Вернуть утраченное или вспомнить забытое (гет)

Рыжеволосая девушка стояла над обрывом и блаженно улыбалась. Огненные пряди развевались на ветру, образуя в пространстве причудливые узоры. К ним хотелось прикоснуться, пропустить сквозь пальцы, намотать на ладонь и притянуть девушку к себе. Со стороны она была похожа на нимфу, которая вот-вот сорвется вниз, но лишь для того, чтобы воспарить к солнцу. Пухлые губы были изогнуты в мягкой улыбке. Они манят, завораживают, соблазняют. Еще такая юная, но знающая силу своей притягательности. Легкое изумрудное платье льнет к телу, обрисовывая изящные изгибы. Хрупкая. Миниатюрная. Невесомая. Неожиданно она резко обернулась, вскрикнула и растворилась в воздухе, словно мираж. Случайно забредший на безлюдный пляж мужчина изумленно взирает на место, где только что стояла прекрасная девушка. «Наверное, солнце голову напекло», — думает он, разворачивается и уходит.

Стоило ему исчезнуть за поворотом, как посреди открытого пространства появилась другая девушка. Красивая, но обеспокоенная. Она растерянно покрутила головой по сторонам, прошептала какие-то непонятные формулы и облегченно вздохнула. Незнакомка достала из сумочки телефон и быстро набрала номер.

— Алло, Лил, ты где?

— На пляже, «Маргариту» только что заказала. Что-то случилось?

— Нет, просто твой ненаглядный меня уже с ума свел своим беспокойством, — в трубке послышался переливчатый смех.

— Да, Эмилио это умеет. Не обращай внимания, он всегда такой. Давай лучше ко мне, поваляемся на солнышке, может, наконец, хоть чуть-чуть загоришь.

— Хорошо, Лилс, скоро буду, — девушка положила трубку и нахмурилась.

Почему вечно эти влюбленные после ссоры разбегаются по разным углам, а ей приходится лавировать между ними, успокаивая и сглаживая острые углы? И хоть бы раз «спасибо» сказали. Неблагодарные! Кудрявые волосы девушки смешно колыхнулись, когда она в негодовании топнула ножкой по песку. «В следующий раз пусть сами разбираются», — уверенно пробормотала Роза и трансгрессировала на другой конец пляжа, к уже ждущему ее «Космо». Можно и немного отдохнуть, в конце-то концов.

Через несколько часов к девушкам присоединилось все их шумное семейство, заполняя окружающее пространство звонкими голосами и искрящимся весельем.

Едва открыв дверь в свой номер, Лили почувствовала тяжелый запах орхидей. Буквально каждый миллиметр просторного помещения был усыпан их лепестками. Крупными, продолговатыми, с закругленными краями. Лили почувствовала, как дурманящий аромат цветов оседает в легких, тисками сдавливая горло. Ноги внезапно ослабели, и она начала медленно сползать по стене. Связных мыслей не осталось. Глаза застилала призрачная пелена, заставляя сталкиваться прошлое и настоящее, реальное и вымышленное. У Лили было ощущение, что она плывет по волнам забытья навстречу горизонту несбывшихся грёз. И прежде чем она потеряла сознание, в голове мелькнула предательская мысль: «А Малфой бы смог защитить».

* * *

Роза весь вечер не могла найти себе места. К полуночи на остров должен был приехать Скорпиус. Да, она безумно соскучилась по его бархатному, чуть хрипловатому голосу, сильным рукам и грубоватым поцелуям, но вместе с тем страшилась его встречи с Лили. Прошло уже три года, а она, как четырнадцатилетняя школьница, боялась, что стоит им увидеть друг друга, и ее счастье рассыплется как карточный домик. Иногда ей казалось, что она делит своего жениха с сестрой. Когда Скорпиус неподвижно замирал, наблюдая за игрой пламени в камине, он думал о ней. Конечно, Роза не могла знать наверняка, но женское чутье подсказывало, что догадки верны. И возможна ли ошибка, если Лили — живое воплощение огня? Резкая, непредсказуемая, игривая, но в то же время мягкая, ласковая и по-домашнему теплая. Она пленяет с первого взгляда, и Роза не знала, смог ли Скорпиус ее забыть.

Вот уже несколько лет душу мисс Уизли отравляла тягучая темная ревность, тесно переплетающаяся с мелочной завистью и подавляемым гневом. Она понимала, что не может винить Лили в своих несбывшихся мечтах, разбитых надеждах и растоптанных принципах, но и претворяться уже не могла. Она слишком устала. Вот бы сесть в кресло и смотреть в окно, пока на горизонте не заалеет новый день, но глаза закрылись сами собой, и Роза забывалась тревожным сном.

* * *

Скорпиус ненавидел аппарацию, предпочитая путешествовать с помощью каминной сети, а еще лучше сидя в комфортабельном кресле личного самолета. Да, он, потомок одного из древнейших чистокровных родов магической Британии, предпочитал передвигаться на маггловском транспорте. Лили грезила крылатыми железными монстрами и заразила своей страстью юного Малфоя. Лили. Сердце сдавил тугой обруч боли, перекрывая доступ кислорода. Он так давно ее не видел, что казалось, должен был совсем забыть. Но мог ли? Малышка Лили была особенной. Рыжеволосый ангел, так внезапно осветивший его путь, поправший все условности и стереотипы. Трепетная, нежная девушка, без которой жизнь превратилась в руины: разоренные и обездоленные. Он знал, что им придется встретиться на этом острове, но даже в страшном сне не мог представить, при каких обстоятельствах увидит ее впервые после трех лет пустоты. Трех лет с Розой.

Только оказавшись рядом с уютными однотипными домиками, Скорпиус осознал, что понятия не имеет, в каком из них живет Роуз. Отправлять Патронуса не хотелось, а мобильные здесь не работали из-за слишком высокой концентрации магии. Решив, что время не такое уж и позднее, он неуверенно постучал в дверь ближайшего коттеджа, но в ответ получил лишь тишину. Помявшись на пороге, Малфой нерешительно дернул ручку и проскользнул внутрь. В нос ударил тяжелый цветочный запах, чем-то напомнивший аромат одной из оранжерей родного Мэнора. Что-то разглядеть не позволяли плотно задернутые портьеры, сквозь которые не пробивался свет фонарей. Скорпиус уже хотел было выйти и попытать счастье в соседнем бунгало, как из комнаты донесся неясный стон. Ведомый инстинктами он наощупь добрался до спальни и обомлел. На полу, скорчившись в неестественной позе, лежала смутно знакомая девушка. Ее окружала вязкая однородная масса, словно трясина, засасывающая ее. Внезапно мелькнула вспышка света и запуталась в рыжих волосах незнакомки. Малфой вздрогнул и всем телом и бросился к девушке.

— Лили, — отчаянный вопль разрезал звенящую тишину комнаты.

Он едва успел вытащить Поттер из силков окутавших ее орхидей. Мышеловка захлопнулась, чтобы увлечь их в ад собственных воспоминаний, но это будет только утром.

Лили медленно выплывала из забытья. Она не чувствовала своего тела, сердце стучало о ребра с немыслимой скоростью, а голова гудела, как после порядочного застолья. Поттер не хотела возвращаться в действительность, ведь во сне ей было так хорошо. Там был Скорпиус. Такой, каким она его помнила в начале их скоротечного романа. Заботливый, нежный, ласковый. Не тот Малфой, что дружил с Джеймсом, насмехался над Альбусом и игнорировал малышку Лилс. Скорпиус улыбался и протягивал к ней руки. Лили сделала усилие, пытаясь воскресить в сознании это видение, но все ее тело охватила острая боль. Казалось, что ее разрывают на части, с костей сдирают кожу, а грудь сдавливает обжигающе-холодный стальной обруч. Перед глазами взорвалось небо, осыпая ее осколками звезд, которые глубоко вонзались в и без того истерзанную плоть. Лили вскрикнула и провалилась в небытие.

Она видела бескрайний зеленый луг, утопающий в цветах. Солнечные лучи путались в ее огненных локонах, а облака барашками плыли по небу. Лили охватило небывалое чувство невесомости, и она, смеясь, возвела руки к небу, испытывая абсолютное счастье. Через мгновение или несколько часов она услышала, как кто-то зовет ее по имени, но никого не увидела. Неожиданно вдали возникла и стала неумолимо приближаться неясная фигура. Поттер хотела было двинуться навстречу, но не смогла и пошевелиться. Тем временем фигура все приближалась, обретая более четкие очертания. Вскоре Лили смогла разглядеть черный смокинг и голубые волосы. Странно, она знала только одного метаморфа, но откуда Тедди взяться в ее видении? Неизвестный все приближался. Теперь стало ясно, что это мужчина. Когда до него оставалась пара шагов, лоб Лили прорезала недоуменная морщинка. Перед ней стоял незнакомец, но стоило моргнуть, как он превратился в Эмилио. Оцепенение спало, она облегченно вздохнула и кинулась ему на шею, прижимаясь всем телом.

— Любимый, как же я рада тебя видеть, — прошептала Лили ему в ухо.

— Любишь ли? — изумрудные глаза в изумлении распахнулись.

— Разве я давала повод усомниться в своих чувствах?

— А разве нет? — презрительно ответил он. Этот Эмилио был совсем чужим. Где открытый, немного недалекий и застенчивый Скамандер?

— Эмилио... — она совершенно растерялась, не зная, что сказать.

Скамандер резко отстранился от нее, сбрасывая с плеч девичьи руки. Таким Лили его ни разу не видела. Мягкие черты лица исказились от гнева, по щекам и шее пошли красные пятна, руки судорожно сжимались в кулаки.

— Ты до сих пор любишь его, а я лишь временная замена.

— О чем ты говоришь? — она удивленно хлопала ресницами, силясь понять жениха.

— О Малфое, конечно, каждый раз целуя меня, ты представляешь его, ведь так? Как же белокурый ангел, для которого нет ничего невозможного! Рыцарь в сверкающих латах, черт возьми! — чем больше Лили слушала, тем дальше проваливалась в темную бездну непонимания, отчаяния и боли.

— Скорпиус? Причем тут он? Мы со школы не виделись.

— Но это не мешает тебе называть меня его именем, — Скамандер насмешливо выгнул бровь.

— Непра... — закончить Лили не успела, боль немилосердно сдавила виски, отдаваясь дрожью во всем теле. Конечности онемели, отказываясь слушать команды разума. Она подняла беспомощный взгляд на Эмилио. Его губы лихорадочно двигались, и каждый звук, слетающий с них, отзывался судорогой в хрупком девичьем теле.

Лили снова провалилась в удушающий сумрак.

* * *

Даже во сне Розу не отпускало смутное беспокойство. Она то и дело вздрагивала, пока, наконец, не распахнула глаза. Уизли посмотрела на каминную полку, где стояли часы, растирая затекшие мышцы. Четыре утра. Где же Скорпиус? Он должен был приехать еще до полуночи. И от этой мысли ее охватил неконтролируемый животный страх. Что-то не так. Даже спустя время Роза не могла себе объяснить, почему первым делом бросилась в коттедж Лили. Интуиция? Ревность? Опасение? Когда она запыхавшаяся вбежала в домик сестры, тут же ощутила тяжелый запах цветов, смешанный с непонятным, едва уловимым ароматом зелья. Внутренности сдавило от липкого ужаса. Инстинктивно она почувствовала опасность. Пройдя по всему строению, Роза обнаружила лишь смутные очертания фигуры на полу спальни в луже неизвестного происхождения.

Она лихорадочно соображала, что делать.

Отправить патронус Поттерам.

Бежать в больницу. Узнать, там ли Лили.

Если нет, поднимать на уши всех знакомых.

Найти Скорпиуса.

Именно в такой последовательности, потому что Роза была уверена, случись с ним что-то плохое, она бы почувствовала. Любящее сердце не обманешь. Даже магии это не под силу.

Уизли пыталась сосредоточиться на счастливом воспоминании, но ничего не выходило. Она судорожно перебирала в голове самые значимые события в своей жизни. Первое «Превосходно». Ничего. Первое свидание. Ноль. Смеющаяся Лили перед камином в гриффиндорской гостиной. Снова мимо. Берег Черного озера и курящий Малфой. Скорпиус заправляет выбившийся из хвоста локон ей за ухо. Наконец, из палочки вырвалась серебристая белка. Роза спешно надиктовала послание и отправила патронус Гарри и Джинни. Только белка вылетела из окна, Уизли крутанулась на месте и в следующее мгновение уже оказалась в больнице.

Небольшой филиал Мунго встретил Розу суетой. Колдомедики сновали из стороны в сторону так быстро, что в глазах зарябило. Глубоко вдохнув, она схватила за рукав первого попавшегося целителя.

— К вам не поступала рыжеволосая девушка? Возможно, с отравлением.

— Лили Поттер?

— Да, да, — нехорошее предчувствие с каждой секундой крепло в груди, — она.

— Часов шесть назад ее на руках принес перепуганный парень, настоял, чтобы ее тотчас осмотрел дежурный целитель, предлагал любые деньги — Роза стремительно бледнела с каждым словом, понимая, кто этот парень.

— Что с ней? Где она?

— Сильное отравление. Признаться, за всю свою карьеру не встречал ничего подобного, — в этот момент в холл ввалилась чета Поттеров, и, увидев Розу, Джинни шепотом произнесла:

— Где Лили? Что случилось?

— Успокойтесь, пожалуйста. Она в шестой палате, состояние хоть и тяжелое, но стабильное. Магическая кома, конечно, не шутка, но девочка молодая, должна выкарабкаться, — Джинни тихо охнула и начала оседать по стене: если бы не Гарри, она тут же потеряла бы сознание.

— Но, целитель, что стало причиной? Не могла же она ни с того ни с сего впасть в кому? Так не бывает, — в голосе миссис Поттер отчетливо слышались истеричные нотки.

— Ваша дочь отравлена неизвестным ядом.

— Мы можем ее забрать, чтобы отвезти в Мунго в Лондоне? — слабо поинтересовался Гарри.

— К сожалению, это невозможно. Она слишком слаба, чтобы передвигаться на каком-либо транспорте, — увидев отчаяние на лицах родителей пациентки, целитель спешно добавил. — Но не беспокойтесь об этом, мы уже вызвали лучшего в стране токсиколога сюда.

— Хорошо. Спасибо, целитель, — Гарри чуть замешкался. — Мы можем ее увидеть?

— Да, думаю, это возможно. Колдомедсестра вас проводит, — словно из ниоткуда появилась молодая девушка, вежливо предлагающая пройти за ней. Поттеры решительно двинулись в указанном направлении, а Роза решила поделиться своими догадками.

— Целитель, послушайте, у Лили в спальне весь паркет покрыт неизвестной липкой субстанцией. Думаю, стоит взять пробу. Может, она что-то прояснит.

— Вы правы, — колдомедик чуть улыбнулся. — Мисс Уизли полагаю? — Роза кивнула. — Молодой человек, принесший вашу кузину, уже упоминал об этом, можете показать нашему лаборанту, где находится коттедж мисс Поттер?

— Конечно, — Роза снова кивнула для большей убедительности, — а можно узнать, что за молодой человек доставил к вам Лили? — в глубине души она все еще надеялась, что это был Скамандер.

— Скорпиус Малфой.

Роза побледнела, хотя и ожидала такого ответа. Сердце замерло, а через пару секунд пустилось вскачь. Нельзя убежать от прошлого, ведь сейчас он с ней. Лили лишь воспоминание. Приятное, но давно забытое. Да, они должны были встретиться, но не при таких обстоятельствах? Смогут ли их чувства выстоять в этом поединке? Смогут ли сохранить отношения? Или первая любовь и правда не ржавеет? Но ведь еще есть и Эмилио. Роза Уизли понимала, когда сталкиваются прошлое и настоящее — творится судьба. Она чувствовала, что впереди ее ожидают боль, отчаяние и тоска, потому что никакая сила сейчас не сможет оторвать ее Скорпа от уже давно не его Лили.

* * *

За последние часы Скорпиус испытал все множество оттенков страха. Боязнь, что Лили не выберется из лабиринта дурмана. Ужас от того, что он мог не войти в ее домик, и до утра никто бы ее не обнаружил. И была бы она еще жива к этому времени? Опасение, что несмотря ни на что он все равно опоздал.

Он не отходил от кровати Лили не на шаг. Держал ее за руку и с надеждой всматривался в родные черты. Вот, едва заметная родинка на виске. А здесь россыпь солнечных веснушек, отдаленно напоминающих созвездие скорпиона. Когда-то она была уверена, что это знак свыше, будто Мерлин одобрил их союз. Словно в другой жизни. Тогда они еще были счастливы. Давно. Почему все пошло не по плану? Скорпиус до сих пор не мог ответить на этот вопрос даже себе. Впрочем, жизнь — штука нелогичная, в ее власти разбить любую самую продуманную и безупречную инструкцию действий.

Малфой не мог поверить, что под раздачу фатума попала эта милая, улыбчивая девчушка. А может это случайность? Ужасающее, отвратительное стечение обстоятельств? И сейчас кто-нибудь в нелепой мантии выпрыгнет из-за угла комнату и оглушительно прокричит: «Розыгрыш»? как же ему хотелось верить в это, однако врожденный здравый смысл и нежелание обманывать себя отчаянно вопили, что смертоносная посылка достигла нужного адресата. К тому же вряд ли злоумышленник стал бы действовать наобум. Слишком рискованное мероприятие и, наверное, непростое, возможно, даже незаконное зелье.

Скорпиус обессилено опустил голову на сцепленные в замок руки, когда тишину комнаты разрезали скрип открывающейся двери и мелодичный женский голос:

— Вот мы и пришли.

Джинни и Гарри Поттеры застыли на пороге в безмолвном изумлении.

— Ты? — голос Джинни заметно дрожал. — Что тебе здесь нужно?

— Миссис Поттер, этот юноша принес вашу дочь сюда, если бы не он, вероятно, она бы уже была мертва.

В палате воцарилась звенящая тишина. Первым от потрясения оправился Гарри.

— Что ж, Скорпиус, спасибо, что оказался в нужное время в нужном месте. Каким образом и почему ты там оказался, сейчас не имеет значения, — Малфой слегка склонил голову, давая понять, что услышал сказанное, и, молча, вышел.

Скорпиус понимал, что рядом с Лили должны быть родные. А кто он ей? Бывший возлюбленный. И этот ярлык, словно кислота, разъедал его душу.

Лили уже который день блуждала по темным коридорам, пытаясь найти выход. Ей казалось, что она плывет по волнам бурлящей реки и не в силах противостоять ее течению. Каждая попытка сопротивления, пусть самая незначительная, разбивалась о приступ боли, раздирающей внутренности металлическими тисками. В те моменты, когда не было больно, накатывала усталость — настолько чудовищная, что хотелось тихо лечь и умереть. Но она не могла. Где-то на задворках разума еще мелькали мысли о родителях, доме, друзьях. Эмилио. Стоило подумать о нем, как тьму разрезал солнечный лучик. Яркий, задорный, ласкающий, он плясал под ее ногами, выводя из лабиринта.

Лили очутилась в огромном поле. Насколько хватало глаз, к небу тянулись пшеничные колосья. От легкого ветерка они колыхались из стороны в сторону, пригибаясь к земле. Бескрайнее пшеничное море восхищало и угнетало одновременно. Восхищало красотой и непокоренным величием, угнетало безбрежным простором и обширным пространством для маневров. В какой-то момент ей показалось, что это все тот же безвыходный туннель, отличающийся лишь приятной атмосферой и иллюзорной привлекательностью. Словно выигрыш в казино, которые так нравились дяде Рону. Ты счастлив от осознания того, что покорил систему, но в то же время просыпается азарт и неутолимая жажда большего. Погоня за ускользающей мечтой. Иллюзия контроля над вечностью. Лили захотелось плакать. За что ей это? Что она сделала неправильно в своей еще совсем недолгой жизни?

Вдалеке показалась черная фигура в мантии. Здесь этот кусок материи казался чужеродным элементом. В поле нужно дурачиться и играть, а мантия у нее всегда ассоциировалась с чопорностью и дисциплиной. Она смотрела на приближающуюся фигуру невидящим взглядом, пока не различила знакомые черты. Лили изумленно ойкнула и бросилась навстречу. Эмилио. Ее Эмилио. Простой и понятный. Но чем дольше она бежала, тем более далеким он становился. Она села на землю, приминая колосья пшеницы, и обреченно закрыла лицо руками. Слез не было, накатила тяжелая усталость, свинцом наполняющая душу. Она так и будет сидеть до скончания времен без надежды вырваться, и лишь глухое отчаяние будет ее спутником.

Через мучительно долгие минуты ее тонких пальцев аккуратно коснулись. Лили нехотя убрала их от лица и встретила тоскливый взгляд голубых глаз. Эмилио ласково заправил выбившийся локон за маленькое ушко.

— Ну что ты здесь сидишь, маленькая моя, я же тебя жду, — его голос звучал надрывно и глухо. Лили тяжело вздохнула и прижалась к его груди.

— Я не могу найти выход, он ускользает.

— Но теперь я нашел тебя и не намерен больше терять, тем более отдавать ему, — казалось, Эмилио не услышал ее ответа.

— Кому? — в ее глазах плещется непонимание, в его — разгорается пламя гнева.

— И ты еще спрашиваешь? — он пытается выдернуть свои руки из ее, но цепкие пальчики не дают этого сделать. — Малфой, небось, уже наобещал золотые горы, сказал, что бросит Розу и женится на тебе? — в зеленых глазах мелькнул отголосок застарелой боли, но она лишь сильнее сжала ладонь Эмилио.

— Я его даже не видела, как он мог мне что-то обещать?

— Да он от твоей кровати не отходит, Джинни нарекла его твоим ангелом-хранителем, а ты все дурочку изображаешь! — его голос сорвался на крик.

— О чем ты говоришь? Какая кровать? Какой ангел-хранитель? — копившееся долгими часами напряжение выплеснулось в непрошеные слезы, волосы развевались огненным знаменем над головой, подхваченные шальным ветром, который усиливался с каждой секундой, руки подрагивали от переполняющих эмоций. Хотелось кричать и бить посуду, но вместо этого Лили бессильно плакала, теребя край платья.

— Что здесь происходит? — она не слышала этого возгласа, пока не раздалось яростное: «Ах ты, ублюдок» и невнятный звук удара. Лили подняла голову, и ее прошиб холодный пот. Среди золотистых колосьев лежал Эмилио со скрученной в захвате рукой, а над ним возвышался блондин. Скорпиус Малфой. Мерлин, откуда он здесь?

— Скорпиус, — ее голос предательски дрогнул, — отпусти сейчас же Эмилио. Кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь таким бесцеремонным образом?

— О, и я рад тебя видеть, дорогая, — он как-то гаденько ухмыльнулся, — между прочим, это твой женишок полез драться, пока ты сырость разводила.

— Ты? Как ты...? Как? — она задохнулась от возмущения, негодования и отвращения. Такого Скорпиуса Малфоя Лили не знала. Высокомерного знала, холодного видела, даже брезгливого, но не циничного поддонка, который стоял перед ней.

— Видишь, какой он на самом деле? Нравится? — прошипел Эмилио, морщась от боли.

— Молчать! Я тебе слова не давал, — Лили переводила потрясенный взгляд с Эмилио на Скорпиуса, отказываясь что-либо понимать. Она не узнавала этих двоих вот такими: озлобленными, рычащими хищниками. А она добыча. Звериный оскал уродовал любимые лица, причиняя практически физическую боль. Лили прикрыла глаза, желая забыть и больше никогда не видеть искаженных брезгливым отвращением лиц. Это не может быть ее Эмилио. Таким не должен быть Скорпиус.

Лили открыла глаза и испуганно попятилась назад. Желтые, полные голодного блеска глаза прожигали насквозь, мощные лапы готовились к прыжку, а вековые деревья Запретного леса скрывали свершающееся нападение. Она не почувствовала страха, лишь одинокая мысль билась пойманной птицей в голове: «Какого Мордреда здесь происходит?»

Когда оборотень вгрызся ей в горло, Лили не кричала, только крепко зажмурила глаза. И в следующий момент открыла, удивленно глядя на белый потолок и ожидая уже привычной боли. Однако вместо этого услышала сдавленное рыдание матери и тяжкий вздох отца.

Наваждение рассеялось.

* * *

Едва Роза вошла в коттедж вместе с лаборантом Мунго, ей стало дурно. Не от тошнотворного запаха, выжимающего слезы, не от слегка вычурной обстановки, а от того, что здесь был Скорпиус. Светловолосый дьявол, давно забравший ее сердце и покоривший душу. И он должен был быть с ней, а не здесь. Не с Лили.

Похоже, использовали зелье с двойным эффектом, потому что обоняние Розы уловило отчетливый запах гниения. Оно разлагало цветы и себя вместе с ними, уничтожая улики. Удобно. Не установить злоумышленника, не понять мотивы, не найти средств исцеления. А может он и не хотел причинить вред Лили? Тогда что? Предупредить? Предостеречь? Что-то доказать? Роза фыркнула. Если это и так, то способ весьма затейливый и алогичный.

Лаборант, которого звали Джереми, настойчиво рекомендовал ей отдохнуть. Как же! Отдохнуть означало пойти в больницу, проведать обеспокоенных родственников и увидеть белого как полотно Скорпиуса, переживающего за Лили. Нет, это было выше ее сил. Лучше заняться чем-то полезным, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. Она еще успеет все разложить по полочкам, проанализировать, а потом поплакать в подушку от отчаяния.

Роза ушла глубоко в себя и, не заметив журнальный столик, едва не запнулась об него. Тут ее внимание привлек маленький квадратный конверт без подписи. Она действовала скорее по наитию, чем осознанно. Роза достала палочку и произнесла диагностическое заклинание, над ним сгустилось небольшое фиолетовое облачко, говоря, что на него не наложено каких-либо опасных заклятий. Едва касаясь бумаги, она развернула письмо, но внутри ничего не обнаружила. Что это? О чем может сказать пустой пергамент? Лили хотела кому-то написать? Или написали ей? Но какой смысл отправлять чистый лист бумаги? Роза, не мигая, смотрела на него, пытаясь разгадать тайну, как вдруг ее осенило. Конечно! Это же так просто! Пожалуй, и правда стоит отдохнуть, если мысль о невидимых чернилах пришла ей в голову спустя добрый десяток минут. Ей, дочери совладельца «Ужастиков Умников Уизли». Кошмар! Еще одно заклинание и текст аккуратными строчками проступил на пергаменте.

«Прости. У меня не было выбора».

Роза недоуменно воззрилась на буквы, не понимая смысла. Что это значит? Отравитель просит прощения у жертвы? Нелогично. Его заставили? Возможно, но кто? Лили не занимала важного поста в Министерстве, чужих парней не уводила, друзей не ссорила. Кому это нужно? Враги дяди Гарри? Тогда зачем они ждали семейного отпуска, в Англии это сделать проще? Уизли устало потерла лоб, когда за спиной раздалось деловитое:

— Я собрал необходимое количество образцов. Теперь мы можем сделать всесторонний анализ, и если не получится установить, какое именно это было зелье, то некоторые ингредиенты узнаем точно.

— Сколько потребуется времени?

— Пара часов, возможно, чуть больше.

— Я могу помочь?

— Роза, отдохните, вы же валитесь с ног от усталости, — Джереми сочувственно улыбнулся и потрепал ее по плечу.

— Со мной все в порядке, — девушка попыталась улыбнуться в ответ. — Пожалуй, я все же наведаюсь в больницу, вдруг появились какие-то новости, — лаборант кивнул головой и, беря ее за локоть, трансгрессировал.

Роза прошла к шестой палате и остановилась у двери. Вдохнула. Выдохнула. Она не знала, что ее ожидает внутри, одновременно страшась этого и отчаянно желая. Либо сердце сожмется от боли, либо радостно забьется от облегчения. Вдох. Выдох. Роза открыла дверь и увидела сгорбившуюся у кровати тетю Джинни в объятиях мужа. Она вынуждена была признать, что эта скорбная картина ее порадовала. Не Скорпиус. Для нее это самое главное. Тут же на Розу нахлынуло чувство вины. Как она может радоваться, видя горе родителей, не знающих, когда очнется их дочь и очнется ли? Неужели страх перед прошлым сделал ее бесчувственным параноиком? Нет, нет, нет! Это же Лили, ее младшая сестренка, с которой они вместе лепили куличики и ловили садовых гномов.

— Как она? — ее голос прозвучал оглушительным взрывом в гнетущей тишине комнаты. Гарри обернулся, и Розе стало дурно. Никогда она не видела столь обреченного взгляда у невозмутимого, бурлящего энергией крестного.

— Без изменений. Колдомедики ничего не говорят. Ссылаются, что прошло мало времени, нужны исследования, а пока нам остается лишь надеяться и ждать, — бедный, бедный дядя Гарри, он не привык отсиживаться в тылу, тем более, когда дело касалось близких. Каково ему сейчас? Пожалуй, пока не стоит посвящать его во все подробности. А то ведь с него станется рвануть в бой, не задумываясь о последствиях. В любом случае пока мы как слепые котята. Информации минимум, подозреваемых ноль, мотив отсутствует.

— А Скорпиус? — совсем тихо произнесла Роза.

— Он говорил что-то о кафетерии на первом этаже, — плечи опущены, глаза воспалены, руки трясутся. В этой женщине сложно было узнать деятельную жизнерадостную Джинни Поттер. Кто же посмел посягнуть на идиллию этой семьи, разбить привычный мир, заставляя сгребать осколки в асимметричную кучу и пытаться заново собрать из них радужную сказку?

— Она обязательно поправиться. Это же Лили. В конечном итоге у нее всегда все хорошо, — Роза попыталась улыбнуться и вышла за дверь. На душе скребли кошки, выцарапывая внутренности. Забиться бы в угол и сжаться в маленький комок. Обреченность, тоска, боль заполняли каждую клеточку тела, и как же ей хотелось их выблевать?

* * *

Скорпиус чувствовал себя потерявшимся котенком. Он не мог осуждать Поттеров за их реакцию на его присутствие, но презрительность Джинни больно кольнула сердце. Да, тогда он поступил жестоко, разбив Лили сердце, но разве был у него выбор? Обстоятельства не предоставили ему такой роскоши. Незаконнорожденный ребенок больно ударил бы по репутации Малфоев, уничтожил бы независимость Розы и растоптал Лили. Ему приходило в голову, что Роза могла выдумать эту беременность, чтобы Скорпиус остался с ней, но это было бы слишком подло с ее стороны. Все-таки она Уизли, благородство у них в крови. И кузина Лили. Одна случайная ночь разделила его жизнь на «до» и «после».

Из-за нервных терзаний у Розы случился выкидыш, но бросить страдающую и измученную девушку было выше его сил. Да и менять что-то было уже слишком поздно. Она бы поняла, но не простила. А объяснить он бы не смог. И как доказать, что это было еще до того, как он узнал Лили и полюбил ее? В сердце не записываются точные даты событий, и не ведется картотека чувств. При всем желании нельзя вырвать его из груди, предъявляя в качестве неопровержимой улики. Им всем пришлось с этим жить. А он навсегда запомнит холодные слова прощания, брошенные Лили напоследок: «Ты никогда меня не любил» и его ответ: «Малфоев не учат любить, только пользоваться».

Мог ли он ее осуждать? Только себя. Во всем. Не смог, не вытерпел, не уберег. Скорпиус боялся представить, через какой ад пришлось пройти Лили. Порицание, отрицание, непонимание. И как его девочка выстояла?

Он тряхнул головой. Уже не его. Теперь она со Скамандером, над которым Скорпиус подтрунивал все время учебы в Хогвартсе. И Малфой был ему благодарен. Эмилио помог Лили преодолеть все круги ада и сделал ее счастливой. Он дал ей то, чего никогда не смог бы дать Скорпиус. Счастье, радость, понимание, уважение, любовь. Между ними всегда была недосказанность и общественное мнение, Скамандер же был скромным и понимающим парнем, способным поддержать в любой ситуации. Он нужен был Лили, а не Скорпиус. Сердце сжалось от боли. «Не думать, не чувствовать, забыть», — снова и снова повторял он себе.

На плечо опустилась рука, нежно сжимая напряженные мышцы. Роза.

— Привет, — она касается губами его щеки и садится напротив.

— Здравствуй, милая, — он пытается улыбнуться, но выходит откровенно плохо, — тебе стоит поспать, еще чуть-чуть, и от инфернала не отличить, — Роза чуть улыбается и качает головой.

— Я была в коттедже Лили, с Джереми брали пробы отвратительного месива на полу спальни. Он лаборант Мунго, — он устало кивает, показывая, что принял к сведению.

— Как ты?

— По крайней мере, не в коме, уже радует, — шутка получилась скомканной и абсолютно несмешной, оба это понимали. — Почему ты оказался там? — все-таки она не смогла удержаться и не задать волнующий ее вопрос.

— Искал тебя, — в ее глазах скепсис, она не верит. — Ты же не сказала точные координаты своего домика, а ее коттедж попался первым, вот я и решил спросить дорогу, — на мгновение он запинается, гримаса боли искажает лицо, но Малфой быстро возвращает себе самообладание. — А потом увидел на полу Лили, она была без сознания и практически не дышала. Я взял ее на руки и трансгрессировал сюда, остальное ты знаешь.

— Скорпиус, — она опускает глаза, ей нелегко подбирать слова, — ты все еще ее любишь? — его словно окатили ледяной водой. Зачем? Зачем она это спрашивает? Какое это имеет значение? Тем более сейчас. Роза поднимает глаза, и в них отчетливо читаются отчаяние, боль, обреченность, печаль и что-то еще, чему он не может подобрать определение.

— Милая, я с тобой, и только это важно, — он накрывает ее пальцы своей ладонью и слабо улыбается. Ледяные. Она кивает, чуть сжимая его руку. Пока ей этого достаточно. Оба понимают, что как только Лили придет в сознание, их отношениям предстоит тяжелая проверка на прочность, а пока остается сидеть в кафетерии и пить омерзительный на вкус кофе, считая секунды, которые складываются в минуты и часы. Время самая непостижимая вещь, ведь с каждым движением секундной стрелки настоящее становится прошлым, унося с собой хорошее и плохое, радость и печаль, улыбки и слезы. Настолько же больно, насколько необходимо.

Над их головами зависает аккуратный самолетик из плотной бумаги лимонного цвета. Скорпиус узнает в ней служебную записку, которые ему довольно часто приходилось видеть в больнице. Так в Мунго извещали членов семьи об изменении состояния пациентов. Роза протягивает дрожащие пальцы и хватает бумагу за трепещущийся край, разворачивает и читает. В записке всего три сухих слова «Лили Поттер очнулась».

Мир Скорпиуса Малфоя рушится на глазах. Он пьет кофе в больничном кафетерии со своей невестой, которую по-своему любит. Ее лицо озаряет улыбка облегчения, и морщинка на лбу на мгновение разглаживается. Немного стало легче. Возможно, теперь они поймут, что случилось. Лили поправится, и не нужно будет дежурить у ее кровати. Можно будет выйти на пляж и подставить тело под солнечные лучи. Расслабиться. Отдохнуть. Набраться сил. Но не это волнует Скорпиуса. Как посмотреть в глаза той единственной, которая сумела пробудить в нем чувство, о котором он даже не слышал? Как остаться честным с той, что помогла обрести покой растерзанной душе? Как посмотреть в глаза прошлому, чтобы не разрушить настоящее?

— Роуз, думаю, Лили не стоит знать, кто ее обнаружил и принес сюда, — она кивает, в карих глазах плещутся тоска и горечь. Она как никто понимает его, потому что чувствует то же самое.

Роза Уизли — его свет в окошке, не позволяющий скатится в темную бездну отвращения к себе и самобичевания. А Лили Поттер... Она забралась под ребра и вырвала сердце своими нежными ручками. Хотел ли он его вернуть? Пока оно у нее, в душе живет надежда. На что? Малфой и сам не знаю. Им никогда не быть вместе, но без нее он чувствовал себя неполноценным. Но ведь есть еще и Роза. Скорпиус тряхнул головой. Не время придаваться меланхоличным размышлениям о смысле жизни и природе любви. Нужно выяснить, что случилось с Лили, остальное не имеет значения. Лишнее. Пустое. Никчемное. Привычная маска невозмутимого безразличия застыла на лице, замыкая все чувства внутри.

Скорпиус встает из-за стола и тянет за собой Розу. Она натянуто улыбается, но он видит, как ее снедает беспокойство. Конечно, кузина в больнице с тяжелым отравлением. Ее можно понять. Но только ли в этом причина? Он прекрасно знает ответ на свой вопрос, но предпочитает задвинуть эти мысли подальше. Не время. Не место. Ни к чему.

Малфою не пристало размышлять, когда нужно действовать. Но сначала необходимо навестить Лили. Зачем? В конце концов, и у Малфоев есть слабости.

Лили непонимающе взирала на больничные стены, силясь понять — это реальность или очередное наваждение. Она уже перестала доверять своим органам чувств, но и игнорировать не решалась: в конце концов, они давали хоть какую-то информацию, пусть зачастую и приносящую разочарование. Лили тяжело вздохнула и попыталась перевернуться на живот, как на нее обрушился рыжий вихрь материнских волос, а прямо над ухом раздались сдавленные рыдания. Секунды складывались в минуты, а стенания Джинни становились только сильнее, и Лили стало казаться, что она снова начинает погружаться в беспросветный туннель без конца и надежды.

Тьма всегда притягательна, ведь несет долгожданные покой, определенность, смирение. Глаза подернулись дымкой отстраненной задумчивости, отгоняя на второй план эмоции, переживания, родителей... Лили резко дернула головой, стряхивая наваждение, и откашлялась:

— Сколько я здесь уже загораю? — голос прозвучал непривычно хрипло, заставляя отца поежиться.

— Часов двенадцать, милая, — Гарри всегда понимал дочь с полуслова, поэтому осторожно отодвинул Джинни от кровати, открывая Лили доступ к свежему воздуху.

— А показалось, намного больше, — протянула она. — А где Эмилио?

— Эмилио? — отец растерялся, мама озиралась по сторонам, словно парень сейчас выпрыгнет, как черт из табакерки. — Мы даже как-то не подумали о нем...

— Ах, — Джинни приложила руки к груди, — он же, наверное, извелся, бедный мальчик: ни нас, ни Лили, — в ней стремительно просыпалась деятельная натура, — Гарри, нужно сообщить ему, а то как же так: невеста в больнице, а жених и не в курсе. Зато бывший жених от палаты не отходит, — к концу своей эмоциональной тирады миссис Поттер сердито поджала губы и сложила руки на груди, будто обвиняя в этом упущении мужа и дочь. Гарри же, наоборот, подпрыгнул от неожиданности, видимо, их взгляды с Джинни на предоставление информации Лили расходились.

— Во-первых, с каких пор Эмилио стал моим женихом? Насколько я помню, он не просил у вас моей руки, тем более сердца, — Лили грозно насупилась, хотя с учетом всех обстоятельств выглядела скорее нелепо, нежели устрашающе, — во-вторых, кого вы подразумеваете под бывшим женихом? Таковых я что-то тоже не припомню.

— Дочь, немедленно опустись обратно на подушки, мы пока не знаем, что с тобой произошло, поэтому и рисковать не стоит, — под суровым взглядом отца Лили не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться.

— Я жду ответа, — все-таки она была Поттер и умела настоять на своем.

— Лили, дорогая, вы же так давно встречаетесь, отдыхать вместе приехали, конечно, мы понимаем, что дело идет к свадьбе. Даже появление Малфоя не может это изменить, Роза ведь его не упустит. Весьма неплохая партия, стоит признать, — Джинни вздохнула, — девочка его так любит, так любит.

В этом была вся суть Джиневры Поттер. Женщина буквально спит и видит, как бы повыгоднее сбагрить замуж, причем не только дочь, но и многочисленных кузин. Лили раздраженно фыркнула и хотела было возмутиться, но тут до нее дошел весь смысл сказанного матерью.

— Малфой здесь? — у нее возникло ощущение, будто кто-то невидимый ударил под дых, выбивая кислород из легких. Одно дело видение — порождение больной фантазии, перекресток прошлого, настоящего и будущего, и совсем другое — реальность, так играючи распоряжающаяся людскими судьбами.

— Да, он нашел тебя полуживую и принес в больницу, — тяжелый вздох отца сказал Лили больше сотен ненужных слов. Гарри был благодарен отпрыску Малфоев, но ему чертовски сложно было признать, что, несмотря на печальный итог их с Лили отношений, Скорпиус снова оказался рядом, да еще и спас ей жизнь. Горькая ирония, не иначе.

— И где он сейчас? — она не смогла скрыть волнение в голосе.

— С Розой в кафетерии на первом этаже, — Лили кивнула, показывая, что услышала мать.

— Думаю самое время обрадовать колдомедиков моим чудесным исцелением и сообщить Эмилио об этом, тем более по вашей версии он мой жених, — от Гарри не укрылся сарказм дочери, вложенный в последнее слово, и он еле заметно усмехнулся.

— Узнаю командирский тон своей любимицы, — он поцеловал ее в макушку, — определенно идешь на поправку. Схожу за целителем, — Поттер улыбнулся и вышел.

— Мам, — произнесла Лили, как только отец вышел, — давай, ты при Эмилио не будешь сыпать женихами, хоть нынешними, хоть бывшими. К чему излишняя официальность, — Джинни смерила ее долгим взглядом и через несколько минут все-таки кивнула.

Секундой позже дверь жалобно скрипнула и отлетела в сторону, являя взору удивленных женщин запыхавшегося блондина.

— Эмилио... — промямлила Лили, ошарашенная таким бурным проявлением эмоций обычно уравновешенного парня, но не успела ничего сообразить, как едва не задохнулась в крепких объятиях. Мир определенно сходит с ума.

— Я задыхаюсь, милый, — прохрипела она, хлопая его по спине для большей убедительности.

— О, конечно-конечно, извини, — он тут же ее отпустил, — я так волновался, так волновался. Что случилось? Ты так плохо выглядишь: побледнела, осунулась, исхудала, — Эмилио бегал вокруг ее постели, поправляя одеяло.

— Дорогой, ты здоров? — Лили опешила от такой гиперзаботы. Он ее и не видел-то меньше суток, а сюсюкается, как с маленьким ребенком после продолжительной болезни. Что за черт?

— Девочка моя, ты еще больше побледнела, что-то заболело? — Скамандер обеспокоенно потрогал лоб Лили, но она его уже не слышала.

Взгляд зеленых глаз столкнулся с расплавленным свинцом, плескавшемся во взгляде таких родных, но почти забытых глаз. Искрящаяся зелень растворялась в пасмурном осеннем небе. Молот ударил по наковальне, и она явственно издала зубовный скрежет.

— Скорпиус... — только и смогла произнести Лили.

* * *

Розе показалось, что сердце превратилось в кусок льда, когда она увидела взгляд Скорпиуса, устремленный на Лили. Нет, она знала, что он не сможет забыть Поттер. Знала, что всегда будет пусть и любимой, но после Лили. Знала, что каждая встреча будет болезненно колоть душу. Но Роза и представить не могла, что все ее существо будет разодрано на куски. Она, наконец, осознала с пугающей ясностью: есть узы, которые невозможно порвать, чувства, от которых нельзя отречься и люди, которые обречены быть вместе, даже будучи порознь. Роза видела, как между Скорпиусом и Лили снова натягивалась ниточка понимания и доверия, вот только на этот раз они уже не были подростками. Нет, нет, нет! Она должна этому помешать.

— Скорп, — она резко дернула его за рукав, заставляя повернуться. Сработало, зрительный контакт прерван.

— Что? — в его глазах плескались недоумение, растерянность и едва уловимая подавленность.

— Давай выйдем, думаю, мы здесь лишние, все-таки тут Эмилио и родители, — она чуть замялась, — зайдем позже.

— Останьтесь, — раздался слабый голос Лили, и Роза поняла, что снова проиграла.

На какое-то мгновение ей показалось, что в шестой палате отделения больницы Святого Мунго, переполненной, в общем-то, людьми, в действительности находились лишь двое. Парень и девушка. Влюбленные, но несчастные. Роза впервые почувствовала себя гнусной разлучницей, сломавшей их жизнь. Виски сдавило, а лоб покрылся испариной. Чушь! Они сами сделали свой выбор. Оба.

Уизли перевела взгляд на Эмилио и невольно отшатнулась. Его глаза светились лютой ненавистью, руки судорожно сжимались в кулаки, казалось, он был готов в любой момент кинуться на Малфоя, если тот переступит границу дозволенного.

— Лилс, как ты? — естественно, Скорпиуса не волновала такая досадная мелочь, как разъяренный Скамандер.

— Еще жива и относительно здорова, — Лили грустно улыбнулась, — это правда, что ты принес меня в больницу?

— Что? — Эмилио решил напомнить о своем присутствии весьма экспрессивно. — Ты лапал мою невесту, а я узнаю об этом только сейчас?

— Эмилио, — воскликнула Лили, — что значит «лапал»? Если бы не Скорпиус, — ее голос предательски дрогнул, произнося вновь его имя, — вы бы сейчас осуждали детали похоронной службы, — ее затрясло то ли от страха, то ли от ярости.

— Милая, успокойся, тебе нельзя волноваться. В конце концов, я твой жених и должен заботиться о тебе, в том числе оберегать честь и достоинство, чтобы некоторые, — он кинул выразительный взгляд на Малфоя, — не распускали руки, думая, это имеют на это хоть какое-то право.

— Мордред и Моргана вас всех подери! — закричала Лили во весь голос, — почему все, я подчеркиваю, абсолютно все, считают помолвку решенным делом? Ты не делал мне предложения, я не выражала согласия каким-либо образом. Мы всего лишь приехали на отдых с родителями. Это ничего не значит! — сейчас Лили была похожа на разъяренного тигренка, взбунтовавшегося против дрессировщика. Присутствующие удивленно переводили взгляд с нее на Эмилио, не решаясь нарушить тишину.

— Что здесь происходит? — раздался деловитый вопрос целителя. — Больная, вам нельзя вставать, вы еще слишком слабы! — воскликнул он. — Так, все вышли вон, я должен провести осмотр пациентки, — однако никто не сдвинулся с места, — живо! Или вы хотите, чтобы ей стало хуже? — и тут посетители будто отмерли.

— Скорпиус, — сердце Розы в который раз дрогнуло, — зайдешь позже? Нам нужно поговорить, — он лишь кивнул и стремительно скрылся за дверью, утягивая за собой и мисс Уизли.

Вот теперь Роза, действительно, испугалась. Мелькнула мысль — а не лучше ли отпустить его? Она ведь видела, как ни они нужны друг другу, как пытались запомнить каждую деталь облика, вспоминая при этом прошлое, подмечая изменения. Но кто подумал о ней? Роза ведь тоже любит Скорпиуса — безоглядно и беззаветно. Никого не интересовали ее переживания, сомнения, мучения, в конце концов. Или ей только так кажется? Нет, она заслужила счастье и не отдаст Малфоя просто так. Роза Уизли ничуть не хуже Лили Поттер. Она должна и будет бороться.

— Роуз, — осторожно позвал Скорпиус, — ты здесь? — мягкая улыбка тронула тонкие красиво очерченные губы, она не смогла сдержать ответной улыбки, глядя на него.

— Конечно, просто за Лил переживаю, — на миг в его глазах плеснулась боль, но тут же сменилась вежливой любезностью.

— Все будет хорошо. Это же Лили, в конечном счете, у нее всегда все хорошо, — Уизли горько улыбнулась, вспоминая, что пару часов назад сказала то же самое Гарри и Джинни.

— Роза, Роза, — к ней подбежал Джереми, — результаты тестов весьма любопытны, но может, вы согласитесь перепроверить мои выводы, уж слишком они невероятны?

— Хорошо, Джереми, — хоть Уизли и раздирали противоречивые чувства, но слезы и отчаяние никуда не убегут, ее знания сейчас нужнее.

Она поцеловала Скорпиуса в щеку и торопливо последовала за лаборантом Мунго. Роза уже не увидела, как через пару минут Малфой зашел в палату Лили. И весьма кстати, иначе вряд ли бы в ближайшее время целители узнали о свойствах экспериментального зелья, опробованного на Поттер.

* * *

Скорпиус застыл у двери палаты Лили, хотя понимал, что лучше бы спуститься в кафетерий или подышать свежим воздухом в близлежащем парке. Ему было необходимо привести мысли в порядок после всего увиденного и услышанного.

Вспыхнувшая в сердце надежда с каждой секундой разрасталась все больше. Ее искрящийся взгляд и возмущение от того, что ее считают невестой другого, грели душу, воскрешали воспоминания, заставляли искать выход из щекотливой ситуации, в которой все они находились.

Однако сейчас перед внутренним взором стояли глаза Розы, полные такой боли и неизбывной горечи, что впору захлебнуться. Почему все так сложно? Он понимал, что независимо от того, как сложится расклад, кто-то будет страдать. Тогда может проще все оставить так, как есть? Возможно, но ведь они и сейчас мучаются: Роза — из-за неопределенности и страха, Лили — от навязанных обязательств и непонятных желаний, а он сам — в силу невозможности свободного выбора. Душевные метания Скамандера не интересовали Малфоя по умолчанию. Скорпиус гипнотизировал деревянную дверь с номером шесть, размышляя. Он никогда не обладал такой роскошью, как свобода выбора. За ним всегда что-то стояло: долг перед семьей, обязательства наследника, ответственность за необдуманные поступки, собственный альтруизм, появлявшийся не вовремя и не к месту. К двадцати пяти годам он пришел к выводу, что выбор как таковой — иллюзия. В конечном итоге поступки предрешены стечением обстоятельств, а уж благоприятные они или нет вопрос десятый, опять же независящий от выбора. Невеселые мысли прервал вышедший из палаты целитель.

— Как она?

— Признаться, я поражен, мистер Малфой. Никаких отклонений, все жизненные показатели в норме, даже малейших отклонений не наблюдается. Магическая кома, пусть и кратковременная, по определению не может пройти без последствий, — целитель обескуражено развел руками, — подождем результатов исследований, возможно, они все-таки прольют свет на происходящее.

— К ней можно? — доктор с сомнением оглядел его, но все-таки кивнул, — спасибо.

— Только ненадолго, мистер Малфой: мисс Поттер не стоит перенапрягаться, хотя, судя по тому, что я видел, придя в палату, рекомендации целителя у Поттеров не в приоритете, — Скорпиус ухмыльнулся, но отвечать не стал.

Он даже себе не желал признаваться, что боится разговора с Лили. Сейчас он бы предпочел встретить мантикору, соплохвоста да даже цербера, Мерлин его дери, но не осуждающий или укоризненный взгляд изумрудных глаз.

— Скор, — сердце несколько раз перевернулось в грудной клетке и ухнуло куда-то в колени, которые тут же подогнулись, — я не кусаюсь, заходи, — Лили устало улыбнулась, глядя на него со спокойной грустью.

— Здравствуй, — все, что он смог из себя выдавить. Слабак!

— Ой, давай без официоза. Здесь нет толпы людей и соблюдение этикета ни к чему, — чуть помолчав, она добавила, — тем более между бывшими любовниками, — Скорпиусу показалось, что она выплюнула последнее слово, скривившись от его цинизма.

— Ты хотела поговорить... — черт, он отказывался верить, что этот белобрысый мямля, сидящий у кровати Лили Поттер, он сам.

— Да, — она набрала воздуха в легкие, словно перед прыжком в воду. — Скорпиус, я хотела сказать, что давно простила то, каким образом ты ушел к Розе три года назад, и брошенное напоследок оскорбительное «игрушка» уже не жжет мне душу, — он хотел было прервать ее, но Лили выставила вперед руку, давая понять, что сейчас не время. — Где-то через полгода Роза все мне рассказала: и о своих чувствах к тебе, и о выдуманной беременности, и о твоих кошмарах. Скорпиус, знай: на тот момент ты поступил правильно, — она облизала пересохшие губы и продолжила: — Если бы ты остался со мной тогда, нас бы затравили твои родители, а потом добили мои, а так ты подарил нам обоим шанс на счастье, пусть и несовместное, — Лили устало откинулась на подушки, прикрывая глаза, а Скорпиус стоял, как громом пораженный.

— Так, значит, беременность была выдуманной... — эти слова вспыхивали неоновыми отблесками под веками, выбивая почву из-под ног. Вот какова истинная причина страха Розы. Она боялась, что Скорпиус узнает правду и не простит. А разве можно простить подлое предательство? Она обманом заставила его отказаться от Лили. Зачем? Почему? Как?

— Скор, Скор, Скор, — словно сквозь вату до него доносился мягкий голос Лили, — разве ты не знал? — он поднял на нее ничего не выражающий взгляд, не подтверждая и не опровергая догадку, — значит, не знал. Прости, я думала, она и тебе рассказала.

Неожиданно он подскочил к Лили, схватил ее в охапку и принялся покрывать поцелуями виски, лоб, нос, щеки, губы.

— Прости меня, маленькая моя... Я не знал, не знал... Я никогда не бросил бы тебя, если бы знал... Прости меня, прости.

Он судорожно прижимал к себе трепещущее тело, вспоминая запах, вкус кожи, нежность прикосновений. От нахлынувших эмоций Скорпиус окончательно потерял голову. Не успев осознать, что творит, Малфой впился в губы Лили, сминая их и прикусывая. Она чуть дрогнула, уперлась ладошками в грудь, но стоило ему чуть надавить языком, как Поттер сдавленно застонала и податливо приоткрыла губы, отвечая на поцелуй. Все мысли улетучились, мир сузился до ощущений сладких губ и горячего языка. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Словно в подтверждении этих мыслей, Лили попыталась отстраниться.

— Мы не должны, — чуть припухшие губы манили и завораживали, а возбужденный блеск глаз лишал последних остатков самообладания, — нельзя... — застонала она, когда Скорпиус припал к ее шее, чуть засасывая кожу у основания.

— Я так скучал... Сколько раз ты мне снилась вот такой... В моих объятиях, в моей постели, рядом со мной... — каждое слово он сопровождал новым поцелуем, спускаясь все ниже.

— Скорпиус, нет... — протяжный стон отразился от стен, — нельзя... — стон перешел в сдавленный всхлип, — сейчас целитель должен прийти с укрепляющим зельем, — зеленые глаза умоляли.

— Уговорила, — он запечатлел последний поцелуй на и без того припухших искусанных губах, — но когда он уйдет... — она не позволила ему договорить.

— Скор, мы не должны так поступать с Розой и Эмилио. Это нечестно и несправедливо по отношению к ним. Так нельзя. Я не хочу... — Лили не успела закончить, как распахнулась дверь, и на пороге возник целитель.

— Молодой человек, я же сказал, что мисс Поттер должна отдыхать.

— Уже ухожу, целитель, уже ухожу.

С лица Скорпиуса не сходила довольная улыбка. Она сказала, что нельзя так поступать с Розой и Эмилио, а не с Эмилио и Розой, значит, подсознательно, чувства Розы для нее важнее, чем собственного парня. У него определенно есть шанс все исправить. И тут Малфой осознал, что полузабытое ощущение счастья вернулось в его жизнь порханием тысяч невесомых бабочек в животе. Немыслимо, но это лишь первый шаг. Самый сложный, но самый необходимый.

Лили не было дела до целителя. Она послушно выполняла его просьбы, пила зелья и позволяла кутать себя в одеяло. Ее мысли витали далеко от больницы. Она не понимала, что происходило в ее жизни. Еще пару дней назад окружающая действительность была простой и понятной. Большая дружная семья, прекрасный курорт, любимый человек рядом. А что сейчас?

Реальность казалась пугающим сюрреалистическим сном. Она разбилась вдребезги, стоило прошлому вернуться. Хотела ли Лили встречи со Скорпиусом? Едва ли, она вычеркнула его из жизни. Даже когда Роза сбивчиво, захлебываясь слезами, поведала об истинной причине ухода Малфоя, она не плакала, не заламывала руки, не обвиняла судьбу в жестокой несправедливости. Лили смирилась и хотела лишь одного: никогда не встречаться с ним, чтобы не вспоминать боль, через которую прошла. Скорпиус ушел, забирая с собой часть ее души, оставляя кровоточащие в раны в сердце, которые пришлось перекраивать и штопать. Иначе дышать не получалось. Со временем она перестала вскакивать в холодном поту от презрительных слов, брошенных напоследок, и злых глаз, обвиняющих в несостоявшемся счастье. Через месяцы научилась не вздрагивать при виде сероглазых блондинов. Спустя полгода встретила Эмилио, и тогда жизнь снова приобрела яркие краски. По крайней мере, так казалось.

И вот опять все крошилось на части, оставляя кровоточащие порезы на запястьях.

Лили не заметила, как провалилась в тяжелый, будоражащий сон.

Она стояла на зеленой поляне. Вдали виднелся пролесок, позолоченный косыми лучами солнца. Безоблачное небо вселяло непонятное чувство опустошенности. Казалось бы, прекрасный пейзаж, но своей идиллией он нагонял смертельную тоску и усталость.

Ниоткуда появились два волка. Один серебристый, а второй нежно-бурого окраса. Они оба голодными глазами смотрели то на Лили, то друг на друга, словно прикидывая, кто сейчас наиболее опасен. Миг. Морды волков искривились в устрашающем оскале. Из пасти хлопьями закапала слюна. Тишину разорвал душераздирающий вой, и они кинулись друг на друга, разрывая мышцы, сдирая шкуру, капая кровью на безупречно подстриженную траву газона. Лили бы и удивилась, откуда здесь традиционное для внутреннего дворика покрытие, если бы не было так страшно. Она оцепенела, вросла в землю, не в силах оторвать взгляд от борющихся хищников. Ей казалось, что еще пара минут, и они разорвут друг друга на части. Кровь заливала все вокруг. Волки были изранены, хрипели и скулили, но не отступались. Она хотела закричать, но голосовые связки не подчинялись. Лили с ужасом наблюдала за странной дуэлью, краем сознания понимая, что у животных человеческие глаза.

В следующую секунду в зоне видимости появилась антилопа. Тонкая, изящная, красивая. Она смотрела на волков со смесью удивления и тоски, словно вздыхая и чуть осуждая. Схватка утратила для Лили какую-либо ценность. Взгляд был прикован к печальной антилопе. Она увидела в ее глазах столько боли и отчаяния, что захотелось убежать куда угодно, лишь бы подальше. Совсем неважно, что рядом с ней дрались кровожадные хищники, разрывая друг другу сухожилия и откусывая куски плоти. Сердце Лили превратилось в кусок мрамора, утягивая ее вниз, к земле, в недра. Испариться, исчезнуть, убежать.

Лили распахнула глаза, в который раз за сегодня пытаясь успокоить пульс. Небывалая тревога накрыла с головой. Отчего-то казалось, что вот-вот случится нечто непоправимое.

Нужно сейчас же запретить пускать к ней Скорпиуса. Она не хотела, чтобы они с Эмилио устроили бойню за ее душу, как волки из сна. Она никогда не любила прорицания, но исправно посещала занятия Трелони. И пусть никогда не верила в пророческие сны, но чувствовала, что этот символичен. И реален до боли в легких и зажмуренных глаз. Она узнала Розу в несчастной антилопе. Всегда покладистой, но стойкой под ударами судьбы. Однажды Лили отпустила Скорпиуса, чтобы он был счастлив рядом с Уизли, и ни к чему возвращать утраченные отношения, загоняя всех в капкан вины и горя. «На чужом несчастье счастья не построишь», — всегда говорил отец. Только сейчас она смогла осознать всю силу маггловской поговорки.

Так или иначе, они были счастливы, а рушить сложившиеся установки и налаженные жизни глупо и непрагматично. Совершенного не воротишь, но в ее силах прекратить зарождающееся безумие, грозящее свернуть все преграды, погребая их под осколками боли. Лили почувствовала отвращение к себе из-за позволенной слабости и вину перед Розой. Та всегда ее поддерживала в горе и в радости. Она не имела права плевать на любовь Уизли, воздвигая воздушные замки надежд, которым не суждено сбыться. Нельзя перечеркнуть прошлое, но можно спасти настоящее.

Лили Поттер всегда была эгоисткой, но пришло время подумать о чувствах кого-то другого.

* * *

Роза разглядывала под микроскопом образцы зелья, собранного в коттедже Лили, и не верила своим глазам. Это было слишком невероятно, чтобы оказаться правдой.

— Дурман? — изумленный взгляд метался от Джереми к прибору, словно она надеялась, что кто-то выпрыгнет из-за угла и задорно прокричит: «Шутка!»

— Я несколько раз перепроверил, — он снял очки, и устало потер переносицу, — но ошибки быть не может. Дурман, — безапелляционным тоном изрек он. — Но не это меня так поражает, — Джереми подвел Розу к другому микроскопу, судя по виду с еще большим увеличением, — взгляни.

Роза долго вглядывалась, не понимая, что перед ней. После школы она часами просиживала в лабораториях, изучая строение тех или иных веществ, входящих в зелья, но химический состав этого отличался от всего, что она видела. Уизли несколько раз переворачивала его, рассматривала вверх ногами, меняла угол обозрения, переставляла линзы. Джереми устало наблюдал за ней, потирая виски и расхаживая из угла в угол.

— Может, кофе? — она лишь кивнула и снова углубилась в изучение. Больше всего Роза не любила чего-то не понимать. С ранних лет мать привила ей исследовательский азарт и стремление постичь непостижимое. Именно поэтому наряду с зельеварением она углубленно изучала маггловскую химию. Эти науки имели общую основу, но вместе с тем заметно отличались. Иногда Роза подумывала, что к становлению химии как науки приложил руку волшебник, уж слишком перекликались маггловская и магическая дисциплины.

Джереми поставил рядом с ней дымящуюся кружку кофе. Роза давно не спала и не ела, поэтому соблазн пригубить напиток был слишком велик. Она зажмурилась от удовольствия, чуть отпивая горячую жидкость, и с благодарностью посмотрела на Джереми. Ее удивило, что он был широк в плечах и мускулист. Все лаборанты, с которыми ей доводилось общаться, представляли весьма жалкое зрелище, поскольку большую часть времени проводили в закрытых помещениях со спертым воздухом. Работа в лабораториях зачастую исключала не только наложение освежающих чар, но и обычное проветривание комнаты. Джереми же не только был хорош собой и ухожен, но и явно уделял большое внимание поддержанию тела в форме. Если бы Роза не была такой уставшей, она заметила бы изучающий взгляд лаборанта Мунго, скользящий по ее телу.

— Ты едва держишься на ногах, — замечание Джереми застало ее врасплох. Ей было нечем крыть. Она сутки не спала, задвигая усталость на задворки сознания. Но его глаза гипнотизировали, не позволяя закрыться или отмахнуться.

— Сейчас не время отдыхать, — она попыталась улыбнуться, впрочем, не особенно удачно, — как думаешь, почему дурман? Тем более корень. Там же наибольшее содержание алколоидов. Стоит ошибиться в расчетах на десятую долю грамма, и летальный исход неизбежен, — она бросила вопросительный взгляд на оппонента, но тут же смутившись, отвернулась. Заинтересованный взгляд Джереми обжигал. На Розу уже давно так не смотрели.

— Если честно, понятия не имею. Возможно, нападавший занимается разведением этого растения или его синтезированием. Нам остается только гадать, ошибся ли он в дозировке либо, наоборот, точно рассчитал, — он выдержал паузу, будто что-то прикидывая в уме. — Тебе известно, что можно подобрать уникальный алколоидный код для дурманящего зелья, чтобы оно подействовало на конкретного человека?

— Как? — глаза Розы изумленно распахнулись, мозг лихорадочно работал, анализируя насколько это реально. Она не занималась детальным изучением зелий, оказывающих тяжелое воздействие на психику человека, но кое-что читала. Исходя из ее знаний, подобное невозможно, но Джереми — лаборант Мунго. Какой смысл ему лукавить.

— Это очень проблематично и возможно лишь путем проб и ошибок. Некоторые ученые выделяют отдельный раздел в исследованиях для настраиваемых зелий. Они чрезвычайно сложны в изготовлении. По процедуре схожи с темномагическими ритуалами. К тому же необходима частица человека, на которого снадобье должно оказать воздействие. Так вот, в остатках мешанины, почерпнутой в коттедже твоей кузины, я обнаружил частичку ее волоса. Сначала глазам не поверил, но сравнив генетические коды, содержащиеся в ее карточке, убедился. Это зелье было сварено именно для нее. Оно достаточно длительного действия, поэтому если бы я ошибался, Малфой вряд ли смог выйти невредимым и вытащить ее.

— Но кому это могло понадобиться? — Роза отказывался верить своим ушам, настолько чудовищно звучали слова Джереми. Кому Лили могла перейти дорогу? И еще та записка, найденная на столике. «У меня не было выбора», — кажется, так в ней сказано. Отвергнутый любовник? Но Лили не смотрела ни в чью сторону, когда начала встречаться с Эмилио. Неужели все-таки враги Гарри Поттера решили добраться до него через дочь?

— Понятия не имею. Кроме всего прочего, совершенно не могу понять, что за вещество было примешано к зелью. Оно явно не магического происхождения, — Роза рассеянно кивнула, прокручивая в голове полученную информацию. Яркой вспышкой мелькнула догадка, но... Это невозможно.

Уизли резко поставила остывший кофе на столик и склонилась над микроскопом, снова изучая образец под немыслимыми углами, меняя преломление линз и угол падения света.

— Ну, конечно, — она хлопнула себя по лбу, — как же я раньше не догадалась.

— Что такое? — Джереми в мгновение ока оказался рядом, обеспокоенно переводя взгляд с нее на исследуемое вещество.

— Не магическое происхождение примеси всколыхнуло в памяти старую книгу по химии, которую я от скуки читала курсе на пятом, готовясь к нестандартным вопросам СОВ. Так вот, там был раздел, посвященный различным психотропным и галлюциногенным препаратам. Наиболее распространенные рассматривались детально, и даже приводились иллюстрации химического строения. Это, — она уверенно ткнула в лабораторное стеклышко, — тетрагидроканнабинол, составная часть марихуаны.

— Растительного маггловского наркотика? — спросил Джереми, сосредоточенно потирая подбородок. — Слышал, что им балуются подростки время от времени. Парочка даже в больницу попадали с галлюцинациями, когда я проходил практику в... — он умолк, ошарашено взирая на Розу. — Конечно, вот почему оно оказало такое воздействие. Маггловские и магические препараты практически несовместимы. Закономерно, что даже при выверенном количестве и правильном способе соединения они спровоцировали у пациентки кому. Не удивлюсь, если в бреду ее посещали галлюцинации.

— Думаю, по поводу видений можно не сомневаться, все-таки дурман сам по себе оказывает сильное влияние на психику, а тут еще и побочные примеси.

— Однако, — Джереми снова потер переносицу, — это не объясняет того, что у мисс Поттер нет никаких отклонений после комы, будто она всего лишь долго спала.

— Стабилизатор? — предположила Роза, тут же понимая абсурдность сказанного. При смешивании наркотиков ничто не в силах свести на нет остаточное действие. — Я могу порыться в книгах, — она чуть улыбнулась, — у меня неплохая библиотека.

Джереми, будто не слыша ее, снова принялся ходить по комнате. Было видно, что он что-то просчитывает в уме. Роза опустилась в кресло, наблюдая за его метаниями. Думать не хотелось совершенно. Она так устала. Поспать бы.

— Роза? — чуть задремавшая девушка подняла голову, пытаясь стряхнуть сон. — Ты мне очень помогла, теперь отдохни, дальше я сам справлюсь.

— Но мне интересно. Исследования всегда были моей страстью, а тут столь редкий случай. Ты же не будешь против, если я помогу разобраться во всем?

— Буду, — Джереми мягко улыбнулся, — еще одно возражение и я насильно уложу тебя спать. Нельзя так издеваться над организмом, — она хотела возразить, но не успела, — ты не забыла, что находишься в Мунго? У меня есть полномочия.

Его красивая улыбка и искренний доброжелательный взгляд сделали свое дело. Розе больше не хотелось сопротивляться. В конце концов, почему она всегда нагружала себя больше, чем нужно? Иногда стоит хоть немного отдыхать. Она вздремнет пару часов, а потом вернется сюда. Джереми ведь не будет против?

Скорпиуса видеть не хотелось. Стоит взглянуть в серые глаза, и она снова вспомнит нежность, с которой он смотрел на другую, беспокойство, боль и тоску, которая адресована не ей, желание вернуть прошлое, в котором не было места Розе.

Странно, но сердце не сжималось в тугой комок от этих мыслей, а на глаза не наворачивались слезы.

Что случилось за несколько часов?

Неужели она смерилась?

Или причина заключалась в чем-то другом?

Роза не успела прийти к ответу. Она уплыла в царство Морфея, покачиваясь на волнах безмятежности и покоя.

Темноволосый мужчина с нежностью смотрел на умиротворенное лицо Розы, гадая, снятся ли ей сны, и есть ли ему в них место. Такая юная, но взваливающая на себя непомерный груз ответственности. Совсем девчонка, но не отступающая перед трудностями. Повезло же тому высокомерному блондину, заполучившему ее сердце. Джереми аккуратно переместил Розу на кушетку и укрыл пушистым пледом. Нужно сообщить целителю Ренчли о результатах исследований.

* * *

Скорпиус снова спустился в кафетерий, продолжая по-идиотски улыбаться. Он ничего не мог с собой поделать. Малфою казалось, что внутри него одновременно сотни соловьев поют о вновь обретенной любви после долгой разлуки. Он снова добьется малышку Лили, и у них все будет хорошо. Неважно, что было в прошлом, он все сможет исправить. А Роза... Роза поймет. Она всегда его понимала и давала свободу выбора. Да, он любил ее, но всегда «после». Для родителей, друзей, знакомых Роза Уизли была единственной и любимой девушкой Скорпиуса, но для его сердца — только Лили. Он честно пытался отпустить, смириться и забыть, но так и не смог.

— Можно присесть? — перед глазами Скорпиуса возник Гарри Поттер. В первую секунду он подумал, что у него галлюцинации, вызванные переполнявшими его эмоциями, но нет. Эйфория поутихла, и он сдержанно кивнул головой.

— Чем могу быть полезен, мистер Поттер? — учтивость голоса не скрывала настороженность и едва заметную опаску.

— Обойдемся без формальностей, — Гарри говорил сдержанно, но сдвинутые брови говорили красноречивее слов. Скорпиус снова кивнул. — Каковы твои дальнейшие действия? — на мгновение Малфой подумал, что Поттер неведомым образом уже знал, что происходило в палате его дочери несколькими минутами ранее.

— Не совсем понимаю, о чем вы.

— Давай опустим игры в кошки-мышки. Я видел, как ты смотрел на Лили, — он бросил многозначительный взгляд, — впрочем, не я один, — сердце затрепыхалось раненой птицей. Он не подумал о чувствах Розы. Свинство.

— Вы намерены угрожать? — Поттер гортанно рассмеялся.

— Истинный сын своего отца. Зришь в корень, — Гарри предостерегающе зыркнул на него, ожидая реакции на провокационную реплику.

— А что вы хотите услышать?

— Правду. Упражняться в словесной изворотливости будешь в Визенгамоте. Мне это без надобности, — Скорпиус поежился под пронизывающим взглядом, понимая, почему отец и дед побаивались Главного Аврора.

— Я люблю вашу дочь и намерен бороться за нее, — складывалось ощущение, что он шел по минному полю. Неверный шаг, и его отбросит взрывной волной.

— Смело, — Гарри изучающее смотрел на него, — но в корне меня не устраивает.

Скорпиус вздрогнул, однако, не отводя взгляд.

— При всем уважении, вы не сможете мне помешать, мистер Поттер, — дед учил Скорпиуса держать эмоции под контролем, и сейчас его наставления пришлись весьма кстати.

— Уверен? — Малфой выдержал полный металла взгляд собеседника.

— Абсолютно. Даже угроза засадить меня в Азкабан не изменит положения дел. Как вы верно подметили, я сын своего отца, но кроме всего прочего, еще и внук Люциуса. Малфои не отступают от намеченной цели, — презрительно искривленные губы не добавляли ему симпатии со стороны Поттера, но он и не шоколад, чтобы всем нравиться.

— Щенок, ты понимаешь, с кем разговариваешь? — зеленые глаза, унаследованные Лили, светились яростью. — Я могу стереть тебя в порошок и не поморщиться. Достаточно одного слова.

— Тогда грош мне цена, как адвокату, — Скорпиус весь подобрался, готовый обороняться до последнего.

— Либо ты чрезмерно самонадеян, либо откровенно глуп, если решился играть с огнем, — несмотря на оскорбительные слова, в глазах Поттера мелькнуло нечто похожее на одобрение.

— Либо слишком сильно люблю Лили, — тихо закончил Скорпиус, с вызовом смотря на Гарри.

— Если бы это было правдой, не бросил бы три года назад, оставляя нам с Джинни вместо жизнерадостной дочери трепещущие останки, — Скорпиуса больно кольнули его слова, но он не собирался устраивать Поттеру экскурсию в свое сердце.

— Это наше с ней дело, — он выдержал долгий взгляд Гарри, — не находите? — тот покачал головой. Не говоря ни слова, поднялся и кивнул.

— Лили — большая девочка, но я не позволю причинить ей еще большее зло. Эмилио подходит ей куда больше тебя.

— Но он не смог защитить Лили от какого-то психопата, едва не отправившего ее к праотцам.

— А ты смог бы? — бросил Поттер и стремительным шагом направился к ожидающей его жене. Наблюдая за его удаляющейся спиной, Малфой лихорадочно соображал, что ему нечем крыть. Вряд ли кому-то по силам было предотвратить неожиданное нападение, ставшее громом среди ясного неба для всех. Если бы был малейший намек, Гарри бы заметил. Он слишком любил единственную дочь. А кто он такой супротив Главного Аврора? Мальчишка, возомнивший Мерлин весть что.

Мысли путались, сталкиваясь друг с другом, то и дело норовя сплестись в шипящий клубок змей.

Скорпиус понятия не имел, как себя вести и что делать.

Надеяться на наитие? Глупо.

Действовать на удачу? Нерационально.

Составить план действий? Необходимо.

Первостепенная задача сейчас — поговорить с Розой.

Он должен поставить точку в их отношениях, ведь у спланированной лжи нет срока годности.

Она должна была признаться, что выдумала беременность. Возможно, тогда он простил бы ее, но сейчас...

Кровь шумела в ушах, мешая сосредоточиться.

Раз.

Два.

Три.

Вдох.

Выдох.

Нужно узнать, где находится исследовательская лаборатория.

Лили не любила больницы. Они нагоняли тоску и уныние. Вот и сейчас она выискивала микроскопические трещины на потолке, чтобы заглушить мысли, не дающие покоя. Она сделала выбор, но не знала, как сказать о нем Скорпиусу. Страх сковывал внутренности, мешая дышать.

Дверь распахнулась, впуская в палату свежий воздух.

— Привет, милая, — родной голос обволакивал, действуя не хуже обезболивающего зелья. Лили и хотела бы облегченно выдохнуть, но горло сдавил спазм. — Позвать колдомедика? — заботливо спросил Эмилио.

— Не нужно, — она откашлялась и заглянула ему в глаза. — Просто долго молчала.

— Уверена? Может, все-таки позвать целителя?

— Посиди рядом, — Эмилио продолжал обеспокоенно смотреть на нее, пытаясь найти хоть какой-то признак недомогания. — Пожалуйста, — он кивнул, взял стул и сел у изголовья кровати, беря Лили за руку.

Несколько минут прошло в молчании. Эмилио осторожно поглаживал ее пальчики, а Лили, прикрыв глаза, прислушивалась к ощущениям. По телу разливалось тепло, а нервное напряжение понемногу отступало.

— Эмилио?

— Да, дорогая, — он чуть подпрыгнул, готовый выполнить любую просьбу.

— Почему ты так поздно появился в больнице? — в его глазах промелькнуло нечто похожее на страх, а может, ей только показалось? Посттравматический стресс и все такое.

— Я же не знал. Твоим родителям сообщили, видимо, из больницы, а обо мне никто и не вспомнил. Ты не подумай, я не в обиде, понимаю, что не до меня было. Не найдя тебя в коттедже, здорово перепугался. Кинулся к твоим родителям, Розе, и там никого. Потом примчался в больницу и узнал об отравлении.

— Прости, — Лили слабо улыбнулась. — А мне было бы легче, если бы ты был рядом. Эгоистично, конечно, ведь насколько я знаю, в коме люди ничего не чувствуют.

— Если бы я знал, то не отошел бы от тебя ни на шаг, ты же знаешь, — он наклонился и нежно поцеловал ее руку. — Помнишь наше первое свидание? — на ее губах появилась мечтательная улыбка.

— Все кафе было устлано лепестками лилий: каминная полка, столики, даже пол, — Лили погладила его по волосам. — Как я могу забыть. Розмерте, наверное, пришлось потрудиться, чтобы убрать их после нашего ухода.

— Зато ты светилась, — выражение лица Эмилио стало несколько отрешенным, будто он заново переживал тот день, — а я не мог налюбоваться. До сих пор не вериться, что сама Лили Поттер снизошла до меня. Пожалуй, стоит поблагодарить Малфоя за такой подарок, — сердце Лили тут же сковало холодом. Зачем? Почему именно сейчас нужно было упоминать Скорпиуса? От легкой мечтательности не осталось и следа. Будто невидимая сила выталкивала наружу застарелые воспоминания, совершенно неуместные сейчас.

— Лил, тебе нехорошо? — встревожено спросил Эмилио, отмечая, как она стремительно побледнела.

— Немного душно, только и всего, — Лили попыталась улыбнуться, но судя по недоверчивому взгляду Эмилио, вышло не особо удачно. — Открой окно.

Он быстро отошел к противоположной стене палаты и распахнул оконную раму. В комнату ворвался морской бриз, легко взметнув лимонные занавески.

— Полежи со мной, — Лили протянула к нему руку, зная, что он поймет без лишних слов.

Эмилио несколько секунд изучающе смотрел на нее, а затем легко кивнул и забрался на кровать с ногами. Лили доверчиво прижалась к его груди, прикрывая глаза и расслабляясь. Ей хотелось почувствовать себя маленькой девочкой, которой не нужно ничего решать. Достаточно положить голову на плечо родному человеку и все проблемы уйдут на второй план. Уплывая в царство Морфея, она улыбалась, ощущая знакомый аромат свежескошенной травы и маггловского шампуня. На этот раз лимонного.

Как же хорошо.

Спокойно.

Уютно.

Все остальное может подождать.

* * *

Усталость взяла свое, но и во сне Розу мучила смутная тревога, поселившаяся в сердце. Она ворочалась на жестком диване, пытаясь улечься поудобнее, но на каждое резкое движение тело отзывалось болью. Роза не знала, сколько проспала, когда кто-то осторожно коснулся ее лица кончиками пальцев. Ресницы затрепетали, и, чуть щурясь, она приоткрыла левый глаз.

— Скорпиус? — Роза была удивлена тем фактом, что он умудрился найти лабораторию. Однако, Скорпиус всегда был достаточно коммуникабельным, а уж когда ему что-то было нужно, тем более.

— Не хотел тебя будить, — отводя глаза, сказал он. Его скулы окрасил легкий румянец, что могло означать лишь одно...

— Хочешь о чем-то поговорить? — Роза чуть скривилась от нелепости вопроса. Они ведь оба знали, что Скорпиус скажет, к чему нелепая игра в кошки-мышки?

— И в кого ты такая проницательная, — он слабо улыбнулся и погладил ее по волосам.

— Вряд ли в папу, хотя... — Роза прищурилась, пристально глядя в глаза Скорпиуса, будто пыталась прочитать его мысли. Он провел рукой по лицу и тяжело вздохнул.

— Роз, за что ты меня любишь? — она удивленно вскинула брови. Роза ожидала чего угодно, но не вопроса в лоб.

— Риторический вопрос, — неуверенно произнесла она, — дай подумать, — Малфой сейчас был похож на мраморную статую. Красивую, желанную, пленительную, но недоступную. Камень не в силах оживить даже любовь. Роза видела, что Скорпиус ждал ответа, вот только не была уверена, что он оправдает его ожидания. — А разве любят за что-то? Любовь — это просто любовь. (1)

Скорпиус как-то странно улыбнулся, взгляд остекленел. Казалось, он унесся далеко за пределы лаборатории, вспоминая что-то, ведомое лишь ему.

— Не замечал за тобой сентиментальности, — протянул он. — Это скорее в стиле Лили, — Розу словно окатили ледяной волной. Стал понятен взгляд и мечтательное выражение лица. Рядом с ней, он думал о Лили. Произошло то, чего она больше всего боялась — ожили старые чувства, заполняя его без остатка. Теперь уже глупо отрицать очевидное. Странно, но она не ощущала боли, лишь обреченность и тоску. Роза смирилась. Неразумно жалеть прошлое и удерживать уже не принадлежащего ей мужчину.

— Хочешь уйти к Лили? — Скорпиус резко подобрался. Столь прямой вопрос застал его врасплох. — Я не буду тебя держать, если это именно то, что тебе нужно, — Роза немного помолчала, давая Скорпиусу время обдумать сказанное.

— Я уверен, — он кивнул, видимо, для большей убедительности, — абсолютно.

— А чего она хочет? — Скорпиус непонимающе уставился на Розу, не веря своим ушам. Похоже, ему и в голову не приходило, что Лили могла быть против. — Чисто мужская психология, — она усмехнулась. — Ты даже не подумал поинтересоваться о ее мнении, решил все сам.

— Но... — Скорпиус сжался, становясь похожим на маленького мальчика, у которого отобрали конфету.

— Скорп, я не упрекаю, прошу: подумай, как следует, — Роза мягко улыбнулась и потрепала его по волосам. — Я люблю тебя, а поэтому желаю счастья, пусть и не со мной, — она быстро поцеловала его в губы и вышла из комнаты.

Куда? Зачем? Почему? Не имело значения. Единственное, в чем Роза была уверена, независимо от того, будут ли Скорпиус и Лили вместе, — ее отношения с Малфоем уже не склеить. Пришло время платить по счетам. Однажды она забрала себе Скорпиуса обманом, теперь жизнь возвращалась на круги своя. Роза не знала, как отреагирует Лили на его предложение, да это и не имело значения.

Роуз сделала свой выбор.

Правильный или легкий?

Тщательно обдуманный или вынужденный?

Время расставит все на свои места.

* * *

Скорпиуса раздирали противоречивые чувства. Роза перевернула все с ног на голову. Мог ли он подумать, что она так легко все воспримет? Но в то же время ей удалось заронить семена сомнения в душу. Он ведь и правда не спрашивал у Лили, чего ей хотелось. Вдруг она предпочтет своего Скамандера?

В сущности, что он знал о нынешней Лили Поттер? Они не виделись три года.

Думал ли он о ней? Непозволительно быстро забыл. Трижды его совы вернулись с нераспечатанными письмами, и он кинулся в объятия Розы. Хотелось забыться: ни думать, ни чувствовать, ни вспоминать. И ведь он был уверен, что забыл Лили. Пока не увидел ее без сознания в липкой жиже чертовых цветов.

Может, Роза права, и он все выдумал? Придумал то, чего нет на самом деле. Миф, в который отчаянно хотелось поверить. Пусть прекрасный, но выдуманный им самим. Как отличить действительность от фантазий, правду от лжи, действительное от желаемого? Поговорить с Лили? Для этого нужно как минимум избавиться от ее отца и Скамандера. Да и что говорить, если он сам запутался?

До разговора с Розой все было просто и понятно. Черное и белое. Он хотел быть с Лили, значит они должны быть вместе. Теперь мире появились полутона и призрачные оттенки, которые сбивали с толку.

Роза или Лили?

Настоящее или прошлое?

Привычка или любовь?

А любовь ли, если он так быстро нашел утешение с другой?

Может быть, подлинная его любовь к Розе? Но как быть с ее ложью? Скорпиус и сам не был идеальным, но до подлости никогда не опускался. А Роза обманом разрушила их отношения с Лили. Но разве он не должен был бороться до последнего? Так бы поступил Гарри Поттер. Или проявление искренней и чистой любви — умение отпускать, когда по-другому не получалось? Так поступила Роза Уизли. Вероятно, у любви много лиц, и каждый выбирал то, которое считал правильным в данный момент. Но даже это не давало ответ на главный вопрос: что делать?

Лили или Роза?

Нежная хрупкость или спокойная мудрость?

Хрусталь или мрамор?

Мордред и Моргана, сейчас все запуталось еще сильнее, чем по приезду на курорт, и как разрубить этот гордиев узел Скорпиус не представлял. Зачем он вообще сюда прилетел? Не встретил бы Лили, и жизнь шла бы по накатанной колее без сбоев и сложных выборов. Но тогда бы Лили умерла...

В бессилии Скорпиус вцепился в волосы и опустился на диван, изо всех сил пытаясь сдержать стон. Он умело манипулировал чужими жизнями на работе, а в своей разобраться был не в состоянии.

— Ты чего, парень? — смутно знакомый мужской голос звучал немного приглушенно и, пожалуй, чуть взволнованно.

Скорпиус поднял голову и увидел лаборанта, который хотел поделиться с Розой результатами исследований. Джереми, кажется.

— Все в порядке. Устал, — Скорпиус и сам не мог понять, почему злился на парня. Привычка или ревность? Глупость.

— Конечно, не моё дело, но если ты уйдешь от Розы, то будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, — Малфой опешил от такой наглости. И когда же лаборант из Мунго успел настолько близко узнать Розу? Собственническая часть натуры взревела раненым зверем. Кинув через плечо раздраженный взгляд, Скорпиус решил удалиться. Проблем у него и без Джереми хватало. Он так и не сделал окончательный выбор. А может, Поттер прав, и Скорпиус играл с огнем?

Легкомысленно.

Иррационально.

Бестолково.

Сколько можно тянуть книзла за яйца, пора решать!

— Малфой, ты-то мне и нужен! — Скорпиус осознал, кому же он так срочно понадобился, только когда кулак Скамандера встретился с его челюстью.

Заключительный аккорд в череде нескончаемого везения.

(1)Цитата из фильма «Свадебный переполох»

Лили любила дождь. В детстве она тайком выбиралась из дома в сад и стояла под косыми струями. Она поднимала голову и ловила ртом капли, чувствуя, как все плохое уходит вместе с дождем. Джинни ругалась, отпивая нерадивую дочь антипростудными и жаропонижающими зельями, но Лили упорно раз за разом бежала на встречу стихии, стоило первым каплям ударить по стеклу. Она росла, но любовь к дождю лишь крепла. В Хогвартсе она обычно сворачивалась клубком в кресле у камина гриффиндорской гостиной и смотрела то на огонь, то в окно. Говорят, на пламя можно смотреть вечно. Лили соглашалась, но дождь завораживал сильнее. К тому же он ее успокаивал, примирял с реальностью, помогал найти ответы на вопросы и решать проблемы. Самыми счастливыми моментами в школе были те, когда у нее получалось улизнуть. Тогда Лили сидела на берегу черного озера, глядя на зеркальную поверхность, идущую рябью от дождевых капель, промокая до нитки. В один из таких вечеров она стала близка со Скорпиусом.

Раскат грома заставил Лили подпрыгнуть. Небо изломанными линиями пересекали молнии. Скорпиус беззлобно усмехнулся, перебирая пряди ее волос.

— Трусишка, — прошептал он и чмокнул Лили в макушку.

— И вовсе нет, — фыркнула она в возмущении, — просто неожиданно и громко, — он едва слышно рассмеялся и притянул ее к себе.

— Говорю же, трусишка, — Лили хмыкнула, но возражать не стала. С Малфоем вообще невозможно спорить, особенно когда он так крепко прижимает ее к себе.

Лили таяла в его объятиях, но даже себе отказывалась в этом признаться. Слишком много чести для Малфоя. Он дышал ей в ухо — хрипло и порывисто, отчего по телу Лили табунами бежали мурашки. Она и хотела бы верить, что их отношения ничего не значащее увлечение, но уже не получалось. За последние полгода она привязалась к Скорпиусу. Сердцем понимала, что зависит от его ласковой улыбки и нежных прикосновений, но разум еще сопротивлялся. Лили гнала любые мысли о совместном будущем, боялась неизвестности, но в глубине души знала, что окончательно и бесповоротно влюбилась.

Снова громыхнуло, и Лили судорожно вцепилась в руку, обнимающую ее за талию. Она ведь никогда не боялась грома, но рядом со Скорпиусом настолько обмякала, что забывала обо всем и вздрагивала от любого резкого звука.

— Зайчонок, — прошептал он и погладил ее по волосам, — иди ко мне, — протянул он и прижался еще теснее.

— А я с кем? — чуть капризно ответила Лили, подавляя желание помурлыкать и свернуться калачиком у него на коленях.

— И правда, с кем? — в голосе Скорпиуса звучали насмешливые нотки.

— С одним надоедливым слизеринцем, который пытается меня раздавить, — его смех отразился от стен, согревая ее.

— Мадмуазель не нравится? — галантно спросил Скорпиус, но объятия не ослабил.

— Угу, она почти в бешенстве, — прошептала Лили и все-таки прикрыла глаза, наслаждаясь звуками его голоса.

— Гриффиндорка, — и в его устах это звучит, как музыка.

Оба замолчали, глядя, как по стеклу неспешно скользят дождевые капли, переплетаясь друг с другом, превращаясь в ручейки. Их причудливый танец вводил Лили в легкий транс. Реальнее были только горячие нежные руки, лениво поглаживающие спину.

— Лил...

— М? — ей совсем не хотелось говорить.

— Ничего, — он как-то тяжело выдохнул, но она этого и не заметила. Была слишком поглощена своими эмоциями. Застряла на границе между сном и реальностью. — Я люблю тебя, — тихо-тихо прошептал Скорпиус, зарываясь носом в ее волосы. Лили резко распахнула глаза. Она не понимала, послышалось ей или он и вправду сказал это.

— Скорпиус, — он напрягся, но ничего не ответил. Лили резко обернулась и наткнулась на тревожный взгляд серых глаз. Только вглядывалась, искала только ей понятные признаки, и вдруг лучезарно улыбнулась, запустила пальчики в светлые волосы и потянулась к его губам.

В первую секунду он окаменел. Впервые Лили целовала его сама, а не отвечала на него — скованно и робко. Пальцы словно иголками покалывало, мышцы напряглись, нервы оголились. Скорпиусу казалось, что еще чуть-чуть, и он вспыхнет, как спичка. Маленькие ладошки неуверенно погладили плечи, руки, переместились на спину. Скорпиус захлебнулся воздухом.

— Лили, что ты делаешь? — глаза были подернуты дымкой, тело трепетало, но он не был уверен, что Лили понимала, как ее прикосновения действовали на него.

— Что не так? — в карем взгляде мелькнули смятение, беспокойство и страх. Его затягивало в омут без остатка. Еще немного, и самообладание полетит к мордредовой бабушке.

— Ты не понимаешь...

— Прекрасно понимаю, — прошептала она и порывисто поцеловала, прерывая возражения. Пальчики пробежались по позвоночнику, очертили бока и несмело забрались под рубашку. Его кожа горела под ее прикосновениями, его губы исследовали нежную шею, чувствовали лихорадочное биение пульса. Лили вздрогнула и тихо застонала. Скорпиус сдавленно выругался, понимая, что теперь уже вряд ли сможет остановиться. В его мозгу билась лишь одна мысль: «Не спешить, не причинить боль, доставить удовольствие». Лили казалось, что она умирала и возрождалась в его руках, сходила с ума снова и снова.

Первый секс для любой девушки — нечто особенное. Лили повезло вдвойне: ее первым мужчиной стал любимый. Тогда она и предположить не могла, что эти пальцы касались ее лучшей подруги — кузины. Позже она часами изводила себя, представляя, как Скорпиус ласкал Розу. Чертил ли языком влажные дорожки на груди, покусывал ли нежную кожу внутренней стороны бедра, заставлял ли кричать от самых смелых интимных ласк...

Лили вымученно вздохнула, прогоняя болезненные воспоминания, но образы были слишком яркими. В семнадцать Скорпиус был для нее целым миром: красочным, неповторимым, огромным. Она не представляла, что бы с ней стало, если бы не Эмилио, ведь вместе с уходом Скорпиуса закончилась эпоха. Розовые очки разбились вдребезги, Лили резко повзрослела и осталась один на один с жестокостью мира.

Она прикрыла глаза, и под веками вспыхнули обрывки вечера, о котором она предпочла бы забыть навсегда. Одно время даже всерьез подумывала об Обливейте.

— Почему? — холодная ярость пожирала изнутри, но внешне Лили казалась спокойной. Внутренне волнение выдавали лишь побелевшие губы и сжатые кулаки.

— Что почему? — самое отвратительное, что он и вправду не понимал.

— Ты и Роза, — прошипела Лили сквозь зубы, наблюдая, как Скорпиус стремительно бледнеет. Если до этого у нее еще были сомнения, то теперь испарились. В висках стучала кровь, на кончиках пальцев пульсировала стихийная магия, сердце сжималось от боли.

— Это было давно. До тебя, — Скорпиус хотел подойти к ней, но Лили отскочила, как ужаленная.

— Тогда почему она беременна сейчас? — ее голос звенел от сдерживаемого гнева. Малфой дернулся, будто от удара, и поморщился. Она и хотела бы ему поверить, но факты на лицо. Хоть бы он был честен, не отрицал очевидное, не бросался в ноги. Этого бы Лили не выдержала.

— Зайчонок, я могу объяснить. Все не так, как кажется.

— Никогда. Больше. Не. Смей. Так. Меня. Называть, — каждое слово неподъемной глыбой падало в тишину комнаты.

— Лил, я не хотел. Правда, — Скорпиус как-то съежился, отчего казался побитым щенком, — это случайно получилось, — Лили напоминала натянутую тетиву лука. Одно неосторожное слово или движение, и она лопнет.

— Мы поссорились, я был подавлен, расстроен, и Роза...

— Избавь меня от подробностей, — еще слово жалостливых оправданий, и Лили не сдержалась бы.

— Это ошибка, — запальчиво выкрикнул Скорпиус, ударил кулаком в стену, — чудовищная и непоправимая. Я готов нести ответственность, но...

— Никаких «но», — Лили чувствовала, что к глазам подступют слезы. — Оставь ключ на столике и проваливай, — она развернулась и пошла к двери.

— Но я люблю тебя! — отчаянный крик резанул по ушам.

— Если ты еще не понял, между нами все кончено, — не оборачиваясь, надтреснутым голосом сказала Лили. — Желаю счастья.

Она захлопнула дверь, с трудом наложила Запирающее, хоть и знала, что Скорпиус не пойдет за ней. Теперь уже Малфой. Отец ребенка кузины. Безликий мужчина.

Лили сползла по двери и зарыдала в голос. Держаться больше не было смысла. Ее жизнь лежала в руинах былого счастья.

Скорпиус раненым зверем метался по квартире, воя и рыча, но Лили этого не слышала. Сердце истекало кровью. «Все кончено» клеймом отпечаталось на коже.

Именно за эти слезы Лили ненавидела себя больше всего. Он предал ее, а она рыдала. Ни силы воли, ни гордости.

Лили проглотила ком в горле и сморгнула слезы. Три года прошло. Она пережила это, справилась, нашла Эмилио. Зачем бередить старые раны? Она счастлива с Эмилио, он — с Розой. Какая теперь разница, что Роза соврала. Она боролась за свою любовь, как получалось.

Лили давно не верила в присказку: «На чужом несчастье счастья не построишь». Роза ведь смогла. Но это же Роза Уизли. Она всегда добивается своего.

«Я люблю тебя».

«Все кончено».

«Я люблю тебя».

В ушах звенело, словно на голову свалилась хрустальная ваза. Зачем она вообще это вспоминала? Во всем виноват дождь. Лили с детства его любила, но после расставания со Скорпиусом возненавидела.

Дверь распахнулась одновременно с раскатом грома за окном.

— Нам нужно поговорить, — с порога заявился взъерошенный Малфой.

— Я давно тебе все сказала, — устало ответила Лили, прикрывая глаза.

— Я ни о чем тебя не прошу, просто выслушай. Надеюсь, один-единственный разговор я заслужил, — Скорпиус был похож не то на маньяка, не то на безумца. Лихорадочный блеск глаз, больной дикий взгляд, нездоровый румянец, круги под глазами. «А чего терять-то, — подумала Лили, — больнее уже не будет».

По стеклу ударили первые капли.

— Чертов дождь, — пробормотала она.

— Ты помнишь? — надежда в его глазах резала не хуже ножа.

— Предпочла бы забыть, — Скорпиус дернулся, но опустился на стул для посетителей.

— Я задолжал тебе свою часть истории, которую так и не рискнул рассказать тогда.

— Не переживай, Роза сделала это за тебя, — Лили не понимала, к чему обсуждать одно и то же бессчетное количество раз.

— Она ничего не знает, — он сглотнул и поднял на Лили затравленный взгляд. — Роза — пешка в нелепой шахматной партии одного невыносимого слизеринца. Ты бы никогда не узнала, если бы...

Его слова заглушали струи дождя, с силой бьющие по оконной раме. Пасмурное небо разрезала ослепительная молния.

Совсем как тогда.

Пять лет назад.

Как давно это было, как недавно.

Дежавю.

Возможно, чувства прежние, но ни уже абсолютно другие.

Она закрыла глаза и откинулась на подушки. Маленькая девочка в куче перин. Лили как-то рассказывала ему маггловскую сказку о принцессе и горошине. Тогда Скорпиус посмеялся и забыл. А спустя несколько лет неожиданно вспомнил. Глядя на Лили на больничной койке.

Жизнь циклична.

Принцесса на вершине пуховых матрасов и рыжая девушка посреди горы подушек.

Невеселая усмешка коснулась бледных губ.

— Ну, и кому нужна твоя правда? — тихо спросила она, словно ни к кому и не обращаясь. Эдакий риторический вопрос в пустоту.

— Тебе что, абсолютно все равно? — Скорпиус ушам своим не верил. Куда делась эмоциональная, порывистая Лили, которую он знал? Та Лили Поттер всегда болела за истину, даже если эта истина ничего не меняла. — Что изменилось? — вопрос сорвался с губ помимо воли. Уж слишком разительные были перемены. Или он предпочитал их не замечать?

— Жизнь? — чуть устало произнесла она, поднимая взгляд. — Брось, Скорпиус, мы ведь уже не школьники, чтобы думать только о своих желаниях.

— А как же любовь?

Лили фыркнула и закатила глаза.

— Тебе пятнадцать лет? — Скорпиус дернулся как от пощечины. Насмешка в ее словах угнетала. Не потому, что говорила Лили: потому что била по больному. — Однажды починенная Репаро ваза уже не будет такой же, ведь ты запомнишь, как разбил ее. Так и с отношениями. Все точки над «i» были расставлены три года назад. Окончательно и бесповоротно. Смирись. — Пальцы Скорпиуса сжались в кулаки. Еще чуть-чуть, и у него начнет дергаться веко. Он настолько стиснул зубы, что мог поклясться — Лили слышала их скрежет. Нелицеприятная реальность выплескивалась кислотой: разъедала надежды, рассыпала в прах мечты.

— Та Лили, которую я любил, предпочитала собирать мозаику из всех кусочков, а не половины. — Она посмотрела на него нечитаемым взглядом. Наколдовала воды и махнула рукой.

— Я тебя слушаю.

Скорпиус кинул на нее взбешенный взгляд. Закрыл глаза, несколько раз вдохнул, выдохнул. Скорпиуса раздражали ее безразличие, бесстрастная маска, прилипшая к лицу, показной цинизм. Лили ведь совсем не такая.

Он смотрел и не знал, с чего начать. Не боялся, именно не знал. Когда началось это безумие? До того, как они познакомились? До того, как начали встречаться? До того, как влюбились?

— Я всегда считал себя выше многих, поэтому не смогу точно сказать, когда он это задумал. Скорее всего, после хэллоуинского бала, на котором мы с тобой впервые появились вместе. Хотя не могу сказать, что совершенно точно уверен. Ты была тогда такая красивая. — Его взгляд чуть затуманился. Скорпиус облизал губы, рассеянно провел рукой по волосам, тяжело вздохнул.

— Не отвлекайся, Скорпиус. Ближе к делу, — голос Лили звучал чуть хрипло. Хотел бы он думать, что от волнения, но равнодушное выражение лица не позволяло сделать хоть какие-либо однозначные выводы. Малфой горько усмехнулся. Обычно он изображал неприступную холодность. Тем страшнее видеть эту гримасу со стороны той, что всегда была искренней и непосредственной.

— Ты ведь не была такой. — Он замолчал на несколько секунд. И продолжил: — Неважно. Много позже я понял, что Роза была лишь отвлекающим маневром. Он усыпил бдительность, чтобы незаметно выкрасть тебя. И ведь до чего изящная схема получилась.

— Конечно, я могу ошибаться, но никто меня ниоткуда не крал.

— Знаю.

Тишина давила на барабанные перепонки, но никто не торопился ее нарушать. Судя по лицу Лили, она вообще перестала понимать, что происходит. Скорпиуса раздирали два противоречивых желания: рассказать и никогда не говорить. На него нахлынули воспоминания. Будто заново почувствовал тянущую боль под ребрами горечь на языке. Когда понял. И ведь даже предположить не мог. Гойл, Гойл, верный Винсент Гойл. Губы искривила презрительная усмешка. Предательство бывает разным.

— Малфой, мне показалось, ты хотел рассказать нечто важное, когда ворвался в палату как ужаленная соплохвостом мантикора. Так почему сейчас ты молчишь, фестрал тебя затопчи?! — Он почти услышал хруст костей, звук лопающихся в глазах сосудов, треск разрывающихся мышц и связок. По нему проехались паровым катком и придавили каменной глыбой. Без возможности когда-либо выбраться. Потому что он наконец осознал. Лили Поттер, которую он любил, и Лили Поттер, которая сейчас сидела напротив него, разные люди. Он не знал, хорошо это или плохо. Она была просто другая. И ей совершенно неинтересно, что же произошло тогда. И стоит ли тогда рассказывать. Проще оставить все как есть. Зачем навязывать человеку то, что ему не нужно? У Лили новая жизнь, которая ее абсолютно устраивает. Жизнь, построенная на лжи.

— Розу опоили концентрированной Амортенцией, — и замер в ожидании приговора. Лили недоуменно моргала, отказываясь осознавать сказанное. Через пару минут она ойкнула, прикрыв рот ладонью, зрачки расширились.

— Ты уверен? Она всегда такая осмотрительная, да и зельевар достаточно сильный. Неужели не почувствовала полынный привкус? — Вопросы сыпались, как из рога изобилия, и Скорпиусу стало хорошо и легко. Это как привет из прошлого. От прежней Лили. — Чему ты радуешься, идиот? Она же твоя девушка! — возмущенно воскликнула Лили.

— Вербена перебивает все ароматы и привкусы. Пара капель — и человек с идеальным обонянием не заподозрит подвоха. Тем более школьница. — Момент истины. Скорпиус видел, как в зеленых глазах появилось недоумение, сменившееся пониманием и удивлением. — Ты ведь понимаешь... — Она выставила руку перед собой, словно защищалась. От него? Глупо, он никогда не желал ей вреда, хоть у нее и были все основания не верить в это.

— Молчи, — она прикрыла глаза, борясь собой, но Скорпиус знал — она захочет услышать продолжение. Слишком сильные чувства она испытывала и к Розе, и к нему. Когда-то. Тогда. Давно. — Кулаки сжались сами собой. Задушить бы Гойла. Жаль, это ничего не изменит, лишь усугубит. Во взгляде Лили сквозили обреченность и боль, когда она посмотрела ему в глаза. Но Лили увидела лишь верхушку айсберга, и Скорпиус не представлял, как отреагирует на историю целиком. О поступках нынешней Лили он мог лишь догадываться.

— Школьница.... Ты хочешь сказать... — Слова повисли в воздухе. К чему продолжать, если и так понятно.

— Да, — Скорпиус опустил голову.

— Но это не меняет того, что сделал ты. Или тебя тоже опоили? — Лили приподняла брови, сложила руки на груди. Классическая защитная поза. Скорпиус понимал.

— Я ей внушил. Изменил память, — он сглотнул и крепко сжал пальцы, — иначе она сошла бы с ума под действием Амортенции.

— Что-то не припомню прецедентов, — едко заметила Лили, сверля его взглядом.

— В учебниках о них и не пишут, — в тон ей ответил Скорпиус. Меньше всего хотелось объяснять тонкости магии любовных зелий, но иначе Лили не поверила бы.

— Пафос поумерь, будь так любезен. Почему ты так усердно ворошишь прошлое? Какой смысл?

— Хочу, чтобы ты знала.

— А что изменится-то? Я брошусь тебе на шею и разрыдаюсь от вновь обретенной любви? Пора взрослеть, Скорпи. — Жестокие слова впились иглой в сердце, но он обещал себе дойти до конца.

— Ты будешь знать, — сквозь зубы прошипел он. Лили устало вздохнула. «Кому нужна эта правда...» — Мало кто знает о концентрированной Амортенции, потому что ее рецепт считается утраченным. На самом деле он сохранился в Дюссельдорфской академии магии в единичном экземпляре. Рецепт долгое время пылился на полке, пока один ушлый студент не выкрал его в свою коллекцию. Он знал: пропажу не заметят. Пергамент с рецептом передавался от отца к сыну под строжайшим секретом как одно из самых ценных сокровищ. Пока один слизняк не решил сварить опасное зелье впервые за пятьсот лет.

— И кто же этот негодяй? — наигранно печально вздохнула Лили и всплеснула руками. Происходящее напоминало дешевый фарс.

— Не ломай комедию. — Лили пожала плечами, но замолчала. — Если в обычную Амортенцию добавить папоротник, собранный в полнолуние, и три капли настойки вербены, то жертва не просто якобы влюбляется, она становится одержимой. Каждый день вдалеке от объекта обожания лишает частички разума, буквально сводит с ума. В конечном счете, если через пару недель жертва не переспит с объектом, одержимость достигнет апогея. Жертва лишится рассудка. Сначала убьет всех, кто дорог объекту, затем его самого, а после — себя. Программа, которая за всю историю существования не давала сбоя. — Лили переваривала информацию довольно долго. Вспоминала поведение Розы, анализировала слова Скорпиуса. События трехлетней давности снова вспыхнули под веками. И как бы сильно она ни хотела поверить в версию Скорпиуса, смущало одно «но».

— Как ты узнал об этом зелье, если рецепт был лишь в одной семье на протяжении нескольких веков?

— Его украли.

— Как удобно, — глаза Лили сверкнули, — а может нашел логичное оправдание измены, чтобы снова выйти сухим из воды?

— Лил, ты же понимаешь, насколько глупо это звучит. Зачем бы я тогда ждал три года?

— Забавы ради, — она пожала плечами и отвернулась.

— Брось, ты умная девочка. Давай не будем доводить до абсурда и без того непростую ситуацию. — Он потянулся было к ее руке, но остановился на полпути. Лили безразлично смотрела в окно, будто Скорпиуса и не было.

— И что ты предлагаешь? Рассказать Розе?

— Не думаю, что это разумно. Последствия зелья непредсказуемы.

— И как же ты раньше его не распознал, — она криво ухмыльнулась, не поворачиваясь.

— Понял-то я сразу, но изменить уже ничего не мог. У зелья одностороннее действие. Если жертва получила установку, даже направляющий не в силах ее отменить.

— Но действие Амортенции ограничено. Или этот особый вид и здесь особый? — скрестила руки на груди. «Сколько можно закрываться!»

— Ограничено, но оказалось, что я и вправду нравился Розе, поэтому она не поняла, когда действие зелья закончилось. Настойчивость и нелогичность поступков она списала на любовное обострение, вызванное моей холодностью. Примерно так она сказала. Ты же знаешь Розу, — он чуть улыбнулся уголком губ и дернул плечом. — А я не стал разубеждать. Ты ушла, мне было одиноко, а Роза... Роза меня любила.

— Как благородно, — фыркнула Лили.

— Ты права, я эгоист. А кто нет? Да, Роза меня не интересовала, но была рядом и помогала забыться. Иногда я закрывал глаза и представлял вместо нее тебя. А утром было еще больнее. Это словно соскребать корку с раны. Намеренно оставлять шрамы.

— Значит, мазохист. Не знала, — она снова фыркнула и посмотрела ему в глаза. — Не знала, — повторила еще раз, убеждая то ли его, то ли себя. — Что-то еще? — Скорпиус пожал плечами и попытался улыбнуться.

— Теперь ты знаешь, почему я так поступил. Решать тебе.

— Как по-мужски — свалить все на девушку, — она горько усмехнулась и склонила к плечу голову. — Вот интересная деталь: ты так и не сказал, чего хочешь ты. Оправдывался, говорил о тайных заговорах, открывал мне глаза на других людей и их поступки, но ничего о своих желаниях. Будто отстраняешься. Будто и неважно, какое решение я приму.

— Хочу вернуть тебя, любить, оберегать, обнимать. Но за последние годы твердо усвоил, что желания очень часто остаются лишь желаниями. Не буду говорить, что не смогу без тебя жить. Смогу, конечно. Но не хочу. От твоего решения зависит намного больше, чем ты думаешь. — Скорпиус встал со стула и отошел к двери, взялся за ручку и бросил через плечо: — Намного больше.

Звук закрывшейся двери показался Лили едва ли не взрывом. Она обхватила себя руками и долго смотрела в окно. В голове ни одной мысли, в душе — пустота. Лили не собиралась делать выбор. Она решилась три года назад, но Скорпиус этого не знал и не узнает. Вряд ли он догадывался о роли МакЛаггена в этой истории. И Нотта, и тем более Берка. И Лили это устраивало. Она оплакала несправедливость жизни, пережила, смирилась. Одинокая слеза скатилась по щеке и затерялась в вороте платья). Лили просидела неподвижно еще несколько часов, пока в палату не вошел неизвестный ей темноволосый мужчина.

* * *

Роза успела отпрыгнуть от двери прежде, чем она открылась. Из-за угла она смотрела на ссутулившегося Скорпиуса и не верила в реальность происходящего. Не получалось осознать, что счастливые годы жизни, проведенные с любимым человеком — обман. Она стала марионеткой какого-то идиота, а Скорпиус использовал ее. Роза развернулась и пошла по коридору, не разбирая дороги. Отчаяния и боли не было, лишь опустошение. Она хотела думать, что это и есть побочное действие неизвестного ей раньше зелья. В голове яркой лампочкой вспыхнула спасительная мысль: мама так и не смогла привить ей любовь к книгам, но убедила, что в библиотеке можно найти ответы на большинство вопросов. А сухость пергамента под пальцами успокаивала.

— Роза, девочка моя, ты куда? — на плечи опустились руки и мягко сжали. — На тебе лица нет.

— За Лили переживаю, — Роза выдавила из себя полуулыбку, — решила подышать свежим воздухом.

— Конечно, конечно, — Джинни погладила ее по волосам, — мы все переживаем, но врачи обещают, что ее совсем скоро выпишут.

— С Лили всегда все хорошо, — в который раз повторила Роза и взяла Джинни за руку, — всегда.

— Да, да, — Джинни улыбнулась, — схожу-ка я сейчас к ней. — Роза кивнула и пошла дальше.

«С Лили всегда все хорошо, — лихорадочно стучало в висках, — с Лили всегда все хорошо».

Забота Джинни заставила Розу посмотреть на себя со стороны. Роза и не замечала, насколько вся ее жизнь крутилась вокруг Скорпиуса. Его интересы превыше всего. Всегда. Она пропустила момент, когда начала воспринимать это как должное. Зелье ведь было только поначалу. А когда-то Роза гордилась своей рациональностью и зрелостью. Мнимое благополучие обернулось горькой сказкой, построенной на костях мести и лжи. Она лишь взрослая дурища, посвятившая всю себя мужчине, который никогда ее не любил.

Роза села на ближайшую скамью и закрыла лицо руками. Что теперь? Как прежде уже не будет, да и она не сможет притворяться, что ничего не знает. А разрубить одним махом отношения с любимым — страшно. Предал, растоптал, унизил. Да, да, тридцать раз да. Вот только гордость заткнуть куда проще, чем любовь. Переступить через боль и уйти — сохранить силу, остаться несмотря ни на что — быть рядом с ним. Влюбленные женщины как никто счастливы в своей глупости.

Вот только... Любовь во взгляде Скорпиуса не могла оказаться миражом. Нежность, с которой он прижимал Розу к себе не плод воображения. Или он представлял на ее месте Лили? Перед глазами поплыли темные круги, и Роза с силой сжала виски. Мазохизмом заниматься не место и не время. Попросту ни к чему.

В мозгу неожиданно четко оформилась мысль: «Нужно делать выбор». Не сходя с этого места. Можно долго перебирать аргументы, взвешивать все «за» и «против», строить графики и диаграммы, составлять списки минусов и плюсов, но самые важные решения принимаются интуитивно, под влиянием внутренних ощущений и... чувств. Только бы не ошибиться. Сердце уже давало сбой из-за зелья. Вдруг побочное действие скажется и здесь? Как выбрать, не зная, где в жизни закончилась реальность и началась иллюзия, а спустя время вдруг все вернулось на круги своя? Бег с препятствиями наощупь. Страшно, больно. Необходимо.

Роза всегда считала, что ее место на Рейвенкло. И только сейчас осознала, почему Шляпа все-таки отправила ее ко львам, несмотря на слезные просьбы.

Роза — истинная дочь своих родителей.

* * *

— Несмотря ни на что, ты его любишь, — резкий голос ударил набатом по барабанным перепонкам. Лили подняла ничего не выражающий взгляд на незнакомого парня. Высокий, статный, бледный. Он рассматривал ее с тенью превосходства. Так смотрят на тех, у кого нет выбора. Тех, за кого уже все решили. Или тех, кого заставят покориться.

— Мы знакомы? — Льда в ее голосе хватило бы, чтобы заморозить небольшую шотландскую деревушку.

— Деловой подход. Мне нравится, — уголки его губ дернулись в усмешке. — Сейчас мое имя не имеет значения, главное — у нас есть общий интерес.

— Не привыкла вести дела с незнакомцами. — Она не сменила позу. Но если секунду назад Лили казалась потерянной, то сейчас — опасной. Разница была почти осязаема.

— Джереми Майлз, — после секундной паузы произнес гость.

— Имя, естественно, вымышленное. Что ж, этого стоило ожидать. С чистыми намерениями в палаты отравленных не приходят, — едко ответила Лили. — Чего ты хочешь?

— Я иначе тебя представлял, — он манерно растягивал гласные. Провоцировал или прикидывал, как сделать его предложение беспроигрышным в глазах Лили.

— Не ты первый, не ты последний, — она пожала плечами и посмотрела ему прямо в глаза. — Не тяни низзла за хвост, выкладывай, пока никто не пришел меня проведать.

— А почему ты просто не выставишь меня вон? — задал он один из интересующих его вопросов. Джереми думал, что ему придется уговаривать ее, а то и угрожать, а оказалось...

— Может у больной быть маленькая прихоть? — отозвалась Лили, но в голосе явственно звякнул металл. «С ней шутки плохи, — пронеслась в голове Джереми, — тепличный цветочек во враждебной среде выпускает ядовитые шипы».

— Тебе нужен Скорпиус, мне — Роза, мы можем помочь друг другу, — спокойно сказал он и открыто посмотрел Лили в лицо, для безопасности выставив ментальный шит. «Мало ли».

— С чего ты взял? — она чуть выгнула бровь и впервые с интересом взглянула на него.

— А разве нет?

— Отвечать вопросом на вопрос — признак дурного тона, — парировала Лили. Окинула его с ног до головы заинтересованным взглядом и сложила руки на груди. — Я все еще жду ответа.

— Вы любили друг друга в прошлом. Малфой не отходит от твоей палаты. Роза разрывается между ревностью, обидой и гневом. Достаточно информации для определенного умозаключения. — Лили неприятно усмехнулась, но ни слова не сказала. Просто смотрела.

— Нет, — спустя несколько десятков секунд все-таки сказала она. Голос звучал холодно и резко, будто скрежет ножа по металлу на морозе. — Из этого следует, что твое предложение выгодно Скорпиусу, тебе и, возможно, Розе. О моих желаниях у тебя нет никаких сведений. Ты играешь вслепую. Но азартно. — Джереми понимал, что терял инициативу. Да и на эффекте неожиданности сыграть не получилось. И все-таки Лили тянула, выжидала чего-то. — Так что ты хочешь предложить? — и с любопытством посмотрела на него.

— Ты даешь Малфою зеленый свет, Роза страдает, я ее ненавязчиво утешаю. Но мне нужна гарантия, что Малфой вдруг не опомнится и не прибежит просить у Розы прощения. Собственно, для этого ты мне и нужна.

— И все? Возможно, я тебя огорчу, мой милый друг, но Розу ты так дешево и быстро не завоюешь, — Лили смотрела перед собой и говорила тихо, ровно, даже монотонно. — Насколько я ее знаю, после такого удара она и близко не подпустит никого из мужчин к себе. Более того, побежит ко мне либо каяться и просить прощения за свой давний поступок, либо просить отпустить Скорпиуса. А здесь он. Со всех сторон тебе это невыгодно. Поэтому спрашиваю еще раз: чего ты хочешь?

— Аналитические способности Розы. Она хороший ученый и может помочь мне с одним важным проектом, но для этого она должна быть максимально собрана. А Малфой только и делает, что отвлекает ее. Чувства вообще здорово все усложняют.

— Корыстный интерес, значит. — Лили посмотрела на него долгим задумчивым взглядом. — Но ничем не могу помочь. Спасибо, что зашел, и все такое. Да, я не понимаю, какую совершаю ошибку. Обойдемся без истерик и заламываний рук. Хочешь мозги Розы — ради Мерлина, но без меня. — Она отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен.

— Черта с два ты угадала, — в голосе Джереми слышалась плохо скрываемая злость. — Ты сделаешь так, как я говорю, иначе тебе не поздоровится. Я тебя в порошок сотру, живьем в землю закопаю, а потом станцую на твоих костях.

— Неужели? — Лили даже не обернулась.

— Но начну с твоих близких. Родители, Малфой, Скамандер, многочисленные кузины, тети, дяди. Все еще не страшно?

— Не вижу ни одной причины для страха — спокойно сказала Лили, но в душу закралось нехорошее предчувствие. Либо он мастерски блефовал, либо держал козырь в рукаве.

— Это достаточно веская причина? — прокричал Джереми и ткнул ей в лицо свою руку с темной меткой на предплечье. — Или подкрепить Империо? — Издевательский тон сказал даже больше слов. Этот Джереми не раз применял Империо и не терпел отказов. Но откуда Метка? И без того показная уверенность и холодность таяли как снег под апрельским солнцем. Нужно было закругляться.

—А что с этого получу я? — как можно спокойнее спросила она.

— Ненаглядного Малфоя в качестве главного приза мало? — рот Джереми исказила мерзкая ухмылка. — Не переживай, Уизли не испортила качество товара.

— Что если Малфой потерял для меня ценность? Былые чувства угасли, оставив только пепел? Что тогда?

— Ничего. Ты все равно выполнишь свою часть сделки. У тебя нет выбора, деточка. — Лицо Джереми расчертила полоса, протянувшаяся наискось от виска к подбородку.

— Значит, оборотка, — вырвалось у Лили раньше, чем она успела прикусить язык.

— Умная, но глупые и, что важнее, послушные живут дольше, — глумливо прошипел он и отвратительно осклабился. — Если ты еще не поняла, то только от меня зависит, когда ты выйдешь отсюда. И выйдешь ли. — Он глухо рассмеялся и поспешно вышел из палаты, пока действие оборотного зелья не прекратилось окончательно.

* * *

— Ну что, убедился, как сильно она тебя любит? — пробасил Джереми, снимая со Скорпиуса Петрификус и мантию. — Не понимаю, что ты вообще нашел в этой Поттер. Красивая, не спорю, но глыба льда и та эмоциональнее. Щенок ты еще, Малфой. Породистый, но тупой. — Джереми накинул мантию-невидимку и исчез.

А Скорпиуса продолжал сидеть, будто заклинание все еще действовало. Меньше всего его занимали сейчас издевательские слова Джереми. Он не чувствовал боль в одеревеневших мышцах. Слова Лили звучали насмешкой, горькой иронией, издёвкой. Он ей не нужен. Совсем.

Скорпиус пытался вернуть ускользающий мираж. Иллюзию, в которую хотелось верить. Слишком поздно.

Какой же он все-таки идиот. Напыщенный индюк, возомнивший себя неотразимым героем-любовником. Теперь из-за него пострадает не только Лили, но еще и Роза.

Отчаяние и безысходность захлестнули с головой. Они все жалкие марионетки неизвестного кукловода. И он должен выяснить, кто на самом деле этот Джереми хотя бы для того, чтобы знать, с какой стороны ждать следующего удара.

* * *

Осколки маски надменного безразличия падали на колени, уступая место нервному беспокойству и томительному ожиданию. Джереми вел непонятную ей извилистую игру. Позволил завладеть инициативой, почти растоптать его, чтобы потом с размаха впечатать Лили носом в землю. Ей придется принять его правила, по крайней мере, сейчас, пока она не разберется, что к чему. Логичнее было бы обратиться к отцу, но Лили была уверена, что именно этого шага Джереми и ждет в первую очередь. Придется разбираться самой.

Он мог быть кем угодно. Необязательно Пожирателем. Он мог просто обмануть, ввести в заблуждение, чтобы заставить бродить в потемках им же придуманного лабиринта. Возможно, он причастен и к ее отравлению. Возможно, решил воспользоваться ситуацией.

И для чего ему нужна Роза? Талантливый исследователь, увлеченный преподаватель, красивая, интересная, но несвободная девушка, дочь героев войны. Что выбрать в этом ряде? А может, есть что-то еще, о чем Лили не знала?

Лили придется быть со Скорпиусом. Но что делать с Эмилио? Как сказать и что? Эмилио — гриффиндорец до мозга костей и не пожелает отсиживаться в засаде, пока она рискует. Тем более если рядом будет Скорпиус.

А что делать с ним? Сказать правду? Умолчать? Да, а потом огорошить: «Ты был частью плана, а теперь можешь валить за ненадобностью».

Лили застонала от отчаяния и вцепилась в волосы. Что делать? Как поступить? Слишком сложный выбор между простым и правильным. Но Лили всегда была немного слишком. Упрямой, настойчивой, дерзкой. Слишком дочерью Гарри Поттера.

И выбора у нее не оставалось.

Вот только ни на один из вопросов ответа не приходило.

И главный — говорить ли Скорпиусу о визите Джереми — оставался открытым.

Или вправду стоило дать их отношениям второй шанс? Не зря же обстоятельства упорно толкали их друг к другу.

Скорпиус заперся в каком-то чулане и думал. Вспоминал, оценивал, анализировал. Он всегда предпочитал сначала делать, а потом думать. В моменты очередного припадка гнева отец кричал, что именно поэтому Скорпиус и сошелся с Поттерами так близко. Может, и так, но сейчас явно был не тот случай, когда стоило бросаться в омут с головой.

К ночи Скорпиус решил для себя две вещи.

Во-первых, слова Лили, сказанные хренову шантажисту Майлзу, мало что значат. С какой стати ей с ним откровенничать? Может, чувства и подрастеряли свою силу за годы, но не исчезли. В этом он был уверен.

Во-вторых, ему нужно поговорить с Розой. Как она решит, так и будет. Наверняка она его уже раскусила. Слишком наблюдательная, чтобы не заметить, как он сходил с ума. Снова.

Скорпиус невольно улыбнулся. Было время, когда он мерз на метле, чтобы утро Лили началось с его поцелуя. Отпустить ее до отбоя было невозможным, и он получал отработки. Огромное количество отработок. А иногда нарывался на них, если Лили была рядом, — тогда каторга превращалась в эротическую пытку. Особенно если приходилось драить котлы. Она закатывала рукава блузки повыше и самозабвенно терла чугунные стенки. Лили не замечала, как задиралась юбка. Не представляла, насколько сексуально выглядели прилипшие к вискам и шее волосы. Понятия не имела, что с ним творилось, когда от усердия высовывала кончик языка. А потом, потом, потом...

Скорпиус прикрыл глаза и откинулся на стену. Он обнимал ее со спины, прижимал к себе, зарывался носом в волосы и вдыхал их цветочный аромат. Лили фыркала, краснела, а потом заливисто смеялась. Это было слишком давно, чтобы быть правдой. Но ощущения — будто еще вчера.

Ноги сами привели к двери палаты. Лили наверняка уже спала. Тем лучше. Проститься с мечтой проще, когда никто не мешал. Даже если она соврала Джереми, быть со Скорпиусом тоже не собиралась. У нее были Скамандер, настоящее и потенциальная угроза жизни. У него — необходимость расставания с Розой, прошлое и чувство вины за совершенную ошибку.

В палате было темно и тихо. Слишком тихо. Скорпиус даже задержал дыхание, чтобы понять, дышала ли Лили. Глупо, конечно, но все же.

— Я знала, что ты придешь. — Скорпиус вздрогнул и сделал пару шагов вперед.

— Так предсказуем?

— Ты всегда приходишь, когда я жду.

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем ты это говоришь?

— Я замерзла.

Воздуха не хватало. Он не понимал Лили. Совсем. Чувствовал себя вымотанным до предела. Никакой передышки, никаких остановок. Скорпиус шел в полной уверенности, что она снова выпихнет его из своей жизни, а что теперь?

— Согреешь? — то ли в ответ на мысли, то ли в издевку неуверенно спросила Лили. Он должен был отказаться. Должен был, но не смог. Быть ближе, вот что нужно. И не думать о неприятном. Забыться на эту ночь в ее объятиях. Захлебнуться от ее близости. — Ты всегда был теплым. — Она свернулась клубочком и прижалась к его груди. Мягко и доверчиво. Будто и не расставались. Сладко.

— А ты одевалась в тридцать пять слоев одежды и все равно мерзла.

— Только в грозу, — слегка ударив его кулачком в грудь, возмутилась Лили, но тут же прижалась теснее.

— Но гроза давно кончилась. — Скорпиус довольно зажмурился. Об остальном он подумает позже.

— Это детали. — Она приподнялась, наклонилась и вместе со Скорпиусом закуталась в одеяло. — Ты же не бросишь меня одну? — по-детски невинно поинтересовалась Лили. Но как бы Скорпиус ни пытался расслабиться, сомнения копошились в душе. Бродили призрачными тенями, мешая насладиться моментом. Слишком резко изменилось ее поведение.

— Что происходит, Лил?

— Так надо. — Она не стала юлить. Уже радовало. — Так будет лучше для всех.

— Ты такая Поттер, что даже тошно, — Скорпиус прижал ее к себе и поцеловал в макушку. Хоть в чем-то они сошлись.

— Либо ты сошел с ума, либо...

— Слышал твой сегодняшний разговор с Джереми. — Лили охнула и прижала руки ко рту, а потом откинула одеяло и резко соскочила с кровати.

— И все равно пришел ко мне. Зачем? Задушить подушкой во сне? — Он не видел, но был уверен, что она скрестила руки на груди и нахмурилась.

— Уверена, что не пожалеешь?

— Нет, но все равно хочу услышать ответ.

— Мы должны узнать, кто с такой легкостью играет нашими жизнями. Одна голова хорошо, а две — сама понимаешь.

— Корысть, значит. — Лили вздохнула. — Меня вполне устраивает. — Скорпиус пытался быть невозмутимым. Изо всех сил пытался. Но ее показное равнодушие и игра в мисс я-ничего-не-чувствую-перестань-вести-себя-как-идиот доводили до белого каления.

— Что ты чувствуешь? — Лили перестала дышать. Наконец шумный выдох. Судорожный вдох. — Ты ведь не отстанешь. — Она улыбнулась. Скорпиус слышал ее улыбку. Чувствовал кожей. — Такой же упрямый.

— С чего бы мне меняться? — Одна на двоих ностальгия? Обнадеживало.

— Я помню, что ты трахаешь мою кузину. Этого более чем достаточно.

— Я трахал твою кузину. — Слова неповоротливой глыбой застревали в горле. Грубые, мерзкие, искренние. Как будто выразись он изящнее, что-то бы изменилось. Глупо.

— Просто камень с души, — усмехнулась Лили и покачала головой. Или ему показалось?

— Иди ко мне, — шепотом, на грани слышимости, чтобы не спугнуть.

— Меня будешь трахать? — Горечь в ее голосе разъедала до самых кишок, но отступать было нельзя. Только отрезать пути в прошлое.

— Даже если и так, — выдохнул он и обратился в слух. От реакции Лили многое зависело. Скорпиус поставил на кон все. И меньше всего ожидал услышать смех. Самый что ни на есть искренний смех.

— Малфой, наглость — твоя вторая натура. Как тебе это удается? — В мгновение ока она оказалась рядом. Глаза в глаза, вдох к выдоху, губы разделял жалкий дюйм. За окном загрохотало. Она сжалась, но не отстранилась и не приблизилась. Молния расчертила небо. Лили вздрогнула, в глазах мелькнула тень страха. Лили держалась. Закусила губу и все так же смотрела. Скорпиус горел. Она знала, как его это заводило. Он знал, насколько она боялась грозы. Его и ее возбуждение мешались в воздухе, превращаясь в общее. Первобытные инстинкты. Грохот, треск, первые капли ударили по стеклу.

— Тебе не кажется, что слишком много случайностей толкают нас друг к другу? — он шептал, не отводя взгляд.

— Это просто дождь.

— Ты же сама не веришь. — Она облизала губы. Черт возьми, Лили облизала губы.

— Так верь за двоих. — Сдержанность полетела в тартарары. Они набросились друг на друга как одержимые. Все проблемы, недомолвки, ссоры остались за бортом. Это их способ разрядки. Приятный и действенный. И пусть оба пожалеют, но это будет потом. А сейчас...

Руки, сжимающие бедра до боли. Губы, вырывающие из груди сладострастные стоны. Зубы, прикусывающие соски так, что искры рассыпались перед глазами. Ее тело помнило его изгибы. Его изгибы совпадали с ее.

— А тебе можно? — задыхаясь, прошептал он. Заглянул в глаза и потерялся в ощущениях. Лили впилась ногтями в спину, прошипела:

— Заткнись, Малфой, не мешай получать удовольствие. — Лили перевернулась и оседлала его. Волосы спутались, в глазах азарт, губы приоткрыты.

— Богиня, — прошептал одними губами.

Ни сомнений, ни страха, ни отдыха. Чистая страсть, лавой бегущая по венам, сметала любые запреты подчистую. Красивая, сексуальная, любимая. Для него одного это слишком. Слишком... Слишком!

* * *

Дым поднимался к потолку, закручиваясь спиралью.

— В больнице нельзя курить, — невпопад заметил Скорпиус, но не пошевелился.

— Да ты что! — Лили округлила глаза в притворном изумлении. — Никогда бы не подумала.

— Раньше ты не была такой язвой. — Он оперся на руку и повернулся к ней. Вожделение в серых глазах сменилось умиротворенной нежностью. Скорпиус опустил взгляд с ее губ на шею, мерно вздымающуюся грудь, живот. Он не желал — изучал. Запоминал мельчайшую частичку. Каждый раз как в первый.

— Раньше я не курила, — безразлично бросила Лили, — а ты любил только неторопливый нежный секс.

— Я боялся сделать тебе больно.

— А сейчас, значит, уже не боишься. Крушение надежд. — Лили затянулась сильнее и выпустила колечко дыма. Вместо сердца — черная дыра. Она засасывала все светлые чувства. Несколько минут назад было так хорошо, а теперь просто плевать. Он убил все парой неосторожно брошенных слов. Но хуже было не это. Хуже то, что Скорпиус не хотел задеть за живое. Она знала, что не хотел, но не могла реагировать иначе. Теряла связь с реальностью. Тонула в бездне, в которую сама же и прыгнула.

Она давно перестала бояться грозы, но никогда не призналась бы Скорпиусу в этом. Первая гроза без него, капли дождя, стекающие по вискам, и запах никотина, впитавшийся в кожу. Молния, расколовшая жизнь пополам. Но его уже не было рядом. Только стихия и сигаретный дым. Больше она не боялась грома. И пряталась от дождя. Теперь он не очищал, лишь бередил старые раны. Напоминал о том, что хотела забыть. Но все равно помнила.

— Это было... — Лили замешкалась, не зная, что сказать. Правду или соврать? Сгладить холодность или потоптаться на самолюбии? — Неплохо. — Контрольный в голову. Какого черта она добивалась? Он ей нужен. Сейчас — как никогда до этого. Во всех смыслах. Почему нельзя совместить приятное с полезным? Почему? Она действительно забыла? Глупая сентиментальная идиотка. Потому что потом снова придется отдирать его вместе с кожей.

— Не смей закрываться, — он встряхнул ее как тряпичную куклу, — не смей! — Скорпиус не кричал, почти шептал, но от этого только страшнее. — Ты не имеешь права. Только не сейчас! — Сигарета упала, рассыпав искры по полу. — Плевать, что тяжело и больно. Слишком многое стоит между нами. Слишком многое мы прошли, чтобы снова перечеркнуть. Ты можешь отрицать, но не игнорировать. Поттер, мать твою, ты огонь, а не лед! Мы оба знаем. Ты не могла измениться до такой степени. Я знаю, что прежняя Лил, которую я любил, бьется в силках обреченности, не находя выхода. Нельзя ломаться! Нельзя идти на поводу обстоятельств. Чтобы бороться, нужны все силы, а твоя сила в эмоциях. Для всех остальных можешь быть какой угодно, но не закрывайся от меня! Не позволю!

— Малфой, ты не в том положении, чтобы запрещать что-либо. Ты ничего не можешь мне запрещать. — Было плевать, что могли услышать. Сердца пылали в адском пламени прошлого, испепеляя их прежних. — Хватит быть маленьким мальчиком, у которого забрали любимые конфеты. Я другая, ты другой. Наши отношения не могут быть прежними.

— Неправда. — Он убрал спутавшиеся пряди от ее лица и заглянул в пылающие гневом глаза. В них его погибель и спасение. — Я никому тебя не отдам. Больше никому. Ни за что. Тогда я потерял все, теперь не желаю лишиться даже крохотной части счастья, что можешь подарить мне только ты.

— Тебе не нравится, какой я стала. — Последний аргумент, за который Лили отчаянно пыталась цепляться. Понимая, что все равно сдастся. Проиграет Скорпиусу, как и всегда. Он всегда был ее слабостью.

— Откуда тебе знать? Ты закрылась за семью замками и не показываешь ничего, кроме ледяного безразличия.

— И ты говоришь это после секса? — Она почти перешла на визг. Глаза резали слезы, легкие горели от невозможности вдохнуть полной грудью. — Чертов ублюдок!

Вдох. Выдох. Всполохи пламени волос искрили в глубине серых глаз.

Выдох. Вдох. В окно ударил порыв ветра.

Раз. Два. Комнату озарил свет молнии.

Три. Четыре. Тишину оборвал раскат грома.

Пять.

— Ненавижу.

Боль стала наркотиком. Лучшим афродизиаком, стеревшим границы непристойного. Одно желание на двоих — ужалить сильнее, задеть глубже, идти до конца. Нет правильного и лучшего. Есть низменное и жесткое. Нет любви и ненависти. Есть чистое и незамутненное. Темное коварное удовлетворение отравляло изнутри, но рождало новое. Плавило души и сцепляло воедино, чтобы исчезли сомнения.

Одна стихия свирепствовала за окном, выкорчевывая деревья. Вторая в комнате ваяла нечто совершенно новое из некогда утраченного. Их связь прочнее любых обязательств. Их чувства глубже любого порока. Их жизнь зависела от обстоятельств. И не было убежища от этого знания. Не было спасения от неминуемого. Не было лжи правдивее происходящего.

Им никуда не деться друг от друга. Оставалось бежать наперегонки с ветром, играть по заданным правилам. Пока не удастся убить кукловода. Или обрезать стальные нити судьбы.