Я не умею прощать (гет)

Следующим вечером в школу прибыли ученики. За красиво украшенными столами всех четырех факультетов галдели подросшие и соскучившиеся друг по другу ребята, делясь новостями и рассказывая истории о проведенном вне стен школы лете. А за дверьми Большого зала стояли взволнованные первокурсники, ожидая решения Распределяющей Шляпой.

— Кто это рядом с Хагридом? — спросила сидящая за гриффиндорским столом Гермиона у Джинни, указывая на преподавательский стол.

Рядом с лесничим в этом году сидела молодая белокурая женщина, немногим старше выпускников в ярком коротком фиолетовом платье с отрезными рукавами и неровным подолом, который едва доходил до колен. На ногах были туфли на огромных каблуках с большими фиолетовыми бантами. Ноги в полосатых черно-белых чулках, а на голове огромная черная шляпа.

-Понятия не имею, — ответила Джинни, — но не заметить ее трудно.

В это время под дружные аплодисменты в зал в сопровождении профессора Макгонагалл длинной вереницей вошли будущие первокурсники школы.

«Все как и раньше», — подумала Амелия, глядя на профессора, разворачивающую свиток и зачитывающую имена. В тот день, когда Амелия поступала в Хогвартс, она была третьей в списке новичков.

«— Амелия Брайн, — объявила тогда профессор Макгонагалл.

Маленькая девочка в новенькой школьной форме с замиранием сердца подошла к огромному деревянному стулу. Взобравшись на него, она вздрогнула, когда ей на голову одели старую рваную Распределяющую Шляпу.

— Хм, очень интересно, — зазвучал голос Шляпы у нее в голове. — Ну и куда же мне тебя распределить?

— Я бы хотела в Слизерин, — подумала девочка.

— Правда? Я об этом тоже подумала, но ты отлично будешь учиться на Рэйвенкло. Может лучше туда?

— Нет. Хочу в Слизерин.

— На этом факультете много подводных камей. Тебе будет нелегко там.

— Ну и пусть.

— Вот как? Ну...Слизерин, так СЛИЗЕРИН!

Через секунду стол под зелено-серебряными знаменами взорвался аплодисментами.

— Вы удивлены, директор? — поинтересовался профессор Слизнорт у Дамблдора, провожая взглядом белокурую первокурсницу своего факультета.

— Признаться есть немного, — ответил тот. — Но так даже лучше. Ведь это вы нашли ее. Возможно, так ей будет уютнее.

— Ну уж не знаю, — покачал головой Слизнорт».

С того момента прошло шестнадцать лет, но Амелия все равно вздрогнула, услышав имя первого слизеринца.

Когда распределение по факультетам было окончено, Дамблдор встал и подошел к трибуне:

— Добрый день, дорогие наши ученики. Мы рады снова приветствовать вас в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. В этом году в нашей школе проходит знаковое событие — Турнир Трех Волшебников. В этой связи в этом году будет временно введен новый предмет — хореография. Раньше данная дисциплина была исключена из основной программы школы, но, возможно, в будущем она снова появится в списке изучаемых предметов. В этом году хореографию будет преподавать мисс Брайн, прошу любить и жаловать, — директор указал на волшебницу рядом с Хагридом и поаплодировал.

— Как думаешь, где она училась? — спросил Рон у Гермионы.

— Не знаю, на Рэйвенкло, наверное, там много неординарных личностей, — предположила она.

Мисс Брайн и правда оказалась довольно странной особой. На первое занятие для младших курсов она явилась в боди ярко-голубого цвета, таких же лосинах и короткой черной юбке-солнце.

-Здравствуйте, дамы и господа, — с улыбкой поприветствовала она младшекурсников, сильно смутившихся от такого к ним обращения. — Добро пожаловать в мир ваших фантазий, в мир сказки, иллюзий и тайн. Я научу вас говорить, не произнося ни слова, завораживать без зелий и подчинять других своей воле без заклинаний. Я научу вас языку танца, самому красивому и прекрасному из всех языков мира. Языку движений и жестов, единому на всем земном шаре.

Сначала из Малого Зала, который отвели под хореографический класс, не доносилось ни звука, но во второй половине занятия послышались музыка, мелодичный женский голос и задорный детский смех.

Когда время занятий истекло, к Залу начали стягиваться старшекурсники, но двери в класс все еще оставались закрытыми.

— Что там происходит? — поинтересовался Рон у стоявшего ближе всех к входу Невилла.

— Не знаю, но им вроде нравится.

— Наверняка лафа, что там еще может быть, — презрительно фыркнул Малфой.

В этот момент двери зала распахнулись, и оттуда веселой толпой вывались довольные малыши.

— Что там происходит? — остановил сестру Рон.

— Танцы, — радостно ответила Джинни. — Там здорово! И весело очень!

— Танцы, — скептически протянул он. — Не представляю, что в этом может быть веселого.

Амелия стояла возле граммофона в дальнем конце зала. Вместо одной из стен в зале были зеркала, на полу — паркет. В углу стоял рояль. Два ряда хрустальных люстр на потолке сейчас были погашены, а из окон лился мягкий солнечный свет.

-Проходите, — махнула рукой она старшекурсникам. — Бросайте портфели, берите подушки и садитесь!

Рон и Гарри удивленно переглянулись.

— А она, похоже, и правда ничего,— заметила Гермиона, проходя мимо и бросая сумку в угол.

— Добрый день, — поздоровалась Амелия, вставая посреди зала напротив рассевшихся на полу на подушках учеников.

Половина мальчишек тут же начали заинтересовано разглядывать молодую преподавательницу в диковинном обтягивающем наряде. Это не профессор Макгонагалл или мадам Спраут с их балахонами.

-Насмотрелись? — поинтересовалась она, некоторое время спустя. Мальчики потупили глаза и смутились. — Итак, — продолжила Амелия, — программа у нас с вами куда более напряженная, нежели у первых трех курсов. Если они изучают только основы хореографии, то вы кроме этого учувствуете еще и в постановках, обязательных в этом году для учащихся Хогвартса, как принимающей школы, — по классу пошли недовольные перешептывания. — Однако, — прервала она нарастающий шум, — я прекрасно понимаю, что половина из вас в этом не заинтересована, второй половине просто плевать. Поэтому, для всех нас будет лучше, если мы как можно скорее пройдем обязательную часть, т.е. основы хореографии, вы сдадите мне зачет, и мы с вами распрощаемся. Дальше же те из вас, кто захочет учувствовать в постановках и номерах, останутся, у всех остальных появится лишний час, свободный от занятий. Возражения есть?

— А зачем вообще ввели этот предмет? — поинтересовался Крэбб, учащийся четвертого курса со Слизерина.

— Я думаю, чтобы вы не слишком выделялись на светских мероприятиях от школ Дурмстранга и Шармбатона, в которых данная дисциплина является обязательной на первых курсах обучения. Ведь Турнир — событие светское, широко освещаемое прессой, и учащиеся Хогвартса просто не имеют права ударить в грязь лицом.

— А вы можете что-то показать? — спросила Луна Лавгуд.

— Что именно?

— Танец.

Амелия улыбнулась, взмахнула палочкой, и из нее возник высокий мужчина с курчавыми волосами до плеч, небольшой бородкой и усами, одетый в классические брюки и рубашку.

— Обалдеть, — пораженно произнес Рон, — ну и патронус у нее!

— Это не может быть патронус, — тут же вставила Гермиона. — Патронус может быть серебристой молнией или принимать вид какого-либо животного. А этот мужчина не сильно похож на животное.

Зазвучала музыка.

— Она потрясающая! — рассуждал Невилл, выходя с занятия. — Видели, как она передала все чувства, все эмоции? И все это без единого слова!

— Да, — согласилась Луна, шедшая рядом. — В ее танце было что-то притягательное, прямо глаз невозможно было оторвать.

— Не понимаю, чего они так восхищаются, — удивлялся Рон, покидая Малый Зал. — Ну подергалась она под музыку, дальше что?

— Не знаю, — ответил Гарри, — я вообще не понимаю, зачем нужна эта светская часть турнира. Балы, праздники, концерты. Глупость какая-то.

— Они необходимы для установления между школами дружественных отношений и укрепления международных связей, — объяснила Гермиона. — Хотя я согласна, предмет по большому счету ненужный. Лучше бы ввели еще один час для изучения магических рун.

— Лучше бы оставили его свободным, — пробормотал себе под нос Уизли. — У нас совершенно нет времени для подготовок к квиддичу.

Когда закончился первый день занятий, и Амелия наконец-то разобралась с кучей бумаг, которые ей как преподавателю было необходимо заполнить в начале учебного года, она решила немного прогуляться. Молодая женщина зашла к себе в комнаты и сменила лосины и боди на коричневые кожаные штаны, белую рубашку и кожаную жилетку. Высокие черные ботфорты заменили танцевальные туфли.

Идя по еще зеленой, залитой солнечным светом поляне к хижине школьного лесничего, Амелия вспоминала, как увидела его впервые.

«Я лежала на старой софе в моем маленьком убежище. Лучи утреннего солнца щекотали кончик носа и игриво лезли в глаза, приглашая как можно быстрее присоединиться к ним в этот прекрасный теплый день. Внезапно я услышала, как внизу хлопнула входная дверь.

«Он пришел!», — радостно подумала я, вскакивая с постели и опрометью бросаясь к лестнице. Но на пороге моего убежища стояли два мужчины. Один был невысок, интеллигентного вида, с коротко остриженными седыми волосами. Одет он был в костюм тройку, поверх которого был накинут классический плащ. В одной руке мужчина держал шляпу, в другой сжимал зонтик-трость. Второго я видела впервые. Он был огромен, лицо практически полностью было скрыто бородой, на голове была копна длинных спутанных волос. На нем были старый, кое-где залатанный плащ, грязные штаны и кожаные сапоги неимоверного размера, покрытые приличным слоем пыли. Стоящий рядом с ним волшебник казался почти игрушечным по сравнению с этим чудовищем.

— Добрый день, мисс Брайн, — обратился ко мне волшебник.

— Кто вы? — вместо ответа спросила я.

— Меня зовут Гораций Слизнорт, я преподаватель зельеварения в школе чародейства и волшебства Хогвартс, а также декан факультета Слизерин.

— Я помню вас, вы приезжали к нам, когда умерла моя мать, — кивнула я.

— Вы абсолютно правы, — подтвердил он. — А это Хагрид. Он является хранителем ключей и лесничим при школе.

— Здравствуй, Амелия, — дружелюбно прогремел тот где-то под потолком. Несмотря на свои устрашающие размеры Хагрид выглядел вполне безобидно.

— Мы пришли, чтобы забрать вас в Хогвартс, — пояснил профессор Слизнорт.

— Но мне только десять, — возразила я. — Мне еще не приходило письмо из школы.

— Видите ли, Амелия, — сказал Гораций Слизнорт, присаживаясь на старый стул в прихожей, — Ваши родители мертвы, и официально вы должны отправиться в приют, но…

— Мой отец умер? — я даже не заметила, что перебила профессора, настолько сильно меня шокировала данная новость.

— А вы об этом не знали? — удивленно вскинул брови тот.

— Нет,— я отрицательно покачала головой, присаживаясь на одну из ступенек лестницы, которая тут же жалобно заскрипела.

— Он был убит Пожирателями Смерти пять дней назад, — декан Слизерина сделал трагическую паузу. — Прими мои соболезнования, девочка.

Пять дней. Именно столько я безвылазно провела в этом доме. Именно пять дней назад отец напился и решил поговорить со мной «по-мужски». Ночью колокольчик над моей перегороженной всяким хламом дверью тревожно зазвенел, предупреждая об опасности. Со времени маминой смерти я спала всегда одетой, ежеминутно готовая к его пьяным выходкам. Мгновенно вскочив на ноги, я сказала как можно тверже:

— Убирайся от дверей моей комнаты, не то пожалеешь.

— Ах ты ж…— дальше он начал грязно ругаться и ломиться в дверь с удвоенной силой.

Вдруг за дверью раздался негромкий хлопок.

-Дьявол вас всех побери, мелкие недоноски, — начал было отец.

Но очень быстро его ругань превратилась в крик, который сменился визгом и под конец перешел в вой. Отца пытали. Я не знала кто, и не знала зачем. Мне не было жаль его. Наоборот, я чувствовала какую-то пьянящую сладкую радость, потому что ему отливались все мои слезы, все мамины мольбы, все наши обиды. Однако я понимала, что разделавшись с ним, незнакомцы вполне могут приняться за меня. По обрывкам фраз брата я знала, что в магическом мире появился некий великий волшебник. Темный волшебник. И что если не хочешь погибнуть самой жуткой смертью, лучше не стоять на его пути. А умирать я не хотела. И, схватив свою кошку, я аппарировала. Сюда. В дом номер пять по Дубовой аллее. Бросив своего отца одного. Бросив его умирать. Внезапный укол совести пронзил сердце. Я волшебница, бросила его одного там на Пожирателей. Но как мог он противостоять им? Он обычный человек. Вряд ли он вообще понимал, что с ним творится.

— Мисс Брайн, — позвал меня Гораций Слизнорт.

— Да погодите вы, профессор, — прервал его Хагрид. Он подошел ко мне и сел со мной на лестницу на несколько ступенек ниже. Те жутко затрещали, но выдержали эту обрушившуюся на них гору. — Не грусти, милая, — ласково сказал он, суя мне под нос огромный мятый платок. — Я вот тоже без родителей вырос, и ничего. Сейчас мы отправимся в Хогвартс, и там ты почувствуешь себя как дома. — Он погладил меня по голове своей огромной, похожей на лопату рукой. Теперь Хагрид напоминал мне огромную плюшевую игрушку, а вовсе не чудовище, каким показался вначале.

Потягиваясь на мягких лапах, на лестницу вышла моя черная кошка Ниффи.

— Ой, — удивился Хагрид, — да у тебя и киса есть, — он протянул к ней руку. Ниффи сначала шарахнулась от этой оглобли, но потом, принюхавшись, подошла и даже разрешила себя погладить. — Ты ее с собой возьми, кошек брать можно.

Я слабо улыбнулась великану.

— Почему меня должны забрать в приют? — спросила я у профессора Слизнорта. — Ведь у меня есть брат.

— Ну... — замялся тот, — понимаешь, он не может быть твоим опекуном.

— Но почему? Он же совершеннолетний.

— Амелия, несмотря на это, он тоже еще учится в школе. Поэтому либо ты сегодня с нами отправляешься в Хогвартс, либо завтра в приют, — развел руками декан слизеринцев.

Слизнорт врал. Я чувствовала, что он лукавит, но не понимала почему.

— Значит, я поступлю в школу на год раньше? — уточнила я.

— Нет, — отрицательно покачал головой Гораций. — Этот год ты будешь просто жить в замке. Будешь помогать учителям по мелочи. А в следующем году, получив, как и все, письмо, будешь зачислена на факультет, который выберет для тебя Распределяющая Шляпа.

— Ладно, — обреченно кивнула я. — Только я соберусь, — и отправилась наверх за кофтой. Перспектива оказаться прислугой в Хогвартсе мне нравилась все же больше возможности отправиться в обычный детский дом»

Амелия подошла к хижине лесничего и постучала. За дверью раздался жуткий лай, а мгновение спустя на пороге появился Хагрид. За прошедшие годы он ничуть не изменился, разве что густые волосы стали чуть длиннее, а сам великан немного шире.

— Амелия! — взревел лесничий, подхватывая девушку и сжимая в объятьях до хруста костей, — Я знал, что ты зайдешь, как выдастся минутка! Проходи, я сейчас сварганю чай.

Жуткое пойло, которое Хагрид звал чаем, пить было абсолютно невозможно, но ради встречи с другом детства и задушевной беседы с ним, Амелия была готова хлебать его хоть до вечера. Войдя в просто обставленную хижину, Амелия нос к носу столкнулась с огромной черной собакой, подозрительно смотревшую на нее.

— Ой, какой милый у тебя песик! — воскликнула Амелия, пытаясь обойти этого самого песика.

— Это мой Клык! Лучшая и защита, и охрана для прогулок в Запретном Лесу! — откликнулся великан.

Амелия села за стол и приняла из рук Хагрида огромную чашку с отколотой ручкой.

— А я вот и печенье испек, как чувствовал, что заглянешь, — он поставил на стол тарелку с круглыми черными сухарями.

— Спасибо, — улыбнулась молодая женщина, — ну рассказывай, как вы тут жили без меня все эти годы?

— Ну как-как. Ничего так жили. По большей части спокойно. Конечно, когда ты смоталась тогда на Хэллоуин, Гораций чуть все волосы себе не повыдирал, — начал Хагрид, отхлебывая чай из своей кружки. — Все боялся, что его посадят. Но Дамблдор его успокаивал, что все с тобой хорошо, что якобы он узнает, где ты. Но тут же Сам-Знаешь-Кто ушел, Пожиратели начали разбегаться как тараканы, суды, допросы, в общем, не было нашего директора видно почти до конца лета. А Гораций так распереживался, что написал увольнительную и оставил пост преподавателя. Тут-то Дамблдор и притащил сюда Снейпа. — Он почесал голову. — Отмазал его, говорят, от Азкабана. Северус теперь ему по гроб жизни обязан. — Клык подошел к Амелии и начал активно обнюхивать. — Потом все тихо было лет десять, наверное. Пока Гарри Поттер в школу не поступил.

— М?

— Он на Гриффиндоре, как Джеймс с Лили, уже на четвертый курс перешел, — Хагрид положил локти на стол и нагнулся к Амелия. — Представляешь, я его когда забирал, выяснилось, что эти его родственнички все от него скрыли. Кто он, кто были его родители, что тогда случилось, — он с чувством ударил кулаком по столу, отчего вся посуда на нем подскочила. — Якобы они в автокатастрофе погибли! Представляешь?! В автокатастрофе!

— Ну, сейчас-то, полагаю, он уже в курсе дел? — с улыбкой спросила мисс Брайн.

— Сейчас-то да…

— А что происходит с тех пор, как Гарри поступил в школу?

— Да неспокойно стало. На первом курсе Альбус сюда перевез философский камень, но его пришлось уничтожить в итоге, потому что Сама-Знаешь-Кто попытался его украсть. В позапрошлом году опять комната была открыта эта… чтоб ее… — на глазах лесничего навернулись слезы, — меня в Азкабан из-за нее…

— Там невесело, — с грустью произнесла Амелия.

— Да уж не то слово, — Хагрид покачал головой, стремясь прогнать грустные мысли. — Ходят слухи, что опять Его проделки были. Якобы Он — наследник Слизерина.

— Я слышала, что в прошлом году Сириус сбежал из Азкабана? — полувопросительно, спросила Амелия.

— Я тоже слышал. Он говорят и в замок наведывался. Но его так и не поймали.

Клык положил голову к Амелии на колени и начал вымаливать у нее печенье. Та гладила пса по огромной черной голове и продолжала разговор с Хагридом.

— Скажи , я как поживает моя Лила?

— Лила... — лесничий погрустнел и отвел глаза в сторону, — ты понимаешь, — Хагрид замялся и провел огромной рукой по бороде, — тут такое дело. В общем, когда Сам-Знаешь-Кто пытался украсть философский камень, он был очень слаб, и вычитал где-то, гад ползучий, что жизнь можно поддерживать, питаясь кровью единорогов. А Лила, она ж всегда доверчивая была… — его голос умолк.

— Да, — согласилась Амелия, все поняв, — доверчивость многих губит.

«— Профессор, добрый день, — я вспомнила тот субботний день, когда я впервые увидела Лилу. Тогда утром я подошла после завтрака к своему декану. — Вы не отпустите меня в Хогсмид вместе с Хагридом?

— Хогсмид? Зачем? — поинтересовался он.

— Скоро Рождество, а я скопила немного денег, не хочу ехать домой с пустыми руками.

— Домой? — удивился профессор. — Вы собираетесь домой на Рождество? К кому?

— Ну... — замялась я, — наверное, мой брат вернется домой на каникулы.

— Вернется? Откуда, позвольте узнать?

— Из университета? — предположила я. Признаться, я была несколько обескуражена ходом нашей беседы.

Гораций Слизнорт печально вздохнул и проговорил, заметно погрустнев:

— Мисс Брайн, пройдемте в мой кабинет.

Ничего не понимая, я отправилась в подземелья вслед за деканом.

— Боюсь, я должен разочаровать вас, Амелия, — обратился ко мне Слизнорт, закрывая дверь кабинета. — На Рождество вы останетесь здесь.

— Почему? Брат не сможет приехать? Он учится где-то за границей?

— Учиться? — в голосе профессора прозвучало раздражение. — С чего вы взяли, что он вообще где-то учиться?

— Но... — я отчаянно гнала от себя одолевавшие меня предчувствия, — разве он оформил опекунство?

— Нет, — теперь в его голосе звучали трагические нотки. — Опекунство над вами он не оформлял. Но и учиться он никуда не пошел. Ваш брат избрал иной путь.

Профессор отвернулся и начал бесцельно перекладывать свитки на своем столе из одной стопки в другую. Взгляд его был печален, плечи опущены. Так профессор Слизнорт вел себя только в одном случае.

— Я слышала, что в прошлом году несколько выпускников стали сторонниками Воландеморта, — робко высказала я свои опасения. — И якобы некоторые из них даже удостоились Метки. Не так ли?

— Да, — глухо отозвался декан. — Это так.

Тут для меня все стало ясно. И почему мой брат исчез сразу после экзаменов, не сказав мне ни слова; и почему я остаюсь в школе на Рождество, Пасху и лето; и что это за «иной путь».

— Ясно. Можно мне идти? — спросила я у профессора Слизнорта.

Тот развернулся и удивленно посмотрел на меня, явно не ожидая от меня такой спокойной и хладнокровной реакции.

— Конечно, Амелия, но если захочешь поговорить или спросить о чем-нибудь, обязательно приходи, не стесняйся.

Я молча кивнула и поспешила выйти из кабинета.

Что мне было спрашивать? О чем говорить? Все было очевидно. Я рассчитывала не на того человека, я верила в того, в кого не следовало верить, и доверяла тому, кому доверять не стоило. Меня предали. В общем-то, он сделал как ему лучше, что еще я могла от него ждать? И почему собственно меня это так удивляло? Разве он был обязан поддерживать со мной какую-то связь? Разве я была его родственником? Нет. Я была чужим человеком, которого принесло на порог дома его родителей в конце зимы 1967.

Я ждала от себя слез и истерик, но вместо них меня поглотило вымораживающее душу спокойствие.

Сразу из кабинета декана я отправилась в свою комнату, где собрала все деньги, которые скопила, и оправилась к лесничему.

Хагрид мешал какое-то варево позади своей хижины.

— Привет! — улыбнулся он мне. — Ну как? Отпустили тебя?

— Нет, — буркнула я. — Я, оказывается, остаюсь тут на каникулы.

— Понятно. Ну, ты не грусти, тут много интересного, ты же знаешь! Хочешь со мной в Запретный Лес сходить?

— А можно? — удивилась я.

— Если никому об этом не говорить, — тихо проговорил Хагрид, наклонившись ко мне и подмигнув, — то можно.

— Тогда, конечно, хочу!

Доварив «обед» для каких-то очередных тварей, которых Хагрид тайком выращивал в зарослях Запретного Леса, мы отправились на прогулку.

Когда мы углубились в заросли настолько, что дорога стала едва различима, а очертания замка растаяли за нашей спиной, я заметила слева от нас какое-то движение. Подойдя немного ближе, я увидела на открывшейся поляне двух белоснежных коней и одного маленького жеребенка. Я не могла оторвать взгляд от их царственного вида. У взрослых коней промеж ушей был огромный белоснежный витой рог. Жеребенок пока был безрогим. Увидев меня, существа насторожились, а жеребенок направился в мою сторону.

— Амелия! Назад! — услышала я голос Хагрида. — Это единороги! Они не терпят, когда кто-либо нарушает их уединение!

— Они такие красивые, — зачарованно пролепетала я, протягивая руку навстречу к подходящему ко мне малышу. Взрослые единороги предостерегающе зафыркали. Однако жеребенок бесстрашно подошел ко мне, понюхал мою руку и лег рядом со мной. Я осторожно опустилась рядом и аккуратно, боясь спугнуть малыша, положила руку ему на голову.

— Удивительно, — прошептал за моей спиной лесничий.

Наблюдавшие за всем происходящим взрослые единороги вдруг успокоились и продолжили неторопливо щипать траву на поляне.

— Амелия, поздравляю, она выбрала тебя! — взволнованно продолжал Хагрид. — Теперь вы друзья, ты можешь позвать ее из любой точки леса, и она обязательно примчится к тебе!

— Это девочка? — спросила я, гладя белоснежную крошку по ее шикарной гриве.

— Судя по всему да, — ответил лесничий, пытаясь аккуратненько заглянуть под брюхо животному.

— Я назову ее Лила, — решила я.

— Она будет верным другом тебе, — уверенно заявил Хагрид.

Пока Хагрид ходил кормить своих «детенышей», я сидела на краю поляны и продолжала наблюдать за единорогами. Судя по всему, это были храбрые, благородные и мудрые животные, но вместе с тем в них чувствовалась ярость и страшная разрушительная сила.

— Можно я тебя кое о чем попрошу? — спросила я Хагрида, когда мы отправились обратно к замку. — Ты же наверняка знаешь, чем они питаются?

— Ну, слышал кое-что, — польщенно проговорил он.

— Тогда купи Лиле лакомство, — попросила я его, доставая из кармана все скопленные деньги.

— О, — удивился он, — хорошо, куплю.

Мы бодро шагали в направлении школы. День, начавшийся столь неприятным для меня известием, заканчивался вполне удачно».

— Ну а ты-то где была? — наконец-то нарушил тяжелую тишину Хагрид, и Амелия снова вернулась в реальность. — Я слышал, полмира искатала.

— Искатала, — улыбнулась молодая женщина. — Я мотоцикл сделала.

— Правда? — обрадовался лесничий. — Как у меня?

— Ну не совсем, он без коляски и быстрее. За два дня можно из Мексики сюда прилететь, — с гордостью сказала она.

— Эх, мне бы своего проветрить не мешало бы, — мечтательно вздохнул Хагрид. — Уж почти три года на нем не катался. Твой-то где? Я его что-то не встречал.

— Он в Хогсмиде, — объяснила Амелия, — сломался на подлете к школе. Пришлось бросить там. Как выдастся свободный денек, обязательно сделаю и прикачу сюда.

Клык жалобно заскулил, оповещая юную гостью, что еще минута без лакомства, и он точно умрет с голоду.

— Хагрид, можно ему печенье? — поинтересовалась та.

— Пусть жрет, ненасытная скотина, — полушутя, полусерьёзно буркнул лесничий.

Получив долгожданное лакомство, Клык счастливо зачавкал, сидя около Амелии. Потом сбегал на место и приволок оттуда огромное бревно. Бросив его гостье под ноги, он радостно залаял и стал махать хвостом.

— Еще играть с тобой что ли? — недовольно пробурчал Хагрид. — Ты извини, Амелия, он обычно спокойнее себя ведет.

Пес не выдержал и встал на колени волшебницы передними лапами. Теперь он был значительно выше нее. Молодая женщина засмеялась, пытаясь увернуться от горячего мокрого собачьего языка, который пытался облизать ей лицо.

— А можно с ним поиграть? — спросила она, все еще отбиваясь от новоиспеченного друга.

— Да играй на здоровье, — усмехнулся Хагрид, убирая чашки со стола, — только по осторожнее, он не всегда силу рассчитывает.

— Пошли, пошли, — задорно позвала Амелия пса, беря с собой палку и выходя из хижины лесничего.

Профессор Снейп шел по переходу в Северную башню, погруженный в раздумья. Внезапно он услышал раздающиеся со стороны озера крики и собачий лай. Развернувшись в направлении шума, он успел заметить столб брызг — кто-то упал в воду.

— Несносные дети, — процедил он сквозь зубы и поспешил к озеру.

Подойдя ближе, он увидел, как на берег вылезает и отряхивается Клык — огромный черный пес их лесничего Хагрида.

— Эй, привет! — раздался из воды женский голос.

— Ты вообще в своем уме? — поинтересовался Снейп. — Живо вылезай оттуда. Вода ледяная.

— Да ладно тебе, не занудствуй! Еще только сентябрь!

— Амелия, вылези из воды, — продолжал настаивать он.

Молодая женщина серьезно посмотрела на преподавателя зельеварения и, обреченно вздохнув, проговорила:

— Неа!

И ушла под воду.

— Амелия! — вскричал Снейп. Только этого ему не хватало! — Амелия! — Он вошел в воду по щиколотку, рискуя промочить ноги и испортить новые сапоги — Амелия, немедленно прекрати!

В этот момент Амелия вынырнула из воды, в два счета оказалась рядом, выхватила из его рук волшебную палочку и с победным воплем бросилась обратно в озеро, обрызгав профессора с ног до головы.

— Знаешь в чем проблема большинства волшебников? — спросила она, отплыв от берега. — В том, что вы никогда не расстаетесь со своими палочками!

— Амелия, — Северус начал терять терпение, — хватит плескаться! Ты заболеешь! А мне потом с тобой возиться. И немедленно верни мне палочку.

— Хм… ну уж нет. Я эту палочку добыла в честном бою. Хочешь ее обратно — отбери, — Амелия вылезла на берег в нескольких метрах от Снейпа и встала около Клыка. Тот, увидев в руках волшебницы палочку, сразу заметно оживился.

— Перестань, — прошипел Снейп.

Она тут же отскочила назад.

— Поймай меня, Северус, догони меня! — кричала Амелия, с устрашающей скоростью мчась к Запретному лесу с палочкой зельевара в руке.

«Тяжелый будет год», — подумал Снейп, отправляясь за ней следом. Зная взбалмошный характер мисс Брайн, сомневаться в том, что просто так палочку она ни за что не вернет, не приходилось.

Амелия с Клыком маячили далеко впереди.

«Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!» — твердил он про себя, пробираясь сквозь кустарник и молодую поросль. — «Эта жуткая каша под ногами, этот проклятый лес, эта осточертевшая школа с толпой слабоумных малолеток».

Когда он наконец-то добрался до волшебницы, то окаменел от ужаса.

Амелия стояла посреди огромной поляны, усыпанной желтыми листьями, и жарила сосиски над огромным костром. Вместо прутика она использовала палочку. Его волшебную палочку!

В один прыжок он оказался у костра. Лицо его исказилось от злобы вперемешку со страхом, глаза вылезали из орбит, он открывал и закрывал рот, указывая на палочку и не в силах, что-либо произнести.

Палочка задымилась на конце, Снейп издал протяжный стон.

— А, ну вот, наконец, и ты, — сказала Амелия, с невозмутимым видом задув палочку и бросив сосиску на левитировавшую рядом тарелку. — Кушать будешь?

От такой наглости зельевар впал в ступор.

— Ну, нет, так нет, — пожала плечами молодая женщина и взяла тарелку в руки. — Держи, — бросила она Клыку палочку волшебника.

— Нет, — просипел Снейп и бросился вслед за палочкой. Зубы хищно клацнули прямо перед носом Северуса. Он же судорожно сжимал в руках свою волшебную палочку. Клык, учуяв что-то вкусное на его взгляд, прижал огромной лапой зельевара к земле, а сам начал активно вылизывать ему лицо. Освободившись, наконец, от несносного животного, Снейп встал, попытался отряхнуть безвозвратно испорченную мантию и гневно посмотрел на Амелию, спокойно стоявшую все это время на краю поляны и с интересом наблюдавшую за происходящим, жуя сосиску.

— Ты, — проговорил он, не скрывая злобы, — ты пожалеешь. Петрификус Тоталус! — ничего не произошло. Амелия с интересом смотрела на профессора Снейпа, испытывающего настоящий шок. На мгновение его лицо приняло по-детски обиженное выражение: почему молодая женщина продолжала двигаться? — Петрификус Тоталус! — повторил он еще раз, выставляя вперед палочку. — Ничего не случилось. — Не может быть…она испорчена…ты…

— Северус, — невозмутимо проговорила Амелия, — успокойся, пожалуйста. — Она вытащила из кармана волшебную палочку Снейпа. Неужели ты думал, что я настолько дурная, что стану использовать твою волшебную палочку как шампур, а потом еще и отдам Клыку на растерзание?

Амелия взмахнула рукой. Зельевар потрясенно смотрел, как палочка в его руке превращается в простую ветку.

— Удачной прогулки, — молодая женщина исчезла с легким хлопком.

Когда Снейп вернулся в замок, уже стемнело. Прибывая в самом препоганейшем настроении, он сразу отправился в свои комнаты. На столе у его кровати стояли кружка горячего грога и вазочка с его любимыми шоколадными русалками. Рядом лежала волшебная палочка. На стуле висела новенькая мантия, точно такая, как была на нем. Зельевар улыбнулся: эта девчонка всегда знала, как его задобрить.