Инвалидность (гет)

Последние дни давят особенно сильно. В какой-то момент Максим с холодком осознаёт, что упёрся в потолок. Сколько ни перечитывались конспекты, кроме тупого зазубривания, ничего не даёт. Лиза молится на удачный билет, но парень так не может. Из всего, чем занимался, математика была любимейшим предметом, а сейчас, словно ребёнок, прыгающий за мячиком, но в последний момент противный старший брат поднимает его выше.

Взвинченное настроение, впрочем, не только у него — в день экзамена счастливых в аудитории нет. Преподаватель, для которого это всё рутина, привычно проговаривает организационные моменты, пока билеты ровными рядами ждут своих счастливчиков. Подойдя, Лиза применяет считалочку, Максим берёт наугад. Мысленно пожелав друг другу удачи, принимаются за работу.

У девушки проходит, как и надеялась: тема, где плавает, но не тонет, везение с дополнительными вопросами и заслуженная тройка.

Потом выходит Максим, и по лицу всё видно. Мысленно ругнувшись, Лиза сочувственно улыбается.

— Пошли посидим.

* * *

В пустой аудитории каждый смотрит на своё. Максим на конспект, Лиза в потолок.

— Всё не переучишь. Попадись твой билет, я бы тоже грустила, — что-то щёлкает, Лиза поворачивает голову.

— Максим. Максим! — костыль метко бьёт в ступню, парень вздрагивает, глядя на сломанный в руке карандаш.

— Минус стипендия.

Швырнув обломки на парту, парень откидывается назад.

— Я не про то, чтобы знать всё, Лиз. Очевидно, никто так не может. Но понимать-то я должен! Иначе, даже если сдам, это, как снежный ком, а я так не хочу. Но когда читаю, в какой-то момент перестаю осознавать, что написано, а знать хочется, я дышу этим, буквально всё время потратил на то, чтобы сюда попасть! А сейчас мне будто… — умолкает.

Лиза подвигается ближе и кладёт голову на плечо. Какое-то время царит молчание. Наконец, девушка тихо произносит:

— Я в детстве каратисткой быть хотела. Папа на секцию отдал, так я ни одного турнира не проиграла. Сперва оранжевый, потом синий. После жёлтого всерьёз начала задумываться о карьере профессионального бойца, тогда это прям в новинку было. А потом на меня упал дом, и мне отрезали ногу. В четырнадцать лет. Прощай, школа, секция, веселитесь, пока я торчу в больнице и пытаюсь понять, а как, а что, — помолчав, продолжает:

— И знаешь, что самое грустное? Миру чихать. Можешь хоть обе ноги потерять, Земля вертеться не перестанет, люди продолжат жить своей жизнью, и большой удачей будет, если хотя бы паре-тройке ты действительно не безразличен. Но даже с ними львиная часть принятия на тебе. Твоя жизнь тоже идёт, если с моста не прыгать. Я не стала, так что пришлось и дальше спать, дышать и кушать, думая, как быть. Вот, придумала математику учить. В аспирантуру вряд ли пойду, мозгов не хватит, но программистом за милую душу. Надо что-то без беготни… Короче! — откинувшись, хлопает парня по колену.

— Если хочется, переможется. Кусок мозга у тебя никто не отрезал. Но если не выходит каменный цветок, других дорожек тысячи, и как по мне, тут очень тонкая грань между мечтой и ущемлённой гордостью от потраченного времени. Тебе решать, а я домой.

Некоторое время посидев в одиночестве, Максим закрывает конспект и собирает портфель.