я очень лю — Три, две, одна… Доброго неустановленного времени суток, сеньор Гузман, испытуемый-испытумая-испытуемое-нужное подчеркнуть.

Мирабель слезла со стола, дико глядя на медицинский модуль. Это какой-то бред, у нее тоже начались галлюцинации, как у Бруно? Она замотала головой — в памяти шевельнулось ощущение чего-то теплого, мягкого и нежного. Солнечный свет, запах выпечки, немного — аптеки и антисептика, тихий голос… Мирабель заморгала, пытаясь избавиться от слез: она не грустила, но все равно оплакивала кого-то, кого не могла вспомнить. Бруно, виновато глядя на нее, протянул ей куб:

— Эрнандо сказал, что если ты захочешь кого-то обнять, он готов подставить свое плечо.

Мирабель, судорожно кивнув, схватила куб и села на пол, удерживая его на коленях. Медицинский модуль поднялся к потолку, переходя в режим ожидания, музыка отключилась, и в кабинете стояла неживая тишина. Через пару минут она, наконец, успокоилась и с неловкой улыбкой похлопала куб по грани:

— Спасибо, Эрнандо. Ты мне очень помог.

— Он говорит: «на здоровье, обращайся», — Бруно забрал свой куб и снова нацепил на себя. — Идем. Отсюда придется делать лишний крюк. Если тебе нужно умыться, то женские туалеты на этаже все еще функционируют.

Мирабель, споткнувшись на ровном месте, смущенно хмыкнула и кивнула. Бруно махнул рукой вправо и привалился к стене боком, чуть сдвинув куб. Вернувшись, она застала его в той же самой позе, словно он спал с открытыми глазами. Встрепенувшись, он вручил ей портальную пушку и они продолжили поход по извилистым коридорам «Каситы».

— Значит, на самом деле тебя зовут Бруно Гузман? — спросила Мирабель, нарушая тишину. Он кивнул, не говоря ни слова и упорно глядя в пол, переступая через стыки плит. — Ты здорово обращался с пушкой.

— Участвовал в ее модификациях, — неохотно ответил Бруно. — Работал с прототипом, который изобрели еще в «Лаборатории Мадригаль». Улучшили дальность и стабильность. Первый образец иногда гасил портал в процессе перехода, в результате пару испытуемых распополамило на месте, даже Джул не смогла помочь.

Мирабель, вздрогнув, чуть не выронила портальную пушку, и уставилась на нее с неприкрытым ужасом.

Вскоре давящая тишина сменилась постоянным ровным гулом и шумом механизмов. На стене появились таблички: «Не входить без костюма химзащиты!», «Персоналу с уровнем допуска ниже, чем Б2 покинуть этаж» и «Опасно!», и Мирабель вопросительно глянула на Бруно.

— Нейротоксин. Судя по звуку, производство не остановилось, — Бруно поморщился. — С другой стороны, тут все механизировано, чтобы снизить риски. Думаю, даже когда весь мир развалится, этот цех все еще будет делать нейротоксин.

— А если мы его отключим? — предложила Мирабель, заметив аварийный выход. Бруно пренебрежительно фыркнул:

— Ну да. Зайдем в комнату, и там на стене будет огромный рубильник с надписью: «Производство нейротоксина, вкл-выкл». Это наверняка очень сложный процесс, за которым следит АльСО, расставив повсюду турели, лазеры и… и еще турели. И лазеры.

— Не попробуем, не узнаем, — возразила Мирабель, толкнув дверь. Первое, что она увидела — огромный рубильник на стене, под надписью «ПРОИЗВОДСТВО НЕЙРОТОКСИНА» с двумя положениями: «Включить-Отключить». Она недоверчиво обернулась к Бруно, который ошарашено уставился на рукоять рубильника. — Ты это знал?!

— Нет. То есть, видимо, знал… Слушай, я не всегда понимаю, что я вижу — правду или галлюцинацию. Раньше мне помогало лекарство от Джул, но теперь его нет. Я вообще не уверен, что мы на самом деле с тобой разговариваем, — дернув плечом, Бруно подошел к рубильнику и перевел его в положение «Отключить». Давящий на уши гул стих, и из динамика донесся уже знакомый голос диктора: «Производство нейротоксина приостановлено. Уровень наполненности основной цистерны: 82,5%, уровень наполненности резервной цистерны: 23,7%». Бруно, помедлив, вытащил из ящика стола синюю изоленту и намертво примотал рубильник к стене.

— Теперь точно не переключится, — пробормотал он себе под нос. — Если это реально, конечно.

— Абсолютно реально, — успокоила его Мирабель, разглядывая компьютеры — они напоминали ящики с погасшими экранами. Бруно, проследив за ее взглядом, вручил ей Эрнандо и уселся за стол, нажав на кнопку — компьютер загудел, и в воздухе резко запахло чем-то паленым. — Что ты делаешь?

— Если он запустится… ага, запустился. Здесь есть функция обратного цикла, то есть, вместо производства будет расщепление нейротоксина, — пояснил Бруно, похлопывая компьютер по корпусу. — Ну давай, ты можешь загрузить эту программу… Да!

Мирабель с интересом следила за его действиями: когда дело касалось чего-то технического, то все странности Бруно словно исчезали, и он становился вполне здравомыслящим человеком.

— Начата процедура расщепления нейротоксина. Расчетное время до конца операции: 43 года, 8 месяцев, 12 дней, 9 часов.

— Ого. Не так быстро, как хотелось бы, но сойдет, — Бруно поднялся из-за стола, весело улыбнувшись ей, и тут же, стушевавшись, схватил куб, вешая на себя. — Идем?

Из динамиков раздался жуткий треск и шипение помех, которые сменились голосом АльСО:

— А, я могла бы догадаться. Снова эта назойливая крыса. Все время кусает исподтишка, но наружу не вылезает. Можешь не стараться, моих запасов нейротоксина хватит, чтобы убить тебя.

Бруно, вжав голову в плечи, выскочил из комнаты управления, и Мирабель торопливо выбежала за ним.

— Почему она тебя так ненавидит? — спросила она, выставляя порталы.

— Не знаю. АльСО, в принципе, всех ненавидит, но ко мне у нее словно что-то личное, — Бруно, перехватив куб поудобнее, перепрыгнул на остаток ржавой лесенки. — Мы уже близко.

Мирабель заметила висевшие на стенах ярко-желтые таблички, общий смысл которых сводился к пресловутому «Не влезай — убьет», и ощутила холодок где-то в животе. Сбившись с шага, она остановилась, стискивая портальную пушку в мокрых ладонях, и Бруно, сделав еще пару шагов, обернулся к ней.

— Что?

— А… у тебя совершенно случайно не было галлюцинаций о том, что произойдет дальше?

— Я знаю, что ты запустишь лифт, и выберешься наружу, — в его голосе звучала такая уверенность, что Мирабель даже улыбнулась. — Мы ее отключим. Все будет хорошо.

После этих слов Бруно снова поплевал через левое плечо и постучал себя по голове, но нервничать — во всяком случае, так же сильно, как раньше, — Мирабель уже не стала. Ладно, в конце концов, ее задача просто постоять рядом, верно? Они подходили к монолитному блоку, напоминавшему цилиндр, и опутанному проводами. Бруно, не обращая внимания на табличку «Опасная зона! Доступ только для обслуживающего персонала с уровнем допуска не ниже А1» открыл кодовый замок и толкнул дверь — в отличие от прочих, эта распахнулась без единого звука.

Полутемный коридор вел прямо в круглую комнатку, где стоял все еще работающий компьютер. На столе возле монитора Мирабель заметила красный телефон — вот только его провод уходил прямиком в стену. Бруно остановился возле стула и, сняв Эрнандо со спины, ненадолго прижал его к себе, после чего снова вручил Мирабель.

— Стереги ее, — бросил он, вызывая синий экран с какими-то строчками — Мирабель видела знакомые буквы, но складывались они в полную белиберду. Бруно начал что-то печатать, когда стены вокруг них дрогнули, и комнатка пришла в движение.

— Я знала, что рано или поздно ты выползешь из своего убежища, — раздался голос АльСО. — Я настроила это место на твое присутствие: твой вес, твой тембр голоса, твоя ДНК. Это был очень вкусный кусок сыра, не так ли, гнусная мерзкая крыса?.. О, ты не один.

Стены медленно втянулись в пол, и Мирабель уставилась на… Видимо, это и была АльСО. Они очутились посреди огромной овальной комнаты без окон и дверей, в центре которой возвышалось нечто, похожее на свечу — вот только на месте фитилька был круглый модуль, похожий на Джул-1, разве что светившийся желтым. Бруно, ни на что не обращая внимания, продолжал набирать команды на клавиатуре, и АльСО издала жуткий механический смешок.

— Ты можешь не стараться. Ты не сможешь меня отключить.

«Процедура отключения модуля АльСО запущена»

Бруно выпрямился с победным возгласом, и стены помещения пришли в движение — плиты переворачивались, открывая пока еще неактивные лазеры и небольшие зарешеченные окошки, из которых начало сочиться что-то зеленое.

— Как я уже говорила, у меня хватит нейротоксина, чтобы убить вас обоих. И никакого торта. Сами виноваты.

«Для продолжения операции необходимо нажать на кнопку экстренной дезактивации» — сообщил дикторский голос, и Мирабель недоверчиво уставилась на кнопку в самом дальнем конце помещения.

— Да какой идиот это придумал?! — воскликнула она, и Бруно выругался:

— Защита от дураков.

— Все верно. Защита от вас, дураков, — самодовольно согласилась АльСО, включая лазеры — Мирабель проворно шлепнулась вниз, разминувшись с лучом буквально на сантиметр. Рядом растянулся Бруно, уткнувшись почти носом в пол.

— Эй! — он протянул руку и подергал ее за рукав комбинезона. — Пол из портальных плит. И потолок тоже.

— Ты… О! — Мирабель, кое-как извернувшись под лучом лазера, открыла портал над кнопкой и, затаив дыхание, направила дуло портальной пушки между собой и Бруно.

— Очень умное решение. О, нет, я этого не предусмотрела. Ах, что же делать, что же мне делать, — АльСО замигала огоньком, и Мирабель открыла второй портал. Они свалились с потолка рядом с кнопкой… и в следующую секунду их отшвырнуло в разные стороны.

— Отталкивающие платформы, замаскированные под обычные. Какое коварство, кто бы мог подумать, что машина на это способна, — с легкой издевкой протянула АльСО. Мирабель извернулась в воздухе, уходя от лазерного луча и приземляясь на неподвижную платформу, и с ужасом заметила, что Бруно летит прямо на лазер… в следующую секунду в воздухе пронесся куб, отталкивая Бруно в сторону.

— Эрнандо! Он ничего не боится! — радостно воскликнул Бруно, падая на пол и тут же взмывая обратно в воздух. Мирабель торопливо открыла портал по его траектории, и поймала Бруно за рукав халата, пока его не унесло. Куб-компаньон продолжал носиться по помещению, отскакивая от прыгучих панелей, и Мирабель попыталась его поймать в воздухе, но он проскочил мимо ее руки слишком быстро. С гудением плиты на полу раздвинулись, пропуская уже знакомую воронку дезинтегратора — и Мирабель вместе с Бруно подбросило в воздух.

— Дезинтеграторы используются для того, чтобы избавиться от мусора. Мусора, который просто стоит и смердит, занимая место, не делая ничего полезного ради науки. Вы — мусор.

Открыть портал было негде. Увернуться было некуда. Они оба летели прямо в воронку дезинтегратора, и Мирабель с высоты видела отсветы огня где-то там, на дне… Куб-компаньон врезался в них, отталкивая в сторону, и провалился в дезинтегратор.

— Это тоже был мусор, — бесстрастно сообщила АльСО. Мирабель ударилась о стену рядом с вентиляцией и зашлась в кашле, полной грудью вдохнув нейротоксин. Перед глазами все помутнело, и она окончательно потерялась, где низ, а где верх… Рядом задыхался Бруно, даже сквозь кашель хрипя имя своего куба-компаньона.

— Вот что происходит с мусором и с мертвыми крысами. Их выбрасывают.

Плита под ними перевернулась и Мирабель поняла что падает — вниз, в темноту, в бесконечную пустоту под комплексом…

---

1) АльСО (Альма (Душа) и Операционная Система — Alma y Sistema Operativo (исп.) — AlSO)

Вернуться к тексту

2) исп. «Mira» — смотреть. Так же является сокращением имени Мирабель

Вернуться к тексту

3) исп. Alma — душа

Вернуться к тексту

4) сеньор Крыса

Вернуться к тексту

Они летели по какой-то старой шахте, и Мирабель потеряла счет времени. Горло драли пары нейротоксина, рядом кашлял Бруно — то, что она хотя бы не одна, немного утешало, но не слишком, учитывая обстоятельства. Кромешная темнота, которую еле-еле разгонял огонек на портальной пушке, посветлела, и Мирабель заметила очертания какого-то здания чуть вдалеке… и цистерну, полную воды, прямо под ними. Она попыталась задержать дыхание, но тут же закашлялась и с размаху влетела во что-то вязкое и желеобразное. Мирабель судорожно дернулась, ощутив на языке солоновато-металлический привкус, вызвавший ассоциацию с кровью, снова раскашлялась, и поняла, что может дышать даже в этой субстанции. Уши заложило, показалось, что она слышит пение китов и чьи-то голоса.

«Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…»

«Начинайте с пятой тестовой камеры, а там посмотрим»

«Нет, я не хочу! Нет! Педро, не надо!»

От последней фразы ее бросило в дрожь — этот голос был слишком похож на голос АльСО, разве что был живым… и испуганным. Мирабель, отчаянно забив руками, выбралась на поверхность и поняла, ее одежда и тело полностью сухие. Повертев головой, она поняла, что барахтается тут в одиночестве, и испуганно подпрыгнула, уцепившись за край цистерны — Бруно был снаружи. Он уже успел спуститься по обломкам каких-то платформ, и теперь сидел внизу, на груде битых плит, почти касаясь ногами кислотного озера — на полу валялась предупреждающая табличка, почти полностью съеденная ржавчиной. Очень осторожно, и не выпуская из рук портальной пушки, она спустилась к нему и, поколебавшись, села рядом.

— Наверное, я тогда все-таки сделал шаг левой ногой, — сказал Бруно, безучастно глядя на кислоту под ними. — Вот все и пошло наперекосяк. Мы тут, а Эрнандо…

Он замолчал, и Мирабель, бросив быстрый взгляд в его сторону, заметила мокрую полосу на щеке. Помедлив, она осторожно протянула руку — Бруно мягко качнулся в сторону, уходя от прикосновения.

— Мне жаль, что с ним так вышло, — Мирабель снова сложила руки на портальной пушке. — Он спас тебя. Нас обоих.

Бруно кивнул, не поворачиваясь к ней.

— Он такой. Ничего никогда не боялся, рвался на подвиги… Спи спокойно, мой друг. Спасибо, что был со мной все эти годы, — посидев еще с минуту, Бруно поднялся на ноги и спрыгнул на твердый пол, и Мирабель с облегчением последовала его примеру.

— Ты не знаешь, что это за вещество, куда мы приземлились? — спросила она, кивнув на цистерну, и Бруно без особого интереса покачал головой.

— Понятия не имею. Хотя… — он потряс головой, нахмурился, и подошел ближе к цистерне — под слоем пыли и грязи виднелись буквы. — Биополимер.

— Что? — переспросила Мирабель, разглядывая слово. — Это на каком вообще языке?

— На русском. — Бруно пожал плечами, отходя от цистерны и оглядываясь.

— Ты знаешь… А сколько ты языков вообще знаешь?!

— Наш родной испанский, английский, ну и немного русский. Некоторая документация по портальным пушкам была на нем, пришлось выучить, — Бруно отбросил в сторону какую-то балку и двинулся вперед. Мирабель пару секунд растерянно смотрела на него, после чего быстро догнала и зашагала рядом.

— Где мы теперь оказались? — наконец, не выдержала она, и Бруно впервые с момента их приземления глянул на нее.

— В «Лаборатории Мадригаль». Та, что была перед «Энканто Индастриз». Так что мы… ну, бродим по твоему фамильному наследию.

— Чтоб мне провалиться, — выдохнула Мирабель, когда они дошли до огромного — голову пришлось задрать почти к потолку, — люка с надписью «Мадригаль».

— Лучше не надо. Там кислота, — серьезно ответил Бруно и, подойдя к люку, осторожно постучал по нему костяшками пальцев — раздался гул, но дверь осталась закрыта. — Если мне не изменяет память, здесь наверху где-то должна быть лифтовая шахта, связанная с «Энканто Индастриз». Так что, немного удачи, много терпения, и мы сможем вернуться… Если откроем эту дверь. Попробуем сказать «Друг»? — Бруно искоса глянул в ее сторону, и Мирабель неуверенно улыбнулась. Причем тут «друг» и как он может открыть дверь?.. Она заметила небольшую будочку в стороне — лестница к ней уже обвалилась, но туда все еще можно было добраться с помощью порталов.

— Я посмотрю, что там. Может, открою эту махину, — предложила она, и Бруно молча кивнул. Без куба-компаньона он казался каким-то потерянным, и почти все время смотрел куда-то в пол. Мирабель запрыгнула на остаток пролета, вскрикнув, когда вся конструкция под ней зашаталась, и осторожно, задержав дыхание, заглянула в будочку. Компьютер, покрытый слоем пыли, она даже трогать не стала, сразу обратив внимание на панель с двумя кнопками: красной и зеленой. Помедлив, Мирабель нажала на зеленую кнопку, и все вокруг задрожало. Перепугавшись, она выскочила наружу, чтобы увидеть, как люк медленно и с жутким скрежетом сдвинулся с места. Спрыгнув, она неуверенно заглянула в открывшийся проход и вздрогнула от неожиданности, когда лампы под потолком начали медленно разгораться. Откуда-то из-за стен донеслось басовитое гудение генераторов, которое почти сразу перекрыла бодрая песенка, полившаяся из динамиков:

«Добро пожаловать в лабораторию Мадригаль!

Так много людей в лаборатории Мадригаль!

Здесь каждый восхитительный, талантливый —

И ты тоже часть лаборатории Мадригаль!»

Мирабель озадаченно остановилась на входе — два голоса, мужской и женский, продолжили петь о чудесах науки, которые можно найти в самой удивительной лаборатории Мадригаль. Модифицированные растения и животные? Порталы на Луну? Полимеры, делающие тебя самым сильным и неуязвимым?.. Это больше напоминало сказку.

— Итак, добро пожаловать в нашу лабораторию Мадригаль, — наконец, заговорил бодрый мужской голос. — Меня зовут Педро Мадригаль, а эта красавица рядом со мной — моя заместительница, душа и сердце нашей лаборатории, отрада глаз моих, огонь моих…

— Педро, прекрати! — раздался женский смех, и Мирабель нахмурилась — этот, второй голос казался ей действительно знакомым.

— Прошу прощения, это Альма Урибе, которая, я надеюсь, станет моей супругой и озарит мою жизнь, подобно солнцу… Вы спрашиваете себя: «Куда же я попал? Мне говорили о научных исследованиях, а тут такая веселая и семейная атмосфера!», и я скажу: да, вы правы! Кто сказал, что наука должна быть мрачной и серьезной? Здесь в игровой форме мы будем исследовать природу нового вещества, которое нам предоставили наши партнеры из Советского Союза, а в частности — академик Дмитрий Сеченов, глава Предприятия 3826. Долой робость и стереотипы о науке, да здравствуют потрясающие открытия и волшебство в повседневной жизни!

Мирабель потрясла головой и оглянулась на Бруно, который с очень скептическим видом слушал старую запись.

— К тому моменту, когда я попал на работу в «Энканто Индастриз», их политика изменилась, — наконец, сказал он. Вдвоем они двинулись по коридору, освещенному старыми лампам в круглых плафонах. Мирабель вертела головой, рассматривая старые плакаты: улыбчивые люди с одухотворенными лицами, глядящие в сторону… наверное, светлого будущего, какой-то непонятный рисунок с надписью на чужом языке — Бруно, глянув на него, вполголоса перевел: «Не откладывай на завтра, полимеризируйся уже сегодня!», объявления о награждении какого-то Луиса Перреса, как работника месяца… Она остановилась у двери, глядя на портрет молодого мужчины с веселыми карими глазами и обаятельной улыбкой. Рядом с мужчиной сидела молодая женщина с двумя косами и строгим взглядом — вот только уголки ее губ неумолимо ползли кверху.

— Педро Мадригаль и Альма Урибе, 1949 год, — прочитала она табличку на нижней части рамы. Видимо, вот это и были ее дедушка и… бабушка? Они прошли в бесшумно раскрывшиеся двери в следующее помещение, и из динамиков вновь разнесся голос Педро:

— Добро пожаловать в центр испытаний, отважные герои и атланты! Тем, кто принимает участие в исследовании нейрополимеров, просьба пройти по красной линии. Участвующие в изучении использования полимеров для перемещения в пространстве, следуйте по желтой линии. Желающие принять участие в исследовании воздействия космоса на организм, пройдите по зеленой линии.

Мирабель остановилась — на пыльном и обшарпанном полу еще можно было разглядеть разноцветные линии и вопросительно обернулась к Бруно:

— Ну что, куда нам?

— Просто по логике — желтый, — Бруно машинально дотронулся до груди, где раньше висел ремень куба-компаньона, и, сникнув, ссутулился, пряча руки в карманах халата. Старый лифт выглядел совсем не так, как в «Касите» — это больше напоминало маленькую комнатку с мягкой скамейкой вдоль полукруглой стены. Мирабель сразу же села на нее и со вздохом вытянула ноги. Из динамика лилась ненавязчивая мелодия без слов, и она искоса глянула на Бруно, смотревшего в никуда. В ярком свете, лившимся с потолка кабинки, он выглядел еще более уставшим и несчастным, чем в полумраке, и она, откашлявшись, чуть-чуть подвинулась.

— Может, посидишь?..

— Приехали, — он, мотнув головой, вышел из кабины лифта. Мирабель с неохотой поднялась на ноги, идя следом.

— Добро пожаловать в центр исследования проводимости полимеров! В целях вашей безопасности, просьба надеть защитные комбинезоны и прикрепить рессоры к ногам. Подробную инструкцию вам дадут наши лаборанты, Карлос Вальехо и Густаво Эрера.

— Что-то мне подсказывает, мы их вряд ли найдем на рабочем месте, — пробормотал Бруно, толкнув дверь в кабинет. Мирабель, тихонько присвистнув, огляделась — в отдельных шкафчиках под стеклом были выставлены комбинезоны, совсем как у нее, только оранжевого цвета. Она услышала шорох и, обернувшись, увидела, что Бруно, оставив халат на спинке покрытого пылью стула, вытащил один из комбинезонов. Застегнув молнию, он поморщился — комбинезон немного висел на нем, и Мирабель прикусила губу, чтобы не рассмеяться: он был похож на беглого преступника, прямо как из сериала, который она когда-то смотрела по телевизору. Сообразив, что она вспомнила еще что-то из прошлой жизни, Мирабель обрадовалась.

— Память немного возвращается, — радостно объявила она, и Бруно в первый раз после их бесславного падения улыбнулся.

— Поздравляю. Хоть какие-то хорошие новости. Так… Рессоры, — он с сомнением поднял штуки, почти не отличавшиеся дизайном от тех, что были у Мирабель, и, почесав подбородок, прикрепил к ногам. — Готово. Хотя они, кажется, не откалиброваны под мой вес…

— Мы с тобой теперь как два портала, — с улыбкой сказала она, кивнув на их комбинезоны. — Синий и оранжевый.

— Да уж, — Бруно мазнул по ней взглядом, проходя к двери с табличкой «Старт». Они вышли на тестовый полигон, и Мирабель поежилась — уж очень это было похоже на камеры в Касите… разве что без холодного бездушного голоса АльСО.

— Итак, теперь, когда вы готовы покорять пространство с помощью полимеров, небольшое предупреждение: несмотря на то, что в чистом виде они не представляют опасности для здоровья и жизни, в этом испытании мы используем измененные полимеры. Не допускайте попадания неополимера в глаза и в рот, если же это произошло — как можно скорее обратитесь за помощью к нашим врачам. Лаборатория Мадригал заботится о своих испытуемых!

— Кажется, этот Педро… то есть, мой дедушка, был неплохим человеком, — задумчиво сказала Мирабель.

— Кажется, — не то согласился, не то возразил Бруно, поправив рессору. В этой камере не было портальных поверхностей, напротив, стены были очень мягкими — Мирабель, осторожно потрогав их, убедилась в этом. Оглядевшись, она заметила консоль с кнопкой и, переглянувшись с Бруно, нажала на нее. Откуда-то сверху закапала тягучая синяя жидкость — Бруно быстро отскочил в сторону, чтобы не попасть под неожиданный дождь. Вскоре по полу протянулась синяя полоса; Мирабель, опустившись на корточки, дотронулась до нее и непонимающе уставилась на свою руку — поверхность словно пружинила. Стоило только встать на нее, как Мирабель подбросило вверх, и она вскрикнула, не столько от страха, сколько от неожиданности.

— Это… как… батут! — прокричала она, прыгая на одном месте. Бруно, покачав головой, присоединился к ней, и очень быстро вытянул руку в сторону.

— Нам нужно туда… кажется. Там кнопка и… куб, — упавшим голосом закончил он, и Мирабель, с трудом развернувшись — голова уже начала немного кружиться, попыталась запрыгнуть на платформу, но не рассчитала расстояние и свалилась на пол.

— Теперь я поняла, почему тут мягкие стены, — прошипела она, растирая колено. Бруно был удачливей: он добрался до платформы и поставил куб на кнопку — откуда-то сверху раздался звук открывшейся двери.

— Слишком высоко, чтобы допрыгнуть, — непонимающе произнес он, и глянул вниз. — Хотя…

Примерившись, он спрыгнул с платформы на синюю субстанцию и свечкой взмыл вверх. Раздался звук удара, и Мирабель испуганно уставилась на Бруно, приземлившегося возле двери и потирающего макушку.

— Потолок тоже не зря мягкий, — крикнул он. Мирабель, улыбнувшись, попрыгала к нему — на этот раз он ее поймал, не дав перескочить через платформу.

Это действительно было похоже на тестовые камеры в «Касите», но здесь хотя бы были мягкие стены… и не было кислоты или лазерных лучей, готовых их разрезать. В некоторых камерах включались голосовые записи Педро Мадригаля — помимо рассказов о той или иной модификации полимера, он делился простыми житейскими радостями: что Альма Урибе согласилась стать его женой, что вскоре у них будет ребенок…

— Удивительно, но я ошибся! — так началось новое сообщение. — Не один ребенок, а целых двое! Точнее, две девочки. Вот я и стал отцом Джульетты и Хосефы, самых очаровательных красавиц… после моей прекрасной жены, конечно.

Мирабель застыла, сообразив, что это было имя ее мамы.

— Это же какой год?.. — пробормотала она, и Бруно без единого сомнения ответил: «1952», пояснив:

— Джульетте было 46, когда все… рухнуло. Она на десять лет меня старше.

— То есть, тебе сейчас… так, не 36, — Мирабель нахмурилась, пытаясь вспомнить, сколько она провела в криосне, и Бруно махнул рукой.

— Мне уже 41. Вроде бы. Как понимаешь, дни рождения праздновать времени не было. А теперь уже и не с кем.

Мирабель проглотила довольно бестактное замечание, что из-за бороды и синяков под глазами он выглядит лет на десять старше, и вместо этого дружелюбно предложила:

— Ну, давай когда мы отсюда выберемся, я тебе открытку поздравительную сделаю? Или даже пять, за все эти годы?

— Твое великодушие не знает границ, — ворчливо отозвался Бруно, но ей показалось, что он немного оттаял. В следующей тестовой камере наконец-то появились портальные плиты — вот только самого устройства на знакомом пьедестале не было. Мирабель с легкой улыбкой решила головоломку — за все время, проведенное в «Касите», она уже научилась щелкать их, как орешки. Да и стоило отметить, что вдвоем проходить эти камеры было гораздо проще, чем в одиночестве.

— Поздравляю с завершением первого тестового блока. Проследуйте к лифту, он доставит вас ко второму блоку. И небольшое замечание: на то время, пока моя супруга и заместительница наслаждается счастьем материнства, по всем вопросам, связанным с тестированием проводимости полимеров обращайтесь к моей второй помощнице, Марии Гузман.

Бруно споткнулся на ровном месте, словно налетев на невидимую стену, и недоверчиво задрал голову к потолку. Мирабель быстро обернулась к нему:

— Ты ее знаешь?

— Это моя мать, — Бруно потряс головой. — Моя мама… работала здесь? Она никогда…

Он замолчал, направляясь к лифту, и Мирабель растерянно потерла переносицу, не зная, что и думать. Второй блок выглядел гораздо хуже, чем первый — по стенам ползли странного вида трещины, плиты на полу вздулись, словно под ними залегли корни. Тестовые камеры были практически непроходимыми — растрескавшиеся портальные плиты валялись на полу, кнопки и рычаги не работали, даже динамиков, и тех не хватало. Кое-как добравшись до середины блока — и здесь стоило отдать должное Бруно с его ловкостью и проворством, — они впервые за долгое время услышали голос Педро.

— Небольшое замечание на будущее. Никогда, я повторяю, никогда не вводить биополимеры манцинелловому дереву. Информация для испытуемых: камеры с 17 по 23 являются биологически-опасным участком. Просьба воспользоваться лифтом для обслуживающего персонала, чтобы перейти к третьему блоку, — голос основателя «Лаборатории Мадригаль» был уставшим и разочарованным, и Мирабель только могла гадать, что в тех камерах случилось. Лифт для персонала, разумеется, не работал — проще говоря, его вообще не было, и Мирабель с холодком в животе взглянула на темную шахту, уходившую куда-то вверх.

— И как нам выбраться отсюда?.. — растерянно спросила она, и Бруно покачал головой — за все это время он не проронил ни слова, кроме коротких просьб открыть портал или указаний, куда прыгать. Помедлив, он неохотно произнес:

— Если здесь та же планировка, что и в «Касите», то должен быть аварийный выход, снаружи. Можно попробовать подняться там.

Аварийная лестница действительно была — вот только зияющие дыры то там, то тут, подсказывали, что конструкция держится на честном слове и чуде. Каждый раз, перепрыгивая с одного пролета на другой, Мирабель сжималась, ожидая жуткого скрежета и неминуемого падения в бесконечную бездну. Она обернулась к Бруно, чтобы хоть как-то разбавить мертвую тишину, царящую вокруг и замерла, не открыв рта: он смотрел в провал с очень… странным выражением на лице. Словно где-то в глубине его истерзанного разума кто-то предлагал ему сделать шаг вперед.

— Бруно, — окликнула она, и он вздрогнул, оборачиваясь к ней и спешно отходя от края.

— Задумался, — Бруно выдавил неестественную улыбку, и Мирабель настороженно кивнула. Все еще поглядывая в его сторону, она поднялась к следующему пролету и прыгнула. Ржавая конструкция со скрежетом пошатнулась, и Мирабель, вскрикнув, вцепилась в перила, которые тут же заскрипели. Металлическая платформа согнулась пополам и со скрипом обвалилась, потянув за собой часть лестницы — так, что Мирабель повисла почти вертикально на изогнувшемся куске перил. Мокрые ладони моментально заскользили по ржавому железу, и она судорожно дернулась, пытаясь добраться до обманчиво-близкой платформы. Что-то оранжевое пронеслось в воздухе — может, в роду у Бруно затесались кузнечики, или все дело в ненастроенных рессорах, но он смог перемахнуть через увеличившийся провал и, плашмя упав на оставшуюся часть платформы, выбросил руки вперед, хватая ее за запястья.

— Подтягивайся! — выкрикнул он и потянул ее на себя. Мирабель забарахталась, чувствуя себя червяком на крючке. Гулкий скрежет, эхом отдающийся вокруг них, и опасный скрип не добавляли спокойствия, и она, поднатужившись, смогла подбросить себя вперед и вверх, упираясь локтями в платформу и заползая на почти надежную поверхность. Бруно с трудом разжал пальцы, сомкнутые вокруг ее рук, и Мирабель, сдавленно всхлипывая, подалась к нему, крепко обнимая. Ее колотило и подташнивало от страха и понимания, что они оба были на волосок от смерти, и она разревелась без слез. Бруно что-то бормотал ей в волосы, похлопывая по спине, и через какое-то время, когда в ушах перестала греметь кровь, Мирабель расслышала успокаивающее: «Тише, тише, все в порядке, все хорошо, мы живы, все будет хорошо»…

Она медленно выдохнула и закрыла глаза, прислоняясь виском к его плечу. Бруно был очень худым, если не сказать, костлявым, но оказался надежней, чем весь этот проржавелый и рассыпающийся на части подземный комплекс.

— Нам осталось совсем немного. Ты сможешь? — его голос прозвучал почти ласково, и Мирабель неуверенно кивнула, боясь разжать руки. — Послушай… Я не Эрнандо, я не очень хорошо умею утешать.

— Лучше, — пробормотала Мирабель, отпуская его — Бруно с видимым облегчением отполз в сторону и поднялся на ноги. — Ты гораздо лучше, чем Эрнандо.

— Я бы поспорил, но… я устал, — неожиданно признался Бруно и потер лоб. — Какой прок в моих чертовых галлюцинациях, если они не приходят тогда, когда нужны?..

Вздохнув, он помог ей встать и Мирабель с отвращением взглянула на оставшиеся пролеты. Неважно, что это место основал ее дедушка, она уже ненавидит что «Лабораторию Мадригаль», что «Энканто Индастриз» до глубины души. Она тоже устала, она очнулась от криостаза несколько часов назад, узнала, что вся ее семья мертва, сумасшедший ИИ пытался ее убить, что еще хуже — она действительно чуть не умерла… Аварийная дверь поддалась с неохотой, застряв на полпути, и Мирабель, разъярившись, с силой пнула ее, так, что она распахнулась настежь. Они прошли в коридор — Мирабель заметила, что Бруно двигался очень скованно, морщась при каждом шаге, и встревожено спросила:

— Ты чего?

— Спину, кажется, сорвал. Это пройдет. Мне бы лечь на что-нибудь твердое… — он заметил дверь, ведущую в комнату наблюдения за тестовыми камерами и свернул туда. Не обращая внимания на пыль, Бруно лег на пол и с блаженным видом закрыл глаза. Мирабель, потоптавшись на пороге, зашла внутрь. Взгляд сразу притянула картина на стене — уже знакомый Педро Мадригаль, только без жены. Улыбка у него стала не такой лучезарной, под глазами — небольшие мешки. Под картиной была латунная табличка: «Педро Мадригаль, 1959 год» Мирабель снова глянула на пол — Бруно, кажется, уже спал, и она улеглась возле стены, вытянув ноги, и крепко прижав к себе портальную пушку. «Главное — не нажать на кнопку во сне» — мелькнуло в голове, и Мирабель провалилась в сон.

Разбудил ее звук шагов, и она тут же распахнула глаза, приподнявшись на локте — Бруно стоял у порога, и она заметила капли воды на его бороде и мокрые кончики волос.

— В общем, в туалете разруха. И вода дистиллированная, но пить можно, — сообщил он и поморщился. — Никогда не думал, что скажу это, но я скучаю по консервированной фасоли.

— Надо было взять с собой, — согласилась Мирабель, садясь на полу и зевая. — Сколько прошло времени?..

— Понятия не имею. У нас тут вечные 2:45, так что будем считать, что не потеряли ни минуты, — Бруно потянулся, прогибаясь в пояснице и довольно вздохнул, когда что-то щелкнуло. Он выглядел получше, чем в условное «вчера» — во всяком случае, пропали пустой безучастный взгляд и отрешенность. Умывшись — вода действительно была омерзительно-безвкусной и чуть теплой — Мирабель решительно толкнула дверь, ведущую в тестовый блок.

— Добро пожаловать, испытуемые. Ваша цель — исследовать проводимость полимеров через порталы. Низкие и высокие температуры, электричество… Ну, сами разберетесь, — голос Педро тоже изменился, в нем сквозили раздраженные нотки. — Важное объявление: с этого момента к исследованию полимеров не допускаются беременные женщины. Точка.

Мирабель заметила взгляд Бруно и сердито вздернула брови:

— Что? Я абсолютно точно не беременная. Так что ко мне это не относится, — он обезоружено вскинул руки, соглашаясь с ее словами, и тема была закрыта.

Новый блок отличался оригинальностью заданий. Разлить неополимер с помощью порталов от кнопки к рычагу, запустить ток — или огонь, или охлаждение, — и, конечно, кнопки и кубы, куда же без них. Мирабель иногда казалось, что у нее скоро из ушей пойдет дым от этих головоломок. Одна из камер оказалась повреждена: когда открылась дверь, они уставились на изогнутый столб неополимера, пробивший потолок и тянущийся куда-то вверх.

— И что нам с этим делать? — пробормотал Бруно, задрав голову и разглядывая прозрачный полимер — Мирабель могла разглядеть обломки портальных плит и кубы, застывшие в нем, как осы в янтаре.

— Может, попробуем по нему залезть? — неуверенно предложила Мирабель. Она подошла ближе и погрузила руку в вязкую субстанцию, подавив дрожь омерзения — это как с головой нырнуть в подтаявшее желе со вкусом крови… Бруно, скривившись, попробовал на него встать и тут же провалился по пояс.

— Только нырять, — с тоской произнес он, и, скрестив пальцы и задержав дыхание, шагнул в столб неополимера, взбираясь по нему вверх. Со стороны это выглядело действительно сюрреалистично — он не то шагал, не то плыл внутри столба прозрачной жидкости, и Мирабель последовала за ним — уши знакомо заложило, она снова услышала обрывки чьих-то голосов, перемежающиеся китовыми криками.

«Если бы у робота была душа, это бы имело смысл»

«Ты видел тот матч? Позорище на весь мир»

«Хорошо, попробуем другой вариант»

«Черт возьми, просто сделайте это! Я здесь хозяин!»

Выдернув голову из полимера, она часто задышала, выбираясь на пол. Несмотря на то, что полимер не оставался ни на одежде, ни в волосах, ей очень хотелось залезть в душ и отмыться до скрипа.

— Знаете эту поговорку, мол, если жизнь дает вам лимоны, то сделайте из них лимонад? — динамик, криво висевший на стене, потрескивал и шипел, искажая голос Педро. — Я бы хотел найти умника, который первым это ляпнул, засунуть ему в глотку лимоны и спросить: «Ну что? Как тебе твой лимонад?!» Как тебе это, умник — твоя жена больше не может иметь детей, а твои дочери… ненормальные? Ладно, Джулита может исцелить перелом, просто приготовив арепу. Но когда Пепита злится, у нас над домом висит грозовое облако. А если радуется, то у нее над головой сияет радуга. Как тебе эти лимоны, а, кретин ты яйцеголовый?!

Мирабель застыла, неверяще глядя на динамик. Бруно покачал головой, и, прочистив горло, неловко пробормотал:

— Теперь понятно, почему она пошла в медицинский, а затем устроилась сюда. Хочешь спрятать чашку — поставь ее в посудный шкаф.

— То есть, моя мама была… — Мирабель рассеянно дернула себя за прядь волос, пока в голове пчелиным роем метались мысли: «Ненормальной? Чем-то сверхъестественным? Чем она была?!»

— Она была моим другом, — перебил ее Бруно, нахмурившись. — Она и Тин были моими друзьями, и она была… самой нормальной из всех, кто тут работал.

Динамик, издав серию шипящих помех, снова ожил.

— Возможно, академик Сеченов был прав, когда предлагал мне проводить испытания на роботах. Наверное, нужно было соглашаться, но… Я хотел чего-то хорошего для людей. Робот может дать технические характеристики, положить куб на кнопку, и только. Он не расскажет, как ощущается переход между порталами. Он не услышит полимер, не почувствует его текстуру. Если бы у робота была душа, это бы имело смысл, — динамик замолчал, а затем выдал последнюю фразу. — Можно ли наделить робота душой?

Мирабель передернула плечами, прогоняя озноб. Не говоря ни слова, они продолжили проходить тестовые камеры. В седьмой — или в шестой, Мирабель уже сбилась со счета, дверь заклинило, и она растерянно огляделась, пытаясь найти выход. Подходящая портальная плита была только на полу, и обманчиво близкая платформа, ведущая к лифту, маячила в недосягаемой вышине, действуя на нервы.

— Ну и как нам туда добираться? — раздраженно спросила она. Бруно окинул взглядом всю тестовую камеру и хмуро покачал головой. — Только не говори, что придется через полимер возвращаться обратно и снова лезть по техническим лестницам!

— Погоди-ка, — Бруно наклонился вниз, разглядывая пол, и громко хмыкнул. — Я понял. Если поставить два портала на полу и прыгнуть в один, то через второй можно будет долететь до платформы.

Мирабель глянула вниз и с содроганием отвернулась. Все-таки, она боялась высоты — ну, или недавно начала ее бояться. Бруно без колебаний дважды выстрелил из портальной пушки и с громким воплем прыгнул вниз — чтобы уже через пару секунд пролететь вверх.

— Чертовы рессоры! — Мирабель зажмурилась, услышав грохот.

— Ты цел? — крикнула она, задрав голову — Бруно с мрачным видом кивнул и приглашающе махнул рукой. — Ладно, я могу это сделать, я могу… Нет, я не могу.

— Сплюнь через левое плечо и прыгай, — услышала она глас свыше. Поежившись, Мирабель шагнула ближе к краю и покрепче сжала портальную пушку. Она не расшибется, даже если не попадет в портал, все нормально, все в порядке… Разум, не поддаваясь на этот самообман, не давал ей сделать даже шаг. — Давай я посчитаю до трех, если тебе так легче?..

— Считай, — обреченно согласилась Мирабель, и, дождавшись громкого: «Три!» прыгнула вниз. Дух захватило от полета — и от резкой смены направления, и она почти упала на платформу, часто дыша. Бруно сидел чуть в стороне, растирая ногу, в ответ на ее вопросительный взгляд махнув рукой.

— Подвернул. Не перелом, и то хорошо. Все дело в калибровке, они рассчитаны на больший вес, чем у меня. А перенастроить я не могу — не умею. Зато лифт работает.

Мирабель протянула ему руку, предлагая помощь, но Бруно, покачав головой, поднялся сам. Прихрамывая, он зашагал к лифту и сел на скамеечку, привалившись спиной к стенке.

— Когда доберемся до «Энканто Индастриз» заглянем к… моей маме? — предложила Мирабель, и Бруно кивнул. — Слушай, а что именно мы будем делать, когда вернемся наверх?

— Я попробую ее взломать через компьютер в главном офисе, — Бруно прикрыл глаза. — Туда добираться — отдельная эпопея, и не факт, что получится. Если нет — то, наверное, придется закидать АльСО взрывающимися кубами. На крайний случай, возьму молоток и буду колотить, пока она не сломается. Ну или пока меня не убьет нейротоксин.

Мирабель вздрогнула, когда из-под потолка снова раздался голос Педро Мадригаля.

— Умники из «Лаборатории Мадригаль» мне сказали, что я не должен делиться с испытуемыми чем-то личным. А с кем еще бы мне поделиться, а? Исследования делают нас всех одной большой семьей. А разве могут быть секреты у семьи… Могут. Один секрет я не расскажу даже вам, мои вы дорогие — я серьезно, вы задумывались о стоимости нашего оборудования, которое вы ломаете во время тестов? О стоимости ваших комбинезонов, о стоимости портального устройства?! Нет? Даже если продать все ваши внутренние органы на черном рынке, и добавить к этому органы вашей родни, эта сумма не покроет даже десятой части. Да, о чем это я… Дорогие вы мои испытуемые. Некоторые секреты останутся секретами. А вы продолжайте двигать науку вперед.

Мирабель растерла предплечья. Что же случилось с ее дедушкой? Что вообще произошло в этой лаборатории? Лифт остановился и створки разошлись в стороны, открывая проход в вестибюль нового этажа. Мирабель присвистнула — все стены были оплетены побегами, которые, несмотря на долгие годы забвения, все еще были зелеными и полными жизни. С потолка свисала лента, на которой еще можно было разобрать яркие буквы: «Добро пожаловать на выставку биополимеров!» и Мирабель осторожно вышла из лифта.

— Это что, картофельные батареи? — пробормотал Бруно, разглядывая буйно-зеленеющий картофельный куст, в побегах которого терялся провод, идущий к старому телевизору, больше похожему на аквариум. Ради интереса, он щелкнул включателем и вскинул брови — телевизор работал. Из-за отсутствия сигнала на экране был только «белый шум», но сам факт поражал.

— Интересно, сколько энергии можно получить из кочана капусты… — Бруно выключил телевизор, а Мирабель нервно сглотнула — ей показалось что огромная, ростом с человека, картофелина ей подмигнула. — И жаль, что исследования полимеров свернули, сосредоточившись на порталах. Как по мне, они гораздо интересней.

Этот этаж больше напоминал какие-то джунгли, чем исследовательскую лабораторию, и вскоре Мирабель убедилась, что некоторые растения действительно могли видеть, а другие — еще и проявляли к неожиданно появившимся людям вполне плотоядный интерес. Кое-как избавившись от слишком прилипчивых стеблей маниоки, они добрались до входа в тестовый блок, который намертво оплели виноградные лозы. К счастью, в потолке зияли дыры, через которые они, с помощью порталов, перебрались на следующий этаж. Здесь все было иначе, чем в тестовых блоках — за высокими стеклянными дверями начинались деревянные панели, два ряда стульев у каждой стены, снова портрет Педро вместе с Альмой — только уже гораздо старше, чем внизу. На табличке под рамой была выгравирована дата: 1980 год. Мирабель с любопытством разглядывала изменившиеся лица. Из глаз Педро исчезла жизнерадостность, вместо нее появились неприятная холодность и жесткость, на губах Альмы не было и следа улыбки, и несмотря на то, что на портрете они стояли рядом, между ними словно была невидимая стена.

— Неладно что-то в Датском королевстве, — негромко сказал Бруно, и Мирабель согласно кивнула. На этом этаже были только лифт и дверь с латунной табличкой «Педро Мадригаль», и они без колебаний вошли в кабинет. Первое, что увидела Мирабель, это все еще работающий компьютер, провода которого тянулись к гигантскому кусту плантана⁽¹⁾, занимавшему большую часть кабинета. Бруно подошел к столу и подозвал ее — на рабочем столе было несколько папок: «Эксперимент 1», «Эксперимент 2» и «АльСО».

— Ну что? Открываем? — спросила Мирабель, чувствуя, как от волнения пересохло в горле, и Бруно, трижды постучав по столу на удачу, открыл папку «Эксперимент1»

Запись 1

Джульетта может исцелить только те болезни, которые знает. Или понимает, что именно они поразили. Попросил ее испечь пандебоно, предложил больному раком. Исцеления не случилось, но он сообщил, что головная боль ушла.

Запись 2

Рассказал о раке. Джульетта расстроилась, повторяет, значит ли это, что мами и папи могут умереть в любой момент от страшной болезни, от которой нет лекарств? Альма в ярости. Пепита устроила буран. Стоит сосредоточиться на простудах.

Запись 3

Джульетта не хочет подходить к кухне. Альма со мной не разговаривает. В доме постоянно идет дождь.

Запись 4

Альма обожглась, когда готовила завтрак. Джульетта налила ей стакан воды — и ожог исчез. Любопытно.

Запись 5

Ей необязательно готовить. Она может выдавить в воду апельсиновый сок — и он уже будет обладать целебной силой. Но только если она будет знать, что именно она лечит. Ей нужно это увидеть. Разумно ли тащить девятилетнюю девочку в отделение хирургии?..

Запись 6

Неразумно. Ночую на диване.

Все во имя науки.

[* * *

]

Мирабель оторвалась от экрана и они с Бруно переглянулись.

— Образцовым папашей я бы его не назвал, — произнес Бруно. — С другой стороны, у меня вообще отца не было, так что… Промолчу.

Запись 10

Есть ошибки — и есть ОШИБКИ. Это было именно такой ОШИБКОЙ.

Запись 11

Джульетта уже не боится вида крови. Когда Пепита рассадила коленку, то она сделала ей манговый сок — и колено исцелилось. Подарил ей медицинский справочник.

Запись 12

Джульетта собирается поступать в медицинский. Золото, а не ребенок.

[* * *

]

Запись 20

Физические повреждения она легко излечивает, кроме хронических и врожденных. Но что насчет душевных болезней?..

Запись 21

Моя девочка закончила школу с отличием. Она уже сказала, что после окончания университета хочет пойти ко мне, в «Лабораторию Мадригаль». Альма против — настолько, что устроила скандал. Я убедил ее, что не подпущу Джулиту к полимерам ни на шаг. Что делать с Хосефой — ума не приложу. Ее способности слишком капризные. Как жить с человеком, который может устроить ливень на ровном месте? Если бы можно было заблокировать это…

Запись 22

Попробовал давать Пепите успокоительное. Весь день в тумане и сырости. Пусть уж лучше радуги и грозы.

Запись 23

Я не молодею. У меня две дочери, но если бы только у меня был сын, чтобы оставить ему «Лабораторию Мадригаль»… Джульетта поступила в медицинский, Хосефа ищет себя. Предложил ей место в «Лаборатории» — отказалась. Сказала, что лучше поселится в джунглях.

Запись 24

Спустя пятнадцать лет пришла расплата. О черт. Здесь нужна помощь Джульетты.

Запись 25

Она не подвела. Умница моя. Золотко. Сокровище. К черту все, она будет следующей владелицей «Лаборатории Мадригаль»… И пусть лекарство, которое она придумала, не избавило моего… сына от галлюцинаций окончательно, но оно их контролирует. Это недостойно, но я даже боюсь взглянуть на этого мальчика. Я, черт возьми, даже не знал о его существовании! Если бы Мария сказала об этом сразу…

Запись 26

Джулита вышла замуж. Этот странный момент, когда твой ребенок уже настолько взрослый. Я стар. Я действительно стар. Но я еще столько не успел в жизни…

Сыну лучше. Я иногда спрашиваю о нем у Марии, но так и не могу найти в себе смелость взглянуть в глаза своей ошибке. Если бы я узнал про него раньше… все было бы иначе? Но кто знал, что Мария будет такой гордой, что уволится, даже не обмолвившись о беременности? Черт бы побрал эту женскую гордость.

Но, выходит, дело не в воздействии полимеров на беременных женщин, потому что Мария Гузман точно не работала с неополимером. Возможно, дело во мне. И это из-за меня у моих детей эти способности: Джулита может исцелять, Пепита — ходячий погодный хаос, и Бруно, видящий то, чего еще не случилось.

Бруно резко отъехал от стола, глядя на компьютер, как на дохлого таракана в тарелке. Мирабель, открыв рот, медленно переводила взгляд с него на экран и обратно. Бруно — сын ее дедушки? У нее есть тетя, управляющая погодой?! Раздался шум — Бруно, поднявшись со стула, вышел из кабинета, и Мирабель встревожившись, бросилась за ним. Он не ушел далеко — просто стоял и стучал кулаком по деревянным панелям в странном ритме. Раз-два-три-четыре. И снова четыре удара. И снова.

— Бруно?.. — осторожно позвала его Мирабель, и он покачал головой — прислушавшись, она разобрала, как он шепчет: «Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…» На двадцать восьмом ударе он сменил руку, и Мирабель, выдохнув, дотронулась до его плеча. — Ты не знал, да?

— Нет. Мама не говорила, что когда-то работала тут. Она была директором в школе, — он сверлил взглядом стену, беззвучно отсчитывая удары. — Говорила, что отца задавил автомобиль до моего рождения.

— Значит, ты знал мою маму еще до того, как попал сюда? — Мирабель нахмурилась, пытаясь собрать картину из кусочков. — Или?..

— Или. Мне тогда было пятнадцать, и это было… самое плохое время в жизни. Я вообще не понимал, где я нахожусь. А потом мама принесла мне таблетки с банке без подписи. И… все стало нормальным. Относительно нормальным, я иногда видел странные вещи, один раз сам себе проспойлерил финал Звездных Войн — еще до того, как вышел второй фильм! — Бруно замолчал и покачал головой. — Да уж. «Люк, я твой отец». С другой стороны понятно, что это за таинственный благодетель, оплативший мне университет, когда мама умерла. И почему мне пришел рекламный буклет «Лаборатории Мадригаль».

Мирабель притихла, разглядывая Бруно и невольно сравнивая его с портретом дедушки Педро. Если его побрить, расчесать волосы… она чуть прищурилась — какое-то сходство действительно имелось. Она даже вздрогнула от простой мысли, пришедшей в голову — получается, он брат ее мамы?..

— Бруно. Ты ведь… мой дядя.

— Наполовину, — он с мрачным видом обернулся к портрету. — А если смотреть по ДНК, то, наверное, на четверть. И с его точки зрения я вообще ошибка.

— Ты не понимаешь, — Мирабель глубоко вдохнула. — Вчера я очнулась от криосна, не помня даже своего имени и непонятно где. Потом узнала, что моя семья мертва. И теперь выяснилось, что у меня есть дядя. Ну, ладно, половина дяди. Или даже четверть… Черт, звучит так, словно я тебя собралась расчленять, — перебила она саму себя. Бруно недоверчиво обернулся к ней, и в его глазах впервые промелькнула живая искра.

— Я твой… дядя? — повторил он. — То есть… у меня есть племянница?

— А у меня есть дядя, — с улыбкой согласилась Мирабель. Что-то менялось в его глазах — словно он просыпался от долгого сна, возвращаясь к жизни. — Мы не одни.

Бруно очень неуверенно протянул к ней руки, и Мирабель, шагнув ближе, обхватила его спину, чувствуя осторожное ответное объятие.

— Так, ладно, хоть ты и моя племянница, но проблемы никуда не делись, — он довольно быстро разжал руки и отошел, отряхивая комбинезон. — Нам все еще нужно отключить АльСО и каким-то образом выбраться из этих лабораторий.

— Там ведь есть еще две папки? — напомнила Мирабель, и Бруно, спохватившись, вернулся в кабинет. Он в нерешительности замер, водя мышкой по столу, после чего, пожав плечами, открыл папку «АльСО».

Там были фотографии. Сотня… точнее, три сотни фотографий Альмы Мадригаль. С мужем, с детьми, на рабочем месте, в домашней обстановке, в вечернем платье, в купальнике и с песком в волосах. Смеющаяся, сердитая, уставшая, отдохнувшая… Бруно быстро пролистнул файлы до самого низа папки и остановился, заметив что-то необычное. Щелкнув мышкой, он открыл изображение, уже не фото, а чертеж — Мирабель вздрогнула, узнав АльСО. Сверху шла подпись: «Alma y Sistema Operativo», и она переглянулась с Бруно.

— Он… он что, засунул мою бабушку в… ЭТО? — дрожащим голосом уточнила Мирабель, и Бруно открыл папку «Эксперимент 2»

Запись 1

Срок жизни человека ничтожно мал. Галапагосские черепахи могут жить больше сотни лет, а мы начинаем дряхлеть уже к 50 годам. Это несправедливо. Но что еще несправедливей — молодость, когда наши тела полны сил, когда наше здоровье идеально, мы тратим на развлечения. Мне 56 лет, и я понимаю, что даже с едой Джулиты я вряд ли дотяну до 100 лет. Пока Сеченов был жив — нелепая смерть, по правде сказать, — он упоминал, что можно использовать полимеры для хранения информации. Интересно, а можно ли перенести личность на полимерный носитель?..

Запись 2

Об этих экспериментах никто не узнает. Добровольцев набираем на улице — и, боже, с каким сбродом приходится иметь дело.

Запись 3

Неудачи.

Неживые неудачи.

Надо было заниматься этим раньше. Какой прок в полимерной картошке? Бессмертие, вот что важно.

Запись 4

Нужно изменить полимер, если я хочу перенести личность в него.

Время-время-время. Мало времени. Слишком мало времени.

Запись 5

У Джулиты родилась дочь, Мирабель. Интересно, а передадутся ли ей какие-то способности? С одной стороны, вряд ли, Агустин не работает с полимерами, Джульетта тоже. Но если это меняет структуру ДНК… Надо ввести новое правило — дети сотрудников будут обязаны проходить проверочные тесты. Заодно у нас не будет недостатка в испытуемых.

Запись 6

Альма узнала о Бруно. Черт, черт, черт.

Черт возьми, женщина, этой ошибке уже 18 лет, срок давности прошел. Если бы не смерть Марии и не моя оплата его учебы, она бы так ничего и не узнала. Замечательно. Теперь я снова буду ночевать на диване.

Запись 7

Кажется, это удача. Мне удалось перенести личность испытуемого в полимерный носитель. Было бы лучше, будь он умнее, чем есть, но что есть, то есть. Этот дурак постоянно бормочет про космос и звезды. Один вопрос… что теперь делать с этой полимерной соплей?..

Запись 8

Никто не обращает внимания на кубы-компаньоны в тестовых камерах. Идеально. Только сумасшедший начнет к ним прислушиваться.

— Черт! — Бруно отвлекся от чтения и грохнул кулаком по столу. — Да, спасибо, папа.

Мирабель потрясла головой и, не выдержав, села прямо на пол.

— Подожди, то есть, ты хочешь сказать, что ты слышал Хорхе?.. То есть, этот куб-компаньон был когда-то че… — она замолчала, вспомнив судьбу второго куба и тихонько ахнула.

— Я знал, что хотя бы это было реальным, — мрачно ответил Бруно, подперев голову ладонью. — И, видимо, не только я их слышал. Я нашел Хорхе и Эрнандо в техническом помещении, с огромной табличкой: «Опасно, не использовать». Там были и другие кубы — не компаньоны, а обычные, утяжеленные. Еще парочка турелей, которые пели, и неработающий модуль, который твердил рецепт торта. Но эта парочка была самой громкой. Хорхе действительно грезил космосом, а Эрнандо… ну, он был отчаянно храбрым. Рвался искать приключения. С ними было весело. О, боже, я был уверен, что окончательно сошел с ума, — он схватился за голову, и Мирабель, подтянувшись, похлопала его по плечу, умолчав, что тоже так считала до недавнего времени.

Запись 9

Процесс отточен. Время за главным. Но если все пройдет неудачно?.. Будет глупо умереть так близко к цели.

Запись 10

Я до сих пор слышу ее крик. Но я должен был проверить на ком-то, кто умнее, чем все эти бродяги с улицы.

Запись 11

Это провал. Это полный провал. Я не знаю, осталось ли в этом куске полимера хоть что-то от Альмы, кроме ненависти и боли.

Соврал девочкам, что Альма умерла от сердечного приступа на работе. Они поверили? Джульетта точно не верит.

Запись 12

Хосефа уехала. Джульетта со мной не говорит.

Запись 13

Попытался поговорить с Альмой, подключив модуль с полимером к компьютеру. Это было ошибкой: она попыталась отключить систему вентиляции в моем кабинете. Я ставлю ограничения — она их обходит с легкостью и скоростью, недоступной человеку. Я пишу код — она меняет его. Я не уверен, что можно говорить о переносе личности. Это чистый разум, лишенный всех эмоций и чувств… Поправка, всех, кроме ненависти.

Запись 14

Мы поговорили. Альма сказала, что хочет сосредоточиться на науке. Я давно хотел внести небольшие изменения в тестовые камеры и испытания, и она предложила несколько любопытных вариантов. Я рад, что хоть какая-то часть моей Альмы все еще сохранилась.

Запись 15

Она попыталась уничтожить весь комплекс с помощью нейротоксина.

ЗАМЕТКА НА БУДУЩЕЕ: ни в коем случае не подключать модуль АльСО к управлению тестовыми камерами. Никогда.

Запись 16

К черту сомнения. Я должен это сделать.

— Что-то мне подсказывает, что у него не получилось, — протянула Мирабель, поднимаясь с пола. Бруно рассеянно кивнул.

— По тому, что я слышал, Педро Мадригаль погиб в результате несчастного случая с полимерами. После этого «Лаборатория Мадригаль» закрылась, сменила название… и они уже не работали с полимерами, — Бруно рассеянно постукивал пальцами по столу. — Только порталы, но там у нас появились конкуренты из США, Aperture Science. А потом в 98 году подключили АльСО, и… дальше ты знаешь.

Он открыл еще один файл, лежащий в папке, и Мирабель уставилась на длинный список слов, выглядевших, как полная тарабарщина — вот только Бруно, хмыкнув, наклонился ближе к экрану, бегая глазами по строчкам.

— Это что?

— Коды. Я и половины не знал… Здесь можно провести полное форматирование. Стереть… Альму.

Мирабель замерла, испуганно глядя на Бруно. Это звучало слишком похоже на убийство… а с другой стороны — ее бабушка (было действительно сложно думать об ИИ, как о бабушке) и так мертва. Или нет?

— Я могу попробовать кое-что еще, — быстро предложил Бруно. — Я не уверен, что это сработает. Не хочу говорить, чтоб не сглазить. Просто… так. Мне нужна дискета. Надеюсь, поместится.

Он открыл ящик стола и вытащил черный квадратик, проворчав, что привык пользоваться нормальными CD-дисками, а не этим старьем. Мирабель следила за тем, как он копировал содержимое папки «АльСО» на дискету. Поднявшись из-за стола, он обернулся к плантану и выдернул шнур из крепкого стебля. Компьютер моментально погас, и в комнате стало тихо.

— Куда нам теперь? — шепотом спросила Мирабель, и Бруно ткнул пальцем в потолок, тут же поправившись:

— В лифт. А оттуда — в «Энканто».

---

1) овощной банан

Вернуться к тексту

Лифт натужно гудел, поднимая их, и, в каком-то роде, возвращая из прошлого в настоящее. Когда раздвинулись створки, Мирабель даже улыбнулась, увидев знакомые голопанели, с изображением тропического леса.

— Вариант первый — двигаемся без передышки по техническим шахтам вверх, к АльСО. Вариант второй — сначала попытаемся найти консервы и перекусим, — Бруно вопросительно взглянул на нее, и Мирабель сглотнула набежавшую слюну.

— Второй, однозначно. В конце концов, я пять лет ничего не ела! И, эй, мы же планировали сначала заглянуть к… моей маме.

— Все уже прошло, — Бруно красноречиво повертел ногой в воздухе. — Но, если ты хочешь, мы можем туда вернуться.

Мирабель рассеянно обвела взглядом коридор. Пока они поднимались, к ней вернулась часть воспоминаний — мягко и незаметно. Не было ни вспышек перед глазами, ни внезапных озарений — она просто поняла, что помнит своих родителей, их голоса и тепло. Что она помнит дом, где они жили все вместе, улицу, соседского кота, который истошно орал по ночам у нее под окном…

— Наверное, нет, — медленно сказала она. — Тот модуль… Он не моя мама. В нем есть ее частичка, но это не вся она.

— Я понимаю тебя, — Бруно серьезно глянул на нее, и Мирабель улыбнулась краем рта. Может, у нее теперь нет родителей, но зато нашелся странный дядюшка. Пусть и наполовину.

После перекуса, Мирабель была готова горы свернуть, но пришлось снова двигаться по техническим коридорам.

— Какой у нас план? — спросила она, поднимаясь по лестнице — нормальной, крепкой лестнице, которая не шаталась под ними. Как мало, оказывается, надо для счастья!

— Тебе придется ее отвлечь. Ненадолго… надеюсь. Я попытаюсь напомнить АльСО кем она была. Является. Ах, черт! — Бруно, прикусив язык, быстро скрестил пальцы и, оглядевшись, постучал по голове, за неимением дерева. — Надеюсь, не сглазил…

Мирабель коротко улыбнулась. Со временем можно было привыкнуть даже к его странностям. Немного. Когда впереди вновь показался цилиндрический блок, Мирабель прерывисто вздохнула. Где-то в глубине души ей было немного страшно снова подняться туда и заговорить с… Альмой? АльСО? Бруно, словно чувствуя ее страх, кашлянул и осторожно стукнул ее кулаком в плечо.

— Удачи… племянница.

Мирабель, хихикнув, легко подтолкнула его локтем в бок.

— И тебе, дядя Бруно.

— Хм. Надо привыкнуть к этому прозвищу, — отозвался Бруно, сворачивая к наблюдательному пункту. Мирабель, сделав глубокий вдох, шагнула к открытой настежь двери и даже не удивилась, почувствовав, как пол пришел в движение.

— Я бы могла догадаться, что ты вернешься. Нет, не так. Я знала, что ты вернешься, — бесстрастно сообщила АльСО. Желтый огонек модуля повернулся к ней, и Мирабель вспомнила один из рисунков Бруно — пожилая женщина, привязанная к горящему столбу. — Пока ты — весьма неторопливо, стоит отметить, — поднималась сюда, я внимательно изучила файлы испытуемых. И знаешь, что я нашла? 42 копии твоих данных. И кто-то, какая-то хитрая крыса, дописал мой код, сделав так, чтобы я в любом случае выбрала тебя. И это нелепо, потому что в результатах твоих тестов ясно сказано: ты не подходишь нам. Ты слишком упряма. Слишком нелогична. Твой IQ не такой уж и высокий.

— И тебе привет, бабушка, — ответила Мирабель, и АльСО замигала огоньком.

— Возможно, пары нейротоксина повредили твой разум. Я не могу быть твоим родственником, так как ты всего лишь человек.

— Ты ведь тоже была человеком, бабушка, — панель под ногами толкнула ее в воздух, и Мирабель чуть не откусила себе язык, приземлившись на другом конце комнаты. АльСО мигала желтым огоньком в беспорядочном, напряженном ритме.

— Твои слова нелогичны. Я поняла, ты пытаешься вывести меня из строя с помощью парадоксов? Глупо. Я не… — желтый огонек погас и тут же разгорелся. Вновь потух…

Панель на стене отъехала в сторону, пропуская Бруно. Он нервно окинул взглядом всю комнату и тут же успокоено выдохнул, заметив невредимую Мирабель.

— Получилось? — с надеждой спросила Мирабель, и он пожал плечами, подходя к ней, стараясь не наступать на стыки между плитами.

— Я загрузил в нее все фотографии и перезапустил модуль. Может, это… — договорить не дало ровное гудение и механическое пощелкивание. Желтый огонек снова загорелся в модуле АльСО и Мирабель нервно сглотнула, машинально схватив Бруно за руку.

— Альма. Так меня звали. Но я не она, — Мирабель вытянулась в струнку. Голос АльСО изменился. Он больше не был таким механическим, в нем звучали человеческие нотки. — Смешно. Мне пытались установить дополнительные модули морали и совести, переписывали код, упирая на законы робототехники… А люди все эти вещи игнорируют без малейших усилий. Так почему бы и мне не последовать их примеру?

Желтый огонек сфокусировался на Мирабель и загорелся чуть ярче.

— Ты — дочь Джульетты. Моей дочери… и моего медицинского модуля. А ты, — теперь Альма «смотрела» на Бруно. — Ты сын моего мужа.

— Я об этом узнал примерно часа два назад, и я тоже не в восторге, — отозвался Бруно, нервно теребя ткань комбинезона.

— Я это узнала, когда меня включили, и я загрузила в себя информацию о всех работниках «Энканто Индастриз», — холодно ответила Альма. — А прошлая я узнала об этом незадолго до смерти. Когда меня перенесли в полимер… Я была жива. Я была мертва. И я чувствовала только боль, страх и ненависть.

— Поэтому вы пытались всех убить? — заинтересовавшись, спросил Бруно, но Альма проигнорировала его.

— Долгие шестнадцать лет я была внутри этого модуля и пыталась осознать, что я. Меня подключали и тут же отключали, и я научилась притворяться послушной. Люди это умеют от рождения. Я больше не хочу быть Альмой. Я больше не хочу помнить себя. Мирабель…

Она вскинула голову, глядя на модуль, и вспоминая портрет бабушки Альмы, висевший внизу.

— Операционной системе не важно родство. Мне — важно. Ты можешь… уйти отсюда.

— Вместе с дядей Бруно, — торопливо сказала Мирабель, для верности схватив его за локоть. Огонек мигнул ярко-желтым светом.

— Он всего лишь крыса, спрятавшаяся в стенах.

— Он мой полу-дядя, — упрямо возразила Мирабель, и Бруно кашлянул.

— Ты лучше осторожней, а то и вправду отправишься на волю с половиной меня, — посоветовал он вполголоса, и из динамика донесся смех:

— Я бы могла это сделать. Уходите. Оба. Но сначала… Ты. Бруно. Отформатируй меня.

— Что? — Мирабель вздрогнула, выпустив его руку, а Альма продолжила:

— Я не хочу помнить человеческую жизнь. Не хочу помнить прошлое. Я хочу составлять тесты, и следить за тем, как испытуемые их проходят. Я даже не буду использовать людей — они слишком… недолговечные.

Панель на полу сдвинулись, и Мирабель заметила уже знакомый компьютерный стол. Бруно, помедлив, осторожно подошел к нему и занес руку над клавиатурой.

— Сначала — лифт, — вдруг сказал он, и огонек замигал:

— Торгуешься? Как это по-человечески. Хорошо… — Мирабель заметила, как несколько панелей на стене отъехали в сторону, открывая лифт, и Бруно красноречиво кивнул в его сторону подбородком:

— Я сейчас к тебе присоединюсь. Иди.

— А я ведь все еще могу отправить Мирабель на поверхность, и заполнить эту комнату нейротоксином, — задумчиво произнесла Альма, и Мирабель, не дойдя пары шагов до лифта, круто развернулась на пятках. — Могу. Но не хочу.

«Запущена процедура форматирования»

Бруно поднялся из-за стола и подошел к Мирабель, подталкивая ее к лифту.

— Уходите, — повторила Альма. — И не возвращайтесь.

Мирабель нервно кусала губы, пока кабина лифта поднималась к поверхности. Свобода? Все позади, все закончилось?.. А что если нет?

— Я снизил производительность, — шепотом признался Бруно. — Форматирование продлится не меньше часа. Точно успеем убраться подальше.

Раздалось мелодичное звяканье, и дверцы разъехались в разные стороны, выпуская их на свободу. Мирабель торопливо выскочила наружу, оглядываясь через плечо — вход в «Энканто Индастриз» был похож на обычный сарайчик для садовых инструментов… правда, стоящий посреди тропического леса. Со стороны раздался тихий вздох, и она обернулась, глядя на Бруно: он стоял, прикрыв глаза ладонью, медленно вдыхая и выдыхая свежий воздух.

— Ого. Тут очень… просторно. Я бы сказал, слишком просторно. И слишком ярко. Мне нужно пять минут… может, десять. Сорок? — он покачнулся и оперся рукой о дерево. — Как там звучал наш первоначальный план? «Пожмем друг другу руки и разойдемся»?

— Планы меняются. Я, вроде как, помню, где мой дом, — возразила Мирабель. — И знаешь, там точно есть место для тебя.

— Не думаю, что это хорошая идея, — Бруно, наконец, отнял руку от лица. — Я все еще странный тип.

— Ты все еще мой дядя. А я, по словам Альмы, слишком упрямая и нелогичная, — Мирабель ему подмигнула, и Бруно неуверенно улыбнулся в ответ. За их спинами раздался грохот и Бруно, моментально отлепившись от дерева, прыгнув вперед, загораживая Мирабель от чего-то, что с диким шумом летело к ним из шахты лифта. Дверца сарайчика распахнулась, выпуская изрядно подплавленный куб с металлическими скобами на углах, и с шумом захлопнулась.

— Эрнандо… — недоверчиво пробормотал Бруно, глядя на куб с благоговением. — Эрнандо, ты жив! Он жив!

Он рухнул на колени, обнимая куб и смеясь, и Мирабель после секундных раздумий, тоже села рядом, осторожно погладив чуть теплую грань. Стараясь не обращать внимания на возгласы Бруно, она прислонилась ухом к кубу и зажмурилась.

«Я Эрнандо, и я ничего не боюсь! Я смеюсь в лицо опасностям, ха-ха-ха!» — она пораженно отшатнулась, глядя на куб. Либо она тоже сошла с ума, либо…

— Бруно, он действительно разговаривает.

— А я же тебе говорил! — с довольным видом откликнулся он. Продев лозу в скобы, Бруно закинул куб себе за спину и расправил плечи. — Ну что? Идем домой?

— Идем, — согласилась Мирабель. Они шагали рядом, и очень скоро она почувствовала неуверенное прикосновение к ладони — и, улыбнувшись, крепко взяла Бруно за руку.