Война труса (гет)

Глава 3

Неделя шла за неделей, на смену сентябрю пришёл октябрь. Ученики Хогвартса мало-помалу оправились от шока, вызванного близким знакомством с Кэрроу, и притихли. На переменах теперь переговаривались вполголоса, но разговоры глохли сами собой, особенно если рядом появлялся кто-нибудь из преподавателей. После ужина Хогвартс буквально вымирал, в коридорах невозможно было встретить никого кроме привидений, миссис Норрис и Филча. Впрочем, последний был в восторге от данного обстоятельства, и не раз выражал радость по поводу того, что «за учеников наконец-то взялись всерьёз». Что-то изменилось и в поведении учителей. Пропала улыбка с лица профессора Спраут. Профессор Трелони на уроках перестала предрекать смерть всем ученикам подряд, что также было дурным знаком. Даже на вечеринках «Клуба Слизней» (посещаемость которых резко упала) чувствовалась мрачная, душная атмосфера, накрывшая Хогвартс.

Работа у возрождённой Инспекционной Дружины (в этот раз, в отличие от времён Амбридж, не афиширующей свою деятельность и само существование) появилась сразу же. На стенах школы появились надписи, извещавшие о том, что мобилизация в Армию Дамблдора продолжается. На переменах то тут, то там неожиданно начинал звучать «Поттер-дозор». Что же касается разговоров на нежелательные темы (Кэрроу и их тоже отнесли к серьёзным провинностям), то Хогвартс прямо-таки гудел от них. Дружинники сбились с ног, выискивая нарушителей и сообщая о них Снейпу, Филчу и тем же Кэрроу. В один из дней Драко встретил в коридоре Филча. Завидев парня, завхоз поманил его к себе:

— Вот что, Малфой, пойдём-ка со мной.

Драко нехотя подчинился. Вместе они прошли по коридору, ведущему в подвал, миновали дверь в кабинет зельеваренья. Филч поднял забрало у рыцарских доспехов, стоящих у стены, и они, звякнув, исчезли вместе с частью стены. Взору юноши открылся проход, оканчивающийся винтовой лестницей, ведущей вниз.

— Смотри под ноги, Малфой, не сверни шею. И зажги свою палочку.

Лестница оказалась длинной, ступенек в сто. Спустившись, Драко и Филч оказались в коротком коридоре.

— А, вот и вы! — произнесла Алекто, оборачиваясь. Амикус просто кивнул.

— Вот, Малфой! — торжественно изрёк завхоз. — Помнишь, когда ты бегал подглядывать за Поттером и попался мне, я говорил вам всем, что раньше в Хогвартсе наказывали по-другому?

— Такое забудешь! — протянул Драко. — Значит, это и есть те самые помещения?

Филч серьёзно кивнул и, достав ключи, отпер ближайшую дверь, затем жестом пригласил войти. С потолка свисала пара цепей со стальными «браслетами», ещё одна была прикреплена к кольцу в стене. Однако Драко с облегчением заметил, что кандалы довольно широкие, так что врезавшиеся ему в память слова Филча о подвешивании за большие пальцы, видимо, всё же правдой не были.

— Теперь, Малфой, за серьёзные провинности мы будем отправлять сюда, понял?

— Да, понял…

«Хорошенькие дела!» — подумал он. «Это за что же они собираются сюда сажать?»

Амикус, видимо, воспользовался легиллименцией и ответил на мысли Драко.

— Сегодня директор в доверительной беседе сообщил мне, что «армейцы» планируют похитить меч Годрика Гриффиндора и передать его Поттеру. И случится это сегодня ночью. Так что постояльцы для этих номеров найдутся.

На следующий день первым уроком было магловедение. Слизеринцев присоединили к гриффиндорцам, и Драко с удивлением заметил, что и Невилл, и Лаванда, и Парватти, и Симус — активнейшие дамблдоровцы! — сидят не в камерах, а за партами. Когда в класс вошла Алекто, стало понятно, что настроение у преподавательницы намного хуже обычного.

— Раздайте! — буркнула она, сунув пачку тетрадей Забини.

Пока Блейз раздавал тетради, Алекто начала снимать стружку с учеников.

— Мистер Лонгботтом, я недовольна вашей работой! Вы не привели ни одного примера дурных последствий, возникающих при смешении крови мага и магла.

— Я не знаю, какие тут могут быть дурные последствия! — дерзко отозвался Невилл. Драко в очередной раз подумал, что нынешний Невилл ничуть не похож на того толстого плаксу, который когда-то был вторым, после Поттера, объектом подколок Драко.

— Да как ты смеешь, мальчишка! — рявкнула Алекто. — Мистер Крэбб! Наложите-ка Пыточное…

— Слушаюсь! — просияв, воскликнул Крэбб. — Круцио!

Гриффиндорец дёрнулся, раскрыл было рот, чтобы завопить от боли, но тут же захлопнул его. И стиснул зубы. Он должен быть сильным. Он должен быть достоин своих родителей. И помощи ждать не следует. Невилл хорошо помнил, чем закончился первый урок защиты, когда Кэрроу применил Круцио к Лаванде Браун. Невилл и Симус попытались наброситься на учителя с кулакми, и очнулись в больничном крыле. Профессор МакГонагалл вскоре заглянула к ним и долго что-то говорила на тему «не лезть на рожон», «не дразнить Кэрроу» и так далее. И даже пригрозила, что будет снимать за это баллы.

Невилл чувствовал, что его тело превратилось в сосуд, до краёв наполненный болью, но он всё-таки каким-то чудом держался. Юноша поднялся на ноги, с яростью и вызовом уставившись на Алекто Кэрроу, и её некрасивое лицо на миг исказилось страхом. От боли Невилл почти ничего не чувствовал, но он всё равно понял, что в классе вдруг стало очень тихо. Юноша с трудом повернул голову и увидел, что все вокруг смотрят на него. Он взглянул в мясистое лицо Крэбба, перекошенное от ярости, затем перевёл взгляд на сидевшего чуть дальше Малфоя. Их взгляды встретились. Слизеринец неожиданно прикрыл глаза, словно от яркого света, и опустил голову.

— Гойл, помогите! — взвизгнула Алекто.

— Круцио!

Это было уже слишком. Невилл качнулся и рухнул в проход между партами. Однако, прежде чем окончательно расстаться с сознанием, он всё же успел подумать:

«Я всё-таки не закричал», — и, несмотря на поглотившую его боль, улыбнулся.

В себя он пришёл в больничном крыле. Он не был единственным пациентом мадам Помфри — в последнее время недостатка в пострадавших не было. Через койку от него лежал какой-то первокурсник с Равенкло, пострадавший от кулаков старшекурсников-слизеринцев. В углу занимала место Морин Хоуп, пятикурсница с Хаффлпаффа, не справившаяся на уроке защиты с вызванным ей инферналом. Кровать у окна досталась Хелависе де Спиллер, шестикурснице со Слизерина, которая отравилась неправильно сделанным зельем. На койке у входа приходила в себя Падма Патил, которую Филч жестоко выпорол, поймав за расклейкой листовок.

Гриффиндорец вчуже посочувствовал медсестре — он сам, впрочем, как и все «армейцы», в последнее время стал её постоянным клиентом, так что мог засвидетельствовать — никогда у мадам Помфри не было так много работы. Не так давно Джинни и Луна предложили добавить к функциям АД и первую медицинскую помощь жертвам взысканий Кэрроу. Некоторые «Армейцы» взялись за это дело и, худо-бедно, справлялись с этими обязанностями, а у Сьюзен Боунс и вовсе открылся настоящий талант к целительству.

— Как себя чувствуете, Лонгботтом? — осведомилась появившаяся рядом медсестра.

— Спасибо, уже лучше, мадам Помфри, — ответил Невилл.

Целительница поставила на тумбочку прозрачную склянку с каким-то оранжевым порошком.

— Это измельчённая древесина огненного дерева, — сказала она: — Она хорошо снимает последствия Пыточного проклятия. Каждые полчаса насыпайте полную крышку порошка, растворяйте его в стакане воды и выпивайте залпом. Именно залпом. Вам предстоит использовать весь пузырёк. Всё понятно?

— Да, мадам Помфри.

Медсестра кивнула и направилась к Морин. Невилл, тем временем, шёпотом наколдовал себе ещё один пузырёк и тайком принялся пересыпать снадобье в него. В конце концов ему уже полегчало, а порошок ещё много кому пригодится.

Мадам Помфри краем глаза заметила как гриффиндорец что-то делает со склянками. А догадавшись, что именно, усмехнулась, прикрыв рот ладонью.