Тварь ли он или право имеет? (джен)

… «Успел!» — торжествующе подумал Достоевский и попытался встать, но не смог.

Правой руки не хватало. Фёдор перевернулся на спину, левой рукой стёр с лица кровь и уставился на правое плечо. Из плеча ничего не росло. Достоевский инстинктивно попробовал пошевелить пальцами правой руки. И, на удивление у него, это получилось.

Фёдор отогнул оборванный рука в рубахе, и всё понял. Рука уходила в портал. Вот только вытащить он её не мог. Портал двигался вместе с движением тела. Что за хрень? Вдруг Фёдор почувствовал, что с той стороны портала кто-то взял его за руку. Достоевский начал понимать, что хотел сделать Гоголь.

А что, неплохая идея… Правда, из-за неё Фёдор чуть нос не сломал, так как вместо двух рук вперёд оказалась выставлена лишь одна. Достоевский полностью расслабил руку, а сам огляделся и прислушался.

Он оказался с другой стороны здания Мерсо. Справа была тюрьма, слева домики служащих. Вдалеке Федор мог видеть дым, поднимающий с верхней площадки. Там взорвался вертолет.

Достоевский сосредоточился на ощущениях своей правой руки. Ее явно кто-то держал. Потными ладошками. Фу-у. Дадзай, наверное. Полминуты спустя, Федор почувствовал хватку уже других рук, в перчатках. Это был Гоголь.

Через несколько минут на краю площадки нарисовался силуэт в развивающемся плаще. Гоголь помахал рукой. Рукой Достоевского, чёрт возьми! Отстыкованную конечность он держал за предплечье и победно размахивал ей над головой. Федор поджал губы, борясь с улыбкой, и показал средний палец в портал.

Гоголь переместился к Достоевскому.

— Руку отдай, — потребовал Фёдор.

Николай хихикнул и сказал:

— Ну, это я ещё подумаю, — но портал всё-таки убрал.

Достоевский изучил возвращённое имущество. А затем взглянул куда-то в сторону.

— Спасибо, Коля, ты справился, — сказал Фёдор тихо и как-то даже грустно.

— Ты меня, честно сказать, очень напугал, — проговорил Гоголь. Клоунская улыбка сползла с его лица, — Если бы я не успел… ты хоть понимаешь, какой это был риск?

—Говорит мне человек, распиливший себя пополам, — попытался отмахнуться Достоевский.

— Неужели ты тогда хоть на секунду поверил, что действительно убил себя? Нет уж, мой друг, тут совершенно другой случай.

Федор вздохнул. Как же одновременно хорошо и плохо иметь друзей.

— Ладно, у нас мало времени. Нужно спешить.

* * *

Карточки-воспоминания вырвало из ослабевших пальцев Сигмы.

Так вот значит, как… Были у Достоевского и сердце, и душа, и вера в добро. Идея. Его идея была… достойна похвалы. Но почему же… почему всё так неправильно?

До того, как погрузится в воспоминания Достоевского, Сигма был уверен: он теперь на стороне агентства и ни за что больше не поможет Фёдору. Но теперь Сигма не знал, кто здесь прав, кто ради чего воюет.

Бывший владелец казино снова ощутил себя жалким и ничтожным. Даже когда ему предоставляется возможность выбора, он просто не может его сделать. Не может даже определиться на чьей он стороне!

Внезапно квадратики воспоминаний исчезли. Парень почувствовал, что падает. Падает в бесконечную темноту.

Первым что увидел Сигма, когда очнулся, был потолок. Высокий-высокий потолок. Парень несколько раз моргнул, отгоняя мысли об увиденном. Сфокусировавшись, взгляд Сигмы упал на разбитый экран, во всю противоположную стену. Красная надпись, прерывающаяся трещинами, гласила: «все рейсы отменены».

Сигма резко сел и огляделся. Он лежал на двух сдвинутых банкетках в зале ожидания аэропорта. Но как он сюда попал? Разгромленное помещение, битые стёкла. Здесь явно произошло что-то ужасное.

За своей спиной Сигма услышал шаги.

—Парень, только давай без глупостей, — тихим глубоким голосом, сказал подошедший мужчина.

Этого человека Сигма только что видел в памяти Фёдора. Это был Иван Гончаров. Иван остановился в нескольких шагах от сигмы и спокойным внимательным взглядом наблюдал за ним. За спиной Гончарова маячила фигура низкого крепкого мужчины. Видимо, Пушкин.

—Где мы? — спросил Сигма и не дожидаясь ответа продолжил, — Где Фёдор? Где Дадзай? Почему вы здесь?

Сигма неловко вскочил с банкеток.

—Успокойся, Сигма, — всё тем же тихим спокойным голосом сказал Гончаров.

—Что происходит?!

—Мы сейчас в Токийском аэропорту. Ты пролежал без сознания около часа. Достоевский и Гоголь забрали тебя из Мёрсо, — чётко, коротко, без лишних слов.

—В Токийском аэропорту? — повторил Сигма.

После путешествия по воспоминаниям собственные мысли путались, в голове словно стоял туман. Но что-то он об этом слышал. Что-то здесь должно произойти.

—Великий приказ! —вскрикнул парень и бросился к разбитым окнам.

На перроне раскинулось достаточно ужасающее действо. Сигма широко раскрыл глаза и сжал кулаки.

Фукучи лежал в крови. Над ним, шатаясь, стоял директор агентства. Рыдала красноволосая ищейка. Весь перрон завален трупами. На исчерченном линиями асфальте лежали работники в зелёных жилетах, в окно опрокинутого тягача можно было видеть не шевелящегося водителя.

На ногах стояли только Ацуши, ещё несколько детективов и Фёдор Достоевский.

Сигма отвёл взгляд, сердце его бешено колотилось.

Гончаров схватил Сигму за плечо, так словно боялся, что парень выпрыгнет из разбитого окна и ринется на «поле боя»

—Без глупостей, —напомнил Иван

—Я ничего не делаю! —буркнул Сигма, и снова взглянул в окно.

За несколько секунд, пока Сигма отвлёкся, положение дел изменилось.

Лежали уже все. Над телами возвышалась только две фигуры. Фёдор и Ацуши.

Гончаров и Пушкин тоже напряжённо глядели в окно.

—Похоже нам пора, —сказал Александр.

Иван усилил хватку на плече Сигмы. Тонкие пальцы казалось вцепились в самые кости.

—Ещё раз, —проговорил Гончаров, —чем меньше сопротивляешься нам, тем безопаснее для тебя. И это не угроза, а факт

Сигма посмотрел на Ивана

—Я не собираюсь пытаться сбежать, — твёрдо сказал он

И дело было не только в том, что бежать здесь некуда.

—Неужели Федькины воспоминания и в правду его вторкули? —хмыкнул Пушкин, отходя от окна.

Сигма взглянул на собравшихся. И очень удивился, обнаружив, что в зале они были не втроём. Александр стоял у двух сдвинутых банкеток, но не у тех на которых лежал Сигма. Была ещё вторая пара. И с края свешивалась чья-то рука.

Сигма сделал несколько шагов и удивился ещё сильнее.

Там лежал Гоголь. Выглядел он так, как будто его, вместе со всем его клоунским инвентарём кто-то пожевал и выплюнул.

—Встать могёшь или тебя нести надо? —спросил Пушкин у Гоголя.

—Да, могу я, могу, —пропыхтел Николай и с явным усилием поднялся на ноги.

—Сейчас мы идём к Фёдору, —сказал Гончаров, обращаясь к Сигме, —Ты идёшь за мной, молчишь и ничего лишнего не делаешь.

Сигма покорно кивнул. А что ещё делать?

Фёдор стоял посреди перрона. Вокруг горы трупов, лужи крови. Это должно было приводить в ужас, холодить кровь. Но Фёдор ничего не чувствовал, он уже устал чувствовать. Ни эмоций, ничего. Внутри холодная пустота. Хотя, нет, не холодная, вообще никакая.

Столько смертей. Столько бездыханных тел, которые он сам только что лишил жизни.

Но это во благо. Эти смерти точно последние. Достоевский на финишной прямой.

Фёдор уже было принял поражение, но вот он, стоит сжимая Амегодзен в одной руке и меч Святого Креста в другой.

Наитупейший план. Однако сработал.

Дадзай под действием снотворного дрыхнет на ступеньках Мёрсо. Меч Святого Креста удалось заполучить, просто вырубив Брема способностью Пушкина. А Фукучи очень удачно здесь прибили-да-не-совсем, самостоятельно.

Неужели сегодня Достоевский наконец-то изменит мир?

Фёдор воткнул меч святого Креста в умирающего Фукучи.

Достоевский долго думал над посланием, над личностью отправителя. Большую часть пути Достоевский был уверен, что его ведёт некая Божественная сила. Однако, неужели Творец стал бы использовать такой способ, чтобы послать знамение? Он приходит во снах, он дарит видения, он говорит сквозь звон колоколов, но не выскрёбывает прямые указания на фанерке. Кто же тогда этот могучий союзник и наставник? Озарение сошло лишь за решёткой Мёрсо. Нет никакого проводника, помощника. Фёдор здесь один. Никто не придёт. Все грехи лишь на его плечах. За всё то горе, что он принёс в ответе лишь он сам.

Меч Святого креста мог присваивать силу того, в кого был вонзён. В данном случае способность многократное увеличения силы.

Амегодзен мог рассекать пространство и время. Но лишь на небольшие промежутки.

Достоевский направил меч в прошлое. На годы назад. В Россию. В скромную комнату на одно звено в военном штабе.

Меч упёрся в мягкое дерево. Дерево столешницы.

Фёдор выцарапал центральную надпись. Но едва Достоевский успел закончить её изо рта Фукути пошла пена. Он умирает. Нужно спешить.

Писать мечом было ужасно долго и неудобно. Достоевский сокращал как мог.

Его прервал глухой щелчок. Меч снова показался полностью. Фёдор взглянул на генерала. Да. Он уже мёртв.

На Достоевского тем временем таращились несколько пар глаз. Детективы не знали, что делать. Пора с ними покончить. Фёдор замахнулся.

Ацуши стоял на полусогнутых ногах, ещё минуту назад он готовился к нападению. Теперь он стоял в растерянности: глаза широко раскрыты, зрачки точечки. Мальчик пока не осознал, что произошло.

Один взмах Амегодзена, рассёкший пространство, выглядел как одна искра. Искра — и люди как подкошенные падают на землю.

Из глаз Ацуши полились слёзы. Что ж, дошло. Парень в один длинный прыжок подскочил к Фёдору, в полёте превращаясь в тигра.

Достоевский ожидал это, и выставил меч. Чтобы не напороться на него тигру пришлось притормозить. Фёдор ловко зажал шею Ацуши между двух мечей.

— Что ты наделал?! — заорал Ацуши, превратившись в человека—Как ты посмел?! Я прикончу тебя!

—Убьёшь меня, — медленно проговорил Достоевский, —значит, никогда больше не увидишь своих друзей

—Ты убил их!!!— с ненавистью проговорил тигр

Ацуши тяжело дышал.

—Это навсегда! —выкрикнул Ацуши, он продолжал плакать без всхлипов

—Я убил их лишь в одной реальности…

—Но ты убил их! ТЫ УБИЛ ИХ, ДЬЯВОЛ!

Зажатый между двумя лезвиями, мальчик плакал, нервы у него сдали.

—Твоих друзей еще можно спасти.

— Что ты сказал?!

— Их ещё можно спасти

Ацуши взглянул на Фёдора. Гнев в глазах сменился надеждой. Утопающий хватается и за соломинку. Достоевский отнял от его горла мечи.

—Как?

—Ты должен помочь мне.

Ацуши поморщился, словно маленький ребёнок за секунду до истерики. Мальчик не знал, что делать. Он вообще не знал, что происходит. Невозможно так быстро осознать смерть. Ацуши слабел морально и физически. Он был один. Мальчик рухнул на колени.

—Я сделаю всё что ты скажешь. Если ты сможешь их оживить.

Фёдор нахмурился. Он не ожидал, что Ацуши сдаться так просто. Нет ли здесь подвоха? Не подготовил ли Дадзай план и на этот случай?

Поразмыслив, Фёдор откинул параноидальные мысли и взглянул в сторону здания терминала.

Оттуда нестройной колонной плелись четыре фигурки. Хорошо.

—Я могу спасти твоих друзей. Если ты поможешь мне найти книгу. Иначе их не воскресить.

Ацуши покорно кивнул. Достоевский протянул ему руку.

— Вставай

—Но как я могу помочь? —пробормотал тигр, — Зачем вам нужен я?

—Только ты можешь найти книгу.

—Но как? — Ацуши поднялся.

—Захочешь, сможешь, — уверенно сказал Достоевский

Ацуши зажмурился.

— А если нет?

— Тогда ты никого уже не спасёшь

Внезапно Ацуши открыл глаза, его зрачки расширились, он немного покачнулся, но остался стоять на ногах.

Сработало? Слава Богу. Предсказатель не посмел соврать.

Два года назад

Мужчина средних лет сидел напротив Фёдора. Высокий и хмурый, он совсем не походил на человека, любящего детей.

—И так, вы бы хотели усыновить ребёнка? —первым прервал молчание директор приюта.

—Не совсем, —проговорил Фёдор, —но моё дело действительно касается ваших воспитанников.

Директор напрягся

—Накаджима Ацуши, —медленно и раздельно сказал Достоевский

Директор побледнел

—У нас такого нет!

Фёдор холодно рассмеялся.

—Я знаю, что нет. А должен бы быть. Ведь был же?

Не дождавшись ответа Фёдор продолжил.

—По спискам у вас числился такой ребёнок. Но где же он? Комиссия может потребовать документы.

—Чего вам нужно? Зачем вам именно этот ребёнок? На что он вам сдался?

Фёдор хмыкнул

—Вы… вы что-то знаете… Вы не просто опекун или…

— Знаю я довольно много. Например, о Лунном звере. Да и о том, кто вы сам такой.

Директор вскочил.

—Кто вы такой? — спросил он пятясь. Мужчина весь скукожился, будто пытаясь стать меньше.

—Очевидно, что не друг, —хмыкнул Фёдор, —но могу и не быть врагом, если договоримся.

Директор приюта внимательно посмотрел на Достоевского. В глазах его отвратительным коктейлем мешались страх и презрение.

—Вы один из них?

—Отчасти да. Вы знаете, что меня интересует.

—Вот значит, как, — протянул директор, и выпрямился. Видно было, что он пытается придать себе смелости, — значит вот что. Я ничего не знаю! Я ничего не видел!

—Да неужели? Предсказатель, не трать моё время!

Предсказатель ощерился.

—Я ничего не знаю. Но я знаю кто может это увидеть.

—Это уже интересней. Выкладывай!

—Я скажу вам. Но мне нужны гарантии!

Фёдор прищурил глаза

—Вы знаете кто я?

—Фёдор Д… Вы вместе с правительством?

—Д. — полностью Достоевский. Думаю, что вы должны были обо мне слышать… И о гарантиях, которые я готов дать

—Вы были в моём видении! — пробормотал предсказатель

—Я польщён, — сухо сказал Фёдор, — Что же насчёт Книги?

—Я перенаправил будущее видение. Конкретно это видение. Оно появится не у меня. А у того мальчонки тигра. Хотите знать где именно находится книга? Трясите этого поганца-оборотня, а не меня! И я сказал так и тому генералу и вам. Больше вы ничего от меня не услышите!

Фёдор встал

—Неплохо-неплохо. Если ты сказал правду, что ж считай тебе повезло. Но если нет, считай, что ты уже одной ногой в могиле.

Ацуши проморгался и взглянул на Фёдора.

—Пещера в лесу Аокигахара, —сипло проговорил Ацуши.

—Приведёшь меня туда, и считай, что ты и твои друзья спасены.

—Но, это же очень далеко, — пробормотал тигр

Фёдор взглянул Ацуши за спину. Там стояли Гончаров, Пушкин, ссутулившийся Сигма и Гоголь.

Николай кивнул. Достоевский нахмурился. Гоголь от банкетки с трудом отлепился, а тут готов портал через пол-Японии открывать.

В другой раз Достоевский отказался бы, но не сейчас. Остался последний рывок.

Гоголь расправил плащ и открыл портал.

Фёдор взглянул на Ацуши и кивнул головой. «Ты первый». Тигр нахмурился и полез в портал.

Когда Фёдор скрылся в портале, Сигма жалобно посмотрел на Ивана.

—А нам тоже туда надо? — спросил он с тусклой надеждой на ответ «нет»

—Да, — безжалостно сказал Гончаров и легонько подтолкнул парня.

Вскоре все шестеро оказались в глухой чаще какого-то леса. Нестройные зелёные заросли. Под одним из деревьев валялись чьи-то ботинки. Местечко было жуткое.

—Этот лес, — негромко сказал Сигма, — называют лесом самоубийц

На пару секунд повисла напряжённая тишина.

—Веди, — сказал Достоевский Ацуши

— Нам следует идти на восток, — проговорил Ацуши

Сигму немного потряхивало. Он больше других запинался о корни и поросль. Да и было чего испугаться.

Лес действительно часто называли лесом самоубийц. Но если здесь находится та самая пресловутая книга… Действительно ли люди, скончавшиеся здесь принимали смерть добровольно?

Шли кучно. Впереди Ацуши, за ним Достоевский, Сигма как под конвоем, был окружён с обеих сторон Пушкином и Гончаровым.

Как будто он сейчас может попытаться сбежать. «Лучше умереть в плохой компании, чем умереть одному», — решил для себя Сигма.

Из глубины леса донеслись какие-то завывания. Может это был зверь, а может просто ветер.

Сигма инстинктивно ускорил шаг, сокращая дистанцию между собой и Достоевским, идущим впереди.

Какой нонсенс, рядом с Фёдором Достоевским, он чувствует себя безопаснее. Никогда бы не подумал. До сегодняшнего дня.

После того что он увидел в воспоминаниях Фёдора, Сигма так и не решил на чьей он стороне. Тот, кого он считал бездушным убийцей и эгоистом, оказался вполне благородным человеком со светлой честной идеей. Его цель Сигма несомненно одобрял. Но могло ли это отменить все те злодеяния, что он совершил?

В лесу шумел ветер, трепетали листья, поскрипывали старые деревья. Но в один миг все шумы стихли. Путники оказались на поляне.

Наконец тигр остановился. Они достигли на первый взгляд незаметной норы. Она умело спряталась меж кустов. Лишь раздвинув их можно было различить уходящую вниз лестницу.

—Нам сюда.

Ступени уводили всё глубже вниз. Пахло сыростью и плесенью: в общем так как обычно пахнет в подвалах. Свет с поверхности, и так приглушённый листвой, с каждой новой ступенькой всё более меркнул. Оставалось брести в темноте, периодически оступаясь и натыкаясь друг на друга. Но через несколько минут кромешной тьмы вдали внизу показался свет.

Сырая подвальная лестница закончилась неожиданно светлым коридором метров в пять длинной. По белым стенам тянулись фрески и барельефы. Сигма разглядел изображения мечей, очень похожих на Амегодзен, книги, людей и зверей.

В противоположном конце коридора находились дубовые двустворчатые двери. Над ними красовалась надпись на латыни.

—На московское метро похоже, — пробормотал Александр.

Достоевский задумчиво оглядел двери. Попытка открыть их окончилась неудачей

— Ацуши?

Тигр подошёл к дверям, прикрыл глаза. Едва его пальцы коснулись древесины, как дверцы с негромким скрипом сами растворились перед ним.

Когда все пятеро вошли двери закрылись. Сигма вздрогнул от звука затвора. «Как мы отсюда выберемся?»

* * *

Двустворчатые двери вели в круглую комнату, залитую туманным светом. Лучи преломлялись в оконных витражах и разноцветными бликами рассыпались по комнате.

Едва ли можно было поверить, что это место находилось глубоко под землёй. Да и было ли это на самом деле так?

За спиной хлопнула закрывшаяся дверь. Изнутри будет сложно выбраться. Но Фёдор знал, что выбираться не придётся. Посреди ротонды стоял аналой с книгой.