Предел свободы. Часть вторая (джен)

Дом Гилдероя Локхарта, Кент, август 1992.

Говорят, что ложь похожа на паутину, которая обволакивает все вокруг лжеца, а потом добирается и до него самого. Не многие догадываются, насколько гениальна такая аналогия. Дело в том, что за плетение паутины отвечают определенные органы — паутинные бородавки, которые располагаются, как правило, в задней части брюшка паука. И если стороннему человеку доведется увидеть чужую сеть из лжи, недомолвок и неувязок, то совестливому индивиду и правда может показаться, будто он обмазан дерьмом.

Гилдерой Локхарт уже давно не испытывал подобных ощущений, а те немногие, кто мог бы напомнить ему о поступках, что он совершил, уже давно были окутаны плотным коконом забвения. Нельзя построить паутину из лжи из ничего. По-настоящему искусная ложь всегда будет прочно привязана к нерушимым монолитам правды.

И сейчас он примерял перед зеркалом свой орден Мерлина третей степени, который, как ни странно, являлся одной из немногих оставшихся кусочков правды о настоящем Гилдерое.

Свое детство Локхарт-младший провел в графстве Кент, в доме своего отца, чистокровного волшебника в четвертом поколении. Локхарт-старший был суровым человеком, отставным аврором, и мечтал воспитать в своем сыне «настоящего волшебника», который может справиться с любой угрозой.

Мечтательный и склонный к искусству Гилдерой никак не походил на настоящего волшебника в представлении его отца. Мать всегда заступалась за своего сына, и в общем, не считая небольших трений, в их семье все было хорошо.

До той самой ночи. Сколько он ни обращался впоследствии к целителям, он не мог вспомнить событий той ночи.

Лишь темнота, волчий вой и истошные крики матери. На следующий день в стельку пьяный отец убил оборотня из соседней деревни. На фоне произошедшего бывшие коллеги просто замяли дело.

После тех событий жизнь Гилдероя уже никогда не была такой, как раньше. Он поклялся себе, что станет героем и навсегда избавит мир от зла и несправедливости. Но Гилдерой Локхарт никогда не имел склонности к героическим поступкам. Наверное, все так бы и забылось. Эта детская клятва. Наивный, возвышенный пафос. Но со временем тогда еще маленький Гилдерой начал замечать, что иногда его тянет совершать совершенно несвойственные ему поступки, как будто в его теле живет кто-то другой и постоянно борется за контроль над телом. В то время отец бывал в лучшем случае частично трезв. И в Локхарте начало зарождаться качество, ставшее одной из ключевых его личности — жажда внимания. Потом был Хогвартс. Школьная шляпа не могла решить, отправлять ли его на Гриффиндор или Рэвенкло, а затем, словно присмотревшись внимательнее, прошептала «бедный мальчик» и отправила его к воронам.

Видимо, шляпа была права, и годы в Рэвенкло стали одними из самых счастливых в его жизни.

С годами ситуация становилась хуже. Жажда внимания начала переходить в какие-то совсем нездоровые формы. Внутренние противоречия усилились еще больше. К четвертому курсу начались проблемы с магией. Именно тогда Гилдерой осознал, что сходит с ума. СОВ удалось сдать успешно. Но радость была недолгой — скончался Локхарт-старший.

Следующие пару лет будущий знаменитый писатель прожил у двоюродной сестры отца. С окончанием школы Гилдерой понял, что не готов к реальной жизни. К тому моменту его магические способности практически угасли, единственными заклинаниями, которые все еще получались, были обливиэйт и конфундус. Результаты ЖАБА были, мягко говоря, неудовлетворительными.

Локхарт попытался издать сборник стихов, однако успеха не имел. К счастью, родственница не оставила Гилдероя на произвол судьбы и, похлопотав за непутевого родственника, активно используя имя его отца, выбила ему место в академии Департамента магического правопорядка.

С трудом окончив академию, он начал свою карьеру в Департаменте. И, как ни странно, преуспел. Служба в отделе обливиаторов считается не самой трудной. Однако здесь Гилдерою не повезло. Его карьера — ее начало и пик совпали с разгаром террора Волдеморта. Модифицировать память уцелевшим жертвам круциатуса, осиротевшим детям... Локхарт делал свою работу качественно, не просто пытаясь оставить в памяти жертв немагическое объяснение произошедшей с ними трагедии, но и пытаясь убрать все леденящие душу подробности. Максимально смягчить происходящее. Богатое воображение, позволившее ему в дальнейшем стать известным писателем, здорово помогало в работе обливиатора. Свидетели, а чаще жертвы магии, получали невероятно подробные, детальные воспоминания. За всю карьеру у него не было случаев, когда маггл с модифицированной памятью начинал обращаться в прессу с заявлениями, что его похитили инопланетяне и промыли мозги.

Надо сказать, что ужасы войны постепенно подтачивали и без того не слишком крепкую психику Гилдероя. Таким образом, к тысяча девятьсот семьдесят девятому году, ставшему поворотным моментом в его жизни, Локхарт превратился из отличного обливиатора первого класса, в неуравновешенного и порой странного человека, работать с которым временами было просто опасно.

* * *

Англия, Ливерпуль 1979 год.

То время однозначно было очень тяжелым для министерства. Повсеместный бардак и некомпетентность усугублялась как саботажем любых действий агентами Волдеморта, так и повсеместными утечками информации.

Около пяти часов вечера дежурная тройка обливиаторов, в которую входил и Локхарт, отправилась на вызов второй категории. Устранение последствий магического нападения на гражданское немагическое население. Первая категория — катаклизмы магического происхождения, прорыв агрессивных магических созданий в густонаселенные города... В общем, то, чего, по счастью, еще ни разу не случалось. Из Департамента транспорта, который по совместительству отвечал еще и за каминную связь, поступило сообщение, что группа авроров уже задержала нападавших, и их команде остается только почистить следы.

Неизвестно, было ли это актом саботажа или разгильдяйством, но прибывшая на место тройка никак не ожидала быть атакованными в первые же секунды после появления.

Локхарта спасло чудо. Слепая удача. В тот день именно он мог оказаться на месте своих напарников и быть разорванным близким взрывом вместе с ними. Его лишь отбросило в сторону и немного контузило.

Лежа на земле он видел тела дежурной тройки авроров. Из команды обливиаторов уцелел лишь он. То, что когда-то было телами двух его коллег, разбросало по искореженной взрывом мостовой. Тройка оставшихся в живых после стычки с аврорами Пожирателей приближалась. Видимо, они обнаружили перемещение группы и запустили три взрывных заклятия в точку появления обливиаторов. Гилдерой не знал, что делать в такой ситуации, но его «второе я» требовало немедленных действий.

Первое заклятье забвения Локхарт запустил из положения лежа и, перекатившись, уклонился от какого-то темного проклятья, оставившего изрядную борозду на том месте, где он еще недавно лежал.

Впоследствии этот Пожиратель надолго поселился в отделении тяжелых магических травм в Сент-Мунго. Обливиэйт очистил его разум едва ли не до голых рефлексов.

На этом военное счастье служащего Департамента магического порядка закончилось. Более опытный Пожиратель с легкостью предугадал маневр обливиатора и поразил его заклятьем подвластия. Никто и никогда не мог бы подумать, что Гилдерой Локхарт способен побороть империо. Он и не мог. Как и не могла этого сделать любая из сторон его личности. Но подчинена была лишь одна.

Пожиратели неспешно приближались. Очевидно, они решили напоследок позабавиться с жертвой. В ходе жаркого спора победил более опытный Пожиратель, который вытащил из-под полы мантии длинный кинжал.

Рукоятью вперед он протянул его Локхарту. Тот послушно взял оружие и держал его на вытянутой руке.

Холодный разум выпускника Рэвенкло быстро просчитал ситуацию. Нужно им подыграть.

— Сними с себя кожу, — предвкушающе протянул старший.

Локхарт по-прежнему держал кинжал на вытянутой руке.

— Сопротивляется... — удивленно заметил другой Пожиратель, который, судя по голосу, был моложе.

— Да... чувствуется сила воли, ну ничего, и не таких ломали...

Оба Пожирателя подошли практически вплотную к безвольной, как им казалось, жертве.

Они стояли прямо перед ним, собираясь насладиться зрелищем. Локхарту невероятно повезло, что задуманный им план удался. Резким движением он резанул обоих Пожирателей. Старший, получив удар в горло, немедленно завалился на мостовую, захлебываясь кровью. Второй Пожиратель был пониже, и потому лезвие кинжала всего лишь оцарапало ему подбородок, за который тот немедленно схватился...

Впоследствии Гилдерой перенес этот бой в свою книгу о противостоянии с оборотнем. Читатель верил, что автор действительно наносил удар за ударом в сердце издыхающему противнику, который захлебывался стонами боли. Но никто и не догадывался, что в действительности противником писателя был не волосатый пожиратель овец в Македонии...

За эту операцию Локхарт получил орден Мерлина третей степени, окончательно разрушенную психику и почетное увольнение по состоянию здоровья. С того вызова вернулся живым лишь он и задержанный Пожиратель. Не выжили ни авроры, ни обливиаторы, ни слуги Темного Лорда. Что касается магглов, то к моменту прибытия команды они уже никому не могли бы рассказать о существовании магического мира, который ворвался и тут же оборвал их жизни.

* * *

С увольнением закончилась карьера Гилдероя и, как ему тогда казалось, вся жизнь. Он поселился в старом доме их семьи и начал, как когда-то его отец, беспробудно пить. Возможно именно это сходство с отцом в конечном итоге вернуло его к жизни. Когда ему удалось полностью осознать ситуацию, Гилдерой немедленно привел себя в порядок.

Война с Волдемортом складывалась не лучшим для Министерства образом, и бывший обливиатор решил... отправиться путешествовать. Он заложил свой дом гоблинам и отправился в путь.

Путешествие по Европе было непримечательным. Его болезнь тоже отступила на второй план. Как оказалось, ненадолго. Уже в Македонии, выслушивая похвальбу местного жителя, у которого он остановился на ночлег, о том, как он прославился на всю деревню, избавив их всех от оборотня, Гилдерой почувствовал страстное, нехарактерное для него желание оказаться на месте этого жителя. Совершить этот подвиг. Различные желания боролись в нем с такой силой, что бывший обливиатор даже впал в ступор. Однако Локхарт не зря заканчивал Рэвенкло. Достаточно быстро он убедил себя, что хочет не сражения с оборотнем, а славы от победы над оборотнем.

Память хозяина Гилдерой аккуратно стер во сне. Уже в соседней области он начал рассказывать историю о победе над оборотнем, подробности которой поведал ему словоохотливый македонец. Естественно, главным действующим лицом был он сам. Впоследствии книга об оборотнях стала самой популярной. Даже многие опытные авроры были готовы признать, что автор, хоть и многое приукрашивает, описал столкновение с оборотнем достоверно. Не так, как описывают это авторы, знающие об этих созданиях в лучшем случае из уроков ЗОТИ. Он описал их как человек, который действительно был в деле. Чувствовал приближение их клыков. Слышал их леденящий душу вой.

Именно эта книга стала фундаментом, на котором зиждилась популярность знаменитого борца с темными силами.

Ни одна живая душа не знала, что на самом деле Гилдерой Локхарт является охотником за славой. За чужой славой.

* * *

Дом Гилдероя Локхарта, Кент, август 1992.

Отставной обливиатор бросил последний взгляд на орден Мерлина, а затем убрал его в коробочку. У их подразделения не было формы. Ни повседневной, ни парадной. Они были одеты в более-менее стандартизованную под маггловские представления одежду. Единственным элементом, который хотя бы отдаленно походил на форму, были кожаные куртки с высоким воротником. Но на такую куртку орден не нацепишь, а с чем-нибудь другим надевать его Локхарт не собирался. Несмотря на давным-давно утраченные моральные ориентиры, он все еще гордился своей службой в Департаменте.

И никогда об этом не говорил. Он врал о своей учебе в Гриффиндоре, врал о своих подвигах. Но о реальных делах отчего-то никогда и никому не рассказывал.

Гилдерой еще раз взглянул на себя в зеркало и, оставшись довольным увиденным, отправился к столу, где его ждала груда неразобранных писем. Письма от поклонниц Локхарт мгновенно отмел в сторону, оставив для ознакомления лишь деловую почту. Среди прочих на его столе находились подтверждение о принятии на должность профессора ЗОТИ и письмо от издателя с требованием устроить презентацию новой книги.

Что ж, славу нужно поддерживать, ведь она столь недолговечна... особенно если краденая.

* * *

Косой переулок, август 1992.

Поход по магазинам с Грейнджерами вышел достаточно приятным. Гермиона изрядно удивилась его увлеченности рунами, но, к счастью, её собственная увлеченность новыми книгами по ЗОТИ не позволяла девочке глубоко лезть в его дела. Собственно, из-за этой увлеченности им пришлось торчать у магазина лишний час. Гриффиндорка очень хотела побывать на презентации новой книги и воочию увидеть автора, написавшего все книги, по которым они будут изучать ЗОТИ в этом году. Гарри не был в восторге от этой идеи, но, с другой стороны, против он тоже ничего не имел.

Через некоторое время к ним присоединилось и семейство Уизли. К неудовольствию Гарри, выяснилось что Гермиона и Рон заранее договорились устроить совместный поход по магазинам. Впрочем, этот момент едва ли можно было отнести к неприятным на фоне представления, которое устроил Локхарт. Казалось, он произносил слово «я» как минимум каждые десять секунд, что, однако, ничуть не смущало его фанатов. В основном женщин среднего возраста, к которым после недолгих размышлений Гарри причислил и миссис Уизли.

Самое неприятное произошло ближе к концу презентации. Случилось то, чего Гарри начал втайне опасаться, едва увидев знаменитого писателя.

— Мерлин! Да это же Гарри Поттер! — воскликнул Локхарт. Взгляды присутствующих мгновенно скрестились на мальчике. — Давай, поднимайся на подиум, у меня есть важное объявление!

Гарри огляделся по сторонам и увидел, что путь назад отрезан плотной толпой фанатов Локхарта.

— Простите, мне кажется, это не лучшая идея.

— Не нужно стесняться, мой мальчик! — воскликнул писатель, приближаясь к Гарри.

— Меня несколько смущает тот факт, что вы рассказываете про меня умершему сотни лет назад Мерлину.

— Что? — не понял Локхарт.

— А еще меня смущает цвет вашей мантии, ваша прическа и обращение «мой мальчик».

Весь зал, включая писателя, пребывал в замешательстве. Первыми опомнились журналисты. Слышались частые щелчки фотокамер, сопровождаемые вспышками. Потом пришел в себя Локхарт, натянувший самую обольстительную улыбку и молча продолживший свой путь в сторону Гарри.

Он подошел к мальчику практически вплотную .

— Дамы и господа, как вы видите, возникло небольшое недопонимание... — начал писатель, но был перебит Поттером, который едва ли не закричал на весь зал:

— Пошел нахер!

Локхарт остолбенел.

— Чтобы избежать дальнейшего непонимания, я решил прояснить свою позицию, — спокойно произнес Гарри и направился к выходу.

Определенно, сегодня он сделал первую полосу. Уже выходя на улицу, он услышал сбивчивое окончание речи Локхарта:

— ...Буду преподавать в школе чародейства и волшебства Хогвартс!