Цвет хладного железа (джен)

Четырехэтажное здание неподалеку от станции метро «Лиговский проспект» имело дурную репутацию. Многие считали, что в этом бывшем доходном доме обитают самые настоящие привидения. Иначе чем объяснить, что почти все, оказавшись рядом с ним, стремились перейти дорогу. Никто даже не обращал внимания на табличку на двери, а вот для окрестных детей это стало своего рода испытанием на храбрость: добежать и коснуться стены, а еще лучше — заскочить на крыльцо. Что характерно, дверь никто даже не пытался подергать, а ведь ее даже не запирали.

Возле самого крыльца резко затормозила черная «Волга» модели 3105 с умеренно затемненными стеклами, из-за чего невозможно было разобрать, что происходит в салоне. Внешне автомобиль напоминал девяносто девятую «Ладу» — в основном обилием прямых линий и угловатостью, зато имел полный привод и гораздо бо́льшую комфортабельность салона. На заднем сиденье вольготно раскинулись черноволосые юноша и девушка, а на переднем пассажирском сиденье сидел светловолосый усатый мужчина в кителе с погонами подполковника.

— Приехали, — сообщил Василий Иванович, повернувшись к детям. Элен, зевнув, выбралась быстрее брата и встала справа от крыльца. В руках она держала свой школьный ранец. Арчи чуть замешкался из-за проезжавшей мимо милицейской «девятки», но тоже выбрался. Элен проводила взглядом желтый автомобиль и усмехнулась. Наконец, отдав распоряжения водителю, из машины вышел Василий Иванович, который был выше обоих своих детей, и теперь возвышался над ними, направляясь к крыльцу.

Откровенно говоря, Василию Ивановичу служебного транспорта по должности не полагалось, но Дмитрий Демьянович Демосфенов, руководитель отдела разведки и внедрения, где служил старший Тенев, отдал «Волгу» с водителем в безраздельное использование своим двум заместителям. Второй заместитель, Петр Ильич Резаков, как человек неприхотливый и одинокий, предпочитал общежитие недалеко от здания конторы и на службу добирался пешком.

Арчи внимательно оглядел здание: серовато-коричневый кирпич, балкон с балясинами на втором этаже, довольно большие окна и обитая темно-синим дерматином входная дверь с потускневшей латунной табличкой: «Северо-западное территориальное отделение КМК СССР».

Идущие по тротуару люди машинально ускорялись, стараясь как можно скорее проскочить мимо. Причем если остановить и спросить их об этом, они затруднятся с ответом или вымолвят что-то о неприятных ощущениях. Окна в здании хотя и выглядели совершенно обычными, но снаружи нельзя было разглядеть, что происходит внутри, зато изнутри вся округа — как на ладони.

Арчи открыл дверь, пропуская внутрь отца и сестру. Оказавшись внутри, он привычно встал за левым плечом отца, тогда как Элен заняла правую сторону. Четко и слаженно, многократно отрепетировано. Обычная проходная режимного предприятия с будкой вахтера и вращающимся турникетом. Обстановка отличалась от какого-нибудь научно-исследовательского института только тем, что охранник был в форме, напоминающей милицейскую, и при оружии. Увидев вошедших, он подорвался и вытянулся в струнку.

— Здравия желаю, товарищ подполковник! — гаркнул он.

— Здравия желаю, — кивнул Василий Иванович и добавил: — Вольно, сержант. Лучше выдай мне ключики от двадцать третьего.

— Так точно!

Сержант подошел к висящей за его спиной стойке и выбрал нужный ключ. Подполковник склонился над журналом выдачи ключей, записываясь. Тогда сержант обратил внимание на близнецов, стоящих за спиной начальника.

— Василий Иванович, это с вами?

— Совершенно верно.

— Надо записать посетителей, — виновато сообщил сержант.

— Записывайте. Паспорта-то у вас с собой? — спросил Василий Иванович.

— Так точно! — звонко, в один голос, гаркнули близнецы и весело переглянулись.

Кабинет Василия Ивановича располагался в самом конце второго этажа. Казенного вида коридор с одинаковыми деревянными дверьми, на некоторых — таблички с фамилиями и должностями, а на некоторых — ничего, кроме номера. Из украшений лишь красочный плакат по пожарной безопасности. Наконец они остановились перед дверью кабинета номер двадцать три с табличкой:

«КМК СССР

Заместитель начальника ОРиВ

подполковник Тенев Василий Иванович»

Василий Иванович открыл дверь ключом, и Арчи успел заметить, что замок довольно простой и сам бы он его с легкостью вскрыл. Вслух он ничего не сказал, но тут отец обернулся и погрозил ему пальцем. Арчи расплылся в самой невинной улыбке.

— Не смей! Здесь при попытке взлома сирена на все здание, а взломщика хорошо так тряхнет, — мимоходом предупредил отец, мигом поняв направление мыслей сына.

— А я что, я ничего, — пробормотал пристыженный Арчи, а Элен лишь хихикнула.

Кабинет оказался небольшим, примерно три на шесть метров, в котором стояли выставленные буквой «Т» два стола. Стены до половины выкрашены салатово-зеленой краской, а от середины и выше, включая потолок, — белые. Вдоль стола, что изображал ножку буквы «Т», стояло четыре стула — по два с каждой стороны, а возле «шляпки» — большое, явно неудобное кресло с низкой спинкой и высокими подлокотниками, обитое обшарпанной тканью красного цвета, сквозь прорехи виднелась темно-зеленая подложка. Даже стулья для посетителей выглядели куда удобнее. В углу комнаты, рядом с окном, стоял довольно большой сейф, а по соседству — обычный двустворчатый шкаф. На рабочем столе отца царил идеальный порядок: на углу деревянный стакан с ручками и карандашами, рядом — стопка чистой бумаги.

Хозяин кабинета вытащил из шкафчика трехлитровую банку и кипятильник.

— Арчи, наберешь воды?

— Без проблем.

Арчи, подхватив банку, вышел из кабинета. Добравшись до туалета, он открыл воду и позволил ей немного стечь, прежде чем поставить банку под струю. Пока он набирал воду, вошел мужчина среднего роста, средних лет, с русыми волосами и бесцветными глазами. Он мимоходом взглянул на юношу и встал к соседней раковине.

— Кто таков? — спросил мужчина хрипловатым голосом. — Ты не сотрудник комитета.

— Так точно, не сотрудник! — подтвердил Арчи, повернувшись к собеседнику и по-уставному вытягиваясь в струнку. — Артур Тенев, прибыл для прохождения летней практики!

— Студент? — услышав знакомую фамилию, мужчина заинтересовался.

— Ученик лицея две тысячи четырнадцать, — отрапортовал Арчи.

— Класс?

— Закончил девятый.

— Сколько лет?

— Семнадцать. Почти.

— Почти — это сколько?

— Через пару недель будет семнадцать.

— Что ж, меня зовут Дмитрий Демьянович Демосфенов, и я руководитель этой… шараги.

* * *

Едва за Арчи закрылась дверь, раздался телефонный звонок. Василий Иванович посмотрел на часы и ответил. Завершив разговор, он махнул рукой дочери, и они направились на четвертый этаж. Остановились они перед стандартной дверью кабинета с табличкой «Бюро переводов» и перечислением трех сотрудниц, куда и зашли, предварительно постучав. Кабинет был немного больше того, в котором работал Василий Иванович, потому что был рассчитан на четверых работников. Четыре письменных стола, на каждом из которых стояла печатная машинка, а также лежали стопки словарей. Еще больше словарей стояло на стеллаже вдоль одной из стен.

За ближним к окну столом сидела полная женщина с русыми волосами, собранными в высокий хвост, и что-то печатала на машинке, отчего кабинет наполнялся механическими звуками. Она подняла взгляд и приветственно кивнула Василию Ивановичу. Допечатав строчку, она перевела бегунок машинки в начало строки и убрала руки с клавиатуры.

— Алена Михайловна, доброе утро!

— Василий Иванович, какие-то новые переводы нужно сделать? Только сразу предупреждаю, что у нас сейчас есть небольшая очередь.

— Опять научники все заняли?

— Они самые, — женщина презрительно фыркнула. — Очередной свиток из задницы фараона вытащили и теперь им вынь да положь точный перевод. И не дай бог ошибиться в одном иероглифе, ведь там какое-то древнее заклинание!..

— И что, оно там действительно есть? — заинтересовался Василий Иванович.

— А кто ж его знает. Больше на рецепт плова смахивает, но кто их знает, — отмахнулась Алена Михайловна. — Ну так с чем вы к нам пожаловали? Агент прислал шифровку?

— Хочу к вам на летнюю практику дочурку пристроить, — Василий Иванович кивнул в сторону Элен, которая с любопытством изучала корешки словарей. О существовании многих языков, что были представлены, она даже не подозревала.

— Да? Хотите сказать, что она знает языки? Что, английский или немецкий, да и те в рамках школьного курса?

— Русский и испанский — родные, английский — на хорошем уровне, — ответила Элен, гордо улыбнувшись, а Алена посмотрела на Василия и чему-то кивнула. — Романские языки понимаю. А еще могу быстро выучить и столь же быстро забыть любой устный язык.

— Это как? — заинтересовалась женщина.

— Мои способности, — девушка коснулась своего виска и улыбнулась. — Для того чтобы выучить, мне нужно денек-другой провести в компании носителя либо слушать аудио.

— А с письменными как?

— Увы, только устные, но зато в объеме, каким владеет носитель. Если их несколько, то процесс обучения ускоряется, но не меньше восьми часов. Если аудио… тогда сложнее, может до нескольких дней уйти.

— Обучать других можешь?

— Только если учить привычным способом, но это не всегда возможно.

— Сколько языков всего сможешь изучить?

— Четыре. Для нового языка нужно забывать старый. Хотя полностью забыть не получится и еще долго он будет мешать при работе.

Василий Иванович прекрасно знал, что предел для Элен — пять языков. Он не стал это никак комментировать, но, похоже, какой-то язык она совершенно не хочет забывать. Скорее всего, тот самый свистяще-шипящий язык, на котором она со своими племянниками Эни и Реджи болтает.

— Хорошо. Я думаю, что можно попробовать дать тебе несколько записей на пробу. — Алена встала, подошла к стеллажу с выдвижными ящиками и вытащила оттуда пару кассет. — Пойдем, провожу к магнитофону.

Она вывела Элен из кабинета и повела в соседний. Василий Иванович вышел за ними и пошел к себе, понимая, что сын от скуки может что-нибудь натворить. К его удивлению, сына он нашел в компании собственного начальника — Дмитрия Демьяновича Демосфенова с позывным Деймос. Они стояли у окна напротив туалета и о чем-то беседовали. Зная не понаслышке въедливый характер начальства, Василий Иванович немного посочувствовал сыну, но на лице Деймоса было вполне благожелательное выражение.

— Здравия желаю, товарищ полковник! — рефлекторно выпрямился Василий Иванович. Козырнуть он не мог, так как фуражка находилась в кабинете, и пожал протянутую руку. Арчи посмотрел на отца как на спасителя. — Смотрю, вы уже познакомились с моим сыном. Надеюсь, он не слишком вам докучал?

Деймос рассмеялся.

— Это уж скорее я докучал ему, — добродушно ответил он. — На практику детей решил пристроить?

— Совершенно верно.

— К кому?

— Дочь к Бондаренко, сына к Кайзеру.

Арчи, услышав знакомое имя, подобрался. Петра Ильича Резакова он знал и неоднократно встречался с ним, хотя и не очень близко общался. Зато слухов о нем наслушался достаточно, и они были противоречивы.

— Ты не боишься, что репутация учителя перекинется на ученика?

— Не боюсь. Если он не сможет с этим справиться, значит, это можно назвать профнепригодностью.

Деймос снова засмеялся и, попрощавшись, направился в противоположную сторону коридора.

— Это был твой шеф? — спросил Арчи, когда его недавний собеседник зашел в кабинет.

— Совершенно верно. Ты ему понравился, так что дерзай! О чем допрашивал хоть?

— Да больше про учебу, потом про увлечения… — Арчи задумался. — Зачем-то спрашивал про отношение к хоккею.

— А ты?

— Ну я честно признался, что сам играть не умею, а по телевизору смотрим, и я болею за «Динамо». Это к чему вообще?

— Деймос — большой любитель хоккея. Двойного дна в этом не было, он просто нашел новые уши, — усмехнулся Василий Иванович. — Давай-ка попьем чаю и пригласим Кайзера.

* * *

После разговора с дотошным мужчиной, неожиданно оказавшимся начальником отдела разведки и внедрения, Арчи чуть приободрился. Отец крайне мало рассказывал об этой личности, но всегда — с уважением. А новость о том, что он решил пристроить сына к Кайзеру, немного удивила. Почему-то казалось, что отец чужд непотизму. Он ожидал, что отец пристроит его куда-нибудь подальше, в какой-нибудь технический или аналитический отдел, а не к своему приятелю. Действия Василия Ивановича почти всегда были с двойным дном, и Арчи уже опасался возможного подвоха.

Когда чай закипел, Василий Иванович снял трубку телефона и вызвал своего давнего товарища. Тот пришел буквально через пару минут. Арчи даже слышал, как хлопнула дверь соседнего кабинета.

На вид Кайзеру — в миру Петру Ильичу Резакову — можно было дать лет тридцать — тридцать пять. Ростом он был таким же, как и Арчи, плюс-минус пара сантиметров. Узкое лицо, длинноватый нос с маленькой горбинкой, чуть оттопыренные уши, темные волосы, светло-зеленые глаза. Если смотреть в целом, то довольно неприметная внешность. Он пожал руку Василию Ивановичу, кивнул Арчи и уселся за стол, пододвинув к себе стакан с чаем.

Разговор шел на мало интересные для Арчи темы: театры, музеи, рестораны. Обсуждали приезд какого-то знаменитого оперного певца, но это насторожило Арчи. Кайзер не производил впечатление любителя оперы, да и за отцом он подобной любви не замечал. Тогда Арчи стал прислушиваться к разговору. К его огорчению, заметив интерес сына, Василий Иванович моментально сменил тему.

— Когда сможешь начать обучение моего протеже?

— Сразу, как только ты мне его представишь. Хотя, кажется, мы с ним уже давненько знакомы, — Кайзер внимательно посмотрел на Арчи, ухмыльнувшись. — Полагаю, что твоим протеже является Арчи?

— Правильно полагаешь.

— Тогда мне нужно провести парочку тестов.

— Когда? — хрипло спросил Арчи.

— Первый можно хоть сейчас. Второй — в другой раз, надо подготовиться.

Допив чай, они отправились вниз, в подвал. Двери кабинета не запирали, но подобное пренебрежение безопасностью казалось странным. Арчи решил, что, помимо замка, в кабинете есть другие контуры охраны, и не стал ничего говорить, лишь оглядывался по сторонам, разглядывая плакаты.

«Товарищи, носите обувь с фиксированной пяткой!» — гласил один из них, на котором в стиле «палка-палка-огуречик» изображался бедолага, который кубарем летел с лестницы. Увы, что еще было написано на плакате, Арчи не успел разглядеть, но решил вернуться позже и прочитать, так как текста там было немало. Серега рассказывал, что на подобных плакатах скучающие оформители иногда оставляют похабные анекдоты или просто какие-нибудь шутки.

Спустившись в подвал, они встретили немолодого мужичка, который открыл перед ними металлическую дверь. Отец щелкнул выключателем, и под потолком зажглась тусклая лампа дневного света, осветившая некий аналог спортзала — вроде того, на котором выступают дзюдоисты. Кайзер, ни слова не говоря, скинул китель и рубашку и разулся, оставшись в форменных брюках. Арчи удивился и посмотрел на отца.

— Делай как он, — сказал отец и подошел к небольшой трибуне, на которой лежала какая-то доска.

Арчи последовал примеру и разделся до пояса. Почему-то вспомнилась флюорография. Когда Кайзер развернулся, Арчи сразу понял, что сейчас будет. Он сразу отметил несколько шрамов на бледной коже мужчины: два плоских — от холодного оружия, четыре круглых — от огнестрельного оружия. А вот на груди несколько темных шрамов сплетались в весьма узнаваемый узор. Стилизованное изображение знака бесконечности в виде двух кусающих друг друга за хвост змей, вписанное в восьмиугольник, от семи углов которого в разные стороны расходилось семь линий. Арчи каждое утро видел такое же у своего отражения. Сразу стало понятно, почему отец договорился именно с Кайзером и почему так доверял ему.

Служители Вечной Госпожи всегда поддерживают друг друга, даже если испытывают друг к другу личную неприязнь. Это правило отец вбивал им с Элен с детства. После того как секрет Элен узнали в лицее, Арчи даже понял, почему они так держатся друг друга. Трудно жить одному в атмосфере всеобщего презрения и ненависти. Он потратил несколько месяцев, остервенело вбивая в носы и ребра учеников лицея, чем чревато издевательство над его сестрой. После идиота Гусева, который решил нажаловаться директору, пришлось столкнуться и с административным ресурсом.

Он постарался забыть то памятное партсобрание, на котором Гусев и Аникин решили выступить против него. Они пытались обставить ситуацию так, что Арчи ни с того ни с сего начал нападать на них, но при этом они путались в показаниях, так что даже комиссия усомнилась в их словах. А потом за Арчи вступился зашедший незнакомый, но явно авторитетный старичок, который пояснил, что лично наблюдал травлю Гусевым и Аникиной Лены Теневой. После этого собрание перешло из разряда «Тенев во всем виноват» в состояние «Тенев, Гусев и Аникин друг друга стоят». В результате всем троим вынесли предупреждение, а также запретили приближаться друг к другу. Впрочем, это не помешало Артуру отметелить Аникина в туалете Дома культуры, но свет в помещении был выключен, и Глеб не мог доказать, что это сделал Арчи.

Арчи вышел в центр зала, где Кайзер уже встал в боксерскую стойку.

— Используй весь свой арсенал. А теперь — защищайся!

Арчи едва успел уклониться от прямого удара в лицо, который вполне мог сломать ему нос, так как Кайзер даже не думал сдерживать силу. Арчи быстро понял, что блокировать удары этого безумца слишком больно и что лучше уклоняться… по возможности. Он мог лишь защищаться, но даже в таком случае Кайзер все равно раз за разом прорывал его защиту. После каждого такого выпада Арчи несколько минут мог лишь корчиться на полу от боли. На анализ происходящего не оставалось времени и сил. Он не был новичком в кулачных поединках, но Кайзер находился на совершенно ином уровне, чем обычные школьники.

После очередного нокаута Василий громко объявил перерыв, и Арчи едва дополз до лавочки, что стояла у стены. Двое мужчин встали перед юношей, который безуспешно пытался остановить кровь из разбитого носа.

— Mierde! — выругался он одними губами, но отец его услышал.

— Сын мой, следи за своей речью, иначе Доротея вымоет твой язык с мылом.

Арчи совершенно машинально втянул голову в плечи. В том, что тетя Дори может проделать такое, он не сомневался.

— Продолжим? — спросил Кайзер, звучно хрустнув шеей, когда Арчи чуть пришел в себя.

Арчи неуверенно кивнул и вновь вышел на середину зала. На этот раз Кайзер еще до первого удара демонстративно ушел в глухую оборону, намекая стажеру, чтобы тот попытался атаковать. Арчи перешел в наступление и изо всех сил старался подловить противника, но мощные удары не достигли цели, а слабые блокировались. От усталости он пропустил момент, когда Кайзер сделал шаг в сторону и ухватил Арчи, выкрутив его руку. Арчи застучал свободной рукой по полу, сдаваясь. Через десять минут, немного приведя себя в порядок, они собрались для разбора полетов.

— Что я могу сказать? — сказал Кайзер, по-турецки скрестив ноги. — Плохо, почти ужасно, но я ожидал куда худшего. Перейдем к следующему шагу. Какие у тебя дары?

— Не знаю.

— Вот, значит, как, — покачал головой мужчина и посмотрел на Василия Ивановича. — Ты ему косвенные тесты проводил?

— Проводил. Судя по всему, что-то связанное со зрением, — ответил тот, глядя на сына.

— Остается надеяться, что это не какая-нибудь ерунда вроде дальтонизма. У Госпожи своеобразное чувство юмора, и становиться жертвой ее шутки — то еще удовольствие.

— Согласен.

— Тогда придется отложить испытание до лучших времен, — вздохнул Кайзер. — Ничего, стажер, я научу тебя жизни.

Остаток дня Арчи провел в кабинете наставника. Тот сунул ему в руки папку с наказом изучить. К сожалению, это были различные правила внутреннего распорядка и инструкции по технике безопасности. От вида сухого канцелярского текста Артуру резко захотелось спать, тогда как Петр Ильич занялся своими делами, практически не обращая на юношу никакого внимания. Арчи хотел узнать у отца, что им двигало, когда он пристраивал его к Кайзеру. В том, что это не будет легким времяпрепровождением, Арчи не сомневался. Оставалось лишь выяснить мотивы отца: он явно знал больше, чем хотел показать.

Вечером утомленные Арчи и Элен уснули прямо на заднем сиденье «Волги», чего до этого с ними никогда не случалось. При виде этой идиллической картины Василий Иванович лишь усмехнулся. Он точно знал, что Кайзер сможет направить тягу Арчи к разрушениям и неприятностям в общественно полезное русло, а Элен будет полезно поработать в бюро переводов, чтобы обуздать страсти, бушующие у нее внутри.

* * *

Всегда, когда занимаешься чем-нибудь приятным, время обычно бежит очень быстро, а если чем-нибудь скучным — оно тянется и тянется. Вот и учебный год плавно катился к своему завершению. Удивительно, но Мармара по какой-то причине присмирела и не пыталась доставать близнецов. Она их полностью игнорировала, даже если Элен специально тянула руку, чтобы ответить, лишь злобно поглядывала в их сторону и отворачивалась. Причина таких изменений оставалась неизвестна, но такой вид взаимодействия близнецов полностью устраивал. После школы они теперь шли не домой или на кружки, а ехали на трамвае до комитета. Друзья удивлялись подобным изменениям, но вмешиваться не пытались, понимая, что комитет — это серьезно. После паспортного контроля (служебных удостоверений им не полагалось) Элен сразу бежала на четвертый этаж в бюро переводов, а Арчи — в кабинет Кайзера на втором этаже.

Элен пропадала за работой. Каждый раз ей выдавали новую кассету на каком-то незнакомом ей языке, и она занималась тем, что сначала отключалась от всех внешних раздражителей и закрывала глаза. Кабинет с аудиоаппаратурой был спроектирован так, что наружу не выходило ни единого звука. Элен вообще садилась по-турецки на пол, а в минуты крайнего напряжения и вовсе чувствовала непреодолимое желание улечься.

Процесс обучения Элен больше походил на полусон. Она включала запись и словно растворялась в словах незнакомого ей языка. Обучение происходило не банальной зубрежкой грамматики и семантики, а чем-то вроде мысленных образов. Взять, например, кошку. Кошки бывают разными — мастью, размерами, даже возрастом все отличались, однако у каждого человека был образ, который всплывал при слове «кошка». Например, у Элен при слове «кошка» вспоминался кот Сержант Виски — огромный серый котище с одним-единственным глазом, когда-то спасенный от смерти Василием Ивановичем и с тех пор живший у них. Так и при обучении: она могла улавливать ассоциации носителя языка. С другой стороны, это накладывало ряд неудобств в плане отличия собственных и чужих ассоциаций. Даже если сама Элен понимала, что носитель значение какого-то слова воспринимает неправильно, она не могла использовать правильное слово. Лишь позже, при вдумчивой обработке перевода она могла исправить все ошибки. Проблема аудиозаписей в том, что на магнитную пленку почти не записываются образы, поэтому она улавливала лишь отголоски, которые не всегда просто сложить в единую картину из ассоциаций. Чем хуже качество — тем ей становилось сложнее.

Алена Михайловна очень радовалась новому сотруднику в отделе, ведь Элен за пару недель смогла перевести несколько кассет, связанных с редким наречием. Зато почти все знакомые заметили резкие ее перепады настроения — от отсутствия какой-либо реакции на внешние раздражители до раздражительности по любому поводу. Кто-то списывал это на женские циклы, но Элен понимала, что это — расплата за ее способности. Она понимала, что чужие ассоциации начали просачиваться в ее повседневную жизнь, стремясь выдавить ее собственные, что ее жутко злило. Единственный, кто понимал, через что ей приходится проходить, — брат.

— Сестренка, тебе необходимо расслабиться! — однажды прошептал на ухо Арчи, крепко, как в детстве, обняв ее. Он смог подловить ее в момент наибольшего расслабления.

— Знаю, — грустно улыбнулась Элен. — Но я…

— Ты не обязана переводить всю их библиотеку за лето. Сбавь обороты, иначе сгоришь, а мне совсем не хочется становиться единственным ребенком в семье!

Элен мягко улыбнулась и рухнула на кровать, тут же сдвинувшись к стенке. Намек был полностью понятен, и Арчи завалился рядом.

— Я хочу хорошо зарекомендовать себя, понимаешь? В лицее мне постоянно тычут в лицо, какая я плохая ученица, а тут я нашла себя, понимаешь?! — торопливо говорила она, глядя в потолок.

— Ох, Эленка… — вздохнул Арчи и пальцами коснулся головы сестры, начав едва заметно поглаживать и почесывать. Она сначала дернулась, потом расслабилась. Через пару минут она едва не мурлыкала от удовольствия, напоминая большую кошку. — Тебе не нужно перенапрягаться. Поверь — тебя уже оценили, пора сбавить обороты. Скажи вашей начальнице, что устала и перенапряглась… Либо я передам. Через Кайзера.

— Не вздумай! — Элен дернулась и в ужасе посмотрела на брата, догадываясь, в каких выражениях будет его жалоба, переданная таким экстравагантным образом, — Но ты прав… Надо сделать перерыв.

— Вот-вот, сделай. Сходи на фехтование, заколи пару негодяев в жаркой дуэли!

Близнецы рассмеялись, и Элен толкнула брата плечом.

— Спасибо! Ты прав, я схожу на тренировку, а то уже вторую неделю прогуливаю. А завтра попрошу немного сбавить темп.

Они вскочили с кровати, и Элен быстро засобиралась. Арчи бросил на сестру взгляд и ничуть не поверил в то, что она завтра вспомнит о том, что нужно сделать перерыв. Пожалуй, следует переговорить с отцом, так как Элен — натура увлекающаяся, и если увидит прогресс, то остановить ее трудно. Он ее прекрасно понимал, ведь сам точно такой же.

Элен выбежала из дома в приподнятом настроении и только тогда поняла, что совсем забыла поинтересоваться, как дела на службе у брата. Мысленно пообещав себе, что расспросит его по возвращении, она побежала на тренировку. Она не удивилась, увидев на тренировке Юлия. Тот, увидев девушку, усмехнулся и помахал ей рукой. Элен поджала губы и принялась за разминку.

— О, пропажа нашлась. Где пропадала? — к ней подскочил Генка, один из товарищей, моложе ее на пару лет.

— К экзаменам готовилась, — буркнула она, продолжая махать руками и не смотря в сторону Юлия. Тренер также обрадовался и отозвал ее в сторону.

— Возьмешь на себя пару новичков? У ребят нулевой опыт, расскажи им про график тренировок, про питание… Справишься?

— Справлюсь! — решительно кивнула Элен и направилась к двум подросткам, что стояли и с восхищением смотрели на уже спаррингующих в центре зала. По их виду и по тому, как горели их глаза, сразу стало понятно, что они из тех, кто начитался книжек про мушкетеров. Обычно такие юноши посещали одно-два занятия и, поняв, что фехтование — это не романтика и красивые движения, а тяжелый труд, прекращали ходить.

Тем временем Элен подошла к ребятам и начала объяснять им самую основу, в то время как Юлий внимательно наблюдал за ней. Наконец, отправив новичков на разминку, Элен развернулась к подошедшему к ней парню.

— У тебя хорошо получается находить общий язык с молодняком. Большой опыт?

— У меня трое детей и восемь внуков, — фыркнула Элен и попыталась пройти мимо него.

— Стой. Как насчет спарринга? Я не буду сдаваться раньше времени, клянусь!

Элен остановилась и смерила его презрительным взглядом. Если бы не его выходка на прошлой совместной тренировке, они могли бы стать друзьями, ведь ей нравилось скрещивать клинки с опытными противниками. Она даже немного жалела, что не стала пробоваться в олимпийскую команду, но это значило, что она должна будет покинуть свой лицей и уйти в школу олимпийского резерва. Тогда прощай, мечты о карьере, ведь даже тетя Веро признавала, что спорт хорош как дополнение к основной профессии. А уж если выплывет на поверхность, что она не первая, а вовсе даже ревенант… В лучшем случае — скандал. Да, не стоит будущему офицеру госслужбы мелькать на голубых экранах.

— В конце тренировки, — кивнула она и резко развернулась, отчего растрепавшаяся коса хлестнула Юлия по лицу, чему явно поспособствовал невесть откуда взявшийся сквозняк.

Элен после проигранного спарринга анализировала свои ошибки и поняла, как и когда недооценила противника. В этот раз она не собиралась допускать ошибок и к бою подойти со всей ответственностью. Иногда она украдкой поглядывала за его тренировкой. Юлий, как и она сама, занял позицию помощника тренера. Наконец, в конце тренировки, они вышли в центр зала и вытащили рапиры, надев полную защиту как знак того, что собираются быть максимально серьезными. Все остальные участники секции столпились вокруг, предвкушая острое во всех смыслах зрелище.

Элен действовала осторожно, не теряла головы. Она даже не стала устраивать «показательные выступления» с широкими выпадами и театрально выглядящими уклонениями. Юлий двигался так же настороженно. Они кружили вокруг друг друга как два хищника, делящих территорию. В какой-то мере так и было.

Производя легкие выпады и парируя их, они пробовали «на зубок» оборону соперника, пытаясь продавить ее. Поединок набирал обороты, и скорость их движений лишь нарастала. Через несколько минут непрерывных выпадов и блоков Элен начинала чувствовать усталость, да и движения Юлия потеряли былую точность. Тогда Элен решилась на рискованный шаг. Она попыталась изобразить, что открылась, и, увернувшись от укола, нанести свой укол исподтишка. Увы, она слишком поспешила, поэтому почувствовала укол в сердце, но и сама она не осталась в долгу, уколов соперника в горло, но ее рапира не достала до горла каких-то пары сантиметров. Они замерли на секунду, и вокруг раздались аплодисменты. После того как они стянули защиту, все зрители могли увидеть, насколько раскрасневшиеся лица у обоих.

— Победитель — Юлий, — объявил тренер, и все зрители бросились поздравлять обоих соперников.

— Настаиваю на ничьей, — покачал головой Юлий.

— Никаких «ничьих», я честно проиграла, — гордо вскинула голову Элен, недовольная тем, что Юлий пытался вновь вмешаться. Интересно, зачем ему это надо?

После тренировки она встретила своего соперника на выходе из школы. Он стоял прислонившись к колонне, поддерживающей крыльцо, и улыбнулся при ее виде.

— Отличный бой! — усмехнулся он.

— Да, неплохой, — как-то неохотно признала Элен. — Только кое-кто обещал не сдаваться раньше времени, чем вновь меня оскорбил.

— Стоп. Ты оскорбилась за то, что я на прошлом занятии сдался? — глаза Юлия расширились.

— А то нет. Я честно проигрывала, только начала радоваться достойному противнику, но кое-кому понадобилось поиграть в рыцаря печального образа, и он все испоганил, — пояснила суть своих претензий девушка. — Более того, он попытался повторить свой подвиг вновь.

— Я думал, ты из тех, кто любит выигрывать.

— Достойному противнику не грех и проиграть; это значит, что ты еще недостаточно хорош, — пожала плечами Элен и, пройдя мимо Юлия, зашагала домой. Он тут же догнал ее.

— Почему фехтование? — спросил Юлий. — Когда я тебя увидел, то скорее представил тебя в красивом платье во время танца, но ты оказалась довольно сильна.

— Недостаточно сильна, как оказалось. Я все же не размазала тебя по полу, — ухмыльнулась она, — но это поправимо, только подожди немного.

Юлий рассмеялся, обогнал девушку и преградил ей путь. Элен остановилась и внимательно посмотрела ему прямо в глаза.

— А ты не промах, Элен! Я, когда переезжал сюда, не ожидал, что здесь окажутся достойные противники, особенно такие острые на язык. И… извини, я не ожидал, что мой поступок тебе окажется оскорбительным. Готов загладить вину!

Элен прищурилась, но промолчала, ожидая продолжения.

— Как насчет того, чтобы прогуляться в субботу? Говорят, в ЛДМ будут танцы.

— Ты меня никак на свидание приглашаешь?

— Точно! — улыбнулся Юлий. — Надеюсь, наше соперничество не будет мешать?

— Я подумаю, — прищурилась Элен.

— Прошу, не затягивай с ответом!

— Ладно.

Простившись, Юлий пошел в противоположном направлении, а Элен смотрела ему вслед. Едва он только удалился на достаточное расстояние и скрылся за поворотом, она расхохоталась. Ситуация казалась ей абсурдной, но вместе с тем забавной. Она даже подумала, что стоит согласиться, чтобы посмотреть, во что это может вылиться.

* * *

Арчи сильно опаздывал. Задание, которое дал ему Кайзер, — привезти документы со станции метро Комсомольская до Купчино за полтора часа. Увы, он ошибся с маршрутом, и теперь утекало драгоценное время. Стоя у самых дверей вагона, он отсчитывал минуты, понимая, что уже не может ни на что повлиять. Возможно, стоит задуматься о приобретении собственного мотоцикла. Да даже выкупить соседскую Яву у наследников покойного Виталия, чтобы обрести дополнительную мобильность. Хотя это противоречило заданию Кайзера, ведь тот намекал именно на общественный транспорт.

— Случается, что нужно быть в нескольких местах одновременно! — объяснял Петр Ильич после очередного провала стажера. — Ты должен чуять, когда каким транспортом лучше пользоваться, а чего лучше избегать. Улучшать маршрут, знать, когда лучше пройтись пешком! Твое главное оружие — здесь! — Кайзер постучал по собственному виску. — Не забывай заряжать и смазывать.

— Я стреляю не оружием; тот, кто стреляет оружием, — забыл лик своего отца. Разумом стреляю? — спросил Арчи, вспомнив слова Гексаныча.

— Именно!

Репутацию законченного хама Кайзер заработал не на пустом месте, но Арчи уже успел понять, что эта слава изрядно преувеличена. Да, тот не сдерживал острый язык, но его едкие комментарии обычно имели под собой основания, что придавало им некоторую справедливость. Правда, от этого все равно самооценка падала значительно. Элен по секрету шепнула, что Алена Михайловна его наставника терпеть не может. Впрочем, Кайзер редко прибегал к услугам бюро переводов либо же передавал заказы через кого-нибудь из отдела. Например, через самого Арчи.

Обучение стажера Кайзер начал со знакомства с сотрудниками северо-западного отделения КМК. Обычно знакомство происходило следующим образом: Кайзер отправлял Арчи с какими-нибудь документами в чей-то кабинет, а после возвращения начинал допрос с пристрастием. Вопросы касались всего на свете: обстановки и планировки кабинета, количества сотрудников в помещении. Просил составить словесный портрет сотрудника и определить какие-нибудь детали характера. Из-за всего этого Арчи обычно мог с уверенностью заявить, что при любом упоминании Кайзера практически все начинали строить недовольные гримасы.

Арчи вернулся в комитет в мрачном расположении духа. Он все-таки не успел и передал документы только через два с небольшим часа вместо полутора. Он уже ожидал серьезной взбучки от Кайзера, но того не оказалось в кабинете, хотя дверь была не заперта. Арчи даже заглянул в кабинет отца — в надежде, что Кайзер там. Василий Иванович проводил совещание, поэтому он не стал его отвлекать. Вернувшись в кабинет Кайзера, он сел за стол для совещаний и приготовился ждать наставника.

Тот вернулся минут через двадцать, веселый и злой — сочетание, которое не обещало ничего хорошего окружающим. Увидев вернувшегося с задания стажера, он демонстративно вытащил секундомер и ухмыльнулся.

— Опаздываешь, стажер.

— Не ожидал, что трамвай будет слишком долго ехать, — признался Арчи.

— На нашей работе ты должен ожидать всего, чего угодно. Даже то, что от тебя залетит девчонка, на которую ты пристально посмотрел в толпе.

— Прикажете ни на кого не смотреть?

— Напротив, ты должен их всех запоминать. При необходимости ты должен будешь способен вспомнить: где ты видел этого человека, во что он был одет и как себя вел, а также составить словесный портрет. По возможности: чем от него пахло, какую газету он читал, о чем он разговаривал и с кем. Опять же обстановку также следует запоминать. Вот, например, ты сможешь нарисовать план кабинета Кристины и Ангелины?

— Да легко… Можно листок и карандаш?

Получив запрошенное, Арчи на тыльной стороне какого-то бланка набросал план — три стола, шкаф, зеркало. Через пару минут Арчи протянул готовый схематичный рисунок Кайзеру, но тот даже не взглянув, вернул листок.

— На чьем столе стоит разбитая лампа?

— У Кристины?.. — Арчи замялся.

— Неверно, у Ангелины. В этом углу у них стоит тумбочка и вазочка для конфет, в которой остались только карамельки, так как шоколадные они с чаем сточили. Из четырех ламп работают только три, четвертая моргает. Сегодня Кристина пришла на работу в кофте, что связала ей бабушка, а Ангелина собирается после работы в театр… Продолжать?

— Не надо. А откуда известно, что бабушка связала?

— А ты не слышал, как она похвасталась? Хотя куда тебе, ты больше Гелю рассматривал, — ехидно усмехнулся Кайзер, а Арчи смутился. Ангелина и впрямь выглядела мило в платьице и с распущенными волосами.

— Имею право, я человек свободный!

— Повторяй себе это почаще — может, сам поверишь в это, — хмыкнул Кайзер. — Вот только пока что ты принадлежишь мне, и только я буду решать, казнить тебя или миловать. Понял?

— Sí, señor!