Потерянные (джен)

Гриффиндор. Арти

Если бы не потерянное лицо Сары, походившей на привидение, он бы обязательно прыгал от радости. Подумать только — он в команде! И это не шутка, и даже не сон — отныне он третий охотник Гриффиндорской команды. Смутное подозрение, что это все из-за прогнавших их с поля слизеринцев, не отпускало его, но радоваться не мешало. Да даже если Сара взяла его только потому, что больше никого не успела посмотреть — какая разница?!

Сара сидела мрачная и постоянно терла шею. Взъерошенная косичка, бледное лицо, печальный взгляд и ни тени улыбки. Что-то случилось, но на все попытки узнать, что именно, она неопределенно пожимала плечами.

— Медальон свой потеряла, — отозвалась Сара на очередную попытку, бросив беглый взгляд на друга и снова уставившись на огонь в камине.

Арти смутно припоминал ее медальон. Сара носила его под рубашкой, почти никогда не доставала, только золотистая цепочка указывала на то, что на ее шее что-то висит. У него, Арти, в семье ничего подобного не передавалось из поколения в поколение. Только какие-то нелепые легенды и волшебные палочки. Последние отчего-то было принято не класть в могилу, а оставлять в чулане. Благо никто не заставлял этими самыми палочками пользоваться.

— Пробовала призвать Манящими Чарами его?

Сара удивленно на него посмотрела, достала палочку и прошептала заклинание. Несколько секунд она вслушивалась, не рассекает ли медальон воздух, после чего опять погрустнела. Арти вспомнил о летающих записках, натыкающихся на двери, и решил, что и с медальоном могло произойти подобное. Валяется он где-нибудь.. И как его теперь искать?

— На поле смотрела? В Большом Зале? На лестнице за рыцарем?

— Да везде, — как-то безнадежно ответила девушка.

Арти, не зная, что делать, пожал плечами. Вчерашняя внезапная паника, волнение, выходившее за все мыслимые рамки, отчаянная необходимость найти подругу и удостовериться, что с ней все в порядке — никуда не делись. Только поутихли немного. Сейчас, когда Минт ушел в библиотеку, Арти стал невольно переживать за друга — а вдруг что случится? С чего бы, спрашивал он сам себя, но ответа не было. Как будто бы что-то происходило, а он это чувствовал. Да только вот дела — ничего не происходило, Хогвартс стоял на месте, друзья жили как обычно, у Сары только время на полчаса вперед. Но что-то отчаянно было не так, а Арти все никак не мог уловить эти изменения. У него никогда не было интуиции или шестого чувства, а впрочем, может, просто не было случая, когда им проявляться.

Все их пять лет в стенах этого замка не были скучными и однообразными, но и никаких особых приключений не случалось. Было около десятка дуэлей, между прочим, не только со Слизерином, были вылазки за едой на кухню среди ночи; бывали шумные вечеринки в гостиной, когда дело доходило до появления там декана, и танцы до упада в гостиной Хаффлпаффа.. Все это было забавно и весело, но даже когда появлялся директор, злобный завхоз или профессор Заклинаний со своими чересчур гениальными идеями, не было места волнению и панике. Все принималось как должное — повеселились, теперь наказание.

А сейчас.. Неясные опасения были еще летом, но он старательно отгонял их. Что может случиться? Потом долгое путешествие в поезде до школы, светловолосая голова Эммы в другом конце вагона, болтовня с Минтом.. И как-то забылось. А вчера ударило с новой силой. Появилась необходимость написать домой, узнать, все ли в порядке и не слиплось ли там чего у мелкой, которая только и делает, что конфеты ест.

Арти достал пергамент и быстренько набросал несколько строчек. Он, может, и взрослый, да только письма от родителей получать всегда приятно. Это Минт все морщится, когда ему приходят редкие записки в духе «Как успехи?» и «Приедешь на Рождество?». Правда, когда пишет брат, тот сразу же увлеченно строчит в ответ длиннющее письмо.

Скрутив пергамент в трубочку, Арти поднялся из кресла. Сара, сидящая напротив, упорно смотрела в книгу, ничего при этом, кажется, не замечая. Даже самой книги. Арти, извинившись, побрел в совятню. Нельзя оставлять Сару в таком состоянии, но и помочь он ей не поможет. Разве что на обратном пути еще попробует призвать медальон — вдруг получится?

Он довольно быстро добежал до совятни, отыскал взглядом свою пернатую подругу, мирно спящую в уголочке, разбудил ее, за что тут же был укушен за палец.

— Вредина, — бросил Арти, привязывая к лапке подруги письмо. — Давай, лети-ка домой.

Вредина ухнула, предприняв попытку укусить хозяина еще раз, но Арти одернул руку раньше. Встрепанное недоразумение всех оттенков коричневого взмыло вверх, покружило немного и вылетело на свободу.

Арти, не торопясь, поплелся обратно в гостиную, то и дело сворачивая в разные коридоры и приоткрывая двери. Манящие чары, однако, никакого медальона ему не приманили. Подойдя к портрету с милой девочкой, Арти, вместо того, чтобы сказать пароль, уставился на юную воительницу. Она была не старше их самих, но заклинания метала просто с невероятной скоростью. Наверное, перед ней были враги, но на картине этих самых врагов не было. И ответных лучей в девушку не летело, однако та все равно отскакивала и то и дело ныряла за куст. Чем-то она напоминала Сару — такая же маленькая, хрупкая и черноволосая. Только лицо у нее было совершенно другое, не бледное, а смуглое. Присмотревшись, Арти разглядел, что мантия у нее без знаков отличия, впрочем, от мантии там мало что осталось — одни лохмотья.

— Пароль скажешь? — усмехнулась девочка, опустившись на траву. Лучи заклинаний перестали лететь в невидимых противников, а юная воительница переводила дух.

— Обязательно, — заверил ее Арти. — А можно лучше спросить вас?

— О, джентльмен, — рассмеялась девочка, убирая со лба мокрые волосы. — Давай на ты.

— Давай, — охотно согласился Арти. — А чего ты заклинания мечешь, не переставая?

Девочка задумчиво и немного грустно улыбнулась. Зажатая в руке палочка вздрогнула, словно готовая снова ринуться в бой.

— Судьба такая, — пытаясь быть веселой, ответила девушка, — Ну, знаешь, от которой не уйдешь.

Арти недоверчиво посмотрел на девчонку. Сколько ей? Шестнадцать-то есть? Или пятнадцать? А то, может, и меньше.. А дерется так, словно всю жизнь на войне. Арти ухватил за хвост пришедшую мысль о войне. А ведь и правда, похоже на какое-то сражение. А что если это не чье-то воображение, а вполне реальная девочка на вполне имевшей место быть войне..

— Слушай! — Арти, не зная с чего начать, почесал затылок. — А как тебя зовут?

— Мэри, — отозвалась та, поднимаясь с травы. — А ты Артур, я знаю, — предупреждая его ответ, сказала она.

— А с кем ты сражаешься? — спросил Арти, чувствуя, что Мэри сейчас снова ринется в бой.

— С дураками, — зло процедила та и тут же полетели лучики заклинаний.

Арти молча следил за такими отработанными движениями, невольно восхищаясь девушкой. Впрочем, чего восхищаться — если война и правда настигла ее в столь раннем детстве и отправила на передовую, то тут можно только сочувствовать. Внезапно Мэри упала на траву, но тут же откатилась в сторону, словно уворачиваясь от заклинания.

— Все в порядке? — осторожно спросил Арти, глядя, как неподвижно лежит на истоптанной траве девушка.

— Пароль скажешь? — ровным голосом спросила Мэри.

— У меня было несколько вопросов.. — начал Арти, но девочка его прервала:

— Я не намерена на них отвечать.

Арти кивнул и пробубнил пароль. Проем в гостиную открылся и он привычно проскользнул в темноте, чтобы тут же оказаться в яркой гостиной. Чего это только нашло на нее? — спрашивал себя Арти, но никаких вразумительных ответов не находилось. Война, разве что, о которой он ей напомнил. А с другой стороны, она же целыми днями укладывает на землю невидимых врагов, когда успела забыть?

— Вы на обед идете? — спросил спустившийся из спальни Минт. Он же, кажется, еще после завтрака ушел в библиотеку?

Сара задумчиво кивнула, а Арти растерянно взглянул на часы над камином — обед еще не начался. Минт помахал перед подругой каким-то свитком и та опомнилась. Они вышли из гостиной и Арти кинул взгляд на Мэри — та отчаянно пускала лучи вперед и в стороны и ныряла за куст. Решив, что еще как-нибудь обязательно с ней поговорит, Арти поплелся на обед вслед за друзьямт.

Гриффиндор. Минт

Арти, несколько довольный собой, поделился с ним идеей о Мэри, девочке охранявшей вход в гостиную. Минт даже удивился, с чего это вдруг такой интерес к истории? А ведь он, Минт, никогда и не подумал бы поговорить с этой девочкой. Подумаешь, портрет. Единственное, что он хотел бы знать — это когда его повесили и что стало с Полной Дамой, охранявшей гостиную ранее? Да только как верно заметил Арти — сейчас вряд ли получится поговорить с Мэри. Она, гроза невидимых врагов-дураков, метала если не молнии, то невероятной силы Оглушающие заклинания, от которых, даже стоя перед портретом, хотелось уворачиваться. Видимо, глупые вопросы Арти ее чем-то расстроили или о чем-то напомнили..

Как всегда в таких случаях, Минт отправился в библиотеку. Если с утра он копался там в поисках чего-нибудь интересного для последнего абзаца своего сочинения, которое, между прочим, не позже завтра надо будет сдать, то сейчас ему хотелось в очередной раз пролистать немногочисленные учебники, дабы найти упоминания о Полной Даме. Просто чтобы представлять, когда же на ее место была пристроена юная Мэри. Ведь девушка, если она и вправду существовала, могла рассказать что-нибудь об одном из потерянных кусочков истории. Почему никто раньше не додумался до этого?

Когда было пролистано два с половиной фолианта и не найдено ни слова о Полной Даме, с ним поздоровался Нотт. Минт немного удивился такому слегка резкому поведению Сариного приятеля — он, казалось, вот-вот упадет, а книга у него в руках, страницы которой он бездумно листал, по всей видимости желала сбежать, из карманов доносился странный звон, а прическа была непривычно взъерошенной. Минт предложил помощь и чуть ли не отпрянул, когда почувствовал неслабый травяной запах. Нотт говорил загадочным шепотом и приходилось напрягать слух. Слизеринец задавал вопросы, Минт — отвечал. По всему складывалось ощущение, что если бы не этот чертов травяной запах и его немного пьяный взгляд, с Ноттом можно было бы вполне плодотворно побеседовать. Об истории.

Когда он закончил перечисление дат, стал ожидать новых вопросов, но Нотт только напряженно о чем-то думал. Минт успел пролистать пару глав, прежде чем его сосед по столу чуть ли не вырубился посреди своей мозговой деятельности. Минт усмехнулся, но будить не стал — пусть проспится, явно ведь пьян. И где же он только траву достал? Неужто этот Фрэнк с Равенкло не прекратил свою подпольную деятельность? А ходили слухи, будто бы его чуть не выгнали в прошлом году за распространение запрещенной травы..

Минт, пытаясь отогнать лишние мысли, сосредоточился на поисках чего-нибудь важного или хотя бы интересного. Прочитать он прочитал тут все по истории, запомнил столько, сколько мог, но какие-то вещи все равно ускользали. Да и перечитывать и находить явные нестыковки ему нравилось, хоть и расстраивало порядком. Некоторые вещи бросались в глаза, если хотя бы дважды перечитать учебник Брайна Поттера. Ну, честное слово, будто бы он нарочно это делал. Где-то пропускал, а где-то выдавал такие смешные нестыковки, что приходилось сверяться с другими источниками. Да только вот эти самые другие источники бывали еще более нелепыми.

Все это наводило на дурацкую мысль: «Что-то тут не так». Словно Поттер этот хотел что-то донести до них, но не мог. А почему не мог, собственно? А с другой стороны, может он тут и не причем — кто-то другой постарался? Да то же самое Министерство могло в каких-то только ему известных целях оградить их от какой-нибудь страшной правды! Какой только? Да и с чего бы?...

Минт и не заметил, как дошел до корешка книги. Там, в самом низу значилась печать Хогвартса поверх цены и года издания. Сорок первый, однако. Послевоенный томик! Минт тяжело вздохнул — все редкие и старые книги, пережившие последнюю войну, хранились в Запретной Секции, а получить туда доступ даже он не сможет — никто просто не выпишет пропуск, как бы он не просил. Потому что секция их, Запретная, не для глаз и не для рук студентов. Для них, обормотов, есть общий доступ с копиями или вот такими послевоенными изданиями, где уже вовсю понаписано о последней войне, о битве 25 ноября, о Статуте о Секретности, датируемом 3 января сорок первого...

Да только навязчивое подозрение, что в тех книгах есть что-то такое «другое», «старое» и «довоенное», чуть ли не с ума сводило. Попасть в Запретную Секцию он бы, может, даже под угрозой вылета из школы, решился, если бы были хоть малейшие шансы туда проникнуть. Да только вот проблема — нереально это. Секция охраняется и с этим ничего не поделать.

Минт отложил книгу. Про Полную Даму так ничего найдено не было, и он уже не мог вспомнить, где вообще в свое время нашел про нее упоминание. Поставив все взятое на место, он побрел к выходу. Библиотекарша, противная криворукая тетка с не менее кривыми ногтями, добродушно улыбнулась ему, но улыбка у нее вышла так себе. Минт чуть не усмехнулся той прямо в лицо и вынырнул в прохладный коридор. Надо было еще подумать, что делать с медальоном Сары — ведь не исчез же он, в самом деле! А везде, как сказала Сара, она уже посмотрела. Может, подобрал кто? Медальон ведь золотой.

Минт остановился, заметив слегка ошеломляющую картину. В довольно большой полукруглой части коридора стояли его вчерашние новые знакомые с пятого факультета. Эмма, заметив его еще до того, как он обратил на нее внимание, нервно улыбнулась. Льюис, или как его там, за ее спиной снимал со стены портрет очаровательной старушки с вязью в руках. Старушка недоуменно косилась на парня, но молчала, продолжая вязать. Льюис, поставив портрет на пол, присел и стал разглядывать заднюю часть.

— Ничего, — шепнул он Эмме.

Девушка кивнула, не отводя взгляд от Минта. Льюис, кажется, не обратил на него никакого внимания, только взмахнул палочкой, поднимая картину на нужную высоту. Старушка в раме молча пожала плечами, не переставая вязать. Когда картина оказалась на прежнем месте, Льюис наконец-таки повернулся в сторону застывшего Минта.

— Ты чего не предупредила? — спросил Льюис у Эммы, не отводя взгляд от Минта.

— А зачем? — слегка улыбнувшись, ответила девушка. — Привет, — обратилась она уже к Минту.

— Здравствуй, — неуверенно отозвался Минт, сделав несколько шагов навстречу. Он еще вчера решил, что к пятым подходить не стоит, а теперь вроде как даже здоровается с ними. Все-таки то, что он только что видел, слишком непонятно, чтобы пройти мимо. Захотелось узнать что, зачем и почему, но Льюис не был так спокоен, как Эмма, и на разговор настроен, кажется, тоже не был.

— Нам пора, — немного грубо сказал Льюис, а Эмма даже вздрогнула. Она так задумчиво и долго смотрела на друга, что тот вдруг кивнул и как-то усмехнулся. Минт заметил быстрый взгляд Льюиса на себе и решил ускорить процесс:

— Я пойду.

Он прошел мимо по направлению к ржавому рыцарю, за которым прятался самый быстрый путь к их гостиной. Все-таки какие-то не такие они, пятые эти. Вчера Эмма предупредила о приближающемся завхозе, хотя ходит тот вообще неслышно! А сейчас как будто бы знала, что кто-то должен вот-вот подойти. А Льюис этот, которого вчера скрючило от неизвестной боли? Разве это нормально? А то, что Эмма просила увести Сару? Нет, тут определенно что-то не так. И вот только что немного грубый тон Льюиса, который удивил Эмму. Наверное, он не бывает грубым, подумал Минт. А раз только что был, значит что-то опять было не так? И усмехнулся, и кивнул, и взглядом одарил беглым, как будто бы дал понять что-то Эмме. А ведь она поняла!

Минт не заметил, как остановился уже на убогой серой лестнице. Мерлин, как же ему было интересно узнать, что они забыли на картинах! Ведь это действительно походило на какие-то поиски чего-то вполне конкретного! Интересно, а портрет Мэри они тоже будут осматривать? А она их вообще подпустит к себе? А знают ли они, где гостиная Гриффиндора?...

Минт вдруг рассмеялся. Как-то все слишком резко у них теперь — то бегут искать Сару, то приставляют ей к горлу палочку. То вот он решает близко к пятым не подходить, а теперь вполне искренне желает если не помочь им в поисках, то хотя бы узнать, чего же они такое ищут. А заодно узнать про их такое непонятное поведение.

Он подошел к портрету худой отважной девочки и остановился, следя как она разносит в пух и прах несуществующих врагов.

— Мэри? — позвал Минт, привлекая к себе внимание.

Та вдруг так резко остановилась и с неподдельным ужасом уставилась на него, что ему стало не по себе. Он заметил, как она облегченно вздохнула и уселась на траву:

— А ты, кажется, Уильям.

Минта аж перекосило — как он ненавидел свое имя! Да он пауков больше любил, чем это дурацкое имя. В честь отца его назвали! Гордиться должен! Ха! Не может он гордиться, не может. По началу, в детстве, все так мило было — отец-герой, погибший в честном бою за свободу Англии... Красивая сказка, ничего не скажешь. И он ведь гордился, что носит имя человека, погибшего за их свободу, его свободу. Пока один добрый дядя, поселившийся в их доме и ставший ему отчимом, не заявил по пьяни, что отец его — настоящий преступник, бунтарь и революционер. Минт тогда чуть ли не из дома ушел — врали ему, видите ли, все эти годы, врали и не краснели! Мать обвинил во всех смертных грехах, а она сидит и не понимает. Поздно он сообразил, что она и сама ничего не знала. Тогда он первый раз волшебство применил, искренне желая, чтобы мама забыла этот разговор. Она и забыла. Да только легче не стало.

— Если можно, просто Минт.

— Разумеется, Минт, — отозвалась Мэри, готовая уже снова кидаться заклинаниями. — Пароль скажешь?

— А вопрос можно? — чуть прищурившись, спросил Минт.

— Нельзя вопрос, — прошипела в ответ Мэри, но тут же добавила милым голосом: — Пароль?

— Канарейки тоже живые, — устало отозвался Минт и уже через пару секунд очутился в темном проеме. И как же поговорить с этой Мэри?

Гриффиндор. Сара

Тот факт, что незнакомка в нее не возвращалась, а упрямо сидела в своем медальоне, понять еще можно было — ну, она сама сказала, что освободилась от его власти из-за кого-то из них — то ли самой Сары, то ли Льюиса. Но вот то, что на следующее же утро после ее странного освобождения, забавного, хоть и немного грустного разговора внутри исчез медальон — просто не укладывалось в голове. Наверное, это было просто совпадение, но Сара отчаянно искала логическую связь.

А столько вопросов, заданных ею и не заданных тоже, мучили уже пол дня. Там, в туалете, когда по щекам текли капельки ледяной воды, она ясно услышала молящий голос этой незнакомки. Не старый, не молодой, не добрый и не злой — какой-то отстраненный. Она просила притвориться, что Сара ничего не помнит, а потом обещала все рассказать. Как же, рассказала она! Сара до сих пор не понимала, что ее толкнуло так нагло и в лицо врать друзьям, но сейчас ей казалось, что для этой странной ведьмы, сожженной на костре, это было очень важно.

А боль, от которой та пыталась ее отгородить? Откуда только? Не от того же, что тело ее сожгли на костре? Нет, там было что-то более сильное, чем просто ожоги. Мерлин, ее же можно расспросить о том, что было! Когда она умерла? Когда ведьм на кострах сжигали, но не так давно.. Значит, двадцать второй век? Ох, как же Минт обрадуется, если узнает, что о какой-то части истории можно узнать от человека, жившего в то время!

Сара поморщилась. Для начала нужно найти медальон, а уже потом строить невероятные планы по изучению двадцать второго, а скорее всего и двадцать первого века. А где его искать? Где его искать, если нигде его просто-напросто нет? Ни на поле, ни в спальне, ни в гостиной, ни в раздевалках, ни в Большом зале.. Где? Развесить объявления о пропаже старинной золотой безделушки с куском чьей-то несчастной души? Ага, так ей и вернули пропавший медальон в коробочке с бантиком. Впрочем, можно напугать, что медальон имеет свойство овладевать телами..Нет, об этом лучше не упоминать. Заботливые профессора приберут к рукам, дабы изучить.. И тогда не болтать ей с незнакомкой в голове на уроках, не радоваться Минту открытиям..

— Как успехи? — рядом присел Минт, немного опечаленный и как будто обескураженный чем-то.

— Да никак, — отозвалась Сара.

Ей даже не нужен сам медальон — вполне сойдет только душа незнакомки. Интересно, хоть кто-нибудь знает, как это здорово — разговаривать с голосом внутри себя? Хоть кто-нибудь вообще этим занимался? И пусть заключить душу в медальон это Темная Магия, но ведь незнакомка отгораживала свою боль! Она не злая, это точно. Сара подумала, как это, наверное, наивно — полагать, что человек, владеющий Темными Искусствами, не причинит ей вреда, но тут же вспоминала голос незнакомки — молящий, задыхающийся, просящий.. Нет, не злая она, не темная волшебница. Определенно — нет. И пусть Арти высмеивает ее, такую наивную, общающуюся со слизеринцем, сколько угодно — Нотт отличный парень. И незнакомка — тоже хорошая.

— А Арти где? — раздался голос Минта. Сара вздрогнула.

— Смотрит отборочные Равенкло, — отозвалась она бесцветным голосом.

Минт понимающе кивнул — вообще это должна была делать она, но в таком вот состоянии совершенно бесполезно следить за отбором новичков, все равно ничего не уловить.

Найдется медальон до понедельника? Не найдется? Она же лекции записывать не сможет! Да вообще непонятно, как ей до сих пор удается спокойно сидеть, а не носиться по замку, прижимая к стене всех подряд и спрашивая, не видели ли они такой вот маленький выпуклый золотой медальон? Да кто же ей правду-то скажет!

Сара поймала себя на мысли, что можно было бы пойти и попробовать сварить Сыворотку Правды, подлить ее всем на ужин, а потом спросить, не находил ли кто ее безделушки? Она даже подпрыгнула от восторга и начала расхаживать по гостиной. Подлить — не сложно. Сложно потом объясниться с преподавателями.. А впрочем, чего объясняться? Можно ведь просто попросить директора спросить про ее медальон на ужине, и тогда к ней никакого внимания приковано не будет, а медальон найдется. А если нашедший не придет на ужин или придет не вовремя? А если профессор Зельеварения заметит, что все ученики под Сывороткой? Интересно, а это вообще заметно? А если медальон нашел не студент, а профессор?...

— Сара, ты чего? — с опаской спросил Минт, глядя, как она расхаживает по пушистому ковру взад-вперед.

— Думаю, — улыбнулась Сара впервые с тех пор, как обнаружила пропажу.

А Сыворотка ведь немного незаконна, да? Штраф взимается и несколько суток за решеткой... Да и сварить ее сложновато, да еще так, чтобы на всю школу хватило. Сара приуныла. А ведь такой план был! Может все же попробовать? Еще ведь вполне может просто не получиться сварить!

Сара достала палочку, наколдовала пергамент, написала пару строчек и, сложив его, пустила желтым невербальным лучом в полет. Тот полетел, но притормозил около закрытого проема. Девушка вскочила и открыла дверь, тут же осознав, что записка еще много раз по пути затормозит. Не долго думая, она отправилась за ней. Однако закрытых дверей на пути записки больше не встретилось вплоть до библиотеки. Сара подожгла записку и вошла внутрь.

Отыскать Нотта было довольно трудно. Уже отчаявшись и решив, что эти летающие пергаменты только их одних, гриффиндорцев, и находят, Сара обнаружила спящего на раскрытой книге слизеринца.

— Роберт, эй!

Нотт вздрогнул, поднял голову и раскосыми глазами уставился на нее. Было в нем что-то такое, не естественное...

— Ты пьян?!

— О! Я достал клевер! — сообщил Нотт радостно. Потом, видимо, смысл вопроса до него дошел и он потупил взгляд, словно его отчитывали. Хотя, наверное, этим Сара и пыталась заняться. — Да это недоразумение..

— Фрэнк? — усмехнулась она.

Нотт кивнул и попытался подняться на ноги. Получилось у него плохо. Сара невольно улыбнулась и помогла ему дойти до выхода из душного помещения.

— Ты чего-то хотела?

— Ах, да.

Надо было как-то объяснить, что она хочет сделать. Она не была уверена, что Нотт поддержит, но попытаться стоило — ни Арти, ни Минт в Зельях вообще не разбирались и помочь не могли. Нотт же вполне сносно варил и просто потрясающе умел находить нужные ингредиенты, удачно убирающие всякие там побочные эффекты, неприятный вкус и прочее... А ведь для Сыворотки еще и рецепт отыскать нужно — в учебниках его не дано.

— Мне бы очень помогла твоя помощь в приготовлении одного весьма необычного зелья.

— Какого? — довольно трезво спросил Нотт. Кажется, он уже был готов.

— Сыворотки Правды, — прошептала Сара, замечая, как изменяется лицо слизеринца.

Это было и удивление, и недоверие, и заинтересованность. Кажется, он тоже думал о том, что вчера ему высказала Сара, увидев его выходящим из Запретного Леса. А теперь она сама, Сара, хочет взяться за незаконное зелье. Мерлин, он же еще не знает, что подлить его она собирается всей школе! Подумать только — ВСЕЙ школе.

— Для чего, если не секрет?

Ох. Сара медленно втянула в себя воздух. Рассказать? Да, иначе просто нечестно будет.

— Я потеряла одну ценную вещь, которую мне вряд ли вернут просто так.

— Вот эту?

Сара удивленно смотрела на золотую цепочку, на выпуклый забавный орнамент, на такой знакомый восьмиугольник.. Откуда только? Нотт держал медальон на вытянутой руке и кажется сам от себя этого не ожидал. Он весьма странно косился на руку, отчего Сара даже задалась вопросом — знал он, чье это, или нет? А если знал, почему сразу не отдал? Мерлин, да какая разница! Вот он, золотой и родной, с запертой в нем душой.

— Спасибо, Роберт, спасибо, — она порывисто обняла слизеринца.

— Сыворотка еще нужна? — осторожно поинтересовался он.

— Да нет..Ты только скажи, где нашел?

— Да это не я, это Флинт..

Сара удивилась и понятней ей ничего не стало. Только вот фамилия Флинт четко ассоциировалось с квиддичем, а значит и потеряла медальон она где-то там, в окрестностях поля. А Флинт нашел, только зачем отдал Нотту? А может.. Нет, решительно ничего не понятно.

— А как он у тебя оказался?

Роберт замялся. После долгого молчания он тихо ответил:

— Ну, мы неплохо так выпили.. Так что я и сам не очень-то знаю.

Сара кивнула, еще раз поблагодарила его и напялила на себя медальон в ожидании, что сейчас-то точно незнакомка снова вернется. Но голоса внутри не было, как и запаха костра, криков и боли. Пустое умиротворение и легкая разочарованность. Ну, где же ты?!

— Кто? — удивился Нотт.

Сара опомнилась. Сказала вслух? Что сказала?

— Что? — не поняла Сара.

— Ты спросила: «Ну, где же ты?»

Она натянуто улыбнулась. Нет, Нотту не стоит знать. Минту — можно и нужно, Арти — с натягом, но тоже можно рассказать. А Нотт — нет, ему не нужно об этом знать. Совершенно незачем. Еще сумасшедшей ее посчитает.. Сара покачала головой:

— Я пойду?

— Иди.

Она сделала несколько шагов назад, развернулась и поспешила к гостиной. Почему же ее нет? Почему она не появляется, не теснится там, внутри? Что сейчас не так, как вчера? Что было вчера? Сара попыталась воспроизвести события — каморка, Льюис, его слова об отце.. Потом легкая растерянность, появление Эммы, чуть позже — Минта, Арти и, кажется, Нотта.. Потом? Молчание, кажется, и нарастающая боль внутри. А дальше все как будто не с ней — скрючившийся Льюис, руки Арти, прохладный коридор, зеркало, ледяная вода, разговор с друзьями.. Вот, когда все стало происходить словно бы и не с ней вовсе? Когда она почувствовала себя неспособной овладеть собственным телом? Почти тогда же, когда Льюис упал на пол.. А почему он упал?

Вспомнился голос в голове: «Моя боль слишком сильная. Ты не выдержишь. Твой друг не выдержал» Что же это получается, она была сначала в нем? Но как же? Ведь медальон-то был на ней, на Саре, а Льюис всего лишь был рядом.. Нет-нет-нет, она, незнакомка из медальона, сама ведь не знала, из-за чего выбралась из медальона! Не знала из-за кого точно — из-за нее, Сары, или из-за Льюиса. Как же так?

Сара остановилась, пытаясь дышать ровно. Логической цепочки на получалось, а спросить у очевидцев нет возможности. Разве что у Льюиса, но где его сейчас найти? Необъяснимое желание дойти до гостиной пятого факультета захватило ее целиком и она не заметила, как уже оказалась в светлом, продуваемом бесконечными сквозняками, проходе. Здесь росли цветы в клумбах, а из окон светило необычайно приветливое солнце. Вот где оно было, когда были отборочные?!

Сара толкнула дверь и оказалась в полумраке узкого коридора. Пройдя совсем немного, по правую руку она обнаружила круглый холл с четырьмя дверьми. Интересно, а которая из них нужная? Сара в нерешительности обходила холл по кругу, пытаясь осознать увиденное — никто, может, никогда и не был тут, кроме самих пятых. Может быть, никто больше и не решится, а ей вот приспичило. Только что теперь? Четыре двери, за которые все равно как-то неправильно заходить — там же чужая гостиная! Интересно, как у них там? Так же как в Гриффидоре — уютно, мягкие кресла и камин? Или же наоборот, что-нибудь противное..

От мыслей ее отвлек скрип одной из дверей. Сара обернулась и уперлась взглядом в хорошо известного ей, благодаря квиддичу, парня — Питер Уайт, вратарь. Он немного растерянно оглядывал ее, оправляя куртку. Вот странно — все люди как люди: ходят в мантиях. Кроме Арти, вечно напяливающего дурацкие свитера, и Уайта, предпочитающего нелепые куртки. Последний, наверное, будь его воля, даже в квиддич бы не в мантии играл.

— Чем обязаны? — холодно осведомился Уайт. Глаза его при этом подозрительно блестели.

— Мне бы хотелось поговорить с Льюисом, — ответила Сара.

Уайт вдруг сощурился. От блеска в глазах и следа не осталось.

— Даже не думай.

— Отчего же?

— Ты его.. — Уайт запнулся. Даже губу закусил, словно чуть не проговорился о чем-то.

Она? Что она? Если с ним что-то такое случилось, то виновата была не она, а медальон, точнее ее обитательница. Или может никто в Льюиса и не вселялся? Или он не сказал об этом друзьям? Но.. Совершенно непонятно!

— Мне нужно узнать кое-что. Очень важное.

Уайт удивился. Руки его были в карманах, а бледно-зеленые глаза подозрительно, но с интересом осматривали ее. Казалось, он хочет что-то такое спросить или сказать, но постоянно закусывает себе губу.

— Он там? — немного устало спросила Сара.

— Нет, — усмехнулся Уайт и тут же добавил, указывая на противоположную дверь: — Там.

Сара обернулась к точно такой же двери.

— А ты можешь его позвать?

— Нет, — снова усмехнулся Уайт.

В коридоре послышался шум и вскоре в холл вышла Эмма. Она была чем-то расстроена, но при этом старалась улыбаться в ответ на невнятное бормотание идущего рядом Льюиса. Так, неужели Уайт соврал? А впрочем неудивительно — его друга вчера скрючило от боли в ее присутствии. Хотя, если подумать, ну причем тут она?!

— Привет, — довольно любезно произнесла Эмма, хотя было видно, что особого счастья видеть тут Сару она не имеет. Девушка покосилась на Льюиса, но тот мотнул головой. О чем это они?

— Льюис, можно тебя на пару слов? — спросила Сара, уже мысленно готовясь к тому, что сейчас Эмма будет возражать.

Он кивнул и пошел обратно к узкому коридору, повернул направо и, открыв дверь на улицу, пропустил Сару вперед. Они отошли на пару шагов и остановились.

— Мне нужно кое-что знать, — начала Сара, стараясь не смотреть на собеседника. — Вчера, когда тебе стало плохо.. Из-за чего это было?

— К сожалению, — Льюис посмотрел на нее одним, как будто бы серебристым, глазом. — Я не могу тебе сказать.

— Почему?

— Тайна.

Сара стала еще меньше понимать, что происходило вчера. Ну почему же незнакомка не возвращается в нее? Что не так по сравнению с вчерашним вечером? Что изменилось?

— Льюис, это очень важно.

— Прости, — Льюис пожал плечами.

Сара натянуто улыбнулась. Что ж, не хочет говорить — не надо. Сыворотку Правды еще никто не отменял. Хмурясь от своих мыслей, Сара побежала к замку. Где там Нотт?

Слизерин. Мартин Флинт.

Кого благодарить — судьбу или Нотта — Мартин не знал, но целый пузырек Отрезвляющего одиноко стоял среди нескончаемого ряда других полезных зелий в тумбочке его соседа. Может и не по-честному лезть в чужую тумбочку, да только вот раскалывающаяся голова и провалы в памяти — дело жуткое. Хорошо еще он видел когда-то давно, какие заклинания и проклятия Нотт накладывает на свою тумбочку, вместе ведь творили, что теперь, однозначно, помогало снять их и достать этот маленький, почти крошечный пузырек со спасительной бледно-голубой жидкостью.

Голове сразу полегчало, но провалы никуда не исчезли. Словно все, что было после того, как пришел его брат на поле, и до того, как он очнулся в кухне, было качественно стерто и окутано пьяным туманом. Он что, пил в одиночестве? Да еще и пиво с подмешанной туда травой? Да быть такого не может! Отец строго-настрого запрещал распивать эту дешевую дрянь, так же, как и Нотту..Нотт!

Флинт ходил по пустой спальне, размахивая правой рукой, как будто бы так думалось легче. Пить он мог только с Ноттом — это раз. Других таких отступников от жестких аристократических правил у них на факультете нет, только они вдвоем. Да и то, это Нотт отступник, а он, Мартин, за компанию. Очнулся он в кухне один-одинешенек — это два. Ладно бы в спальне или в подземелье каком, или в компании с тем самым Ноттом, но нет же — один и в кухне. Значит повалился спать там же, где и пил, что довольно-таки странно. А еще провалы в памяти — это уже три. А Нотт, вроде как, говорил что-то такое про Обливиэйт сразу после лета..

Все это было совсем не похоже на шутку и уж тем более на Нотта. Не мог он, хоть и слизеринец, оставить пьяного товарища с потертой памятью. Хорошо если не им потертой, а кем-то посторонним, потому что если им..Нет, не похоже на Нотта. Да если у них там произошло чего, Роберт скорее бы по-маггловски врезал ему, а не память стирал. Было ведь такое.

На месте совершенно не сиделось. Была острая необходимость пойти отыскать Нотта и как следует расспросить, что к чему. И пусть он ему врежет, если тут не при чем! Пусть! Да и что могло случится? Что могло произойти, чтобы Роберт достал палочку и стер память? А ведь еще оглушил, раз Флинт очнулся на полу.. Что же они могли такое не поделить?

Ответ почему-то напрашивался только один и Мартин гнал его прочь из головы. Ибо нечего думать о чертовых гриффиндорках. Может, он по пьяни сказал чего? Плохое? Или наоборот — хорошее? Неизвестность пугала. Что же он мог сказать, да так, что Нотт не постеснялся достать палочку? Если бы Флинт..нет, решительно нет ничего такого, за что можно стереть память и оглушить, но нельзя набить морду старым верным способом.

Сара, какого лысого эльфа ты появилась в нашей жизни? Почему нельзя было быть как большинство и считать Слизерин змеиным питомником, в котором все такие подлые, хитрые и изворотливые? Зачем, ну скажи зачем ты морочишь голову Нотту? Он ведь с ума сошел, серьезно, только и есть у него в жизни, что зелья, Сара и зелья с Сарой. А мне остается только завидовать, что вы так легко находите общий язык, несмотря на бесконечную вражду факультетов. Хотя какая это вражда — квиддич, учеба и дуэли. Сара, скажи, зачем?!

Флинт маячил по комнате от двери к окну, от окна к кровати, от нее к тумбочке Нотта и обратно к двери. И мысли, превращающиеся в такую пронзительно искреннюю для него речь, словно резали внутри веревку с грузом. Сара. Кто она вообще такая? Девчонка! Наглая, дерзкая, самоуверенная.. Как бесстрашно смотрела она на его брата, как прибегала она по первому же зову Нотта, как рассекала воздух, оставляя ни с чем соперников. Смеялась с друзьями и упрямо доказывала профессорам свою правоту, поднимала в воздух несчастного мальчишку с Хаффлпаффа, оскорбившего ее, и бинтовала лапку противной серой кошки своей однокурсницы.. Такая разная. Откуда в ней все это, откуда только? Как может она быть такой открытой, а иногда немного хитрой, как может обводить вокруг пальца грозу всего факультета — Флинта-старшего, — и совершенно не мочь придумать отговорку, чтобы сбежать с урока?

Флинт резко остановился. Никакой Сары, хватит. Пусть Нотт сколько ему угодно сходит с ума и варит с ней зелья, ему, Мартину, это совершенно побоку. Она всего лишь какая-то там Поттер из сельской глуши и не стоит его внимания. А кто тогда стоит? Бутылки с пивом?

Мысли вернулись к тому, с чего начали — тумана, провалов и Нотта. И снова бесконечные вопросы, непонимание из-за чего тот мог так поступить. Только если что-то важное, подсказывало подсознание. Что-то такое, чего он не смог стерпеть.. Нет же, все равно проще врезать. Нотту — проще. Он никогда не был до конца слизеринцем, аристократом. Все у него было не так, как велел отец, все наперекор, по-своему. Непонятно только, как он здесь оказался, в Подземельях. Где угодно мог быть — только не здесь. Мог быть храбрым безрассудным идиотом, тихоней-добряком, умненьким мальчиком с Равенкло или даже ходить странным путем в отдельную четырехэтажную башенку. Но здесь — уму не постижимо. А если он все-таки применял этот проклятый Обливиэйт — не потому ли, что Слизерин не гнушается таким способом? Не потому ли, что, оглянувшись на свой факультет, он решил — ему тоже можно, раз тут пять лет провел? Не испортил ли его Слизерин?

Флинт вдруг остановился у небольшого зеркала, пристально вглядываясь в свое отражение. Он, Мартин, вполне мог бы стереть кому-нибудь память. Может, Нотту не смог бы — но это уже не так важно. В принципе, если владел бы таким заклинанием, использовать мог. Не потому, что слизеринец, нет. Потому что это отличный способ замести следы, например, убрать нежелательного свидетеля.. Он считал себя в праве достигать цели подобными методами, а Нотта таковым не считал. Образ товарища не сочетался с такой вот холодной расчетливостью.

Мир сошел с ума, если все его подозрения верны. Окончательно и бесповоротно.

Флинт решительно вышел из спальни. Проветриться нужно, погулять, посидеть у Озера. Иначе можно задохнуться. Он подходил уже к последнему повороту, за которым оставалась только массивная мраморная лестница, несколько пролетов уже светлого коридора и дверь из замка, когда услышал знакомый голос.

— Роберт!

Мартин остановился и прислонился к стене. Какой Роберт? Неужели тут где-то Нотт?

— Да? — отозвался Нотт.

— Мне все же нужна твоя помощь, — немного смущаясь, ответила Сара.

— Все в том же? — смеясь, уточнил Нотт.

— Ну, да.

— И зачем тебе на этот раз Сыворотка?

Флинт обмер. Действительно, зачем ей Сыворотка? Правды ведь, небось. А за это разве не сажают?...

— Нужно узнать нечто очень важное.

Нечто очень важное? Это что же такое важное, за что даже посидеть за решеткой не страшно? Гриффиндорка, тоже мне, усмехнулся Флинт.

— Договорились.

А Нотт что, не знает, что это не законно? Или все же законно? Но ему, кажется, все равно. Мартин прислонился к стене сильнее, потому что Нотт шел как раз сюда, за поворот. Две тени проплыли мимо него и завернули в другой рукав подземелий, направляясь, судя по всему, туда, где варили свои несчастные зелья.

Да на что ей Сыворотка...на этот раз? А как понимать «на этот раз»? Неужели они уже варили ее? Идиоты. Безбашенные гриффиндорцы. А если бы не он подслушал их, а кто другой? Кто-нибудь другой вполне мог и доложить куда надо. Он-то не будет.

Мартин не заметил, как оказался на свежем воздухе, которого так не хватало в спальне. Дошел до скамейки, опустился на нее, тут же прогоняя все постороннее. Здорово тут, невероятно здорово.

Слизерин. Роберт Нотт

Когда он добрался до Подземелий, голова уже почти прояснилась, а голос Сары, окликнувший его, по-прежнему казался чем-то невероятным, из больного воображения. Но он все равно развернулся, чтобы увидеть спускающуюся по ступеням девушку, которой снова нужна была Сыворотка. Интересно, что это за информация, которую так надо из кого-то вытянуть? Впрочем, спорить было незачем — он еще тогда согласился, недалеко от библиотеки, еле скрывая головную боль. Наверное, он согласился бы на что угодно, предложенное ей. Глупо, конечно.

Они дошли до их небольшой лаборатории и, прошептав пароль и в который раз заметив, что стоит его сменить, оказались в темном помещении. Сара зажгла свечи, а Нотт полез искать рецепт. Книг здесь было немного, в основном стащенные им из дома, но найти что-то более-менее тривиальное было можно. Сыворотка Правды не была такой уж тривиальной, но надежды отыскать ее все равно были. Нельзя же Сару разочаровать.

Послеобеденная пьянка уже почти выветрилась из головы вместе с медальоном, его содержимым и необдуманными действиями. Подумать только — оглушить Флинта, приняв решение за четыре секунды. Дожили. А с другой стороны — не сделай он этого, то пришлось бы потом наблюдать, как тот дразнит Сару медальоном.

— Нашел чего?

Нотт покачал головой, просматривая оглавление очередной книжечки. Все-таки как здорово, что он на Слизерине и у него в жизни есть Сара. Ну и не так уж и важно, что познакомились они будучи еще маленькими детьми, и то, что они какие-то там родственники, тоже неважно. Все ведь очень просто — варить с ней зелья и приезжать ненадолго в гости летом, большего и не надо. Довольно теплые приятельские отношения, даже ведь не дружеские — дружит она со своими гриффиндорцами.

— Смотри, кажется да.

Роберт открыл страницу двести один и принялся просматривать глазами список компонентов. Однако! Придется грабить если не кабинет Зельеварения, то хотя бы домашнюю лабораторию.. Благо есть уже шестнадцать и можно трансгрессировать.

— Откуда мы все это возьмем? У нас тут и трети компонентов нету.

— Ну, два варианта — либо к нашему милому Зельевару, либо ко мне домой..

Сара удивленно на него посмотрела. Видимо, она не подумала ни о том, ни о другом. Обычно ингредиенты им выдавали, но в этом случае.. Интересно, а что она выберет? Нотт почему-то голосует за свой дом, а Сара..

— Предлагаю сначала к нашему, милому.

Нотт засмеялся. Правильно, мнения разделились.

— И как же мы, позволь узнать, справимся с проникновением со взломом?

— Да никто там ничего не охраняет, — отмахнулась Сара.

Нотт не поверил. Кто-то в конце прошлого года жаловался, что не смог попасть в хранилище, да только кто? Какие-то сигнальные чары.. Нет, определенно, не просто туда попасть. Можно, правда, и во время урока проникнуть. Пока старый маразматик проверяет их котлы, вполне можно проникнуть внутрь, взять необходимое и.. Нельзя! Зельевар он на то и Зельевар — все у него точно, каким бы старым он не был. И поймет ведь по ингредиентам, для чего утащено.

— Не все так просто, — Нотт отложил книжку. — Придется, думаю, и туда, и сюда.

— Чтобы не восстановили, для чего ингредиенты?

Роберт кивнул, притянул к себе пергамент и стал переписывать необходимое для Сыворотки. Можно скомпоновать их так, чтобы получилось примерно то, что нужно для двух весьма обычных зелий. Например.. Но например ничего не придумывалось. Ингредиенты были сплошь и рядом какие-то особенные, редкие в использовании. Догадаются наверняка. Может, по почте заказать?

— Сара, неужели эту информацию нельзя так вытащить, без Сыворотки?

Девушка только пожала плечами, изучая способ приготовления. Волосы свисали, мешая читать слова на желтоватой бумаге, кулачок подпирал щеку, глаза внимательно бродили по строчкам от начала и до конца.. Нотт тряхнул головой, отгоняя какие-то лишние, совершенно ненужные мысли. Сконцентрироваться надо было на ингредиентах, но взгляд искал золотую цепочку на шее, улыбку, тонкие пальцы, упирающиеся в книжку.. Что же это такое?

— Я не уверена, если честно, что это хорошая мысль. В смысле, Сыворотка.

Теперь была очередь Нотта пожимать плечами. По-хорошему, он все равно готов помочь ей сварить Сыворотку Правды, даже если она никому не понадобится — просто для получения опыта. И для хорошего времяпрепровождения. А если после сия жидкость будет вылита в Озеро или в раковину — какая разница? Важен был сам процесс.

— А для кого она хоть?

Сара закусила губу, не удосужив его даже взглядом. Чего он о себе возомнил только? Не расскажет она ему ничего. А если самому подумать? Не для своих же гриффиндорцев ей понадобилась Сыворотка? Это было бы странно. Для него? Нотт усмехнулся. Почему-то эта идея ему даже понравилась, но показалась малость странной. Он же и так ей все по-правде скажет, разве нет? Тут же вспомнился медальон и почти что ложь. Стало неуютно. Неужели она решила его расспросить? Неужели не доверяет? А с чего бы ей доверять, раз он ее обманывает?

Но глупо было бы из-за какого-то медальона нарушать закон, варить запрещенное зелье, чтобы только узнать, как тот попал к нему. Нет, тут что-то другое. Сара же сказала — нечто очень важное. А это совсем неважное, глупое, ненужное. Нотт потер виски, пытаясь отделить мысли о Сыворотке от мыслей о медальоне. Не получалось, упорно ничего не получалось. Как будто одно и другое взаимосвязано, да только вот как, если медальон уже найден и больше не надо его искать... Да что же это за безделушка, ради которой можно законы нарушать? Что в ней есть кроме фотографии и коротенькой записки?

— Мне нужно узнать, что было вчера, — тихим шепотом отозвалась Сара на вопрос, заданный как будто бы целую вечность назад.

— А что было вчера? — удивился Нотт, вспоминая. Кажется он наткнулся на двух гриффиндорцев-паникеров, а после они нашли Сару в какой-то каморке с какими-то..А кто ж там был? Нотт их не знает. Неужели она это хочет узнать? Не помнит, что ли? Или было что-то еще?

Сара, обводя вокруг руками, пыталась что-то объяснить. При этом она молчала, широко открыв глаза, и, кажется, соображала, как об этом рассказывать. Создавалось ощущение, что она еще ни с кем не говорила о том, что ее так волнует. Да что ж там случилось? Сара не произносила ни звука, кусала губы и все так же водила руками.

— Я не знаю, как это объяснить, — призналась она, бессильно опускаясь на высокий стул около их стола.

— По порядку? — предположил Нотт.

— Да в том-то и дело, я не знаю! — воскликнула девушка, вставая.

— Не помнишь? — уточнил Нотт.

— Помню, — устало ответила Сара. — Просто..не могу восстановить цепь событий.

Интересно, как это можно помнить, но при этом не мочь восстановить цепь событий? Разве последнее не означает, что она чего-то не помнит? Или же она не может что-то объяснить? Не может логически объяснить случившееся — вот что могло так напрягать Сару. Если нет какой-то логики — нет спокойствия. Да только что там такое нелогично происходило? Уходил он — все было в порядке, только тишина.

— Роберт, обещай, что никому ничего не скажешь, — она посмотрела на него и, дождавшись кивка, продолжила: — Я просто не представляю, как это объяснить, как вообще об этом говорить, но вчера... Вчера, — она замялась, замотала головой. — Нет, не так. Этот медальон, — Сара вытащила его из-под рубашки, — не просто медальон. В нем кусочек души.

Сара замолчала, давая ему обдумать услышанное, или просто не зная, что говорить дальше. Нотт внимательно смотрел на золотую цепочку, на которой болтался золотой восьмиугольник. Кусочек души? Слов не было. Хотелось протянуть руку и оборвать цепочку на шее, отобрать у нее то, что может причинить вред.. Но ведь она носила его давным-давно? Вроде как всегда — только сам Роберт раньше видел только цепочку. Несколько лет носила опасный медальон на шее и оставалась самой собой? Это же Темная Магия! Так просто не должно было быть. А как она узнала про кусочек души? Неужели.. Да ведь что угодно могло произойти!

— Он овладел тобой? — едва слышно спросил Нотт, искренне надеясь на отрицательный ответ. Два года назад его крестный имел дело с подобной вещью и чуть не погубил сам себя. Облаву они устраивали куда-то, нашли часы со стрелками, висящими в воздухе над циферблатом. Довольно большие наручные часы, явно сделанные вручную, надев которые, крестный чуть ли не с ума сошел и руки на себя не наложил. Кто-то его избавил тогда от проклятых часов, которые, как рассказывал крестный, велено было передать в специальный отдел Министерства, дабы изучить их природу. Говорил еще, что там у них внутри как будто бы жизнь, словно чья-то душа живет. Только часы пропали и так и не оказались, где надо. А дело замяли.

— Ну, можно и так сказать, — робко ответила Сара.

И она еще собиралась Сыворотку всем в чай подмешивать, чтобы только отыскать этот проклятый медальон? Чтобы снова одеть на себя? Чтобы снова ей кто-то овладел? Нотт ужаснулся. Неужели она этого хочет?

— Ты сумасшедшая? — почти истерическим голос спросил Нотт. — Ты..сними это!

— Да нет же, — спокойно отозвалась Сара. — Все было нормально, она хорошая..

— Она? Хорошая?

Хотелось смеяться, громко-громко, сорвать с нее медальон, разбить его о стенку.. Как можно быть такой наивной! Темная магия — не шутки. Хорошая она, надо же! Нотт вдруг замер, пытаясь ухватить ускользающую мысль. Душа в медальоне вполне себе самостоятельная, овладеть может в любой момент. По крайней мере, это было бы логично. Но..она не овладевает? Почему? Не за этим ли Саре нужно узнать, что вчера произошло? Нужно выстроить логическую цепочку, чтобы понять, что было, дабы повторить? Какая-то последовательность действий привела к тому, что душа из медальона вырвалась, так? Что-то повлияло на этот кусочек души в медальоне и Саре нужно понять что? Но она же помнит! Зачем же тогда Сыворотка?

— Так а что вчера было? — спросил Нотт, не в силах придумывать сам, что же происходило.

— М-мы говорили. А потом пришла Эмма. Чуть позже Минт, за ним Арти и ты, вроде бы. А потом Льюису стало плохо и меня увели..

— Стоп, — Нотт даже вытянул руку вперед. — При чем здесь ты? То есть зачем увели тебя, если плохо было этому Льюису?

— Я не знаю, — прошептала Сара, закрывая лицо руками. — Я знаю только, что когда ее душа мной овладела, примерно тогда же Льюис упал на пол, — она отвела руки от лица и еще тише продолжила: — Я хотела узнать у него, не овладевала ли она им до меня..

— Медальон был на тебе.

— И что? — удивилась Сара. — Она сказала, что Льюис не выдержал ее боли.

Нотт немного удивленно посмотрел на нее, не зная, как так полегче выразиться. Это странное «она сказала» настолько шокировало, что он готов был даже покрутить пальцем у виска. И пусть он не специалист в Темной магии и не специалист по кусочкам душ в предметах, ему предельно ясно — никто, овладевший таким образом телом, не будет с тобой болтать. Скорее всего это просто невозможно, хотя, конечно, откуда ему знать? Крестный говорил, что сначала его как будто мучили изнутри, а после он уже не осознавал, что делает. Но никаких там разговоров уж точно не было. А они что, мило поболтали? И ради этого Сара восстанавливает события, чтобы еще раз поболтать с голосом внутри?

Нотт вдруг вспомнил тот факт, что висящий на девушке медальон никак на нее не влиял несколько лет, так что рядом с этим разговоры в голове казались чем-то смешным и вполне нормальным. Ну, может это и возможно, говорят же больные люди сами с собой? Так почему бы двум душам не поболтать? Или разумам?

— Как сложно, — выдохнул Роберт. — Я ничегошеньки не понимаю!

— Вот и я, — отозвалась Сара, немного улыбнувшись.

Пятый факультет. Джодо

Проклятая бесконечная лестница не выходила из головы. Сколько они шли вниз? А наверх? Вниз точно шли дольше, а потому было странно, что люк, открытый Лостом оказался всего в нескольких ступенях от них. Неужели так бывает? Не-е-ет, хрипел голосок внутри, не бывает. Хотелось снова податься в исследователи, снова спуститься вниз и посмотреть, что будет. А впрочем, что могло быть? Джодо не знал, даже не представлял, и от этого проверить хотелось все больше. Взять с собой Эмму или Льюиса, оставить наверху, а самому спуститься вниз. Уйти подальше, подождать пока люк закроется.. А вот что дальше, Джодо пока не придумал.

— Джо, ужинать идешь?

Эмма заглянула в спальню, где он уже около получаса сидел в одиночестве. Сначала Роджер решил найти ушедших за картинами и пропал. Чуть позже к Нау заглянул третьекурсник, отстающий в Зельеварении, и друг ушел с ним в гостиную. В пустой спальне думалось легче. Никто почему-то не был так заинтересован лестницей, как он. Всех интересовал только этот несчастный стишок, написанный на картине, который, к всеобщему удивлению, еще и его отец знал. Откуда только?

— А уже пора?

Джодо вдруг вспомнил про лес. Суббота подходит к концу, а он еще не прогулялся под старыми елями. Надо было это исправить, взять Эмму, пойти нарушать школьные правила.. Эмма. Что же такое на них нашло? Там, на холодных ступенях. Даже себе сейчас Джодо не мог объяснить, почему отвернулся, подставив ей щеку. Да, целоваться с лучшей подругой было как-то неправильно, но с другой стороны — его тогда самого словно разрядом молнии ударило. Неужели не такие уж они и друзья, а нечто большее?...

Он уловил, как Эмма пожала плечами, все так же стоя в проеме. Джодо поднялся, накинул на плечи темную мантию, которую уже успел немного почистить после поисков неизвестно чего, и подошел к подруге. Эмма привычным движением руки убрала за ухо выбивающуюся прядку и, развернувшись, побрела вниз. Нау в гостиной не было, Лоста и Роджера тоже. Джодо вдруг вспомнил про картины:

— Так вы чего-нибудь нашли?

— Пока нет, — ответила Эмма, пытаясь скрыть разочарование.

— А что, не все посмотрели? — Джодо нахмурился. Не так уж и много у них в замке картин, чтобы не успеть за это время все осмотреть.

— Мы встретились с Минтом, а Льюис после встречи с ним был не в силах..

— Гриффиндорец, что ли?

Эмма задумалась, но кивнула. Они быстро спустились по лестницам в холл, прошли по темному узенькому коридору и оказались в холодном переходе между их башенкой и замком. Эмма шла молча и близко к клумбам. Она обожала запах только что политой земли, цветов и леса. Она единственная понимала его увлечение далеким Запретным Лесом. Нет, все они ходили-бродили по его тропинкам, собирали для Нау ингредиенты, если тех не было в школьном хранилище или нужны были обязательно свежие, летали там иногда, прямо в лесу, где деревья были особенно высокими и не было кустов, сидели на полянах, поедая кексы и болтая о ерунде. Но только Эмма понимала всю красоту и необычайное свойство леса поднимать настроение. Только она могла вместе с ним обнимать вековые деревья.

— Как-то тут невесело, — заметила Эмма, когда они приближались к своему столу.

В Зале действительно было тихо, кто-то шепотом переговаривался, стучали вилки. Не было привычного шума гриффиндорцев, смеха Хаффлпаффа.. Джодо встретился с тревожным взглядом Лоста. Та-а-ак. Они сели, вопросительно глядя на друзей. Роджер кивнул на письмо около вазы с фруктами с надписанным на нем его именем. Писала мать. Джодо заметил, как Нау протянул Эмме газету, но это он потом почитает. Он развернул небольшой кусочек пергамента, оторванный откуда-то, что уже наводило на мысль — что-то случилось. На белоснежном клочке, словно мать торопилась, было выведено несколько предложений:

«Сын, отца арестовали. Поместье обыскивают. Я временно поживу у родителей. Береги себя и будь осторожен».

Джодо растерянно смотрел на материнский почерк, прыгающие буквы. Что же произошло? Что? Эмма положила перед ним газету и сжала его пальцы, так и продолжавшие держать письмо. Джодо смотрел на первую страницу, на фотографию у края страницы, где со связанными руками, гордо вздернув подбородок, стоял отец. Взгляд у него был совершенно безумный. Виновен? Или нет? Джодо углубился в статью:

«Сегодня днем, около двух часов, было совершено нападение на Отдел правопорядка и обеспечения безопасности, большинство сотрудников которого были на выездах в разных точках страны. Как предполагает глава Отдела мистер Грей, сигналы тревоги сразу в семи разных местах были ничем иным, как ловушкой. Почти сразу же после того, как около пятидесяти сотрудников Отдела покинули его здание, на него был совершен набег. Нападавшие устроили пожар на двух уровнях, разрушили магическое поле и уничтожили все слои охраны. В завязавшейся драке было убито трое и еще двадцать восемь ранено. Нападавшие скрылись перед самым возвращением отправившихся на задания, но слетевший капюшон помог точно установить личность одного из нападавших. Мистера Менелоса Т. Малфоя уже арестовали. Суд состоится во вторник. Количество и личности его сообщников установлены не были. Это первый случай с момента окончания Великой Войны, когда маг намеренно убил другого мага, что означает необходимость создания специальной тюрьмы..»

Джодо отбросил газету. Они издеваются? Да отец еле-еле справлялся с тем, чтобы поставить щит, когда они практиковали дуэли прошлым летом, а тут... Безумие. Не мог отец этого сделать, не мог! Джодо поднялся, растерянно глядя по сторонам, и поспешил прочь. В тишине Зала были слышны только удары вилок и его торопливые шаги, а потом кто-то на весь Зал крикнул «Арти, стой!». Джодо обернулся, чтобы увидеть, как от самого дальнего от выхода конца гриффиндорского стола несется некто «Арти», а за ним спешит его белобрысый однокурсник. Арти стремительно приближался к Джодо, сжимая в кулаках желтый пергамент. Он расслышал, как ойкнула Эмма и даже заметил, как она бросилась к нему. Но Арти был быстрее.

Джодо на несколько секунд потерял сознания, такой мощный был удар. Кровь текла и попадала прямо в рот, и жутко болел нос. Он лежал на холодном полу Большого Зала, и перед глазами расплывались светлые волосы лучшей подруги. Где-то над ее головой, сдерживаемый товарищем, орал Арти. Из всего, что он успел расслышать, его задело только одно слово — отец. И что же такое случилось с отцом этого громилы? Джодо боялся услышать самое худшее — он один из тех трех. Еще свежи были воспоминания о несчастном, просто убитом Лосте, стучащим в главную дверь поместья. Он шел пешком почти двадцать километров до его поместья, потерянный, с ошалевшими глазами. Он не мог выговорить ни слова, просто разводил руками, беспомощно глядя на друга.

Джодо снова почувствовал, как кровь течет по лицу. Теплая, липкая. Она текла вместо слез, которые он просто не мог себе позволить. Отец. Безумный, больной, с тоннами проблем на плечах, но все-таки отец. А теперь что? Джодо зажмурился, желая проснуться. Так не бывает. Нападение на Отдел правопорядка и обеспечения безопасности — словно насмешка. Его отец не умел так смеяться и, если уж совсем сошел с ума, пошел бы разбираться прямо с самим Министром. А нелепое нападение на обособленный Отдел, в котором почти все сотрудники не самые плохие бойцы — не могло такое придти отцу в голову. Не могло!

Джодо готов был кричать об этом на весь зал, на весь замок, на весь мир. Его отец не такой! Жалкий, несчастный, безумный. Но не убийца. В голове промелькнула мысль — могли ведь заставить его? Подчинить! Могли ведь..

Он сделал усилие над собой, отодвинул Эмму в сторону и поднялся. Ноги его не держали, гриффиндорцы слились в одно большое разноцветное пятно. Ему вдруг стало отчаянно необходимо узнать, что с отцом этого «Арти» все в порядке. Ему не хотелось выяснять, почему он его ударил, за что. Это было лишнее, ненужное, и так понятное. Лост тоже ударил. И Джодо бы тоже, если бы было кого. Он все же сделал шаг им навстречу и прохрипел:

— Что с твоим отцом?

Ответа он не услышал, потому как снова почувствовал удар, голова начала кружиться, ноги подкашиваться. Кто-то его поймал и аккуратно положил на пол. Все вокруг снова исчезло, послышались чьи-то крики, звук удара, а потом наступила тьма. И он уже ни о чем не думал — не мог. А когда очнулся, то лежал он уже не на холодном полу, а на теплом матрасе, над ним был белый потолок и пахло лекарствами. Джодо попытался подняться, но руки Эммы его остановили.

— Очнулся, — вздохнула она.

— Что с его отцом? — напрягаясь, спросил Джодо.

— В тяжелом состоянии, — прошептала Эмма. — Джо, тебе нужно поспать..

— Эми, — остановил он ее. — Со мной все в порядке.

— О, да, — насмешливо ответила подруга. — Ты бы себя видел.

— Помолчите!..пожалуйста.. — донеслось откуда-то справа и Джодо даже повернул голову. На соседней койке лежал никто иной, как Арти. Под самым ухом красовался синяк. Кто же его?..

— Тебя не спросили, — ответил ему знакомый голос.

— Роджер?! — Джодо даже приподнялся немного, но Эмма тут же вернула его на место.

— Да заткнитесь вы уже, — устало пробормотал кто-то.

Джодо закрыл глаза, пытаясь унять нарастающую боль в висках. Голова раскалывалась, но не думать не получалось. Роджер не подошел, но тут.. Тоже на койке лежит, что ли? А с ним-то чего? А с Арти этим? Уж не подрались ли они?

— Эм, чего произошло? — зашептал Джодо.

— Ты спи, мы потом расскажем, — отозвалась подруга и, протянув руку к тумбочке, поднесла ему пузырек с зельем. — Выпей.

Джодо проглотил приятную вязкую жидкость и тут же почувствовал, как веки закрываются, а голова перестает работать. Уже почти оставив реальность, он расслышал тихий шепот: «Ну наконец-то ты очнулся» и провалился в сон.

Пятый факультет. Роджер

Тишина в Большом зале была невыносимой. Они с Лостом пришли после небольшой прогулки вокруг замка даже до начала ужина, но уже обнаружили за столом Нау. Странно, за этот сентябрь, да даже за последнюю неделю, они все реже и реже ошиваются впятером. Что же происходит? Отчего они отдаляются? Догадок можно было насобирать целую корзину, как грибов, только кому оно надо? Казалось, что еще чуть-чуть и даже знание причины не остановит этот процесс распада. И даже загадка, появившаяся в их жизни, как вода в пустыне, ничего не спасет. Разгадают и пойдут дальше. В разные стороны.

— Совы? — изумился Льюис, оглядываясь по сторонам.

Действительно, Роджер как-то и не заметил, что в Большой Зал то и дело врываются еще птицы, а на столах кое-где уже и без того валяются газеты. Он заметил небольшую записку — письмом это было не назвать — для Джодо, оглянулся на растерянного Льюиса и оцепеневшего Нау. У последнего в руках — газета.

— Что произошло? — Роджер не выдержал этой тишины и шепота там и тут. Он оглядел соседний с ними гриффиндорский стол и их такие же растерянные лица. Что-то произошло и Роджер взял у третьекурсника, сидящего рядом, газету. Пробежал по строчкам невнимательным взглядом и сначала ничего не понял. Нау очень выразительно ткнул в знакомую фамилию. Вот оно что..

Они молчали. Льюис, закусив губу, читал письмо, хмурился и становился все более и более растерянным. Вокруг кто-то вздыхал, поминал Мерлина. Роджер отдал третьекурснику его газету, ткнул вилкой огромный шницель и заметил в дверях зала Эмму и Джодо. Он перехватил взгляд Льюиса и расслышал его еле слышный шепот «Эмма». Ребята приближались и становилось все тревожнее. Роджер указал другу на письмецо, а сам следил за Лостом. Эмма читала газету, бледнела и сжимала руку Джодо. Поддерживает, но Роджер был уверен — ей тоже нужна будет поддержка, если судить по Лосту. Неужели что-то с ее мамой?..

Джодо вскочил, а никто из них даже не знал, что сказать. Может быть Льюис знал, но он молчал, не решаясь протянуть Эмме письмо. Роджер вдруг понял, что искренне рад тому, что ему никто ничего не написал. Значит с ними все хорошо. Кто-то крикнул, послышались быстрые шаги, Эмма вскочила.. Роджер обернулся, чтобы увидеть, как Джодо падает на каменный пол после сильного удара. Надо бежать? Роджер вдруг растерялся — никогда они не сталкивались, не дрались с другими факультетами. Однажды после квиддича потасовку, правда, устроили, года два назад, но ничего такого — толчки, крики и пронзительный свисток. А тут — друга бьют. Надо бежать?

Все сидели на своих местах, только обезумевший гриффиндорец кричал что-то, другой держал его руки, но почти безуспешно. Роджер вскочил. Надо бежать? Мерлин!.. Он подскочил к другу, когда гриффиндорец вырвался и снова ударил уже поднявшегося Джодо. И понял — надо ответить. Это же дружба! Роджер, никогда никого не ударявший кулаком, кроме, разве что, квоффлов пару раз, врезал, как ему казалось, гриффиндорцу в нос. Промазал. Попал в ухо. Если бы не вся серьезность ситуации — первая драка, арестованный отец Джодо, трое убитых и двадцать восемь раненных, растерянный Лост, шепчущий «Эмма», обезумевший гриффиндорец(отчего только?), если бы не все это — он бы засмеялся. Удар не вышел и Роджер решил повторить. Он не был хлюпиком, но по сравнению с тем, кого он пытался наказать за обиду друга его и так можно было назвать. Он замахнулся еще раз, но получил неожиданный отпор — от стоящего рядом светловолосого парня. Кого тот пытался защитить — друга или все-таки Роджера от друга — он не понял. Только почувствовал, что плечо заныло.

— Не трогай его!

Роджер обернулся, чтобы увидеть, что Эмма больше не сидит рядом с Джодо. Она вытащила палочку и сделала два шага к гриффиндорцам. Подруга взмахнула палочкой только раз — светловолосый отлетел на пару метров и растянулся на полу. Эмма замахнулась палочкой второй раз, чтобы, видимо, отправить на холодный пол второго гриффиндорца, но палочка вырвалась из ее рук. С другой стороны гриффиндорского стола стояла Поттер, победно сжимая в руке трофей.

Роджеру казалось, что время ползет очень медленно — с тех пор, как он вскочил со своего места вряд ли прошла минута. Он потянулся к ноющему плечу и почувствовал, как его ударяют в правый бок. Чертовы гриффиндорцы!

— Арти, не надо! — крикнула Поттер и, перепрыгнув через стол, оказалась рядом с другом.

Эмма вклинилась между Роджером и гриффиндорцами, готовая, судя по всему, размахивать кулаками. Невероятная боль в боку заставлялся его сгибаться, а какие-то крики со стороны своего стола невероятно стучали по вискам. Льюис подскочил, чтобы заслонить собой Эмму. Поттер отводила в сторону друга. Потом откуда не возьмись появился злой Нау. И все они что-то кричали, кого-то обвиняли, а девушки безуспешно хватали друзей за руки.

Роджер почувствовал, что сидит на полу, а над ним снова кто-то махает кулаками. Он вдруг задался вопросом — где преподаватели? Закрыв глаза, он пытался припомнить, видел ли кого из них, заходя в зал, но боль в боку и немного в плече отвлекали. Нечеткие воспоминания плясали пятнами, тишина, еще недавно наполнявшая зал от пола и до потолка, тонула в чьих-то обвинениях, нескрываемой злости и ударах. Кого бьют?

Он приоткрыл глаза, чтобы увидеть, что над ним целая потасовка. Заметил зеленые цвета Слизерина, белые-белые волосы Эммы, вспышку чьего-то заклинания. Повернул голову в сторону преподавательского стола, снова ощутив невероятную боль. Мерлин, и это было всего-то два удара! А он уже еле соображает. Преподавательский стол отсюда виден был не весь, но тот его кусочек, что можно было увидеть, был пуст. Абсолютно! Где они все?

Рядом кто-то упал. Длинные черные волосы, струйка крови и судорожно сжимаемая в руке палочка. Поттер. Роджер вспомнил разговор с Лостом о том, что эта гриффиндорка пыталась узнать, что произошло прошлой ночью. Зачем ей только? Переживает? А еще Лост все твердит, что эмоции вроде как и не ее были. Да только чьи? Ведь она ушла и Лосту стало лучше..

— Что здесь происходит? — раздался усиленный заклинанием голос директора. Все сразу смолкло, даже вилки перестали касаться тарелок. Роджер лежал, чувствуя затылком скамейку гриффиндорского стола. Глаза закрывались от боли в боку и немного щипали. — Что здесь происходит?

Какие-то нити опутали все его тело и оторвали от пола. Роджер заметил, что рядом с ним Поттер также поднимается в воздух. Он плыл по воздуху мимо сердитой Эммы, которая сдерживала Лоста, мимо побитых гриффиндорцев и мимо добренького директора с козлиной бородкой. Возле старика припрыгивал профессор Заклинаний, шептавший «Я так и знал, что этим закончится», а Джодо на полу уже не было.

Это путешествие в невидимых путах длилось невероятно долго, пока наконец его не опустили на больничную койку и не влили в него противнейшее зелье. Боль в висках стала сильнее, когда двери Больничного крыла открылись и целая толпа людей вошла внутрь. Роджер не видел их, но громкие шаги, разбирательства и заверения противного профессора, что давно надо было их отослать к болотным тварям, говорили сами за себя. Целительница — молодая женщина с очаровательной улыбкой и стрижкой под мальчика, любимая всеми студентами, кроме них — осматривала всех по очереди, перемещаясь между койками невероятно быстро. Она знала свое дело, но только была также предвзята, как и большинство в этом замке. Они были пятыми и для мисс Кип это было важно. Роджер сжал зубы, когда понял, что внутри него сейчас что-то отчаянно происходит — кости сращиваются или наоборот. Чего от нее ожидать?

— Наказание всем, завтра. И меня не волнует, что вы будете после ночи в Больничном крыле. Я зайду утром. Выяснить, что за бойню вы устроили, — довольно громко говорил директор, прохаживаясь где-то рядом. — Мисс Кип, никого не отпускать без моего разрешения.

— Да, директор.

Дверь хлопнула. Роджер почувствовал, как боль пронизывает все его тело. Снова и снова. Засыпать с такой болью было невозможно и никто не стремился напоить его снотворным зельем. Напротив кто-то уже храпел, кто-то другой ходил, меряя Больничное крыло шагами, от которых голова раскалывалась еще больше. Надо было чем-то себя занять — подумать над чем-нибудь важным. Но мысли стремительно разбегались в стороны. Картина, нападение, арестованный отец друга. Шесть строчек, надпись, сделанная в день смерти великим человеком. Странная боль гриффиндорки и почти потерявший из-за нее сознание Лост. И еще что-то вроде бесконечной лестницы. И их дружба, расходящаяся по швам. Загадка, которая всплыла в двух разных местах, а значит — неслучайно. И снова нападение. И растерянный Лост с письмом в руке.

Роджер проснулся из-за шепота у другой стены. Говорила Эмма, а значит Джодо пришел в себя. Незнакомый голос довольно громко попросил помолчать и Роджер даже ответил. Вспомнились слова директора о наказании, а значит можно было позволить себе немного одернуть гриффиндорцев. Или кто там рядом с Джодо лежит.

— Он уснул, — рядом присела Эмма. — Как ты?

Роджер пожал плечами и не почувствовал боли. Однако. Мисс Кип можно даже поблагодарить — не убила. Он усмехнулся своим мыслям и, поймав удивленный взгляд подруги, ответил:

— Отлично все.

Эмма не успела ответить — двери громко открылись. Роджер поднялся, прислонил подушку к спинке кровати и сел. В дверях стоял директор — старик лет пятидесяти пяти с противной козлиной бородкой и добренькими черными глазками. Пышные усы, надутые щеки и низенький рост. Это был мистер Грегори Блэк, директор школы в течении последних тринадцати лет. Ходили слухи, что он в свое время прошел через маггловскую войну, помог какому-то барону вернуть свои земли и успел поразвлечься с Темными Искусствами. Мистер Блэк написал три книги по защите и не выносил ложь. И еще у него была внучка — милая девочка с Хаффлпаффа, имеющая необычайное умение появляться, где ее не ждут, и исчезать, когда ее заметят. Старик и сам заканчивал Хаффлпафф, если верить все тем же слухам, правда не был он тогда мистером Блэком. Да и никто не уверен, был ли он Грегори в то время. Зачем-то придумал себе псевдоним в молодости и так с ним и живет. Ходили слухи.. А впрочем, слухов ходило много.

— Итак, — старик засунул руки в карманы болотного цвета мантии и сделал пару шагов. — Кто нам объяснит, что же такое вчера произошло?

Роджер огляделся — всего их в Больничном крыле было двенадцать человек. Джодо спал, хмурясь во сне от боли, Эмма сидела рядом с Роджером. Лост лежал справа, ближе к выходу, с повязкой на руке. Нау сидел на табуретке в самом углу, у двери в кабинет мисс Кип. На соседней койке с Джодо валялся Арти, при виде которого Роджер едва заметно усмехнулся — красивый получился синяк под ухом. Правда у него еще плечо перебинтовано и рука, как у Лоста с повязкой.. Еще левее Арти сидела Поттер на кровати какого-то слизеринца — у него на тумбочке лежал зеленый галстук. Там же рядом сидел младший Флинт, опустив голову. А напротив Лоста и правее от Джодо лежал приятель Арти, видимо, спящий. И на самой ближней к дверям койке мирно спал какой-то мальчишка — первокурсник, что ли. Ну, и в дверях — директор. Мисс Кип не было.

Все молчали, переглядывались или опускали взгляд в пол. Роджер, снова обведя взглядом всех вокруг, уставился в потолок. Хотелось быть наглым и сорваться — лишь бы не сидеть на месте. Подходящих слов не было. Может, надо встать и пойти к Джодо — ему ведь нужна поддержка. Или быть рядом с Эммой, чтобы когда она прочитает письмо, пришедшее Лосту — а она еще не читала, Роджер был уверен — успокоить ее. А успокаивать, видимо, придется..

— Итак, — повторил директор.

Роджер посмотрел в упор на него. Интересно, а чего он ждет? Признания какого? Раскаяния в содеянном? Кто начал, кто виноват и зачем полезли все остальные? Неужели его внучка все не доложила любимому дедушке? Интересно..

— Ну что ж, — как-то излишне весело ответил сам себе мистер Блэк. — После обеда вы попадаете в распоряжение мистера Раббса на целый день, — он прищурился и добавил: — В полное его распоряжение.

Пятый факультет. Нау

Вчерашнее помутнение за ужином можно было списать на неожиданное нападение на Отдел правопорядка. Можно было, да только... Вот они идут, еле отошедшие от ночи с зельями, на наказание. Даже Джодо, который ничего, в общем-то, и не сделал — только попался под руку этому ненормальному. Эти несколько минут — две или три? — до сих пор стояли перед глазами. Так странно было — сидеть и не знать, что делать. Роджер отошел первым — сообразил, встал, подбежал... Нет, первой все же была Эмма, но неважно. Она же не драться бежала, а Джодо спасать. По-своему как-то. А они с Лостом, как два придурка, не сразу сообразили, что происходит. Еще переглядывались. Думали о чем-то. А потом было уже не остановить..

Бешеный гриффиндорец, кричавший что-то про отца, взаимная поддержка, которая была у обоих сторон, пошедшие в ход палочки и прибежавшие на помощь Гриффиндору слизеринцы. Хотя это было не самое неожиданное в тех нескольких минутах. Это не шло в сравнение с тем, что никто — просто никто — не решил их разнять. Не решил даже словом остановить — все сидели и просто смотрели, как они бьют заклятиями и кулаками, как сами себя разнимают и обвиняют во всем Мерлина. И преподавателей не было в зале — это Нау понял, только когда услышал голос директора со стороны двери. Где они были? Что делали?

— Вы у меня только до отбоя, так что поторопитесь, — завхоз гаденько улыбнулся и поманил их наверх по лестнице.

Толпа в десять человек послушно шла за уже выпившем — несмотря на всего лишь первую половину воскресения — завхозом. Он остановился около голой стены, провел пальцем с грязным ногтем по камням и усмехнулся.

— Значит-ся та-ак. Вы сейчас спускаетесь вниз, все, по очереди, и быстро отходите, — Раббс еще раз усмехнулся и отошел в сторону. — И смотрите ноги не попереломайте. Дамы вперед.

Эмма не успела сделать шаг вперед — Поттер ее опередила. Нау заметил, как девушка достает из кармана палочку и прячет ее в рукаве. Она оглянулась на завхоза, дотронулась рукой до гладкой стены и, помедлив секунду, взяла палочку левой рукой и шагнула сквозь стену. Ничего не было слышно и Раббс поторопил Эмму. Они исчезали все по очереди — Нау шел после Флинта. Он шагнул, держа в руках палочку, но не успел ничего подумать или сделать, как провалился словно в пропасть, на дне которой был мягкий матрас. Нау заметил Поттер с палочкой на изготовку, а потом резко опустился на грязный пол.

— Ну, в сторону, — поторопил его Роджер.

Нау отошел и заметил, как девушка взмахивает палочкой. Почти сразу сверху упал Лост, тоже, видимо, не успевший ничего сделать своей палочкой. Он завис почти над самым полом, а потом резко упал.

— Что это? — полюбопытствовал он.

— Ничего особенного, — Поттер убрала палочку и сложила на груди руки.

Не спустился только завхоз. Нау уставился наверх и заметил, как Раббс, а точнее его рука, появляется из стены. Тут должно было быть, по всей видимости, непроглядно темно, но кто-то держал зажженной палочку, так что по стенам ходили голубоватые и желтые тени, а завхоз тем временем спускался вниз. Спускался, держась за что-то невидимое на одной из стен.

— Так-с, — Раббс отряхнулся и пошел вперед по какому-то проходу, освещая его большим фонарем. — Я вот все никак справиться не могу, а профессора занятые люди.. — он остановился у огромного нагромождения камней. — А я так хочу иметь всегда возможность попасть в бар.

Завхоз потер руки в предвкушении и кивнул на груду камней. Тоннель, по которому они только что прошли, походил на какой-то старинный ход, очень широкий в этом месте, видимо, обвалился когда-то давно. Здесь рос мох, было невероятно сыро и на потолке сидели мошки и паучки. И сверху то и дело падала земля.

— Ну, вы поняли, — Раббс отошел в сторону. — Разобрать ход.

Раббс все так же потирал ручки и глазел на них, ожидая, что они начнут действовать. В полумраке потайного хода что-то происходило. Становилось душно, почти все стояли вдоль стен и что-то обдумывали. Каждый свое.

— Мистер Раббс, мы поняли, — Поттер отошла от стены и подошла к завалу. — Начинаем.

Раббс довольно улыбнулся, развернулся к ним спиной и ушел, пообещав прийти и проверить их. Фонарь он забрал, так что остался только свет «Люмоса».

Нау недоверчиво оглядел друзей и недругов. Лихорадочный блеск в глазах — вот что их объединяло. Роджер явно был рад тому, что сейчас будет разбирать потайной ход. Джодо прислонился у стене, закусив губу — наверное, ему еще было больно после вчерашней потасовки. Флинт был хмурый, даже какой-то озлобленный и у него единственного, наверное, не блестели в тусклом свете волшебных палочек глаза. Зато остальным не терпелось начать. Нау вдруг понял, что ведь ни одни они есть в этом замке — кто-то другой тоже изучает его закоулки, натыкается на разные потайные двери, груши щекочет в конце концов. Нау стоял почти в стороне. Поттер шепотом спрашивала что-то у Эммы, которая то и дело поглядывала на Люьиса, а тот мотал головой.

— Давайте по очереди, иначе устроим тут толкучку, — девушки отогнали всех от камней. — Готова?

Эмма кивнула и они с Поттер начали поднимать камни из-под потолка заклинанием. Мелкие камушки тут же отлетали куда-то за их спины, а потом девушки спустили два больших и устало отошли в сторону. После них Роджер и Льюис отослали к стене пять камней, предоставив место Флинту и Нотту. Те спустили четыре камня и отошли, когда к завалу подошел Арти. Он, невероятно довольный, достал палочку и начал уменьшать камни до размеров монет.

— Это гениально, — Джодо подошел к гриффиндорцу и начал делать тоже самое.

У Нау камни особо не уменьшались, он то и дело пытался понять, зачем же они все это делают. То есть понятно, проход разгребают, наказание отрабатывают.. Но завхоз, честное слово, мог и сам с этим всем справиться. А так — лишние десять человек будут знать о существовании этого хода. Или не будут?..

Льюис, Роджер и Нау уменьшали камни совсем немного, чтобы Флинт и Нотт без труда спускали их ниже, где Джодо и Арти делали их почти невесомыми, а девушки выкладывали вдоль стен. Минт — Нау наконец-то узнал как зовут гриффиндорца — помогал всем подряд и не мог стоять на месте. Свет исходил из палочек девушек, но все равно было невероятно темно и тени прыгали там и тут.

Время шло, а завал все оставался завалом, хоть они и пытались проложить путь дальше по ходу. Завхоз изредка наведывался, светил фонарем, убеждаясь, что они работают, и уходил. Душно было невероятно и каждый, то и дело, пускал легкий ветерок из палочки. Нау не мог чувствовать себя спокойно в этой огромной компании, где нельзя было расслабиться, как с друзьями. Надо было как-то ограничивать себя в разговорах, чтобы, не дай Мерлин, не сказать чего-то лишнего. Это было так странно — общаться с другими факультетами, шутить о чем-то. А еще страннее было то, что они дрались вчера, что отец Джодо арестован, отец Арти в больнице, а Лост так и не показал Эмме письмо от деда. И никому не показал.

— Ох, — Льюис замер, хмурясь и глядя на Нау.

— Ага, — Джодо вдруг закрыл глаза. — Ничего не понять, правда.

— И я, — испуганно ответила Эмма.

Нау заметил, что остальные остановились и внимательно их разглядывают — застывшего у самого завала Лоста, зажмурившегося Джодо, растерянную Эмму и их с Роджером все понимающих.

— И что это? — не понял Арти.

— Замолчи, — одернул его Роджер. — Джодо?

— Не понимаю, — отозвался Джодо.

— Очень приглушенно, — добавил Льюис.

— Далековато еще, — Эмма взмахнула палочкой и отправила горку мелких камней подальше, туда, откуда они пришли.

— Простите, а вы о чем? — Флинт сложил на груди руки. Он вообще был крайне агрессивным, все время всех сторонился и, судя по всему, жалел, что вообще ввязался вчера в драку.

Нау нахмурился. Если Льюис почувствовал эмоции, Джодо услышал мысли, а Эмма разобрала движение за завалом..что же там такое? Кто?..

— Давайте дальше, — махнул рукой Нотт и продолжил работу. Кому она, правда, нужна?

Следующий час прошел в напряженной тишине, потому что Льюис постоянно морщился, Джодо застывал, прислушиваясь, Флинт мерил их подозрительным взглядом, Арти недоверчиво косился, а остальные «чужие» о чем-то думали. Роджер хотел расспросить друзей, но при посторонних это было невозможно, а Эмма начала зачем-то приклеивать камни в стенам и ни с кем не контактировала.

Нау жутко хотел есть и по расстроенному лицу Льюиса понимал, что и тот тоже. Только вот картины с грушей больше нет, а значит и входа в кухню — тоже. И обед давно не радует их желудки..

— Может я схожу за едой? — предложил Арти, когда Джодо снова застыл.

— Вряд ли получится, — отозвался Роджер, усмехаясь. — Видишь ли, входа на кухню больше нет.

— ЧТО?!

Нау даже уши закрыл, так громко это было сказано, да еще и с нескольких сторон.

— Ну..

Пока Роджер объяснял, а точнее выдумывал, почему на кухню больше не попасть, Флинт и Нотт переглядывались. Нау не заметил как они куда-то пропали, а потом появились и как ни в чем не бывало продолжили заниматься еще более бестолковым делом, чем поиски невесть чего в их пристройке или под ней.

Раздался хлопок и посреди туннеля появился страшненький эльф с обгрызенными ушами. Он протягивал Флинту огромное блюдо с едой и пытался улыбнуться, но выходило не очень.

— Я хотел есть, думаю, вы тоже, — с намеком на доброжелательность произнес слизеринец, а эльф, поставив на пол блюдо, с хлопком исчез.

Нау схватил бутерброд и отошел туда, где стояли Льюис и Джодо. Они шептались и поглядывали на остальных.

— Ну, что там?

— Что-то живое, — усмехнулся Джодо.

— У него есть чувство вины, злость и мысли, разобрать которые Джодо не может.

— А движение почти неуловимое, — к ним подошла Эмма. — Почти не изменилось с тех пор, как я впервые почувствовала его.

— Это значит, оно далеко? — спросил Нау, но Эмма покачала головой. — Значит, почти не двигается?

— Видимо так. Ребята ведь давно его почувствовали.

— Ну знаешь, метра два назад, — Джодо притянул с блюда яблоко.

— Два с половиной, — важно заявил Лост.

Нау улыбнулся и отошел к другой стене, доставая палочку. Наверное, что-то такое и нужно им было, чтобы окончательно не сойти с ума со скуки и однообразия. Поиски чего-то, картины с надписями прошлого века, потайной ход, за завалом в котором сидит что-то живое... Только вот нападение — лишнее. А ведь если бы не оно, никто ни с кем в драку бы не полез и наказания бы не было. И не узнали бы они об этом потайном ходе.

Нау пожал плечами и уменьшил огромный валун до размеров кролика, откидывая его Арти под ноги. Тот отпрыгнул и за секунду превратил камень в плоскую гальку, похожую на монетку, какие он уже полчаса точно делал. Нау улыбнулся и направил палочку на очередной камень, когда заметил, что там что-то блестит. Он наклонился и взял в руку золотой галеон.

— Эт ты галеоны делаешь из булыжников? — спросил он у не менее потрясенного Арти.

Пятый факультет. Эмма

Эмма заметила удивление на лице друга и подошла к нему. На ладони у него лежал золотой галеон, а Арти недоверчиво на него смотрел, едва заметно мотая головой.

— Он настоящий? — спросил Нау.

— По крайней мере его не я сделал, — усмехнулся Арти.

— И не я, — к ним подошел Джодо.

— Может он тут давно лежит? — предположила Эмма.

Галеон по-прежнему лежал на ладони Нау и немного блестел в свете их палочек. Остальные как-то тоже подошли и обступили Нау.

— Можно посмотреть? — Нотт протянул руку и получил галеон. — Моя отец работает в банке, — пояснил он, разглядывая монету.

Эмма заметила, как изменилось выражение его лица, когда он повернул монету ребром, покрутил ее, а после отдал стоящему рядом Минту. Тот прищурился и стал поворачивать галеон..

— Что вы там увидели? — не выдержал Арти. — Минт?

— Там вместо номера — надпись, — пояснил Нотт. — Прочитаешь?

Минт кивнул и, прочистив горло, прочитал:

— Тут все записано слитно, — он посмотрел на остальных. — Двенадцать, точка, двенадцать, точка, двенадцать, Косая Аллея, не повторите прошлых ошибок, АЛ.

— Ал? — переспросил Роджер. — Это что?

— Имя? — предложил Льюис.

— А меня больше волнует другое, — Нотт посмотрел на Минта, а Эмма подумала, что он одним взглядом пытается что-то сказать. Она заметила, как Минт провел пальцем по цифрам, а слизеринец кивнул.

— Дата? — переспросила Эмма. 12.12.12. Двенадцатое декабря — очевидно. А год? Какого века? Может быть, Нотт как раз знает, да и Минт, раз тот на него так посмотрел..

— Это же не договор о встрече, да? — спросила Сара, ни к кому, собственно, не обращаясь. — Странно указывать год..

— А может это вовсе и не дата, — Минт непонимающе смотрел на Нотта. — Что ты знаешь?

— На договор похоже, — вмешался Арти. — С предупреждением, правда..

— Нотт? — настойчиво спросил Минт.

— Тремя числами уже более трех веков нумеруют ячейки в банке Гринготтс, — тихо-тихо ответил Нотт. — Так уж вышло, я знаю, чья это ячейка.

Он замолчал, притянув к себе взгляды всех в полутемном ходу. Эмме показалось, что он боится сказать, боится реакции.. Неужели это связано с кем-то из них? Чувство, что что-то неприятное сейчас высвободится наружу, не оставляло ее. Она обвела всех задумчивым взглядом и остановилась на Джодо. Бледный, бледнее обычного, по сравнению со стоящим рядом Нау — почти бесцветный. Мысли услышал, что ли? Слышал же он их мысли в лесу, кого-то из них — Нотта или Флинта — так почему не Нотта? Услышал мысли и испугался? За себя? За кого-то другого? Или просто так?

— Чья? — нарушил молчание нетерпеливый голос Нау.

Нотт опустил голову:

— Конкретно эту ячейку грабили за последние три века одиннадцать раз, — он снова посмотрел на Минта. — Банк часто оставался без охраны, часто восстанавливался, полвека жил без гоблинов, все это время шли войны, хотя обо всех мы и не знаем... — Нотт помолчал: — Но это единственная ячейка, в которую пробирались воры. На протяжении трех веков.

— Да чья она? — нетерпеливо перебил Роджер.

— Твоя, Роджер, — прохрипел Джодо.

Все удивленно посмотрели на Джодо — свои с капелькой осуждения, чужие с открытым недоумением. Джодо потупил взгляд и пробормотал какое-то ругательство. Эмма, чуть улыбнувшись, открыла ему свое сознание и, тихо рассмеявшись на уровне мыслей, кинула ему беззлобное «дурак». Джодо, как ей показалось, чуть не пошел к стене и не стал о нее биться в лучших традициях Лоста.

— Ты мысли мои прочитал? — удивленно спросил Нотт.

— Мысли нельзя прочитать, — почти одновременно откликнулись все пятеро друзей.

Эмма сдерживала рвущийся наружу хохот.

— Но ты...прочитал? — Арти чуть нахмурился.

— Нет конечно, — отмахнулся Джодо.

— Так что там с ячейкой 12.12.12? — Роджер попытался отвлечь слизеринца от Джодо. — Насколько я знаю, у нас в Гринготтсе нет ячеек.

— Она уже полтора века принадлежит Уайтам, — невозмутимо ответил Нотт, поглядывая на Джодо. — Я тебе даже больше скажу. Несмотря на дикое количество — не знаю удачных или нет — ограблений данного сейфа, в него все равно проникают.

— Откуда ты все это знаешь? — удивился Нау.

— Отец, — просто ответил тот. — Это самый охраняемый сейф, о нем пекутся хотя бы потому, что он портит всю репутацию банка.

— Но у нас нету ячеек в Гринготтсе! — возмутился Роджер. — Во-первых нам там просто нечего хранить, а во-вторых, если бы было — забрали.

Он поерзал под странными взглядами гриффиндорцев, под каким-то отвратительно пренебрегающим взглядом Флинта и под мягким, совершенно спокойным, взглядом Нотта. Эмма понимала, он не хотел этого говорить. Уайты небогаты, не признаны в обществе — некоторые в их семье заканчивали как раз пятый факультет. И Роджер был совершенно прав — забрали бы и ячейку, и все, что в ней, без всяких ограблений. Забрали бы и глазом не моргнули — но нет, берегут, охраняют, позор терпят. Зачем?

— Знаешь, я сейчас зря это скажу, но... — Нотт неуверенно посмотрел на Роджера, потом отвернулся к камням. Работа уже давно стояла. — Там лежит то, что хотят забрать, но самое отвратительное, что просто открыв сейф, банковские служащие увидят там совершеннейшую пустоту. Этот сейф словно создан для того, чтобы его грабили, — Нотт усмехнулся.

— Ты все это выдумал, — Арти сложил на груди руки и немного походил на скучающего Флинта.

— В этом есть смысл? — удивился, но довольно спокойно, Нотт. — По-моему смысл есть в другом. Номер ячейки, какая-то Аллея, наверняка это прошлое название Переулка Победы. И предупреждение от кого-то по имени Ал не повторять прошлых ошибок. В этом есть определенный смысл.

Минт согласно кивнул, а Роджер, видимо, решил, что аргумент «я не знаю об этом сейфе ничего» явно не подойдет, отчего вернулся к камням. Все как-то сами собой разошлись, но Нотт и Арти о чем-то спорили. Льюис прислонился к стене, сжимая голову руками. Эмма тут же нашла глазами Сару, но та совершенно спокойно левитировала мелкие камни-монетки на почтительном расстоянии от Льюиса. Эмма подошла к другу.

— Что случилось?

Льюис мотнул головой в сторону завала:

— У него периодами.

— А движение стабильно, — Эмма присела рядом. — Тебе вчера дедушка написал?

Друг замер, даже, кажется, не дышал. Сердце Эммы застучало, а Льюис только отшатнулся.

— Эми, эй, ты становишься чересчур открытой, ты знаешь? — он попытался улыбнуться, но не вышло.

— Лост, колись, чего случилось, — Эмма убрала светлую прядку за ухо.

— Ничего.

— Зачем ты врешь?

Льюис вытащил из внутреннего кармана письмо и протянул его Эмме. Девушка взяла пергамент и развернулся его. Красивые завитушки, круглые буквы. Эмма бежала глазами по строчкам, ловя каждое слово и не понимая, чего Лост такой расстроенный. Она остановилась на имени матери и затаила дыхание:

«..Льюис, Эмили пришла к нам сегодня во время обеда тяжело раненная. Она не успела ничего сказать — потеряла сознание, а меня тут же вызвали в больницу. Ты прочитаешь в газетах — нападение на ОПиОБ. Не знаем, что Эмили там делала и оттуда ли она пришла, но она еще не приходила в сознание с тех пор. Передай Эмме, что Эмили у нас и что мы будем держать ее в курсе. Только не распространяйтесь, на всякий случай. И поддержи друга...»

Эмма рассерженно посмотрела на друга и вскочила. Она ходила взад-вперед, а потом остановилась, в упор глядя на Льюиса. Откуда-то сзади доносился спор про какую-то чертову монетку.. Кого она вообще волнует?!

— Ты мог мне сразу сказать. Ты, — она развела руками. — Лост, ты понимаешь, что вместо того, чтобы быть с мамой, я сейчас тут какой-то проклятый проход разгребаю?

— Тебя бы не отпустили, — пробормотал Лост.

— Я бы нашла способ покинуть замок, ты это знаешь!

Эмма отошла в сторону, теребя непослушную прядку. Как же так вышло? Что происходит? Сначала отец Льюиса, погибший на дуэле. Теперь нападение на какой-то там Отдел, в котором винят отца Джодо. Ее мать, заявившаяся на порог дома Лоста, чей дедушка один из лучший врачей этого времени. Как она там оказалась? Трансгрессировала? Раненная? Что она вообще забыла в этом Отделе? А еще отец Арти в тяжелом состоянии.

А их волнует этот галеон с дурацким посланием! Мерлин! Хотя и ее, надо сказать, несколько минут назад волновал. Он ведь подкинул им очередную загадку, пусть Нотт и предложил ей объяснение, с которым как-то никто кроме Минта не согласился, галеон дал им что-то такое, что могло их снова вернуть в те беззаботные времена, когда они не задумывались особо ни о чем. Жили, веселились, зелья для отращивания бороды варили. И не было почти грустных посланий из дома, не было переживаний за близких, только разве что за отца Джодо, у которого вечные проблемы с разными Отделами. А с другой стороны, Эмма вряд ли бы согласилась пойти снимать картины пару лет назад. А теперь ей кажется это очень важным. Почему? Отчего? Кому оно надо? А кажется, что именно им и надо. Им, как единому целому, чтобы как-то держаться, не унывать, чтобы было чем жить. Вот сейчас они отвлеклись с этим наказанием от нападения, от проблем, даже от того, что Арти вчера за что-то ударил Джодо. За что только? Решил так отомстить за причиненную боль? Глупо. Она бы никогда..

— Эм, прости, а? Я просто вчера не успел, а сейчас не до того было, — он обвел взглядом ход.

Эмма пожала плечами и уселась рядом с другом. Кажется у остальных разгоралась ссора по поводу какой-то поддельной монетки. И им вроде было весело. Вместе. Она улыбнулась, поймав на себе взгляд Арти. А он отвернулся.

Джодо отошел от образовавшегося кружка и присел рядом с Эммой. Он задумчиво кивнул в сторону завала, которым уже почти полчаса никто не интересуется. Эмма напряглась, попробовала распахнуть сознание, как окна в доме, и спросила: «Что-нибудь разобрал из его мыслей?» Джодо отрицательно покачал головой и уставился в пол. Эмма чувствовала тепло его плеча и улыбалась. Все-таки хорошо, что в ее жизни есть Джодо. Романтик, немножечко аристократ, вылетающий в ночное небо на метле, любимый брат, заботливый, временами вредный. Хорошо, что он есть. И сколько бы он там ни говорил об их особенности, о предназначении, она все равно уверена в их обычности. Плевать на эти их способности, они — обычные. И имеют право — как говорил Роджер — жить.

— Голова не болит? — Эмма аккуратно потрепала друга по волосам.

— Нормально, — ответил Джодо.

Слизеринцы тоже отошли от кружка и продолжили уменьшать камни. Арти им помогал, превращая булыжники то в гальку, то в мелкие монетки без достоинства. Рукава темного свитера были закатаны, а справа он распускался, словно какой-то пес тянул его за этот край. Эмма почему-то подумала, что так и было. Но ведь откуда ей знать — есть ли у Арти пес? Она с ним даже два дня не знакома.

— Ты очень громко думаешь, — шепнул ей в самое ухо Джодо.

— А подслушивать нехорошо, — серьезно заявила Эмма.

— Ну тогда я не скажу тебе, о чем думал он, — Джодо откинулся назад и сложил руки в замок за головой.

Эмма поджала губы, не зная, что делать — расспросить друга, о чем же таком думал Арти, или просто пожать плечами, сделав вид, что ей все равно. Стоп! А почему ей надо делать вид? Ей же и так должно быть все равно!

— Мы тебя теряем, — Льюис поднялся. — Пойду я от вас. Ты после вчерашней посиделки слишком уж, ну просто слишком, — Льюис усмехнулся и подошел к слизеринцам.

— И как мне это контролировать? — Эмма посмотрела на Джодо. Кажется, тот еле-еле сдерживал смех.

— Никак, — очаровательно улыбнулся друг.

— Ладно Лост, но ты! — Эмма ткнула его пальцем в плечо. — Негодяй.

— Всем негодяям негодяй.

Джодо встал, отряхивая мантию, и подошел к камням. Эмма поднялась и подошла к кружку, где все еще обсуждали монетку. Довольно спокойно, но..

— Это все слишком..откуда это послание на ребре галеона?!

— Да сколько разных чар бывает..

— А кстати, мы что, в исследователи подались? — Нау обвел всех взглядом. — Нет серьезно, сначала потайные комнаты, потом картины, загадки..

— Какие загадки? — Минт открыл глаза.

— Никакие, — Роджер нахмурился.

— Потайные комнаты? — заинтересовалась Сара.

— А зачем вы снимали картины? — Минт посмотрел на Эмму.

Роджер открыто протестовал. Нау пожимал плечами, но видно было, что не хочет, чтобы другие узнали. Эмма не знала, отвечать или нет, а если да, то что. Вроде бы чужие, нельзя посвящать, а с другой стороны — что плохого? А если они отгадают загадку? А если кому еще расскажут? А ведь не похоже, что автор сего творчества хотел, чтобы кто-то лишний знал...

— Смотрите!

Флинт сидел на груде камней и светил в небольшое пространство между камнями и земляным потолком.

— Кто там? — почти одновременно спросили Эмма и Джодо.

— Никого, — растерянно ответил Флинт. — Никого не видно, — уточнил он.

Эмма напряглась, но почувствовала все то же странное едва уловимое движение. Там определенно кто-то был, но, может, чуть дальше. Ребята расширяли проход и через несколько минут все перелезли за камни. У всех в руках были палочки со светом, Роджер велел смотреть под ноги. Они шли, освещая камни в земляной стене, в потолке и бесконечно много на полу. Тут и там сидели паучки в паутинах, рос мох и капала вода. Эмма шла в самом конце рядом с Нау. Впереди кто-то вскрикнул.

— Что такое?

— Тут кто-то умер, — прошептала Сара.

Они обступили то, что когда-то было человеком. Кучка костей, проеденная кем-то одежда, нетронутый временем рюкзак, разбитое зеркало у стены, палочка там, где когда-то была рука, и какая-то книга, покрытая тряпкой и пылью, из которой торчало серое перо.

Сара потянулась к книге, но ее остановил Льюис:

— Не трогай!

Девушка одернула руку.

— Это невероятно, — Джодо подошел к Эмме и говорил ей на ухо: — Я отошел в обе стороны, шепот мыслей утихает. Оно здесь.

От такого заявления Эмма вздрогнула. То неуловимое движение сейчас не ощущалось совсем никак, скорее всего из-за их толпы. Льюис в ужасе смотрел на останки умершего, а Минт склонился над рюкзаком.

— Оно, — Льюис ткнул в когда-то левую руку трупа над книгой.

Джодо склонился и утвердительно закивал головой. Эмма присела рядом, наклонилась к книге под пыльной тряпкой, бывшей мантии, и напряглась, пытаясь разобрать движение — есть оно или нет? Роджер шикнул на остальных и те как-то перестали шептаться и двигаться. От книги — или не от нее — все так же исходило почти неуловимое движение.

— Что. Вы. Делаете? — раздраженно спросил Флинт и Эмма отстранилась от загадочной книги.

— Взять можно? — нетерпеливо спросила Сара.

— Лучше не надо, — Джодо нахмурился. — Но если ты смелая гриффиндорка..

Джодо не договорил. Сара спокойно взяла книгу и раскрыла. Страницы светились голубоватым светом, а девушка листала их с немного удивленным лицом.

— Что там? — спросил Минт, рассматривающий рюкзак, но не открывая его. — Сара?

— Похоже на записную книжку, — прошептала та. — Только пустую.

— Так открой, — усмехнулся Флинт. — В смысле, — он опустил палочку к странице, — Алохомора.

На голубоватых страничках стали появляться буквы. Эмма придвинулась ближе к гриффиндорке, внимательно следя за чернильными линиями. Буквы — английские, довольно красивые, только не складывающиеся в слова. Эмма заметила дату вверху страницы — три числа через точки: 03.08.67

— Бред какой-то, — прошептала Сара. — Роберт, посмотри.

Она протянула Нотту книгу, а сама быстро поднялась с холодных камней. Эмма заметила, что Минт открывает рюкзак, а Роджер держит палочку наготове. Интересно, почему время никак не отразилось на нем? Заклинания?

— Чего там? Вытаскивай, — Льюис перестал следить за книгой и присел рядом с рюкзаком.

Эмма перебралась к ним. Минт запустил внутрь руку и выудил оттуда чернильницу. Потом на землю легли четыре волшебные палочки, все примерно одинаковые, набор перьев, что-то непонятное, синего цвета, длинное и с кнопочкой на одном конце. Минт достал книгу, потрепанную и тоненькую, название которой было не прочесть, сушеные корешки неизвестно чего, пустой пергамент, пузырек с Оборотным зельем — его быстро определил Нау, — пузырьки с чернилами, мешочек с деньгами, фотографию красивой неподвижной женщины в переднике, фотокарточку с маленькой темноволосой девочкой, лежащей на зеленой траве, какие-то неволшебные монеты, карту Копенгагена. Потом из рюкзака был выужен пергамент, похожий на записку, которую Минт тут же развернул:

— Если ты еще жив, я найду тебя и убью. За нее.

Льюис хотел что-то сказать, но Минт остановил его жестом и снова запустил руку в рюкзак. К горке вещей на сырой земле присоединился справочник по Травологии, клетчатая тетрадь с рисунками и схемами, восемь пузырьков с сине-зеленой субстанцией, открывать которые они не решились, три выпуска «Ежедневного Пророка» за 2057, стопка писем, в которых буквы не складывались в слова примерно так же, как и в записной книге, которую Сара и Нотт все еще рассматривали. Рука у Минта устала и он протянул рюкзак Эмме.

Она улыбнулась и очень аккуратно запустила руку внутрь. Оказалось, это довольно страшно. Эмма вытащила на свет еще одну волшебную палочку, правда сломанную, веник сушеной травы, опознать которую даже Нау не смог, перевязанные лентой записки, прочесть которые так же не представлялось возможным, третий том по Защите от Темных Искусств двадцатого века, обрывки двигающихся фотографий довольно больших размеров, набор инструментов из серебра, уменьшенная метла и даже котелок. Когда она стала выуживать чистые мантии и рубашки, куртки, которые так любит Роджер, и сапоги, ей уже хотелось смеяться. Это действительно было весело. Сара и Нотт сели рядом, последний держал записную книгу раскрытой, готовясь что-то сказать. Все сидели вокруг горы вещей, чуть в стороне от костей. Только Флинт стоял, явно не впечатленный.

— Эм, давай я, — Роджер принял рюкзак, усмехнулся и запустил руку внутрь.

Горка вещей росла и росла и, казалось, нету ей конца. Арти предложил просто вытряхнуть содержимое, но они действительно получали удовольствие от вытаскивания вещей одной за другой. Это была частичка прошлого, удивительного прошлого.

Эмма посмотрела на записную книгу в руках Нотта. Ее страницы все так же светились голубоватым светом. Нотт, заметив ее взгляд, протянул ей книгу и указал на надпись на внутренней стороне обложки: «Лондон, издательство «Буква», 2024» Потом он ткнул в самую первую дату, под которой стояла самая первая запись — 25.06.24. Эмма кивнула, а Нотт открыл самую последнюю страницу и указал на последнюю дату — 21.11.07. Чернильные буквы заканчивались в самом низу внутренней стороны обложки, так, будто с концом записной книжки кончилась жизнь — последнее слово было оборвано на второй букве и начатой третьей.

— А текст зашифрован, да? — тихо спросила Эмма.

— Видимо да.

Эмма оглянулась на шум — Нау рыскал рукой в рюкзаке и, судя по всему, не находил, чего еще вытащить. Арти выхватил у него рюкзак и потряс — только песок и сухие травинки упали на целую гору вещей.

— Однако, — усмехнулся Минт.

— И где теперь мы ту записку найдем? — Льюис нахмурился. — Которая угроза.

— А тебя только она тут интересна?

— По-моему здесь все невероятно интересно, — Минт с жадностью скользил взглядом по страницам какой-то книги.

Эмма заметила Джодо, сидящего у стены с какой-то фотографией в руках. Она поднялась и подошла к другу. С фотокарточки ей улыбались двое — девушка с короткими каштановыми волосами, обрезанными как будто бы только что и кухонным ножом, голубоватыми глазами и веснушками по всему лицу, и молодой человек с взъерошенными светлыми волосами, ярко-красными полосками на щеках и в таком же красном шарфе.

— Кто это? — спросила Эмма, улавливая что-то знакомое в чертах молодого человека.

Джодо молча развернул карточку обратной стороной и протянул подруге. Эмма взяла ее в руки и прочитала небольшое послание:

«Дорогой Ал, дурак и зануда, сваливший от нас так быстро! Мы шлем тебе привет с матчей Лиги и надеемся еще хоть когда-то встретиться. Мы с Малфоем провернули небольшую шалость, так что теперь от нас отказались все. Ну, ты понимаешь, я на пороге Малфой-Менора, заявляющая о том, что отныне невеста Скора, и он на пороге Норы с букетиком для мамы, объявляющий себя моим женихом. Отец проклял его, так что у него теперь шрам на шее. Да, вот так, только по-серьезному про свадьбу мы не думаем. Ну, ты знаешь. Приезжай хоть на Рождество. Рози»

Пятый факультет. Лост

Льюис подошел к друзьям, уставился на фотокарточку в руках Эммы, прочел первые два слова и улыбнулся. А вот и тот АЛ с галеона. Он пробежал глазами остальной текст и, увидев знакомую фамилию, улыбнулся еще шире.

— Видимо про свадьбу они все-таки подумали, — Эмма вернула карточку Джодо.

Джодо кивнул и убрал фотографию в карман. Они оба посмотрели на него, когда рядом оказалась Сара. Мерлин, неужели они теперь всегда так будут?

— Хотите изучить? — гриффиндорка протягивала им записную книжку.

Лост засомневался, но книжку все-таки взял. И сразу почувствовал сильнее. Она была словно живая, как будто у нее тоже были эмоции. Тоже была душа. Иначе как объяснить, что он ее чувствует? Как объяснить вину, боль и злость, исходящие от нее? А как объяснить мысли, которые Джодо слышит? Пусть неразборчиво, непонятно, но все же слышит?

— Я не понимаю, — Лост повертел в руках книжку, открыл ее вновь пустые голубоватые страницы. — Почему они светятся? Алохомора!

На листах снова стали появляться даты и зашифрованные записи. Ни черная обложка, ни голубые светящиеся страницы не были повреждены временем. Словно только вчера в эту толстую тетрадь была сделана последняя запись. На обложке не было пятен, следов от пальцев, не было царапин и края не были ободраны. Как будто бы новая. Магия, понятно дело, но только столько лет — почти три века.

— Кто-нибудь умеет расшифровывать такие записи? — спросил Джодо, пока Лост листал страницы.

— Нам бы еще с тем стишком разобраться, — ответила ему Эмма. — Он хотя бы не такой зашифрованный.

Льюис кивнул, но продолжал листать страницы. Каждый день — запись, иногда разбитая на две или три. Коротенькие — в одно предложение, длинные — на пару страниц. Лост листал и листал, пока не наткнулся на просто ужасающий перерыв — почти в два месяца.

— Что могло произойти, чтобы человек два месяца ничего не писал в свою записную книжку? — шепотом спросил он.

— Потерять дневник, — предположила Эмма. — А потом найти.

Льюис промотал еще несколько страниц и снова уперся в перерыв — в одну неделю. Еще немного пролистал и снова — больше месяца перерыва.

— Либо он три раза его терял, либо что-то другое.

Десяток страниц — и очередной перерыв.

— Четыре раза.

— А может в его жизни тогда просто ничего не происходило? — Эмма чуть улыбнулась и Лост понял, что она не принимает этот дневник всерьез. Странно, почему это? Неужели с тех пор, как прочитала письмо его деда уже не радуется ничему? А впрочем, вот только что, как ребенок, выуживала вещи из рюкзака. Наверное, дело все-таки в Эмили.

Лост сразу же погрустнел. Как она там? Что с ней? Из-за чего? Эмили он знал с детства — даже маму он так не помнил, слишком рано она умерла. А Эмили часто бывала у них, вся такая молодая, бойкая, живая. Смеялась над ним, на метле катала, фокусы показывала. Добрая, милая. Только вот Льюис не знал, даже не подозревал, что у нее самой есть дочь. Не знал до лета после первого курса, когда Эмили привезла к ним Эмму. Это было так неожиданно, так странно. Они сидели на раскидистом дереве и болтали обо всем — о родителях, своих способностях, детстве, школе и новых вкусах драже. Тогда он в подробностях узнал о десяти годах ее жизни в Испании с отцом, когда Эмма не знала ничего о существовании матери, о том, что когда она получила приглашение обучаться в одной из Магических Академий, ее отец-маггл привез ее в Англию, нашел ее мать, а после, вопреки здравому смыслу, они прожили четыре счастливых года вместе, пока тот снова не вернулся в Испанию, оставив Эмму в Англии.

Эмили была для него лучшей подругой в детстве, прекрасным помощником для тренировок по отталкиванию чужих эмоций и могла бы заменить мать, если бы появлялась хоть чуточку чаще в их доме. Особенно тогда, в год перед первым курсом. Она так внезапно перестала появляться в их доме, что Льюис чуть с ума не сошел. Уже потом он понял — Эмма появилась в ее жизни. Но ревновать было бы глупо — одну лучшую подругу к другой.

— А кстати, — Джодо вытащил из кармана карточку. — Видимо владелец этого рюкзака, дневника и несметного количества палочек и есть некто Ал, чье послание было на том галеоне.

— Да, я тоже так решил, — отозвался Льюис, выныривая из воспоминаний.

— Может попробовать найти упоминание тут? — Эмма указала на дневник. — Серьезно, он не мог не упомянуть.

— Но как..

— Числа не шифруются, — перебил его Джодо. — Ищи 12.12.12.

— Думаешь, он оставил тут текст того, что было на монете? — Нау нахмурился. — Вряд ли. Да и зачем?

Льюис пожал плечами и продолжил листать книжку. Но только искал он теперь промежутки между записями. Казалось, пролистанных страниц было невероятно много, да только и тут была магия — он по-прежнему оставался в самом начале записной книжки. Видимо, она была еще больше, чем казалась снаружи.

Где-то там, где валялись горы вещей из рюкзака, лежала записка с угрозой, написанная другим почерком. Значит, адресованная этому Алу. Льюису она действительно была интереснее чуть ли не всего в этой куче вещей. Почему? Он не знал, только перед глазами вставала страшная картина дуэли, последней дуэли его отца. Он бы тоже хотел отомстить. За него. Да только кому от этого легче станет? Дедушке с бабушкой? Отцу в могиле? Ему самому? Да никому. Так, как раньше, уже не будет — мсти не мсти.

— А чего мы с этим всем делать будем? — раздался довольно громкий голос Арти. — А?

— Давайте соберем, — Нотт указал на рюкзак. — И сохраним.

— Где? — Роджер сложил на груди руки.

Лост подумал, что похоже это на какую-то дележку добычи. Они бы могли предложить оставить у себя в гостиной — там как раз есть стеллаж, забрать из которого может только тот, кто положил. Да только кто согласится? Можно было оставить тут, но тогда Раббс в свой первый же поход а бар найдет его. Можно было отдать гриффиндорцам, но тогда где гарантия, что вернут? А слизеринцы? Точнее, Флинт — его интересует тут хоть что-нибудь? Нотта интересует, но он заодно с гриффиндорцами.

— Эй, где вы? — раздался голос за завалом.

Вернулся Раббс. Все вдруг встревоженно покосились на гору вещей. Слизеринцы переглянулись, Минт начал быстро запихивать вещи обратно в рюкзак. Послышался звук удара камней друг о друга и в проеме появился завхоз.

— Обливиэйт, — прошептал Нотт, направляя на Раббса палочку, и оглянулся на Флинта. Тот только усмехнулся.

— Конфундус.

Раббс удивленно моргнул и повернулся в проеме спиной, а вслед ему полетел еще один «Обливиэйт» от Нотта. Когда шаги завхоза стихли, все снова уставились на рюкзак и Минта, набивающего его вещами. Поведение слизеринцев никто даже комментировать не стал, что убедило Льюиса в том, что все тут какие-то немного помешанные. На загадках ли, тайнах, старинных вещах или еще на чем-то — но помешанные.

— Так и что делать-то будем? — повторил Арти. — Меня оно, конечно, мало волнует, но Минт так просто не отступит.

— Спрячем где-нибудь, — Нау посмотрел на друзей. — На нейтральной территории.

— А может просто отдалим Минту? — подала голос Эмма.

— Эй! — Нотт махнул рукой. — Я тоже не прочь изучить его содержимое еще разок.

— А я дневник, — Льюис указал на книжку у себя в руках. — Может, расшифровать получится.

— Вы сначала с картинами закончите, — усмехнулся Роджер.

— Нам немного осталось, — ответила Эмма.

Все вдруг замолчали. Флинт недовольно смотрел в проем, где недавно исчез завхоз. Нотт помогал Минту убирать вещи обратно в рюкзак, Джодо сидел, закрыв глаза и запрокинув голову, рядом с Эммой. Роджер стоял около Арти, свысока глядя на горку вещей. Нау о чем-то думал, открывая и закрывая старую книгу, Сара нетерпеливо стучала по камням. Когда Минт забрал у Нау книгу и положил в рюкзак, молчание переросло в тишину. Душную и напряженную.

— Давайте нам рюкзак, а вам дневник, — Сара подняла голову.

— Очень равноценный обмен, — Эмма усмехнулась. — Но я согласна.

— Только если всегда можно будет изучить рюкзак, — добавил Роджер.

— Без проблем, — Нотт оглянулся на Сару. — Я правильно тебя понял?

— Думаю, да, — ответила та. — Пароль я скажу лично тебе, Питер, только давайте не частить туда.

— Куда? — почти одновременно спросили Минт и Арти. А Роджер непонимающе смотрел на гриффиндорку.

— Зови его Роджером, он иначе не соображает, — пояснила Эмма.

— Да, а дневник, если что, вы дадите? — Минт, не получив ответа от Сары, повернулся к Льюису.

— Без проблем, — ответил Льюис и даже хотел добавить, что к ним в гостиную всегда можно зайти, но удержался.

— Договорились? — Джодо поднялся.

— Вроде того, — ответил Нотт.

— А заканчивать с проходом нам, видимо, уже не надо? — спросил Нау. Нотт как-то виновато улыбнулся и покачал головой.

— Роджер? — Сара улыбнулась. — Пойдем тогда, покажу тебе, где будет рюкзак.

Они исчезли в проеме вместе с Ноттом и Минтом. Флинт, постояв немного, пошел за ними. Арти, не зная куда себя деть, тоже ушел.

— Узнаем, куда он ведет? — спросил Джодо, проходя чуть вперед.

— Пойдем, — Льюис закрыл дневник.

Он заметил, как Нау нагнулся и поднял палочку.

— Зачем тебе? — спросила Эмма, следя за тем, как Нау убирает ее в карман.

— Просто так, — отозвался он.

Они пошли вперед, освещая путь четырьмя палочками. Здесь ход был сильно уже, чем в начале, а мошек было больше. На пути то и дело встречались огромные камни или горки камней маленьких. Были лужи на земляном полу и много паутины. А потом перед ними появился очередной завал.

— Будем разбирать или ну его? — Нау устало опустился у стены.

— Нау, ну же, это ход в бар, — подбодрил его Джодо, уже принявшийся за уменьшение камней.

— О, да, это должно меня поднять и заставить что-то делать.

— Давай тогда хоть свети!

Вчетвером работалось как-то легче. Эмма смеялась Джодо в плечо, Нау гонял тени от двух палочек по камням, Лост прислушивался к ощущениям — в кармане лежал живой дневник. Нападение, жертвы, Эмили без сознания.. Как давно они об этом узнали? А сколько сейчас времени? Давно был обед или нет? А какая разница, ведь сытость от бутербродов, кусков пирога и фруктов с принесенного эльфом блюда никуда не делась.

Тут камней было сильно меньше, чем там, в том завале, так что справились они быстро — пролезли в проем и побрели дальше. Не было слов о произошедшем, не было сожалений и сочувствия. И Лосту не хотелось забиться в угол, не хотелось вспоминать отца, не хотелось снова винить себя во всем. Наказание оказалось довольно полезным — отвлекло, развлекло и подкинуло пару загадок. Когда они с Эммой ходили по коридорам, снимая картины? Когда они встретили Минта, которого просто захватывало любопытство? Когда ему хотелось сбежать от него, дабы ни в коем случае больше не связываться с гриффиндорцами? Мерлин, как давно это было — вчера! А теперь они делят добычу, изучают содержимое заколдованного рюкзака, спорят насчет монетки..

— А где тот галеон? — спохватился Лост.

Нау засунул руку в карман и вытащил золотую монету. Покрутил в руках и снова опустил в карман.

Они шли, а потом вдруг наткнулись на ступени, уходящие вверх. Они поднялись, Джодо толкнул крышку люка над головой, та с грохотом упала где-то рядом, а глазам пришлось жмуриться от яркого света.

Не успел Джодо вылезти, как какой-то мальчишка склонился над их головами, широко раскрыв глаза.

— А вы кто? — прошептал он.

Льюис заметил, как к мальчишке подошла девочка, чуть постарше, с длинной косой из темно-рыжих волос. Она внимательно смотрела на них, не решающихся вылезти из люка, а потом вдруг зашептала, опустившись на колени:

— Уходите, уходите, вас же ругать будут, — она оглянулась куда-то назад и Льюис понял, что находятся они в одном из залов кофейни в Хогсмиде. — Уходите, мы закроем люк, чтобы вас не ругали.

Джодо опустился чуть ниже, а Льюис заметил, что почти над их головами — стол. Девочка забралась под стол и стала закрывать крышку, но пока мальчишка ей не помог, у нее не получалось. Потом крышка с хлопком упала и на них посыпалась какая-то пыль и песок.

— Вот вам и бар, — засмеялся Нау и быстро спустился по лестнице вниз.