Scandal (гет)

Рассвет над поместьем Розмерты Блэк Мун в Суррее был холодным и безразличным. Серебристый туман цеплялся за идеально подстриженные живые изгороди и мраморные статуи, словно пытаясь скрыть то, что происходило за стенами особняка в стиле неоклассицизма. Но сегодня утром тишину нарушили не птицы, а резкие щелчки аппарирующих авроров. Заместитель главы аппарата Аврората Гарри Поттер шагнул на ухоженную дорожку из гравия, его расстегнутое пальто развевалось за спиной. Он сжимал в руке пергамент с ордером на обыск, чувствуя привычную смесь адреналина и горечи. Когда-то имя Розмерты ассоциировалось у него с теплом «Трех Метел», сладким вкусом сливочного пива и смущенными улыбками первых свиданий. Та Розмерта, румяная и гостеприимная, казалась призраком из другой жизни. Сегодня хозяйка дома, чьи изображения он изучал в толстом досье — высокая, стройная, с модной стрижкой и взглядом холоднее утреннего мрамора, — была другой. Мадам Блэк Мун. Владелица империи. Империи, которая с годами разрослась от паба в Хогсмиде до сети изысканных заведений по всей Британии и континенту. Все думали, что секрет ее успеха — в исключительном вкусе и умении вести бизнес. Но Гарри и его команда знали правду. Правду, которая превратила ностальгические воспоминания в язвительную насмешку. Флагманский паб «Три Метлы» и прочие заведения были лишь блестящим фасадом. Истинным бизнесом дальней кузины печально известного дома Блэков, унаследовавшей их склонность к темным делам и французскую изощренность, было самое дорогое и элитное эскорт-агентство магической Европы. Парадокс его существования заключался в всеобщей известности и абсолютной анонимности. Все в определенных кругах знали о «волшебницах Мадам Розмерты». Имя ее было на слуху, как символ недосягаемой роскоши и безупречного вкуса. Но никто и никогда не мог с уверенностью назвать ни одного имени клиента, ни описать лица девушек, обслуживавших их. О списке любителей провести время с очаровательными женщинами, с гарантированным удовольствием и без лишних обязательств, ходили легенды. По слухам в нем значились имена самых могущественных чистокровных наследников, министров соседних стран и прочих столпов магического общества. И вот, после нескольких лет бесплодной слежки, удача, казалось, улыбнулась Аврорату. Одна из самых юных «спутниц», пойманная на употреблении запрещенной пыльцы фей, в обмен на смягчение приговора, заговорила. О том, что Мадам Розмерта хранит все свои самые ценные секреты — сейф с контрактами, дневниками и, возможно, тем самым списком — в потайной комнате своего поместья в Суррее. Но как только Гарри вошел внутрь, его ноздри сразу же уловили запах — смесь старого дерева, дорогих духов и чего-то острого, химического. Знакомый запах. Запах заклинаний, стирающих информацию. Сердце его упало. Ему стоило догадаться обо всем, как только его уведомили, что сама мадам Блэк Мун отказалась присутствовать при обыске. Поттер промчался через безупречные гостиные, кабинеты, спальни. Везде царил идеальный порядок. Слишком идеальный. Ни пылинки, ни бумажки. Ни одного портрета, который бы что-то прошептал. Ни одного ящика, который бы не открывался без заклинаний. А в библиотеке, где согласно наводке должен был быть тайник, Гарри увидел лишь голую стену. На месте потайной двери зиял ровный срез, будто комнату отсекли из реальности скальпелем. «Они были здесь», — сквозь зубы процедил Поттер, сжимая палочку. — «Очистили все». Гарри подошел к огромному арочному окну, выходящему в сад. Его взгляд упал на группу из трех фигур у кромки леса, в двухстах ярдах от дома. Они стояли там так непринужденно, будто наблюдали за спектаклем. Крупная, узнаваемая фигура Симуса Финнигана. Рядом — высоченный, темный силуэт, от которого, казалось, сжимался воздух — Том. И между ними… Панси Паркинсон. В своем фирменном слишком коротком платье, не подходящем ни для утра, ни для прогулки загородом. Их глаза встретились через стекло. Панси, заметив его взгляд, улыбнулась своей самой ослепительной, ядовитой улыбкой. Она игриво подняла руку и помахала ему кончиками пальцев, словно прощаясь с возлюбленным на вокзале. Затем она повернулась, обняла Симуса за талию, и вся троица, не спеша, растворилась в воздухе, не оставив и следа. Аппарация была бесшумной и идеальной. Как и все, что делала команда «Грейнджер и партнеры». Гарри отшатнулся от окна, чувствуя, как ярость и бессилие сжимают его горло. Они снова его опередили. Они снова вытащили своих клиентов из-под самого носа у Аврората. Они украли не просто улики — они украли правду. И самое отвратительное было в том, что отчасти он почти чувствовал себя обязанным за то, что они, в каком то смысле, спасали репутацию Гарри Поттера. Ведь когда список окажется у него в руках… последствия могут быть непредсказуемы. Но Гарри Поттер был не из тех, кто думает о последствиях. Его волновали только правда и справедливость, и он привык добиваться их любой ценой. Молодой оперативник, перемазанный в пыли от разобранного камина, беспомощно развёл руками. — Ничего, сэр. Ни намёка на потайную комнату, никаких следов документов. Как будто тут всё вылизали языком. Гарри Поттер обернулся к своим людям, сжав кулаки. — Продолжайте обыск, — его голос прозвучал жёстко, отдавая эхом в пустом зале. — Переверните каждый камень. Проверьте каждый квадратный дюйм заклятиями на иллюзии и пространственные искажения. Я хочу, чтобы от этого дома остались только воспоминания и щепки. Понятно? — Так точно, сэр, — кивнул аврор. — А вы… куда, сэр? Гарри уже шёл к выходу в своем развевающимся пальто. Он не оборачиваясь, бросил через плечо: — Навестить свою близкую подругу — Гермиону Грейнджер. Думаю, Розмерта уже заглянула к ней в гости, и я найду ее там. Дверь захлопнулась с таким грохотом, что с каминной полки упала хрустальная ваза. Молодой аврор невольно вздрогнул. А Гарри Поттер уже аппарировал с территории поместья, оставив за спиной хаос и одно-единственное, ясное как удар клинка, намерение. Добраться до списка во чтобы то ни стало. * * *

Меньше всего на свете Джинни хотелось сталкиваться с разъяренным Гарри Поттером. Снова. Судьба, как всегда, оказалась злой шутницей: именно на него она и наткнулась, возвращаясь в лофт со свежей выпечкой и дорогим кофе — с традиционным утренним заказом «Грейнджер и партнеры». После громкого дела Оливера Вуда и последовавшей за ним шумной вечеринки прошло несколько дней, но ясности не прибавилось. На празднике ей так и не удалось выцепить Гермиону для спокойного разговора о самом главном — о том, откуда ей известно ее настоящее имя и что это вообще значит. Единственным плюсом стало как раз то, что в тот вечер ей удалось избежать внимания Гарри Поттера, который, хоть и заглянул на огонек с явным намерением внедриться и изучить логово врагов, но потерпел неудачу, благодаря талантливым чарам маскировки Тома, и быстро ретировался под натиском отчаянно флиртующей с ним Панси и недвусмысленных угрожающих взглядов Симуса Финнингана. Грейнджер пообещала вернуться к разговору «позже» и велела сосредоточиться на работе. Проблема была в том, что работы, по сути, не было. Вся «деятельность» Куинн Перкинс последние дни заключалась в том, чтобы приносить кофе, разбирать почту и навещать Ромильду Вейн, которая потихоньку приходила в себя в доме своего отца. Девушка пропускала все по-настоящему интересное и сегодняшнее утро не стало исключеним: без ее участия прошли лихая вылазка Панси, Симуса и Тома, о которой явно теперь будут ходить легенды, и закрытая встреча Блейза с Гермионой и их новой клиенткой — той самой роскошной и пугающей Мадам Розмертой. Вместо этого Джинни вновь выпала «честь» стать свидетелем того, как заместитель главы Аврората изливает свой гнев. Она застыла в дверях, неловко маясь за его широкой спиной и едва удерживая с помощью «Левикорпуса» огромный поднос с ароматными круассанами и стаканчиками с кофе, пока Поттер, стоя посреди коридора за чертой защитного барьера, изрыгал ярость на невозмутимо слушавших его Гермиону и Блейза. Гарри Поттер ворвался в лофт «Грейнджер и партнеры» как ураган, сметающий все на своем пути. Его волосы, еще час назад идеально уложенные после недавней стрижки, теперь были беспорядочно взъерошены, а глаза за стеклами очков полыхали таким огнем, что, казалось, могли прожечь дыру в стене. — Знаешь, что больше всего мне нравится в моей работе? — вопрошал он, постепенно повышая тон. — Быть на стороне добра! Я — светлый волшебник! Я — представитель закона! Я действую в рамках закона! Я И ЕСТЬ ЗАКОН! Его голос загремел под сводами высокого потолка, заставляя вибрировать стекла в окнах. Джинни невольно попятилась. — Для меня нет ничего важнее справедливости! Я руководствуюсь Конституцией магической Великобритании и статьями Визенгамота! Я— защитник людей, я— рыцарь в сияющих доспехах и огромной… — он запнулся на секунду, выискивая самое убедительное сравнение, — ебаной БЕЛОЙ ШЛЯПЕ! А ты… ты, Гермиона Джин Грейнджер, и твоя банда мародеров — огромная, толстая заноза в моей заднице! Он тяжело дышал, уставившись на нее. Гермиона, не моргнув, выдержала его взгляд. В углу Блейз Забини, не меняя бесстрастного выражения, медленно отпил глоток бодрящего зелья из своей фарфоровой кружки. Он смотрел на Поттера с видом человека, наблюдающего за довольно заурядным спектаклем. — У меня был законный ордер на обыск дома Розмерты! — продолжал Гарри, тряся перед ее лицом свертком пергамента. — Но к моменту моего прибытия я не смог ни черта найти, ведь там было пусто, как в твоей черной бессовестной душе! Потому что твои подельники все зачистили! Гермиона позволила себе небольшую, почти незаметную улыбку. — Доброе утро, Гарри. Я рада тебя видеть. И, кстати, Панси права — тебе очень идет новая стрижка. Если бы взгляд мог убивать, от Гермионы осталось бы лишь дымящееся пятно на полу. Гарри с силой выдохнул, пытаясь взять себя в руки. — Где он, Гермиона? — его голос стал тише, но от этого лишь опаснее. — Где что? — СПИСОК! — он снова не выдержал и взревел. — Ты прекрасно знаешь, что речь идет о списке клиентов! И обо всех других уликах, связанных с незаконным бизнесом женщины, которая сейчас сидит в твоей гостиной! Не дожидаясь ответа, Гарри резким, яростным движением взмахнул палочкой, повторяя то самое заклинание, которым Гермиона недавно демонстрировала ему Оливера Вуда. — Ревело Специо! Стена, отделявшая приемную от гостиной, на мгновение потеряла плотность, став прозрачной, как чистейший лед. За ней, в роскошном кресле, с чашкой чая в изящно выгнутой руке, сидела сама Розмерта Блэк Мун. Она была воплощением спокойствия и достоинства. Уловив движение в воздухе, она медленно подняла глаза и встретилась взглядом с Гарри. Ни тени страха или беспокойства. Лишь легкая, почти невесомая улыбка тронула уголки ее губ, прежде чем она вернулась к своему напитку. Стена снова стала непроницаемой. Гарри Поттер стоял, сжимая и разжимая кулак, в котором была зажата палочка. — Я могу арестовать ее здесь и сейчас! — голос Гарри сорвался на низкий, опасный рык. Его палочка теперь была направлена прямо на Гермиону. — У меня достаточно оснований! Включая привлечение твоей сомнительной конторы, которая незаконно уничтожила и выкрала улики! Воздух зарядился магией, готовой выплеснуться в виде оков или оглушающего заклинания. Блейз Забини медленно отставил свою кружку, его рука скользнула к внутреннему карману пиджака. Джинни застыла, затаив дыхание. Но Гермиона лишь покачала головой, и в ее глазах вспыхнул не гнев, а нечто похожее на понимание. — Ты прав, — тихо сказала она. — Ты мог бы сделать это, Гарри. Мог бы попытаться. Она сделала шаг навстречу острию его палочки, совершенно не опасаясь ее. — Но поскольку, как ты сам только что сказал, будучи «рыцарем, руководствующимся законом» и действующим «в рамках Конституции», ты не сможешь пойти на это без ордера. Специального ордера на задержание, подписанного судьей Визенгамота. — Она обвела взглядом его руки. — Который я не вижу. Гарри замер. Он был пойман в собственную ловушку, в свои же громкие слова о законности. — И пока ордера нет, — голос Гермионы зазвучал тверже, в нем зазвенела сталь, — я буду делать все, чтобы защитить интересы тех, кто пострадает, если этот список обнародуют. Потому что законы, Гарри, порою бывают очень жестоки. И далеко не всегда — справедливы. Они написаны людьми. Такими же, как и те, кого они судят. Она подошла к нему так близко, что могла видеть каждую искорку ярости в его изумрудных глазах. — И угадай, что? — прошептала она, и ее губы тронула чуть заметная, победоносная улыбка. — Моя ебаная Белая Шляпа — больше твоей. А теперь извини, у меня есть клиент, которому требуется помощь. Иди и доставай свой ордер, рыцарь. Мы подождем. — Как удобно устроиться по ту сторону закона и решать, кому можно его соблюдать, а кому — нет. Хотя бы постарайся сделать вид, что не наслаждаешься этим! — процедил Гарри Поттер и резко развернулся, чтобы уйти чудом не столкнувшись с Джинни , а его пальто едва не снесло поднос. Стаканчики угрожающе качнулись. — Осторожнее! — не удержалась она, и все уставились на нее. На лице Гермионы мелькнуло легкое веселье, Блейз поднял одну бровь, а Поттер окинул ее уничтожающим взглядом, от которого кровь застыла в жилах. — Прекрасно, — ядовито произнес он. — Вся команда в сборе. «Грейнджер и партнеры» учит новых сотрудников не только нарушать все возможные законы, но и приносить преступникам кофе. Поздравляю, мисс Перкинс, с выбором наставницы. Он с силой толкнул дверь и вышел, оставив после себя гробовую тишину, пахнущую горьким кофе и свежей выпечкой. Джинни медленно опустила поднос на пол, чувствуя, как дрожат руки. — Простите, я… я не специально. Гермиона тяжело вздохнула и провела рукой по волосам. — Ничего страшного, Куинн. Кофе как раз вовремя. — Она призвала свой стаканчик и отхлебнула, глядя на захлопнутую дверь. — И запомни: если в нашем офисе дурниной орет Гарри Поттер, значит, мы на верном пути. * * *

Северус Снейп встретил Министра Магии у выхода из его личных покоев, скрестив руки на груди в своей фирменной позе нетерпеливого сторожа. Он уже знал, что Драко вновь провел ночь здесь, в холодных, хоть и роскошных, министерских апартаментах, а не в семейном поместье Малфоев в окружении жены и детей. И, как выяснилось, эта ночь была лишь одной из многих. Все то время, пока глава аппарата лелеял призрачную надежду на воссоединение четы Малфоев, его крестник, его главный политический проект и, как он наивно полагал, послушная марионетка, проводил ночи в тайне ото всех, и Снейпу оставалось лишь гадать — с кем именно. Драко вышел в коридор, легким взмахом палочки поправляя узел галстука. Идеально отглаженная мантия легла на его плечи с королевской непринужденностью. Каждый белокурый волосок был уложен безупречно, а воздух вокруг наполнился терпким, сложным ароматом лимитированного французского парфюма. Казалось, Министр был в превосходном расположении духа, но Северус знал все его отточенные маски до последней трещинки. — Они готовы, Сев? — Драко обратился к нему неформально, пока вокруг никого не было. — Через минуту, сэр, — тут же парировал Снейп, его голос был ровным, но в нем висела невысказанная тяжесть. Он сразу же перешел к сути. — Нам нужно поговорить о том, что произошло. — Не сегодня, Северус. Сегодня мы выбираем нового почетного члена Визенгамота. Я, как Министр, лично назначу того, кто будет вершить судьбы и защищать интересы волшебников в высшем суде. Это великий день для Великобритании и великий день для меня. Он должен изменить лицо наших законов. Несмотря на магию, узел галстука лежал неидеально. Снейп, движимым давней привычкой опекать, машинально шагнул вперед и ловкими пальцами стал поправлять его вручную, пользуясь тем, что Драко на секунду замер. В такие мгновения со стороны они могли сойти за отца и сына — отсутствие кровного родства выдавали лишь иссиня-черная шевелюра Снейпа и светлая макушка Министра. — А ты знал, что Аткинс получил вторую докторскую? — Драко говорил быстро, глядя куда-то поверх его плеча. — Его темой была природа революций. Революция, Сев! Убедившись, что галстук безупречен, Северус отошел на шаг и снова начал движение рядом с Драко, его черная мантия развевалась следом, как тень. — А еще он обожает закаты и прогулки по пляжу. Он идеальный кандидат, господин Министр, — произнес Снейп, и его голос стал тише, но жестче. — Но нам нужно поговорить о Гермионе. — Поговорим в другой раз. — Мы будем говорить сейчас, — отрезал Снейп, и в его интонации прозвучала сталь, не терпящая возражений. Драко резко остановился и повернулся к нему, его лицо на мгновение исказила вспышка гнева. — Послушай, все не так, как ты думаешь… Ты неправильно понял. — Я все понял абсолютно правильно, — холодно парировал Снейп. — Возможно, я сам давно не имел дела с разъяренными любовниками, но прекрасно знаю, как они выглядят после ссоры. У тебя интрижка с Гермионой Грейнджер. — У меня нет интрижки! — выпалил Драко, но его защита прозвучала слабо. — Была интрижка, есть интрижка, не пытайся включать со мной «метод Клинтона», — ядовито прошипел Снейп. — Между тобой и Гермионой что-то происходит. И что-то явно было между тобой и Ромильдой Вейн. Мне нужно знать, насколько все плохо. — Он смягчил тон и с нажимом добавил: — Я на твоей стороне, Драко! Ты понимаешь это? Я на твоей стороне. — Это не та беседа, которую ты хочешь продолжить, — голос Малфоя звучал низко и угрожающе. Он развернулся, чтобы уйти, но следующая фраза Снейпа вонзилась ему в спину, заставив замереть на месте: — Она представляет интересы Ромильды Вейн. Она сделала ее клиенткой «Грейнджер и партнеры». На мгновение по лицу Драко пробежала целая буря эмоций — шок, ярость, паника. Но почти моментально его черты снова стали гладкими и непроницаемыми, как полированный мрамор. Он не обернулся, лишь слегка выпрямил плечи. — Сегодня великий день для магической Великобритании, Северус. Не порти его. И Министр зашагал прочь по коридору, оставив Снейпа в одиночестве переваривать горький осадок от осознания, что его крестник утопает в опасных водах, и он, Северус Снейп, возможно, уже не в силах его вытащить. * * *

В главном зале «Грейнджер и партнеры» царил творческий хаос. Панси, как одержимая, заполняла главную стену фотографиями, документами и схемами из добытых в поместье сведений и улик, пока Том, уткнувшись в несколько магических артефактов, магбук и стопку бумаг, водил над ними пальцами, заставляя мерцать и двигаться. Но обычно до щепетильности собранная Паркинсон, обожавшая саму магию процесса расследования, сегодня была явно не в духе. Ее будоражили отнюдь не грязные секреты мадам Розмерты, а внезапно вскрывшаяся связь с Симусом Финнинганом. Именно он поздним вечером привел новую клиентку, и теперь Панси стало ясно почему. — Какое же ты трепло, Финнинган! — выкрикнула она, с силой взмахнув палочкой и отправляя на доску фотографию какого-то важного сановника. — Корчил из себя ловеласа! Хвастался безумным успехом у девушек! Теперь очевидно, что все бесчисленные «спутницы» были с тобой вовсе не благодаря твоему обаянию, а благодаря дружбе с мадам Розмертой! Симус, развалившись на диване с круассаном в руках, лишь молча усмехнулся, ожидая продолжения, которое не заставило себя долго ждать. — Я и так была о тебе невысокого мнения. Но платить за секс? — она вскинула руки. — Это ниже даже твоего маленького и сморщенного достоинства! — Но тебе-то мне не пришлось платить , — Симус встал, стряхнув крошки, и на его лице расплылась самодовольная ухмылка. — Видимо, ты — счастливое исключение или щедрая благотворительница. А мое достоинство, насколько я помню, приводило тебя в самый настоящий восторг. Панси резко развернулась, и ее глаза сверкнули. Больше она не сдерживалась. Пощечина прозвучала громко и сочно. Не дав ему опомниться, Панси замахнулась для второго удара, но Симус поймал ее запястье своей здоровенной лапищей. Он выглядел не злым или раздосадованным, а скорее… наслаждающимся этой бурей ее ревности. — Держу пари, — прошипел он, притягивая ее ближе, — твой новый объект воздыхания, мистер «правильный аврор» Поттер, точно не пользуется услугами мадам. Скорее уж он девственник, судя по тому, как шарахается даже от такой красотки, как ты. Панси замерла, на секунду поддавшись чарам этого грубого комплимента, но тут же вырвалась. — А твоя невеста, наша милая дурочка Габриэль! Кто сообщит ей о необходимости срочно провериться на венерические заболевания? Потасовку и крики прервал Том. Не отрывая взгляда от экрана перед ним, он легким, почти небрежным взмахом свободной руки отбросил их в разные концы зала, словно двух надоедливых мух. — Хватит, — прозвучал его ровный, холодный голос. В этот момент в зал вошли Гермиона и Джинни. Первая смотрела на разбушевавшихся подчиненных со строгим, суровым взглядом. Вторая — с открытым от шока ртом, пытаясь переварить новую информацию о роде деятельности их клиентки. Том повернулся к Гермионе. — Я могу буквально заставить их языки исчезнуть, — предложил он без тени эмоций. — На время. Или… навсегда. — Заткнись, Том! — донеслось хором из обоих углов, куда он их отправил. Том надулся, и вдруг он показался Джинни не жутким гением, а обиженным подростком. — Сами заткнитесь, придурки! — огрызнулся он. — От вас голова болит хуже, чем от пыток криками банши. А я выдерживал не одну. — Он снова повернулся к Гермионе, жалуясь, словно типичный младший брат: — Они все время вели себя так! На вылазке чуть не сорвали всю операцию! Чуть не забыли главное, что просила изъять мадам Розмерта — семейные фотоальбомы! — Ябеда! — проревел Симус из своего угла. И тут же все трое — Том, Панси и Симус — начали с горящими глазами обмениваться настолько неприличными жестами и оскорблениями, что Джинни покраснела и отвернулась. В этот момент в зал вместе с Блейзом вошла сама мадам Розмерта. Она окинула взглядом разбушевавшуюся молодежь, и на ее строгих, но еще красивых губах появилась умиленная улыбка. — Ах, какие страсти, — прошептала она с легким французским акцентом. — Прямо как мои внуки гоняются друг за другом по саду. Чьи фотографии, я надеюсь, им все же удалось доставить. Гермиона одним уничтожающим взглядом заморозила всю комнату. Ее голос прозвучал строго и неумолимо, как удар молотка судьи: — Все. Прекратили немедленно. У нас клиент. Эффект был мгновенным. Как по мановению волшебной палочки (хотя никто и ей не взмахнул), все трое виновных приняли безупречно невозмутимые рабочие позы. Панси выпрямила подол и вернулась к центральной стене, Симус отряхнул пиджак и с деловым видом отодвинул стул за столом для гостьи, Том снова уткнулся в документы, его лицо стало каменным. Блейз, стоявший рядом с Розмертой,едва заметно усмехнулся, прикрыв рот ладонью. Атмосфера в зале за считанные секунды сменилась с цирковой на напряженно-деловую. Команда «Грейнджер и партнеры» была готова к работе. Джинни, изнывая от любопытства, решила наконец проявить инициативу. Подойдя к столу, за которым царственно восседала мадам Розмерта, она улыбнулась и представилась: — Я Куинн Перкинс. Очень приятно. — Она слегка склонила голову. — Желаете еще чая? Или, может, кофе? Розмерта оценила ее взглядом, опытным и проницательным, в котором на мгновение мелькнуло одобрение. — Спасибо, дорогая, ничего не нужно. Какая же ты красавица, — ее голос был низким и бархатным. Она перевела взгляд на Симуса, и в ее глазах заплясали веселые чертики. — Финни, ты никогда не рассказывал, что работаешь среди таких выдающихся красавиц. Не понимаю, зачем вообще ты ко мне обращался, имея такой выбор под боком. — Ха! — торжествующе и громко хмыкнула Панси, тут же получив сдержанное, но отчетливое предупреждение от Блейза, наблюдавшего за сценой с привычной невозмутимостью. — Панси… — его голос прозвучал ровно, но в нем явно читался упрек. Не обращая внимания на предостерегающие взгляды Гермионы и Забини и на явную неловкость Симуса, Джинни, движимая жаждой знаний, осмелилась задать вопрос: — А откуда вы знаете Симуса? Симус, покраснев, попытался сгладить ситуацию, неуклюже раскинув руки: — Мы, э-э-э… старые друзья! Но Панси, пылая ревностью и жаждой мести, не смогла удержаться. — Она поставляла ему шлюх! — выпалила она и, тут же поймав ледяной взгляд Гермионы, поспешила добавить, обращаясь к Розмерте: — Прошу прощения, мадам. Не хотела вас обидеть. Розмерта лишь рассмеялась — мягко, но с ноткой превосходства. — Никаких обид, милая. Я горжусь тем, что я самая известная и заслуженная Мадам в магическом мире. Я предоставляю не просто услуги, я создаю иллюзии, исполняю мечты и храню секреты. А это, поверьте, куда сложнее и благороднее, чем кажется со стороны. Ее слова повисли в воздухе, на мгновение заставив всех задуматься. Даже Панси притихла, впечатленная такой самоуверенностью. Гермиона, все это время молча наблюдавшая, наконец нарушила тишину, вернув всех к главному. — Что ж, раз все представления состоялись, предлагаю перейти к сути. Мадам Розмерта, пока вы здесь в полной безопасности. Теперь давайте обсудим, как сделать так, чтобы ситуация не изменилось. — Вчера вечером, — заговорила Панси, приступив к стандартному докладу по делу, — начинающая сотрудница мадам Розмерты... — она сделала небольшую паузу и ехидно стрельнула взглядом в сторону Джинни, — ... можно сказать, стажёрка по имени Джинджер Дарлинг, вышла на свою первую «охоту». Фотография молоденькой привлекательной шатенки с бездонными глазами взмыла в воздух. — Серьёзно, это её настоящее имя, — Панси язвительно усмехнулась. — Будто родители изначально не планировали для неё престижное образование, а растили исключительно для работы в сфере плотских утех. Никто не отреагировал на ядовитое замечание, кроме Симуса, который заискивающе улыбнулся, надеясь отвести от себя её гнев. Но тщетно. — Скажи-ка, Финни, — с нажимом подчеркнула она услышанное прозвище, — ты ведь успел «испробовать» Джинджер? Она, кажется, в твоём вкусе. — Панси, — устало, но твёрдо оборвал её Блейз. — Так вот, — продолжила Панси, игнорируя замечание, — юная жрица любви решила вдохнуть запрещённую пыльцу фей перед началом своей смены и угодила прямиком в лапы авроров. Оказавшись в клетке, наша птичка запела соловьём. — Я не виню Джинджер, — тихо вздохнула Розмерта, привлекая всеобщее внимание. Её голос звучал устало, но без злобы. — Это был её первый выход. Не у каждой хватит смелости в столь юном возрасте сесть напротив взрослого, богатого мужчины, посмотреть ему в глаза и договориться о том, сколько стоит её тело. В какую бы красивую и дорогую обёртку мы ни старались всё завернуть, факт остаётся фактом: мой бизнес — это торговля людьми. А новички — свежий, неиспорченный товар — стоят дороже всего. И Джинджер знала правило: в свой первый раз она обязана была сорвать для меня большой куш. Я не даю вторых шансов. В зале вновь повисла гробовая тишина. Её циничная, откровенная речь, звучавшая из уст ухоженной, почти аристократичной пожилой женщины, гордящейся своими внуками, шокировала всех. Розмерта, закончив, с достоинством поднялась. — Прошу простить, мне нужно припудрить носик, — и вышла из зала, оставив команду переваривать услышанное. — Почему мы вообще её представляем? — тихо, но чётко спросила Джинни. Вопрос повис в воздухе, оставшись без ответа. — Я изучил всё, что мы нашли в поместье, — будничным тоном доложил Том. — Помимо стандартного набора владелицы огромного нелегального состояния — драгоценности, несколько запрещённых артефактов, счета в маггловских и иностранных волшебных банках, документы на заведения и схемы ухода от налогов — ничего необычного. Никаких намёков на список клиентов и сотрудниц. — Он посмотрел на Блейза, предвосхищая его вопрос. — И я уверен, что ничего не упустил. Несмотря на все... помехи. — отрезал Том, сердито зыркнув в сторону Панси и Симуса. — Она с нами играет, — подвела итог Гермиона. — Но список существует, и он у неё. Иначе Розмерты здесь бы просто не было. — Она точно что-то скрывает, — добавил Блейз. — Всё время заговаривала мне зубы, утомив рассказами о внуках и их чудесных фотографиях... — Он замолчал на секунду, и его взгляд встретился с остальными. — Альбом! — хором выдохнули Гермиона, Симус, Панси и Том. Когда мадам Блэк Мун вернулась в зал, воздух в нём искрился от напряжения. Несколько пар глаз уставились на неё. Симус легонько толкнул замершую рядом Джинни в бок, вынуждая заговорить. Та смущённо откашлялась. — Кхм... Мадам Розмерта, Блейз рассказал нам, как вы гордитесь своими замечательными внуками. Может, вы покажете нам ваш альбом с фотографиями ещё раз? Розмерта в свою очередь обвела их взглядом, и внезапно на её губах заиграла торжествующая улыбка. — Финни был прав, мисс Грейнджер. Ваша команда очень хороша. Я и вправду могу часами говорить о своих внуках-сорванцах. Но самое интересное... вы найдёте за их очаровательными мордашками. Давай же, милый, я вижу, тебе не терпится. Обратившись к Тому, она призвала альбом. Риддл, втянув воздух ноздрями, как гончая, шагнул вперёд и почтительно подхватил предмет. Его пальцы пробежали по обложке, он на секунду прикрыл глаза, и через мгновение в воздухе зашелестели материализующиеся листки пергамента. Панси поймала несколько. — Имена девушек... кодовые названия... и набор цифр... — она взглянула на другую страницу. — Это... номера телефонов? — Я веду базу, начиная с 1986 года, — с гордостью пояснила Розмерта. — Сначала мы использовали домашние номера, а когда появились сотовые — перешли на мобильные. Как вы думаете, кто подсказал нескольким чиновникам и богачам внедрить маггловские технологии и начать пользоваться их связью и машинами? — За номерами скрываются все данные: анкеты девушек и каждого клиента, — в голосе обычно бесстрастного Тома сквозило неподдельное восхищение. — Не зная схему, их невозможно отследить. Это гениально! А вы... вы очень хороши в своём деле. Розмерта подмигнула ему, вызывая у темного вундеркинда редкую краску на щеках. — Спасибо, сладкий. Именно поэтому я — лучшая. Как только главная тайна списка была раскрыта, дело заспорилось. Симус, Том, Панси и Блейз трудились без устали, и менее чем через час вся главная стена лофта превратилась в гигантскую паутину связей, компромата и лиц. Изображения мужчин и их досье множились с каждым мгновением; почти все они занимали высокие посты в Министерстве, Визенгамоте или обладали колоссальными состояниями, а чаще — и тем, и другим. Воздух гудел от низкого голоса Блейза, зачитывающего выдержки из контрактов, и щелчков Тома, материализующих новые документы. Панси, с хищным, довольным выражением лица, оставила место в самом центре стены напоследок. И теперь, с особой театральной паузой, она смачно шлепнула туда последнюю фотографию. Мужчина на ней был одним из немногих младше сорока лет. Ухмыляющееся, румяное лицо Симуса Финнигана, младшего партнера «Грейнджер и партнеры», самодовольно подмигивало всем находящимся в зале. Живая копия ирландца неприлично, сочно и громко выругалась, увидев свою физиономию. — Пэнс, да ты с ума сошла! — взорвался он, сжимая кулаки и чертыхаясь попытался смахнуть фото заклинанием, но тщетно. Ревнивица надежно защитила свой трофей. Блейз, оторвавшись от своего пергамента, попытался вступиться за товарища. — Панси, может, хватит? Это уже переходит все границы. Но Паркинсон осталась непреклонна, ее глаза сверкали холодным, профессиональным огнем. — Мы не можем упускать важные детали дела, — отрезала она, глядя прямо на Симуса. — Никакие. Особенно когда они пьяны, наглы и платят за услуги крадеными бриллиантами. Да, я прочла всю твою историю, Финнинган. Вплоть до последнего визита. Джинни, наблюдавшая за этим, сжала руки. Ей хотелось вмешаться, и переключить внимание с личной вендетты и неразберихи в отношениях Симуса и Панси на по-настоящему важные детали. Новичку не терпелось ринуться в бой и доказать всем, что она лучшая. Но Гермиона, словно чувствуя ее порывы, тут же придумывала ей новые бессмысленные поручения — отнести папку в архив, заварить свежий чай, проверить почту. Девушка выполняла их, но всем видом демонстрировала свое недовольство, испытывая терпение Грейнджер. Поэтому снова на самом интересном месте, перед тем как команда уже собиралась обсуждать самых частых и влиятельных клиентов мадам, Гермиона резко обернулась к Джинни: — Куинн, немедленно отправляйся к Ромильде Вейн! Навести ее отца, узнай о ее самочувствии и планах. — Но… зачем? — не удержалась Джинни. — Ты сама сказала, что уверена в ее лжи. И мы ее так напугали в парке, что она вряд ли теперь вообще заговорит. Какой в этом смысл? Пререкания, кажется, стали последней каплей. Гермиона повернулась к ней с таким яростным лицом, что Джинни инстинктивно отшатнулась. Казалось, Грейнджер была готова в прямом смысле откусить ей голову. Но в этот момент словно темный ангел-хранитель возник Том. Его появление было беззвучным, как всегда, но голос прозвучал четко и вовремя. — Гермиона. Мы закончили с первичным анализом досье клиентов. Есть кое-что любопытное. Гнев на лице Гермионы мгновенно сменился сосредоточенностью. Она бросила на Джинни последний уничтожающий взгляд и стремительно направилась к главному залу. Проходя мимо новенькой, Том на секунду задержался. Он не поворачивал головы, но его губы беззвучно шевельнулись, сложившись в два четких слова: «Никогда не сомневайся». И затем он последовал за Гермионой, оставив Джинни одну в тишине приемной, с бьющимся сердцем и новым, жгучим вопросом, что же на самом деле происходит. * * *

Гермиона медленно обвела взглядом стену, усеянную портретами сильных мира сего — наглядным пособием по лицемерию и пороку. — Вот почему я не хожу на свидания, — задумчиво, почти про себя произнесла она. — Вот почему я не встречаюсь ни с кем из мира политики, — добавил Блейз, изучая досье одного из членов Визенгамота. Панси и Симус были слишком поглощены взаимным уничтожением взглядами, чтобы поддержать беседу. Воздух между ними трещал от невысказанных обвинений. — Неудивительно, что Поттер хочет добраться до этого списка во что бы то ни стало, — без эмоций констатировал Том. Он сделал небольшую, но весомую паузу, приковывая к себе внимание. — Но я не думаю, что он должен быть первым в очереди. Гермиона, уловив едва заметный, но отчетливый намек в голосе Риддла, мгновенно проследила за направлением его взгляда. Ее собственные глаза остановились на фотографии ухоженного, возрастного мужчины в правом нижнем углу стены. Лицо ее побелело. Не сказав ни слова, она развернулась и буквально ринулась в свой кабинет. Через секунду донесся звук хлопнувшей полупрозрачной двери, а еще через мгновение — ядовито-зеленый всполох в камине. Она исчезла. В главном зале повисло ошеломленное молчание. Три пары встревоженных глаз метнулись на стену. Непостижимо спокойным оставался только Том. — Что такого в этом профессоре Билиусе Аткинсе Третьем? — выдохнул Симус, все еще раздраженный и нападками Паркинсон, и общей неразберихой. Панси и Блейз молча переглянулись, мысленно лихорадочно перебирая известные им факты. — Пока в нем нет ничего особо примечательного, — ровным, будничным тоном сообщил Том, глядя на то место, где только что стояла Гермиона. — Но ровно в полдень Министр Магии должен выдвинуть его кандидатуру на пост нового судьи Визенгамота. Симус снова грязно выругался, и его лицо исказилось от досады. — Значит, Гермиона уже в Министерстве. Снова бросилась его спасать. Жаль на нашей доске позора нет Малфоя. Он резко взмахнул палочкой, прицелившись в фотографию улыбающегося профессора Аткинса. На снимке тут же расплылось большое, уродливое чернильное пятно, начисто скрывшее лицо мужчины от посторонних глаз. * * *

На входе в особо охраняемую зону Министерства Магии — своего рода аналога Белого дома или Даунинг-стрит, — вот уже четвертый год несли свою службу царственные сфинксы. Этот факт сам по себе мог вызвать самые смешанные чувства. С одной стороны, кто-то видел в этом видимый, хоть и небольшой, результат методичного прогресса в укреплении прав разумных магических существ и сохранение традиций и аутентичности волшебного мира, которые часто исчезали под хлынувшими в него волнами маггловских технологий. Разве не победа, что столь почитаемые древние и мудрые существа заняли один из самых ответственных постов в магической Британии? Но более радикальные и проактивные борцы за равенство, те, с чьих позиций сама Гермиона когда-то начинала, видели в этом не что иное, как изощренную насмешку. Демонстративное «возвышение», которое на деле являлось принижением: величайшие умы и хранители древних тайн были низведены до роли стражей-животных у дверей сильных мира сего. Гермиона Грейнджер, стоявшая у истоков этой реформы, могла бы привести веские аргументы в пользу обеих точек зрения. Вместе с Северусом Снейпом и их общей командой в предвыборной кампании будущего Министра Магии Драко Малфоя она лично уделяла этому вопросу немало внимания, выстраивая хрупкий баланс между символизмом и реальной пользой. Однако она больше не была той восторженной, наивной девчонкой-основательницей Г.А.В.Н.Э., которая свято верила, что можно исправить весь мир здесь и сейчас, стоит лишь как следует поднажать. Политика, многовековые общественные устои, последствия войн и тонкости государственного устройства — всё это требовало не молота, а скальпеля. Щепетильного, поэтапного, а порой и безжалостно грязного подхода. Словом, жизнь не раз — и она знала это на собственном, подчас горьком, опыте — имела скверную привычку оборачиваться полным «ГАВНЭ» по отношению ко всем: и к магическим существам, и к волшебникам, и к обычным людям, да и вообще, ко всем разумным формам жизни. Идеалы были компасом, но прокладывать курс приходилось по бурным и часто очень мутным водам реальности. И сейчас, глядя на невозмутимый каменный лик сфинкса в просторной стеклянной будке на входе в чистую зону Министерства, в глубине душе она чувствовала одновременно и ответственность за ту сложную, несовершенную и единственно возможную реальность, которую они с Драко и Снейпом помогли построить, и гордость за то, чего им все же удалось достичь. Сегодня на смене был Птолемей — любимец Гермионы. Обычно их встречи превращались в ритуал: бархатный бас сфинкса, загадка, требующая недюжинного ума, и ответная шутка Гермионы, сопровождаемая сладким гостинцем, к которым Птол (так он сам разрешил ей называть себя в знак дружбы) питал слабость. Это был изысканный танец ума и учтивости. Он быстро распознал в ней блестящий интеллект, и его загадки с каждым разом становились все изощреннее. Даже ее главный козырь — гениальный Том, к которому она, откровенно мухлюя, несколько раз обращалась за подсказкой, — в конце концов сдался под натиском древней мудрости. После последнего такого провала Том впал в депрессию и не разговаривал с ней несколько дней, не в силах смириться с интеллектуальным поражением. Но сегодня утром не было времени ни на любезности, ни на загадки. Вопрос стоял ребром, и счет шел на секунды. Гермиона рассчитывала быстро проскочить мимо Птолемея по старой дружбе, пообещав вернуться с беседой и дарами позже. Однако удача была явно не на ее стороне. При ее виде смуглое, величавое лицо стража не озарилось приветственной улыбкой, а лишь слегка нахмурилось. — Приветствую, мисс Грейнджер, — пророкотал он своим бархатным басом, и в его глазах читалось неподдельное огорчение. — Сожалею, но проход для вас закрыт. — Привет, Птол. Когда это он был закрыт для меня? — попыталась она пошутить, но сердце у нее упало. — Никогда. До сегодняшнего дня. Господин Глава аппарата Министра отдал распоряжение аннулировать ваш пропуск. Мне искренне жаль, Гермиона, но я не в силах изменить его приказ. Девушка мысленно выругалась. Она сама бросила Снейпу вызов, но не ожидала, что он нанесет удар так быстро и так эффективно. Время таяло на глазах. Драко, вероятно, уже готовился к выступлению, а люди в роскошном холле начинали с любопытством поглядывать на нее, застрявшую у входа под суровым взором сфинкса. — Возможно, я могу помочь? Не верится, что у тебя, Грейнджер, проблемы. Ты же на хлеб зарабатываешь, решая их. Она узнала этот заносчивый голос и навязчивый, вычурный запах мужского парфюма, прежде чем развернуться. Захария Смит. Глава аппарата Первого заместителя Министра Магии. Слишком молодой, слишком самоуверенный и с весьма сомнительной репутацией. Но Сьюзен Боунс — та самая Замминистра, — настояла на его кандидатуре. Ее переход в команду Малфоя и отказ от собственной предвыборной гонки стали одним из самых громких и необъяснимых политических маневров. Для мастера подковерных интриг — Северуса Снейпа, главным решающим фактором в заключении этой, казалось бы, немыслимой сделки, которую он сам и инициировал, стали упорные сплетни, слишком близкие к правде. Сплетни о том, что, несмотря на все идеологические разногласия, суровая и принципиальная Сьюзен Боунс сходит с ума по Драко Малфою как по мужчине. При этом не существовало ни одной политической темы, в которой эти двое могли согласиться: она — жесткий консерватор в вопросах, где он допускал прогресс, и ярая разрушительница устоев, на которые он опирался; она верила в высшее предназначение волшебства и судьбу, тогда как он апеллировал к разуму, самоконтролю и ответственному управлению магией. Сьюзен, невысокая женщина с заурядной внешностью и короткой родословной, являла собой полную противоположность харизматичному наследнику древнейшего рода. И именно это делало ее ценным союзником — она была «голосом народа», типичным кандидатом из масс, за которым стояли голоса простых волшебников и поддержка ее тетки, одной из старейших судей Визенгамота. Снейп был уверен, что, используя ее личную слабость, Драко сможет вить из нее веревки. И, как показала практика, он был во многом прав. Злые же языки поговаривали, что ее болезненная привязанность к главе своего аппарата, Захарии Смиту, и его стремительное возвышение базировались на поразительном внешнем сходстве молодого чиновника с самим Министром. Оба — высокие, статные блондины с аристократическими чертами лица. Но Захарии всегда чего-то не хватало. Он вечно был в тени, лишенный той самой неуловимой глубины и харизмы, что были у Малфоя, всегда оставался на вторых ролях. Неудивительно, что Сьюзен Боунс увидела в нем безопасную, доступную бледную копию объекта ее тайного обожания, которым она могла обладать и через которого могла влиять на реальную власть. Под ярким фасадом Захарии действительно скрывалась какая-то червоточина, которую Гермиона всегда чувствовала, но это не мешало ей использовать его слабость к собственной персоне — еще одну общую черту с Министром Магии, в своих целях. Вот и сейчас она развернулась к нему самой очаровательной улыбкой, приветствуя как дорогого друга. — Смит, рада тебя видеть. Надеюсь, ты не оставишь девушку в беде? Сама не понимаю, что случилось, но у меня есть новости, и именно Северус — первый, кто должен их услышать. Немедленно. — Птолемей, — Захария обратился к сфинксу с пренебрежительной легкостью, положив руку на талию Гермионы. — Грейнджер идет со мной. Надеюсь, ко мне у тебя нет вопросов или твоих заумных загадок? Я опаздываю как раз на встречу со Снейпом, на которой мы с Герм и выясним, за каким лешим он отменил допуск самой блестящей ведьмы нашего поколения, которая, можно сказать, своими изящными пальчиками построила этот кабинет министров. Он очаровательно улыбался, словно шутил, но в каждой фразе сквозило явное пренебрежение к стражу, которое ощущали все трое. — Мне нужно основание для временного пропуска, мистер Смит, — невозмутимо, но холодно ответил Птолемей. — Например, назначенная заранее встреча мисс Грейнджер с управленцем высшего звена, чье приглашение не может быть заблокировано запретом господина Северуса. Смит пренебрежительно фыркнул и достал свой магофон, что-то быстро напечатав. — Позволь загадать тебе загадку, наш древнейший и мудрейший страж. Отгадай, с кем у мисс Грейнджер только что была назначена встреча в кабинете Главы аппарата Министра магии? Я даже дам тебе подсказку. Ответ ты увидишь на своем экране. Сфинкс нахмурился еще больше, но послушно скользнул взглядом по стеклянной панели своей будки, служившей ему интерфейсом. Увидев только что внесенную запись, он шумно, с неодобрением вздохнул и царственным движением лапы коснулся большого пульта управления. Из специального отсека в руку Гермионы влетел временный ключ-жетон. Она приложила его к барьеру, который с тихим шипением рассеялся. Смит, самодовольно посмеиваясь и крепче придерживая ее за талию, повел ее вперед. Гермионе ничего не оставалось, кроме как бросить через плечо виноватый, извиняющийся взгляд оскорбленному Птолемею, мысленно пообещав себе загладить эту вину. * * *

Загородный коттедж мистера Вейна тонул в зелени и безмятежной тишине, нарушаемой лишь щебетом птиц. Джинни, притворяясь Куинн Перкинс, уже собиралась уходить, сделав вид, что деловой звонок вынуждает ее покинуть это идиллическое место. Она медленно отошла от лужайки, где за плетеным столиком Ромильда и ее отец, мистер Вейн, невысокий и безукоризненно вежливый мужчина, допивали чай. Сама Ромильда, бледная, но уже без того потерянного взгляда, сидела, закутавшись в плед, покорно следуя уговорам «волонтера» провести время на свежем воздухе. Вся эта сцена — умиротворенная и милая — вызывала у Джинни жгучую тошноту от собственного лицемерия. Она продолжала разыгрывать тщательно отрепетированную роль: соцработника, добровольца из Святого Мунго, чья обязанность — сопровождать пациентов после попытки суицида и навещать их дома, чтобы убедиться в стабильности состояния. Каждое ее слово, каждая улыбка, адресованная Ромильде, были фальшивкой, пропитанной скрытым умыслом. «Она идет на поправку, мисс Перкинс, и это во многом ваша заслуга», — сказал ей на прощание мистер Вейн, и его искренняя благодарность обожгла ее, как раскаленное железо. «Все в порядке? Вы как будто расстроены», — робко спросила Ромильда, заметив, вероятно, тень на лице Джинни. «Нет-нет, все прекрасно, — тут же выдавила она успокаивающую улыбку. — Просто работа. Выздоравливайте, Ромильда. Я скоро снова загляну». Повернувшись спиной к этому дому, к этому благополучию, которое она с такой легкостью могла разрушить одной лишь правдой, Джинни почувствовала тяжесть в ногах. Она не просто лгала. Она использовала чужую уязвимость, чужую боль, чтобы выведать информацию для Гермионы. И самый ужас заключался в том, что часть ее — та самая Джинни Уизли, которая помнила вкус собственного отчаяния, — начинала испытывать к Ромильде не просто профессиональный интерес, а щемящую жалость и странную, болезненную связь. Они обе были сломлены и пересобраны заново, каждая в своей лжи. Но если ложь Джинни была ее щитом и оружием, то ложь Ромильды, похоже, была ее тюрьмой. И, стоя на краю этой идеальной лужайки, Джинни не могла избавиться от мысли, что они с Ромильдой — всего лишь пешки в чужой, куда более грязной игре. От темных мыслей Джинни отвлек голос — на удивление приятный и мягкий. Перед ней стоял молодой человек, чей образ казался сотканным из солнечного света и деревенского уюта: золотистые кудри, открытая улыбка, дружелюбные глаза. Все в нем располагало к доверию. — Вижу, вы навещали Ромильду... Надеюсь, с ней все хорошо? — спросил он, и в его голосе звучала искренняя забота. Так Джинни познакомилась с Колином Криви, который представился соседом семьи Вейн. Он осведомился о самочувствии Ромильды, сказал, что они с отцом — замечательные люди, а затем, лукаво подмигнув, поинтересовался, является ли Джинни дальней родственницей, ведь если бы она была здесь частой гостьей, он непременно запомнил такую красавицу. Джинни почувствовала, как краснеет. Легкость, с которой он вел беседу, заставила ее на секунду потерять бдительность. Она чуть не назвала свое настоящее имя, едва успев поймать себя на слове и представившись Куинн. Сердце бешено заколотилось, когда она, спохватившись, подыграла ему, подтвердив что она — дальняя кузина, отметая версию про соцработницу, которая вызвала бы ненужные вопросы. Но по мере продолжения беседы ее первоначальное обаяние стало уступать место растущей тревоге. Колин слишком уж настойчиво уточнял детали: как именно Ромильда пыталась покончить с собой, случалось ли такое раньше, и не были ли причины в проблемах на работе, возможно, с кем-то вышестоящим. Джинни похолодела. Пазл сложился. Перед ней был не милый сосед, а тот самый хитрый и пронырливый журналист, появление которого предсказывала Гермиона, вновь и вновь отправляя ее сюда именно для того, чтобы опередить его. Тут же вспомнились слова Тома: «Никогда не сомневайся». Вдохновившись ледяной манерой общения своего загадочного коллеги, Джинни выпрямилась. Ее взгляд стал жестким, а улыбка исчезла без следа. — Колин? — ее голос прозвучал резко и без эмоций. — На какую газету ты работаешь? Мгновенно и его выражение лица изменилось. Исчезла притворная простота, взгляд стал острым и оценивающим. Теперь перед ней стоял молодой и амбициозный акула пера. — Колин Криви, «Ежедневный пророк». Пока стажер, — отчеканил он, и в его тоне зазвучала сталь. — Но планирую стать ведущим корреспондентом. И загадочная история Ромильды Вейн — мой проходной билет. — Он оценивающе посмотрел на нее. — А ты на кого работаешь, Куинн? И кого хочешь впечатлить, чтобы подняться по карьерной лестнице? Джинни не дрогнула. — Мне не нужно впечатлять. Я уже это сделала. И неважно, на кого я работаю, — она сделала шаг вперед, и ее тихий голос зазвучал зловеще. — Но я лично знакома с заместителем главы Аврората Гарри Поттером. И если ты не уберешься с частной собственности прямо сейчас или еще раз появишься рядом с Ромильдой или ее отцом, тебе придется впечатлять кого-то в суде. Или того хуже — в тюрьме. Колин на секунду смерил ее взглядом, оценивая серьезность намерений. Затем он усмехнулся, но в его глазах читалось признание поражения. — Хорошо, хорошо. Я понял. Но это не конец. Он развернулся и ушел той же легкой походкой. Джинни, все еще дрожа от адреналина, медленно обернулась к дому. На пороге стояла Ромильда. Она смотрела на Джинни широко раскрытыми, полными тревоги глазами. Поймав ее взгляд, Ромильда неловко, почти по-детски, помахала ей рукой. И Джинни поняла, что ее визиты, полные лжи, только что обрели новую, куда более опасную глубину. * * *

Северус Снейп метался по своему роскошному, выдержанному в мрачных тонах кабинету, словно огромный дракон, изрыгающий ядовитый дым. Волны его гнева были почти осязаемы. В ярости глава аппарата Министра Магии сбросил с себя мантию и пиджак, закатал рукава на черной шелковой рубашке, обнажив бледные, но жилистые предплечья. С его осанкой и напряженными мускулами, любому на месте Захарии Смита следовало бы опасаться физической расправы. Гермиона видела Снейпа в гневе не раз, но даже ее стальная выдержка дала трещину; она стояла, слегка напрягшись, чувствуя, как раскаленный воздух бьет в лицо. — Это ты сама его выбрала, Грейнджер! — прошипел он, обращаясь к ней, его голос был низким и опасным. — Аткинс был твоей кандидатурой! Ты его боготворила! И Министр его обожает! Он практически святой, Мерлин XXI века! Когда он не пишет докторские по природе революций, то кормит сирот и, будь проклят, испражняется феями и бабочками! Он безупречен! А затем он, уже не сдерживаясь, обрушил всю ярость на Захарию. — И знаешь, почему я в этом так уверен? Потому что ты, Смит, пустоголовый болван, поклялся мне в этом, когда я просил тебя — не один, не два раза — перепроверить его! И чем ты был занят вместо этого? Менял укладку?! Он резко махнул рукой, отрезая любую возможность ответа. — Можешь не отвечать! Это неважно! Потому что Министр Магии в эту самую минуту собрал аккредитованную прессу в парадном зале и объявил этого «святого», оказавшегося грязным извращенцем, своим кандидатом в Визенгамот! — Этого бы не случилось, если бы ты не аннулировал мой допуск в «чистую» зону, и я успела тебя предупредить! Северус снова сделал шаг к подавшей голос Гермионе, и в его тоне, сквозь привычный цинизм, прорвалась неподдельная боль и обида. — А я бы не заблокировал его, если бы ты не вышвырнула меня из своего офиса, отрезав каминную связь! Цепкий взгляд Захарии, покорно выдержавшего первую атаку с видом побитой собаки, теперь бегал между Снейпом и Гермионой, жадно впитывая раздор между бывшими союзниками. Но Снейп снова набросился на него. — Как ты, мать твою, это упустил?! Захария тут же повернулся к Гермионе, пытаясь перевести стрелки. — Я не мог ничего упустить! Может, это ты ошибаешься, Грейнджер? Аткинс чист, как кровь единорога! Гермиона взвилась, выдавая свое истинное отношение к нему и злость на его недавние манипуляции. — Ой, да брось, Захария! Ты и твоя начальница должны быть на седьмом небе от счастья! Профессор Билиус всегда был слишком либеральным для ее инквизиторских взглядов! Смит, почуяв опасность, тут же пошел на попятную. — Возможно, наши личные мнения расходятся, но и госпожа Боунс, и я — командные игроки. Мы на стороне Министра и поддерживаем его выбор. — Но вы не можете поддержать этого кандидата, в том-то и проблема! — парировала Гермиона. — Возможно, последние годы он и вел себя как святой, но двадцать три года назад он неоднократно прибегал к услугам пусть и первоклассной, но проститутки, которая по сегодняшним законам считалась бы несовершеннолетней! — Пусть так, — не сдавался Захария, его доводы звучали обманчиво убедительно. — Но не факт, что это всплывет. Слушания по утверждению займут не больше двух недель. Все закончится быстрее, чем кто-то успеет раскопать эту историю. И Снейп, и Гермиона знали, что глава аппарата Замминистра, несмотря на свои недостатки, — профессионал высокого класса и слепо предан своему делу. Но они также знали правду. И правда была не на их стороне. Гермиона с тяжелым вздохом покачала головой. — Авроры уже на хвосте у моего источника. Они в шаге от того, чтобы добраться до неопровержимых доказательств. Поверь, история всплывет. Потому что это — маленький грязный секрет, а маленькие грязные секреты всегда выплывают наружу. — Она многозначительно посмотрела на бывшего наставника. — Тебе ли не знать, Северус. Напряжение между ними достигло предела, они словно общались одними глазами. — Смит, оставь нас, — приказал Снейп, прерывая немой диалог. Но Гермиона не дала ошеломленному Захарии ответить, устремившись к выходу. — В этом нет необходимости. И нет времени. Я уже ухожу. Попытаюсь выиграть время и защитить наш источник, а вам надо срочно начинать думать о запасном кандидате. Дверь за ней захлопнулась. Озадаченный Смит повернулся к дышащему огнем Снейпу. — С каких пор вы деретесь, как кошка с собакой? Грейнджер — одна из нас! Ответом ему был лишь яростный, оглушительный рык, от которого задрожали стекла в книжных шкафах: — ИСПРАВЬ СИТУАЦИЮ С АТКИНСОМ! * * *

Гермиона двигалась по главному коридору Министерства Магии быстро и решительно, но каждый шаг отдавался в ней глухой болью. Эти мраморные стены, эти высокие своды — здесь когда-то воплощались ее самые заветные мечты о карьере, справедливости и переменах. Здесь она, магглорожденная ведьма, достигла невиданных высот; здесь она стала молодым политическим гением, современным «создателем королей», приведшим своего блестящего кандидата к беспрецедентной победе. В этих стенах она была по-настоящему счастлива — и здесь же оглушительно быстро и болезненно потеряла всё: работу мечты, иллюзии, любовь. И сейчас, украдкой бросив взгляд в сторону парадного зала, она с трудом призналась себе, что бежала от Снейпа так стремительно не только из-за преданности работе Глупое сердце, предательские запретные чувства, шептали ей: увидеть его. Хотя бы на мгновение. Хотя бы издалека. И её надежда оправдалась. Там, у входа в зал, окружённый сверкающими объективами фотографов и вниманием пресс-службы, стоял Драко Малфой. Его безупречная фигура в костюме и мантии с иголочки, безукоризненная улыбка, уверенные жесты — всё это было частью тщательно отрепетированного спектакля. Он пожимал руку профессору Аткинсу, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Но в тот миг, когда он, отвечая на чей-то вопрос, чуть повернул голову, их взгляды встретились. Всего на секунду. Идеальная маска треснула. В его серых глазах вспыхнуло что-то неуловимое — мгновенная искра надежды, бездонная тоска, безмолвный вопрос. В тот же миг один из охранников, уловив направление взгляда министра, бесшумным шагом двинулся в её сторону. Гермиона позволила себе ещё одно мгновение — вдох, ещё один взгляд, впитывая его образ, — прежде чем вежливо, но холодно покачать головой, отклоняя неозвученное приглашение. Она резко развернулась и скрылась за поворотом, чувствуя, как сжимается сердце. А Драко Малфой, с трудом скрыв разочарование, снова обезоруживающе улыбнулся в очередную камеру, продолжая играть свою роль. Но где-то глубоко внутри он уже знал, принял решение, что их встреча обязательно повторится и не один раз. * * *

В лофте «Грейнджер и партнеры» работа кипела, не утихая ни на секунду. Закончив с досье клиентов, команда перешла к самому щекотливому этапу — анализу личностей девушек и их кодовых обозначений в системе мадам Розмерты. На перерывы времени не было, поэтому ланч проходил прямо в процессе: Том, Симус, Панси и Блейз, сидели уткнувшись в пергаменты и магофоны, между делом поглощая еду и напитки. Гермиона всегда настаивала, чтобы команда по возможности обедала вместе — она считала это важным ритуалом для сплочения и поддержания семейной атмосферы. Но сегодня система дала сбой. Шифры и жаргон из мира эскорта, которые Панси с неиссякаемым энтузиазмом детектива выуживала из документов и озвучивала вслух, оказались крайне неудачной темой для общего обсуждения. Особенно в присутствии Тома, чья неискушенность в подобных вопросах становилась все очевиднее с каждой минутой. — Не могу понять смысла половины этих словосочетаний, — раздосадовано надула губы Панси, отставив свой разноцветный стаканчик с фруктовым смузи. — Что значит, например, «гладкий паркет»? Симус? Том явно пытался спрятаться за своим магбуком и контейнером с салатом. Блейз тяжело вздохнул и отпил глоток кофе, предвкушая очередную стычку. Ирландец, поднесший огромный бутерброд ко рту, поспешно откусил и принялся сосредоточенно жевать, делая вид, что не слышит. Но Панси не спускала с него требовательного взгляда, пока он с усилием не проглотил пищу. — Чего ты именно ко мне прицепилась с этими вопросами? Откуда мне знать? — раздраженно буркнул он. — Потому что Том — ребенок в вопросах секса, Блейз — зануда и моралист, а ты, как мы узнали сегодня, в совершенстве говоришь на шлюшском! Как она и ожидала, на нее обрушился шквал возмущенных возражений: — Если я не выставляю свою личную жизнь напоказ, это не значит, что у меня ее нет или что она скучная, — холодно отрезал Блейз. — Я не ребенок! — обиделся Том, хотя кончики его ушей предательски покраснели. — И ничего я не говорю на «шлюшском»! — взорвался Симус. Панси изящным взмахом руки прервала всех троих. — Томми, милый, если бы речь шла о шифрах в сфере жестоких пыток или расчленении котят — ты был бы первым, к кому я обратилась! Но здесь — другой случай. Блейзи, мы все давно поняли, что ты истинный джентльмен и держишь рот на замке. Финни, — она устремила на него пронзительный взгляд, — хватит ломаться и открой нам свои грязные маленькие секретики. Симус тяжело вздохнул, потер лицо ладонью и сдался. — Ладно. Я хотел поберечь твои нежные ушки, леди, но раз для тебя я не джентльмен, и ты так хочешь все знать… «Гладкий паркет» значит «без коврового покрытия». Панси ошарашено захлопала глазами, а Том по-мальчишески фыркнул, и его уши побагровели до невозможного. Блейз, борясь со смехом, закатил глаза к потолку. — Я… я правильно поняла? — медленно, с нарастающим ужасом переспросила Панси, игнорируя торжествующую усмешку Симуса. — Ну, речь явно не про то, к чему лучше подойдут занавески, — парировал Блейз с улыбкой, вызывая у Тома новый приступ сдавленного хихиканья. Панси, побледнев, сглотнула. — Ладно… а «солнечный денек»? — В солнечный день тебе не нужно брать с собой зонтик, — сально подмигнул ей Симус. Том, казалось, вот-вот лопнет от смеха и неловкости и сползет под стол. Панси же выглядела совершенно потрясенной открывшейся ей бездной непристойного подтекста. — И… и все эти «знания языков»… тоже имеют значения? — прошептала она, с опаской глядя на список. — Да, — вздохнул Симус, внезапно уставший от всей этой игры. — Тоже. — И все девушки, которые якобы «говорят на греческом»… — Панси не стала заканчивать вопрос, лишь с отчаянием посмотрела на коллег. В воздухе повисло молчание, в котором яснее любых слов звучал ответ. — Довольно, — Блейз перестал веселиться, и на его лицо вернулась маска профессиональной строгости. — Мы делаем из монстра еще большего монстра, — кивнул он в сторону Тома. Том снова фыркнул, но тут же подавил смех и постарался принять свой обычный, бесстрастный вид. И, как оказалось, очень вовремя, потому что в следующее мгновение в зал стремительно вошла Гермиона Грейнджер, сметая на своем пути остатки веселой, хоть и неловкой атмосферы. Команде стало ясно, что встреча в Министерстве не увенчалась успехом. Ее взгляд, острый и требовательный, скользнул по каждому из них, будто проводя мгновенную ревизию их готовности. — Отчет, — прозвучало коротко и не терпящим возражений тоном. — Что удалось выяснить по кодовым обозначениям? Я жду подробные досье девушек , а не догадки. Все следы минувшего веселья испарились в одно мгновение. Панси выпрямилась, хватаясь за свои записи, Симус откашлялся, отодвигая остатки бутерброда, а Блейз уже протягивал Гермионе свежий лист пергамента с аккуратно составленной таблицей. — Где Розмерта? — спросила Гермиона, пробегая глазами по списку работниц Мадам. Том ответил с привычной бесстрастной точностью, все мальчишеские черты разом исчезли с его лица. — Как было оговорено, полтора часа назад я обеспечил её безопасным портальным ключом с таймером. Она провела время с внуками. Через несколько минут ключ активируется и вернёт её в нашу гостиную. — Хорошо. Поттер вот-вот получит ордер, и он должен арестовать её у нас на глазах, чтобы мы успели вмешаться и дать инструкции. Симус, встреть её, обеспечь всем необходимым и подготовь к протоколу задержания. Ирландец молча кивнул и тут же покинул зал. — Новичок ещё не вернулась, — между делом отметила Панси, и тут же уловила легкое напряжение в плечах Тома и слишком быстрый поворот головы Блейза. — В её деле возникли осложнения. Она задержится, — фальшиво ровно ответила Гермиона. От острого взгляда Паркинсон не укрылось, как двое самых скрытных членов команды — Забини и Риддл, явно прикладывали усилия, чтобы удержаться от дальнейших расспросов. Словно по таймеру Тома, воздух в лофте содрогнулся от мощного щелчка защитных чар, и под сводами разнёсся хорошо знакомый голос: — Рыцарь вернулся, Грейнджер. Ордер у меня. Прошу выдать мне «достопочтенную» Мадам. — Давай будем честными, Гарри, для тебя преследование Розмерты — это охота на ведьм, — Гермиона с ходу начала атаку, едва выйдя навстречу заместителю главы Аврората. — Ты и сам знаешь, что её бизнес — не самое большое зло в нашем мире, а твоё рыцарство здесь ни при чём. Ты просто хочешь пиара, громкого дела, чтобы, когда придёт время, без помех занять пост Кингсли. — Я преследую Розмерту Блэк Мун только потому, что она — преступница, — сквозь зубы процедил Поттер. — И, серьёзно, ты, из всех людей, решила упрекнуть меня в пиаре? — А кто убил Кэти Белл? — холодно парировала Гермиона, целясь в самое больное. — Прослужив в кадре с Министром и погревшись в лучах славы от «исторического» назначения человека, которого чудом не сгноил в тюрьме, ты решил переключиться с поиска её убийцы на что-то более громкое? Она понимала, что поступает низко, говорит недопустимые вещи, и что её гнев направлен не на Поттера. Но слова уже повисли в воздухе, заставив всех присутствующих замереть. Гарри побелел, его лицо исказила ярость. Он сделал резкий шаг вперёд — и тут же наткнулся на новый, невидимый барьер, который выставил Том, чья тень мгновенно выросла за спиной Гермионы. — Выдай мне обвиняемую, — голос Поттера зловеще затих, — или я клянусь, самым громким моим делом станет разоблачение твоей конторы. И начну я с проверки документов так называемого «племянничка». Гермиона мягко положила руку на плечо Тома. Барьер исчез, но Том продолжал буравить аврора взглядом, полным немой угрозы. — Блейз? — позвала Гермиона, не отводя глаз от Поттера. Забини молча сделал шаг вперёд. — Будь так добр, выгляни на улицу и проверь, не привёл ли мистер Поттер с собой прессу для освещения своего «блестящего» задержания. Блейз кивнул и бесшумно аппарировал. — Панси? Девушка возникла рядом, самодовольно отметив, как взгляд Поттера на мгновение смягчился при её появлении. — Сходи за Симусом и Розмертой. Паркинсон удалилась, нарочито виляя бёдрами. Гарри и Гермиона продолжили немую битву взглядов, пока Поттер не сдался первым. Его гнев угасал так же быстро, как и вспыхивал. — Я знаю, что ты просто пытаешься вывести меня из себя, чтобы заставить нарушить протокол и выиграть время, — устало выдохнул он. Гермиона лишь молча покачала головой. Её собственная вспышка ярости тоже стихла, и, хотя в глубине души она уже сожалела о своих выпадах, признаваться в этом вслух не собиралась. Через мгновение в коридоре появились Розмерта, Симус и Панси. Ирландец бережно вёл пожилую женщину под руку. — Ни в чём не признавайтесь и не разглашайте конфиденциальную информацию, — в последний раз проинструктировала Гермиона клиентку. Та кивнула, стараясь сохранить достоинство, но страх читался в её глазах. — Мы запросили для мадам Розмерты отдельную камеру со смягчёнными условиями содержания, — громко озвучил Симус, чтобы успокоить её и получить подтверждение от Поттера. Тот кивнул с кислым видом. Симус передал Розмерту аврорам, тихо и ласково добавив: — Мы вас вытащим. — Спасибо, милый, — прошептала она. Но когда те стали сковывать ей руки, Симус не выдержал: — Серьёзно, Поттер? Наручники? Боишься, что бабуля тебя атакует? Заместитель главы Аврората, уже заходя в лифт, в ответ демонстративно показал ему средний палец. Они были знакомы со времён школы и совместной подготовки в специальных подразделениях и могли позволить себе такие вольности. Их недетский обмен любезностями продолжался, пока лифт не уехал вниз. В то же мгновение вернулся Блейз. — Прессы нет, — доложил он. — Зато у черного входа министерские машины. В них Захария Смит и Билиус Аткинс с супругой. Они просят разрешения подняться. Смит настаивает, чтобы мы немедленно взяли Аткинса в качестве клиента. Воздух в лофте снова наэлектризовался. Грейнджер медленно перевела взгляд с Блейза в пустоту, сосредоточившись на невидимой точке прямо перед собой. Члены команды застыли, наблюдая за боссом, тревога от неопределенности нарастала с каждой секундой, пока Панси не осмелилась переспросить: — Гермиона… — Я думаю! — резко парировала она и, выдержав напряженную паузу, начала выдавать четкие указания. — Симус, немедленно в Аврорат. Сделай все, чтобы освободить Розмерту как можно скорее. Блейз, подготовь свой кабинет. Встречу с четой Аткинс и Смитом проведем там, подальше от нашей «доски позора». Том, я жду полное досье на стажера «Ежедневного пророка» Колина Криви. Панси — со мной. Не сбавляем обороты, народ, дело не ждет. Гладиаторы, получившие задания, ринулись в бой, заряжаясь новой волной энергии и уверенности от своего неукротимого лидера. Пока Блейз отвлекал профессора Аткинса и его супругу, заводя беседу о слабых сторонах современной судебной системы, а Панси порхала между ними, разбавляя дискуссию светской непринужденностью и предлагая напитки, Гермиона отвела Захарию Смита в сторону. В тщетной попытке отказаться от спорной кандидатуры — сначала на пост судьи, а теперь в роли клиента — она говорила резко и бескомпромиссно: — Захария, ты с ума сошел? Я предупредила вас со Снейпом по старой дружбе и из уважения к Министру, но это — ваша проблема. У меня свой клиент, и мне надо думать о его защите. С Аткинсом разбирайтесь сами. Блондин принял свой самый очаровательный вид, умоляюще глядя на Грейнджер светлыми глазами. — Герм, — повторил он раздражающее сокращение, — да брось, это же я. Мы с тобой всегда ладили, мы — одна команда. Ты не только самая прекрасная, но и самая умная девушка из всех, кого я знаю! А я достаточно умен, чтобы признать: кроме тебя никто не справится! И неужели ты откажешь в просьбе старому доброму ДД? Гермиона лихорадочно соображала. На ужимки и уловки Захарии она поддавалась слабо, но отсылка к той самой уничижительной кличке, которую Смиту дали в кулуарах Министерства, вызвала у нее неожиданный укол совести. — Не могу поверить, что ты используешь это глупое и несправедливое прозвище и правда пытаешься разыграть карту «Двойника Драко», — сдалась она, с тяжелым вздохом. — Потому что я в отчаянии и готов на все что угодно. Но не ради себя. Поверь, меня ждут неприятности и пострашнее, чем уничижительные прозвища или оскорбления Снейпа. Госпожа Боунс сдерет с меня шкуру заживо за то, что вместо продвижения нашего кандидата я из кожи вон лезу, чтобы спасти Аткинса. Но профессор Билиус и правда святой. Не просто хороший человек, но честный и прогрессивный служитель закона. Ты и сама знаешь, что лучше него никого нет. Против таких аргументов у Гермионы Грейнджер не осталось никаких возражений. Рукопожатие Билиуса Аткинса было твердым и сухим, его глаза сияли мудростью и пониманием, в которых читалась легкая тревога, но не паника. Даже в такой стрессовой ситуации он сохранял самообладание, оставаясь истинным джентльменом — он ласково отодвинул стул для своей эффектной жены, с которой они провели в браке более двадцати счастливых лет. Возраст не отнял у женщины красоты: правильные черты лица, ухоженные волосы без намека на седину, собранные в элегантную прическу, неброские, но дорогие украшения и строгий, подобающий жене будущего судьи наряд на ее все еще статной фигуре. Они были идеальной парой, а он — идеальным кандидатом. Если бы не одно «но». — Мисс Грейнджер, спасибо за приглашение в ваш уютный офис, — начал профессор своим ровным, приятным голосом, и от его учтивых слов у Гермионы сжалось сердце. — Рад видеть вас снова. У вас прекрасный, образованный штат, что, конечно, меня не удивляет — я имел счастье наблюдать вашу блестящую работу в Министерстве. Жаль, что встреча происходит при таких… странных обстоятельствах. Мистер Смит весьма поспешно увел нас из парадного зала, хотя через час у нас запланировано чаепитие с господином Министром. — Он сделал небольшую паузу, и в его глазах мелькнула искренняя боль. — Честно говоря, этого дня и своей номинации я ждал пятнадцать лет. И до этой минуты он был одним из самых счастливых в моей жизни. Гермиона с трудом сглотнула ком в горле. Ей становилось все тяжелее сохранять хладнокровие. На мгновение она забыла, что виной всему — его собственные поступки, совершенные двадцать три года назад, и маниакальное упрямство Гарри Поттера. Она чувствовала себя ужасно, понимая, что должна разрушить мечты и карьеру этого человека, на которого равнялась сама, а возможно, и его брак. Она бросила взгляд на Панси, и та, уловив сигнал, обратилась к миссис Аткинс, которая сидела, напряженно сжимая сумочку, ее длинные ресницы трепетали. — Возможно, нам стоит пройти в соседний кабинет? Я могу показать вам ту самую картину Моне… — Благодарю за предложение, мисс Паркинсон, — вежливо, но твердо прервал ее профессор Аткинс, положив руку на колено супруги. — И не сомневаюсь в вашем тонком вкусе. Но мистер Смит уже посвятил меня в некоторые детали и намекнул, что вопрос касается моей личной жизни. Жена — моя единственная женщина и любовь. Поэтому будет справедливо, если она услышит суть проблемы вместе со мной. Моя личная жизнь — это и ее жизнь тоже. — Он перевел взгляд на Гермиону, и его выражение оставаясь мягким, приобрело непоколебимость. — Мисс Грейнджер, я вижу, как вам неловко и тяжело. Но, прошу вас, давайте не будем тянуть время. Скажите все как есть. Гермиона в последний раз осмотрела присутствующих, поймав поддержку и сочувствие во взглядах Панси и Блейза, нетерпение Захарии и нарастающую панику миссис Аткинс. Наконец, оказавшись лицом к лицу с профессором и, глядя ему прямо в глаза, тихо, но четко произнесла: — Дело в том, что у нас есть неопровержимые доказательства того, что в конце 1991-го и начале 1992-го годов вы неоднократно встречались с девушкой по имени Кэнди, представительницей древнейшей профессии. На момент ваших первых встреч ей было семнадцать лет, что согласно нынешним поправкам к Конституции, как вам известно, не считается возрастом совершеннолетия и делает подобную связь еще более незаконной. Мы полагаем, что информация может стать достоянием общественности в любой момент, поскольку наш источник уже задержан Авроратом. Воздух в кабинете застыл. Безмятежная картина идеальной семьи и безупречной карьеры дала трещину, и сквозь нее просочилась безжалостная реальность. Гермиона ожидала вспышки гнева обвинений оправданий, завуалированных безукоризненными манерами. Но она не была готова к тому, что увидела. Искренний, неподдельный шок, медленно проступающий на умудренном лице Билиуса Аткинса, был страшнее любой ярости. Его первый отклик — короткий, нервный смешок неверия. Затем его взгляд, полный растерянности, застыл на Захарии, а потом вернулся к Гермионе, словно он пытался найти в их лицах намек на дурную шутку. Его пальцы сжали руку супруги, и та, вместо того чтобы отшатнуться или расплакаться, лишь с облегчением выдохнула. В ее глазах читалась не просто поддержка мужа, а абсолютная, несокрушимая уверенность в том, что услышанное — абсурдная, немыслимая ложь. Наконец, профессор Аткинс решительно поднялся, увлекая за собой жену. Его осанка, всегда такая прямая, теперь казалась выкованной из стали. — Я не знаю, кому так ловко удалось провести вас, мисс Грейнджер, — его голос дрогнул, но не от страха, а от возмущения, — но уверяю вас, все это гнусная, отвратительная ложь. Я готов встретиться с вашим информатором лицом к лицу и публично опровергнуть эту клевету! Я готов выпить хоть литр сыворотки правды и доказать, что моя совесть, моя репутация и мой брак — кристально чисты! Ничто не может помешать мне стать честным служителем Закона! Сердце Гермионы сжалось. Она видела эту непоколебимую уверенность, эту праведность, и часть ее отчаянно хотела в нее поверить. — Профессор, я прислушиваюсь к вам, как к никому другому, — в ее голосе сквозило сожаление. — Но при всем моем безмерном уважении к вам, я обязана доверять своим источникам. И даже если вам каким-то чудом удастся доказать свою правоту, один только публичный скандал уничтожит ваши шансы занять место в Визенгамоте. Даже несмотря на поддержку Министра! Аткинс разочаровано покачал головой и с горечью перевел взгляд на Захарию. — А я рассчитывал на вашу поддержку, мистер Смит. Вы были одним из самых талантливых моих учеников. Я думал, что между нами — взаимное уважение, несмотря на все разногласия на политическом поприще с вашей начальницей, госпожой Боунс. — Я уважаю вас, профессор, как никого другого! — Захария, красный от возмущения, подскочил на месте. — Именно поэтому я и рискую своей карьерой, пытаясь вас защитить! Грейнджер, — он отчаянно повернулся к ней, — нельзя ли устроить встречу? Неофициально? Мы должны понять, откуда дует ветер! — Конфиденциальность моего клиента не обсуждается, — холодно, как скала, отрезала Гермиона. — Тот, кто приходит в этот офис за помощью, защищен Непреложным Обетом! Она снова обратилась к Аткинсу, и в ее голосе зазвучала отчаянная мольба: — Профессор, прошу вас. Давайте сделаем это достойно. Сослаться на проблемы со здоровьем, отложить слушания, выиграть время, чтобы разобраться с прессой… — Вся моя жизнь, — голос Аткинса внезапно стал тихим, но проникновенным до дрожи, — вся моя карьера была одной долгой паузой в ожидании этого поста. Я дышал и жил ради него. Для меня нет ничего священнее Закона, и я скорее умру, чем допущу, чтобы мое имя было запятнано его нарушением. Все, чем я дорожу, — это женщина, которую я люблю, и служение своей стране. А вы предлагаете мне опозорить и то, и другое. Министр Магии выбрал меня. Я не стану его подводить. Словно сломавшись изнутри, но сохранив внешнее достоинство, он гордо вышел из кабинета, отдав тихое распоряжение охране немедленно доставить их с супругой обратно в Министерство. Захария бросился за ним. Но миссис Аткинс, уже на пороге, задержалась на секунду. Она обернулась, и ее взгляд, полный безмолвного отчаяния, упал на Гермиону и ее команду. — Прошу вас, — прошептала она так тихо, что слова едва долетели. — Заставьте эти сплетни исчезнуть. Я умоляю вас. Потому что если он не получит должность … то просто умрет. Стать Верховным Судьей — это дело всей его жизни. И в ее глазах Гермиона увидела то, что было так знакомо и вот уже несколько лет жило в ее собственном сердце — всепоглощающую, безумную любовь и преданность единственному мужчине, ради которого готова на все. Гермиона Грейнджер, всегда привыкла находить выход из самой безнадежной ситуации, но в тот момент с ужасом осознала, что, пытаясь спасти одних людей, она, неумолимо, обрекает на гибель других.