Грегори Гойл и новый враг (джен)

В последний день августа отец впервые за долгое время вышел проводить меня. Он стоял на пороге, опираясь на резную трость, его мантия висела на исхудавших плечах, как на вешалке.

— Будь осторожен, Грегори, — прохрипел он, его голос был слаб, как шелест сухих листьев. — И помни о своём долге. Малфои… они наша единственная опора.

Я кивнул, не говоря ни слова. Опора? Или удавка? Этот вопрос я оставил при себе. Мы аппарировали на вокзал Кингс-Кросс. Взмах палочки, рывок, и вот мы уже стоим в шумной толпе маглов, которые спешили по своим делам, не замечая двух мрачных фигур в тёмных мантиях.

— И камень... Я постараюсь пробить информацию о нем пользуясь своими источниками, но ты должен поискать хорошенько и в Хогвартсе. Особенно в Запретной секции. Как бы это не казалось странными, но местная коллекция одна из самых обширных в Англии.

Я лишь кивнул. Мне самому хотелось как можно быстрее воспользоваться собственным трофеем, поэтому старик мог бы и не напоминать.

— Дальше сам, — сказал Ричард и, не прощаясь, развернулся и исчез с тихим хлопком. Я остался один.

Платформа девять и три четверти встретила меня гулом голосов, смехом и облаками пара от алого Хогвартс-экспресса. Семьи прощались, матери обнимали сыновей, отцы давали последние наставления. Картина, чуждая мне что в этой, что в прошлой жизни. Хм, если так подумать, то я первый раз здесь, в предыдущем году я очнулся в этом теле уже в Большом Зале. Протиснувшись сквозь толпу, я начал скользить взглядом по лицам, выискивая знакомые. И я их нашёл.

У одного из вагонов стоял Гарри Поттер в окружении семейства Уизли. Он еще больше изменился за лето. Вытянулся, в плечах стал шире, а во взгляде зелёных глаз за стильными очками появилась сталь, которая раньше часто пряталсь за ленью или превосходством. Он больше не был просто мальчишкой, случайно вляпавшимся в приключения. Теперь он окончательно выглядел как игрок, который знает правила и готов делать ходы. Наша встреча в поезде в конце прошлого года, когда он с поразительным хладнокровием потребовал половину камня, многое расставила по местам.

Наши взгляды встретились. Всего на секунду, но в этой секунде было всё: молчаливое признание нашей вражды, тайна разделённого камня, и холодное обещание, что это ещё не конец. На его губах мелькнула тень усмешки — вызов, который я принял без колебаний. Я ответил ему таким же холодным, пустым взглядом, давая понять, что игра продолжается. Затем я отвернулся и зашагал к вагону Слизерина.

В нашем купе было душно. Воздух пропитался запахом пыльной бархатной обивки, сладковатым ароматом тыквенных печений, которые уже успел разбросать Крэбб, и показной аристократичностью Малфоя. Драко развалился на сиденье напротив, закинув ноги в новых, до блеска начищенных ботинках из драконьей кожи на стол. Он лениво листал «Пророк», но по тому, как подрагивали уголки его губ, было видно — он ждал моего появления, чтобы начать представление. Крэбб, как всегда, был занят едой. Он уже разложил на столике целую гору сладостей из «Сладкого королевства» — шоколадные лягушки прыгали в своих коробках, а драже Берти Боттс рассыпались по сиденью. Он методично уничтожал сладости, одновременно рассматривая карточки с волшебниками, изредка бормоча: «Опять Дамблдор... У меня их уже штук десять».

— А, вот и ты, Гойл, — протянул Малфой, откладывая газету. Его голос стал ниже, в нём появились властные, но немного артистические, нотки, которые он, очевидно, репетировал всё лето перед зеркалом. — Мы уже заждались. Лето пошло тебе на пользу. Выглядишь… крепче. Надеюсь, тренировки с Хансом не прошли даром, и ты хоть чему-то научился, кроме как подставляться под чужие заклинания.

Он окинул меня оценивающим взглядом, словно командир, инспектирующий солдата.

— В этом году всё будет по-другому, — продолжил он, вставая и расхаживая по тесному купе, задевая колени Крэбба, который визуально занял чуть ли не треть помещения. — Отец сказал, что я должен взять на себя больше ответственности. Вы с Крэббом — моя команда. Моя гвардия. И вы должны помнить, кто здесь главный. Я принимаю решения, вы — исполняете. Без вопросов. Это понятно?

Крэбб что-то промычал с набитым ртом, согласно кивая. Он был идеальным подчинённым — простым, сильным и не задающим лишних вопросов. Но я был другим. Я смотрел на Малфоя, на его показную уверенность, и видел лишь мальчишку, который отчаянно пытается подражать своему отцу.

— Отец также сказал, что Поттер в этом году будет под особым присмотром, — продолжал вещать Драко, не замечая моего отсутствующего вида. — После истории с Квирреллом и камнем, Министерство им заинтересовалось. Так что наша задача — ловить каждый его промах. Мы загоним его в угол. И вы, — он ткнул пальцем сначала в Крэбба, потом в меня, — будете моими глазами и ушами.

Он ждал моего ответа, моего кивка, моего рабского согласия. Но я молчал, просто глядя на него. Это молчание затягивалось, и в глазах Малфоя начало проскальзывать раздражение.

— Конечно, Драко, — наконец сказал я, мой голос был спокоен и ровен. — Мы будем следовать твоему плану. Главное, чтобы в этот раз план был умнее, чем прошлогодняя ночная дуэль. Хорошая стратегия всегда важнее слепого подчинения. А та стычка в коридоре? Да я чуть не сгорел заживо, пытаясь защитить тебя.

В купе повисла тишина. Крэбб перестал жевать, уставившись на нас с непониманием. Лицо Малфоя застыло. Я не оскорбил его напрямую, даже согласился с ним. Но тонкая шпилька, напоминающая о прошлогоднем провале, когда мы чуть не попались Филчу, попала точно в цель. Он побагровел. Парень даже не попытался вспомнить, что это я его подтолкнул его к этой идее, рассматривая ночную дуэль как возможность разобраться с Поттером, чтобы Голос наконец перестал мне надоедать.

— Что ты хочешь этим сказать, Гойл? — прошипел Малфой.

— Только то, что сказал, — я пожал плечами. — Я готов выполнять приказы, но только если они не ведут нас прямиком в ловушку. В конце концов, обет защищает тебя, а не меня от глупых решений.

Он хотел что-то возразить, но не нашёлся, что сказать. Я не бросал ему вызов, я лишь обозначил свои границы. Я не был Крэббом. И он это понял. Раздражённо фыркнув, Малфой плюхнулся обратно в кресло и уткнулся в газету, делая вид, что разговор окончен. Но я знал — этот маленький поединок оставил след. Он будет осторожнее со мной. Стоило ли это того? Иногда нужно четко расставить границы, чтобы потом не возникло недопониманий. Так что пусть он немного пообижается сейчас, лучше, чем потом, во время очередной стычки с Поттером.

Алый Хогвартс-экспресс тяжело дыша паром, сорвался с места, неся нас прочь из суетливого, мокрого от утреннего дождя Лондона. За окном проносились последние проблески маггловского мира: серые кирпичные дома, дымящие трубы, вереницы одинаковых крыш, по которым барабанили последние капли. Вскоре городской пейзаж, унылый и давящий, сменился зелеными, умытыми дождем полями, прошитыми серебряными нитями рек, и густыми лесами, которые, казалось, скрывали в своей тени древние тайны. Поезд мчался вперед, и стук колес отбивал ритм, убаюкивающий и монотонный, как сердцебиение гигантского зверя, унося нас в новый учебный год, полный интриг, опасностей и возможностей. Я откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Игра началась.

Довольно быстро я понял, чтоне нужно было проветриться. Спесь Малфоя, смешанная с чавканьем Крэбба, создавала в купе удушливую атмосферу. Я встал и, бросив короткое «пойду пройдусь», вышел в коридор. Вагоны покачивало, за окном мелькали зеленые поля и редкие деревушки. Ученики сновали туда-сюда, смеялись, делились летними историями. Из одного купе доносился взрыв хохота — близнецы Уизли, очевидно, показывали какой-то фокус. Ведьма с тележкой сладостей катила по проходу, предлагая всё от тыквенных печений до лакричных палочек. Обычная школьная жизнь, которая казалась мне декорацией в чужом спектакле.

Я шёл, не глядя по сторонам, погружённый в свои мысли, когда в одном из тамбуров заметил знакомую фигуру. Гермиона Грейнджер. Она стояла у окна, прижимаясь лбом к холодному стеклу, и смотрела на проносящийся мимо пейзаж. Но я сразу понял — она его не видела.

Мой совет в прошлом году, похоже, она восприняла слишком буквально. На ней была форма, но юбка казалась короче, чем положено, а верхние пуговицы блузки были расстёгнуты, открывая вид на шею и ключицы. Волосы, которые раньше напоминали воронье гнездо, теперь были уложены в аккуратные локоны, но несколько прядей выбились и влажно прилипли к щекам. Макияж тоже был на месте. Она выглядела взрослее, привлекательнее, но было в её образе что-то надломленное. Плечи опущены, спина ссутулена, вся её поза кричала об уязвимости и отчаянии.

Я замедлил шаг. Часть меня, та, что была Виктором, говорила пройти мимо. Чужие проблемы — это лишний груз. Но что-то другое, возможно, остатки личности Грегори или просто холодный расчёт, заставило меня остановиться. Она была связана с Поттером. Она была умна. И сейчас она была сломлена. А сломленные люди — это ценный ресурс, если его использовать правильно.

— Грейнджер? — тихо позвал я.

Девушка вздрогнула, как от удара, и резко обернулась. Я увидел её лицо, и на мгновение замер. Глаза были красными и опухшими от слёз, на щеках — влажные дорожки. Она быстро попыталась смахнуть слёзы рукавом, но это лишь размазало тушь.

— Гойл, — прошептала она, её голос был хриплым. — Что тебе нужно? Посмеяться пришёл?

— Не сегодня, — ответил я, подходя ближе. — Выглядишь паршиво. Что-то случилось?

Этот простой вопрос, заданный без насмешки, сломал её окончательно. Она всхлипнула, потом ещё раз, и её плечи затряслись в беззвучных рыданиях. Я огляделся — коридор был пуст. Я открыл дверь ближайшего свободного купе и мягко подтолкнул её внутрь.

— Садись. Рассказывай.

Она рухнула на сиденье и закрыла лицо руками. Несколько минут в купе стояла тишина, нарушаемая лишь её всхлипами и стуком колёс. Я молча ждал. Я умел ждать.

— Это... это из-за того, что случилось в прошлом году, — наконец выдавила она, с трудом подбирая слова. — В запретном коридоре... Когда Гарри и остальные пошли за камнем... Они сказали мне об этом, но ждать не стали... Как будто пытались подтолкнуть меня пойти в одиночку... Я попыталсь их остановить...

Я кивнул, давая понять, что слушаю.

— Там была ловушка... Дьявольские силки. Растение... оно схватило меня. Ребята выбрались из него, они знали, что делать. А я... я застряла. Оно... оно было повсюду... — её голос сорвался. — Щупальца... они обвивали, сжимали... лезли... — она замолчала, её тело била дрожь. — Я чувствовала, как они... внутри меня...

Её слова были обрывочными, но я понял. Растение не просто попыталось задушить Гермиону. Это было нечто большее, нечто нарушающее границы, оскверняющее. Растение не просто пыталось убить, оно… изучало, проникало. Физически она, возможно, и не пострадала, но её разум — вполне, судя по том, что она за лето до сих пор не отошла.

— Я кричала, но они меня не слышали. Они побежали за камнем... за славой. А я осталась там одна. Когда всё закончилось, и Дамблдор нашёл меня, я рассказала ему. Рассказала мадам Помфри, МакГонагалл... — по её щекам снова потекли слёзы. — Знаешь, что они сказали? Мадам Помфри сказала, что физических повреждений нет, и мне просто нужно выпить успокаивающее зелье. МакГонагалл сказала, что я должна быть сильнее, ведь я гриффиндорка. А Поттер... — она горько усмехнулась. — Он сказал: «Прости, Гермиона, но мы должны были остановить Квиррелла». Он просто использовал меня! И Уизли тоже! А эта тварь Браун! Они бросили меня там! Никому нет дела! Все говорят только о том, как Гарри победил, как Рон пожертвовал собой в шахматах. А я? Я просто «та, что застряла в кустах». Они смеются надо мной!

Она снова зарыдала, на этот раз громко, с отчаянием. Я молча протянул ей платок из кармана мантии. Она взяла его дрожащими руками.

Я смотрел на неё, и план начал вырисовываться сам по себе. Я легонько попытался приобнять девушку, ей явно требовалась помощь. Но на этом и можно было сыграть. Грейнджер не оттолкнула меня. Прижавшись ко моему плечу, она продолжила беззвучно рыдать, понемногу успокаиваясь.

— Они использовали тебя, Гермиона, — сказал я тихо, но твёрдо, когда девушка немного затихла. — Поттер использовал твой ум, чтобы узнать о камене и пройти ловушки, а потом бросил, когда ты стала обузой. Он не герой. Он просто эгоист, который гонится за славой. Более того, он специально подставил тебя. Может он вообще хотел, чтобы ты погибла в той ловушке? В конце-концов, кто знает, что случилось с Браун. А Уизли? Потерял руку.

Она подняла на меня заплаканные глаза. В них была боль, но и тень согласия.

— Но что я могу сделать? — прошептала она. — Он — Гарри Поттер. Ему все верят.

— Не все, — ответил я. — Ты умная, Грейнджер. Умнее их всех вместе взятых. Ты можешь заставить его заплатить. За то, что он с тобой сделал. За то, что позволил этому случиться.

Я наклонился чуть ближе, мой голос стал почти шёпотом.

— Он втянул тебя в это. Он должен за это ответить. И ты не одна. Если тебе нужно будет с кем-то поговорить... или если тебе понадобится помощь, чтобы... напомнить Поттеру о его ответственности... ты знаешь, где меня найти. Я не люблю его не меньше твоего.

Она смотрела в мои глаза снизу ввержу, её дыхание выровнялось. И понемногу в её взгляде страх и боль начали сменяться чем-то другим. Решимостью. Злостью. Жаждой мести.

— Спасибо, Гойл, — сказала она, вытирая глаза. — Я... я подумаю.

— Подумай, — кивнул я и встал, остраняясь от девушки. — И приведи себя в порядок. Ты выглядишь просто отлично, серьезно. Не стоить портить такое милое личико лишней влагой. Слёзы — это оружие, но только если их использовать в нужный момент. Не трать их зря.

Я вышел из купе, оставив её одну со своими мыслями. Я бросил семя. Теперь оставалось только ждать, когда оно прорастёт. Новый союзник, новая интрига. Этот год обещал быть куда интереснее предыдущего.

Остаток пути прошел в густом тумане невысказанных мыслей. Я вернулся в купе, где Малфой и Крэбб уже доедали остатки сладостей и обсуждали перспективы квиддича в новом сезоне. Я не вмешивался, глядя в окно, где пейзаж постепенно темнел, уступая место вечерним сумеркам. Небо окрасилось в багровые и фиолетовые тона, а первые звезды начали проступать на бархате ночи.

Когда поезд наконец замедлил ход с протяжным скрипом тормозов, станция Хогсмид встретила нас прохладным горным воздухом, пахнущим соснами и влажной землей. Над толпой гомонящих студентов разнесся знакомый гулкий голос: «Первокурсники! Первокурсники, сюда! Не стесняйтесь!». Хагрид, возвышаясь над всеми, как дружелюбный великан, собирал испуганных новичков для их традиционной переправы через озеро.

Мы, как второкурсники, проигнорировали его зов и направились к каретам. Они стояли в ряд, темные и угловатые, без видимой для других упряжи. Но я видел, тех, кто их тянул — фестралов, этих плотоядных, похожих не нетопырей, уродцев. Но, несмотря на свой вид, они были совсем безобидными.

— Опять эти невидимые клячи, — проворчал Малфой, брезгливо забираясь в карету. — Отец говорит, что это дурной тон — использовать таких существ для перевозки учеников. Могли бы и что-то поприличнее найти.

Мы уселись внутрь. Карета дернулась и покатилась по ухабистой дороге, ведущей к замку. Скрип колес и цокот невидимых копыт смешивались с возбужденным шепотом других учеников. И вот, за очередным поворотом, он появился.

Хогвартс.

Замок возвышался на скале, величественный и нереальный, словно сошедший со страниц древней легенды. Сотни огней горели в его окнах-бойницах, остроконечные башни пронзали усыпанное звездами небо. Он был не просто зданием, а живым организмом, дышащим магией и историей. Даже для меня, Виктора, видевшего немало крепостей и дворцов в прошлой жизни, это зрелище было завораживающим. Это было место силы. Место возможностей.

— В этом году Кубок школы будет нашим, — уверенно заявил Драко, глядя на замок с собственническим выражением. — Отец сказал, что Снейп в этом году будет еще строже к гриффиндорцам.

Я лишь хмыкнул. Малфой видел в Хогвартсе арену для демонстрации своего статуса. Я же видел в нем арсенал. Каждый коридор, каждая книга в библиотеке, каждый учитель — это был ресурс, который можно и нужно использовать.

* * *

Прим. автора — на бусти уже появилась глава 3 и спойлеры по всему сюжету этой книги. И даже 2я глава появилась там без подписки на полдня раньше.