Наследие огня ( песнь о пламени ) (гет)

Мы продолжили свой путь по склонам соседней горы, ещё не тронутой яростным дыханием пламени. Каждое дерево здесь, казалось, дышало полной грудью, и сочная, влажная зелень успокаивала мой измученный взгляд.Сумерки постепенно опускались вокруг, но отблески зарева ср священной горы отбрасывали красноватое или оранжевое свечение на ту сторону. Это свечение было мерцающим, пульсирующим, в зависимости от силы огня и ветра.

Я шёл впереди, так как хорошо знал здешние тропы, а Эйри следовала за мной, легко и почти бесшумно, словно горная лань. По мере того как мы поднимались выше, воздух становился более чистым и прохладным, наполненным густым ароматом смолы и хвои. Вокруг нас возвышались величественные сосны, их стволы, покрытые тёмно-красной корой, уходили высоко в небо. Изредка мы проходили мимо молодых елей, их пушистые лапы едва касались земли. Этот лес, ещё полный жизни и свежести, был полным контрастом опустошенноой пожаром местности, оставленной в стороне.

Время от аремени я невольно оборачивался на свою спутницу. Эйри казалась такой хрупкой и нежной на фоне сурового пейзажа, который я привык видеть. Её волосы, цвета спелого каштана, были собраны в небрежный хвост, и теперь пастрепаоись от ходьбы, а Её лицо, бледное от усталости, было полно решимости. Она не жаловалась, не просила отдыха, а просто шла, шаг за шагом, следуя за мной, как тень. В её глазах, когда я любил её взгляд на себя, я видел не только надежду на то, что мне удастся остановить огонь, но и какое-то трепетное, нежное чувство, которое не мог объяснить. Или может, мне это лишь казалось? Эйли была как нежный цветок, который чудом вырос на каменистой почве.

Глядя на неё, меня одолевали двойственные чувства. С одной стороны, я был удивлён её поступком,таким же безрассудным, как и мой собственный. Но я был физически сильный мужчина, Я привык встречать опасность и рисковать, и отвечал сам за себя. А Эйри была такой хрупкой, по сути, еще совсем юной. Она, держалась стойко, не жалуясь. Я видел, как она пытается скрыть усталость, как её губы сжимаются в тонкую линию, когда она старается не отставать. Это вызывало во мне по меньшей мере уважение. Но с другой стороны, меня не оставляли сомнения. Был ли я прав, что взял её с собой, если сам толком не знал, как искать решение? Я всегда знал дорогу, всегда видел цель. А сейчас? Сейчас я шёл наугад, полагаясь на отрывки легенд, свои познания в магии и самоуверенность. И теперь я отвечал в первую очередь за безопасность этой девушки, что накладывало на меня большую ответственность.

Мы остановились на относительно ровной площадке, и Эйри наконец-то смогла перевести дух. Воздух здесь был влажным, пахнул сырой землёй и хвоей. Внизу, в Долине Забвения, уже сгустился туман, скрывая деревья, а над нами, на вершинах гор, небо становилось всё более тёмным и глубоким играли последние лучи заката. Эйри нарушила тишину, и её голос прозвучал как шепот в огромном пространстве, где, казалось, мы были одни. Она взглянула на контуры священной горы, что теперь была у нас за спиной.

—Как ты думаешь остановить огонь?— её голос был тихим, но в нём не было и тени страха, только чистое, детское любопытство.

—Даже самые сильные наши маги , которые столько лет посвятили волшебству, сказали, что это невозможно.

Я посмотрел на неё. Её черты лица были смягчены наступающими сумерками, а глаза, в которых отражалось зарево, казались невероятно большими. Я видел в них не просто любопытство, а желание понять, что движет мной.

—Я не знаю. У меня нет плана. Я просто... попробую применить всю магию, которой владею. — честно ответил я.

—Не могу просто наблюдать, как наш мир погибает.

Эйри внимательно слушала меня, не перебивая. В её глазах не было ни тени сомнения или страха, только спокойное принятие моих слов. Казалось, она чувствовала мою искренность и готова была разделить со мной этот безумный путь, каким бы он ни был.

—Перед тем, как уйти за тобой, я слышала, как старейшины и маги всё говорили о тебе, — произнесла она, не сводя с меня пристального взгляда.

—Один из них, Белтор, сказал, что ты безрассуден, что погибнешь в этом огне. А другой... Лираэль, возразил, он верит, что ты найдёшь выход

Услышав имя Лираэля, я едва заметно улыбнулся. Можно сказать, он был моим хорошим приятелем, единомышленником, практически другом среди остальных магов. Молодой маг, один из немногих, кто понимал мое мировоззрение. Мы были дружны, делились своими идеями, мечтали о том, как однажды сможем изменить наш мир. Я верил в него, и, как оказалось, он верил в меня.

—Может, это не просто огонь?— задумчиво спросила Эйри, её взгляд обратился вдаль, к тлеющему горизонту.

—Мой отец целитель, и он всегда говорит, что у каждого явления, каждой болезни есть причина. Может быть, гора... она просто болеет? Что-то пошло не так, нарушилось.

Её слова показались мне странными, но в них была своя логика. Я ведь тоже думал о происхождении огня с похожей точки зрения.

—Болеет? — переспросил я, вглядываясь в её лицо, пытаясь понять, что она имеет в виду.

—Да. И если это так, то её можно "вылечить", убрать причину разрушительного пламени —

ответила Эйри, и в её глазах, отражавших зарево, вспыхнул огонёк надежды. В этот момент мне показалось, что она видела то, чего не видел никто: не просто пылающую гору, но живое, страдающее существо, которому нужна наша помощь.

* * *

Ночь опустилась на горы. Хотя темнота окутывала склоны, зарево от пожара отбрасывало розовато-алые отблески. Это зрелище было одновременно и пугающе красивым, и невероятно печальным, словно сама природа оплакивала то, что было потеряно.

Я вглядывался в наступающую темноту, пытаясь найти место для ночлега. Я не был чужаком в этих горах. Как сын Бури, я всегда чувствовал себя свободнее на высотегдпоэтому исходил все эти горы потмногу раз. Я знал каждый выступ, каждое ущелье, каждое укрытие.Среди нагромождения камней я заметил знакомый силуэт. Это было небольшое углубление, надёжно укрытое от ветра и посторонних глаз. Не пещера, а скорее ниша, которую я когда-то нашёл ещё мальчишкой. Когда-то я прятался здесь от грозы, слушая, как ветер свистит над моей головой. Сейчас это место казалось идеальным убежищем.

Я указал рукой на укрытие, и Эйри, без лишних слов, последовала за мной.

Я опустился на землю, и в моих руках тут же оказалась дорожная котомка из грубой кожи. Я осторожно развязал её и достал свёрток. Внутри, завернутые в ткань, лежали несколько лепешек и кусочки вяленого мяса — скромный, но необходимый запас, которого должно было хватить ещё на день-другой. Я разломил лепешку пополам и протянул лучшую часть Эйри, на что она застенчиво замотала головой.

—Я... я не голодна, спасибо, — тихо сказала она, но я видел, как её взгляд задержался на еде. Её губы, бледные от усталости, едва заметно дрогнули. Я знал, что она говорит неправду пытаясьсвыглядеть сильной, но в нашей ситуации это было бы безрассудством.

—Не упрямься. Дорога будет долгой, а без сил ты не пройдешь и половины, — мой голос звучал требрвательно, нотне резко. Я подождал, пока она, наконец, не взяла еду, и только после этого сам откусил от своей части. Я наблюдал за ней, как она медленно, с осторожностью, откусывала, словно боясь, что угощение исчезнет. Она ела медленно, и каждый кусочек, казалось, возвращал ей силы.

—Твои родители… они знают, где ты? — спросил я, стараясь говорить мягче, чтобы не пугать ее

Эйри вздрогнула и отвернулась, её взгляд был устремлен куда-то в темноту.

—Да… я... я передала им сообщение через младшего брата и поспешила к тебе. Они отошли на минутку от нашей повозки, — её слова звучали сбивчиво, словно ей неловко за свой поступок.

Я нахмурился.

—Но ты же совсем юная! Зачем было так рисковать? Ты должна была уехать от огня вместе со всеми. Женщины нашего народа, даже самые смелые, не бросаются в пекло без нужды. Зачем ты пошла на это? — я не мог сдержать своего удивления.

—Мне почти восемнадцать! — Эйри тоже нахмурилась. Она пыталась выглядеть серьёзной, взрослой, но это лишь заставило меня невольно улыбнуться. Мне было забавно наблюдать за её попытками. Её лицо, ещё совсем нежное, без единого следа от пережитых испытаний, без той суровой, закалённой взрослости, которую я привык видеть на лицах женщин нашего народа, выдавало её возраст. Она была ещё ребёнком, который отчаянно пытался казаться взрослым.

—Ладно, хорошо. Ты взрослая и смелая, согласен.— Примирительно произнес я.

—А сейчас постарайся отдохнуть. Завтра нам предстоит самая сложная часть пути.

Заметив, как её плечи вздрагивают от ночной свежести холода, Я снял свой плащ — тяжёлый, из плотной шерсти, и протянул Эйри.Она застенчиво замотала головой.

—Не нужно, правда...— её голос был едва слышен.

—Опять упрямишься. Бери, иначе ты замёрзнешь.

Она осторожно взяла плащ, и я не мог не заметить, какой крошечной казалась её фигурка, когда она закуталась в него. Плащ был для неё как одеяло, он полностью скрыл её, оставив на виду лишь её каштановые волосы. Эйри устроилась в глубине укрытия и почти сразу же уснула, убаюканная усьалрстью, теплом и чувством о ноститедбнрй безопасности.

Я сидел у входа, прислонившись к холодной каменной стене, и долго смотрел на зарево, что отбрасывало призрачные отсветы на небо. Оно было одновременно красивым и страшным, словно рана на теле земли. Я чувствовал, как меня одолевает усталость, но сон не шёл. Я закрыл глаза и обратился к своим покровителям, к духам ветра, которые всегда были со мной. Я чувствовал, как потоки воздуха, тонкие и еле уловимые, касаются моего лица, будто шепчут мне что-то.

Я задал им вопрос, который мучил меня с самого начала. Я хотел спросить, что мне делать дальше, куда идти. Шепот духов ветра заполнил пространство, окутав меня.Это было так реально, словно они стояли рядом, касаясь моего лица своими невидимыми, ледяными пальцами. Но в то же время я не мог понять, явь это или сон. Голоса, сперва лишь намек на звук, стали громче. Их слова были похожи на шелест осенних листьев и на тихий рокот волн, что бьются о скалы. В них была древняя мудрость, что звала меня куда-то, но куда именно, я не мог разобрать. Я попытался открыть глаза, чтобы понять, действительно ли духи здесь, но тяжесть сна тянула меня вниз, в бездну забвения, такую же бездонную, как ночное небо. Я чувствовал себя пойманным между мирами, когда тело находится здесь, а разум блуждает где-то далеко. Последнее, что я помнил, перед тем, как окончательно погрузиться в сон, были слова "слёзы льда".