Вернуть утраченное или вспомнить забытое (гет)

Лили уже который день блуждала по темным коридорам, пытаясь найти выход. Ей казалось, что она плывет по волнам бурлящей реки и не в силах противостоять ее течению. Каждая попытка сопротивления, пусть самая незначительная, разбивалась о приступ боли, раздирающей внутренности металлическими тисками. В те моменты, когда не было больно, накатывала усталость — настолько чудовищная, что хотелось тихо лечь и умереть. Но она не могла. Где-то на задворках разума еще мелькали мысли о родителях, доме, друзьях. Эмилио. Стоило подумать о нем, как тьму разрезал солнечный лучик. Яркий, задорный, ласкающий, он плясал под ее ногами, выводя из лабиринта.

Лили очутилась в огромном поле. Насколько хватало глаз, к небу тянулись пшеничные колосья. От легкого ветерка они колыхались из стороны в сторону, пригибаясь к земле. Бескрайнее пшеничное море восхищало и угнетало одновременно. Восхищало красотой и непокоренным величием, угнетало безбрежным простором и обширным пространством для маневров. В какой-то момент ей показалось, что это все тот же безвыходный туннель, отличающийся лишь приятной атмосферой и иллюзорной привлекательностью. Словно выигрыш в казино, которые так нравились дяде Рону. Ты счастлив от осознания того, что покорил систему, но в то же время просыпается азарт и неутолимая жажда большего. Погоня за ускользающей мечтой. Иллюзия контроля над вечностью. Лили захотелось плакать. За что ей это? Что она сделала неправильно в своей еще совсем недолгой жизни?

Вдалеке показалась черная фигура в мантии. Здесь этот кусок материи казался чужеродным элементом. В поле нужно дурачиться и играть, а мантия у нее всегда ассоциировалась с чопорностью и дисциплиной. Она смотрела на приближающуюся фигуру невидящим взглядом, пока не различила знакомые черты. Лили изумленно ойкнула и бросилась навстречу. Эмилио. Ее Эмилио. Простой и понятный. Но чем дольше она бежала, тем более далеким он становился. Она села на землю, приминая колосья пшеницы, и обреченно закрыла лицо руками. Слез не было, накатила тяжелая усталость, свинцом наполняющая душу. Она так и будет сидеть до скончания времен без надежды вырваться, и лишь глухое отчаяние будет ее спутником.

Через мучительно долгие минуты ее тонких пальцев аккуратно коснулись. Лили нехотя убрала их от лица и встретила тоскливый взгляд голубых глаз. Эмилио ласково заправил выбившийся локон за маленькое ушко.

— Ну что ты здесь сидишь, маленькая моя, я же тебя жду, — его голос звучал надрывно и глухо. Лили тяжело вздохнула и прижалась к его груди.

— Я не могу найти выход, он ускользает.

— Но теперь я нашел тебя и не намерен больше терять, тем более отдавать ему, — казалось, Эмилио не услышал ее ответа.

— Кому? — в ее глазах плещется непонимание, в его — разгорается пламя гнева.

— И ты еще спрашиваешь? — он пытается выдернуть свои руки из ее, но цепкие пальчики не дают этого сделать. — Малфой, небось, уже наобещал золотые горы, сказал, что бросит Розу и женится на тебе? — в зеленых глазах мелькнул отголосок застарелой боли, но она лишь сильнее сжала ладонь Эмилио.

— Я его даже не видела, как он мог мне что-то обещать?

— Да он от твоей кровати не отходит, Джинни нарекла его твоим ангелом-хранителем, а ты все дурочку изображаешь! — его голос сорвался на крик.

— О чем ты говоришь? Какая кровать? Какой ангел-хранитель? — копившееся долгими часами напряжение выплеснулось в непрошеные слезы, волосы развевались огненным знаменем над головой, подхваченные шальным ветром, который усиливался с каждой секундой, руки подрагивали от переполняющих эмоций. Хотелось кричать и бить посуду, но вместо этого Лили бессильно плакала, теребя край платья.

— Что здесь происходит? — она не слышала этого возгласа, пока не раздалось яростное: «Ах ты, ублюдок» и невнятный звук удара. Лили подняла голову, и ее прошиб холодный пот. Среди золотистых колосьев лежал Эмилио со скрученной в захвате рукой, а над ним возвышался блондин. Скорпиус Малфой. Мерлин, откуда он здесь?

— Скорпиус, — ее голос предательски дрогнул, — отпусти сейчас же Эмилио. Кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь таким бесцеремонным образом?

— О, и я рад тебя видеть, дорогая, — он как-то гаденько ухмыльнулся, — между прочим, это твой женишок полез драться, пока ты сырость разводила.

— Ты? Как ты...? Как? — она задохнулась от возмущения, негодования и отвращения. Такого Скорпиуса Малфоя Лили не знала. Высокомерного знала, холодного видела, даже брезгливого, но не циничного поддонка, который стоял перед ней.

— Видишь, какой он на самом деле? Нравится? — прошипел Эмилио, морщась от боли.

— Молчать! Я тебе слова не давал, — Лили переводила потрясенный взгляд с Эмилио на Скорпиуса, отказываясь что-либо понимать. Она не узнавала этих двоих вот такими: озлобленными, рычащими хищниками. А она добыча. Звериный оскал уродовал любимые лица, причиняя практически физическую боль. Лили прикрыла глаза, желая забыть и больше никогда не видеть искаженных брезгливым отвращением лиц. Это не может быть ее Эмилио. Таким не должен быть Скорпиус.

Лили открыла глаза и испуганно попятилась назад. Желтые, полные голодного блеска глаза прожигали насквозь, мощные лапы готовились к прыжку, а вековые деревья Запретного леса скрывали свершающееся нападение. Она не почувствовала страха, лишь одинокая мысль билась пойманной птицей в голове: «Какого Мордреда здесь происходит?»

Когда оборотень вгрызся ей в горло, Лили не кричала, только крепко зажмурила глаза. И в следующий момент открыла, удивленно глядя на белый потолок и ожидая уже привычной боли. Однако вместо этого услышала сдавленное рыдание матери и тяжкий вздох отца.

Наваждение рассеялось.

* * *

Едва Роза вошла в коттедж вместе с лаборантом Мунго, ей стало дурно. Не от тошнотворного запаха, выжимающего слезы, не от слегка вычурной обстановки, а от того, что здесь был Скорпиус. Светловолосый дьявол, давно забравший ее сердце и покоривший душу. И он должен был быть с ней, а не здесь. Не с Лили.

Похоже, использовали зелье с двойным эффектом, потому что обоняние Розы уловило отчетливый запах гниения. Оно разлагало цветы и себя вместе с ними, уничтожая улики. Удобно. Не установить злоумышленника, не понять мотивы, не найти средств исцеления. А может он и не хотел причинить вред Лили? Тогда что? Предупредить? Предостеречь? Что-то доказать? Роза фыркнула. Если это и так, то способ весьма затейливый и алогичный.

Лаборант, которого звали Джереми, настойчиво рекомендовал ей отдохнуть. Как же! Отдохнуть означало пойти в больницу, проведать обеспокоенных родственников и увидеть белого как полотно Скорпиуса, переживающего за Лили. Нет, это было выше ее сил. Лучше заняться чем-то полезным, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. Она еще успеет все разложить по полочкам, проанализировать, а потом поплакать в подушку от отчаяния.

Роза ушла глубоко в себя и, не заметив журнальный столик, едва не запнулась об него. Тут ее внимание привлек маленький квадратный конверт без подписи. Она действовала скорее по наитию, чем осознанно. Роза достала палочку и произнесла диагностическое заклинание, над ним сгустилось небольшое фиолетовое облачко, говоря, что на него не наложено каких-либо опасных заклятий. Едва касаясь бумаги, она развернула письмо, но внутри ничего не обнаружила. Что это? О чем может сказать пустой пергамент? Лили хотела кому-то написать? Или написали ей? Но какой смысл отправлять чистый лист бумаги? Роза, не мигая, смотрела на него, пытаясь разгадать тайну, как вдруг ее осенило. Конечно! Это же так просто! Пожалуй, и правда стоит отдохнуть, если мысль о невидимых чернилах пришла ей в голову спустя добрый десяток минут. Ей, дочери совладельца «Ужастиков Умников Уизли». Кошмар! Еще одно заклинание и текст аккуратными строчками проступил на пергаменте.

«Прости. У меня не было выбора».

Роза недоуменно воззрилась на буквы, не понимая смысла. Что это значит? Отравитель просит прощения у жертвы? Нелогично. Его заставили? Возможно, но кто? Лили не занимала важного поста в Министерстве, чужих парней не уводила, друзей не ссорила. Кому это нужно? Враги дяди Гарри? Тогда зачем они ждали семейного отпуска, в Англии это сделать проще? Уизли устало потерла лоб, когда за спиной раздалось деловитое:

— Я собрал необходимое количество образцов. Теперь мы можем сделать всесторонний анализ, и если не получится установить, какое именно это было зелье, то некоторые ингредиенты узнаем точно.

— Сколько потребуется времени?

— Пара часов, возможно, чуть больше.

— Я могу помочь?

— Роза, отдохните, вы же валитесь с ног от усталости, — Джереми сочувственно улыбнулся и потрепал ее по плечу.

— Со мной все в порядке, — девушка попыталась улыбнуться в ответ. — Пожалуй, я все же наведаюсь в больницу, вдруг появились какие-то новости, — лаборант кивнул головой и, беря ее за локоть, трансгрессировал.

Роза прошла к шестой палате и остановилась у двери. Вдохнула. Выдохнула. Она не знала, что ее ожидает внутри, одновременно страшась этого и отчаянно желая. Либо сердце сожмется от боли, либо радостно забьется от облегчения. Вдох. Выдох. Роза открыла дверь и увидела сгорбившуюся у кровати тетю Джинни в объятиях мужа. Она вынуждена была признать, что эта скорбная картина ее порадовала. Не Скорпиус. Для нее это самое главное. Тут же на Розу нахлынуло чувство вины. Как она может радоваться, видя горе родителей, не знающих, когда очнется их дочь и очнется ли? Неужели страх перед прошлым сделал ее бесчувственным параноиком? Нет, нет, нет! Это же Лили, ее младшая сестренка, с которой они вместе лепили куличики и ловили садовых гномов.

— Как она? — ее голос прозвучал оглушительным взрывом в гнетущей тишине комнаты. Гарри обернулся, и Розе стало дурно. Никогда она не видела столь обреченного взгляда у невозмутимого, бурлящего энергией крестного.

— Без изменений. Колдомедики ничего не говорят. Ссылаются, что прошло мало времени, нужны исследования, а пока нам остается лишь надеяться и ждать, — бедный, бедный дядя Гарри, он не привык отсиживаться в тылу, тем более, когда дело касалось близких. Каково ему сейчас? Пожалуй, пока не стоит посвящать его во все подробности. А то ведь с него станется рвануть в бой, не задумываясь о последствиях. В любом случае пока мы как слепые котята. Информации минимум, подозреваемых ноль, мотив отсутствует.

— А Скорпиус? — совсем тихо произнесла Роза.

— Он говорил что-то о кафетерии на первом этаже, — плечи опущены, глаза воспалены, руки трясутся. В этой женщине сложно было узнать деятельную жизнерадостную Джинни Поттер. Кто же посмел посягнуть на идиллию этой семьи, разбить привычный мир, заставляя сгребать осколки в асимметричную кучу и пытаться заново собрать из них радужную сказку?

— Она обязательно поправиться. Это же Лили. В конечном итоге у нее всегда все хорошо, — Роза попыталась улыбнуться и вышла за дверь. На душе скребли кошки, выцарапывая внутренности. Забиться бы в угол и сжаться в маленький комок. Обреченность, тоска, боль заполняли каждую клеточку тела, и как же ей хотелось их выблевать?

* * *

Скорпиус чувствовал себя потерявшимся котенком. Он не мог осуждать Поттеров за их реакцию на его присутствие, но презрительность Джинни больно кольнула сердце. Да, тогда он поступил жестоко, разбив Лили сердце, но разве был у него выбор? Обстоятельства не предоставили ему такой роскоши. Незаконнорожденный ребенок больно ударил бы по репутации Малфоев, уничтожил бы независимость Розы и растоптал Лили. Ему приходило в голову, что Роза могла выдумать эту беременность, чтобы Скорпиус остался с ней, но это было бы слишком подло с ее стороны. Все-таки она Уизли, благородство у них в крови. И кузина Лили. Одна случайная ночь разделила его жизнь на «до» и «после».

Из-за нервных терзаний у Розы случился выкидыш, но бросить страдающую и измученную девушку было выше его сил. Да и менять что-то было уже слишком поздно. Она бы поняла, но не простила. А объяснить он бы не смог. И как доказать, что это было еще до того, как он узнал Лили и полюбил ее? В сердце не записываются точные даты событий, и не ведется картотека чувств. При всем желании нельзя вырвать его из груди, предъявляя в качестве неопровержимой улики. Им всем пришлось с этим жить. А он навсегда запомнит холодные слова прощания, брошенные Лили напоследок: «Ты никогда меня не любил» и его ответ: «Малфоев не учат любить, только пользоваться».

Мог ли он ее осуждать? Только себя. Во всем. Не смог, не вытерпел, не уберег. Скорпиус боялся представить, через какой ад пришлось пройти Лили. Порицание, отрицание, непонимание. И как его девочка выстояла?

Он тряхнул головой. Уже не его. Теперь она со Скамандером, над которым Скорпиус подтрунивал все время учебы в Хогвартсе. И Малфой был ему благодарен. Эмилио помог Лили преодолеть все круги ада и сделал ее счастливой. Он дал ей то, чего никогда не смог бы дать Скорпиус. Счастье, радость, понимание, уважение, любовь. Между ними всегда была недосказанность и общественное мнение, Скамандер же был скромным и понимающим парнем, способным поддержать в любой ситуации. Он нужен был Лили, а не Скорпиус. Сердце сжалось от боли. «Не думать, не чувствовать, забыть», — снова и снова повторял он себе.

На плечо опустилась рука, нежно сжимая напряженные мышцы. Роза.

— Привет, — она касается губами его щеки и садится напротив.

— Здравствуй, милая, — он пытается улыбнуться, но выходит откровенно плохо, — тебе стоит поспать, еще чуть-чуть, и от инфернала не отличить, — Роза чуть улыбается и качает головой.

— Я была в коттедже Лили, с Джереми брали пробы отвратительного месива на полу спальни. Он лаборант Мунго, — он устало кивает, показывая, что принял к сведению.

— Как ты?

— По крайней мере, не в коме, уже радует, — шутка получилась скомканной и абсолютно несмешной, оба это понимали. — Почему ты оказался там? — все-таки она не смогла удержаться и не задать волнующий ее вопрос.

— Искал тебя, — в ее глазах скепсис, она не верит. — Ты же не сказала точные координаты своего домика, а ее коттедж попался первым, вот я и решил спросить дорогу, — на мгновение он запинается, гримаса боли искажает лицо, но Малфой быстро возвращает себе самообладание. — А потом увидел на полу Лили, она была без сознания и практически не дышала. Я взял ее на руки и трансгрессировал сюда, остальное ты знаешь.

— Скорпиус, — она опускает глаза, ей нелегко подбирать слова, — ты все еще ее любишь? — его словно окатили ледяной водой. Зачем? Зачем она это спрашивает? Какое это имеет значение? Тем более сейчас. Роза поднимает глаза, и в них отчетливо читаются отчаяние, боль, обреченность, печаль и что-то еще, чему он не может подобрать определение.

— Милая, я с тобой, и только это важно, — он накрывает ее пальцы своей ладонью и слабо улыбается. Ледяные. Она кивает, чуть сжимая его руку. Пока ей этого достаточно. Оба понимают, что как только Лили придет в сознание, их отношениям предстоит тяжелая проверка на прочность, а пока остается сидеть в кафетерии и пить омерзительный на вкус кофе, считая секунды, которые складываются в минуты и часы. Время самая непостижимая вещь, ведь с каждым движением секундной стрелки настоящее становится прошлым, унося с собой хорошее и плохое, радость и печаль, улыбки и слезы. Настолько же больно, насколько необходимо.

Над их головами зависает аккуратный самолетик из плотной бумаги лимонного цвета. Скорпиус узнает в ней служебную записку, которые ему довольно часто приходилось видеть в больнице. Так в Мунго извещали членов семьи об изменении состояния пациентов. Роза протягивает дрожащие пальцы и хватает бумагу за трепещущийся край, разворачивает и читает. В записке всего три сухих слова «Лили Поттер очнулась».

Мир Скорпиуса Малфоя рушится на глазах. Он пьет кофе в больничном кафетерии со своей невестой, которую по-своему любит. Ее лицо озаряет улыбка облегчения, и морщинка на лбу на мгновение разглаживается. Немного стало легче. Возможно, теперь они поймут, что случилось. Лили поправится, и не нужно будет дежурить у ее кровати. Можно будет выйти на пляж и подставить тело под солнечные лучи. Расслабиться. Отдохнуть. Набраться сил. Но не это волнует Скорпиуса. Как посмотреть в глаза той единственной, которая сумела пробудить в нем чувство, о котором он даже не слышал? Как остаться честным с той, что помогла обрести покой растерзанной душе? Как посмотреть в глаза прошлому, чтобы не разрушить настоящее?

— Роуз, думаю, Лили не стоит знать, кто ее обнаружил и принес сюда, — она кивает, в карих глазах плещутся тоска и горечь. Она как никто понимает его, потому что чувствует то же самое.

Роза Уизли — его свет в окошке, не позволяющий скатится в темную бездну отвращения к себе и самобичевания. А Лили Поттер... Она забралась под ребра и вырвала сердце своими нежными ручками. Хотел ли он его вернуть? Пока оно у нее, в душе живет надежда. На что? Малфой и сам не знаю. Им никогда не быть вместе, но без нее он чувствовал себя неполноценным. Но ведь есть еще и Роза. Скорпиус тряхнул головой. Не время придаваться меланхоличным размышлениям о смысле жизни и природе любви. Нужно выяснить, что случилось с Лили, остальное не имеет значения. Лишнее. Пустое. Никчемное. Привычная маска невозмутимого безразличия застыла на лице, замыкая все чувства внутри.

Скорпиус встает из-за стола и тянет за собой Розу. Она натянуто улыбается, но он видит, как ее снедает беспокойство. Конечно, кузина в больнице с тяжелым отравлением. Ее можно понять. Но только ли в этом причина? Он прекрасно знает ответ на свой вопрос, но предпочитает задвинуть эти мысли подальше. Не время. Не место. Ни к чему.

Малфою не пристало размышлять, когда нужно действовать. Но сначала необходимо навестить Лили. Зачем? В конце концов, и у Малфоев есть слабости.