История-которая-случилась (джен)

Знаю, что никогда не писал тебе писем, Чарли.

Просто не большой мастак это делать. У нас Гермиона по этой части. Обычно мне достаточно просто выбрать открытку. Дальше Мина своим убористым почерком распишет как надо. «Чарли дорогой! Мы с Роном...».

Прости, но мне нужно с кем-то поговорить. Вернее написать. Говорить будет труднее.

Раньше для таких дел проще всего было пойти к Фреду. Поэтому к Джорджу и не могу. Билли не поймет, слишком правильный он. Не смогу и с отцом. Оказывается, они с матерью всё знали. Гермиона... Все всё знали, только не я. Правда, Гарри тоже не знал, но от этого только тяжелее.

После того, как дети нашлись, старый замок, облепили мракоборцы. Прямо как мухи. Гул стоял такой — Пивз слетел с потолка. Флитвик, Макгонагалл, Гермиона, Помона, Невилл, все разом колдовали, трясли книгами, но парнишка Малфой, как застыл, так и лежал. Лишь иногда по лицу как тень набегала. Вспоминать неприятно: скорчит его, кровь от лица отольет, словно чернит что изнутри. На детей было больно смотреть. Джинни, Гермиона и Минерва кружили вокруг Малфоя. Тот просто прилип к кровати. Вцепился в сына и давай таращиться на него. Как в зеркало. Меня чуть не стошнило!

Тут-то Гарри его и позвал. С нами на поиск комнаты.

Нет, конечно, умно найти её. Что бы не вцепилось в парня, нашло оно его там. Значит, что-то еще осталось. Но брать с собой того, кто нас чуть не угробил там двадцать лет назад? На это способен лишь Поттер! Иногда, честное слово, не понимаю, как это Джинни выпускает его одного из дома?!

Выручай-комнату мы нашли почти сразу. Чуть отошли от места, где ребят обнаружили, она и открылась.

Вошли парами. Странное чувство, ведь я своими глазами видел, как она сгорела. Тогда казалось, ничего не могло остаться после такого огня. Смотрим — горы хлама. Сколько и до пожара не было. Самое странное, сходу нашел значок «Поттер слизняк». Мне даже показалось, что это тот самый, что я таскал на форме, а потом тайком выбросил после первого тура.

Джинни подняла ветку омелы. Гермиона какую-то книгу, которую разглядывала так, словно это не книга, а змея. По виду какой-то старый учебник. Невилл завис над детской напоминалкой. Смотрю, Гарри с Малфоем бочком пятятся от чего-то. Глянул — расплавленное что-то на полу, мелкое. Как проволока. Сразу не понял, а пригляделся — крестраж Волан-де-Морта! Останки безделушки Кандиды Когтевран!

Тут-то всё совсем расстроилось. Гарри почти на пол сполз. Говорит «всё хорошо», «просто душно», «голова раскалывается, и дышать тяжело». Малфой рядом не лучше! Зеленый и лепечет, мол, здесь же погиб Крэбб. «Не заслужил он такой жуткой смерти!» Я ему, а кто заслужил? Мы?! Не Крэбб ли вызвал тот огонь? Его никто не заставлял! А этот воображала стонет: «Это я виноват!». Я и не удержался! Чего это ты, Малфой, вообще решил, что Крэбб тебе подчинялся? Джинни рассказывала, как тому нравилось оттачивать своё зверство на первоклашках! А как он орал, пока пытался нас убить? На Малфоя же и орал!

Но тут-то Джинни на меня всех собак и спустила: «Воевать с мертвыми, Рональд Уизли, смешно и гадко!». Мол, я сейчас такой же грозный, как карликовый пушистик. Потом вцепилась в Гарри, и мы все ушли из комнаты.

Ловить там было нечего. Кроме тоски. Которую все почувствовали. Кроме меня. Меня лично душила ярость.

Вовремя вернулись в больничное крыло. Парня Малфоя словно что подбросило в воздух. Буквально распяло над кроватью и трясет в воздухе, как от падучей. Мало того! Чарли, я никогда такого не видел. Вокруг него, как щит прозрачный. Двадцать магов разнесли крыло в щепки, а сквозь него ни на сантиметр. Папаша малфоистый — гнус, ясное дело, но парень-то — кроха. Мне тогда казалось, зубами бы грыз воздух, чтобы прорваться. Да мы все так думали в тот момент.

Пока глушили круг заклинаниями — разнесли дверь. В неё, как в щель, рванули дети. Ад кромешный! Роза, Альбус, Джеймс, Хьюго, Лили, парень этот, Диккенс, внучка Биллем. Воют в голос. Волосы дымом встают. Хватаешь на руки, а Роза вьется с рук, рвется от меня, потом кидается назад. Кричит: «Папа! Папа! Папа спаси его!». Папа стоит, как садовый гном и знай, скрипит зубами.

Смотрю, Альбус почти лег на пол у кровати и что-то шепчет одними губами. Быстро-быстро. Смотрел на него, всем телом вспомнил, как Гарри падал с метлы на каком-то там курсе. Он падал, а из меня дух выходил. Фигурально. Мне тогда казалось, он ударится об землю, а у меня сердце возьмет и разобьется.

Скорпиус, видно, услышал Альбуса. Или еще чего. Но выгнулся дугой, изо рта поползло какое-то сизоватое облачко. Вполне плотное. Гермиона — раз! Вытянула его в свою склянку. Мальчишка упал на кровать и почти сразу глаза открыл.

Драко цап его! И ревет. Знаешь, лет шесть мечтал посмотреть, как плачет Малфой, а тут сам чуть не разревелся. Да и оглох порядком. Детей успокоили только через час. От палаты едва отогнали.

Мадам Помфри выгнала всех за дверь, даже Малфоя. Пока обнимались, решили дойти до Ханны. Горло промочить (Невилл женился наконец!), выдохнуть. Идем, смотрю — Джинни куда-то вбок. Пригляделся, а она за Малфоем. Тот, как рождественский гусак, вразвалку бредет по аллее Героев.

Слышу, она ему: «Тебя же не было здесь, когда мы вернулись на седьмой курс».

Тогда на глазах у них отстраивали Хогвартс. Каждый день прибывали всё новые и новые маги, со всех сторон света. Запомнилась делегация из Махоутокоро. Свои заклинания они творили прямо в воздухе. Вставали в круг в длинных своих мантиях, начинали неспешно кружиться на месте. Сначала степенно, а потом всё быстрее и быстрее. Пока винтом не уходили в небо. Вокруг них поднимались красивые вихри света и снега, над всем этим расплывалось голубоватое свечение. Флитвик объяснял, что так они лечили саму почву от проклятий и мерзости.

Думал, она так и будет ему вспоминать это время, а тут: «Мне тяжело дался тот год. Думала, что уже никогда не смогу стать счастливой. Да, Гарри был живой и рядом. Каждый понимал, что всё могло быть хуже, но мира... того, за который они так сражались, не наступало. Цвели сады, пели птицы. Стали поговаривать, что на рассвете можно услышать над озером пение феникса. Но пустота внутри не зарастала.

Гарри с третьего курса знал, что станет мракоборцем. Гермиону еще до экзаменов пригласили в Министерство. Рон дал слово (да, дал!) Джорджу, что после школы станет его партнером. Еле уговорили не бросать школу сразу. Нашли компромисс — купили лавочку Зонго. Все по очереди помогали там. Когда могли.

Ведь Полумна выхаживала отца. Невилл работал подмастерьем мадам Стебль. Торговля шла бойко, мама почти оправилась, но я не представляла, что делать дальше».

Чарли, о чем говорит эта девчонка? Она гоняла в тот год в квиддич так, что из «Гарпий» приехали посмотреть на нее на школьный матч! У нее поклонников было больше, чем у «Ведуний» всех вместе взятых! А она: «Мне кажется, я согласилась играть за «Гарпий» только потому, что нужно было чем-то себя занять».

Поттер, конечно, вечно занят. Он у нас спасает мир, и, что самое плохое, обычно удачно спасает. Кто бы спорил, не очень весело ждать его часами, но чтобы: «Я могу понять тебя. Понять, какой одинокой можно быть даже среди самых верных соратников».

Тут еще Малфой выдает: «Очень понимаю тебя. Всегда понимал. Завидовал!» Думаю, вот ведь заливает, а он «Поттер всё равно тебя всегда выделял. Кроме того, у тебя было шесть братьев. Легендарных братьев. С тобой дружили Гермиона и Полумна, две самых умных девочки на курсе. Всё, что было с вами связано, сразу обрастало невероятными подробностями». Однажды он видел, как Джинни издевалась над нами с Гарри на тренировке. Передразнивала, как мы маемся. Я точно не помню, но Гарри тоже любит что-то такое вспоминать. Так вот, Малфой плетет, что тух в своих шикарных комнатах, наблюдал за всем этим, задирался и мечтал. Мечтал, что Джинни когда-нибудь сможет и его вот так передразнить. А он, «Поттер и Уизли будут хохотать вместе».

Тут к ним подвалил Гарри. Мадам Помфри просила передать, что можно забрать Скорпиуса. Если Драко пожелает. Так и сказал: «Если ты пожелаешь». Малфой ему: «Спасибо, не надо!». Скоро прибудет Астория, они пробудут с сыном, сколько нужно. Сказал, а я только понял: матери Скорпиуса с нами не было! Странно. Смотрю, и Гарри говорит: «Почему она не прибыла с тобой?». «Она просто очень ранимая, Гарри. Боялся, что она не справится. Сейчас худшее позади, я позвал её». Какие нежности, думаю! Ути-пути! Темнит, думаю, мой темный однокурсник. Но Гарри ему: «Счастливчик ты, Драко! У меня такой власти над женой нет!». Это он про нашу Джинни, да она за ним как кошка! Малфой как рассмеется. Думал, кинуть чем в него, смотрю, а это Джинни гримасничает! Корчит показательное такое смирение рядом с Гарри. И они трое ржут, как кони.

Потом сестра ушла, а эти двое остались стоять. Ходят, будто статуи разглядывают. Я тогда уже порядком устал. Устал стоять в кустах, как вор. Глядеть на всё это. Думаю, черт с ними. Нападет на него Малфой, и поделом. Нечего корчить из себя всепрощенца. Дергаюсь «уйти или спасти его задницу», а он — Малфою: «Драко, ты почувствовал? (тот кивает, как умный) Вот такая тоска последнее время нападает на магов в самых разных местах. Помнишь дело Квинтеллина? А Перекиста? Их уже десятки. Палочка перестает слушаться, тело немеет. Становится очень холодно. Маги и маглы начинаются задыхаться. Да, такие случаи стали случаться и с маглами. Пару раз ситуация совсем выходила из-под контроля. Маги умирали, маглы сходили с ума». Пару недель назад Гарри прилетал в Хогвартс по просьбе Невилла. Тот заметил подобное здесь. Как раз рядом с местом, где они потом нашли детей. Так вот, Гарри связал все случаи с определенными местами. Собирает экспедицию в одно такое место. На этот раз в нее войдут не только мракоборцы, но и ребята из других отделов. В том числе и международники. Если Драко не против, он запросит его в экспедицию. Если «тому интересно».

Думал, Малфой сейчас засмеется, откажет, плюнет в Гарри. Но тот схватил его за руку и затряс так, словно хотел оторвать. Вот-вот на шею кинется! Тут к ним еще Астория подвалила. Вся такая беленькая, гладенькая. Как все Малфои. Драко её под ручку подцепил и что-то твердит, как на своём, всё на Гарри показывает. Тот стоит чурбаном, только лыбится во весь рот, кивает и за ручку мадам берет.

Постоял так молча, и просто ушел. Тихонько ушел, да только, Чарли, никак не отпускает меня. Не отпускает одно: почему же он мне ничего такого не рассказал? Почему, Чарли? Не понимаю.

Твой брат, Рональд Уизли