Милый страх (гет)

Гермиона проснулась с диким криком, который, казалось, рвался из самой её души. В груди ещё звенела боль, а ощущения от сна, как туман, не отпускали её. Она всё ещё ощущала холод его взгляда, его слова, которые продолжали звучать в её ушах. Её сердце билось быстро, как у застрявшей в ловушке птицы, и она буквально вырвалась из-под одеяла, хватая воздух, пытаясь вернуть себе реальность. В комнате, среди ночной тишины, её крик оглушил и саму себя, и всех остальных.

Непроизвольно она оглянулась — и увидела потрясённые, но всё равно недовольные лица своих соседок. Лаванда, Парвати, и несколько других девочек, спавших в соседних кроватях, открыли глаза и скосили взгляды на неё. Но вместо сострадания, как обычно, Гермиона почувствовала лишь раздражение и презрение. Лаванда фыркнула и резко отвернулась, будто её не касалось, что Гермиона чуть не упала с кровати от страха.

— Ты чего? — холодно спросила Парвати, едва заметив в глазах Гермионы слёзы. — Успокойся.

Гермиона ничего не ответила. Она не могла объяснить им, что её внутренний мир только что рухнул, и что этот сон был не просто кошмаром. Это было как видение, как предвестие того, что происходит с Гарри. Но, конечно, никто не знал, что это было не просто сновидение. И, как всегда, она осталась в одиночестве.

Они не сказали ни слова утешения, ничего, что могло бы хотя бы немного разрядить её душевное состояние. Все они стали ещё более холодными и злыми, как если бы Гермиона была виновата в том, что ей приснилось такое. Все помнили ту ночь, когда Гарри исчез, и не знали, что теперь он был не тот, кого они когда-то знали.

— Всё нормально, успокойся, — с усиливающимся раздражением добавила Лаванда. — Уже поздно, Грейнджер! Не надо орать во всю голосину.

Тот холод, который вдруг наполнил её душу, заставил её снова почувствовать одиночество. Она посмотрела на них, на лица, полные скрытой злобы, и на то, как они смотрели на неё, как на что-то чуждое. Как будто в их глазах она была виновата. Она потёрла виски, пытаясь осознать происходящее, но с каждым моментом, с каждой секундой её боль становилась только острее. Она не могла понять, почему всё так изменилось, но знала одно — она не могла больше оставаться здесь. Ни в Хогвартсе, ни в комнате с этими людьми.

Собрав всю свою волю, Гермиона встала и быстрым шагом вышла из комнаты. Она не обратила внимания на их осуждающие взгляды. В коридоре было темно, и она старалась не думать о том, что будет дальше. Её шаги эхом отдавались в пустом, холодном помещении. Она почувствовала, как одиночество сдавливает её сердце, как стена, от которой она не могла отойти.

Она спустилась вниз, миновала пустые, прохладные коридоры, и, не думая, направилась в общую гостиную Гриффиндора. Тут было тихо, как в могиле, только огонь в камине тлел, бросая тени на старые стены. Она подошла к камину и застыла, наблюдая за языками пламени, которые порой казались ей живыми. Гермиона чувствовала, как тянет её к огню, к его теплоте, но даже это не могло успокоить её душу.

Минуты тянулись, но ей было всё равно. Всё, что она знала — это то, что тут, в тени, в тишине, ей было легче, чем среди всех этих людей. Всё равно, что бы ни произошло, все были против неё. Даже Гарри. Особенно он.

В этот момент кто-то тихо подошёл сзади, и Гермиона, не ожидая этого, вздрогнула, почти что выронив из рук стакан с водой. Обернувшись, она встретила взгляд Невилла, который стоял немного в стороне, как бы боясь подойти ближе. Его лицо было серьезным, но не злобным.

— Ты в порядке? — мягко спросил он, всё-таки сделав шаг вперёд.

Гермиона ничего не ответила, просто стояла, сжала руки в кулаки. Было трудно сказать что-то, потому что сейчас её голос казался бы слишком слабым. Как будто она не имела права на слова. Но Невилл не отступил, он продолжал смотреть на неё с тем искренним беспокойством, которое она так давно не видела у других.

— Знаешь, Гермиона, не обращай внимания на них, — сказал он, как бы пытаясь вернуть её к жизни. — Мы все знаем, что ты… ты не виновата.

— Ты тоже знаешь? — её голос был едва слышен, но он пробился сквозь её оторванные мысли.

Невилл взглянул на неё, но на его лице отразилась скорбь. Он не мог ничего сказать прямо, потому что сам понимал, как трудно быть здесь сейчас, среди всех этих изменений, среди студентов, которые верят слухам, но не видят правды.

— Я… я не знаю, что произошло, но я знаю, что это была не ты. Ты никогда не смогла бы так поступить. А что касается Гарри… — он замолчал на мгновение, словно подбирая слова. — Я не верю, что он стал похожим.. — Невилл наклонился ближе к Гермионе. — На Того-кого-нельзя-называть.

Гермиона на пару секунд скривилась от такой боязности и настороженности Невилла произнести имя Лорда Волан-де-Морта, но всё равно кивнула.

— Но тебе надо понять... Люди меняются, все это знают. — последние слова он добавил осипшим голосом. — Ты не должна думать плохого о Гарри. Никто не должен.

Он был прав, наверное. Люди меняются. Гермиона знала это, но почему-то не могла согласиться с тем, что она видела сейчас. Почему-то в её голове всё рушилось. Это было нелепо, но её сердце отказывалось верить.

Тогда на мгновение, словно на секунду, её разум сорвался в странное место. Она представила, как через несколько дней, когда её разум будет снова в порядке, когда все эти кошмары и терзания станут просто неприятным воспоминанием, она снова встретит Гарри. Того самого, с которым когда-то смеялась и сражалась бок о бок. Он будет улыбаться ей, и всё будет как раньше. И, возможно, в тот момент, её жизнь снова обрётет привычную форму. Всё вернётся на свои места, и все забудут этот кошмар. Гермиона могла бы просто закрыть глаза и надеяться на чудо. Всё станет прежним. Гарри снова будет тем, кем был…

Но тут же она почувствовала странное беспокойство. Не то чтобы это было чувство тревоги, а скорее предчувствие, что она не будет в силах просто забыть. Не будет того «всё как раньше». Как бы сильно она не хотела это поверить, что-то внутри неё кричало, что это не сбудется. Это был не просто сон или прихоть. Это была реальность, от которой нельзя было скрыться. И чем больше она пыталась убедить себя, что всё поправимо, тем яснее становился этот невыносимый факт: он больше не был тем человеком.

Мгновенно ей пришёл в голову снова совершенно безумный образ: что если она всё-таки отправится в Больницу Святого Мунго, проверит рассудок, чтобы врачи сказали ей, что это всего лишь переутомление и нервный срыв? А потом вернётся в Хогвартс, где всё будет как раньше, где её друзья снова будут её поддерживать, а Гарри вернётся в свой прежний облик, с доброй улыбкой, полной жизни, как в старые времена. Но, тем не менее, ей было ясно, что чудо не произойдёт. Не в этом мире. Гермиона почувствовала, как её руки начинают дрожать, а голова всё сильнее начинает кружиться. Ответ был прост. Он не вернётся. Тот Гарри ушёл, и теперь она должна была как-то научиться жить в этом новом мире, где её друг стал чем-то… чуждым. Чужим, для которого она больше не значила ничего.

Гермиона не могла ответить Невиллу. В её голове крутились мысли, и слова Невилла терялись. Что же произошло? Почему все так изменились? Почему так много ненависти, злобы, которой раньше не было от сокурсников? И самое главное, что же Гарри сказал, чтобы все начали так относиться к ней? Она сама на знала.

Однако, Гермиона знала, что он что-то сказал. Она чувствовала это в их взглядах, в их словах, в тоне, которым её обсуждали за спинами. Это было не просто недовольство или отторжение. Это была ненависть. Чистая, неприязненная злоба, которая не могла возникнуть просто так. Что-то должно было случиться, чтобы люди, с которыми она годами делила учёбу и радости, вдруг начали её избегать.

Всё стало ясным, когда она однажды столкнулась с Джинни Уизли. Сердце Гермионы билось так громко, что казалось, его можно было бы услышать в этом пустом коридоре. Каждый нерв её тела был напряжён до предела, а из головы не выходили лишь одно слово: почему? Почему эта ненависть, которая заполнила сердца её друзей, которая будто стала неизбежной частью их жизни? Но когда она посмотрела в глаза Джинни, ничего не смогла понять.

Её слова терялись в тени тишины, и в этот момент всё вокруг будто затмилось. Гермиона чувствовала, как её грудь сжимается от тревоги. Всё вокруг как будто стало не настоящим, каким-то чуждым. Она чувствовала холод, который исходил от Джинни. Как если бы та стояла перед ней не как сестра, не как подруга, а как тот, кого она никогда не знала. Гермиона сделала ещё один шаг, но в ответ, лишь холод. Всё её тело сжалось от непонимания и страха. Она не могла понять, что произошло. Она никогда не оставляла их. Она всегда была рядом. Что же случилось? Почему всё так изменилось?

— Джинни, пожалуйста… — её слова срывались, едва успевая вырваться. — Ты не можешь просто молчать. Ты ведь знаешь, я всегда была с вами. С Гарри. С Роном. С тобой. Почему ты такая?

И вот в тот момент, когда её голос снова сорвался, когда в её глазах начали собираться слёзы, Джинни наконец посмотрела на неё. Но не с тем взглядом, с которым смотрела раньше. Это был взгляд, полный боли, полного отвращения. И в этот взгляд было что-то такое, что Гермиона не могла переварить. Тот холод, который она почувствовала в глазах Джинни, был не просто молчанием. Это была стена, за которой не было места для неё.

— Ты не понимаешь, Гермиона, — сказал Джинни, её голос звучал резко, почти язвительно. — Ты не понимаешь, как ты поступила. Как ты нас всех предала.

Гермиона застыла. Эти слова были как нож, который вонзается в грудь. Она не могла понять. Она не могла даже принять, что её собственная подруга так говорила.

— Что я сделала? — её голос стал едва слышным, как будто она уже почти не верила в то, что говорит. — Я всегда была рядом. Я никогда не уходила. Что я сделала, Джинни?

Джинни вздохнула, и в её глазах мелькнула какая-то боль, но она снова повернула голову. Это было словно признак того, что она уже не готова с ней разговаривать. Гермиона почувствовала, как что-то в её душе ломается. Всё то, что связывало её с этим миром, казалось несущественным, всё распадалось на куски. Она не могла больше не понимать. Не могла понять, что она сделала, чтобы быть так отвергнутой.

Джинни ничего не ответила. Вместо слов она только тихо подошла к Гермионе, а её ладонь так быстро и резко опустилась на её лицо. В тот момент, когда кожа Гермионы ощутила эту боль, её тело буквально покрылось холодом. Удар был не просто физическим. Это был удар, который останавливал всё внутри. Гермиона осталась стоять, её голова казалась тяжелой от непонимания. Слёзы, которые она так долго сдерживала, начали падать, но даже они не могли утешить её. Джинни молчала. Она не сказала больше ни слова. И всё, что оставалось Гермионе, — это стоять в этой пустоте, в этом ужасном безмолвии.

Даже сейчас Гермиона не могла забыть самый переломный момент. С того времени прошло уже несколько месяцев, но, как и в тот вечер, она всё ещё ощущала холод от пережитого. Холод, который был в её душе, в её теле, в её памяти. И хотя она думала, что забыла, что подавила это воспоминание, оно вернулось к ней с новой силой, точно кусок льда, пробивший её грудную клетку.

Тот вечер, когда она почти раскрыла секрет, который Гарри с такой ловкостью скрывал, был для неё словно момент, когда мир рушится. Это была тёмная осень, когда последние листья падали с деревьев, и воздух был полон сырости и тяжести. Гермиона поздно вернулась в Хогвартс с дополнительных занятий. Она не ожидала, что столкнётся с тем, что скрывает Гарри.

Шум в коридоре был странным, как будто он не был частью Хогвартса. Он не был таким, каким она его помнила — наполненным смехом, уютом и теплотой. Это был шум, который вызывал тревогу. Это был не тот шум, к которому привыкла Гермиона. Она пошла по коридору, в котором раньше всегда было так спокойно, но теперь он казался пустым, зловещим.

И вот тогда она их увидела.

Гарри. Драко Малфой. Теодор Нотт. И ещё несколько слизеринцев, которых она не могла сразу распознать. Они стояли в тени, и их разговор был низким, напряжённым. На первый взгляд, это было обычное собрание Слизерина — их зловещая скрытность, их привычное презрение к Гриффиндору. Но Гермиона заметила что-то странное. И в этот момент она поняла.

Она догадалась. Всё стало на свои места.

Гарри не был тем, кого она знала. Он изменился. Он стоял с ними, с этими Пожирателями Смерти, и, похоже, не испытывал ни малейших угрызений совести. Он был с ними. Он был с ними, как если бы он был частью их мира. Не просто молчал. Нет. Он говорил. Он был тем, кто вел их.

Он даже не заметил её. Она стояла в тени, затаившись, надеясь, что она сможет тихо пройти мимо, скрыться в темноте. Она хотела уйти. Она была готова повернуться и не думать больше об этом. Но тогда её взгляд встретился с его глазами.

Он заметил её. И что-то в его взгляде заставило её сердце сжаться. Он знал, что она видела. Знал, что она поняла. И в тот момент его лицо не выражало ни малейшего удивления. Он просто молча посмотрел на неё, как если бы её существование больше не имело значения.

Потом он сказал это.

— Теодор, Драко, я выйду подышать свежим воздухом, — сказал Гарри, его голос был мягким, как обычно, но в нём звучала какая-то непередаваемая тёмная уверенность. Он бросил взгляд на Гермиону, и она поняла, что сейчас её жизнь изменится. Гарри ушёл, но она знала, что он шёл за ней. Она не могла не увидеть этого.

Не колеблясь, Гермиона сразу развернулась и побежала. Бежала так быстро, как никогда раньше. Но её ноги не несли её так, как она хотела. Она не могла догадаться, как сильно она ошибалась. Она думала, что она опередит. Она думала, что она скроется. Но она ошибалась.

Гарри был слишком близко. Он ловил её глазами, словно в его руках была вся магия мира. Она оглянулась, и в этот момент она почувствовала его дыхание. Он был прямо позади. Он знал, что она сбежала, и теперь он был с ней, на несколько шагов ближе. Она почувствовала его магию, его силу, тёмную силу, которая охватила её, и поняла, что больше не сможет убежать.

Когда она спряталась в небольшой, грязной коморке, её сердце почти выскочило из груди. Она подумала, что ему не удастся её найти. Но она ошиблась. Гарри нашёл её. С лёгкостью. Он вытащил её за руку из тёмного угла, его пальцы сжались вокруг её запястья так сильно, что она чуть не закричала от боли.

— Ты не уйдёшь от меня, Гермиона, — сказал он, его голос был холодным, как лёд. — Ты сделала ошибку, и теперь тебе придётся её заплатить.

Он смотрел на неё, и в его глазах была пустота. Ничего от того Гарри, которого она знала. Всё, кем он был, всё, что осталось от их дружбы, исчезло. Он был тёмным, чуждым, страшным. И тогда он поднял свою палочку. Она даже не успела закричать, как тёмная магия накрыла её, и сознание начало уходить. Всё вокруг померкло. Когда Гермиона очнулась, она почувствовала себя словно после долгого сна. Мир был размытым, и память о том, что случилось, была стерта. Она не помнила, что Гарри был там. Не помнила, как он вытащил её из тёмной комнаты, как произнёс слова, которые навсегда изменили её жизнь.

Тогда её разум поглотила тишина, и она была уверена, что забыла всё, что нужно было забыть. Но несколько дней назад, во время занятий по зельеварению, когда она готовила очередное простое зелье для поддержания здоровья, её воспоминания внезапно вернулись. Она сидела в классе, и как только она добавила последний ингредиент, её глаза открылись, и в её голове вспыхнуло яркое осознание. Гарри не был тем, кем она его знала. Он был изменён. Он был с ними. Он был на их стороне. И с этим открытием в её душе встала пустота. Гарри, её друг, её защитник, он был теперь частью того, что она всегда считала злом. И эта правда ломала её изнутри.