Короткометражки с Куртом Коннорсом (джен)

В нём было так много эмоций, так много чувств, и всё это щекотало ему нервы. Он всегда знал, что млекопитающие отличаются от них, от хладнокровных, но он и представить себе не мог, насколько сильно. В мозгу Коннорса он находил самые странные чувства, о которых даже не подозревал. Он знал, что такое сожаление и гнев, печаль и сострадание, но не чувствовал их в полной мере и не мог постичь их суть. Конечно, первым, что он обнаружил, была его забота о потомстве, его стойкость, несмотря на то, что оно, казалось, его ненавидело. Он не понимал. Он также не понимал, как млекопитающие могут жить с такими слабостями. Как они могут выживать, испытывая всё это?

Он вспомнил малыша. Билли. Он вспомнил его крики, то, как он умолял Коннорса. Он думал, что Коннорс хочет его убить. Он не мог описать, что он при этом чувствовал. Он никогда раньше такого не испытывал. Паук упомянул «стыд», но он не знал, что это такое. Это была слабость.

Всё, что он мог видеть. Всё, что он видел раньше, но на самом деле никогда не видел. Это поражало и пугало его одновременно.

В канализации было лучше, там не было ни больших зданий, ни других людей. Там были его питомцы, но они не слишком его беспокоили. А если бы и беспокоили, он всегда мог их убить. Поглотить. Уничтожить, как он поступил с маленьким.

Билли, его звали Билли. Он почувствовал, как эти слова рвутся наружу, и чуть не произнёс их вслух. Нет. Малыш не станет его слабостью, как это было с Коннорсом. Коннорс заботился о мальчике, а он нет. Он убил его, как убил многих других, и ему должно быть всё равно. Он не должен испытывать из-за этого стыд и уж точно не хочет привыкать к жалкому мозгу Коннорса. Он стал сильнее, чем когда-либо, и сейчас его что-то сдерживает. Он должен забыть. Забыть. Забыть Коннорса. Забудьте о его разуме, о его жизни. Она больше не принадлежала ему, и это не имело значения. Слабость не имела значения. Курта Коннорса больше не было, и пришло время хладнокровному правителю вступить в игру.