Ложь (гет)

Прижавшись спиной к прохладной стене в коридоре, Сакура пыталась привести в порядок и дыхание, и мысли. Щеки все еще пылали, а в ушах стоял звон от пережитого смущения. Почему-то она в принципе никогда не думала о том, что у Саске есть член. Нет, она знала, что он у него есть. Но никогда о нем не задумывалась. А с Какаши-сенсеем это произошло так внезапно и как-то само собой.

Девушка выдохнула, невольно возвращалась к его объятиям. К его голосу, тихому и хриплому, но такому заботливому. К его рукам, которые держали ее так крепко и уверенно, несмотря на слабость. На ее удивление, бывший учитель оказался хорош.

Но почему такой мужчина был один? Какаши-сенсей — легенда Конохи, один из сильнейших и самых уважаемых шиноби. Он был умным и всегда заботился о своей команде. И, как оказалось, он так же заботился о той, кого считает своей девушкой. А еще он был красивым.

Волна вины, на время вытесненная смущением, накатила с новой силой. Сакура, как и почти все в Конохе, впервые увидела его лицо в тот роковой день — когда Цунаде резко сорвала маску, чтобы спасти ему жизнь. В тот момент Харуно не думала о его внешности, как последующие два дня, пока он был в без сознания. Но теперь, когда его жизни ничего не угрожало, она не могла не признать, что он был красивым. Да за бывшим учителем должны были бегать толпы поклонниц, но о его личной жизни никто ничего не слышал.

Единственное, что у всех было на слуху — это его странное увлечение книжками Джирайи. Возможно, все его потребности в общении с противоположным полом действительно удовлетворяли эти похабные романы.

Мысль о произведениях Джирайи пронзила Сакуру как удар молнии. Конечно! Это же его главный фетиш! Если что и должно всколыхнуть его память, так это его дурацкая оранжевая книжка, с которой он никогда не расставался!

Не раздумывая, ирьенин сначала рванула по коридору, а затем свернула в подсобное помещение, где хранились личные вещи пациентов. Ее глаза быстро оббежали высокие полки, и через несколько секунд девушка ринулась к одной из них. Ее руки, не дрогнув, нырнули в пакете, где на дне, аккуратно завернутый в оберточную бумагу, лежал тот самый томик.

Сердце Сакуры учащенно забилось. Сейчас Какаши-сенсей возьмет его в руки, все вспомнит, и все встанет на свои места. Все будет как раньше, и она наконец-то сможет простить себя. Прижимая к себе потрепанную книжку, будто то было самое дорогое в ее жизни, девушку выскочила из помещения и поспешила обратно.

* * *

Когда она вернулась к палате, Майто уже ушел. Какаши лежал на кровати и перебирал фотографии. Услышав, как открывается дверь, он тут же поднял голову, и его взгляд сразу нашел ее.

— Сакура, ты как?

Это она довела его до такого состояния, а его первый вопрос был о ней. Какаши-сенсей всегда старался оберегать свою команду. Но сейчас это начинало сводить с ума.

— Все в порядке, — пытаясь хоть как-то подавить все усиливающееся чувство вины, она коротко кивнула и решительно подошла к кровати. Сейчас он возьмет в руки книгу и наконец-то все вспомнит, и все закончится. Задрожавшая от напряжения рука протянула мужчине оранжевый томик. — Я подумала, может, это поможет вам... тебе что-то вспомнить. Вы... ты всегда любил эту книгу.

Какаши с любопытством взял томик, и его длинные пальцы привычно его открыли ее и начали медленно листать. Сакура затаила дыхание, ожидая прежней вспышки в его глазах. Но его лицо оставалось спокойным и сосредоточенным.

Хатаке пролистал несколько страниц, а затем остановился на каком-то отрывке, и его единственный глаз приподнялся, чтобы встретиться с ее взглядом.

— Интересно, — произнес он наконец хриплым задумчивым голосом и снова опустил взгляд, чтобы ткнуть пальцем в абзац. — Мы брали позы отсюда?

Воздух в палате стал густым и тягучим, вышибая все остатки кислорода из легких Сакуры. Ударная волна от его вопроса была настолько оглушительной, что на секунду она физически перестала слышать шум больницы. Внутри все обратилось в лед, а снаружи — в огонь. Щеки, уже и так розовые, вспыхнули адским жаром. Девушка почувствовала, как по ее телу, от шеи к самым корням волос, растекается густая, позорная волна краски стыда. Комок, внезапно снова образовавшийся в горле, казался размером с кулак.

— Ну раз мы встречаемся, и книга очень потрепанная, — не дождавшись ответа, невозмутимо продолжил Какаши, — логично предположить, что мы этим пользовались. Здесь довольно интересные детальные описания.

Он говорил это так просто. Без тени смущения, с искренним любопытством человека, который пытался сложить кусочки головоломки своей жизни. А Сакура стояла, превратившись в столб раскаленного, пульсирующего стыда. Ее ноги будто вросли в пол, веки отказывались моргать. Она с отчаянием осознала, что даже кончики ее ушей горят, и бессильно сжала ладони, чувствуя, как они стали влажными. Ей хотелось провалиться, испариться, быть стертой с лица земли — все, что угодно, лишь бы не находится сейчас здесь.

К несчастью, лежащий на постели мужчина абсолютно неправильно понял ее молчание. Не отрываясь от книги, он сосредоточенно перелистывал страницы, а затем задумчиво произнес:

— Некоторые страницы очень сильно затерты. Выглядят так, будто их часто перелистывали. — Он провел пальцем по краю пожелтевшей бумаги. — Наверное, я хотел тебе что-то из этого предложить и тщательно выбирал. Просто не успел.

Воздух не просто сгустился, он стал вязким, как сироп, и каждое движение грудной клетки, пытающейся вдохнуть, давалось с невероятным усилием. Сакура почувствовала, как заливший ее жар достиг апогея. Ее сознание затуманилось, в висках застучало. Ей показалось, что по спине пробежала стая муравьев, а живот сжался в тугой, болезненный комок. Единственной связной мыслью в этом хаосе был яростный, отчаянный внутренний крик: «НЕТ! НЕТ! НЕТ! ЭТОГО ТОЧНО НИКОГДА НЕ БЫЛО! НИЧЕГО ЭТОГО НЕ БЫЛО!». Но язык отказался повиноваться, и Сакура выдавила лишь беззвучный, беспомощный выдох.

Какаши наконец поднял глаз, и его брови поползла вверх, отражая недоумение, смешанное со страхом. Он резко отложил книгу и быстро забормотал:

— Я просто подумал, что раз мы встречаемся, то это вполне естественно.

Она не думала, что может стать еще хуже. Однако от его «это вполне естественно» и взгляда, направленного прямо на нее, стало совсем невыносимо. А когда бывший учитель, очевидно напуганный ее состоянием, потянулся к ней, Сакура резко сжалась и окончательно перестала дышать. Если после всех этих слов он еще до нее и дотронется...

Она услышала, как где-то за спиной, будто в другой реальности, приоткрылась дверь в палату, а через секунду чья-то рука с силой потащила ее из палаты.

— Извините, Какаши-сенсей, Сакура срочно нужна в операционной.

Это была ложь: после случившегося с джоунином ей дали отпуск. Но Шикамару, решивший навестить Хатаке, мгновенно увидел неладное. Взгляд стратега, привыкший оценивать обстановку за секунды, с порога зафиксировал не просто напряженную, а катастрофическую ситуацию.

В невероятном смятении были оба: и сидевший на кровати Какаши-сенсей, и стоявшая около него Сакура. Сжавшаяся девушка пылала таким румянцем, что Нара на миг подумал, что она чем-то серьезно больна. Но, скорее всего, она опять начала корить себя за случившееся. Видимо, сейчас произошло что-то, что окончательно ее добило.

Извинившись перед джоунином и соврав, Шикамару беззвучно вздохнул, насколько это все проблематично, а затем ухватил куноичи за локоть и с силой потащил ее в коридор.

— Подожди... — судорожно попытался возразить Какаши и даже попробовал вскочить с кровати. Но тело пока не очень хорошо его слушалось, и он не успел. Появившийся незнакомый парень за доли секунды выволок Сакуру из палаты.

* * *

Холодный воздух коридора обжег ее раскаленную кожу, но не принес облегчения. Рука Шикамару была единственным, что удерживало ее на плаву в этом океане стыда. Мысли путались, в ушах звенело. Она слышала его сдавленный возглас: «Подожди...», и этот звук, полный искренней тревоги за нее, причинял почти физическую боль.

Какаши-сенсей не просто ничего не помнил. Он создал в своей голове идеальную, страстную картину их отношений, основанную на самых пошлых фантазиях Джирайи. И в этот тупик она сама загнала и бывшего учителя, и себя.