Клубная пятница (джен)

В воскресенье Мила вместе с родителями ездила в торговый центр. Мама хотела новые прихватки и полотенца на кухню. Конечно, это был только предлог, на самом деле она хотела новые пальто и сапоги. Конечно, Милин папа согласился и на пальто, и на сапоги, ну и конечно, полотенца и прихватки тоже приобрели. Миле купили длинный пёстрый шерстяной шарф, отлично подходивший к её зимней шапке, а папе — новые перчатки. Народу в выходной в торговом центре было полным-полно, а потому лишь пару раз Мила на несколько минут ощутила холодный взгляд, но так и не смогла определить его источник.

Мила была почти счастлива, но очень боялась понедельника.

Ночью она спала крепким здоровым сном без сновидений. Но в понедельник утром проснулась с твёрдой уверенностью, что днём произойдёт что-то страшное и необъяснимое.

И она не ошиблась.

Когда Мила сидела на лекции по языкознанию и записывала в тетрадь определения конвергентной и дивергентной языковых зон, она вдруг заметила, как в аудитории между рядами медленно двигается бесформенное тёмное пятно, оно было полупрозрачным и, казалось, состояло из постепенно рассеивавшегося дыма.

Мила перестала слышать голос преподавательницы. Всё вокруг заполнили неясные и приглушённые шёпоты.

Пятно зависло рядом с Милиной партой, а ведь она как раз сидела с краю у прохода.

Мила уставилась в тетрадь с недописанной лекцией. Она пристально смотрела на свои размашистые, неаккуратные буквы. Мила очень хорошо понимала: хотя бы одно движение в сторону пятна, и родственники Виктора смогут добраться до неё.

Браслет на запястье стал горячим, но он не обжигал кожу. Мила заморгала: её всю окружил кокон из серебристого, полупрозрачного тумана. И шёпоты смолкли. А странный тёмный сгусток медленно поплыл по воздуху дальше, к старой доске, где были мелом написаны определения и план лекции.

Пятно неподвижно зависло у доски, а затем исчезло.

Мила огляделась. Никто и ничего не замечал, даже её подруги. Все студенты в аудитории записывали лекцию. Только девчонки на последних партах, как обычно, шушукались.

— Что случилось? — спросила её Оля на перемене. — Ты вдруг так побледнела и писать перестала.

— Плохо себя почувствовала, — без раздумий соврала Мила. — Поздно легла вчера и не выспалась.

— Завязывай совушничать, полуночная сестра, — тут же пошутила Лена.

— Если бы вот так просто, — и Мила горестно вздохнула.

Она ничего не рассказала подругам: боялась, что родственники клятого Виктора начнут преследовать и их.

В ночь с понедельника на вторник Мила не спала совсем. Она боялась повторения страшного сна.

А ближе к утру захотела пить и осторожно, босая прокралась на кухню.

Да так и замерла, боясь приблизиться к керамическому кулеру, стоявшему на деревянной подставке у окна.

Ведь за окном зависла тёмная человекоподобная фигура, состоявшая из густого серого дыма.

Их квартира находилась на восьмом этаже.

«Открой окно и выходи».

Слова, холодные и лишённые даже намёка на интонацию, опять появлялись у Милы в голове.

Оберег на руке стал нагреваться и зашевелился, будто живой. Не отводя взгляда от окна, Мила начала пятиться к дверному проёму. И когда добралась до него, побежала по прихожей обратно в свою комнату…

Во вторник и среду не произошло ничего странного или пугающего, но Мила по-прежнему старалась появляться на улицах только в людных местах и не выходила из дома поздно вечером.

Оберег на правом запястье никуда не исчез, Мила могла заметить его, если заходила в полутемную комнату и прищурившись смотрела на свою руку.

Была ещё одна нерешённая задача: она оставила в Дункельхайт свою новую куртку. Родителям наврала, что с подругами уехали на такси и куртку забыла. Лена и Оля об этом маневре были предупреждены, и если что, смогли бы подтвердить эту версию: они все втроем обсудили в деталях, что скажут Милиному папе в случае, если учинит расследование. Подругам Мила сказала только, что познакомилась с классным парнем, выпила вина, и он отвез её домой на своей машине. Рассказывать о том ужасе, который случился с ней во дворе с нежилыми домами, Мила не решилась. Она опасалась, что подруги попросту сочтут её сумасшедшей.

Мила позвонила в клуб, и ей пообещали сохранить куртку в гардеробе, пока она за ней не приедет.

После жуткой клубной пятницы прошло пять дней. В четверг Мила отважилась снова отправиться в Дункельхайт. Она поехала днем, даже ушла ради этого из института пораньше и пропустила две пары.

В клубе Мила заметила огромную очередь в кассу: фанаты хотели выкупить красивые печатные билеты в форме ярких открыток на ближайшие концерты. И Мила очень воодушевилась, когда увидела их в фойе. Да, за эти три дня после злополучного шоу и последовавших за ним страшных и абсолютно иррациональных событий у неё вошло в привычку радоваться любому скоплению людей, будь то на улице или в помещении. И, конечно же, как следствие, появилась и ещё одна привычка: держаться поближе к этим людям.

Она подошла к гардеробу.

В это время на вешалках почти не было одежды. В углу у стены Мила увидела свою новую тёмно-вишнёвую куртку и едва не закричала от восторга.

— Людмила, добрый день! — приветствовал её гардеробщик, одетый в зелёный спортивный костюм пожилой мужчина.

— Здравствуйте, Павел Андреевич! — Мила и не пыталась скрыть радость в голосе.

Гардеробщик взял её куртку и понёс к стойке, отделявшей пространство раздевалки от фойе.

Мила достала из рюкзака номер, посмотрела на него и едва заметно вздрогнула: 113. И тут же вспомнила, как у неё застрял в тот вечер в замке ключ, когда она собралась поехать в Дункельхайт, как долго пришлось ей ждать маршрутку, хоть по вечерам они ходят очень часто. Мирозданье… Судьба… Боги… Кто-то отчаянно пытался предупредить. Возможно, и недомогание Оли было ещё одним предупреждением…

— Как хорошо, что вы его сохранили, Людмила, — Павел Андреевич протянул здоровенную руку, чтобы забрать номерок.

В молодости он был боксёром, и иногда помогал охранникам успокоить подвыпивших и не в меру вспыльчивых гостей клуба.

Павел Андреевич положил на стойку Милину куртку.

— Я сразу узнал, вспомнил, что это ваша обновка, вы же в ней у зеркала фотографировались, — сказал он. — Вот не знаю, как не увидел, что вы уходите, а то бы окликнул и сразу отдал. И как просмотрел, я же всех замечаю, — и он заметно помрачнел.

«Меня увёл монстр, у которого здесь были охотничьи угодья. Это он сожрал всех пропавших и собирался сожрать и меня, потому вы и просмотрели», — хотела бы сказать Мила.

— Ничего страшного, Павел Андреевич, — сказала она вместо этого, — вы просто устали. Здесь же всегда так много людей, вот и не заметили.

— Вы приходите, — Павел Андреевич тоже улыбнулся. — Столько новых концертов интересных будет! У нас даже оперные певцы выступят!

— Да, я обязательно приду ещё, — машинально пообещала Мила, хоть и не была уверена, что сможет сдержать обещание.

— И знаете, — Павел Андреевич наклонился чуть ниже и очень тихо сказал: — Вроде прекратились эти исчезновения. Ведь… каждые полмесяца. А значит, уже снова… должно было случиться. Но… Слава Богу, всё тихо, и никто не пропал.

Мила почувствовала, как у неё холодеют руки и ноги, как кровь отливает от лица.

— Ох, Людмила! Вы простите, не хотел вас напугать! — спохватился Павел Андреевич. — Может, вам чаю крепкого с сахаром?! А то, того гляди, в обморок упадёте!

— Всё в порядке, — очень быстро ответила Мила. — Просто к нам полиция приходила, беседу проводили, да и в соцсетях много об этих исчезновениях писали! Я очень рада, надеюсь, теперь и правда всё! — добавила она.

— Вот и я надеюсь, — сказал Павел Андреевич немного удивленно.

И Мила испугалась ещё больше: вдруг этими своими словами она выдала, что знает НАМНОГО больше того, что рассказывали полицейские и писали соцсети.

— Спасибо вам, — и Мила достала из рюкзака большую молочную шоколадку с орехами. — А это к чаю, — и она протянула её расплывшемуся в улыбке Павлу Андреевичу.

— Ох, Людмила, право, не стоило вам, — и Павел Андреевич быстро забрал шоколадку.

Клубное начальство не приветствовало подарки от гостей, даже если это всего лишь шоколадка.

— Хорошего вам дня, — сказала Мила.

— И вам тоже, — ответил Павел Андреевич.

Мила немедленно пошла переодевать куртку. Свою старую оранжевую она сложила в большой шоппер, который с утра предусмотрительно взяла из дома. А затем, радостно улыбаясь, надела новую, тёмно-вишнёвую. И, конечно же, повертелась в ней перед зеркалом. Её любимая длина до колена, не жарко и не холодно, на размер больше, чтобы можно было под неё тонкий свитерок надеть, если холодно.

В сочетании с тёмно-синими джинсами скинни и чёрными тканевыми трекинговыми ботинками с широкими носами куртка сидела на Миле идеально. Она тут же сделала несколько фото у зеркала на свой смартфон и разослала подругам. В ответ немедленно посыпались радостно-восторженные смайлики. Оля и Лена ещё сидели на лекции, а потому ничего, кроме смайликов, Миле послать не могли.