Цена бессмертия (гет)

31 августа, 1938 год

— Миссис Коул, не могли бы вы меня подвести на станцию «Кингс-Кросс»? — спросила Том утром, зайдя в кабинет, чуть склонив голову в знаке уважения и почтения, стоя с идеально ровной спиной. Заведующая удивлённо вскинула брови, повернувшись к ней. И Том внутренне раздражалась от необходимости просить. Заведующая была явно занята какими-то бумагами — а значит, и куда более раздражительна на все отвлекающие её факторы.

— Кингс-Кросс?..

— Именно оттуда и уходит поезд в мою новую школу, — терпеливо пояснила Том, намеренно выделив другой интонацией последние слова.

Да, а ещё на Кингс-Кросс есть странная, но оттого не менее интересная в своём устройстве платформа.

— Платформа 9¾?.. — спросила ещё тогда, в августе, порядком удивлённая Том. — Но такой ведь не существует…

Ну не могли же они разделить платформу на части?!

Или могли…

— Да, 9¾, — ответил Слагхорн с до неприличия довольным видом (сказалась беседа с тем раздражающе весёлым барменом, где он выпил несколько кружек медовухи). — Ты же не думала, что волшебный поезд будет отправляться на виду у всех магглов?

Нет, конечно, Том так никогда не думала и не подумала бы.

Хотя бы просто потому, что это было бы как минимум глупо.

— Ты просто врезаешься с разбегу в стену между платформами девять и десть и… — договорить Слагхорн не успел — его бесцеремонно перебила Том.

— Врезаешься, с разбегу?! — Том испытала самый настоящий ужас. Уж что-что, а она так точно не самоубийца.

— Да, и попадаешь на нужную тебе платформу, — договорил он, и в его голосе мелькнули нотки раздражения.

Почти сразу же после похода в Косой переулок Том, невзирая ни на какие указания и ругательства сверстников, воспитателей и учителей, начала с жадностью поглощать каждое слово из тех книг, которые она купила. А их запах новизны неизменно напоминал ей о той странной встрече во «Флориш и Блоттс». К слову, с Альфардом она рассталась на весьма неоднозначной ноте. Том не могла ему доверять до конца, но при этом чувствовала некое родство, которого до этого момента не ощущала даже с Мойрой.

Том впитывала в себя всё, что ей удалось прочитать, от неё не ускользнуло ни одно слово. Ей не хотелось быть отсталой в новом для неё мире. Может быть, она и прошла за этот месяц уже всю школьную программу, но она прекрасно понимала, что этого может не хватить. И ей постоянно придётся искать всё новое и новое, чтобы быть впереди своих сверстников. Тем более, если она хотела, чтобы больше никто и никогда не смог над ней властвовать — ей нужно будет изучать все его законы и лазейки в них.

Но сейчас Том стояла, ожидая выговор. Она бы даже сказала, что приговор. Приговор, потому что именно от него и зависела её дальнейшая судьба. Предвкушение, до этого накрывавшее её с головой, теперь вытеснило похоронное настроение. И будто видя насквозь её душевное состояние, погода была ветреной, и небо, затянутое серыми облаками, только дополняло композицию.

— Ко скольким тебе? — устало выдохнула Коул. В её голосе не было ни раздражения, ни неприязни, только… странная без эмоциональность. И Том испытала холодное удовлетворение. Всё проходило идеально. — Я попрошу мистера Синклера сопроводить тебя.

Том и не могла представить, что Коул согласится так быстро. Даже обидно было. Том уже подготовила с десяток разных аргументов на случай отказа.

Впрочем, чего еще можно было ожидать от этих тупиц? Их неприязнь была лишь доказательством ее превосходства.

То Том просто переоценила собственную степень важности здесь.

Том волочила за собой тяжеленный сундук, приобретённый в Косом переулке за круглую сумму галлеонов, колёсики которого сейчас застревали в каждой неровности и зазубрине в деревянном дощатом полу.

А ведь ещё и магическим называется…

В узком коридоре столпилось почти с два десятка детей самых разных возрастов. Кто-то смотрел с завистью, кто-то с безразличием, а кто-то с ленивым любопытством. Новость о том, что она поступает в некую школу-интернат, должна была остаться тайной.

…Что, разумеется, и стало причиной того, что она разнеслась с невероятной скоростью.

Сурово поджимала губы миссис Коул; с напускным безразличием её провожала отрешенным взглядом Бенсон, держа на руках порученного ей на время годовалого ребёнка, который пускал пузыри из слюней и явно не осознавал, что сейчас происходит; с уязвлённым видом за ней наблюдал Бишоп, который до этого момента никаким слухам не верил.

И Том шла, представляя себя королевой.

О, она прекрасно знала, что все они не только не могут быть магами, но и не достойны зваться даже людьми.

— Как будто ты одна такая особенная, — тихо, с нескрываемой неприязнью и презрением сказал Билли Стаббс, державший на руках нового кролика — так, чтобы слышала только она.

Раздался удивлённый вскрик Стаббса, в котором просочился ужас, когда тонкая шея его кролика с характерным хрустом сломалась «сама по себе».

Том не сдержала победной ухмылки.

Дверь за её спиной с железным лязгом захлопнулась.

И Том почувствовала свободу.

Свободу от этого адского места.

Вокзал Кингс-Кросс встретил её гудками поездов, спешащими по своим делам людьми и визжащим скрипом колёс о рельсы. Том подняла взгляд на огромный циферблат часов, висевший почти под самым потолком огромного зала ожидания.

До отправления оставалось полчаса.

— Какая у тебя платформа? — спросил мистер Синклер. Это был грузный мужчина с чаще всего взглядом, не обещающим ничего хорошего.

И Том до сих пор помнила тот самый первый раз, когда Синклер швырнул её в холодный подвал с крысами, куда не доставал ни один луч солнца или луны. Кромешная темнота. Наказание за то, что она защищалась. Том никогда не снимет ему это со счетов. И она обязательно позаботится о том, чтобы он не остался безнаказанным.

— Девять и три четверти, — просто ответила Том. Она нисколько не переживала, насчёт разоблачения магического мира. Ей просто не поверят и примут за сумасшедшую. Но прямо сейчас ей надо было избавиться от раздражающего общества Синклера.

Тот, действуя именно так, как ей и было нужно, хмыкнул.

— Совсем с ума сошли, — пробормотал он себе под нос и, наградив Том насмешливым взглядом — в котором читалось что-то ещё, что Том не сумела разобрать — ушёл. Ушёл, несмотря на поручение удостовериться, что Том точно села в нужный поезд (и в ближайшее время обратно в приют точно не вернётся). Наверняка её общество его тяготило в той же степени, что и его общество Том. Он ушёл так легко, самоуверенно и непринуждённо, что Том даже удивилась, как он не обронил что-то вроде: «Наконец-то избавился от этой странной…».

Платформы девять и десять нашлись на другой части вокзала.

Оказавшись на платформе девять и три четверти, Том замерла на месте и невольно залюбовалась. Всё происходящее здесь разительно отличалось от всего маггловского. Том чувствовала магию каждой порой своей кожи, и всё её существо, вопреки воле, отзывалось на эту мощь глухим, ликующим гулом.

Яркий, малинового цвета поезд, выпуская пар, издавал громкие гудки перед своим отходом. Много, очень много магов в мантиях самого разного цвета. Что шло вразрез с Том, которая была одета в простое серое платье, с уже въевшимся запахом мыла — всего лишь очередная вещь, которая ей досталась с чужого плеча.

…И Том бы даже порадовалась или удивилась увиденному, или испытала благоговение, если бы не дети с рыдающими навзрыд родителями. Это зрелище ей быстро надоело и наскучило, именно поэтому она, пробираясь сквозь толпу с чемоданом наперевес, побыстрее юркнула в поезд.

— Wingardium leviosa, — твёрдо сказала Том, и тяжеленный сундук со всеми её вещами взлетел в воздух, покачиваясь и кренясь куда-то вправо — концентрации не хватало — мешался шум с платформы. Это заклинание далось ей самым первым из тех, которые она прочитала.

— Значит, помощь леди не понадобится, — протянули где-то сбоку знакомым голосом. Том вздрогнула, в тот же момент растеряв всю свою сконцентрированность, и неосознанным действием перевела прицел палочки с чемодана на говорившего, хоть и знала, что он не будет делать ей ничего плохого (это действие ведь вошло уже в привычку, когда она запугивала остальных сирот весь этот август).

Альфард стоял за её спиной точно так же, как и в их первую встречу. Такая же серьёзность и смешинки, пляшущие в глазах.

— Вообще, за территорией школы колдовать нельзя до совершеннолетия. Но… — он сделал короткую паузу, и уголки его губ дрогнули. — Из любого правила есть исключения. Колдовать запрещено. Но «Хогвартс-экспресс» — это некая «серая часть», где за порядком следят только старосты, и Надзор не распространяется.

Том медленно опустила палочку, заставив чемодан с глухим стуком опуститься на пол вагона. Она не извинилась за свою реакцию. Вместо этого её взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по его безупречным мантиям, по уверенной позе.

Всё точно так же, как и в их первую встречу во «Флориш и Блоттс»...

— Значит, я могу делать, что захочу, пока меня не увидит какой-нибудь бдительный старшекурсник? — уточнила она, и в её голосе прозвучал не вопрос, а констатация факта. Ей нужны были границы дозволенного, чтобы знать, где можно безнаказанно их переступать.

— В теории — да, — Альфард кивнул, и его взгляд стал чуть более заинтересованным, так, будто он разгадывал сложную головоломку. — Но я бы посоветовал проявлять осторожность. Не всех раздражают правила, но многих раздражает, когда их демонстративно игнорируют. Особенно тех, у кого есть власть.

Он сделал лёгкий шаг вперед, мимо неё, и лёгким движением палочки поднял её чемодан, парящий теперь ровно и послушно.

— Позвольте? Ваше заклинание было мощным, но неустойчивым. Шум — плохой советчик для концентрации. Лучше представить, что предмет — это перо, а не гиря, — Альфард повёл палочкой, и сундук плавно поплыл вглубь вагона, в купе, к полке для багажа. — Вам стоит занять купе побыстрее. Все хорошие места разбирают в первые пять минут.

Том не просила у него совета, не просила помощи с сундуком. А его «Позвольте?» было риторическим вопросом.

Его доброта обжигала, как пощечина. Что он надеялся получить? Её благодарность? Покорность? Она, которая никогда никому ничего не должна.

Он, чистокровный аристократ, родившийся с серебряной ложкой во рту, не должен был ведь и безразличного взгляда её удостоить.

Том молча последовала за ним, чувствуя смесь благодарности и досады. Благодарности за помощь, которую она никогда не просила. И досады от того, что он снова видел её слабость — ту самую неустойчивость заклинания.

— Ты всегда даёшь непрошенные советы? — спросила Том, когда он устроил её сундук на верхней полке.

Альфард обернулся к ней, и смешинки в его глазах вспыхнули только ярче. Её резкий переход на «ты», казалось, только позабавил его. Из-за чего внутри Том поднялась волна протеста. Но, вопреки всему, явного желания убивать она не чувствовала.

— Только тем, кто, на мой взгляд, в них нуждается. И кто обладает достаточным упорством, чтобы, получив совет, не просто слепо последовать ему, а понять его суть. — он внимательно посмотрел на неё, на её простое платье, которое так контрастировало с пестрыми мантиями вокруг. — Вы не похожи на тех, кто довольствуется ролью статиста. В мире магии это либо ценят, либо... стараются сломать. Надеюсь, вы готовы к обоим вариантам.

Том, которая всё ещё надеялась избежать его общества — того самого, что было ей до странности приятно, и это её пугало, ведь его слова били точно в цель, — перевела взгляд на полку с багажом. С раздражением она отметила, что помимо её сундука там стоял ещё один. Это означало лишь одно: всю поездку ей предстоит провести с Альфардом.

— Я ко всему готова, — отрезала Том, и в её голосе не было ни хвастовства, ни страха. Это был вызов и констатация факта, такая же неоспоримая, как смена времен года.

— В этом я не сомневался, — тихо произнёс Альфард.

Том подошла к окну купе. Свисток прозвучал оглушительно, и поезд тронулся, увозя её прочь от вокзала, от Синклера, от всей прежней жизни.

Лондон за окном поплыл мимо, сменяясь зелёными полями. Том не испытывала тоску — всё, что угодно, но только не тоску!

Она чувствовала лишь холодную, острую уверенность. Здесь, в этом мире, её ждала не учёба, не друзья и не приключения. Здесь её ждала сила. И она была намерена взять её. Любой ценой.

Шли часы, поезд мчал всё дальше и дальше, время утекало, как вода сквозь пальцы, а пейзажи за окном неизменно сменяли друг друга. В их купе была тишина. Звонкая, давящая. Эта тишина опустилась именно тогда, когда серый Лондон начал сменяться зелёными сельскими полями, и Альфард спросил у неё тот вопрос, о котором она прежде и не задумывалась.

«Вот только... на какие жертвы ты готова пойти?»

А на какие жертвы она готова пойти?

Том вселяла страх в сердца других сирот ценой шрамов на собственной спине (которые, впрочем, заживали сами в тот же день). Но риск ведь был оправдан!

Её боятся.

Ей боятся причинить боль, что означает только одно — что она в безопасности.

Том начала вести с Альфардом сложную игру, которая, пока неизвестно, чем обернётся, и чего ей будет стоить. Но Том даже сейчас не может предугадать, во что может вылиться их знакомство.

Но для Том всегда риск должен быть оправдан тем, что она получит следом. И польза должна перевешивать потери. Зачем ей риск ради самого риска!?

Вопрос Альфарда витал в воздухе, как джинн, выпущенный из бутылки. Он был слишком общим, почти философским, и оттого — особенно опасным. Рисковать шкурой ради острого словца или доминирования в приюте — это одно. Это был понятный, почти животный расчет. Но Альфард спрашивал о большем. Он спрашивал о цене её будущего. О том, что она оставит позади на этом пути.

«На какие жертвы?» — мысленно повторила она.

Она уже принесла одну — свою обыденность. Ту самую, где она была просто сильной и жестокой сиротой. Но сейчас Том в мире магии.

Игра с Альфардом требовала другого уровня вовлеченности, другой степени открытости. Рисковала ли она своим одиночеством, этим стальным панцирем, который так надежно защищал её все эти годы? Возможно. Ведь чтобы манипулировать кем-то, нужно подпустить его достаточно близко.

...И Том с ужасом осознавала, что Альфард уже стоял у самых ворот её крепости.

Она украдкой взглянула на него. Он сидел, подперев голову рукой, и его глаза, отражая пламя заката, горели холодным, сосредоточенным огнем. Он не просто ждал ответа. Он оценивал её, как шахматист оценивает позицию на доске, просчитывая возможные ходы.

И тогда Том поняла. Вопрос был не только для неё. Он был и для него. Их молчание было первым ходом в этой новой партии. И её отказ отвечать — уже был ответом. Ответом, который говорил: «Я не открою тебе своих слабостей. Не покажу, где проходит моя черта. Догадайся сам, если сможешь. И заплати свою цену за эту догадку».

А тишина в купе, казалось, становилась только звонче, наполняясь шепотом невысказанных решений и тяжестью грядущих жертв.

Небо начало окрашиваться в предзакатные цвета, а солнце поползло вниз, к кромке земли. Багрянец и золото заливали небосвод, окрашивая зелёные поля в пурпурные и лиловые тона.

«Хогвартс-экспресс» затормозил в сопровождении визга колёс, когда уже было совсем темно.

Платформа на станции не освещалась совсем.

Тёмная платформа была не просто ночной тьмой. Это была плотная, почти осязаемая пелена, впитавшая в себя осенний холод и запах мокрых камней. Фонари какой-то деревеньки мерцали где-то в отдалении, за деревьями, но сюда не доходил ни один луч.

Том вышла из вагона одной из первых. Холодный воздух сразу же обжёг лёгкие, но она даже не дрогнула. Её глаза, привыкшие к полумраку купе, быстро пронзили темноту.

— Эй, первокурсники, сюда! — закричали где-то басом. А следом, зажегся и фонарь, свет которого был для них подобно лунному свету для мотыльков. Их подзывал к себе огромный мужчина. Он походил больше на викинга. Огромные кулачищи, косматая рыжая борода и грозный вид.

Том буквально почувствовала, как по спине у остальных пробежала дрожь. Но в ней самой отозвалось лишь леденящее любопытство.

Они двинулись вслед за незнакомцем. Их повели по узенькой тропе, ведущей сквозь какую-то лесную чащу. Через какое-то время они вышли к озеру. Вода в озере была чёрной, без единого блика, и, подойдя, Том почувствовала исходящий от неё древний, спящий ужас. Том подняла взгляд от водоёма, когда другие издали некие возгласы восторга, и сама на мгновение застыла.

На другом конце озера, на холме, стоял замок, будто бы прямиком из средневековья. Величественные башни, множество бойниц и окошек. Хогвартс предстал перед ними во всей своей готической мощи, освещённый лишь луной и редкими факелами в окнах-бойницах.

И… это было прекрасно.

Том буквально почувствовала, как магия клубами взвилась под ногами, что, казалось, она могла прямо сейчас протянуть руку и дотронуться до неё. Вот только для Том это представилось не как открыточная сказка для маленьких сопливых детей. Это была крепость. Цитадель власти. Вопрос Альфарда снова отозвался в её сознании. Но теперь он приобрёл новый, ясный смысл.

«На какие жертвы?»

Она смотрела на эти башни, готовые пронзить небо, и на эти стены, видевшие века.

И впервые за весь вечер на её губах появилось нечто, отдалённо напоминающее улыбку.

Любые. Она готова была на любые жертвы, чтобы однажды Хогвартс и все, кто есть в нём, принадлежали ей. Этот замок, эта магия — они стоили любой цены.

Лодки, будто сами собою, мягко тронулись от берега и понесли их по чёрной, бездонной, всепоглощающей воде к сияющему исполину. Том не сводила с него глаз, впитывая каждый силуэт, каждый отсвет. Она чувствовала на себе взгляд — тяжёлый, изучающий. Не оборачиваясь, она знала, что это Альфард. Их молчаливая партия продолжалась. И теперь игровым полем стал весь этот огромный, магический мир.

А впереди, во тьме, мерцал огнями Хогвартс, готовый принять свою новую королеву.