Дух бунтарства (гет)

За ужином Гермиона была рассеяна. На просьбу Билла передать солонку, она протянула стакан яблочного сидра, принадлежащий Джинни.

— Эй, верните мой лимонад! — послышался ее недовольный голос, который тут же смягчился, когда Джинни взглянула на подругу. — Не переживай, Розе понравится в Хогвартсе. Думаю, она быстро найдет себе друзей.

Гермиона недоуменно приподняла одну бровь:

— Роза? Почему я должна тревожиться за дочь?

Джинни смутилась, отпила сидра и ответила:

— Ты опоздала на ужин, хотя тебе это не свойственно, не смеешься над шутками Джорджа, а ведь он такой забавный, уже полчаса ковыряешь свой несчастный пудинг, который обычно уминаешь быстрее Рона… Что еще? Отсутствующий взгляд, неадекватные реакции…

— Все, Джин, прекращай! — улыбнулась Гермиона. Она справедливо посчитала, что с Джинни проще согласиться, чем объяснить, почему та не права. — Не зря ты стала изучать психологию, все верно, я переживаю за Розу.

— Не волнуйся, все будет отлично, Джеймс присмотрит за ней. Меня больше беспокоит то, что этот сорванец уговорил Гарри подарить ему карту Мародеров. С ней и без мантии невидимки можно таких дел натворить… А уж с его друзьями! Джеймс Поттер, Ким Финниган и Эдвард Вуд, по общему признанию преподавателей, самые неугомонные сорванцы в школе.

Гермиона молчала, погруженная в свои мысли. Джинни, немного обидевшись, решила все-таки оставить подругу в покое и завела беседу с Чарли, сидевшим слева от нее.

Когда тарелки опустели, и миссис Уизли внесла в столовую десерт и огромный горячий чайник, все собравшиеся разбились на компании и вели свои беседы. Гарри и Джинни расспрашивали Чарли о драконихе Норберте, которую вырастил Хагрид во время их первого года в Хогвартсе. Драконы живут по триста — четыреста лет, это самые мудрые волшебные существа, и Чарли мог говорить о них часами. Рон, Джордж и Лили спорили о том, какая квиддичная команда будет представлять Великобритению на чемпионате. Билл и Флер уговаривали Артура с Молли поехать на Рождество в Париж, самый, по неоспоримому убеждению Флер, прекрасный город в мире.

Гермиона не принимала участия в беседе, впервые в жизни она чувствовала себя лишней среди этих счастливых людей. Они вели себя так, словно войны и не было. Как будто не погибли Фред, Тонкс, Люпин, профессор Снейп, Дамблдор, Грозный Глаз Грюм, Седрик Диггори, братья Криви… Нет, конечно, надо жить дальше и не оглядываться назад, но как же порой сложно забыть эту боль…

Она вспомнила, о чем мечтала в юности: приносить пользу людям и угнетаемым волшебным существам, совершать научные открытия, добиться высокого положения в обществе… Иногда ей снились приключения, происходящие с ней, Гарри и Роном в школе, и становилось очень грустно от осознания того, что самое интересное уже позади, а настоящее — серые будни, спокойные семейные дни, месяцы, годы… Конечно, в глубине души она всегда мечтала о любимом верном муже и счастливых детях, но не задумывалась о том, что семейная жизнь слабо сочетается с той яркой, наполненной новыми впечатлениями, жизнью, рисуемой ею в своей воображении.

«Наверное, я просто устала. Старею… — ухмыльнулась она. — Чего же мне еще не хватает?...»

В этот момент кто-то куснул ее за правое ушко — это Рон деликатно давал понять, что чаепитие закончилось, и пора расходиться по домам.

Назавтра Рон, Хьюго, Гарри и Дин Томас собирались отправиться на хоккей в магловский район, перед чем следовало как следует отметить встречу, так что вставать надо было рано. Гермиона решила навестить Парвати и выслушать последние сплетни. Если эта болтушка не в курсе романа миссис Стивенсон и Малфоя, то можно быть уверенным, что об этом вообще никто ничего не знает. Тогда она успокоит аристократа.

Оставив Хьюго на попечение бабушки с дедушкой, Рон с Гермионой через камин последовали домой.

В гостиной было темно. Рон обнял жену и привлек к себе:

— Милая, мы с тобой остались одни в доме… — Он поцеловал Гермиону в щеку. — Одень для меня что-нибудь соблазнительное, я отлучусь всего на минуту.

Гермиона нежно отстранила его от себя и, пробормотав: «Извини, не сегодня, я очень устала», выскользнула вон. Рон пожал плечами и пошел к бару пропустить бокальчик — другой.

Секс с мужем быстро приелся Гермионе из-за отсутствия у Рона желания пробовать новое и совершенствовать навыки. Она не знала, как внести в их отношения былую яркость, восторг и страсть. Невольно вспомнилось, как замерло сердце, когда она увидела за открытой дверью Малфоя.

Часики тихо тикали, отмеряя равные отрезки уходящего времени. Тик-так, тик-так… Гермиона вздохнула и предалась своим еженощным мечтам. На этот раз она не блистала научными открытиями на конгрессе, и ее не выбирали новым министром. Она снова была в школе с друзьями, они радостно отдавались новым приключениям, не ведая никаких забот и разочарований. Весь мир лежал у ног и ожидал их выбора…

* * *

Утром Гермиона чувствовала себя прекрасно отдохнувшей и готовой к новым подвигам. Ей снился чудесный сон, хоть она и не помнила, о чем.

Тишина в доме подсказывала, что Рон уже отправился в Нору за Хьюго, чтобы провести все воскресенье в магловском Лондоне. Вчерашние глупые мысли перестали ее мучить, солнечное утро поднимало настроение, и Гермиона, переодеваясь, кружила на правой пятке и напевала песенку. Позавтракав, она аппарировала к салону «Магическое преображение».

Приемная салона поразила Гермиону. Как тут все изменилось с ее последнего визита! В отличие от готического стиля, принятого практически во всех заведениях Косой аллеи или от стиля ампир шикарных ресторанов магического Лондона, Парвати сделала ставку на ультрасовременный магловский стиль хай тек. «Для современных и молодых магов и ведьм» — значилось под вывеской с названием. Гермиона слышала, что сначала непривычная обстановка шокировала консервативных чистокровных волшебников, но всем хотелось слыть современными и молодыми, поэтому вскоре модницы города вне зависимости от возраста толпой повалили в «Магическое преображение».

Все вокруг было ровным, блестящим и гладким — стены, потолок, двери, оконные рамы. Для отделки дизайнеры использовали много стекла и серебристого металла. На окнах висели жалюзи, а стены украшали несколько авангардных картин. Но больше всего восхищало освещение –светильники, вмонтированные в потолок и мебель, были заколдованы под электрические. Не успев как следует оглядеться, Гермиона была задушена в объятиях эффектной брюнетки:

— Гермиона! Какими судьбами! Как я рада тебя видеть! — затараторила Парвати. Ее речь, казалось, состоит из одних восклицаний, и девушку тут же окутало облако сладких духов, модных в этом сезоне.

Не дожидаясь ответа, Парвати подвела одноклассницу к креслу и насильно усадила в него.

— Стрижка? Укладка? Прическа? Макияж? Маникюр? Педикюр? Ты так редко меня навещаешь, какие новости? Как Рон?

— Парвати, у меня не больше двух часов. Приведи меня в порядок на свое усмотрение. Накладываю вето только на цвет и длину волос.

Глаза хозяйки салона радостно загорелись:

— Мейси! Триша! Вперед!

Дав четкие указания мастерам, девушка принялась делиться своими новостями, чего Гермиона и дожидалась, пока мастерицы принялись колдовать над прической новоприбывшей клиентки.

— Падма живет с родителями в Индии. Она так и не оправилась после смерти мужа. Организовала какое-то религиозное движение и покинула суету магического мира. Я со своим развелась и теперь вновь ищу свою судьбу. У тебя, кстати, никого на примете нет? Мне бы подошел какой-нибудь министерский работник, на магла больше не посмотрю, так тяжело было с Робертом.

— Извини, но среди моих знакомых богатых и холостых не попадается… Хотя, говорят, Забини недавно развелся…

— Ха! Я думала, чистокровные не разводятся!

— Не знаю подробностей, но уверена, что золотая клетка не для гриффиндорки.

— Ты права. А где Блейз работает, случайно не знаешь? — лукаво поинтересовалась Парвати.

Гермиона рассмеялась:

— Думаю, он нигде не работает, состояние позволяет. Спроси у Малфоев, я слышала, они здесь часто появляются.

Парвати заглотила наживку и начала рассказывать, все, что знала про эту семью. Но, к удовольствию Гермионы, ни слова об отношениях Драко с таинственной маглой произнесено не было. Значит, она ничего не слышала об этом, иначе с этой новости и начался бы монолог. Пропуская мимо ушей потоки ненужной информации, заинтересовавшись только под конец:

— Кстати, а ты знаешь, что Пэнси до сих пор вздыхает по Драко Малфою? — Парвати заметила интерес подруги и, воодушевившись, продолжила, — В прошлом месяце она делала укладку к какому-то приему в моем салоне. Когда она доставала кошелек, чтобы расплатиться, из ее сумочки выпал пергамент, вдоль и поперек исписанный его инициалами.

— Это еще ничего не значит…

— Но ты не видела ее потерянного, полного тоски взгляда. Она так быстро подняла пергамент и так яростно принялась заталкивать его в сумочку, что было не трудно догадаться, как много для нее значит это «ДМ». И я ее прекрасно понимаю…

— Парви, красота и деньги — это еще не все…

— Красота и деньги, милая Гермиона, это сила пострашнее «Империо» и амортенции.

— Но он женат! — неожиданно она вспомнила интригующий взгляд серых глаз уверенного в себе человека и его нахальную усмешку. Гермиону бросило в жар.

— Это же не неизлечимая болезнь, — засмеялась Парвати. — Блейз доказал, что и чистокровные браки можно расторгнуть. Расскажи-ка лучше о себе, как твое магическое право? Как ты в школе… Свободу домовикам и все такое.

Гермиона рассердилась, она не любила вспоминать свои промахи и неудачи.

— Пожалуй, мне пора, — поднялась она из кресла. — Сколько с меня?

— Ой, ты чего? А как же укладка? — засуетилась Парвати.

— Только быстрее, мне пора ммм… пора на деловую встречу.

И, мужественно вытерпев еще сорок минут болтовни и причитаний над ее густой шевелюрой и обеднев на восемнадцать (и это со скидкой для «подруги»!) галеонов, Гермиона покинула салон, аппарировав обратно домой.

Конечно, прическу пришлось изменить. Непонятно, кто в своем уме считал Парвати обладательницей безупречного вкуса и тратил в ее цитадели десятки галеонов за укладку, но мелкие шоколадные кудри со вплетенными алыми ленточками показались Гермионе полным кошмаром. Она подошла к зеркалу и тут же услышала от него: «Милочка, ты никогда еще не была столь очаро...» Остаток фразы был безжалостно заглушен невербальным заклинанием. Следующее заклинание уничтожило ленты и заколки, а последнее выпрямило волосы.

Гермиона спустилась в гостиную и взяла у камина глиняный горшочек с дымолетным порошком. Зачерпнув немного сероватого порошка, она громко и четко произнесла: «Гостиная Драко Малфоя!» Огонь поутих, и перед девушкой заколыхались пары горячего воздуха, складываясь в причудливые линии. Гермиона выдохнула и склонилась к очагу, успев обрадоваться тому, что камин Малфоев не оказался заблокированным на каминную связь. Хотя переместиться в поместье Гермиона бы не рискнула: наткнешься еще на режущее проклятие или попадешь прямиком в подземелья. Она увидела перед собой просторную гостиную, оформленную в серых и темно-зеленых цветах. «Что поделаешь — слизеринцы!» — хихикнула про себя девушка. Видимо, улыбка все-таки тронула ее губы, потому что от мягкого дивана справа послышалось надменное фырканье и тягучий голос произнес:

— Зеленый цвет успокаивает нервную систему, Грейнджер.

— Да, живя с тобой, нервную систему постоянно успокаивать нужно, — раздалось ему в ответ.

Гермиона повернула голову и увидела Малфоя. Он был без мантии, и сквозь тонкий батист его рубашки виднелись светлые волосы на груди. Девушка поежилась, по телу пробежала дрожь, несмотря на жар от камина. Холл освещала огромная хрустальная люстра, отбрасывающая тысячи бликов, при взгляде на нее, Гермиону стало подташнивать.

— Это та самая комната? — запинаясь, спросила она.

— Да, Грейнджер, — просто ответил Малфой. Он не стал язвить в своей обычной манере, потому что помнил события того дня так же мучительно отчетливо, как и она.

За пеленой боли и отчаяния было практически невозможно ничего рассмотреть, но взгляд девушки был устремлен в потолок, поэтому она запомнила каждую деталь негласного свидетеля своих пыток.

В гнетущей тишине, полной оживших воспоминаний, раздался голос Малфоя:

— Что привело тебя ко мне? — вопрос отвлекал от мрачных мыслей, заставлял задуматься, сосредоточиться.

— Я хотела бы обратиться к тебе с просьбой, — Гермиона выжидающе посмотрела ему в глаза.

— Обращайся, только помни, что я все-таки слизеринец и на бескорыстные поступки не способен… — он усмехнулся, заметив искорки ярости на лице Гермионы.

Минуту она молчала, размышляя, как ей отреагировать на эту наглость, гордыня боролась со стремлением достичь поставленной цели. Наконец, победило здравомыслие:

— Подари мне эльфа.

— Прости, что? — Драко посмотрел на нее с неподдельным интересом.

— Подари. Мне. Эльфа.

— Ну, знаешь, Грейнджер, может тебе на счет в Гринготсе еще пару тысяч галеонов перевести? — Он наслаждался ее раздражением. — Знаешь, когда ты вот так морщишь нос, то становишься похожей на МакГонагалл. Прошу вас, профессор, не снимайте баллы с моего факультета!

— Ты не понял, я не заберу его навсегда, — проигнорировала Гермиона его ребячество, хотя в глазах ее притаились маленькие смешинки. — Моей Винки нужен партнер, она очень несчастна. Я хочу, чтобы у нее родился ребенок, это внесет смысл в ее жизнь. К тому же, я знаю, что счастливые эльфы живут намного дольше, чем несчастные. Например, бедный Кикимер прожил всего девяносто шесть лет. Когда Винки забеременеет, я верну твоего эльфа в целости и сохранности.

Малфой, отбросив всю свою напыщенность, хохотал неподобающим высокородному чистокровному волшебнику способом. Его смех был так неожидан и заразителен, что Гермиона, не удержавшись, улыбнулась в ответ.

Отсмеявшись, Драко сказал:

— Не могу поверить, что ты не изучила все доступные книги по интересующему тебя вопросу. Эльфы — не люди, у них все по-другому. Во-первых, твоя Винки не может спариваться с первым попавшимся эльфом. Между ними должна установиться глубочайшая симпатия, можно сказать, любовь. Во-вторых, она не сможет родить без напарника, они должны создать семью. И, в-третьих, если я тебе помогу, у этого нищего Уизли будет целых три домовых эльфа. И мне будет сложнее издеваться над этим недоумком.

— Рон не недоумок! — Глаза Гермионы метали молнии, грудь высоко поднималась от ярости.

— Конечно, его мозг просто испытывает недостаток ума… — Малфою, казалось, очень нравилось дразнить девушку.

— Малфой, мне, правда, нужна твоя помощь, — решила переменить тактику Гермиона. Она бросила на аристократа взгляд из-под опущенных ресниц и улыбнулась. На Гарри и Джордже этот трюк всегда срабатывал.

Малфой прищурился, наградив собеседницу долгим изучающим взглядом, словно что-то решая для себя.

— Хм… и что я получу взамен?

— Прости? — Бровь Гермионы поднялась вверх.

— Я спросил, чем ты отблагодаришь меня за этот бесценный подарок? — объяснил он. — Эльфы весьма дороги, а мне, к тому же, придется присылать тебе на смотрины одного за другим, это большие хлопоты.

— Я могу оплатить твои расходы, — неуверенно предложила Гермиона.

— Именно этого я и жду, — ухмыльнулся Малфой. Это была одна из самых нахальных улыбочек из его обширного репертуара.

— Малфой, тебе не хватает денег? — поддразнила девушка.

— А кто говорил про деньги?

Обмен репликами начал напоминать флирт, что немного смутило миссис Уизли. Малфоя же, казалось, ситуация забавляет.

— Я даже боюсь представить, на что способен твой воспаленный мозг…

— Думаю, тебе представляется нечто интимно-непотребное? Но ты не угадала.

Он умолк. Заинтригованная Гермиона замерла, чтобы он продолжил.

— Я хочу, чтобы Гарри Поттер… — медленно начал он.

— Признался тебе в любви? — Гермиона фыркнула.

Малфой пригубил бокал с вином и закончил фразу:

— … пожал мне руку.

Гермиона пораженно смотрела на Малфоя. Ей и в голову не могло прийти, что он до сих пор переживает инцидент, произошедший на их первом году обучения в Хогвартсе, когда Гарри отклонил предложение дружбы Малфоя.

— Ты… я… — от переполнявшего ее удивления, Гермиона никак не могла подобрать слова.

— Ни слова, Грейнджер, если хочешь помочь своей эльфихе.

Воцарилось молчание. Гермиона внимательно наблюдала за собеседником, взгляд которого был устремлен на колыхавшееся пламя камина. Она размышляла о том, какие воспоминания проносятся перед ним в данную минуту и старалась не шелохнуться, невзирая на усталость, вызванную неудобной позой. Лишь треск поленьев в камине и их собственное дыхание нарушали установившуюся тишину. Наконец, Драко Малфой с усмешкой посмотрел на девушку:

— Честно говоря, Грейнджер, мне не верилось, что ты сможешь не разговаривать так долго, и что твое молчание станет мне в тягость. Я ценю твою деликатность и помогу тебе с эльфом. С завтрашнего дня каждое утро у тебя будет появляться один из моих домовиков.

Гермиона опять удивилась, было странно слышать в словах, обращенных к ней, вежливость без намека на оскорбление или насмешку. Но ее удивление сменилось привычной яростью, когда он произнес последнюю фразу.

— Мне будет очень любопытно, как Поттер отреагирует на твою необычную просьбу. Надеюсь, от неожиданности он упадет в обморок и на его затылке появится второй легендарный шрам.

* * *

Вечером, сидя у камина с чашкой горячего какао и сборником любимых стихов, Гермиона думала о Малфое. Ей казалось непостижимым не только то, что у них появилось общее дело, а вообще то, что они были способны более-менее спокойно вести беседу. Он не унижал ее, как прежде, хотя и не скрывал чувство собственного превосходства. В прочем, это было его привычное состояние, так он вел себя со всеми, даже с министром магии. Однако в его присутствии ей было вполне комфортно, когда он не стремился вывести ее из себя, а его комплименты делали ее почти счастливой, за что она очень на себя злилась. Одно Гермиона знала точно: ей с ним было интересно. Малфой постоянно удивлял ее, реагируя на разные ситуации совершенно не так, как она от него ожидала.

Ее размышления прервал Рон, заглянувший в гостиную за шахматной доской. Он поцеловал жену в макушку, глотнул из ее чашки ароматного какао и вернулся к Хьюго обсуждать сегодняшний матч.

Гермиона задумалась. Как давно они с Роном не разговаривали? Нет, конечно, они говорили друг с другом каждый день — он просил ее передать соль или спрашивал, какой ему одеть свитер. Она просила его не задерживаться на работе и забрать вечером Хьюго от родителей. По выходным они ходили в гости к друзьям, но и там беседовали Гарри с Роном, Гермиона с Гарри или Джинни, Рон с Джинни… А вот чтобы сидеть вдвоем у камина и обсуждать новую книгу Стенфорда Блетча, или спорить о правах домовиков, как в школьные годы, делиться пережитыми днем впечатлениями, говорить друг другу о своих тайных желаниях… С Роном ей было скучно. Удобно, как в старых стоптанных башмаках, но так же тоскливо…

За спиной скрипнула дверь. Рон вернулся к жене, словно почувствовав ее настроение. Теплые мягкие руки обняли ее, развернули и прижали к себе. Губы прочертили дорожку от виска через шею к вырезу платья. Все недостойные мысли выветрились из головы, и Гермиона подалась навстречу своему супругу, своей судьбе.