Меня зовут Рагдай (джен)

"Кто надобен — тот и памятен" (с)

— Двигайтесь, двигайтесь! Не стойте, как неживые! Ламберт, ты уже труп! Еще раз! Ламберт!

В то утро тренировка на "Мучильне" шла из рук вон плохо. Эскель и Койон давно привыкли к разного рода издевательствам и относились к ним с насмешливым снисхождением: на счету этих двоих были тысячи голов самых причудливых и страшных чудовищ, похвастаться бОльшим мог только знаменитый Геральт из Ривии, но у Белого Волка вообще не было конкурентов даже среди соратников.

А вот Ламберту еще учиться и учиться — так, по крайней мере, думал Весемир. А если Весемир что-то думает, то спорить с ним трудоемко, малоперспективно и просто опасно. Это ведьмаки помнили еще по прежним временам.

Ламберт досадливо пыхтел, упрямо стараясь одолеть последний круг, но чертовы столбы словно салом намазали — раз за разом он срывался в утоптанный снег. Разбил губу, сломал палец и теперь отчаянно ругался про себя, проклиная тот день, когда сунулся в это драконье гнездо. В отличие от прочих, Ламберт пришел сюда в сознательном возрасте и по своей воле — неудачная юношеская любовь и тяжелая хромота навсегда излечили мальчишку от иллюзий. Весемир сначала и слышать не желал, трансформация в таком возрасте практически невозможна, а уж выжить после нее и вовсе не удавалось никому. Ламберту просто повезло — за него вступился Геральт. И теперь, пройдя через адскую боль от зелий и тяжелейшее восстановление, молодой ведьмак был почти готов. Почти...

— Ламберт! Дышишь, как издыхающий мамонт! И двигаешься так же! Голова, рука, голова! Все, руки у тебя уже нет.

— Но..

— Головы тоже! Закончили на сегодня! Рагдай! Теперь ты!

Прошло несколько месяцев с той поры, как ведьмаки нашли в горах замерзающего чужака. Вопреки опасениям, слова Койона подтвердились — незнакомец не был нильфгаардцем. Более того, Весемиру удалось выяснить, что парень вообще не принадлежал ни к одному народу, известному по ту или эту сторону моря. Худой, широкоплечий, темноволосый, разрисованный странными картинками, с гранатовой серьгой в ухе, незнакомец являл собой даже для повидавших виды ведьмаков весьма необычное зрелище. Чужак не помнил даже своего имени — и прозорливый Весемир нарек его Рагдаем, что означало «дар гор». Парень не спорил, имя пришлось по душе, как и жизнь в Каэр Морхен. Как только Рагдай смог передвигаться без посторонней помощи, он начал бродить по замку, заглядывал в библиотеку, в оружейню, в лабораторию Весемира, где тот осторожно поил его зельями. Ламберт хорошо помнил, как обессиленный от боли и дурмана чужак приползал в его комнату, и тот сидел с ним подолгу, держа за руку и не давая сорваться в омут безумия, рассказывал что-то о горах, о своем детстве, о первой и последней любви, о тренировках. Вот с тренировок все и началось. Как только зелье перестало приносить страдания, Рагдай попросил показать ему знаменитую "Мучильню" — кузницу умений и навыков всех поколений ведьмаков. Весемир позволил — и начались веселые дни. По человеческим меркам Рагдай был быстрым и умелым бойцом, но по меркам ведьмаков... Он кашлял, задыхался, терял сознание, срывался с ледяных столбов и пару раз едва не был раздавлен чудовищными жерновами.

Странно, но Весемир относился к человеческому мальчишке намного мягче и снисходительнее, чем к другим. А Эскель, однажды осмелившийся это подметить, получил короткий и холодный ответ: "У него другое предназначение". Больше вопросов не возникало.

— Ламберт! Постой, покажи мне свой тройной винт еще раз! А то я ничего не понял!

— Боги всесильные... Ты когда-нибудь устаешь? Весемир же сказал — отдыхать!

Рагдай догнал прихрамывающего ведьмака и пошел рядом, подбрасывая и ловя на лету кинжал.

— Он жалеет меня... почему?

— Радуйся, дурень. Ты и так едва на ногах стоишь, хочешь опять легкие выплевывать? Ты не ведьмак, ты человек, сколько бы зелий в тебя не влили — ты никогда не станешь таким, как мы. Постой, Рагдай... Не обижайся! Я хочу сказать, что тебе это не нужно!

— Нужно. Я хочу быть... как вы. Чтобы не чувствовать!

Ламберт едва удержался от смеха, боясь задеть вспыльчивого мальчишку.

— Еще один миф о ведьмаках, сколько же их ходит по свету! Да все мы чувствуем! И жрать хотим, и спать, и мерзнем, и живот у нас тоже порой болит! А насчет того... ну... так спроси у Эскеля, сколько он баб оприходовал в соседних селениях! А если серьезно — так на каждого Геральта найдется своя Йеннифер из Венгерберга. Так у нас нынче говорят.

Рагдай помолчал, вздохнул.

— Ты чего, а? Я что-то не знаю?

— Ламберт. Мне страшно.

— Вот тебе на! Это с чего вдруг? Не порти погоду — ты ж у нас самый смелый! Да и мы тебя в обиду не дадим!

— В обиду я и сам себя не дам. Тут другое. Ламберт, я начинаю вспоминать.