Рассказы маленького оборотня (джен)

Кажется, я говорил уже, что Дамблдор — великий человек. Нет, он действительно великий! На следующее утро после разговора с Джеймсом, он, вызвав нас троих и опросив

каждого отдельно, заявил, что, найдя в себе смелость признать свои ошибки, Джеймс совершил поступок поистине достойный гриффиндорца. Было видно, что Сириусу есть что возразить на этот счет, но спорить он не стал.

Так наша комната сохранила всех своих обитателей. Впрочем, не только это, но и вообще все осталось как было: в отношениях между нами тоже не изменилось ровным счетом ничего. Поттер и Блэк сохранили за собой право ненавидеть друг друга и все так же устраивали перепалки, правда, теперь довольно вялые и быстро затухающие; моя неприязнь к Джеймсу, возникшая после подлой подставы, испарилась словно по волшебству после его признания; Сириус по-прежнему держался с достоинством, но за попытку своего спасения меня все же поблагодарил, чисто по-блэковски, разумеется. Говоря "по-блэковски", я говорю "по-королевски", пусть Сириус, судя по всему, и не разделяет убеждений своей семьи, воспитали его именно они, и ведет он себя соответствующе. Питера все так же никто не замечал, а ему, похоже, только того и нужно.

Хотя нет, кое-что все-таки изменилось. Не уверен, что это не плод моей фантазии, но раньше чутье меня не подводило. И сейчас оно говорит, что я не ошибаюсь, и нашу комнату действительно пересекла невидимая грань. Поттер с Блэком, хоть и ведут себя совершенно по-разному, оба избалованные дети богатых и родовитых родителей, а вот нас с Педдигрю вряд ли можно назвать баловнями судьбы, и это сблизило нас, хоть и незаметно для чужих глаз. В любой ситуации он молчаливо ищет моей поддержки, а я стоя перед выбором, подсознательно ожидаю от него толчка. Это настолько тонкая нить, что мы сами едва осознаем это. В добавок ко всему мы все по-прежнему почти не разговариваем. Называть это дружбой или нет — вопрос лично каждого, но до дележа секретами нам еще далеко, чему я собственно рад. Не люблю заводить друзей. Рассказать кому-нибудь — они, разумеется, удивятся, но чему тут удивляться? Что удивительного в нежелании заводить друзей, когда рано или поздно все равно настанет момент, когда надо будет сказать прости-прощай, ну или наступит смерть одного от руки (точнее лапы или пасти) другого, а кто жертва, кто убийца догадаться нетрудно. Я — убийца. Я никогда не помню своих превращений, обычно меня запирают, но нередко я вырываюсь. Скольких я мог убить? Я не знаю. Как будут происходить мои превращения в Хогвартсе? Этого я тоже не знаю. Дамблдор сказал, что этот вопрос будет решен. Но когда решен и как решен? И этого я тоже не знаю. Я вообще ни черта не знаю, кроме того, что если они не придумают что-нибудь действительно стоящее, я загрызу добрую половину Хогвартса. Однако к черту будущее, пока я не сошел сума. Вернемся к моим соседям.

Нас четверых редко видят вместе, и, пожалуй, мы до сих пор остаемся самой "холодной" спальней в Хогвартсе или, выражаясь языком Дамблдора, самым не сплоченным и равнодушным друг к другу коллективом.

Пока я сидел и писал эти строки произошло нечто необычное, похоже, перевернувшее все, к чему мы (по крайней мере я) привыкли. А случилось вот что. В комнату ворвался буквально кипевший от злости Блэк. Его прическе сейчас мог бы позавидовать сам Поттер, манеры ничем не отличались от манер любого подворотного мальчишки, а жаргон в десятки раз превышал словарный запас даже самого заправского сапожника. Он подлетел ко мне и стал так трясти меня за плечи, что голова моя закачалась, как у китайского болванчика.

— Книгу, Люпин, дай мне книгу! Черт...надо...урода...книгу! — бессвязно затараторил он.

Я обычно не слишком разговорчив, а в этот момент и вовсе потерял дар речи, Питер ошарашенно застыл, забыв об ухваченных после ужина остатках пирога, которые он с таким наслаждением поедал минуту назад, и Джеймсу пришлось взять ситуацию в свои руки.

— Ты Блэк присядь, успокойся, — "заботливо" начал он.

Окончательно в шок меня поверг тот факт, что Сириус подчинился. Джеймс, если и удивился, виду не подал.

— Что какой-то Хогвартский червь посмел заявить, что ты не центр вселенной, Блэк?

Но Сириус, похоже уже пришедший в себя, лишь отмахнулся и снова подскочил ко мне.

— У тебя была книга, помнишь, ты читал ее в тот вечер? — как-то так сложилось, что, если кому-то из нас приходилось упоминать тот день, когда случилась вся заваруха с пауками, мы выражались не иначе, как "тот день" или "тот вечер". — Ты не мог бы мне её одолжить.

Как я ни старался, а улыбки сдержать не смог: похоже Блэку действительно сильно насолили. Но насколько, если он просит у меня книгу? Мою книгу...откуда он..!

— Он читал какой-то дурацкий учебник! — в нетерпении воскликнул ничего не понимающий Джеймс. — Его наверняка можно взять в библиотеке, Блэк, к чему столько шума?

— Книгу Докхарта Морди можно взять в библиотеке? — Сириус засмеялся каким-то хриплым лающим смехом.

Я нахмурился. Но как? Откуда он узнал про нее? Увидев мое недоумение он пояснил:

— Твоя накладная обложка сползла, когда ты...гм...увлеченно «Читал».

Мне остается лишь поражаться, как Блэк, собираясь покинуть школу навсегда, мог обращать внимание на такие мелочи. Глаза Джеймса округлились.

— Докхарт Морди? Его запретили к публикации еще пару столетий назад!

— А кто он такой? — неожиданно напомнил о себе Питер.

Джеймс снисходительно улыбнулся, а Сириус лишь презрительно фыркнул, поэтому объяснять пришлось мне.

-Официально он летописец. Летописец, который прожил очень долгую жизнь. Неизвестно, как он умер, но случилось это за день до его двухсотпятидесятилетия. Он обладал такими знаниями, которые многим и не снились даже в его времена, а уж про наши и говорить нечего. В своей книге он собрал знания всех поколений, начиная с первых в...

— Постой. — Питер выглядел сконфужено. — Ты сказал даже в его времена, но разве наука не развивается, и его знание не должны были устареть?

Не успел я ответить, как Сириус рассмеялся.

— Это у вас, маглов, все развивается, а у нас сплошной регресс. Чем больше вы прогрессируете, тем больше ослабевает наша магия и теряются знания.

— Сириус!

— Заткнись, Блэк.

Слова вырвались у нас с Джеймсом одновременно.

— Ты несешь чушь, — заявил я.

— Ну, в чем-то он прав, маглы развиваются, а у нас волшебники с каждым веком все слабее и слабее, но стоит ли винить в этом маглов.. — Джеймс задумался.

Питер выглядел совсем несчастно.

— В этом волшебники могут винить только самих себя. — твердо повторил свою мысль я.

— Да я же не имею ничего против маглорожденных! — воскликнул Сириус, всплескивая руками. — Просто я не люблю маглов и все их дурацкие штуки. Питер, эта...Эванс, ну, соседка наша, и многие другие — они не меньшие волшебники, чем мы, но этого нельзя сказать об их родителях! ну зачем тащить в наш мир всякую отупляющую хрень? Все эти...теле...и ко...кон...тьфу! Ну вот скажи, принесли ли они нам хоть какой-то толк?

На это мне возразить было нечего.

— Позволь спросить, как к тебе в руки попала редчайшая книга? — Джеймс резко сменил тему.

И снова за меня ответил Сириус.

— Ну, я думаю, тут все понятно. Какой-нибудь его пра-пра-пра-пра-и-еще-много-раз-пра-дед был одним из тех людей, которым было поручено найти и уничтожить все экземпляры, но оказался достаточно умен, чтобы один оставить себе.

Я кивнул.

— Одолжи мне её.

— У меня только один том.

— Плевать! Я прошу, дай её мне!

Я все еще колебался.

-Что ты хочешь сделать?

-Неважно, просто дай её мне! — Сириус начинал злиться.

Признаюсь, я таким положением вещей был раздражен не меньше.

— Я её тебе, конечно, дам, — сквозь зубы процедил я, доставая книгу из-под подушки, — но она тебе не поможет.

Сириус покрутил пальцем у виска.

— Не знаю, как это работает, — невозмутимо продолжал я, — но мой, как ты выразился, пра-пра-пра-пра-и-еще-много-раз-пра-дед оказался достаточно умен, чтобы заколдовать её. Ты не найдешь в ней ничего, кроме белых листов, пока я не прочту это вслух.

-Вот черт! Моя любезная матушка проделала то же самое с некоторыми своими книжонками. Что ж, читай.

Теперь настала моя очередь крутить пальцем около виска.

— Блэк, я тебя, конечно, очень люблю, почитаю, уважаю, или как там надо относиться к царским особам, к коим принадлежит ваше высочество, но уже двенадцатый час, а Слизнорт у нас завтра в расписании первый, и если ты не забыл, у нас тест.

— Именно поэтому мне и надо успеть. — Невозмутимо ответил Сириус. — Если ты не забыл, зельеварение у нас сдвоено со слизняками.

— Ого, Блэк хочет замочить слизеринца! Это же святое дело, Люпин, не смотри волком, читай!

Я вздрогнул. Ну, сколько же моих нервных клеток убил Поттер своим «красноречием». Я медленно перевел взгляд на Питера. Тот уже подобрался ближе к нам и с любопытством пытался разглядеть книгу. Я вздохнул.

— Что именно ты хочешь найти? — спросил я.

Сириус озадаченно почесал затылок и пожал плечами.

— Я хочу, чтобы это было что-то необычное и запоминающееся.

Облегчил задачу, как же. Я молча начал листать страницы, а остальные нетерпеливо ерзали, страшно раздражая меня и отвлекая.

Блэк, — не выдержал я, наконец, — ты мне сильно поможешь, если расскажешь, что такого натворил этот засранец, и за что ты его хочешь проучить.

Сириус колебался. Рассказывать о том, как облажался, он определенно не хотел.

— Просто, это подлое животное!

И тут меня осенило. Я вспомнил, какую главу пытался читать в тот вечер. Перевернув за раз добрую сотню страниц, я решил предупредить своих слушателей.

— Морди подает все свои знания в виде легенд. Он ко всему прочему еще и великим сказочником был.

Убедившись, что меня готовы слушать, я начал читать.

— Давным-давно, в те времена, о которых сейчас уже никто не вспоминает, когда не было ещё понятия «магл», а маги не охраняли свои знания, словно ревнивые девицы, в те времена, когда маги жили в мире с людьми, не скрываясь и не таясь, жили два брата-волшебника. Не друзья, не враги, они почти не встречались, живя в разных точках тогдашнего мира. Перемещение в пространстве в те времена даже для магов было большой проблемой. Маглы путешествовали чаще всего пешком, кто побогаче — на лошадях, ну а волшебники предпочитали оленей. Но хватит ли оленя, чтобы обойти весь земной шар? По совести, они и не пытались. Волшебники редко путешествовали и вели оседлый образ жизни, где-нибудь в лесной хижине. Вот и Бальтазар с Оином любили свои дома и даже не думали навещать друг друга.

В ту пору маглы часто обращались к волшебникам за помощью. Советом ли, делом ли, Оин помогал каждому, кто нуждался в нем. Бальтазар был корыстен. Он обманывал людей, обещая помощь, приносил разрушения.

Один старик, чью деревню постигло наводнение после жалобы Бальтазару на засуху, решил отправиться на поиски другого волшебника. Терять ему было нечего: его единственный внук утонул, скудные посевы уничтожены, дом разрушен. Он не собирался просить вернуть все как было, но хотел наказать злого Бальтазара и спасти жизни многих других людей. Дни складывались в недели, недели в месяцы, а месяцы в года; старик все шел и шел наудачу, не теряя надежды найти волшебника. Он встретил одного по дороге, но это был лишь бродячий маг, посоветовавший найти брата Бальтазара, ведь тот точно должен знать что делать. Старик все шел и шел, пока не упал от усталости: он не спал уже три дня и не ел целую неделю, ибо забрел в самую гущу дремучего леса и не встречал ни единого человека. И тогда удача улыбнулась старику: Оин как раз делал обход своего леса. Очнувшись, старик увидел перед собой доброе морщинистое лицо. Оин протянул ему пузырек, который старик, не колеблясь, опустошил, и начал свой рассказ. Оин сильно огорчился, услышав о злодеяниях брата, и сказал, что хоть не может сам наказать брата, но может научить старика, что надо делать. И рассказал ему, что нужно взять кусочек змеиной шкуры, положить туда щепотку земли, комок глины, смоченный кровью обманутого, коготь совы, нераскрывшийся бутон маргаритки, четыре клыка любого хищника, да перо болтрушайки. Сложить вместе четыре угла и перевязать человеческим волосом. Тогда останется лишь подкинуть полученный мешочек подлецу. Затем Оин шепнул старику на ухо четыре слова, и тот отправился домой. Он сделал все, что велел ему Оин, ведь тогда даже самому последнему маглу не составляло труда найти болтрушайку или любое другое животное, о котором сейчас и не каждый волшебник знает. Старик пришел к дому Бальтазара, спрятал мешочек в дупле огромного дуба, и кликнул хозяина. Бальтазар недовольно поинтересовался, что на этот раз нужно глупому человеку в его владениях. Но старик храбро посмотрел ему прямо в глаза, как и учил Оин и громко крикнул: «ответь за свою подлость!» Бальтазар разозлился и хотел приковать старика к дереву, но только он подумал об этом, как сам оказался прикованным, хотел наслать на него кашель, но закашлялся сам, хотел обрушить ветви дерева, как они упали на него. Стоило только ему подумать о новой подлости, как она обращалась против него.

Так был наказан злой и подлый волшебник, до конца своей жизни страдавший от собственной подлости, но так и не подобревший.

Закончив читать, я осмотрел слушателей. Каждый из них был погружен в собственные мысли. Молчание нарушил Джеймс:

— Что-то можно найти у Слизнорта, что-то у профессора Стебль, а с чем-то могут возникнуть проблемы, но нет ничего невозможного!

— У нас есть одна ночь, — заметил Сириус.

Питер покраснел.

— Н-н-но...

— В штаны наложил, Педдигрю? — Сириус ухмыльнулся.

— Он прав, Блэк. — Вступился я. -Кто сказал «мы»? Я свою часть выполнил. Дальше разбирайся сам.

— Брось, Люпин, — набросился на меня Джеймс в предвкушении веселой авантюры, — мы наваляем слизеринцу, неужели это того не стоит?

— Ты слишком узколоб, Поттер. Слизеринец или нет, а мне он ничего не делал.

— Вот, значит, как? — Сириус угрожающе понизил голос, а затем, нагнувшись к самому моему уху, едва слышно прошептал: А не ты ли скандалил на днях со Снейпом? Мне показалось, что, не появись МакГонагалл, ты бы разорвал его на части.

Я сглотнул.

— Он?

Сириус кивнул.

— Я с вами, — громко заявил я.

Джеймс аж присвистнул от такой резкой перемены. Питера трясло, как в лихорадке. Джеймс и Сириус сверлили его взглядом, ожидая ответа. Питер внимательно посмотрел на Блэка.

— Это Снейп, да? — тихо спросил он, покраснев от собственной смелости, с какой он задал этот вопрос не кому-нибудь, а Блэку.

— Ты слышал, — как-то зло не то спросил, не то заявил Сириус.

Но Питер помотал головой:

— Видел, как он...

— Заткнись, — почти с ненавистью оборвал его Блэк.

— Это он? — упрямо повторил Питер, краснея все больше.

— Он, — ответ Сириус почти выплюнул, словно ругательство.

Питер сжал кулаки и зажмурился.

— Я с вами.

Если бы я умел, я бы присвистнул, как Джеймс минуту назад: похоже Снейп успел насолить нам всем. Мне — слишком длинным носом, Джеймсу, судя по отсутствующей реакции, — только зеленой нашивкой на мантии, Сириусу — какой-то подставой, но Питер...? Что могло заставить его пуститься в такую авантюру? Но пояснять свои мотивы он определенно не собирался, да и никого, кроме меня, они, похоже, и не интересовали.

— Я могу без проблем пробраться к Слизнорту, — энергично начал Джеймс, — но мне нужен дозорный. Кому-то придется навестить мадам Стебель, тут могут возникнуть трудности...а как пробраться к слизеринцам?

— Я знаю, как попасть в прачечную, можно стащить слизеринскую мантию. — Предложил Сириус. Выяснять откуда у Блэка такие познания времени не было, и мы охотно согласились.

— А как быть с профессором Стебль?

— Я пойду, — неожиданно для себя вызвался я, — у меня есть оправдание если меня поймают, — добавил я, тайком поглядывая на нарастающую луну.

— Так, значит мы с Педдигрю в гости к Слизнорту, Блэк — в прачечную, Люпин — к мадам Стебль.

— Ты уверен, что сможешь? — обеспокоенно уточнил Сириус у Джеймса. Но тот лишь загадочно улыбнулся, вытащил из-под подушки какой-то серебряный сверток и утащил Питера за собой, прежде чем я успел всучить им наскоро набросанный список. Теперь остается надеяться лишь на их память. Слабая надежда, если честно. Спустя пять минут спальню покинул Сириус. Выждав еще столько же, я тихо выскользнул на лестничный пролет. До первого этажа добрался на удивление спокойно, не обращая внимания на сердитое ворчание разбуженных портретов, но в вестибюле меня угораздило наступить на Миссис Норис. Кошка завхоза! Просто блеск. Через секунду тут будет он сам. Я быстро нырнул за первую попавшуюся дверь. Это оказалась каморка для швабр. Моля Бога, или кто там есть, чтобы Филч не решил поискать нерадивого ученика здесь, я запер дверь изнутри. Спустя минуту послышались шаркающие шаги. Нет, мне этого никогда не понять: Филч вроде бы не так стар, а шаркает, наверняка не уступая пра-пра-бабушке Дамблдора!

— Что, девочка моя, — обратился он к кошке, — какой-то ученик снова не в постели?

Я снова поморщился. Для моего обострившегося перед скорым полнолунием слуха это было словно нож по барабанным перепонкам: голос Филча скрипел, как старая дверь на ржавых петлях.

Шаги стихли вдали: должно быть Филч прошел мимо. Я выглянул из каморки и, убедившись, что все тихо, бегом добрался до главного входа. Двери были приоткрыты. Сейчас я думаю, почему это не насторожило меня, но тогда я был слишком возбужден, чтобы задумываться об этом. Все словно благоволило мне. Луна спряталась за тучи, и я мог не опасаться, что меня увидят из замка, хотя из осторожности я все же старался держаться поближе к деревьям. Пробраться в теплицы оказалось несложно: те, которые мне были нужны, считались слишком безопасными и не запирались. Набив карманы, я заторопился к замку. Опьяненный своей удачей, я почти не скрывался и не сразу заметил МакГонагалл, идущую мне навстречу. Прятаться было уже поздно. Не долго думая, я закрыл глаза и, не сбавляя шага, продолжил свой путь.

— Мистер Люпин, как вы это объясните?

Я невозмутимо прошел дальше, даже не затормозив.

— Ремус, ты в порядке? — испуганно спросила она, догнав меня и схватив за плечо: не одного меня беспокоила растущая луна. Увидев мои закрытые глаза, она неистово затрясла меня, пока я не решил, наконец, что хватит. Я резко распахнул глаза и, стараясь выглядеть максимально удивленно, уставился на МакГонагалл, нарочито часто моргая. Похоже, моя уловка сработала. Еще раз испуганно взглянув на меня и, вероятно, оставшись довольна, не обнаружив ни клыков, ни когтей, ни шерсти , она твердо проговорила:

— Мистер Люпин, немедленно возвращайтесь в спальню, утром вас осмотрит Мадам Помфри.

Радуясь, что так легко отделался, я не заставил просить себя дважды. Стоило мне только приоткрыть дверь в спальню, как на меня набросился Сириус.

-Слава Богу! Почему так долго? Я думал вас поймали? Джеймс и Питер тоже еще не вернулись!

Едва он произнес это, дверь снова открылась, и к нам влетели растрепанные и запыхавшиеся ребята. Усевшись на поттеровской кровати, мы обменялись новостями. Блэк жаловался на темноту и снующих туда-сюда эльфов, но в целом у него все обошлось благополучно.

— А вы почему так долго? — обратился он к Джеймсу.

— Да так...просто Слизнорт у нас, похоже, человек творческий.

— Чего? — тупо переспросил я.

— Беспорядок у него, как после нашествия стада взрывопотамов, — охотно пояснил Питер.

— Беспорядок? — едва не задохнулся Джеймс от неправильно подобранного эпитета. — Да там настоящий ХАОС! Нет, я серьезно. У меня и то чище.

Скептически осмотрев кровать Джеймса и его разбросанные вещи, Сириус многозначительно приподнял бровь:

— Ну это все объясняет.

Услышав мою историю, ребята хохотали, словно в них риктусепмпрой швырнули. Успокоившись, мы разложили свою добычу. Удивительно, но память Поттера оказалась куда лучше, чем я ожидал, и они ничего не забыли, даже сумели отыскать перо болтрушайки, которых у Слизнорта оставалось всего три, причем в разных местах, — не стоит даже беспокоиться, что он обнаружит пропажу. Я достал глину, землю и маргаритку. Кусочек шкуры бумсланга, добытый ребятами, был очень мал, и нам пришлось очень постараться, чтобы уместить все. Сириус стоически уколол палец заточенным пером и хорошо сжал в пальцах комок глины, чтобы тот пропитался. Жертвовать волосами тоже пришлось ему, так как ни волос Джеймса, ни тем более наших с Питером не хватит на то, чтобы завязать даже такой маленький мешочек. Я едва сдержал смех: с волосами Сириус расставался куда не охотнее, чем с кровью. Словно озвучивая мои мысли Сириус рассмеялся:

— Интересно, чтобы сказала матушка, узнай она, что я такой чистейшей драгоценнейшей кровью землю удобряю?

— Она бы снесла тебе голову и высосала из «недостойного» все до последней капли, — живо отозвался Джеймс, туго завязывая мешочек бесцеремонно выдернутыми из Сириуса волосами. Видя, как Питер побледнел, он добавил:

— Хотел бы я, Пит, сказать тебе, что это шутка, но что-то я и сам в этом не уверен.

— Сириус, как там с мантией? — переменил тему я.

Увидев «товар», Джеймс разочарованно взвыл.

— Да она же разве что на крошку Пита налезет!

— А ты думаешь там огромный выбор? — огрызнулся Блэк. — Мантии слизеринские, всех размеров, налетайте гриффиндорцы! Сегодня со скидкой! Так по-твоему? Да еще эти ушастые...

— Ладно, ладно, не кипятись, значит, Питер и пойдет.

Надо воздать должное Питеру: он не объявил напрямик, что не хочет идти, но изъявил горячее желание «быть проклятым, если он туда пойдет.»

Однако Поттер и Блэк были донельзя щедры на уговоры, угрозы и посулы, так что в конечном счете Питера все-таки вынудили пойти. Надев слизеринскую мантию, выслушав многочисленные советы и напутствия, получив от Джеймса таинственный серебристый сверток «на всякий случай», Питер, кляня весь свет, отправился в подземелья. Было решено, что дорогу он спросит у портретов, Сириус подсказал ему, какие из них наиболее услужливые и сочувственные. Но только теперь, сидя в мучительном ожидании, мы стали понимать глупость нашей затеи. А что он скажет, если попадется учителям? На этот счет успокоил Сириус, заявив, что Питер-дурачек, мантии мог перепутать, а ночью он пошел искать туалет, который в спальне якобы не работает. Но как он попадет в гостиную Слизерина, если сумеет добраться успешно? Тут уж я не сомневаюсь, что он что-нибудь придумает, ведь не так глуп, как кажется, но так как мои доводы куда менее убедительны, чем у Блэка, спокойствия это не прибавило.

Тишина просто подавляет. Слышно, как тикают наручные часы Сириуса, и это раздражает. Но если моим соседям плохо, то мне плохо вдвойне. Я слышу каждый, даже самый слабый шорох. Я слышу, как бормочет во сне Полная дама, я слышу, как, копошится сверчок в углу, я слышу, как сквозь зубы считает Поттер секунды, я слышу сквозь распахнутое окно, как где-то на опушке леса скулит пес лесничего, но больше всего меня напрягает стук сердец, наполняющий комнату. Поттер беспокойно отсчитывает секунды, Блэк сохраняет внешнюю невозмутимость, а я сижу и пишу. Я могу без труда различать между собой стук каждого сердца. У всех учащенный и испуганный, но у каждого свой. Я сижу и пишу, мне страшно, но Питер тут не при чем, я, признаться, уже почти забыл про него. Меня пугает другое: в окно беспощадно светит растущая луна, напоминая, что это лишь иллюзия и нет и не может быть у меня никаких друзей. И что бы нас не объединяло, я — монстр. Кровавый и беспощадный монстр. Я зависимый. Я, как наркоман. Но наркоману могут помочь. У наркомана можно отобрать наркотики, но у оборотня никому и никогда не отнять луны. Нет клиник для помощи таким, как я, для нас есть только изгнание, боль и смерть. Нет, об этом бессмысленно кому-то говорить: скажут, я еще слишком ребенок, чтобы разбрасываться такими словами. Но я знаю. Я это вижу и чувствую. В книгах, как описывается счастливый человек? У него должна быть либо семья, либо друзья, либо любовь, в крайнем случае — деньги, а в идеале все вместе. У оборотня не может быть денег, не может быть семьи — ей безопасней без него, не может быть друзей и любви. Я ведь не просто так говорю. Я ведь знаю. А лишним доказательством мне послужил другой оборотень. Взрослый. Да, я встречался однажды с таким, как я, не считая, конечно, того, который меня обратил, будь он проклят. Мы встретились перед рождеством. Родители уехали за покупками. Он набрел на наш дом. Притащился, еле стоя на ногах. Он попросил лишь одного — еды. Я не мог бросить его на улице. Я провел его в дом. Это конечно глупо впускать чужого человека, но он был не чужой. Я чувствовал его. Он такой же, как и я. Я спрятал его в своей комнате и притащил еду. Родители не имели привычки заходить ко мне, и он прожил у нас три дня. За это время он успел отдохнуть, поправится, и рассказать свою историю. Он был совсем молодой лет двадцать, а может чуть больше. У него была девушка и были друзья. Готовилась свадьба, и вот накануне он исчез для очередного превращения. Но она тайком проследила за ним. Он никогда уже не узнает, что она почувствовала, когда увидела превращение, но, услышав её крик, он разорвал её в клочья. Он превращался глубоко в лесу, а теперь по ее свежему, теплому запаху прошел до самого дома. Он перерезал всех. Собственную семью, гостящих у него друзей... Наутро он обнаружил всех, абсолютно ВСЕХ мертвыми. Во дворе еще дышал, захлебываясь собственной кровью, единственный сумевший выбраться из дома человек — его лучший друг. Он умер у него на руках, не сказав ни слова, но в глазах читался упрек. Потом бега, совесть, голод, холод и боль — вот и вся его жизнь. Ему стыдно смотреть на людей, и я его понимаю. И я знаю, что не позволю себе иметь ни друзей, ни тем более любимую девушку. И из дома я уйду, как только исполнится семнадцать. Лишь бы не дать хоть самый маленький шанс роковой случайности.

Я снова вслушиваюсь в тишину. Ничего не изменилось. Разве что Джеймс еще беспокойнее барабанит пальцами. Но...неужели слышно шаги? Тихие крадущиеся шаги.

Да, я был уверен, что слышу Питера! Отбросив дневник, я кинулся к двери.

— П-профессор МакГонагалл? — мне казалось, что я вот-вот упаду в обморок, но я произнес это достаточно громко, чтобы подать знак своим соседям.

— Не шумите, Мистер Люпин, перебудите весь факультет. Как вы себя чувствуете?

Я скрестил пальцы, чтобы она не упомянула о моей «болезни», только объяснений с соседями мне не хватало. Но МакГонагалл не упомянула. Она лишь с беспокойством смотрела на меня.

— Все...все впорядке. Я просто не могу уснуть.

— Послать к Мадам Помфри за снотворным?

— Не надо, завтра контрольная, я не хочу проспать её.

— Я могу вас от нее освободить? — заботливо предложила она.

— Но я не могу ТАКОЕ пропустить! — не сдержался я, и мне послышалось приглушенной фырканье с кровати Блэка. — Это очень важная контрольная, — сконфуженно объяснил я. Теперь фырканье послышалось с кровати Джеймса. Я молился, чтобы МакГонагалл не услышала этого, а так же, чтобы они с Питером не столкнулись по дороге.

— Тебе точно не требуется помощь? — еще раз спросила МакГонагалл.

— Все хорошо, спасибо.

— Ну ладно. Постарайся уснуть. Доброй ночи. И вам Мистер Поттер. Надеюсь вы не решили составить компанию полуночников. — С этими словами МакГонагалл вышла.

— Ну вот, опять я крайний, — обиженно протянул Джеймс.

— Похоже, твой лунатизм испугал её не на шутку, — заметил Сириус.

Я вяло рассмеялся: мой лунатизм кого угодно испугает не на шутку.

Внезапно дверь отворилась, и в комнату тихо прошмыгнул перепуганный Питер.

— Что у вас делала МакГонагалл? Нас спалили? — почти истерически поинтересовался он, протягивая Джеймсу серебристый сверток.

— Да нет, это она лунатика нашего приходила проведать, — рассмеялся Сириус, — ну как там у тебя.

Питер без сил опустился на кровать и утвердительно кивнул.

— Только не спрашивайте как! — предупреди он. — Я чуть не помер со страху, а эти мерзкие подземелья отняли лет десять моей жизни. А так как я твердо намерен их вернуть, то спокойной ночи.

И он захрапел, едва голова его коснулась подушки. Надо напомнить завтра, чтобы он хоть мантию не забыл снять.

— Ну вот, ждали-ждали, а он даже историю интересную не расскажет на ночь, — Джеймс притворно вздохнул, — Ладно, спокойной ночи, ребят.

— Спокойной, — отозвался Сириус.

Теперь, наблюдая, как они спят, я думаю, а что мешало нам в первый день вот так же душевно? Откуда взялась стена между нами? Впрочем, это не важно. Она рушится, и не уверен, что мне это нравится. Монстр должен сидеть в клетке. Перед глазами плывут ужасные картины, и, пожалуй, действительно пора спать.

— Спокойной ночи, ребят, — тихо прошептал я и тут же обругал себя. Все хватит на сегодня. Спать.

Я никогда не чувствовал себя более счастливым и более несчастным одновременно, чем сидя сейчас в большом зале, первый раз не один, но как никогда одинок. Впрочем обо всем по порядку. Не смотря на ну очень поздний отбой, утром вскочили словно по будильнику. Питер, как я и предполагал, забыл про слизеринскую мантию и едва не ушел в ней на завтрак. Сириус выглядел, как обычно, с иголочки. Джеймс — уставшим, но довольным. Но никакое возбуждение не могло заставить меня забыть об одной очень важной вещи, и я неотрывно смотрел на календарь. От размышлений меня оторвал Джеймс:

— Ремус, пошли, ты чего? У кого-то из родственников день рождения?

Я сглотнул. Ага, праздник просто намечается!

— У тети.

Сесть решили, как обычно, чтобы не привлекать внимания. Но аппетит был, похоже, только у Питера, никто, кроме него, к еде даже не притронулся. Меня так вообще тошнило, чудо, что я держался на ногах. По дороге в подземелья мы, сами того не заметив, нагнали друг друга и завязали разговор ни о чем. Некоторые учителя провожали нас удивленным взглядом.

У класса поравнявшись со Снейпом, Сириус высоко поднял голову, драматично стянул с руки защитную перчатку из драконьей кожи и швырнул ее прямо ему в лицо.

— Я вызываю вас на дуэль, сэр. Джентльмены, — обратился он к толпе гриффиндорцев, — окажите честь и будьте моими секундантами. — Затем он снова развернулся к оторопевшему Снейпу. — Ответь за свою подлость, негодяй, — с деланным негодованием выкрикнул он.

А затем Сириус вполне искренне рассмеялся, а толпа гриффиндорцев ответила тем же, определенно оценив шутку. Цирк Сириус устроил занятный! Но главное, что слова произнесены, и Снейп не только попал под действие заклятия, но еще и опозорен удачным выступлением мстительного Блэка.

К слову, стоило только пожелтевшему от злости Снейпу сжать палочку и подскочить к Сириусу, как появился Слизнорт. Так называемая «дуэль» была мигом прекращена, и ученики, рассевшись по местам, стали ожидать свое персональное задание.

Сириус, судя по всему, был вполне уверен в своих знаниях и спокойно нарезал, помешивал, выжимал, что необходимо и когда необходимо. Странно, что я не заметил, как он готовился, хотя неудивительно: в зельеварении он разве что совсем слегка уступал нашему королю колб — Снейпу.. Тем более удивительно, что за последнюю работу он получил не что-нибудь, а «Т». Тролль. Сириус Блэк — тролль, ну как же! Хотя если предположить, что это не его заслуга, тогда можно легко объяснить подобную ненависть к Снейпу. Еще бы! Его высочество выставили троллем! Да за такое следует немедленная казнь. Точнее уже последовала.

Джеймс морщил лоб, пытаясь что-то вспомнить. Ну этот-то на «Удовлетворительно» наскребет себе точно. Только запросы у него чуть выше, но для этого и учить что-то стоит а не краем уха. А вот у Питера похоже проблемы. Сидя на первой парте перед самым носом Слизнорта пытается подглядеть в учебник. Я почти закончил свою работу, как началось шоу.

Внезапно откуда-то с потолка прямо в котел Снейпа свалилась живая огневица. Почему-то я успел подумать о том, что свались оно в котел Блэка — оно бы просто испортило работу, а вот в котле Снейпа начало что-то булькать, кипеть, и он угрожающе раздулся.

— Плохо, Мистер Снейп, — отчитал ученика Слизнорт, взмахом палочки, уничтожая содержимое котла, — я вами сильно разочарован. Вам придется прийти ко мне на пересдачу.

Сириус не смог сдержать смеха, Джеймс восторженно хлопал в ладоши, а Питер едва не скакал от радости. Не выдержав, я тоже рассмеялся. Вдруг чернильница сорвалась со стола и стукнула Снейпа в лоб.

Сириус заржал еще больше:

— Не слишком то оригинально, Снейп.

В этот же момент перо Снейпа ткнуло его острием в глаз, тут уж весь класс покатился со смеху, а беспечный Слизнорт, даже не отрываясь от газеты сообщил, что до конца контрольной осталось пять минут, вот тогда они смогут посмеяться. Воцарилась обманчивая тишина, а спустя две минуты Снейп рухнул со стула, у которого внезапно отвалились все ножки.

— Что случилось, Мистер Снейп? — недовольно осведомился профессор, отрываясь от газеты.

— Стул сломался, — буркнул тот.

— Мистер Снейп, в можете покинуть кабинет, все равно работу вам не исправить.

Под дружный хохот учеников Снейп вышел вон.

Перед травологией мы встретили его в холле с разбитым носом, а перед трансфигурацией — мокрого с головы до пят. Нашему восторгу не было предела.

И вот сейчас мы обедаем все вместе, дружно хохоча под удивленными взглядами сокурсников и учителей. Бросив взгляд на учительский стол, я увидел, как Дамблдор улыбается мне, а глаза как-то хитро блестят из-под очков-половинок.

— Питер, скажи, куда ты спрятал мешочек? — поинтересовался Сириус. — Не хотелось бы, чтобы его быстро обнаружили.

— О, не переживай! Быстро не обнаружат! — рассмеялся довольный Питер. — У них там бюст стоит, может, Салазар Слизерин, может, нет, однако они вряд ли станут ковыряться у него в носу.

— Ты засунул мешочек в нос Салазару Слизерину?! — восхищенно воскликнул Блэк. — Моё почтение, сэр Педдигрю, я посвящаю вас в рыцари.

Питер счастливо рассмеялся.

— Постой. Но ты обещал рассказать, как попал в гостиную. — Вмешался Джеймс.

Питер, позабыв на время все страхи и смущения, высоко поднял голову и принял довольный вид:

— Ой, как я хорошо придумал, — начал он не своим голосом, потирая руки, — теперь то уж я точно узнаю, кто подчищает мои запасы, ой не поздоровится ученикам. Ну, что замерла? Или декана своего не признаешь. Ох, какой я молодец, если портрет не узнает, то уж ученики и подавно не узнают, ох, оборотное зелье действительно — вещь. Ну пропускай уже! Как я докажу, что это я? Тебе перечислить все мои личные запасы? Шкура бумсланга — верхняя полка пятого лежащего на полу стеллажа, когти совы — маленький мешочек слева от тумбочки с ядами...Что? Ну, конечно, я, другое дело, пропускай.

Удержать смех не смог даже я. Притвориться Слизнортом под оборотным зельем! Да такое разве что во не бывает. Питер, чувствующий себя чуть ли не героем, залился краской.

— А я и не знал, что в тебе пропадает великий актер. — рассмеялся Джеймс.

Все такие радостные, почему же я чувствую себя так, словно из меня душу вырывают? Мы все вместе, мы рады, довольны, счастливы в конце концов! Нам интересно вместе, мы знаем сильные черты друг друга. Мы без пяти минут друзья, так почему же, черт возьми, так плохо?! Я оборотень. У оборотня не должно быть друзей. Почему я поддался чувству? В очередной раз подтвердилась поговорка, что ничто не сближает так людей, как общий враг. Но я не должен сближаться с ними. Мне...мне нельзя. Если общий враг нас сближает, надо избавиться от него.

— Ремус, ну нельзя же зарываться в уроки! Пошли, у нас есть свободный час до заклинаний. Ты с нами? — Голос Джеймса звучит, как сквозь вату.

Я покачал головой. Джеймс удивленно поднял брови, но спрашивать ничего не стал.

Они покидают большой зал, а я стараюсь не смотреть. Не моргающим взглядом я уставился на Снейпа. Подойти. Поздороваться. Пожелать удачи. Предложить помощь. Это не лицемерие. Нет, совсем не лицемерие. Это безопасность. Безопасность для этих троих. Безопасность. Ну, вперед. Пусть лучше считают меня последним козлом, чем другом. Ну, пошел.