Мои бессильные ночи (гет)

Около трех часов утра с Гермионы кто-то усиленно начал стаскивать одеяло, а после нескольких секунд бесполезных попыток разбудить девушку, перешел к физической силе.

— Грейнджер! — слизеринец легко прошелся пальцами здоровой руки по спине и плечу Гермионы, от чего та зажмурилась и улыбнулась. Через долю секунды ее выражение лица стало серьезным, видимо, девушка окончательно поняла, где реальность, а где — сон.

Она подскочила на кровати и зачем-то откинула одеяло, отчего Драко засмеялся.

— Я говорила тебе пароль не для того, чтобы ты издевался надо мной, — сбрасывая остатки сна, недовольно пробормотала гриффиндорка.

— Я не просто так пришел, Грейнджер, — он снял с плеч одеяло, которое принес с собой.

"Интересное зрелище, закутавшийся в одеяло Малфой ", — подумала Гермиона, прежде чем увидела выступившую кровь поверх бинтовой повязки.

— О, Мерлин...

— Да, и я не знаю, что делать.

Признаться, Драко в этот момент выглядел довольно беспомощным и так смотрел на Гермиону, что она просто не могла не выручить его опять. Как и не могла забыть этот взгляд. Он был каким-то детским или настолько родным, что сразу становилось теплее. Гермиона даже почувствовала себя очень нужной этому человеку, хоть она ясно понимала, что за этим кроется только желание спасти себя самого.

Девушка встала с кровати и направилась в сторону ванной комнаты.

— Посмотрю, что еще у меня есть. Не разнеси здесь все, хорошо? — она подмигнула Малфою. — Я мигом.

"Подмигнула, я?", — Гермиона закрыла дверь ванной и с минуту, наверное, стояла в легком шоке. Она вроде окончательно проснулась, но откуда такие странные действия, да еще и по отношению к слизеринскому мальчишке?

"Подмигнула, мне?", — в таком же оцепенении прибывал и Драко, от удивления сев на кровать. Ногам стало холодно, и он решил, что Грейнджер не будет против того, что он погреется под одеялом. Больному не нужно переохлаждаться, так он решил оправдать себя.

Гермиона еще в комнате знала, зачем шла, поскольку медицинский препарат, о котором она подумала — единственный способ закупорить рану на время и, чего уж таить, доставить немного боли Малфою. Он, как любой мужчина, наверняка боится всяких царапин и уколов, а уж если сказать перед процедурой "Будет больно!", большинство представителей сильного пола наверняка убегут или, возможно, постоянно будут напоминать, что он тоже человек и ему больно, и что надо делать все, черт возьми, аккуратнее!

Малфоя на кровати Гермиона проигнорировала, для нее сейчас было важнее убедиться, что ему ничего не угрожает.

— Ты придумала что-нибудь? — Драко взглянул на девушку и перевел взгляд на какой-то узкий предмет в руке.

— Да. Это, — она показала ему обычный тюбик, — средство, которым можно закрепить поврежденное место. Что-то вроде...

Она задумалась, знает ли Малфой про клей, и принялась ему объяснять действие этого химического препарата.

— Есть такая жидкость, она очень липкая и соединяет любые поверхности. И кожу, конечно, но специально в медицинских целях придумали особенный...

— Клей? — договорил за Гермиону Малфой, ухмыляясь. — Я не настолько глупый. Но как он остановит кровь?

Гриффиндорка немного смутилась за свою бестактность и, вздохнув, залезла на кровать с другой стороны.

— Этот клей содержит вещества, благодаря которым кровь свертывается. Мне мама в детстве таким царапины заклеивала. Они проходили почти мгновенно. Словно волшебство какое-то.

Гермиона засмеялась и повертела тюбик обычного медицинского клея в руке.

— А меня, конечно, лечили заклинаниями. Конечно, не так часто, я был не хлопотным ребенком..., — он тоже улыбнулся.

— Одно могу сказать точно, детство у тебя было более волшебным, чем у меня, — Грейнджер взяла с книжной полки ножницы и снова залезла на кровать, пододвинувшись ближе к Малфою. Намного ближе, отметил тот про себя. Вообще, если бы Драко был уверен в том, что у девушки есть такой клей и в том, что он не умрет, он бы сам постарался придумать повод, чтобы прийти к Гермионе именно этой ночью. Или утром. И сделать вид, что он на грани смерти. Просто хотелось побыть с ней.

Легким движением руки Гермиона разрезала бинты, освободила Малфоя от них и открыла повязку.

— Придется заменить... — прошептала она, — Экскуро.

Рана очистилась и вновь медленно начала наполняться капельками крови. Швы были не тронуты, поэтому даже сама Гермиона не знала, почему кровь продолжала идти.

— Будет немного больно, — сказала она и с наслаждением несколько секунд наблюдала за реакцией на лице Драко, который, на удивление, смог быстро совладать собой.

— Я уже давно доверился тебе, Грейнджер.

Гермиона, думая о том, что сказал Малфой, повторила очищающее заклинание и выдавила немного прозрачной густой жидкости на рану юноши. У нее не было сомнений, что нормальный разговор впервые за всю жизнь у них состоялся совсем недавно — лишь этой зимой, которая даже еще не кончилась, но те ли события имел в виду Малфой, утверждая, что доверился гриффиндорке? Он уже давно наблюдал за Гермионой, давно изучал ее и начал доверяться девушке в делах с конца сентября. Или же он установил с ней контакт задолго до этого, даже до того, как они стали жить вместе? Грейнджер совсем запуталась, и ее размышления прервал сам Драко.

— Почти не больно, — с улыбкой сказал он. — Больнее было, когда рана была свежей.

Гермиона убрала тюбик и немного подула на кожу Малфоя, от чего та покрылась легкими мурашками. Она даже не заметила этого, но Драко почувствовал. Через него словно электрический заряд пропустили и еще водой облили, для остроты ощущений.

— Сегодня вечером, — начал Малфой, — я навещал Нарциссу в мэноре. Маме понадобилась моя помощь в одном деле...

Гриффиндорка заметила, что у юноши немного участилось дыхание — отчего-то она сразу поняла, что Драко не собирался никому это рассказывать.

— Я даже сам не помню, как решил выпить рюмку чего-нибудь крепкого в "Кабаньей голове". Хогвартс недалеко, вроде безопасно, — он с улыбкой покачал головой, понимая, с какой безответственностью пошел туда вечером один. — После двух рюмок я вышел из бара и сразу увидел троих. Они взялись будто из ниоткуда. То ли следили, то ли просто увидели знакомую рожу и решили поразвлечься.

" — Эй, смотрите, это Малфой-младший! — крикнул Первый, похлопав своих товарищей по спине.

В следующую секунду он наотмашь ударил Малфоя по лицу и, когда слизеринец очнулся, нападающих уже и след простыл".

— Вот и все, — парень тяжело вздохнул и посмотрел в глаза Гермионе. — Я, как всегда, струсил. Ничего не сделал.

— Малфой, — тихо пробормотала она. Даже не надо было просить не сожалеть ему — девушка уже прекрасно справилась с этим. — Я рада, что тебя не покалечили.

Драко молчал около минуты, а потом аккуратно встал с кровати.

— Спасибо, Грейнджер. Я рад, что ты у меня есть.

— Стой, — Гермиона не успела даже продумать все как следует. — Останься.

Малфой как взял свое одеяло, так и остался стоять с вытянутой рукой.

— В смысле, тебе лучше много не двигаться, — бойко оправдывалась она, — Кровь опять может пойти, и просто...

— Так бы и сказала, что хочешь видеть меня у себя в постели, — усмехнулся Драко.

— Малфой, вечно ты все перевернешь так, что потом и не разберешься, — Гермиона, поежившись, залезла целиком под одеяло и позвала Драко. — Ну же, ложись. Тем более, нечестно, что я у тебя тогда спала, а ты не хочешь оставаться, хотя теперь у тебя есть причина.

Парень лег на спину, стараясь сильно не задевать свою рану и, укрывшись, с удовольствием потянулся. Он получил очень мало, но радовался, словно выиграл битву при Ватерлоо. Ночь, вернее, полночи с ней. Завтра выходной, и он почти здоров. Хорошо, что все заканчивается именно так. Или же только начинается?

Гермиона в темноте поймала руку Драко и легонько сжала предплечье. То место, где была Метка. Драко спокойно отнесся к этому — словно привык, что она каждую ночь рассматривает его прошлое, мысленно утешает и этим самым вселяет в него надежду.

— Я не видела ее так... близко, — сказала Гермиона, водя пальчиками по руке слизеринца. Она легла на подушку и повернулась на правый бок, чтобы было удобнее. И спать, и разглядывать Малфоя.

Драко просто упивался тем, что он сейчас имел. Его, в тот момент только его, Грейнджер. Ее глаза, рассматривающие Метку, ее руки, которые, казалось, бродят сейчас не только по предплечью Малфоя. Он уже был не в силах отрицать, что гриффиндорка нужна ему. Как бы это ни было парадоксально и странно. Для них самих, в первую очередь. Для остальных — возможно, но не обязательно. Хотелось, чтобы то, что существовало между ними или казалось, что существовало, было тайной. Малфой не то что бы не мог представить себя и Гермиону, идущих под руку в Большой зал на обед, или Поттера, уверяющего Драко, что если он хоть раз ее обидит... Малфой просто не задумывался об этом, он хотел лишь осознавать то, что гриффиндорка может быть с ним. Не принадлежать ему, не присутствовать, а просто быть рядом, помогать и любить. Сейчас Драко было гораздо важнее то, что сама Гермиона думает по поводу них двоих. Даже не то, что думает... а лишь то, что чувствует.

Гермиона только сейчас осознала, что уже просто не может жить без этого мальчишки. Она будет постоянно думать, что с ним происходит за пределами их комнаты. Грейнджер просто боялась признаться себе — она хочет, чтобы он не пропадал из ее поля зрения. Но ей было страшно. Понять полностью, что Драко Малфой, в прошлом заклятый враг Гермионы и ее друзей, а теперь... Уже не враг, уже не просто товарищ. А тот, кого она хочет, и к которому не то чтобы боялась испытать когда-нибудь подобные чувства, а просто никогда не задумывалась об этом.

— Малфой, ты как? — Гермиона не была уверена, что хочет, чтобы он что-то знал о ее чувствах.

— Жив, — сквозь сон улыбнулся он, — а ты?

Он приоткрыл глаза и глянул на Грейнджер.

— Знаешь, а ведь у нас, казалось бы, не так много общего, — Гермиона не слышала его вопроса.

— Лишь на первый взгляд. И у нас есть как минимум одна, самая главная вещь в нашей жизни.

— И что же это? — спросила Гермиона, ожидая поистине откровенного ответа от слизеринца.

— Магия.

Она улыбнулась.

— Карамельных тебе снов, Грейнджер.

* * *

С той ночи прошла неделя и, как оказалось, чувства у Малфоя и Гермионы изменились по отношению друг к другу лишь где-то в душе, но в обычной жизни все оставалось по-прежнему. Гермиона за это время успела поговорить с Гарри о том, что, возможно, больше не ненавидит Драко Малфоя. На что тот, подумав, ответил:

— Парадокс... но, могу признать, довольно интересный.

Гермионе было достаточно одобрения лучшего друга, но Малфой не торопился хотя бы намекнуть девушке, что между ними явно остались вопросы, которые нужно решить, и как можно быстрее.

К тому же, в последний день февраля гриффиндорка стала свидетелем не очень красивой сценой между Драко и... портретом Северуса Снейпа. Как только Малфой отошел от картины, Гермиона чуть не ударила его.

— Из-за чего вы спорили, черт возьми? Минут пять ты ругался с портретом своего крестного и, могу сказать, что ты вел себя крайне невоспитанно!

— Вот именно, Грейнджер, это мой крестный! — он схватил девушку за запястье и быстро повел в сторону их комнат. Закрыв за собой дверь гостиной, он не смог удержать гриффиндорку.

— Что ты себе позволяешь? — она гневно смотрела на Драко, не понимая, зачем он привел ее сюда.

Малфой, неожиданно даже для самого себя, приблизился к Гермионе.

— Ничего не позволяю. Но, — он был настолько близко к Гермионе, что она чувствовала его дыхание, смешавшееся с запахом табака, и бьющееся сердце, — но не могу удержаться.

Он коснулся ее губ, а Гермиона, забыв обо всем, ответила на этот поцелуй. Их первый поцелуй, от которого хотелось сойти с ума, но при этом не выдавать всему миру, что давно готовы были отдать за это многое.

Спустя минуту они оторвались друг от друга. Губы горели, руки давно находились в переплетении, а мысли просто исчезли. Первым пришел в себя Малфой.

— Знаешь, я думал, что не могу себя контролировать только по ночам, находясь рядом с тобой, — он бережно положил прохладные ладони на горящие щеки гриффиндорки. — Но оказалось, что и днем не хочу жить без тебя.

— Малфой, только не оставляй меня, — быстро сказала Гермиона. — И я помогу тебе. Днем, ночью, — когда захочешь.

Она поцеловала его еще раз, дотянувшись до губ слизеринца.

— А со Снейпом я ругался насчет тебя, глупышка, — признался Драко, все же решив попросить прощения у крестного. Немного позже.

Они улыбнулись. Первая улыбка, и даже не боясь, что кто-то из них неправильно поймет другого.

Все позади. Хотя, для Гермионы и Малфоя — только прошлое друг без друга.

И ведь они не клялись, что навсегда.

Просто в то время хотели быть вместе.

А любовь, она неизвестна — может победить все, но лишь в умах людей порой приравнивается к бессилию.