Лиличка (джен)

Имя-то у меня есть... И особенно мне нравится реакция окружающих на него. Нет, правда, ничего презабавнее я еще не видела! Кто-то презрительно поджимает губы, искренне или же в попытке скрыть что-то иное — дело вкуса, кто-то, не удержавшись, смачно ругается, кто-то же понимающе ухмыляется, мол, знаем, классная чикуля (с этим кем-то мы явно не так давно... либо пили, либо встретились на митинге). Но вот личность ли я? Предполагается же, что личность — это нечто цельное, сформировавшееся в человеке. Если ты личность, у тебя должен быть характер, четкие ориентиры в жизни, правильно расставленные приоритеты и... драккл еще знает что! Если уточнять, то общепринятым меркам личность — это гриффиндорец. Так что я взяла вот так вот и не вписалась. Остается только эти самые общепринятые мерки менять. Ну, или ломать, если ничего другого не остается.

На первый митинг, маггловский, к слову, я попала в десять лет. Папе приспичило всей семьей навестить своего кузена (дядя Дадли был немного в шоке), и я, как ни странно, оказавшись в миловидном маггловском районе была предоставлена сама себе. Маленькая светловолосая Синтия (дочка Дурслей), которой еще и восьми не было, меня как-то не особо интересовала. Она что-то щебетала о своей маггловской школе, куклах Барби и последней книжке, которую она прочитала. Немного забегая вперед относительно рассказа и назад — относительно жизни как таковой, скажу, что эта самая Синтия окажется волшебницей, притом очень даже смышленой и, не побоюсь этого слова, талантливой, которую Шляпа отправит на Равенкло. А тогда, эта любимая своей семьей девочка сидела на диване и с восторгом наблюдала, «как дядя Гарри показывает фокусы», которые «ее папочке почему-то не по душе».

Утомленная взрослыми разговорами, в суть которых я даже не пыталась тогда вникнуть, я выскользнула на улицу. Была осень, моя последняя перед первым курсом, в которой, возможно, что-то могло произойти, и я бы не просыпалась последующие семь лет в спальне Слизерина (вообще-то, просыпалась я не только там, а особенно часто — под темно-бордовым балдахином, но, рассказ и без того каким-то путанным выходит, чтобы говорить об этом сейчас). Это что-то и произошло, только вот именно поэтому история сложилась такой, какой я ее знаю.

Было, что странно для Англии, солнечно, и я бы даже сказала — пряно. Листья, покрывавшие землю узорным покрывалом, были похожи на яблоки, замеченные с медом и корицей. Казалось даже, что они пахнут именно так: яблочно-корично. А на языке застрял тягучий медовый вкус. Я помню тот день очень остро и необыкновенно ясно: так, как светило октябрьское солнце, решившее развеять серую скуку Туманного Альбиона.

Я шла по улицам, залитым светом, совершенно не беспокоясь о том, куда меня может завести маршрут. Я была ведомой. Чем-то непонятным, но таким необходимым. И внутри поселилось чувство, которого мне так часто недоставало. Если честно (какое «честно» у слизеринки! — воскликните вы, на что я лишь многозначительно хмыкну), то я не могу даже описать его. Но тогда, да и сейчас тоже, я точно знала, что оно — нужное. То самое, которое делает меня собой. Обычной такой, но настоящей Лили Поттер. Миниатюрные домики, нежащиеся в лучах такого скупого на нашу страну солнца, сменяли друг друга, небо рассекали черные черточки птиц, готовящихся улететь туда, где солнце не скупится на желто-рыжие тона круглый год, а я все шла-шла-шла. Похоже, что я сама не заметила, как кукольные домики сменились серыми, местами обшарпанными строениями, а нововыкрашенные заборы как-то уж очень неожиданно для меня превратились в монолитные бетонные стены чуть выше меня. Мой маленький вакуум, в котором царили золотые отблески, вкус и запах бабушкиного яблочного пирога, наполнился звуком. Это были голоса, смешивающиеся в один поток. Кто-то что-то громко выкрикивал, стараясь изо всех сил, чтобы именно его услышали. Старались все, и эта чудесная какофония заполнила всю меня изнутри. В золотистое полотно, что заволакивало мой взгляд, ворвались пестреющие краски плакатов, флаги, развевающиеся на ветру (я даже не помню, что на них было изображено). Какая-то девочка сунула мне в руки листовку. Эта листочка у меня до сих пор хранится, как талисман, как начало моей истории. Иногда один клочок бумаги может изменить всю нашу жизнь.

Митинг был маггловский, собственно, другим он и быть не мог. Молодые ребята, собравшиеся на улице, требовали таких банальных вещей как уменьшение налогов, бесплатное образование, да и просто-напросто хотели привлечь внимания состоятельных людей, уютно засевших в своих гнездышках. Именно такой «благополучной птичкой» и была я. И не была одновременно. Почему? Потому что мне не хотелось убежать обратно, в дом к дяде Дадли, где моя семья смеялась за богатым праздничным столом. Хотелось остаться там, в толпе, и кричать вместе со всеми. Кричать так, чтобы услышали именно тебя. Твой голос. Твое мнение. Именно там, среди небогато одетых подростков, я почувствовала себя на своем месте. Как позже в гостиной Слизерина.

Уже позже, гораздо позже относительно тех лет, что я прожила, я задумалась над тем, почему люди выходят на митинги? Почему они требуют, а не пытаются изменить что-то сами, построить свои жизни самостоятельно, приложить усилия? А потом поняла, что они пытаются, еще как пытаются, только вот им постоянно кто-то мешает, ставит барьеры, которые не так-то просто преодолеть. Любой системе нужно гнилье, иначе как быть «хорошими», если некого себе противопоставить? Кому нужны дети наркоманов и пьяниц, уголовников и проституток? Принцип «дети не должны отвечать за отцов» работал тут с точностью да наоборот. И никого, совершенно никого не волновало, что это неправильно. Это удобно. Только и всего.

Тогда же я поняла, что самый что ни наесть гротескный пример этого живет и процветает в Магическом Мире. И началось. Я стала распространять листовки об амнистии Пожирателей Смерти, больных и безумных, но настолько старых, беспомощных и безразличных ко всему, доживающих свой век в Азкабане. Хотя «доживающих» — это громко сказано. Азкабан — это помойная яма, куда летят все, кто не угоден. Мне, если честно, даже сложно сказать, что хуже: нынешнее Министерство, сколачивающие острые углы тяжелой кувалдой, или же Темный Лорд с его программой. У второго хотя бы были четкие цели, идеи, Правительство же Магической Великобритании до сих пор живет за счет противопоставления себя Волдеморту и Пожирателям Смерти, давно канувшим в Лету. И, конечно же, действует в интересах магического населения... С такой ба-а-альшущей поправочкой на бывших Пожирателей Смерти, их детей, внуков и всех Прочих-на-П, как мы шутливо говорим о Политике Министерства, то есть — Подозрительных. В «Подозрительных» попасть очень и очень просто, как сходить в гости к Малфоям, учась притом на Слизерине. И это я, даже не образно говоря, и сравнение можно читать как самый наипрямейший текст.