Поддавшись страсти (гет)

У Джеймса в спальне был собственный камин — Лили нравилось сидеть к нему близко-близко, чтобы тепло огня целовало щеки. Сразу видно — любимый сын, лучшая комната в доме его, впрочем, им обоим такое положение вещей было совершенно на руку — Лили могла приходить в любое время дня и ночи — аппарировала прямиком из своей спальни к общественному камину Косого переулка, и сразу к нему. Ни тебе светских бесед с его родители, ни объяснений со своими — все равно вряд ли поймут.

Она — волшебница. Семь лет в школе-интернате никак не способствовали сближению с родней, она буквально выросла вдали от них, о чем почти не жалела. У нее свадьба на носу! Будет она жить припеваючи с мужем волшебником, воспитывать детишек-волшебников, и вся жизнь сложится вол-шеб-но. Еще бы эта треклятая война кончилась, конечно.

Будь ее воля, она бы даже не пригласила на праздник свою маггловкую родню — даже маму с папой. Ее торжество планировалось очень магическим, будущий свекр не жалел денег на любые ее хотелки, а родители только и будут ходить с раскрытыми ртами, охами, вздохами и вздрагиваниями. Туни отказалась приходить — и молодец — хотя она бы точно вела себя прилично. Конечно, она слишком боялась магии, чтобы хоть как-то высказать ей неуважение. Родители же будут пялиться на гостей, как на циркачей или какую другую диковинку, а Лили только краснеть за них.

Огонь в камине затрещал, зашипел, но не успела она испугаться, как в нем появилась лохматая макушка Сириуса Блэка. Вот уж кого она не хотела видеть, устроившись перед камином в одном лишь одеяле. Что ему здесь понадобилось?

— Ха! Эванс! — вместо приветствия воскликнул Блэк так, словно не ожидал увидеть ее так же, как и она — его. — А Джейми где?

— С родителями, — пожала Лили плечами, от чего краешек одеяла чуть сполз вниз. Ее бесило, что Сириус звал ее по фамилии, как в школе. Тем более она уже через две недели станет Поттер, так к чему это вообще?

— Только не говори, что под этим одеялом у тебя ничего нет, — цепляясь взглядом за оголившееся плечо, бросил он невпопад.

— Держи свои похотливые мыслишки при себе! — натягивая одеяло так, чтобы скрывало даже шею, ответила Лили. Она знала Сириуса с одиннадцати лет, но по большей части терпела его, как приложение к своему теперь уже жениху. Римус был куда более приятным другом, но после школы стал отдаляться, что ли. Хотя, возможно, дело было в войне. Всегда в войне.

— Ты просто представить не можешь, как давно я не трахался, а тут ты со своими плечиками! Вы-то сами поди только разлепились!

— Ты отвратителен, Блэк.

И что, что он прав? Да, они трахались! Стала бы она иначе сидеть голышом перед камином в чужом доме? Джеймс, как и всегда, нежно и чувственно, с религиозным поклонением гладил ее по плечам и бокам, пока медленно двигался внутри. На самом деле, Лили рассчитывала на еще один заход чуть позже, потому и не торопилась одеваться, но Блэку знать об этом незачем.

— Да брось, Эванс. Ты меня любишь. Иначе позволила бы мне стать шафером на твоей свадьбе?

— Как будто Джейми возможно переубедить, когда речь заходит о тебе, — фыркнула она.

Да, у Джеймса было много недостатков, но дружба с паршивым Блэком венчала этот список. Все худшие свои поступки он совершал под влиянием лучшего друга: чтобы развлечь, чтобы взбодрить, или вообще — на спор. Лили надеялась, что когда у них появится ребенок, ему станет не до гулянок с Сириусом, и он — тогда уже муж, будет все свободное от дел Ордена время посвящать семье.

Для нее это все уже было вопросом решенным.

Дверь скрипнула, и лохматая макушка Джеймса показалась в комнате.

— Ты голодная? — бросил он небрежно, но зашел уже с тарелкой в руках. Лили умиляла эта забота, но есть она не собиралась — боялась не влезть в свадебный наряд.

— А вот и Поттер! — заулыбался Сириус. — А у меня только-только наметился прогресс в том, чтобы совратить твою невесту.

И Джеймс расплылся, никак не среагировал, на то, что вполне могло через пару коротких фраз уже превратиться в сальную шуточку. Лили даже не злилась — толку-то.

— Прогуляемся, Поттеры? — продолжал Сириус, как ни в чем не бывало.

Ей понравилось, что он же до свадьбы называл их вместе — одной фамилией, а за это, кажется, Лили могла даже почти простить его нахальство. На пару минут точно.

Джеймс окинул ее фигуру взглядом — он точно знал, что она обнажена под одеялом, а оттого ее чуть обожгло — Лили быстро загоралась и медленно остывала, твердо намеренная продолжить вместо дурацких прогулок с Блэком. Только вот Джеймс уже одевался, натягивая брюки и мантию, так, словно торопился быстрее уйти. Она же одеться не могла — не скидывать же одеяло при Сириусе.

Бесило, что обаяние Блэка так действовало на Джейми. Она сама мечтала иметь такое влияние, быть на первом месте, ни с кем не конкурировать.

— Милый, — позвала она громко и нарочно оголила плечо, как бы намекая, что ей тоже нужно одеться, раз они правда куда-то идут.

Вообще, Лили надеялась, что этот жест можно истолковать и как приглашение провести время куда более приятно и только вдвоем, но Джеймс уже заговорил с головой в камине:

— На нашем месте? Мы будем через пятнадцать минут!

Блэк исчез, оставив им необходимое уединение, и Лили тут же сбросила одеяло, но даже не помыслила потянуться к одежде — схватила Джеймса за отвороты мании и заговорила ему в губы:

— Нам точно нужно куда-то идти?

Она так и льнула к нему, чувствуя, как притирается грубая ткань мантии к ее обнаженной коже. Заводило даже то, что Джеймс одет, а на ней ничего нет, и будь она чуть смелее и раскрепощеннее, сделала бы что-то безумное — опустилась бы на колени, или уселась бы на одеяло и стала бы демонстративно ласкать себя.

В ее голове оба варианта выглядели одинаково привлекательно, но они никогда не делали ничего подобного, и Лили не чувствовала себя уверенной в желании этого — вдруг Джеймс счел бы ее слишком распутной? Вот Блэк бы точно не осудил за такое, он, наверняка, и не такое видел.

Поцелуй был единственным доступным для нее способом завести его, она целовала жадно, с напором, вталкивая язык в чужой рот и теснее вжимаясь бедрами в бедра. Это работало.

Джеймс с каждой секундой отвечал все охотнее и охотнее, велся на каждое движение ее рук и губ. Ее ладонь уже поглаживала стремительно твердеющий и хорошо прощупывающийся сквозь ткань брюк член, а мысленно Лили уже праздновала победу и с радостью передавала инициативу. На самом деле, она редко позволяла себе быть такой напористой, чувствуя более всеобъемлющее удовольствие от своей истинной роли, но иногда могла взять все в свои руки, чтобы добиться того, чего хотелось.

Джеймс распалился достаточно, беспорядочно дарил ей свою любовь то целуя шею, то касаясь губами запястья, то чуть прикусывая мочку уха. Лили в этом плавилась, растворялась и поддавалась, чувствуя, как затапливало ее предвкушение, когда ладонь Джеймса скользила по ее животу вниз, дразня и обещая наслаждение.

— Я собираюсь аппар… Воу!

Джеймс среагировал на появление головы Сириуса в камине мгновенно — укутал ее полой своей мантии от чужих глаз, но пальцы, что перебирали влажные складки ее половых губ, не убрал. Трогал ее, глядя лучшему другу в глаза.

— Извини, Бродяга, мы тут немного увлеклись, — улыбнулся он.

— Вижу-вижу. Так и знал, что нужно к вам заглянуть на дорожку. Гулять-то идем?

— Конечно, идем, — рука, к великому сожалению Лили, остановилась. — Я сразу за тобой, а Лилс соберется и догонит.

Джеймс не знал, что его ненаглядная Лили еще припомнит ему этот вечер, когда она не кончила, а он вздумал протащить ее на прогулку с надоедливым Блэком. О, она собиралась прибегать к этой ситуации при малейшей провинности своего жениха, а от того не расстроилась так сильно, когда пришлось снова надеть свою маггловскую одежду и аппарировать в деревушку Саттон-Уик.

Эти двое уже носились вдвоем по роще: олень и большой пес. Складывалось ощущение, что ее позвали сюда из вежливости, а не потому что она — будущая жена. Обида лишь подкрепила и так не слишком хорошее настроение.

Сириус, словно почувствовав это, бросился к ней и с разбегу повалил ее на холодную землю и стал облизывать лицо. Под таким натиском сложно было устоять — Лили, смеясь, отбивалась от глупой псины, пока продолжал свою игру, виляя хвостом и радостно поскуливая, как настоящая любвеобильная собака.

— Бродяга, хватит, — голос Джеймса звучал необычайно строго. Лили помнила, что именно таким тоном он обращался к квиддичной команде в школе и было слишком странно слышать его в обращении к Сириусу.

Наслаждаясь возней, они даже не заметили, как статный олень с раскидистыми рогами обернулся человеком.

Пес слез, язык свисал из его пасти. Лили только сейчас в полной мере познакомилась с таким Блэком — жесткая теплая шерсть, мокрый нос и поистине собачий темперамент на эти минуты почти очаровали ее. Джеймс ее восторгов не разделял.

— Да ладно, Сохатый, мы ж игрались, — фыркнул Блэк, снимая с мантии неизвестно откуда взявшиеся сухие колючки.

— Поигрались и хватит, — буркнул он и протянул Лили руку. — Вставай.

— Ты чего?

— Да он просто жуткий ревнивец, Эванс, а я тебе лицо облизал, — как ни в чем не бывало пояснил Блэк.

— Ревнивец?

Лили неподдельно удивилась, потому что никогда ранее не сталкивалась с этой стороной своего жениха. Она, по правде сказать, и поводов-то не давала, полностью сконцентрировав все свое внимание на Джеймсе. Не к Снейпу ж ему было ревновать на последнем курсе?

Но разве можно было отнести к поводу для ревности дурацкую шутку Блэка? Он же выкидывал такое постоянно, просто Лили впервые оказалась непосредственным участником, а не осуждающим зрителем.

Джеймс хмурился так, словно действительно застал их за чем-то греховным. Некстати вспомнился обжигающий взгляд Блэка из камина — ситуация, куда более компрометирующая, если посмотреть под правильным углом.

— Брось, Джейми! Ты ж знаешь меня, — тон Сириуса поменялся тоже, словно он тоже осознавал серьезность ситуации.

— Знаю. Поэтому и бешусь.

— Нет-нет, ты знаешь меня. И то, что для меня наивысшая ценность, тоже знаешь.

Их разговор одними взглядами снова заставил Лили почувствовать себя лишней, но то, что эти двое действительно о чем-то договорились вот так, озадачило.

— Милая, пойдем. Провожу тебя.

Пусть Лили хотелось продолжения, а возвращаться в отчий дом не было никакого желания, спорить она не стала. Странное чувство от разыгравшейся сцены поселилось внутри, но оно не поддавалось идентификации, а теплая ладонь Джеймса так правильно и приятно ощущалась в ее ладони, что просто было отказаться от любых лишних размышлений.

Последнее, что она увидела перед тем, как их закружил аппарационный поток — темные глаза Блэка.

Лили и подумать не могла, что этот незначительный эпизод способен что-то в их с Джеймсом отношения поменять, но, кажется, так оно и случилось.

Они мало виделись в последние дни, потому что оба пропадали по делам Ордена, и, как на зло, не одновременно. В освободившееся время правильно было бы заняться всеми теми вопросами об устройстве свадьбы, которые откладывались и откладывались, но Лили одолели мрачные мысли. Сложно было им не поддаваться, когда каждый газетный выпуск описывал все новые и новые нападения приспешников Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут, опустевшие дома, трупы, панику.

Находиться в родительском доме ей было уже совсем тошно, а следование родительским традициям вместе ужинать, и — о ужас! — завтракать, сидело глубоко в печенках. Лили вставала ни свет, ни заря на протяжении семи лет в Хогвартсе и еще четырех до этого — в начальной школе. Почему она не имела права поваляться в постели подольше, особенно если вернулась поздней ночью с очередного задания?

Они все, как на зло, казались от и до бесполезными — постоянная слежка то за магглами, то за подозрительными волшебниками, которые выглядели так безобидно, что Лили начинала думать, что ее просто отсылают, чтобы не путалась под ногами.

Мальчишки же ходили в рейды, вставали в пару с настоящими аврорами и по-настоящему рисковали собой!

После одного из таких семейный завтраков, за которым кусок в горло все равно не лез, Лили решила вернуться доспать. Недосып всегда выливался в скверное настроение. За окном пели птицы, будто насмехаясь над ней, а солнце, как назло, светило в глаза, как бы она не старалась отвернуться. Она не вертелась и ворочалась, но сон не брал, а когда терпение лопнуло, и Лили все же решила что-то сделать с непривычно яркими, кусачими лучами, в приоткрытое окно скользнул серебристый вихрь.

Она сразу поняла, что это, еще до того, как бесформенная стайка искр обернулась крупной черепахой — патронусом Дедалуса.

— Лили, срочно отправляйся в штаб и прихвати лекарственных зелий! — прогремел его голос, прежде чем серебряное существо бесследно исчезло.

Что-то случилось! Штабом последние месяцы служил дом Боунсов, и неужели там не оказалось необходимых зельев? У самой Лили имелся лишь небольшой чемоданчик с самым необходимым, а варила она, обычно, у Джеймса, чтобы не пугать родителей запахами и звуками от котла.

Уже через четверть часа она входила в просторную гостиную, игнорируя головокружение после аппарации — действовать нужно было быстро. Несколько человек столпились у софы, и Лили двинулась туда же.

— Стой! — строго окликнула ее Доркас, сидящая в кресле. Выглядела она очень потрепанной, а зелье в прозрачной пиале на подлокотнике напоминало Укрепляющий раствор. — Чем угощал Дамблдор на том собрании, где вас завербовали?

— Помадкой из патоки, — на секунду задумавшись, ответила Лили.

— Почему Дедалус позвал ее?

— Потому что она разбирается в целительстве! Давай, поторопись, Эванс! — гаркнул Фабиан, не поворачивая головы.

Перед ней предстала страшная картина — белоснежный, с влажными и спутанными волосами и пропитавшейся кровью серой мантии — Блэк лежал на диване, кажется, без сознания. Ей хотелось запаниковать, потому что она впервые видела кого-то в настолько плохом состоянии, но на панику не осталось места: взмах палочки, невербальное диагностическое, три сломанных ребра, больше трех десятков наскоро залеченных ран, словно на него несколько раз наложили Лацеро. Он потерял много крови.

Ткань мантии в некоторых местах потемнела и загрубела.

— Кто накладывал Эпискей? — деловито спросила Лили, открывая свой чемоданчик.

Каждая из склянок была подписана, но она не нуждалась в маркировках. Пузырьки костероста, кроветворного, настойки растопырника, рябинового отвара тут же оказались у нее в руках, и она стала спешно припоминать, не вступают ли в реакцию ингредиенты при разных зелий.

Все же, Лили не была целителем и уверенностью в своих действиях тоже не отличалась. Почему Орден вообще решил призвать ее?

— Я, — отозвалась Доркас.

— Слабенький, — себе под нос отметила Лили. — Ренервейт!

Грудь Блэка приподнялась, из горла вырвался хрип, а изо рта вытекла тонкая струйка кровавой слюны.

— Не открывай глаза, Сириус, — строго приказал Фабиан. — Лили, давай, делай что нужно.

— Помоги мне немного приподнять его, — стараясь, чтобы голос не дрожал, попросила она, зубами открывая склянку кроветворного.

Первое зелье, второе. Костерост она решила оставить на потом, а для компресса на плохо срастающиеся раны от проклятья нужно было, чтобы Блэк хоть немного пришел в себя.

Только когда цвет его лица стал хоть немного походить на привычный, Лили выдохнула. Оказывается, ее сердце колотилось, как сумасшедшее, руки подрагивали, а в груди стоял вязкий горький ком. Она правда испугалась, и как бы ей не не нравился дружок ее жениха, видеть его настолько раненым было по-настоящему страшно.

Ужасней всего было осознание того, что подобное ждало их всех — каждого в этой комнате, каждого в Ордене. Когда сам профессор Дамблдор предложил им присоединиться к организации, выступающей против Того-кого-нельзя-называть, Лили гордо заявляла, что понимает риски, но, кажется, ничего она не понимала. Это осознание оглушило, но она старалась не подавать виду.

Рассказ Доркас почти целиком пролетел мимо ушей, а когда после громкого хлопка в гостиной появились Дедалус и Алиса, ей вовсе хотелось домой, в свой дом, к родителям магглам, которые видели кровь только когда случайно неаккуратно обращались с ножом на кухне.

Их подстерегали, а Сириус опрометчиво бросился на рожон, и если бы нападавшие были старше и опытнее, ему повезло бы куда меньше. Как бы они ни ворчала на него всегда, как бы не ревновала от того, что ей хотелось быть для Джеймса на первом месте, плохого — настоящего плохого — она ему не желала. Наоборот, теперь ей хотелось сделать для него все, что было в ее силах и даже немного сверх.

Лили сама настояла, что останется с ним. Ей казалось, что это ее долг — проследить за состоянием того, кто так дорог ее будущему мужу.

Он очнулся, когда гостиная давно опустела — все переместились в столовую, и, кажется, прибыли еще члены Ордена. Его ресницы мелко затрепетали, а когда глаза раскрылись, взгляд показался мутным то ли от освещения, то ли от пережитого проклятья.

Сириус порывался сесть, но Лили твердой рукой не позволила ему.

— Не вздумай, — нарочито строго приказала она.

— Эванс, — прохрипел он, приподнимая руку и перехватывая ее пальцы. — Ты что ли меня вытащила?

— Доркас. Я так, подлотала.

— Мне казалось, что ты меня недолюбливаешь, — уголки его губ потянулись вверх, но из-за мутных глаз улыбка казалась просто маской.

— Мягко сказано, Блэк. Но не могу же я оставить жениха без шафера.

Они замолчали. Ледяные сначала руки потеплели от ее касаний. Повинуясь порыву, Лили смахнула с его лба влажные от холодного пота волосы, н руку так и не убрала. Взгляд Сириуса прояснился на глазах и было в нем что-то новое. Она привыкла к насмешке, к проказливости или даже ленности, но сейчас в нем было другое, более глубокое, что ли.

Джеймс же тоже когда-то казался ей тем еще идиотом, но, узнав его получше она познакомилась с самым добрым, самым заботливым и самым верным парнем в мире. Может быть, и о Блэке она судила немного свысока, игнорируя его положительные качества?

— Джейми будет благодарен тебе за эту услугу, — хмыкнул он тихо. — Когда перестанет беситься, конечно.

— То есть мне не показалось? Он немного отстранился.

— Да у него от ревности иногда голова слетает. То ли потому что он, ну, сама понимаешь, всегда рогатый, то ли еще что.

— Я раньше никогда не замечала, — прикусив губу, задумалась Лили.

— Поводов не было просто.

— А Северус?

— Ну, Сопливус — это другое не много. Объяснил бы почему, да язык не ворочается.

— Может, тебе воды?

— Нет-нет. Посиди со мной.

Она, на удивление была не против. Сидеть в столовой и обсуждать все новые и новые планы, в которых Лили все равно не могла бы ни на что повлиять, а тут под выравнивающиеся дыхание Блэка можно было провалиться в свои мысли.

На удивление, неожиданно вскрывшаяся ревнивость Джеймса оказалась для нее даже приятной. От мыслей о его метаниях на эту тему, сердце ее забилось в волнительном страхе и предвкушении, так часто и так сладко, что она чуть ли не замурлыкала. Пусть они уже стояли на пороге создания семьи, она все еще не до конца понимала, что они соединятся друг с другом на веки вечные, заведут детей и будут просыпаться каждое утро рядом до самой смерти еще лет восемьдесят минимум.

Когда они только начинали гулять, она всерьез не задумывалась о будущем.

Сказать по правде, мысли о дальнейшей жизни приводили ее в ужас, но мечты о маленьком домике в городишке, где волшебники жили бок о бок с магглами, о рыжем коте, который приходил бы в дом только чтобы переночевать и попытать свое счастье в охоте на сову, и о маленьком свертке с крохотными ручонками, лежащем в люльке на втором этаже стали оформляться все быстрее и быстрее по мере того, как она влюблялась.

Лили отвлеклась от своих мыслей, перевела взгляд на Блэка и… и вздрогнула. Он снова вышел из дремы и теперь внимательно за ней наблюдал. Что-то в его взгляде зачаровывало — таким он был глубоким и чувственным, что ли. Ее резко бросило в холод. И в жар. И снова в холод.

Должно быть, ее лицо как-то менялось, пока она думала о Джеймсе и эти изменения не оставили Блэка равнодушным. Возможно, она не раз видела такое завораживающее выражение в его глазах, но оно было направлено на других, поэтому так интересовало. Интриговало. Пугало.

Потому что помимо чего-то сакрального и благоговейного сейчас там пряталось что-то еще, что-то опасное. Почему-то Джеймс никогда не смотрел на нее так, он всегда был нежным, ласковым и трепетным. Блэк же всем собой, даже обессиленным и потрепанным, сигнализировал о желаниях острых и перечных. Теперь Лили поняла, почему девчонки в школе так сходили по нему с ума — он одним взглядом пробуждал в нутре тягу к греховному.

Да, любимый Джеймс дарил ей много приятного, каждое его касание доказывало безусловную любовь, но природная любознательность в Лили желала узнать, как это — по-другому. Джеймс был ее первым и единственным. Сириус имел в своей копилке очень много девушек.

Каково это, когда это без любви, свадьбы и уютного домишки, на одной только чистой страсти, выжигающей критическое мышление, как понятие. Просто отдаться? Каково чувствовать укусы вместо поцелуев, видеть синяки на бедрах, целый день после ходить на дрожащих ногах?

От одних этих мыслей стало нестерпимо жарко, дыхание сделалось затруднительным, а лицо Блэка вдруг оказалось очень близко — он сел и наклонился к ней. К своему стыду, она, как околдованная, была готова на все в эту минуту, ее губы уже приоткрылись, выдавая дрожь в нижней челюсти. Под Империо люди чувствовали себя также? Возможно, потому что ее разум замолчал, поддаваясь странному наваждению, сфабрикованному этой странной ситуацией с перегладками и фантазиями.

Кажется, Сириус, несмотря на ее прошлые сомнения в наличии у него интеллекта, все же соображал лучше, чем она. Аккуратно, с шипением — ребра под действием костероста все еще сростались — он пошевелился, обхватил ее за плечи в странном подобии объятия, на миг обдал дыханием прядку волос у уха и лег обратно.

— Не нужно здесь со мной сидеть, Эванс. Я буду в порядке.

Лили спорить не стала. Не прощаясь, она отправилась к остальным членам Ордена, послушала в стороне их разговоры, не слишком вникая, в надежде на то, что появится кто-то из «своих» — Марлин, Эммелина, Римус или Джеймс. Никто не прибывал, внимания на нее не обращали, что никак не способствовало отвлечению от мыслей о чертовом Блэке с его колдовским взглядом, поразившем в ней столько вопросов.

Подумав, она решила, что может попробовать дождаться Джеймса в его спальне, и плевать на желание родителей ужинать с ней — она без пяти минут замужняя дама и должна думать в первую очередь о своей семье.

Камин, неприятный путь по сети летучего пороха, душная комната, в которую Лили сразу же поспешила впустить воздух, настежь раскрыв окна. Она прихватила книжку о квиддиче с полки, просто чтобы чем-то себя занять, но, ожидаемо, провалилась в дрему еще на главе про метлы.

Из сна ее выдернуло резко — теплое прижалось к спине и зашептало в ухо:

— Моя невестушка соскучилась? — словно он не избегал ее последние дни, спросил Джеймс.

Лили завозилась, повернулась в его руках, не раскрывая глаз, и закинула ногу ему на бедро. Выныривать из сонного дурмана ей не хотелось, но заряженное искристым искусительным взглядом Сириуса нутро требовало ласки. Джеймс, правда, лишь поцеловал ее в закрытые веки, провел почти невесомо по бедру, да аккуратно снял ее ногу, чтобы подняться и подготовиться ко сну.

Часть ее строила планы о том, как она покрепче прижалась бы к нему, как зашарила бы руками по паху, как будет ластилась бы и шептала что-нибудь откровенное и даже стыдное, чтобы ему поскорее захотелось оказаться в ней и забыться на чарующие минуты слияния. Лили надеялась, что их близость вытравит из головы все недостойные мысли, но в мыслях об этом уснула окончательно еще до того, как Джеймс вернулся в комнату.