Игрушка (гет)

Девушка сидела чуть боком, привалившись к стенке деревянной бадьи, в которой ее отмывали. Ноги поджаты, руки вцепились в обвивающее тело цепочку, которая сияла золотом и драгоценными камнями, очищенная от пыли. Отрешенное лицо, взгляд расфокусирован.

— Может, она просто сумасшедшая, — предположил Трундуил после очередной порции проигнорированных вопросов.

— Немудрено, учитывая ее положение, — отозвалась Галадриель. — Быть игрушкой у властелина Тьмы — такое не проходит даром для психики.

— Бедное дитя, — Элронд, как всегда, сопереживал смертным, чья кровь текла и в его жилах. — Что ей пришлось вытерпеть за свою короткую жизнь. Такая юная, такая прелестная...

— Саурон всегда любил красивые вещи, — не к месту брякнул Трандуил, разглядывающий, впрочем, не столько саму «игрушку», сколько искуснейше выполненное украшение, обвивающее ее тело.

Галадриель молчала. Ее обуревали противоречивые чувства. Сжавшаяся в комок девушка действительно была невероятно привлекательна, но ее внешность не имела ничего общего с эльфийской. Владычица Лориена, привыкшая к тому, что ее прославляют как самую прекрасную эльфийку Средиземья, вдруг почувствовала себя неуверенно. «Игрушка» была очень по-человечески, очень по-земному красива. С эльфийской точки зрения ее носу, например, не хватало утонченности, губы были слишком полны, брови густы, скулы массивны, широко расставленные темно-бирюзовые глаза — слишком не эльфийской формы, но все вместе это было собрано с таким невыразимым совершенством, что было абсолютно понятно, почему она оказалась в Барад-Дуре на правах любимой игрушки, на которую не смеют смотреть даже коронованные особы.

Насколько Галадриель была знакома с человеческой этнологией, она определила, что дева была родом из племени пустынных скотоводов северо-восточного Харада. Для них были характерны сухие тонкокостные тела, светло-бронзовая кожа, пышные волнистые волосы всех оттенков каштанового (у «Игрушки» они были очень темные, с медным блеском) и яркие, разноцветные глаза. Племя дикое, хоть и славное своей красотой. Основной рацион — верблюжье молоко и мясо пустынных грызунов. Хлеб грубого помола из зерен, выменянных у соседей — по большим праздникам. Из клетчатки — кактусы и фрукты, растущие в редких оазисах. Точно не одна из принцесс, присланных в почетные заложницы. Скорее, рабыня, пригнанная из очередного набега и чем-то зацепившая проклятого владыку Мордора. Вот только чем?

— Насколько серьезно она ранена? — Элронда все не отпускала забота о детях человеческих.

— Ни насколько, — буркнула Галадриель. — Кроме нескольких ушибов и легких царапин она совершенно цела. Истощена — да. Но когда пытались накормить бульоном, ее вырвало. С трудом влили в рот пару ложек воды.

— Давай отдадим ее Митрандиру, может, он ее разговорит? — предложил Келеборн.

— А заодно пусть снимет с нее эту цепочку, от ее продажи гномам, например, мы могли бы компенсировать все наши расходы, — практично подметил Трандуил.

— Да, конечно, — рассеянно отозвалась Галадриель, — но попозже. Я подержу ее здесь еще немного, понаблюдаю. Возможно, в обществе женщины она немного оттает.

Эльфы, поняв намек, засобирались. Келеборн, вопросительно взглянув на жену, пожал плечами и тоже встал.

Когда шатер опустел, Галадриель долгое время сидела молча, напряженно вглядываясь в лицо человеческой девы. Прислушивалась к себе, ожидая почувствовать знакомую боль, произрастающую из густого замеса ярости и желания прикоснуться, ту, что всегда чувствовала вблизи Саурона. Этого не было в помине. Но интуиция, отточенная тысячелетиями, подсказывала, что здесь что-то есть, что-то рядом, какая-то истина... А может, она обманывает себя? Может, ей просто хочется услышать хоть что-нибудь про него? И пусть это будет сущая мелочь или глупость, но хоть что-то...

— Что я хочу от тебя — сама не понимаю, — горько констатировала Галадриель, устав от бесплодной потери времени.

Он встала и направилась к выходу из шатра, чтобы отдать распоряжения слугам. И вдруг за спиной нежный голос прошелестел:

— Возможно, ты хочешь подтверждения своей правоты.

На мгновенье Галадриель остолбенела, потом резко развернулась. Девушка сидела все в той же позе, свидетельствующей о крайней слабости. Но взгляд, направленный на хозяйку шатра, был прямым и ясным.

— Правоты в чем? — Галадриель отметила, что изгнать дрожь из голоса ей удалось не сразу.

— В том, что верно поступила тогда, отказавшись стать его королевой.

Девушка говорила с пришептывающим акцентом, характерным для привычных к темному наречию. Но слова выговаривала абсолютно правильно.

— Что ты об этом знаешь?

— Только то, что говорил Он. Обычно эти рассказы иллюстрировали Его разочарование в эльфах.

— Очень интересно, — саркастически отозвалась Галадриель, но вернулась и уселась напротив девушки, выдавая, что ей действительно интересно. — То есть, я заставила его разочароваться во всех эльфах?

— Скорее, окончательно убедила в том, что эльфы — узко мыслящие, умственно косные создания, привыкшие к статичному созерцанию и неспособные к поступательному развитию, делящие все многоцветные явления сложного мира на черное и белое.

— Надо же, — на сей раз Галадриель постаралась сарказмом скрыть обиду. — Черный властелин кровожадных тварей, оказывается, раскрашивал себя в разные цвета. А он случайно не говорил, какую роль отводил мне в своей деятельности по разрушению и убийствам?

— Его стремление было в исправлении, а не в разрушении, — девушка оставалась совершенно серьезной, несмотря на едкость Галадриели.

— Интересно, как он пытался исправить такое явление, как орки?

— Идею геноцида Он отбросил, поскольку осталось слишком много далеких скрытых гнезд, где искаженцы продолжали плодиться. Полное истребление популяции потребовало бы неразумных затрат времени и энергии. Кроме того, под должным контролем орки приносили пользу: как основная ударная сила на войнах и в качестве чернорабочих.

— И это под его разумным контролем орки нападали на людей, истребляя целые поселения. Хорошо же он исправил ситуацию!

— Если бы контроля не было, эти орды действительно могли бы истребить всех, хотя бы ради еды. Тебе не приходилось задуматься, чем они питаются? Ты бы узнала много интересного о подземных фермах с искусственным освещением по выращиванию гигантских землероек, о плантациях грибов и мхов, богатых витаминами и минералами.

— Отлично, значит, он их еще и подкармливал!

— Он работал много лет над исправлением генома орков, но так и не смог добиться уменьшения их кровожадности, ибо эту черту вплел в их искаженную природу сам Мелькор. Но Он смог направить кровожадность в культурный код, поставив самоограничения в виде почитания воинской доблести и бойцовской этики. Далеко за Восточным океаном есть целый пустынный материк, населенный исправленными племенами орков, почитающими богов и имеющими кодекс воинской чести. Они имеют своих духовных лидеров — шаманов и отличаются зеленой кожей — это побочный эффект от лабораторных опытов.

— Не слышала о таких, — с презрением вставила Галадриель.

— Неудивительно, как раз об этом и говорил Он в контексте ограниченности эльфов. Сколько тебе тысяч лет, владычица Лориена? И сколько из них ты сидишь на одном месте, не интересуясь даже тем, что происходит на дальних рубежах Арды? Какие интересные занятия могут приковать живое создание к одному месту на целые эпохи?

— Тебе не понять! А что ты скажешь об орках, которые разрушили Осгилиат и напали на Минас-Тирит? Где их воинская честь?

— Это расходный материал, который Он использовал в качестве тарана...

— Чтобы уничтожить все живое.

— Нет, чтобы вернуть свое кольцо.

— Зачем? Ради порабощения?

— Ради контроля. Спроси присягнувших Ему людей, землепашцев и ремесленников, строителей и торговцев, рабы ли они? Они трудятся, подчас тяжело, но никогда не бывают голодны. Не вымирают от чумы и холеры, ибо Он ввел обязательные прививки и открыл множество новых лекарств. Южные земли процветают, благодаря понятной и работающей системе, которую выстроил Он. Кодекс прав и обязанностей, налоги и пошлины, торговые связи с Харадом и истерлингами...

— Прошу тебя, дитя, — прервала ее Галадриель, поморщившись. — Оставь эти пропагандистские речи для вастаков. Я уже поняла, что ты хочешь внушить мне мысль о том, какой чудесный шанс я упустила.

— Шанс стать великой королевой, матерью народов — да, упустила. Шанс стоять у истоков прогресса и развития, возможно — облагородить эти процессы, придать им более эльфийский характер. Гасить Его огонь, когда Он слишком увлекался и невольно опалял невинных. Подсказывать более гуманные пути к достижению целей. Да, упустила.

— Это очень увлекательно, но я предпочитаю быть просто Галадриелью, нежели пособницей убийцы и разрушителя, пусть и движимого целью какого-то мифического исправления.

— Что ж, это твой выбор. Тогда не жалей.

— Я и не жалею, с чего ты взяла?

— Ты сомневаешься. На самом деле, это позитивно, сомнения — путь к расширению горизонтов мышления.

Галадриель резко встала и сердито бросила:

— Прекрасно, дожили, теперь меня учит уму-разуму малолетняя наложница Врага. Тебе надо прожить на свете пару эпох, чтобы хотя бы начать понимать меня, мои размышления и горизонты. Жаль, но ты не сможешь, ты же не ограниченный и косный эльф.

— Способность к пониманию не всегда коррелирует с возрастом и расой, хотя зачастую обусловлена ими. Я вижу, что вопрос о том, все ли ты сделала правильно, гложет тебя. Ты поняла, что кое в чем вы с Ним похожи. Например, в целеустремленности.

— Я предпочту вовсе не ставить целей, чем подвергать кого-то риску, для меня цель не оправдывает средства.

— И в случае с Элтариель?

Владычица запнулась и сжала побелевшие губы в полоску. Затем медленно проговорила:

— Что ты знаешь об Элтариель?

— Только то, что она жива.

— Она не выходила на связь много месяцев.

— И не выйдет. Рано или поздно живое существо может устать и возжаждать свободы и покоя. Даже такой преданный боец, как Клинок Галадриели. Не хочешь поговорить о порабощении?

— Она не была рабыней! Она поклялась и...

— И клятва поработила ее, а ты этим пользовалась слишком долгое время, чтобы рассуждать сейчас о целях и средствах с таким непогрешимым видом. Но теперь она свободна и, надеюсь, спокойна. Не очень здорова, но жива.

Галадриель долго молчала, вспоминая светловолосую эльфийку с яркими, чистыми голубыми глазами, глядящими так преданно и благоговейно. Безотказная, прямая, смертоносная. Лучший клинок Лотлориена, лучшая охотница на назгулов. «Госпожа, но они возрождаются. Я устала носить воду в решете. Сколько продлится моя миссия?» «Сколько понадобится. Это не работа на результат, это процесс, которым ты отвлекаешь внимание Врага от внешних границ». «Игрушка» права. Чем она, Галадриель, лучше Саурона?

--