Три сына (джен)

Легендарная водонапорная башня Ворнеров гордо возвышается среди павильонов. Улочки создают ощущение тридцатых, когда ещё чувствовалось влияние Европы: кирпичные стоящие вплотную дома, огромные окна, яркие краски. Подвозят, однако, к более современному со скромной вывеской Warner Bros. Television, где улыбающаяся девушка выдаёт временный пропуск, и спустя пару переходов и поездку на лифте оказываются в стерильной комнате переговоров. Убрать вывеску, и будто утренний колл аудиторов.

Германа встречают трое. Двое в костюмах, явно по административной части, третий в худи и джинсах, знаменитый комик и автор идеи. Производить впечатление, вероятно, надо на него.

Разздоровавшись, присаживаются, экран на стене выводит наброски сериала. Комедия, драма и боевик в одном флаконе, безумно централизован вокруг главного героя, выпуск на HBO.

— Если пилот пройдёт, ориентир на два сезона с потенциальным продлением на четыре.

— Простор для одиночных новелл, — кивает Герман.

— Именно! — подхватывает комик. — У меня тысячи идей для комедийных сцен, но нужен драматизм. В ваших книгах образы с первых страниц выглядят, будто всю жизнь их знал. Это и надо, только здесь будет обманкой. Персонаж, которого хочется взять под крыло, но по мере того, как узнаёшь, лучше бы не узнавал. Причём, чтобы обоюдно с другими героями. Самообман ради сохранения иллюзии комфорта.

— Я читал драфты, — отвечает писатель. — Почти все направлены на вау эффект. Это не плохо, — спешить успокоить, — наоборот, так лучше всего проявляется образ. В сериале ход мыслей показывается через действия. Каждый сезон закрывается всё большим падением по эмоциональной спирали. Скажем, в конце первого убивает человека, который считал его своим кумиром. Без драматизма, а так, в порыве ярости, что уже снимает образ хорошего парня. Это подводит ко второму моменту. В таких сюжетах обычно два компаньона, что тянут на светлую или тёмную сторону. Но у нас Лос-Анджелес, светлой стороны нет, каждый использует, как ему выгодно. Что ещё… А, поскольку Голливуд, определим в актёрскую школу, — продюсер непонимающе мигает.

— Наёмного убийцу? В актёрскую школу? — Герман кивает.

— Примерно такая реакция и нужна, вместе с ней — интерес. Учитель, зазнавшийся провальный актёр, жадный до славы любовный интерес, прочие ученики-инфантилы. Наконец, в лучших традициях супергероев — совмещение работы и личной жизни. Первый сезон установит протагониста как потерявшегося в незнакомой обстановке, к таким всегда проявляешь симпатию. А потом убивает честного полицейского, что вышел на след, и симпатия растворяется, — на убийстве копа один из продюсеров морщится, но слово берёт второй.

— Звучит интересно, однако давайте по порядку. С чего начинается история?

Запланированные полчаса превращаются в два, по прошествии которых ориентировочно расставлены ключевые моменты, а о том, нанимать Германа или нет, речи даже не идёт. Комик горячо жмёт руку.

— Режиссёром будете вы? — уточняет на всякий случай.

— И главным актёром тоже, — улыбается мужчина.

«Ссора неизбежна», — но пока всё прошло лучше, чем думал. Никаких душных технических деталей, что так обожает Джон, но это впереди. Сценарий — не роман, тот при наличии репутации отправил в издательство и забыл. Здесь же от первоначального драфта дай бог останется скелет, и постоянные встречи, обсуждения и споры — часть процесса. Как и конфликты.

Такси привозит на съёмную квартиру. Такая же стерильная, как и офис, что, впрочем, устраивает, хотя рабочий стол мог бы быть больше. Принимается быстрый душ, мысли пробегают по ключевым моментам, и за ноутбук садится больше печатать, чем выдумывать — прямая противоположность отцу, что, возомнив себя Толкиным, почти всегда писал наугад, после чего наступала нудная стадия редактуры, на которой всё и заканчивалось. Уже тогда Герман видит несостоятельность метода. Толкин так мог, потому что, во-первых, был профессором английского языка, во-вторых, имел достаточно терпения, чтобы десять лет вымерять каждое слово и из единого наброска создавать целые мифы. Отец даже близко не стоит, как, впрочем и он сам, так что сразу учит совершенно иной подход, в результате чего на экране чётко структурированный план. Разделы под наброски, сцены, персонажей, хронологию, отношения, перемещения. Всё это тысячу раз переделается, но куда проще работать, когда понимаешь общую картину.

Сцена номер один. Первое впечатление самое важное, как представить персонажей? Киллер за работой — резкое, немного странное убийство, что сразу задаёт тон сериалу. Жертва делает утреннюю рутину? Во что одет герой? Спросить Сюзи. После выполнения заказа — переезд. Напарник — тёмная сторона. Палпатин, клоун-Палпатин. Покровительственное отношение при отсутствии навыков, сплошная изворотливость. Актёрская школа, любовный интерес. Типичная карьеристка? Образ провинциальной голодной до славы девушки без особого таланта. Кто учитель? Сноб и знает об этом. Остальные ученики? Кто антагонист? Какие вообще есть бандиты в Лос-Анджелесе? Что-то отличное от Криминального Чтива. Первый заказ, и уже проблемный. Из-за кого? Самого заказчика? Первый сезон, всё ещё нужно сочувствие персонажу — сделать его самым компетентным в цепочке киллер-посредник-клиент? Как ещё вызвать жалость? Отсутствие не только актёрских, но и социальных навыков. Тогда как удержать в школе?

Кусочек за кусочком история складывается, наброски, сцены, обрывки диалогов разлетаются по соответствующим пунктам. Основное внимание на пилотной серии. Герман мерно печатает, пока не отвлекает хлопнувшая дверь. Уже семь, Сюзи, что вклинится в проект куда позже, весь день на выставках одежды. Вечер проведут вместе в Марк Тэйпер Форуме, там драма про смерть сына и борьбу отца за правду. Может, на что-то натолкнёт.

* * *

Вечер из тех идеальных, когда температура не чувствуется, всё ещё светло, и даже городской шум не такой назойливый. Просторная усеянная пальмами улица выводит из угловатого здания Форума. Обратно до квартиры решают прогуляться, постановка не понравилась ни сюжетом, ни режиссурой, и разговор быстро перетекает на вчерашнюю встречу. Сюзи делится положительными эмоциями, однако кое-то беспокоит.

— Мне показалось, или была напряжённость между отцом и Вильямом? — Герман на ходу методично протирает очки.

— Его больше всего терзали в плане обучения. Сейчас, когда об этом думаю, нас буквально по полочкам разложили. Джону, как родному, требовалось просто не умирать, Вильяму, как кормильцу второй жены, стать миллиардером. Я, как усыновлённый, в этом плане вытянул джекпот — вероятно, в его понимании меня нельзя было нагружать, чтобы не возникали идеи, будто взят из детдома ради какой-то корыстной цели. В итоге охотно делился только хобби, что, впрочем, сыграло свою роль, и теперь точно знаю, как не стоит писать, чтобы тебя покупали, — Сюзи шутливо толкает мужчину в бок. Герман невозмутимо продолжает:

— Не пойми неправильно, я до конца жизни благодарен за шанс на нормальное детство. Но личное — это личное. Как писатель, отец никудышен.

Родители приехали спустя час после ухода Джона. Родная мать Вильяма в нём души не чает, отец более сдержан, и не нужна сверхнаблюдательность, чтобы уследить, как все вопросы сводятся к тому, какие карьерные пути сто́ят своего времени. Возраст обычно делает более несгибаемым, но он же зачастую смягчает углы, так что вместо владения айти гигантом выясняются сроки, когда сделают партнёром. Остаётся поражаться мягкостью Вильяма, что явно проходит через это не одну сотню раз, да изредка помогать остальным переводить тему во что-то более семейное, где мужчина словно светлеет, и обсуждение школ, нового дома и цен на хлопья приносят куда больше удовольствия.

— Кстати, Сюзи, не хочешь сходить на свидание? — девушка аж останавливается.

— В плане? — Герман задумчиво провожает еле заметный силуэт самолёта.

— У меня не выходит из головы вчерашний обед, — поймав взгляд, выставляет руки. — Я не про детей. С нашим графиком упаси боже ломать жизнь неповинному человеку. Просто, когда смотрел на Вильяма и Мари, внезапно подумалось: «А ведь так тоже можно». Что думаешь?

Сюзи секунду смотрит, после чего прыскает. Герман непонимающе смотрит.

— Что такого?

— Нет, ничего, давай попробуем. Но ставлю счёт за обед, что разговор всё равно сведётся к работе.

— Как будто у нас других тем нет…

— Конечно, есть! Но если говорим про романтику, — подойдя, берёт мужчину за руку, — работа — буквально то, за что друг друга любим. Отними её, что останется? Мы помогаем один другому, даже если участвуем в разных проектах. Всё остальное — рутина. Звучит, как с ног на голову, но лишь потому, что обоим повезло заниматься тем, что нравится.

— Чем мы тогда отличаемся от бизнес-партнёров?.. — бормочет Герман. Встав на цыпочки, Сюзи целует его в губы.

— Этим. Пошли, дома объясню подробнее. А потом обсудим, что будет носить главный герой, — едва не повиснув на руке, машет такси. Герман, проматывая то, что только что произошло, уже думает, как это можно включить в сериал.