Между (гет)

Драко всегда был параноиком — извращенным паникером, вздрагивающим от малейшего шороха, до рези в глазах всматривающимся в ночную тьму, мягко клубящуюся за окном.

До этого самого момента он был даже слишком осторожен, опаслив, и, что уж там говорить, труслив.

Все старался избегать острых углов…

До этого злосчастного вечера.

Шорох шагов за спиной — это неповторимое, гулкое шлеп-шлеп-шлеп — он уловил непозволительно поздно, когда преследовательница была уже слишком близко, когда от нее было не сбежать.

Мертвячка догнала его недалеко от входа в Большой Зал, просто возникла прямо перед ним — растрепанная и как будто запыхавшаяся, с горящим взглядом. На удивление не стала кричать, пугать или чего-то настырно требовать, только положила руки ему на плечи, заставив остановиться.

Драко словно обдало холодом.

Что ей вообще от него нужно?

— Смотри, — ледяные ладони скользнули вверх, закрывая ему глаза. — Смотри внимательно.

И он увидел.

* * *

Белинда открыла глаза.

В висках пульсировала боль.

Короткая ослепляющая вспышка — короткий укол боли — момент просветления. Снова и снова, до бесконечности.

— Как ты сегодня, любовь моя?

Лицо Иохана, в свете одной единственной свечи, казалось особенно измотанным, едва тронутым желтизной болезни.

— Когда вы отпустите меня?

Она сбилась на шестом месяце подсчетов. Просто не смогла больше отсчитывать тоскливые, полные страха дни, проведенные в этом сыром, полном насмешливых, почти что живых теней месте.

— Ты такая чудесная девочка, правда.

Костлявые, иссушенные пальцы Малфоя скользнули по ее макушке, слегка взъерошив волосы.

— Это все потому, что я увидела ее, да? — одно воспоминание о мервячке, притаившейся в тот злосчастный день за спиной Иохана, привело ее в ужас. — Это все из-за того, что я увидела вашу мертвую супругу с перерезанным горлом?

Белинда хорошо помнила, что юная Мелинда Малфой, супруга Иохана, скончалась от тяжелой болезни всего-то через пару недель после их прибытия в Блэкберри.

Помнила глумливые, обрывочные перешептывания горожан, не утихавшие еще много месяцев после… Уже тогда не все верили в естественную кончину молодой, полной сил леди.

— О чем ты, милая моя девочка?

В последние дни он все больше и больше напоминал безумного: горящий, чуть рассеянный взгляд, путаные речи, дрожащие губы.

— Господин, — голос предательски дрожал, но полная притворного раболепия улыбка все равно тронула ее губы, — ваше великодушие не знает границ! Но вы ведь и сами понимаете, что держать меня взаперти целую вечность — не лучшее разрешение свалившегося на вас бремени…

Иохан на долгую минуту сомкнул веки и когда наконец вновь их открыл, на лице его читалась такая решимость и уверенность, что легкий страх Белинды перешел в настоящий, пробирающий до костей, ужас.

Ее участь была решена.

— Господин, пожалуйста, нет! Мне ведь все равно никто не поверит! Не поверит, что я видела вашу леди! Я и говорить о таком не вздумаю, ведь за городскую сумасшедшую примут и в дом умалишенных, чего доброго, запрут…

— Совсем как твоего дорогого папашу?

Белинда почувствовала, как краска стыда, едкого гнева и страха одновременно залила ее щеки.

Перед глазами невольно вспыхнула картина давнего прошлого: нависшая над ней громадная фигура мужчины, холодный блеск стали в его руках и крохотная фигурка испуганной девочки за спиной.

Тогда-то она и начала видеть мертвяков.

Ее тетя, погибшая за много зим до этого страшного дня, пришла ей на помощь, в последний момент отворотив смертоносное лезвие.

— Что ты сказал?

О том, что ее родной отец закончил свои дни в Приюте Безумных мало кто знал. Его родной брат, пользуясь удивительным внешним сходством, сделал все, чтобы никто не прознал, что такое несчастье коснулось их семьи. Что уж там говорить, запрятав свихнувшегося родственника подальше, он сам занял его место — взял чужое имя, жену, стал отцом чужой дочери.

Куда лучшим отцом, надо сказать.

О родном папе, гонявшем ее по дому с огромным мясницким ножом наперевес, Белинда старалась не вспоминать.

— Милое мое дитя, прекрасное! — Малфой улыбнулся и вновь погладил ее по голове, словно совсем-совсем ничего не произошло, словно он сам не понял, что сказал.

Крохотное, совсем еще слабое, призрачное подозрение закралось в душу Белинды. Может оказаться, что действительно не понял. Однажды она уже видела подобное, только однажды.

Осмыслить все это как следует у нее не хватило ни времени, ни сил: уже через мгновение рука Малфоя стальным браслетом сомкнулась на ее запястье.

Несмотря на все мольбы, просьбы, крики и проклятия, он отволок ее в подвал.

— Пожалуйста, господин мой, нет! Я же люблю тебя! — прижавшись к нему так близко, как только могла, она приникла к губам Малфоя.

Конечно, она совсем его не любила, невозможно любить того, кого боишься… Но сейчас она готова была притвориться, стать его новой леди, стать кем угодно, только бы не оставаться одной в сыром, полном ужаса и мертвяков, подвале.

— Прости, дитя, я не могу иначе, — он рывком оттолкнул Белинду от себя и плотно закрыл дверь. — Любимое мое дитя…

Дети с пустыми глазницами, давно мертвые, так давно, что уже успели позабыть, каково это — быть живыми, хохотали, заглушая гулкое эхо шагов Малфоя.

Невидяще пялясь на Белинду, они все кружились вокруг, все плотнее и плотнее сжимая свой ужасный хоровод, подступая все ближе…

* * *

— Что за?!.. — на короткое мгновение вырвавшись из плена злой иллюзии, Малфой отскочил назад. — Что это за ересь?

Мертвячка неодобрительно покачала головой и попыталась было вновь коснуться его, но Драко, проявив чудеса ловкости, сумел увернуться.

— Отстань от меня!

Ощущение удивительной мерзости заполнило все его существо.

Что это вообще было?..

— Но ты должен знать, — спокойно прошептала она, продолжая наступать.

Внезапно Драко понял, что с ним происходит что-то совсем уж неправильное: ноги по самую щиколотку ушли в пол, он словно тонул посреди коридора.

Иллюзия — извращенная, проклятая иллюзия.

Закричав от ужаса, он попытался было вырваться, но лишь сильнее увяз, словно злосчастная мошка, попавшая в бочку с медом.

— Просто смотри.

* * *

Белинда не знала, кто первым пустил слух о том, что в город она вернулась другой — не той милой девочкой, что была раньше. Не помнила, кто первым стал показывать пальцем, а то и вовсе крутить пальцем у виска.

Но вот того, кто стал болтать о том, что она отравила воду в реке, она знала хорошо. Блейн — ее милый нареченный, лучший кузнец в округе.

Она чувствовала напряжение, искрящееся в воздухе, не раз слышала брошенное вслед, сдавленное, полное ядовитой злобы, «ведьма», много раз подумывала о том, чтобы уехать, но так и не собралась.

Этот город, тронутый зловонными язвами и тленом, был ее наваждением, но и домом тоже.

Она не испытывала к горожанам, пресмыкающимся перед последним, не так давно почившим, лордом Брэдберри, ни капли ненависти, только едкую, детскую в своей искренности и неистовости, обиду.

Каждый — о, Боги! — из достопочтенных старожил города, что дни напролет просиживали на своих широких верандах и с высока глядели на замученную, облаченную в обноски оборванку-ведьму, знал, куда девались несчастные дети.

Кто-то видел, как наисветлейший лорд тащил какую-нибудь девчушку, совсем еще юную, в Замок-на-Холме, кто-то слышал надрывные крики, эхом скользящие по покатым стенам узкой вентиляционной шахты подвала, а кто-то и сам продавал своих детишек за жалкие тридцать серебряников, утешаясь тем, что это, якобы бы, поможет прокормить остальные рты…

Мертвые и как один незрячие дети не причинили ей вреда, только приоткрыли завесу гадкой тайны, запрятанной в земле под Замком-на-Холме. Им просто хотелось, чтобы кто-то о них знал, чтобы кто-то поверил, чтобы кто-то помнил, что они вообще были, чтобы помнил, как они ушли.

Мертвые не желали Белинде зла, нет, только живые: посчитав, что распроклятой ведьме маловато тычков и оскорблений, одной особенно лунной ночью они ввалились в дом и без объяснений утащили ее прочь.

Сухопарый полицейский, допрашивающий ее, все твердил что-то про сделку с самим злом и про убогих ведьм, по душу которых рано или поздно придет старуха с косой и уж точно им точно не поздоровится, но Белинда особенно не слушала.

Помня долгие разговоры с Малфоем, она поначалу пыталась объяснить, что она — всего лишь маггла, и если им так уж хочется изловить настоящего колдуна, даже с волшебной палочкой, как полагается — милости просим в Замок-на-Холме, но, вскоре убедившись, что ее совсем перестали слушать, просто замолчала. В этом прогнившем до самого основания городе правда не была нужна никому.

Из окон управления она видела, как на главной площади сооружают исполинское кострище. По ее грешную душу, конечно.

Слезы бессилия и злобы все катились по лицу, хоть она и не хотела позволять себе слабость.

Когда на следующее утро, с первыми проблесками рассвета, Белинду повели на импровизированную казнь, слезы сами собой иссякли. Она вся как будто иссохла.

— Ведьма!

— Тварь, отравившая нашу воду! Нашу с вами воду, подумайте только!

— А ведь притворялась такой тихоней…

— Да как она посмела, оборванка!

Разноперая толпа, слившаяся в едином порыве, бесновалась у ее ног. Гримаса злобы, исказившая сотню знакомых до боли лиц, вызывала у Белинды уже не страх, а лишь слабое чувство брезгливости. Стараясь скрыться от этого звериного оскала, она опустила глаза и ускорила шаг.

— Ишь, какая фифа!

— Глазища-то теперь прячет!

— Тварь-тварь!

— Вздернуть ее!

Вслед неслись проклятия, а затем, без перехода, полетели камни. Один из них попал в ногу, и Белинда, не удержавшись, рухнула на мостовую. Другой ударил по плечу. Третий, не такой уж и большой, попал в голову…

Где-то на задворках, позади безумцев Белинда увидела Малфоя. Тот едва не плакал.

* * *

В первое мгновение Драко даже не понял, что уже вернулся в свою, успевшую стать такой странной, реальность. Горечь и боль Белинды как будто были его собственными. Горечь, боль, обида и… безумная, безнадежная надежда. Иохан Малфой (вполне могло оказаться, один из его предков) мог ей помочь. Мог, но стал ли?

— Эй, Малфой, ты в порядке? — испуганная физиономия Грейнджер нависла прямо над ним.

Какая-то часть души Драко страстно жалела о том, что все-таки не досмотрела историю до конца. Слишком много непонятного осталось, белых пятен, мешающих сложить картинку воедино.

— Что… Что случилось?

— Покойница чуть тебя не убила, полагаю, — Гермиона протянула ему руку, желая помочь встать, но Драко, неодобрительно покосившись на ее ладонь, встал самостоятельно. — Я огрела ее по голове книгой, и она исчезла как и не было.

Драко нервно хохотнул. Вот уж такого поворота он не ожидал.

— Может, мне вполне нравилось. Об этом ты не подумала, Грейнджер?

Она окинула его полным непонимания взглядом.

— Когда я появилась, ты уже по шею ушел в паркет… В прямом смысле ушел, я имею в виду. Еще пара минут — и тебя бы просто не было.

Драко судорожно сглотнул. Умереть вот так, да и вообще умереть сейчас, в его планы не входило.

Конечно, стоило поблагодарить Грейнджер, но он не спешил.

— Э-э-э, ну тогда да, ладно.

— Ладно, — она замерла, явно не желая так просто уходить.

Чувствуя все нарастающую тревогу напополам с раздражением, Малфой отряхнулся, делая вид, что Гермионы просто нет. На нее это, впрочем, не произвело ни малейшего впечатления.

— Ты ждешь чего-то?

— Нет… — она рассеянно огляделась по сторонам. — Пожалуй, нет.

Кивнув, скорее самой себе, она развернулась и зашагала прочь.

Драко почти что позволил ей вот так просто уйти.

— Эй, Грейнджер, подожди.

— Да? — когда она развернулась, на губах ее играла легкая усмешка.

— В общем, раз ты так хотела помочь — можешь помочь, — он набрал полные легкие воздуха и выпалил как духу, понимая, что если остановится, то продолжить уже просто не сможет. — Эта мертвячка пыталась мне кое-что показать. Думаю, один из моих предков м-м-м… плохо обошелся с одной девушкой, и она прокляла его. Поэтому мы видим таких. Но это еще не все, должно быть что-то еще, только я не понимаю… Мне нужно избавиться от этого за определенный промежуток времени, я не понимаю, почему…

— Ты помнишь его имя? Предка?

— Иохан, кажется… А что?

— Можем посмотреть про него в библиотеке. В Хогвартсе мало книг по магической генеалогии, но твои предки вполне могут быть там упомянуты.

Драко несколько раз моргнул, раздумывая.

— Да-да, точно. Пошли.