Неизвестные переменные (гет)

Прошло несколько дней с того момента, как сознание Ариэль, отягощенное памятью о предательстве и смерти, зажглось в глазах Ксандры Хейз. Физическая слабость отступила, сменившись напряженной бдительностью зверя, выпущенного в новую клетку. Она научилась скрывать смятение за маской тихой, немного болезненной сдержанности, что вполне соответствовало образу родственницы, оправляющейся от горя.

Жизнь в Лонгборне текла своим чередом, и Ксандра, как прилежный этнограф, изучала нравы этого странного племени. Мистер Беннет находил спасение от семейной суеты в библиотеке, миссис Беннет — в вечных причитаниях о своих «нервах» и маниакальной одержимости выгодными партиями для дочерей. Последнее, впрочем, сейчас достигло своего апогея.

Причиной тому был наконец-то снятый Незерфилд-Парк. И его новый обитатель — молодой, богатый и холостой мистер Бингли.

-Представляете, мои дорогие! — миссис Беннет заламывала руки за завтраком, обращаясь ко всем и ни к кому в частности. — Пять тысяч фунтов в год! И он непременно должен жениться на одной из моих девочек!

Ксандра, отодвигая тарелку с овсянкой, ловила на себе взгляд Элизабет. Та, сидя напротив, чуть заметно поднимала бровь, и в ее глазах читалась привычная снисходительность к материнским выходкам. Это немое сообщничество стало для Ксандры первым проблеском чего-то, отдаленно напоминающего связь с этим миром.

Впрочем, вскоре у нее появился куда более веский повод ощутить реальность происходящего. Миссис Беннет, сметая все на своем пути, ворвалась в комнату Ксандры с газетой в руках.

— Дорогая моя Ксандра! Вы только посмотрите! Мистер Бингли дал объявление о своем намерении присутствовать на ближайших сборах ! Это же официально! Весь Меритон будет там! И он, конечно, приедет с целой компанией — сестрами, друзьями… Говорят, с ним будет некий мистер Дарси, владелец огромного поместья в Дербишире! Десять тысяч в год, не меньше!

Имена — Бингли, Дарси — ударили по сознанию Ксандры с физической силой. Так вот он, момент, когда закручивается пружина сюжета. Она сидела на кровати, сжимая в руках складки простого батистового платья, и чувствовала, как ее горло сжимает знакомый спазм. Но на этот раз не от лезвия, а от странной смеси страха и предвкушения. Она знала эту историю. Знала, как поступят эти люди, что скажут. Она была зрителем в театре, где все актеры давно выучили свои роли.

Бал в Меритоне стал для нее первым испытанием. Облаченная в одно из своих немногих приличных платьев, она стояла в стороне, наблюдая, как знакомые по книге персонажи обретают плоть и кровь.

Вот он, Чарльз Бингли — улыбчивый, обаятельный, его внимание безраздельно принадлежит сияющей Джейн. А вот и его друг. Фицвильям Дарси. Высокий, статный, с безупречными манерами и таким леденящим высокомерием во взгляде, что, казалось, воздух вокруг него застывает. Он выглядел именно так, как она, Ариэль, могла бы себе представить идеального аристократа своего прошлого мира — безупречного, холодного и безразличного к тем, кого он считал ниже себя.

Она видела, как он отказался танцевать с Элизабет, бросив пренебрежительную фразу мистеру Бингли. Видела, как спина Лиззи выпрямилась от обиды, и как та, с присущей ей живостью, позже смеялась над этим происшествием, выставляя его в комичном свете.

И Ксандра, глядя на Дарси, чувствовала нечто большее, чем просто отторжение. В нем она видела жалкое подобие своего прежнего «я». Та же уверенность в своем превосходстве, то же возведение социальных барьеров в абсолют. Но теперь, глядя со стороны, она понимала всю узость, всю ограниченность такой позиции. Это высокомерие когда-то ослепило ее саму и привело к гибели.

На обратном пути в Лонгборн, в тряской карете, залитой лунным светом, она молча слушала, как Лидия и Китти с восторгом перечисляют всех своих кавалеров, как миссис Беннет вздыхает о неоспоримых достоинствах мистера Бингли, а мистер Беннет отпускает свои язвительные замечания.

Элизабет сидела напротив, глядя в окно. Ее лицо было спокойно, но Ксандра угадывала в нем бурю униженной гордости.

— Кажется, наш вечер был полон открытий, — тихо сказала Ксандра, ловя ее взгляд.

Элизабет повернулась к ней, и в ее глазах мелькнула искорка.

— О, несомненно. Я, например, открыла для себя, что являюсь всего лишь «терпимой», но не «достаточно красивой», чтобы танцевать.

В ее голосе не было злобы, лишь насмешка над самой собой и над нелепостью ситуации.

— «Его потеря, кузина, — отозвалась Ксандра, и эти слова прозвучали с неожиданной для нее самой теплотой. — Тот, кто оценивает достоинства человека по одной танцевальной фигуре, вряд ли заслуживает внимания.»

Элизабет удивленно посмотрела на нее, а затем улыбнулась — настоящей, не вымученной улыбкой. В этот момент Ксандра почувствовала, что ее собственная, выстроенная из льда и мщения крепость, дала еще одну трещину. Она все еще была чужой в этом мире, актрисой, играющей несвойственную ей роль бедной родственницы. Но сцена, на которую она попала, становилась все более живой, а ее партнеры — все менее картонными.

Она смотрела в темное окно, на мелькающие огни поместья, и думала, что первое действие пьесы под названием «Ее новая жизнь» завершилось. И теперь, зная сюжет, она должна была решить, будет ли она лишь пассивным зрителем, или же найдет способ внести в знакомый текст свои собственные поправки.