Поддавшись страсти (гет)

Примечания:

Переписанная версия 2025 года.

Проблемы начинаются тогда, когда женщина начинает хотеть секса.

Анонимный комментарий на woman.ru

Кто же знал, что одна лишь вскользь допущенная мысль способна так сильно потрясти юную душу? Теперь на радость родителям Лили больше не пропускала семейные завтраки. Она вставала задолго до них и либо лежала, глядя в потолок, либо слонялась по своей комнате, как призрак самой себя.

Ее одолели сны: душные, горько-терпкие, как запах пота после секса, и в этих снах она вытворяла такое, на что не отваживалась в реальности с Джеймсом, хотя иной раз думала о таком и с ним. Только ночью перед ней являлся не ее жених, а Сириус.

Неужели пары взглядов ей хватило для того, чтобы все испортить? Как будто Блэк был первым, кто смотрел на нее так! Возможно, то, кем он приходился Джеймсу — почти братом, сделало ситуацию еще более приступной, более аморальной. Пусть на деле они только лишь несколько минут смотрели друг на друга.

Сны отличались между собой. Иногда они просто спаривались, как животный, дико, неистово, с рвущими глоки криками, с громкими влажными шлепками тела о тело, иногда все происходило на свадьбе — Сириус нырял под ее подвенечную мантию и убложал ее языком в каком-нибудь укромном уголке, но еще чаще картинки ее ночных грез выглядели попросту абсурдно. На собрании Ордена, на семейном завтраке, в гостиной Поттеров, на школьном квиддичном поле, в башне Гриффиндора, в любой из классных комнат, которые давно ей не снились — в любом месте, прилюдно, часто не просто среди знакомых и незнакомых, но и при Джеймсе, Римусе, Питере, Северусе Блэк брал ее, наслаждаясь наличием зрителей. Иногда она сама за него залезала — подбирала мантию и усаживалась на всегда готовый для нее член, скокала на нем, видя, что на них смотрел каждый в комнате.

Обычно она просыпалась распаленная, мокрая в белье, и либо проваливалась в очередной дикий, похожий на предыдущий сон, либо не могла заснуть. Лили всегда до последнего боролась с собой, чтобы не поддаться искушению и не опустить руку вниз.

Сны — это одно. Ласкать себя с мыслью об этих снах — сделать их реальными. Сделать свое опаляющее внутренности влечение к Блэку реальным.

Потому Лили вставала ни свет, ни заря, потому много времени проводила над котлом, полностью концентрируясь на зельеделии, потому надеялась, что ее не поставят на какую-нибудь очередную бесполезную слежку — там справляться с мыслями так сносно, как сейчас, ей бы не удалось.

Лили устала. Без всех этих заморочек ей жилось в разы лучше, и если первые два дня все происходящее можно было назвать эмоциональным потрясением, весенним обострением или каким-то другим термином, то в пятницу это было лишь одним — головной болью.

Миссии Ордена тоже никто не отменял, ни дня нее, ни для Блэка, пусть тот и пострадал. Хоть Лили проводила все собрания неизменно рядом с Джеймсом, она ничего не могла поделать: там, где они с Сириусом пересекались, воздух для нее наэлектризовывался.

Иной раз она никак не могла взять в толк: неужели никто не чувствовал этого едкого яда в воздухе, когда их взгляды пересекались?

Одного такого раунда в гляделки ей хватило, чтобы понять — не она одна мучилась, не она одна сгорала еженощно от запретного вожделения.

Только Лили не могла оставить все так. Она искала книги о том, как можно избавиться от сексуального влечения магическим путем. Конечно, довольно наивно с ее стороны было полагать, что в домашней библиотеке Поттеров или Боунсов имелась подобная литература, однако в глубине темной комнаты с дюжиной книжных шкафов под толстеньким слоем пыли она нашла пару книг, где эта тема упоминалась вскользь.

В итоге несколько часов непрерывных поисков дали ей лишь заклинание, отбивающее сексуальное желание у кого бы то ни было полностью. Безвозвратно. Такое положение дел Лили, естественно, не устраивало. Так же среди ее «улова» имелось зелье, позволяющее не замечать человека, практически стереть его из своей жизни, но его рецепт был чуть ли не сложнее рецепта Сыворотки правды, к тому же, одним из ингредиентов была кровь «жертвы», а резать Сириуса она не собиралась. Хотя…

Книги пришлось вернуть на место, потому что не хватало еще, чтобы хозяева дома заподозрили ее в каких-нибудь непотребствах. Все знали, что она без пяти минут Поттер, и такой интерес к запретному влечению с легкостью мог вызвать сплетни и пересуды — одна только Аланнис, невестка Эдгара, чего стоила! В Ордене она не состояла, зато совала свой вздернутый носик в дела каждого вхожего в их дом, а еще, кажется, в школьные годы сама путалась с Блэком.

Как бы Сириус не прятался за высокомерными ухмылками, он был обычным закомплексованным ребенком еще несколько лет назад. Отсюда и его многочисленные похождения — он словно протягивал ладошку, как попрашайка, в поисках тепла, пряча всю эту неуверенность за бравадой риторики чистокровных, а точнее ее горячим отрицанием.

Лили смутно помнила, как на первом курсе Сириус отказывался принимать Римуса в их с Джеймсом тогда еще дуэт — ребенку явно не хотелось делить своего лучшего друга ни с кем. Почему-то против Питера он возражал меньше. Наверное, не приметил в нем соперника. Если бы они остались дуэтом, Хогвартс бы содрогнулся, это уж точно.

Сейчас Блэка сложно было упрекнуть в неуверенности — не после того, как он сбежал из семейного дома почти в никуда, не после того, как стал пользоваться славой ловеласа.

И Джеймс, и Сириус знали себе цену, только у одного это знание было приобретено родительской заботой, а у другого — попытками победить комплексы.

День свадьбы все ближе маячил на горизонте, но она, невестушка, думала о шафере жениха в дюжину раз чаще, чем о самом женихе. В те редкие часы их уединения она пыталась насытиться так, чтобы притупить неутолимый животный голод, Джеймс то был слишком уставшим, чтобы хотя бы приблизить ее к пику наслаждения, то под влиянием неутихающей опасности на заданиях хотел насладиться нежностью объятий любимой и двигался в ней медленно-медленно, смакуя каждый вдох и выдох, тогда как она наоборот мечтала о быстрых, размашистых толчках, таких, чтобы от удовольствия выгибалась спина и закатывались глаза.

На беду их с Блэком еще и отправили вместе в слежку.

Он ворчал о том, что это самое бесполезное дело их возможных, да еще и в каких условиях — под оборотным они прятались в салоне длинной маггловской машины — Лили не разбиралась в моделях, чтобы точно сказать, какой именно. Видя рядом с собой лысеющего блондинка с пышными усами, она не чувствовала того, что обычно при Блэке, но стоило ему пошевелиться — салон автомобиля наполнился густым запахом, который катализировал все ее постыдные реакции. Ей оставалось лишь незаметно взмахивать палочкой под приборной панелью, чтобы пустить небольшой ветерок, иначе бы она уже вся взмокла.

Ух, повезет же Джеймсу по ее возвращении — она накинется на него с самого порога, и наплевав на свою репутацию скромницы вытрахает из него душу, а из себя ядовитое вожделение.

Они с Сириусом не разговаривали. И по заданию было не положено, и не хотелось портить иллюзию того, что каждый из них в машине один — так легче переживалось вожделение.

Что бы он подумал, раздвинь она сейчас ноги, задери юбку, наложи на собственные трусы Эванеско и примись ласкать себя напоказ? Подавился бы собственной слюной?

— Ты слишком громко думаешь, Эванс, — громким шепотом сказал Сириус, глядя на ее ноги.

Она заметила бы, примени он легилименцию, так что это было просто совпадение.

Искушение выкинуть что-нибудь такое в чужом теле, обнажая не себя, а какую-то кудрявую незнакомку, которая даже не узнает, что озабоченная юная колдунья вытворяла перед лучшим другом своего жениха.

— Тебе бы тоже не помешало подумать, — бросила она, расстегивая верхнюю пуговицу на блузке, воротник который начинал душить.

— Не нарывайся, Эванс.

Он так подчеркнуто называл ее по фамилии, а не Поттер, как уже случалось несколько раз при Джеймсе или даже Римусе и Питере, словно стремился подчеркнуть, что она еще не замужем, еще не жена никому. Или Лили надумывала?

Что если вообще все его реакции — лишь иллюзорное отражение ее собственных, выдумка, игра воображения?

Она облизнула сухие губы и явно увидела, каким темным взглядом Сириус проследил этот обычное будничное движение. Ничего она не выдумала. Лили впервые столкнулась с таким явным желанием, направленным прицельно на нее, потому что Джеймс никогда не смотрел на нее так — в нем все было о нежности, о ласке и о любви. Вспоминать Северуса тоже не имела смысла — в его взглядах сквозило восхищение, да, но какое-то раболепное.

Блэк же не любил ее. Не возносил. Она не любила его и не возносила тоже.

Та слежка длилась вечность, но по итогу все же закончилась без чего-то, что могло бы что-то поменять. К лучшему, конечно же, особенно если закрыть глаза на непроходящую даже после занятий любовью с Джеймсом тяжестью не только внизу живота, но и по всей поверхности кожи.

«Не нарывайся, Эванс», — нараспев звучал голос Сириуса в голове, пока Лили насаживалась на собственные пальцы и кусала угол одеяла, чтобы не разбудить Джеймса.

«Не нарывайся, Эванс», — говорил взгляд Блэка на собраниях, когда она занимала привычное место на подлокотнике кресла Джеймса в обычной маггловской юбке чуть выше колена.

«Не нарывайся, Эванс», — твердила она себе, глядя в зеркало в своей спальне, которая в эти дни стала клеткой, где давили даже стены.

Когда ее в следующий раз попытались поставить с Сириусом в пару, Лили смогла отвертеться. Хватило здравомыслия и Джеймса, собственническим жестом принявшего ее за талию. Неужели он чувствовал что-то?

Ее отправили с Римусом, а он еще в бытность старостами был хорошим компаньоном. Потом с Алисой. Потом с Доркас. Потом с близнецами — и это было ее первое опасное здание, после которого Лили вернулась настолько уставшей, что впервые за последнее время спала без снов.

Избегать Блэка удавалось так хорошо, что она потеряла бдительность, а оттого даже вскрикнула от неожиданности, когда застала его в спальне Джеймса, где в очередной раз собиралась дождаться его с налета.

— Только не психуй, — заговорил он слишком быстро и взволнованно, показывая безоружные руки — палочки в них не было. — Джеймс пострадал. Все уже в порядке, но он в Мунго и к нему нельзя, там какое-то припаршивое проклятье, струпья, гной. Не нужно тебе это видеть.

— Ты был у него?

— Нет. Нет. Но я видел Фрэнка — его задело по касательной только в левую руку. Тошнотворное зрелище.

Обработать информацию так быстро, как Блэк выдавал ее, у Лили не получалось. Она, потоптавшись на месте, просто присела на край постели и уставилась в пространство, пытаясь собраться. Он опустился рядом.

За своими бедами, которые создавала ее собственные голова и тело, она как-то неприятно абстрагировалась от всего: от будущей свадьбы, от реальности нависшей над всеми угрозы. Еще обрабатывая Сириусу раны она что-то понимала или старалась понять, теперь же связь с реальностью ослабела, сменившись на неудобные, постыдные фантазии.

Блэк молчал. Она не знала его достаточно хорошо, но видела признаки его волнения — он совершенно не умел их скрывать. Глупо выйдет, если это Лили придется его успокаивать, а не наоборот, но, в целом, она была готова и к такому раскладу.

Молчание жгло. Он сидел близко, намного ближе, чем за всю эту неделю. Лили слышала, как тяжело дается ему дыхание, видела, как вздымается его грудь, как дергается кадык.

Самое неподходящее время и место. Самая неподходящая ситуация. Ей стоило отправиться домой или в штаб, или в Мунго, наплевав на слова Сириуса.

Почему она не могла просто встать и уйти?

Его дыхание слышалось так четко, било по ушам, словно маятник. Отстраненно Лили подумала, что у него красивые руки, а вспомнив, что он по меркам волшебного мира вообще-то аристократ, неуместно хихикнула.

На маггла Блэк походил даже больше, чем она — куртка из мягкой, потертой кожи, нелепо длинные волосы, вельветовые брюки с потертостями на коленях. От него пахло пылью, табаком и мужчиной, а это снова делало все опасным.

Нужно было сбежать. Встать с края кровати, пока ноги еще слушались, шагнуть в камин, который унес бы ее в дом Боунсов, где она могла бы узнать подробности и получить дозу сочувствия, а не представлять, как ее руки тянутся к чужому лицу.

Лили уже ждала поцелуя, пусть еще не успела себе в этом признаться. Борьба желаний и принципов прошла как-то мимо нее, пусть в голове она и перебирала причины, по которым ничего из ее мыслей невозможно в реальности. Ну, кто-то считал, что и магии не существовало, но они ошибались.

Блэк взмахнул палочкой, накладывая какое-то заклинание невербально. Что он сделал? Пока Лили пыталась определить, что изменилось, Сириус тяжело дышал и, о Мерлин, оглушительно пах собой.

Вдыхая, она невольно придвинулась ближе, совсем чуть-чуть, все еще не прижимаясь к нему ни единым дюймом тела. Это движение можно было заметить только по калебанию воздуха, но Сириус с его песьей сущностью, сразу же повернулся к ней.

Так они и застыли — глава в глаза. Воздух кругом сгустился.

О пострадавшем Джеймсе Лили уже не думала, и могла поклясться, что Блэк тоже сосредоточен на другом.

На ее губах, как минимум.

Ничего не стоило любому из них сейчас сорваться, сделать первый шаг в пропасть. Никто никогда не узнает. Им даже не обязательно трахаться — достаточно пары голодных поцелуем, получаса обжиманий, чтобы утолить любопытство и иметь оправдание: «Они оба так переживали за своего близкого человека, что утешая друг друга, немного заигрались».

Мысленно Лили уже водила пальцами на небритой щеке, спускалась ими к шее, чтобы найти пульс. У него сперло бы дыхание даже от этих невесомых касаний? Его красивые глаза словно светились, заманивали, вглядываясь в ее лицо, а желание читалось в них крупным шрифтом.

Искушение. Мания. Магия.

С Джейсом ей ни разу не доводилось чувствовать такое.

— Что нам делать? — жалобно спросила она вслух.

— Ничего. Избегать друг друга. Глядишь пройдет, — ответил Сириус, а сам наклонился к ее лицу.

Она подалась вперед тоже, и теперь чувствовала на губах его дыхание. Он словно только слез с метлы — так запыхался. Лили его понимала, потому что последние минуты только и делала, что мысленно бегала по кругу, пытаясь спрятаться от неизбежного.

Поцелуй еще не случился, но что-то уже происходило, что-то, чему не было ни названия, ни описания. Меж их губ поместился бы разве что тонкий пергамент, что это крошечное растение казалось то ли пропастью, то ли ничем, уже давно пройденным и забытым.

Лоб Сириуса вжимался в ее лоб. Лили дышала его дыханием.

Резко Сириус сорвался с места и оказался у противоположной стены. В глазах не осталось ни капли желания, лишь страх, напоминающий панику.

— Лили, пожалуйста, — в голосе сквозила настоящая отчаянная мольба, какой от Блэка Лили никогда не слышала. — Уходи. Я больше не могу.

Теперь она явно видела, что он тоже страдал все это время. Невольное злорадство заставило ее ухмыльнуться, хотя ей не стоило забывать, что они с ним вместе застряли на этой метле.

Стараясь не смотреть на то, как брюки Блэка обтянули совсем уже явную эрекцию, Лили все же попятилась к камину. Надо же, этого всего хватило, чтобы у него встал. Что же такого рисовало ему воображение, раз он настолько возбудился?

Дышать было почти невозможно, ноги не слушались, а сил не оставалось даже на Люмос, эмоции бурлили в ней так, что голова шла кругом. Несколько движений она сделала на автомате, почти наощупь добираясь до коробочки с летучим порохом. Сейчас она доберется Косой аллеи, а оттуда аппарирует напрямую в свою комнату. Возможно придется в очередной раз справляться с возбуждением самой, но утром она сможет убедить себя, что вся эта неделя — длинный и запутанный сон.

Вот только в камин она так и не вошла.

Крепкое, тяжелое тело грубо прижало ее к стене, едва не опрокидывая коробку с порохом, а чужая рука уже шарила под юбкой. Она так давно этого хотела, а потому только сильнее расставила ноги, предоставляя лучший доступ. Рука Сириуса ощупывала ее ягодицы, но Лили ждала ее совсем не там, о чем, выгибаясь и ерзая, постоянно напоминала.

Собственное тело превратилось в податливую желейную массу, кожа, привычная к нежным касаниям Джеймса, пылала под жесткими прикосновениями. Что стало с одеждой, она не заметила — наверное, Сириус применил какое-то заклинание.

Его пальцы на вульве пусть и были такими долгожданными, их было ужасно мало, поэтому она продолжала подставляться, желая узнать его член, почувствовать и убедиться, стоили ли того все эти выжигающии разум фантазии.

Первый толчок, второй, третий. Все было именно так, как Лили грезила: жарко, грубо, резко и у стены. Именно этой дикой, животной страсти ей так не хватало. Она впилась зубами в плечо Блэка сквозь рубашку, чтобы ее крики не разбудили родителей Джеймса. Впрочем, стонов заглушить не удавалось обоим, поэтому они крепко сплели языки, продолжая двигаться навстречу друг другу. Ее пальцы цеплялись за него спину, но она не боялась упасть.

Лили горела и плавилась, обхватывая Сириуса ногами, а влажные звуки наполняли комнату. Оставалось надеяться, что то невербальное заклятие было заглушающим.

Когда Блэк утянул ее на пол и усадил сверху, мысли полностью покинули голову, ничего не осталось, кроме собственных хаотичных движений. Ей было плевать, что о ней подумают, она двигалась на члене, стремясь только к своему удовольствию, пока Сириус продолжал толкаться в нее и водил по разгоряченной мокрой от пота коже руками.

Шлепки кожи о кожу очень нравились ее слуху, а грубая хватка на груди приблизила оглушающий, самый сильный в ее жизни оргазм. Тело неконтролируемо затрясло, из нее вырвалось рыдание, и она повалилась на влажную грудь, пряча лицо в изгибе шеи и не беспокоясь о том, что щетина раздражала разгоряченную кожу. Она бы уже не смогла отстраниться — так обессилила.